Грани темноты

Достоевский всё это время спокойно настраивал инструмент и только когда Дазай вернулся, начал медленно играть какую-то минорную мелодию, словно делился тем, что накопилось внутри за всё это время. К этому моменту аппетит всё ещё не вернулся к нему, но выполнять какие-то базовые вещи стало всё же легче. По крайней мере, ему не хотелось только лежать и смотреть в потолок. К ужину Мацумото вернулись, поэтому внизу было очень оживлённо. В основном обсуждали результаты прошедшего рабочего дня. Дазай вернулся к себе всего несколько минут назад, да и не хотел отвлекать Фёдора от игры — всё-таки в кои-то веки у него появилась возможность нормально заняться музыкой, да и выходило у него очень приятно. Но всё же Дазай аккуратно постучался к нему, а после поинтересовался, когда тот собирается идти на ужин. Фёдор не хотел огорчать Дазая отказами, да и понимал, что отказывать в общем-то смысла нет, поэтому он пробормотал что-то вроде «когда все разойдутся» и продолжил извлекать из виолончели приятные звуки, прислушиваясь к начавшим барабанить по стеклу каплям. Вообще-то, именно сегодня он был бы не против поужинать со всеми, но он не был уверен, позволяет ли его наказание делать ему это, так что избрал путь, при котором он абсолютно точно не будет пересекаться абсолютно ни с кем из семьи. Он и так сегодня нажил себе впечатлений. Дазай не стал ни на чём настаивать и молча ушёл к себе. Он даже был немного рад, что спускаться вниз не придётся лишний раз. Пока было свободное время, Дазай решил заняться своими делами. Разобрать наконец-то почту, например. Однако даже так Фёдору не дали спокойно провести время — минут через тридцать после ужина Киёхару поднялся в его крыло и постучался к нему. После сегодняшнего он был несколько впечатлён, но и замечания к Фёдору у него всё-таки были, поэтому он хотел поговорить с ним. В офисе на это времени не было. Фёдор убрал смычок от струн, взглянул на часы и, кашлянув, спросил: — Кто там? — Киёхару, — спокойно произнесли за дверью, но не входили, пока не получат разрешения. Фёдор удивлённо моргнул, затем в панике огляделся в поисках котёнка, произнёс торопливое: «Секунду!» и, схватив животное мирно спавшее на постели, запихнул его в ванную вместе с виолончелью, чтобы потом сказать что просто убирал инструмент, и лишь после этого сказал: — Войдите. В голове были только мысли о том, что забыл здесь этот человек. Он ненавидел Достоевского и брезговал даже близко подходить к его комнате, так в чём же вдруг дело стало? Получив разрешение, Киёхару вошёл в комнату и в приветственном жесте чуть склонил голову. Он был спокоен и пока что не выглядел раздражённым. — Вас не было на ужине, — произнёс он церемонным тоном, не убирая с лица свой привычный покерфейс, — и я решил сам к вам подняться. Я не займу у вас много времени. — Присаживайтесь, — Фёдор, безразлично дёрнув плечом, кивнул ему на стул у стола, а сам присел на край кровати, поднимая на Киёхару как можно более непроницаемый взгляд, и давая этим понять, что слушает его внимательно. Мысленно дельта похвалил себя за то, что забыл снять кольцо, когда приехал. Было бы неловко, если бы Киёхару увидел, что его на пальце нет. Киёхару без лишних слов занял предложенное место и сразу перешёл к сути визита: — Вы неплохо показали себя сегодня, я приятно удивлён. Конечно, местами вы перегибали палку. Вести себя так с Мори-саном в вашем положении не стоило, но... в целом использовать подобную тактику, вообще-то, допустимо. Отец остался доволен вашими успехами для первого раза, — самодовольно процедил он, сверля Фёдора надменным взглядом. Фёдор мысленно закатил глаза. Конечно, чтобы Киёхару да не отчитал его! Но он и сам был согласен с тем, что палку действительно перегнул, особенно в конце. — Я понимаю, что совершил сразу несколько ошибок, основная из которых — не стоило брать на себя столько ответственности в то время, как я делал первые шаги в переговорах. Мне стоило больше наблюдать за действиями старших коллег и набираться опыта. Я учту свои ошибки в будущем, — он склонил голову, показывая этим, что действительно признаёт вину. Не стоило Киёхару показывать, что он видит только похвалу в его словах. Киёхару был более чем удовлетворён его словами, но прежде чем ответить, подставил под нос палец и вздохнул, чтобы прогнать сильное желание чихнуть из-за того, что внезапно защекотало в носу. В комнате Фёдора вообще убираются?.. — У вас ещё будет не одна возможность попрактиковаться, тогда вам не будет равных. И вот что ещё... — он сделал паузу и довольно пафосно произнёс то, чего Фёдор от него не ждал услышать: — Ваш домашний арест снят. Фёдор удивлённо моргнул, пытаясь понять, что послужило причиной. Не переговоры же... — Спасибо, что сообщили об этом, — ответил он, не зная, как вообще нужно реагировать на такие вещи. Раньше такие случаи тоже бывали, но сообщали ему о снятии ареста телохранители, а с ними церемонии не нужны. — И вы можете спокойно приходить в обеденный зал, если пожелаете, — добавил Киёхару, поскольку сегодня Фёдор не пришёл, и после этих слов, видимо, посчитав, что всё необходимое сказал, он встал, снова поднося палец к крылу носа. — Доброй ночи. — Вам того же, — кивнул Фёдор, провожая его взглядом. Замечание об обеденном столе было странным. Будто до этого Фёдор постоянно ходил туда! Киёхару ещё раз кивнул и наконец-то вышел из комнаты. Сделав несколько шагов по коридору, он всё же чихнул и почувствовал, как закладывает нос. Оставалось надеяться, что это быстро пройдёт. Комната Фёдора ему всегда не особо нравилась — то слишком холодно у него, то душно, то темно, а теперь ещё и непонятно откуда возникшее у Киёхару явно аллергическое состояние. Точно пещера отшельника. Если бы не отец, Киёхару бы и дальше вызывал Фёдора к себе, а тут часть ответственности переложили на него, видимо, чтобы улучшить их отношения и чтобы Мацумото-сан сам как можно реже видел Фёдора. С другой стороны, после сегодняшнего Киёхару сам всерьёз задумался о том, что, может, Фёдор не так уж и плох. Если направлять его упёртость и пассивную агрессию в нужное русло, то можно многого от него добиться. После его ухода Фёдор тихо и с облегчением вздохнул, упал на кровать и так же тихо заплакал. Не от радости или злости, а от накатившего на него облегчения. От мысли, что хотя бы немного стал свободнее. Что может пойти в сад завтра или спокойно ходить по особняку. Что его не слишком отчитывали за его слова и что даже не упрекнули в слишком детском поведении. Он очень надеялся, что Осаму не зайдёт сейчас, потому что объяснить ему всё это будет нелегко, тем более Фёдору самому было стыдно за такую реакцию. Возможно, ему стоит больше внимания уделять контролю эмоций, чтобы не было после стыдно перед самим собой. Дазай и не торопился к нему заходить, тем более что прекрасно слышал, что в крыле появлялся Киёхару. Ему на глаза попадаться вообще не хотелось. Да и в особняке всё ещё было слишком многолюдно, лучше затащить Фёдора на кухню после завершения рабочего дня. Попутно он надеялся, что начавшийся на улице дождь не утихнет до самого утра. Успокоившийся Фёдор вытащил из ванной котёнка и инструмент и лёг обратно, ясно осознавая, что играть больше не хочется, а на что-то другое не было никаких душевных сил. Будь он омегой, к примеру, судьба его, вероятно, была бы точно такой же. Только едва ли его бы таскали на переговоры. Ему бы позволили спокойно заниматься тем, что ему нравится, а не тем, что от него требуют. Впрочем... Фёдор не был уверен, что ему вообще хоть что-то нравится. Поэтому, вероятно, лучшим исходом для него будет подчиниться и не делать себе же хуже. Как и сказал Киёхару. С этими мыслями он и задремал, прижимая к боку котёнка и радуясь его теплу. Ближе к одиннадцати Дазай постучался к Фёдору, как и обычно, хотя ему самому уже не особо хотелось куда-то идти. Достоевский от стука не проснулся, только пошевелился и чуть нахмурился во сне. Подождав немного, Дазай всё-таки сам зашел в комнату и только тихо вздохнул, когда понял, что Фёдор просто спит. Он тихо прошёл в комнату под пристальным взглядом котёнка, и накрыл Фёдора одеялом. А вот уже от того, что стало внезапно тепло и от звука чужих шагов Фёдор приоткрыл глаза, пытаясь понять кто перед ним стоит и почему тот сейчас в его комнате. Дазай, когда заметил это, мягко погладил его по волосам, чтобы он не забеспокоился и не перебил сон. — Это всего лишь я, — сказал он шёпотом, — спи. — Мне не пора просыпаться? — сонно пробубнил Достоевский, приподнимая голову. — Не пора, — Дазай аккуратно убрал с его лица мешающие волосы и всё ещё продолжал говорить шёпотом. — У тебя ничего не болит? Фёдор отрицательно мотнул головой. — Мне сняли домашний арест, кстати, — сообщил он, улыбнувшись. — Это замечательно. Если завтра будет хорошая погода, можешь сходить погулять. Но для этого тебе нужно выспаться. — Угу, — парень повертелся на постели, получше укутываясь в одеяло, — спокойной ночи. — Приятных снов, — альфа выпрямился и выключил свет, а потом вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь. Сначала он вернулся к себе в комнату и переоделся в более свободную одежду, только потом накинул плащ и вышел на улицу. Дождь с ветром только усилились, но Дазай быстро сориентировался, как менее заметно проскользнуть мимо камер, и направился по мокрой траве в сад. Без фонарика было тяжко, спасала только память после прошлой прогулки, и поэтому Дазай ни разу не споткнулся, но искать вход в тайник пришлось долго — в самой глубине сада было много кустов и деревьев, там уже был более дикий сад, который выходил к лесу. Было много воды с неба, и мокрой листвы на земле, поэтому Дазай много матерился, пока наконец не нашёл в земле железную дверь. С замком тоже пришлось повозиться, потому что было темно. Приблизительно через десять минут Дазай осторожно спустился вниз, подсвечивая путь фонариком в телефоне, потому что там его уже было не видно. Судя по всему, в хранилище заходили частенько, поэтому далеко он не пошёл, чтобы не наследить, и лишь сделал несколько снимков содержимого коробок и помещения. Руками он, конечно же, ничего не трогал без перчаток. Потом аккуратно снял несколько отпечатков пальцев с поручней. На всё про всё у него ушло не больше десяти минут, и вскоре Дазай уже шёл обратно, закрыв всё за собой. Ему повезло, что он никого не встретил по пути, а когда оказался у себя, понял, как сильно замёрз и промок. Именно поэтому он в первую очередь отправился принимать горячий душ, чтобы согреться. Искать Ацуши сейчас Дазай не собирался, решив всё-таки утром вернуть ему ключ. Ещё около часа у него ушло на то, чтобы написать отчёт и отправить вместе с ним сделанные снимки, только после этого он выставил будильник и лёг спать. Утро Фёдор встретил с урчащим желудком и ясным пониманием, что сейчас стоит позавтракать вместе с остальными, особенно после того, как Киёхару так акцентировал внимание на этом. Он привёл себя в порядок, принарядился надел любимые серьги и, пообещав принести котёнку что-то вкусненькое, отправился в столовую. Главное, чтобы никто из членов семьи, особенно мать Киёхару, не начали его подкалывать по поводу вчерашнего. А ведь могут же... Дазай проснулся ровно по будильнику, но вставать было трудновато — спать хотелось, хотя он в выходные просыпался чуть позже обычного, ещё и после ночной прогулки немного болело горло. Поэтому он принял тёплый душ снова и спустился на кухню, чтобы хотя бы выпить горячий кофе, заодно незаметно подкинуть в карман пиджака Ацуши ключик и ещё раз поблагодарить, совершенно не смущаясь того, что со стороны это могло быть похоже на флирт. Чуть позже Дазай уже сопровождал Фёдора на общий завтрак и чувствовал себя получше, чем после пробуждения. — Хочешь, я возьму тебе пирожных? — спросил Фёдор шёпотом, когда они шли к столовой. Вообще-то, не стоило о таких вещах спрашивать, но он не знал, любит ли Дазай сладости в принципе, так что старался по-максимуму его закомфортить, чтобы потом не было обид. Дазай немного удивился, но прищурился и с хитрой миной прошептал: — А каких? — Ещё не знаю, но они точно будут, — ответил Фёдор. — Хорошо, — Дазай легко согласился. — Замётано, — улыбнулся Достоевский и открыл дверь в столовую, окидывая взглядом собравшихся. Альфа немного помедлил, чтобы снова набрать дистанцию, и остановился у стены, спрятав руки за спину. Киёхару уже был на месте и тут же поприветствовал Фёдора, когда тот появился. Настроение, судя по всему, у него было слегка приподнятое, потому что мрачным он не выглядел. Фёдор поздоровался с ним довольно тепло, словно действительно проникся чувствами, и сел на своё привычное место, интересуясь попутно как дела у Киёхару, словно он каждое утро это делает. По его мнению, держался он неплохо. Киёхару выглядел спокойно, хотя такой порыв Фёдора показался ему странным. Неужели он из-за вчерашнего? Тем не менее, Киёхару и на вопрос о делах ответил, правда коротко, только ради приличия. Достоевский полностью удовлетворился этим ответом и перевёл взгляд на остальных собравшихся за столом. Он так и чувствовал, как при его появлении все мысленно закатили глаза и подумали: «Когда же ты уже вырастешь и уедешь отсюда?», поэтому Фёдор не остался в долгу и мысленно показал им всем фак. И как только он мысленно закончил это делать, в помещение вошёл глава семьи и все получили официальную отмашку начинать, чему Фёдор тоже был рад. Киёхару особо ничего не говорил, но зато слушал беседу отца с остальными и иногда всё же участвовал. На Фёдора же он не обращал никакого внимания и надеялся, что не придётся. Фёдор тоже старался не привлекать к себе внимание, но уходить из-за стола первым даже не думал. Ему надо было дождаться, пока все уйдут, чтобы он мог спокойно без лишних взглядов взять вкусняшку для Осаму и уйти заниматься фигнёй в свой законный выходной. Киёхару ушел одним из первых, так как собирался уехать в город почти на весь день. Всё же, выходные у него были не так часто, и он планировал провести этот день с пользой для себя, а не торчать дома. Старший Мацумото, как и его жена, тоже не особо задерживались за столом. После них остальные члены семьи постарались самоустраниться, пока Фёдор не сказал им что-нибудь неприятное, как делал раньше, поэтому они быстро остались с Дазаем в помещении одни. Довольный собой Достоевский поднялся, взял с тортовницы несколько пирожных и вручил это всё Дазаю. — Только съешь всё. — Прям все? — ухмыльнулся тот, но взял их и поинтересовался: — А ты мне не поможешь даже? — Я своё уже съел, — махнул рукой Достоевский, — так что это твоё. Можем попросить блюдечко, чтобы ты мог есть их в спокойной обстановке в комнате. Если хочешь, конечно. Телохранитель слушал его и мягко улыбался от этих слов, но отрицательно покачал головой. — У меня есть кое-какая посуда в комнате. Лучше скажи, чем ты планируешь заниматься? — Мне пришёл заказ на перевод, так что займусь этим, — честно признался Фёдор. — Хорошо, — Дазай пошёл за ним обратно в крыло, — только постарайся закончить к обеду или хотя бы к ужину. — Не волнуйся, я не потрачу на это всё своё время, — Фёдор спрятал руки в карманы, — я, всё же, ещё хотя бы прогуляться хочу. — Во сколько мне зайти? — пока рядом никого не было, охранник держал не такую большую дистанцию, как положено. — Как тебе удобно, — пожал плечами Фёдор, — у меня нет чёткого распорядка дня. — Ну-у-у... — Дазай слегка задумался. — Всё равно приду, чтобы сопроводить на обед, тогда и скажешь. — Договорились, — он кивнул и открыл дверь в свою комнату, — ключ мне кстати так и не вернули, гады. — Я заберу его по возможности, если тебе не отдадут, — кивнул ему Дазай. — Спасибо, — улыбнулся Фёдор и скрылся в своей комнате. Настроение было на удивление отличным. Дазай ушёл к себе после этого и тяжело вздохнул. Делать ему пока что было нечего, только пироженки есть и в потолок смотреть. Но это тоже было неплохо с учётом того, что он мало проспал ночью. Решив с этим, Дазай завел себе ещё один будильник, а после завтрака лег на постель и залип в телефоне. Фёдор же действительно занялся переводом, но так как большие тексты ему пока не предлагали, закончил он с работой довольно быстро, к обеду уже всё было готово. И чем ему заниматься остаток времени он не представлял. Дазай всё это время подрёмывал, но не засыпал, хотя редкие тихие стуки капель дождя о стекло его успокаивали. Сам же он не торопился вставать раньше будильника. Поняв, что ему окончательно нечем заняться, Фёдор взял своих позавчерашних медуз и пошёл к Осаму. Он очень надеялся, что не застанет его в неловком положении, несмотря на то, что собирался постучаться. Он постоял немного перед дверью, затем неуверенно постучал по дереву трижды и тихо спросил: — Можно войти? От стука альфа открыл глаза и сонно их потёр, а после постарался пригладить волосы, хотя ничего толком не получилось, только потом открыл дверь. То, что это был Фёдор, его насторожило. — Что-то случилось? — он чуть наклонил голову набок. — Нет, — парень мотнул головой, — прости если, помешал, просто хотел подарить тебе, — он протянул ему картину, — вот. — Спасибо, — альфа взял её и ответил слегка растерянно, потому что подарки ему дарили очень редко, а подобные вообще ни разу. — Это очень... оригинально. — Тебе нравится? — с надеждой спросил Фёдор. Он, вообще-то, раньше подарков никому не дарил. — Конечно, — улыбнулся ему Дазай. — Она выглядит необычно. — Я рад, — парень улыбнулся, неловко переминаясь на пороге с ноги на ногу. Входить без приглашения было некрасиво, а Дазай, видимо, не особо хотел видеть гостей, — ну, я пойду? Тот поднял на него взгляд, не сразу понимая, что и почему он спросил, но почти сразу ответил: — А ты... только поэтому заходил? Если у тебя больше нет дел, то мы можем пойти на улицу — Нет, я всё закончил, — ответил Фёдор, — если ты свободен, можем пойти. — Конечно, я свободен, если ты свободен, — Дазай слегка улыбнулся, понимая, насколько странно это звучит, но почему-то было неловко и слова в предложения нормально не собирались. — Я свободен, — Фёдор почувствовал, как от этой улыбки краснеют его уши, — и если ты свободен, и я свободен, мы можем начать собираться. Дазай понял, что продолжать этот диалог не стоит, потому что уровень его неловкости и так был высоким. — Хорошо, тогда иди собирайся, я буду ждать тебя через десять минут, — ответил детектив, нормально собравшись с мыслями. — Хорошо, — кивнул Фёдор и быстро скрылся в своей комнате. Сердце его так и силилось выпрыгнуть из груди. Когда Фёдор ушёл, Осаму закрыл дверь и сделал глубокий вздох, успокаиваясь. Подаренную картину он положил на стол, поскольку пока не решил, куда бы её пристроить. И пристраивать ли вообще — может, лучше спрятать её где-нибудь в вещах, чтобы сохранить и по возможности отвезти домой. Собираться Дазаю было недолго, только сменить рубашку на кофту потеплее. Всё-таки уже наступила зима, пусть ещё и не слишком холодная. Через десять минут он уже одетый дожидался Фёдора в коридоре, убрав руки за спину. Фёдор тоже постарался одеться как можно теплее. Из шкафа он вытащил шапку, которую привёз из России ещё когда ему было тринадцать. Тогда она была ему великовата, а сейчас, вероятно, будет в самый раз. Раз уж Осаму озаботился теплом его ушей, стоило прислушаться к нему. В шапке Фёдор показался ему каким-то суровым и более «русским», и это показалось Дазаю прикольным и интересным, потому что всё-таки в Японии так не одевались. Тем не менее, Фёдору об этом говорить он не решился и просто молча вышел с ним в сад. Мелкий утренний дождик прекратился и вся трава после него покрылась тонким, едва заметным инеем, и хрустела под ногами. На улице Фёдор снова едва не бегал по саду. Всё же, он любил это место и грустил оттого, что не мог гулять здесь до этого сколько-то времени, поэтому навёрстывал упущенное. В конце концов, он устал рассматривать все красивые деревья и присел в беседке, чтобы передохнуть. Дазай старался держаться подальше от него и в основном стоял у дома, чтобы Фёдор чувствовал себя посвободнее. Да и наблюдать за ним было очень приятно, потому что он выглядел немного счастливее. Заметив, что Фёдор решил отдохнуть, Дазай дал ему ещё немного времени, а потом подошёл к нему. — А хочешь, я сыграю тебе как-нибудь в саду? — мечтательно протянул Фёдор, когда тот приблизился. — А можно? — Дазай вошёл в беседку и устроился рядом с ним. — Раз я предлагаю, то конечно, — улыбнулся Фёдор, — ты мне нравишься, — сказал он, затем понял, что его слова могли прозвучать странно и поспешил добавить, — как человек. Поэтому я хотел бы поделиться с тобой своим творчеством. Дазай чуть наклонил голову и спросил: — Поэтому ты подарил мне ту картину? — Да, — кивнул Фёдор, — возможно это не заметно, но мы с тобой сблизились. — Заметно, если подумать. Ты уже не такой резкий, — Дазай не удержался от лёгкой улыбки. — Неужели я раньше вёл себя так ужасно? — наигранно изумился Фёдор, а после тихо хихикнул. — Да-да, весьма возмутительно, — подхватил альфа его настрой и постарался выглядеть сурово. — И что же возмутительного я делал? — даже заинтересовался Фёдор. — Ты был слишком неприветлив, — Дазай осуждающе скрестил руки на груди. — А ты вёл себя так, будто я для тебя обуза, я защищался. — Разве? Что я такого сделал кроме той выходки с феромонами? — Ты с самого порога начал шутить о принцессах в башне. Это не слишком-то располагает. — Но я же пошутил, — Дазай слегка обиженно надул губы. — Я уже понял, что для тебя это нормально и не значит ничего особенного, — кивнул Фёдор, — но тогда я подумал, что ты хотел меня задеть этим. Дазай отрицательно покачал головой. — Ещё раз извини, в таком случае. Я не специально. — Да не бери в голову, — он махнул рукой, — я уже забыл об этом. Да и на твоём месте я бы тоже не был бы рад быть нянькой для какого-нибудь избалованного мальчика из богатой семьи. — Не такой уж ты и избалованный. Тем более, я тогда говорил с Накаджимой-саном, и он более-менее прояснил мне всю картину твоего положения. — О, ты обсуждал меня с Накаджимой, — Фёдор ухмыльнулся. — Да. Он ничего плохого о тебе не сказал. — Правда? А я думал он расскажет о том случае... Впрочем, хорошо, что не рассказал. — О случае с виолончелью? — решил Дазай уточнить на всякий случай. — Или ты что-то похуже вытворял? Фёдор хихикнул: — Возможно, но тебе этого знать не нужно. — Почему не нужно? — Дазай наклонил голову набок. — Мне интересно, насколько ты дьяволёнок. Фёдор снова хихикнул, а затем понизив голос сказал: — Когда я подрабатывал раньше, я заработал денег и попросил Оду купить афродизиак в таблетках. Он согласился. Потом я подменил подавители Мацумото-старшего на этот афродизиак, но Ацуши, как оказалось, меня застукал. Правда он не сдал меня, но провёл «воспитательную беседу» и попросил больше так не делать. Но я и так не мог, потому что деньги закончились. — Ты настолько коварный, что даже денег не пожалел, — Дазай искренне восхитился ситуацией в целом, поэтому заговорил так же тихо, как и Фёдор, правда, по голосу было не очень ясна эмоциональная окраска этого восхищения. — Он так и не выпил их? — Выпил, — хмыкнул Фёдор, — Ацуши понял, что именно я делал, только после того, как увидел эффект после первой дозы. После этого, конечно, он всё поменял обратно, но какой эффект! У него гон начался прямо перед важной встречей. Можешь себе представить ЧТО он выпил перед ней и как себя вёл. — Полагаю, ему пришлось очень даже весело, — Дазай тихо усмехнулся, но тут же спросил: — И что, кому прилетело потом? Он же наверняка догадался. — Компании, производящей препараты, — спокойно ответил Фёдор, — Накаджима меня прикрыл, а Мацумото отсудил у них компенсацию. Вот настолько я коварен! — он гордо задрал подбородок. — У Накаджимы-сана железные нервы, раз он вытерпел все это. Ты правда коварный, но просчитался с тем, что Мацумото ещё и деньги получил, — альфа наблюдал за ним с лёгкой улыбкой. — Да уж... Но пускай, мне не жалко! Это лучше, чем если бы сам догадался, что это я. Страшно представить что было бы... — Тебе повезло. И что на это сказал Ода-сан? Неужели он не ругался? — Он не ругался, но его осуждающий взгляд хуже ругательств. — Ну, в конце концов, это была всего лишь маленькая шалость... — Да, но я бы лучше никогда больше не шалил, лишь бы он так не смотрел. В любом случае, знай, что если бы ты мне не понравился, я бы придумал как от тебя избавиться. Дазай тихо фыркнул, но опустил скрещённые руки. — Думаешь, от меня так легко избавиться? Ты слишком самоуверенный. — Не слишком сложно, учитывая то, что ко мне липнет твой запах, — хмыкнул Достоевский, — Киёхару ревнив, и если бы в придачу к запаху я бы дал несколько намёков, тебя бы тут уже не было. — Как ты думаешь, кому бы они поверили больше: новому, но взрослому сотруднику или капризному мальчишке, у которого одна выходка похлеще другой? Будто бы они не знают, на что ты способен. К тому же, не такой уж я глупый. — Поверили бы они как раз мне, — пожал плечами Фёдор, — не первый раз эту схему использую. Я и раньше говорил, что до меня домогаются, и уж поверь в этом никто не сомневался. Они не стали бы подвергать меня потенциальной опасности. — Вот именно, что не в первый раз. Когда-нибудь это должно перестать работать. — Не думай, что ты такой уникальный, — закатил глаза Фёдор, — если использовать хотя бы четыре разные схемы чередуя их, то никто не подумает, что это ложь. Да и не всегда это была ложь. Хотя, поначалу они и не верили. Мне даже когда-то камеры ставили, чтобы узнать, бьёт меня телохранитель или нет. — И что в итоге? Он правда бил тебя? — Он — да. Тогда я ещё не врал. Но потом, когда в следующий раз я снова пожаловался на телохранителя, они уже не ставили камер и я понял, что схема рабочая. — Да, но не в моём случае, — усмехнулся Дазай. — И чем ты особенный? — Фёдор склонил голову набок. — Я бы точно нашёл способ доказать, что ты врёшь. — Даже если бы я не врал? Говорю же, Киёхару достаточно мысли о том, что мы вместе спим, чтобы уволить тебя. — Во-первых, ты бы врал, потому что я к тебе не пристаю, а во-вторых, мне было бы нетрудно держаться от тебя подальше, а подмазаться к Киёхару и завоевать его доверие у меня бы получилось, с учётом того, что ревность у него чисто ситуационная, когда он боится, что кто-то посторонний начнет сомневаться в ваших «великих чувствах». — Это всё равно не единственный способ избавиться от кого-то. — Да, я помню, что ты говорил о доведении до самоубийства, — Дазай улыбнулся. — Ну, это крайняя мера, — дёрнул плечом Фёдор. — Как ты ещё подставлял свою охрану? — спросил Дазай уже с большим интересом, изучающе рассматривая Фёдора. — Подбрасывал какие-то вещи, чтобы их обвинили в краже, а один был настолько узколобый, что поверил, будто сестрица Киёхару действительно позвала его к себе в спальню. На самом деле я просто взломал дверь, но это мелочи. Так сразу сложно вспомнить... — Весело, однако, ты тут проводишь время, — альфа тихо хихикнул. — Мда-а, веселее некуда. Когда мне было тринадцать, было ещё веселее. Например мамашу Киёхару я назвал шлюхой, что привело к семейному скандалу и всплыла парочка её любовников. Вот что было весело! — Она до сих пор тебя ненавидит за это? — Ага, — довольный собой кивнул Достоевский, — но на её месте я бы тоже себя ненавидел. — Ты ещё и радуешься этому! Вот уж точно сатанёнок. У тебя совсем нет чувства стыда? — Дазай говорил это всё конечно же в шутливой форме, на самом деле прекрасно его понимая и не осуждая такое. — Смотря в каких ситуациях, — уклончиво ответил Фёдор. — И за что тебе стыдно? Ну, например. — А это тебе знать необязательно, — Фёдор скрестил руки на груди. — Почему? Значит, как хвастаться своими выходками, так это ты можешь, а как покаяться, так это нет? — Мне стыдно не за выходки, это слишком личное, и тебе о том знать не нужно. — Ладно, я учту, что какое-то чувство стыда у тебя всё-таки есть. — Ну, возможно, оно отличается от того, что чувствует большинство людей. — М? Почему ты так думаешь? — Я наблюдаю за людьми, стараюсь, по крайней мере, и вижу, что стыдятся они чаще и как-то не так... Более ярко, что ли. Не знаю как объяснить. Но у меня как-то не так, я почти не могу назвать ситуаций, в которых испытываю стыд. Это странно. — Просто у каждого свои критерии, — альфа слегка пожал плечами, — вот если бы ты убил человека, и тебе было всё равно, то тогда бы даже я начал беспокоиться. — Сомневаюсь, что мне было бы всё равно, — хмыкнул Достоевский. — Я рад, что как минимум, теоретически это так. — А что насчёт тебя? Тебе стыдно бывает вообще? — Бывает, конечно, — улыбнулся. — За своё поведение, например. — О? Страшно представить, что ты должен сделать, чтобы застыдиться. — Ничего страшного, — пожал плечами Дазай, — просто наговорить лишнего, допустим, но обычно я себя контролирую. — Да уж, я заметил. С контролем у тебя вообще проблем нет, — дельта зябко передёрнул плечами, — пойдём в дом? Ветер сильный... Мне кажется, сегодня может выпасть снег. Тихо хихикнул, не воспринимая всерьёз слова Фёдора о контроле, и чуть отошёл в сторону, чтобы Фёдор вышел из беседки первым. — А ты любишь снег? — Смотреть на него — да, — кивнул дельта, — а гулять в снежную погоду не очень. Слишком мокро. — Ну да, особенно в Йогокаме, — Дазай пошёл за ним, не отходя слишком далеко. — А ты какую погоду вообще любишь? — Любую, которая не слишком солнечная. — Хох, правда? Мы похожи больше, чем мне кажется, — он взял Осаму за руку и потащил в дом быстрее, потому что погода становилась всё холоднее. — Эй, я могу и сам, — Дазай зашагал быстрее, но руку не вырывал. — У меня ощущение, будто ты там замерзать начал, — фыркнул Фёдор, затаскивая его в дом. — Да, прохладно, — всё же признал Дазай, — но ты так часто в последнее время делаешь... так. — Так? — изогнул бровь Фёдор, а затем понял, что всё ещё держится за Дазая и отдёрнул руку. — Прости, если тебе неприятно. — Не в этом дело, — Дазай вздохнул. — Пожалуйста, не забывай, где мы находимся. — Оу, — парень спрятал руку в карман, — точно, прости. Я буду внимательнее. — Хорошо, — он слегка улыбнулся и снял пальто, когда оказался в тепле. — Хочешь пойти на обед? — Хочу. Но не с ними. Мне с ними не нравится. Можешь, пожалуйста, договориться с кухаркой, чтобы я пообедал в кухне? — Тогда переоденемся и спустимся туда вместе через полчаса. Идёт? — Идёт, — кивнул Достоевский, направляясь к себе в комнату. Замерзший, зато довольный. Дазай ушёл к себе, и быстренько переоделся, чтобы через полчаса уже быть готовым. Фёдор же в течение этого времени успел привести себя в порядок основательно, даже душ по-быстрому принял, исключительно чтобы согреться. Поэтому к Осаму он вышел довольный и благоухающий сиренью. Альфа слегка улыбнулся, когда увидел его. — Такое хорошее настроение? — он спрятал руки за спину, следуя за парнем. — Вроде того, — кивнул Фёдор, — а почему нет? День, вроде, неплохой. — Согласен на этот счёт — Что на обед? — Пока не знаю, но точно что-то вкусное. Ты проголодался или не слишком? — Не слишком, но если вкусное, то я согласен. Дазай тихо хихикнул, прикрыв рот рукой. — Хорошо, что ты начал более-менее есть. — Думаешь? — Фёдор спрятал руки в карманы брюк, перчаток он не надел, чтобы было удобнее кушать, поэтому сейчас немного стеснялся своих рук и пытался их хоть куда-нибудь спрятать. — А почему нет? — так как шёл Дазай не рядом, то видел все его действия, но ничего об этом не говорил. — Не знаю, — он пожал плечами, — мне от этого никакого удовольствия. — Даже если это что-то вкусное и то что ты любишь? — Да, — кивнул Достоевский, — мне не нравится это. — Ну ладно, можно найти другой источник хороших эмоций. — Да, например музыка. — А что ещё? — пока никого не было, охранник пошёл рядом с ним. — Тацу. — Ты любишь животных в целом? — спросил альфа с лёгкой улыбкой. — Или тебе именно кошки нравятся? — Я люблю тех, кто любит меня, — ответил Фёдор, — а Тацу меня любит. Осаму не скрыл своего умиления на этих словах и улыбнулся шире. — Хорошо, что у вас это точно взаимно. — Он вообще всех любит, — пожал плечами Достоевский, — и тебя тоже. — Мы с ним почти не видимся, — Дазай очень и очень тяжело вздохнул. — Ты можешь исправить это. — Правда? Иногда я чувствую себя нянькой, — ответил Дазай, а потом поспешно добавил: — Не твоей, а кошачьей. Вообще у него, видимо, много нянек было. Фёдор тихо засмеялся: — Он популярен у людей постарше. — Жалко только, что другие люди постарше предпочли оставить его на обочине, — альфа прерывисто вздохнул. — Зато сейчас о нём есть кому позаботиться, — улыбнулся Достоевский. — Главное, чтобы ты о себе тоже заботился, иначе не сможешь заботиться о нём. — Я забочусь, — с вызовом фыркнул Фёдор. — Вот и заботься, — Дазай чуть сощурился, намекая на то, что тот стал следить за ним. Достоевский закатил глаза: — А о тебе кто позаботится? Ты же даже не высыпаешься! — Кто тебе такое сказал? И вообще, не переводи стрелки. — Твои синяки под глазами. — Не такие уж они большие, не преувеличивай, — Осаму открыл перед ним дверь в кухню. — Да ты себя со стороны не видишь, — фыркнул Фёдор снова, — ты на панду похож. — Сам ты на панду похож, — обиженно заявил Дазай. — О, правда? Ну, это хорошо. Панды милые. Альфа тихо рассмеялся, услышав такой ответ. — Что смешного? — надулся Фёдор, и хмурясь прошёл в помещение. — Это забавно. И мило, — ответил, альфа успокоившись, а потом попросил кухарку покормить Фёдора, ну и его тоже. За едой Достоевский откровенно развеселился. Он с хитрым видом воровал из тарелки Осаму продукты, легонько толкал его и хихикал и успокоился лишь только когда у Осаму зазвонил мобильный. Дазай сам никак не пытался угомонить Фёдора, хотя иногда наигранно строго на него шикал, скорее для вида, потому что сам всё же иногда улыбался. Сам он успокоился из-за звонка и ответил на него уже серьёзно, попутно заодно собрал пустую посуду, и встал, чтобы отдать её кухарке и отойти поговорить. *** Ода Сакуноскэ сегодня, вообще-то, не планировал куда-то идти. По крайней мере, с утра. Но он всё же был человеком и даже с ним происходили такие вещи, что на него что-то накатывало и он, повинуясь этому импульсу, делал то, что не входило в его планы. Сейчас такой вещью был звонок телохранителю своего бывшего подопечного. — Дазай Осаму? — уточнил он, когда тот поднял трубку. Услышав знакомый голос, Дазай насторожился. Конечно, он узнал его сразу же и был даже слегка удивлён этому звонку. Ему казалось, что этот человек вряд ли захочет иметь с ним дело лишний раз. — О, это вы, — тем не менее, голос Дазая был вполне оптимистичным и дружелюбным. — Всё верно. У вас что-то случилось? — Вовсе нет, — поспешил заверить мужчина, — я просто хотел пригласить вас выпить вместе. Вы свободны сегодня вечером? Так как Дазай никуда не собирался, да и Фёдора не нужно было куда-либо сопровождать, вечер у него был свободен. Только получить такое приглашение было странно, а причин отказывать вроде бы и не было. — Я не против принять ваше приглашение, но во сколько именно? Бета прикинул, какое время будет не слишком ранним и ответил: — Часам к девяти. — Хорошо, мне удобно, — ответил альфа после недолгой паузы. — В таком случае, я отправлю вам адрес позже, — сообщил мужчина и отключился. Вечер обещал быть хорошим. После этого Дазай немного завис, думая над тем, с чего вдруг удостоился такого предложения, но быстро пришёл к выводу, что, может, это и вправду хорошая идея. Всё же они, в каком-то роде, были коллегами. Дазай вздохнул и убрал телефон, после чего вернулся за стол к Фёдору. Достоевский не стал расспрашивать Дазая о звонке. В конце концов, ему могли позвонить с работы, а обсуждать это здесь было как минимум глупо. Поэтому он спокойно залип на покачивающиеся за окном деревья. Было даже приятно после сытного обеда просто посмотреть на погоду за окном и ни о чём не думать. — Господин Достоевский, — Дазай чуть наклонился к нему и тихо позвал, чтобы не напугать случайно, — мы можем идти? Фёдор моргнул, понимая, что, кажется, залип даже слишком сильно, затем недоуменно оглянулся и кивнул: — Пойдём. Дазай снова поднялся из-за стола и, когда они выходили, открыл Фёдору дверь, сам последовал за ним. — У меня будут кое-какие дела вечером. Но я постараюсь вернуться не слишком поздно. — Хорошо, — кивнул Достоевский, — не волнуйся, я взрослый мальчик и лягу спать сам. — Ляжешь, — кивнул Дазай, — но я всё равно загляну к тебе и проверю. Фёдор в ответ лишь хмыкнул, но ничего говорить не стал. Лишь спрятал руки в карманы снова, чтобы точно никто не рассматривал его шрамы и свежие укусы. На это вообще лучше никому не смотреть. — Извини, ничего не могу поделать, — альфа слегка улыбнулся, когда увидел его весьма красноречивый ответ. — Почему же не можешь? — парень посмотрел на мужчину через плечо. — Потому что ты только более-менее наладил режим, и какое-то время его всё-таки следует соблюдать. — О, ясно, — Фёдор повернулся обратно и пошёл дальше, как ни в чём не бывало. Конечно, он понимал, что Дазай прав, но в душе немного кольнуло осознание того, что ему не слишком-то доверяют. Правда и он поймал себя на мысли, что когда Дазай приходит, засыпать почему-то становится проще. И это Достоевскому не слишком нравилось. Он бы не хотел привязываться к кому-то, а Дазай вполне может исчезнуть из его жизни после завершения своего задания. Не факт, что у них всё получится, а даже если и получится, нет гарантий, что Дазаю будет в кайф и дальше возиться с ним. Тем более, у Фёдора есть родители, так что привязанность, даже дружеская, к кому-то вроде Дазая могла выйти ему боком. У двери своей комнаты он нахмурился снова, но постарался привести мысли в порядок и нормально попрощаться с Осаму, чтобы тот не подумал, что Достоевский опять загоняется. Дазай решил ничего не говорить, хотя по поведению Фёдора видел, что тот не слишком-то доволен. Может быть, стоило дать ему больше свободы? С другой стороны Дазай понимал из прошлого опыта, что Фёдор вряд ли сам будет обращаться к нему, поэтому лучше самолично интересоваться его состоянием и приглядывать. Если Фёдор и вправду будет спать, то так и не узнает, проверял это Дазай или нет. — Ты собираешься идти на ужин? — решил уточнить альфа, прежде чем уйти. — Пока что не уверен, — ответил тот, немного подумав, — но если что, мне и чая хватит. — Я в этом даже не сомневался, — вздохнул Дазай. — Хорошо, тогда ближе к ужину я зайду к тебе и уточню, распорядиться насчет чая или нет. — Спасибо, — кивнул Достоевский и скрылся в комнате. Наверное, всё же, не стоило подпускать Дазая настолько близко, всё равно это не имело смысла, но, почему-то, очень хотелось получить от него хоть кроху внимания без какого-либо смысла, лишь бы было... Детектив отправился к себе и сел заниматься отчётами, пока было время. Ещё нужно было уточнить, будут ли изменения в расписании Фёдора на зиму или нет. Дазай, правда, чувствовал себя странно из-за этого всего — подобного рода ответственности он никогда в жизни на себя не брал, а теперь будто мигом постарел лет так на двадцать. Ещё и старшие коллеги уже предлагают провести вечер выходного за выпивкой. А там уже и до седых волос недалеко...