Грани темноты

Дазай проснулся как обычно рано, чтобы успеть сходить в душ и на завтрак. Пока было раннее утро, по особняку ходили в основном только слуги. В этот раз Дазаю удалось заболтать бету-садовника, но ничего интересного он не выяснил. Зато в очередной раз встретил Киёхару, что было немного подозрительно, ведь тот обычно не вставал в такое время. Видимо, он куда-то собирался. Так как у Достоевского ещё был свободный день, к одиннадцати Дазай всё равно вернулся в крыло и постучался к нему. — Войдите, — промурлыкал Достоевский, потягиваясь на кровати. Его даже не смущало, что он всё в той же футболке с неприличным принтом, которую тайно украл когда-то во время побега. Альфа так же молча зашёл и закрыл дверь, спрятал руки за спину. От запаха своего истинного у него совсем немного закружилась голова, а внизу живота скрутился спазм, и Дазаю пришлось приложить усилия, чтобы не показать этого. — Как ваше самочувствие? Вы собираетесь на завтрак? Фёдор медленно сел на постели, тряхнул волосами, ещё больше их растрёпывая, и зевнул. — А который час?.. — Одиннадцать пятнадцать, — бодигард потупил взгляд, но ответил чётко. — Поздновато… — Фёдор зевнул снова, — а можете попросить принести сюда? — Конечно. Только всё равно приведите себя в порядок. — Так точно! — Фёдор шутливо отдал честь и прикрыл рукой улыбающийся рот, будто застеснявшись. Альфа слегка улыбнулся, кивнул и вышел из комнаты. Дышать сразу стало легче, и Дазай сразу отправился на кухню, потому как в коридоре не было никого, к кому можно было бы обратиться с этим, однако не успел далеко уйти, как столкнулся с Накаджимой. Тот выглядел слегка взволнованным и тут же затараторил: — Доброе утро! У меня для вас важное поручение! Послезавтра приём, поэтому Фёдору необходимо купить костюм, вам нужно съездить с ним. Вы умеете водить? Дазай остановился и удивлённо посмотрел на Накаджиму. Что ж, видимо, сегодня всё же придётся заняться делами. — Умею, но… Мы ведь не поедем одни? — Желательно, чтобы было поменьше охраны, — признался гамма, — вы умеете стрелять? — Спрашиваете тоже… умею, конечно, — Дазай улыбнулся. — Но я ведь нянька, а не модный стилист. — Вам нужно будет следить, чтобы с ним не случилось ничего плохого, а к стилистам вы и так поедете. Вот ключи, — Ацуши вручил ему связку, — адреса бутиков и дизайнерских студий я отправлю вам на почту. — Тогда хорошо. Спасибо, — Осаму взял ключи от машины, — на этом всё? — Абсолютно. — Прекрасно. Тогда до встречи, — махнул он Ацуши и продолжил свой путь на кухню, не желая больше отвлекать Накаджиму. Попутно он думал о том взломе. Нужно было срочно что-то с этим решать, пока не возникли проблемы. Только времени разбираться сегодня не было, и Дазай решил, что поговорит об этом с Фёдором вечером, когда будет уверен. Встретив на кухне нужного человека, он отдал ему распоряжение. После этого Дазай решил сразу заглянуть к Фёдору, чтобы у того было больше времени. Фёдор, занимавший свободное время гербарием, к его возвращению как раз вложил в книгу один из водных цветков, которые вчера перед обедом положил в миску с водой. Работать с ними было интересно и очень уж хотелось узнать, что будет, если их засушить. — У вас появились дела на сегодня. Фёдор отвлёкся от укладки цветов под кальку и посмотрел на Осаму: — Только не говорите, что… — он запнулся и выдохнул, затем опустил голову, — какие дела? — Нужно поехать за новым костюмом для приёма, — сообщил альфа спокойным тоном, — думаю, через полтора часа будет нормально. — Хорошо, спасибо, что сообщили, — он отвернулся, снова возвращаясь к своему занятию, краем глаза видя, как Дазай покидает комнату. Не очень хотелось выезжать куда-то. Для Достоевского это было чем-то, что показывало ему, каков мир за пределами его дома, а смотреть на это не хотелось. Просто не было желания. Достоевский дождался завтрака, но аппетит куда-то пропал. Он поковырял палочками еду, нехотя переоделся, поразмышлял, стоит ли пить ещё подавитель. С одной стороны, хотелось наверняка не пахнуть ни для кого, но с другой было страшновато, что будут последствия. В конце концов, он вздохнул и принял ещё одну таблетку, а остаток времени провёл глядя на свои руки. Фёдор не бинтовал их после душа, и ссадины были отчётливо видны. При мыслях о предстоящем приёме ему хотелось сделать новые. В то время, когда они уже должны были встретиться, Дазай дожидался Достоевского в коридоре. Он уже успел проверить все адреса, но прежде чем делать выбор, решил поинтересоваться мнением Достоевского, хоть и предполагал, что тому может быть всё равно. Фёдор вышел к нему весь при параде, в костюме и своём красивом пальто, с не менее красивым шарфом. Приветственно кивнул. — Куда мы поедем? — Есть ли у вас пожелания? — Дазай сразу же направился по коридору к лестнице, которая вела на парковку. — А есть из чего выбирать? — поинтересовался Достоевский. — Накаджима-сан предложил несколько бутиков. Может быть, у вас есть любимый? — Что за бутики? — заинтересовался Достоевский. Дазай на ходу перечислил их все по названиям, не задумываясь, так как запомнил их хорошо. При упоминании одного из них Фёдор поморщился. — Вот туда не хочу. В остальные можно по списку. Дазай улыбнулся, но расспрашивать не стал и согласно кивнул, мысленно вычёркивая один из пунктов. Через пару минут они спустились на парковку, и он выудил из кармана ключи от одной из машин, затем открыл перед Достоевским заднюю дверь. Фёдор влез внутрь, удобно устраиваясь, и выдохнул. В машине было теплее, чем снаружи, так что Фёдор довольно растёкся на сидении и прикрыл глаза. Осаму обошёл машину и сел за руль. Потратил не меньше минуты на настройку сидения и зеркал, после завёл двигатель и выехал с парковки. Водил он осторожно и мягко, без резких движений, да и машина сама по себе ехала плавно. На выезде с территории Дазай показал удостоверение охранника, скорее чисто формально, ибо на посту и так знали, что они сегодня уедут. Позже, выехав на дорогу, он заметно прибавил скорости, так, что стрелка на спидометре начала немного уходить за допустимую правилами отметку. Фёдор не обращал на это внимания. Он почти спал на сидении, пока они ехали, думая о чём-то своём, чем точно не захотел бы делиться с Дазаем. Ближе к городу, где-то через полчаса, Осаму сбавил скорость, а когда высотки стали появляться всё чаще, обратился к пассажиру: — Господин Достоевский, есть ли у вас пожелание заехать куда-нибудь ещё, когда мы закончим? — Я хочу в парк, — ответил Фёдор, — но вам нельзя туда меня возить. — Они на вас маячок повесили? — Дазай тихо усмехнулся. — Нет, — дельта недоумённо моргнул, — просто не положено… — Раз не повесили, то не вижу проблем. Никто ведь не узнает. — А если кто-то увидит? — Кто, например? — охранник мельком посмотрел на него через зеркало заднего вида. — Какой-нибудь знакомый… главы семьи. — Город такой большой, в нём немалочисленное население, да и парков немало. Но если вы беспокоитесь, я не буду настаивать, — Дазай свернул на более оживлённую дорогу, ведущую в центр. — Нет, я хочу, давайте попробуем. — Хорошо, — Дазай улыбнулся и вернул всё своё внимание к дороге, ища подходящее место, чтобы остановиться поближе к первому бутику. У Фёдора руки чесались поскорее закончить с костюмом и поехать гулять. Когда они припарковались, он выскочил из авто, нервно ожидая Дазая. Однако тот особо не торопился — спокойно вышел из машины, закрыл её и направился в бутик, пропуская Фёдора вперёд. Он уже готовился к тому, что придётся долго ждать, пока работники перестанут возиться с Фёдором и подбирать ему костюм, поэтому надеялся, что этот бутик будет первым и последним. Сам Дазай давно не был в подобных местах и даже отвык от них. Но костюм, как ни странно, они нашли почти сразу. Фёдор оказался не шмоточником, поэтому особо не вредничал и, тем не менее, выбрали они офигенно красивый костюм, в котором Достоевский ужасно горячо выглядел, потому остался доволен выбором. Даже нельзя было сказать, что ему едва семнадцать и дома он носит футболку с неприличным принтом, изображавшим на белом фоне ткани переда и спинки ровные поперечные ряды мелких совокупляющихся фигурок розовых поросят во всевозможных позах. Дазай его костюм оценил, но вслух ничего ему не сказал, дожидаясь, пока тот переоденется обратно и они смогут идти. Через несколько минут переодевшийся Фёдор гордо вручил ему пакет, в котором лежала коробка с костюмом, и направился к выходу. Предстоящий поход в парк его очень вдохновил. Покорно забрав покупку, Дазай вышел вместе с ним на улицу, сначала убрал пакет в машину, потом уже посадил Фёдора и сам занял водительское место. Повернув ключ зажигания, спросил: — В какой парк поедем? — А какой самый красивый? — спросил Достоевский, чтобы скрыть, что парков он не знает. В такие места его не возили, а изучать из интереса у него не было возможности. Дазай задумался над этим, выруливая на дорогу. — Не знаю… Я не во многих бывал. Для меня они почти все классные. Сейчас, наверное, уже мало где красиво, если многие деревья сбросили листву. — Мм… Может парк… Харбор? — предложил Фёдор, не зная точно, правильно ли он помнит название. — Хорошо, — Дазай кивнул, — отсюда как раз минут двадцать-тридцать. — А там красиво? — с интересом спросил Фёдор. — Да, там много растений. Может быть, сейчас там цветут какие-нибудь поздние осенние цветы. Достоевский лишь улыбнулся, и кивнув, отвернулся к окну. На душе было легко. Дазай тем временем взглянул на часы, прикидывая, во сколько они должны будут вернуться. По его расчётам на прогулку можно было выделить около двух часов. Вполне достаточно и лучше, чем ничего. К тому же, движение на дороге было в целом свободным, постоять пришлось совсем немного, и как раз через полчаса они были на месте — Дазай припарковался в самом дальнем углу стоянки, что располагалась в пяти минутах от парка. После того, как заглушил мотор, он обратился к Фёдору: — Я пойду с вами, но буду сохранять дистанцию и постараюсь не попадаться вам на глаза. Однако если что-то будет вас беспокоить, тут же найдите меня. — Лучше нам держаться рядом, — возразил Фёдор, — если вы будете ходить за мной, это будет выглядеть странно и другие могут вызвать полицию. Нам ни к чему привлекать лишнее внимание. — Я не буду ходить за вами, — Дазай покачал головой и чуть улыбнулся. — Поверьте, я умею вести слежку незаметно как для объекта, так и для окружающих. К тому же, я хорошо запомнил ваш запах, — на этом Дазай вышел из машины и сам открыл Фёдору дверь, а потом спросил: — Или вы просто боитесь оставаться один? — Разве я похож на человека, который боится? — взвился Достоевский, выходя из машины. Он не то, чтобы боялся, просто не привык бывать в таких местах один. Да и в принципе не привык в них бывать. В детстве его не выпускали из дома из-за болезней, а в подростковом возрасте Фёдор оказался у Мацумото и его совсем заперли. Было немного боязно. — Я просто не хочу смотреть на цветы в одиночестве. — Компания надзирателя вас устраивает? — Дазай улыбнулся, закрыл машину, убрал руки в карманы пальто и направился в сторону парка. — Я уже всё равно привык, — он пожал плечами, — да и… Если всё же кто-то из знакомых семьи Мацумото увидит меня одного, он может подумать, что я снова сбежал. — Вы всё же такой параноик, — Дазай тихо вздохнул, — уговорили. — Я справедливо опасаюсь, — уклончиво ответил Достоевский. Ему только кивнули в ответ. Было даже мило, что Достоевский не хочет идти один. Когда они направились в сторону парка, Дазай держался чуть позади, но правда, не уходил никуда. Ему самому хотелось немного прогуляться, а компания Фёдора не была такой уж плохой… На входе в парк практически не было людей, хотя погода была почти солнечной — облака лишь иногда закрывали солнце, да и ветер был прохладный, а воздух — влажный и едва ощутимо пахнущий морской солью. Достоевский спрятал руки в карманы пальто. Он не снимал перчаток даже в помещении, несмотря на то, что они были тонкими, отчего не имело смысла носить их на улице. Для прогулки лучше было выбрать более плотные. Но Фёдор опасался, что в таком случае Дазай заметит новые ссадины на костяшках, а видеть его сочувственный взгляд, как вчера, не слишком хотелось. Фёдор не тот, кого нужно жалеть. Он медленно шагал по аллее, рассматривая цветы и деревья и вспоминал единственного человека, который заботился о нём. Не так, как это делал Дазай, хотя у Осаму тоже была хоть капля заботы, это было видно; он заботился иначе, но только приятнее. Фёдор сожалел, что испортил жизнь тому человеку, пусть это и было его собственным выбором. Дазай молча сопровождал его и не решался нарушать тишину. В конце концов, этот парк лучшее место для размышлений. Иногда Дазай поднимал взгляд на редкие цветы. Раньше он не придавал им никакого значения, но сейчас они начинали казаться красивыми. Спустя примерно полчаса Фёдор устал и присел на ближайшую лавку. Домой возвращаться не хотелось. Он почему-то подумал, что сбежать снова было не такой плохой идеей. Возможно, получится улизнуть после приёма. Это было бы интересно. — Вы можете присесть, — Достоевский не отводил взгляда от окружавшего их пейзажа. Аллея была слишком красивой. Немного помедлив и мельком осмотревшись, Дазай всё же сел рядом с Достоевским. — Вам не холодно? — Только рукам немного, — признался Фёдор. — Вам следовало надеть перчатки потеплее. — Я не подумал, — парень постарался спрятать руки поглубже в карманы и тихо вздохнул. Как же так, за столько лет не привык учитывать это… — Надеюсь, ничего страшного, и в машине вы отогреетесь. Как вам этот парк? — Сюда хочется вернуться. — Советую вернуться весной, — мягко улыбнулся Дазай. — Думаю, он хорош в любое время года. — Зимой вы тут замерзнете с учётом вашей непредусмотрительности. Но, наверное, у нас ещё будет возможность приехать сюда ещё раз. — Не думаю, что мне ещё когда-либо позволят выехать в город. Разве что в церковь или мэрию… Для заключения брака. — Вы очень пессимистичны, — Дазай откинулся назад, закинув ногу на ногу и распростёр руки по ребру спинки. — Наверняка возникнет потребность снова отправить вас в город. Они бы могли вызвать дизайнеров на дом, чтобы те сняли мерки и сшили костюм на заказ, но они этого не сделали. — Просто не успевают, — пожал плечами Достоевский, — обычно они именно так и поступают. — Ну вот, значит, успевают не всегда и не настолько сильно пекутся о вашей безопасности, как кажется. — Им не безопасность нужна. — А чтобы вы не сбежали. И чтобы не умерли случайно — тоже. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. — «Случайная смерть» звучит неплохо для какого-нибудь заголовка, — отметил Фёдор. Дазай закатил глаза. — И очень нелепо! — А если юмористическая колонка? — Ох, неужели вас прельщает мысль, что о вашей смерти напишут в юмористической колонке? Мертвецам плевать, конечно, но всё-таки, — перевёл он взгляд с аллеи на Достоевского, глядя на него уже с интересом. — О, я не о своей смерти, — Фёдор покачал головой, — что насчёт того, чтобы написать юмористический рассказ в газету? Я был бы не против попробовать. — Вы пишете? — Дазай немного удивился. — Попробовать можете, конечно. Но о чём вы хотели бы написать? — Немного, — признался Фёдор, — а написать… Я пока не думал. Я пробовал себя в экзистенциализме, но пока не брался за юмор. — В таком случае, точно попробуйте. У вас много времени на это — Не так и много. Завтра мне придётся вернуться к занятиям. — Вам обычно много домашней работы задают? — Ну… — Фёдор вздохнул, — согласно моим возможностям. — Тогда можно немного схалтурить, — отозвался альфа беззаботно, будто вообще ничего неправильного не сказал. — Вы подбиваете меня ступить на кривую дорожку, — констатировал Достоевский, — но хорошо. Я попробую. — А вы, раз соглашаетесь со мной, явно далеко не ангелочек. Иначе бы у меня ничего не вышло, — улыбнулся альфа, хитро глядя на него. — Разве ангелочек будет сбегать и красть одежду из магазина? — Не будет, конечно. — В таком случае, я не припомню, чтобы называл себя ангелом. — У вас прекрасная тактика, — Дазай снова усмехнулся, но по-доброму, припоминая, что Фёдор высказывался подобным образом. — Но и я вас таким не считал ни разу. Просто вы говорили так, будто упрекаете меня за то, что я толкаю вас на скользкую дорожку, а вы упираетесь как можете. — Разве не видно, я упираюсь ногами и руками, — Достоевский хихикнул, — вот! — и упёрся пятками в асфальт. Дазай улыбнулся, прикрыв рот рукой. — О, Ками-сама, мне пора пересмотреть свои методы и научиться воспитывать детей! — Не такой я и ребёнок, мне почти семнадцать, — он надулся как индюк, делая вид, что его задели. — Да-да, я прекрасно вижу, — Дазай легонько ткнул его в щёку пальцем, — вы дуетесь прямо как взрослый. — Вы сами ведёте себя как ребёнок, — произнёс Фёдор как что-то очевидное. — Например, это было тогда, когда пытались удушить меня своим запахом из-за мелочной обиды. — Разве это по-детски? Не соглашусь с вами. Многие поступают и хуже по ещё более незначительным поводам. — Вы оправдываетесь, — прищурился Достоевский, — взрослые люди говорят словами через рот. Услышав это, Дазай тихо рассмеялся, а после ответил: — Но только в том случае, если дети готовы не просто слышать эти слова, но и слушать. — Вы утрируете. Впрочем… Я признаю, что после вы вели себя как взрослый человек. По крайней мере, заботились вы обо мне как вполне состоявшийся альфа о своём омеге. С отличием, только, что я не ваш и не омега. — Не ожидал, что вы посмотрите на это именно под таким углом. Я бы больше сравнил это с заботой наставника о своём подопечном, ведь это моя работа. А отношения между полами бывают более личными, — Дазай наконец отвёл взгляд куда-то в сторону. — Возможно, — Достоевский пожал плечами, — может, мне показалось. Некому было мне показать, какие отношения бывают между полами, так что, вероятно, я спутал заботу по работе и заботу искреннюю. — Очень большое упущение вашего жениха, — наигранно вздохнул Дазай, хотя говорить это оказалось почему-то неприятно, — мог хотя бы попытаться наладить отношения с вами, раз уж у вас обоих нет выбора. — Зачем? — удивился Фёдор. — После свадьбы мы даже жить будем в разных домах. — И что? Например, сейчас вы живёте в одном доме, вам приходится видеть друг друга и даже проводить вместе какое-то время. Тем более, он мог бы попытаться завоевать вас по-настоящему. Конечно, только если у него никого нет, — сначала альфа шутил, а теперь даже серьёзно задумался над этим. Возможно, у Киёхару ещё была совесть. — Не знаю, да мне и неважно. Если даже у него есть партнёр, меня это не касается, — Фёдор воспринял его слова серьёзно, поэтому и отвечал без сарказма или шуток. — Но он вас ревнует, — внезапно заметил Дазай, не пытаясь переубедить Фёдора, а просто констатировал факт, который заметил сам. — С чего вы взяли? — Фёдор удивлённо посмотрел на него. — Я его раздражаю, зачем ему ревновать… — Но вы же наверняка не знаете причин, по которым раздражаете его. Может, дело даже не в вас, а в каких-то его личных проблемах. Я не берусь больше анализировать, это дело не моё. И вам, думаю, самому это не нужно, — пояснил Дазай, но вопрос решил оставить без ответа. — Не нужно, — согласился юноша, — я просто немного опасаюсь, что придётся быть с ним в первую брачную ночь. Раньше я не думал об этом, но раз вы говорите о ревности… — Я не хотел вас напугать таким образом, — поспешно заверил его Дазай, — но Киёхару, несмотря на всё, выглядит благоразумным. — Надеюсь на это, — Фёдор поднялся, — я хочу домой. Дазай немного помедлил и лениво поднялся. Самому теперь не слишком хотелось ехать куда-то, но ветер поднимался и грозил принести дождь. Да и холодать стало, близился вечер. Фёдор дождался, пока Дазай поднимется, а затем направился к выходу из парка. На душе было неспокойно. Они не нарушали молчание всю дорогу. Даже дома Достоевский не особо хотел говорить, больше размышлял. Он даже захотел пойти на общий ужин, к чему по приезде отправился активно готовиться, а Дазай, проводив его до комнаты, отправился в кабинет к господину Мацумото, чтобы отчитаться перед ним о сегодняшней поездке в магазин. Несмотря на то, что разговор прошёл гладко, Дазай всё равно был слегка обеспокоен, но встретил Фёдора вовремя, чтобы сопроводить на ужин. Несмотря на то, что пойти было инициативой самого Достоевского, шёл он на него как на казнь. Даже надел один из своих лучших костюмов. В обеденном зале уже почти все собрались, и Дазай остановился, как и всегда, подальше, у стены. Киёхару уже был на месте и не ожидал, что Фёдор решит явиться. Тем не менее, он не стал это никак комментировать, только поздоровался. Достоевский тоже поприветствовал его. Поприветствовал вежливо, не собираясь, похоже, устраивать шоу сегодня. Только снова постарался заговорить с будущим женихом. — Как прошёл ваш день, Киёхару-сан? — Лучше, чем предполагалось, — ответил тот негромко, чтобы сильно не мешать остальным. — Вы уже купили костюм для приёма? — Да, — он кивнул, — и я вполне доволен выбором. Позвольте поинтересоваться, что же такого предполагалось, что могло испортить ваш день? Фёдор и не замечал, что его уже привычный запах мяты сейчас перебивал более сильный аромат, исходящий от его волос. Запах корицы. — Сегодня были переговоры с не очень приятными партнёрами, — холодно и спокойно ответил Киёхару, хотя тема бизнеса сейчас волновала его меньше всего, — кстати говоря, о предстоящем приёме… Я буду сопровождать вас там. — Вот как, — Фёдор никоим образом не показал, как на самом деле отреагировал на эту новость, — боитесь, что одного надзирателя мало? Киёхару поправил пальцем очки, от чего их стёкла блеснули, и ответил: — Новым деловым партнёрам очень хочется взглянуть на вас, моя обязанность лишь надлежащим образом представить вас. Думаю, вашему охраннику даже не придётся следить за вами, пока вы со мной. Конечно, Киёхару хотел выставить себя на приёме в образе примерного жениха, чтобы создать лёгкую иллюзию того, что они — пара. Исключительно в угоду бизнесу, и чтобы немного подразнить остальных. И яркий запах корицы мог всё подпортить. — Очень интересно, какое им дело до меня? — Фёдор покосился на стакан воды и, не выдержав, отпил немного, чтобы остудить пыл. И как раз после того, как он поставил стакан на стол, в помещение вошёл Сэйтё. Он даже не попытался скрыть удивления от вида Фёдора беседующего с его сыном. Увидеть сегодня этого человека он не ожидал. Тем не менее, спокойно прошёл за стол и сел на своё привычное место главы семьи. Киёхару лишь кивнул отцу в знак приветствия, но тут же вернул своё внимание к Фёдору. — Они ни разу не имели дел с дельтами. Очевидно, вы для них что-то необычное. — Они и не будут иметь со мной дел, разве нет? — Фёдор поздоровался с главой семейства лишь взглядом, больше не желая уделять ему внимание. — Кто знает. Может быть, им захочется вести дела с вашей семьей, если вы им понравитесь. — У меня нет семьи, — холодно ответил Достоевский и отвернулся, показывая, что разговаривать больше не желает. Всё, что ему было нужно, он уже узнал. — Не говорите так, — всё-таки ответил Киёхару, — ваши родители хорошие люди и не желают вам плохого. — Думаю, я сам решу, что мне стоит говорить, а что нет, — отрезал Фёдор, принимаясь за ужин. Как ни странно, после не самого приятного разговора аппетит у него не пропал. Доел Фёдор молча и сделал он это как всегда быстро. А после, не размениваясь на манеры, поднялся самым первым, и покинул столовую, не сказав никому ни слова. Ужасное поведение, Фёдор! Дазаю пришлось помедлить, так как Киёхару зацепился за него взглядом, он отнёсся к этому холодно, но когда вышел, решил поддерживать дистанцию с Достоевским. — Вы знали, что он будет меня сопровождать? — небрежно спросил Фёдор на ходу. — Я полагал, что это само собой разумеется, — честно признался Дазай. — Вас это беспокоит? Он тоже справится. Не хотелось думать о том, что Киёхару начал действовать так из-за него. Но из-за их игр в гляделки в последние дни других идей не было. Не хватало ещё одной проблемы… — Нет, обычно нет, — Фёдор качнул головой, — обычно меня сопровождали госпожа Мацумото или Накаджима-сан. Не то, чтобы меня это беспокоит, я думаю, как правильно сыграть примерного жениха. — Самое главное, не балуйтесь феромонами, — слегка шутливым тоном заметил Дазай, хотя говорил серьёзно. — Из-за подавителей я их почти не чувствую, — Фёдор устало выдохнул, — спасибо за день, — сказал он, прежде чем скрыться в своей комнате. Дазай ничего не ответил, хотя ему почему-то было приятно получить благодарность. Как только он вернулся к себе, к нему вернулось беспокойство по поводу происходящего. Переодевшись из костюма в повседневную одежду, Дазай сел за ноутбук и открыл новое письмо с более подробным отчётом о том взломе. Около часа он изучал его, а потом устало вздохнул и потёр лицо. Похоже, всё-таки придется потревожить Достоевского сегодня. Лучше поговорить с ним как можно раньше и не откладывать столь важный момент. Оставалось понадеяться, что он ещё не спит. Дазай выключил ноутбук и встав с кровати, вышел в коридор. К его радости, в особняке из-за позднего часа было совсем тихо и вряд ли кто-то мог его увидеть. Ради приличия и на всякий случай Дазай тихо постучал в дверь. Фёдора этот стук, очевидно, насторожил, потому что ответил не сразу. Время было позднее, ждать некого. Сначала ему захотелось притвориться спящим, но он передумал. Вдруг это Дазай? В таком случае, лучше было не повторять ошибок. Да и после сегодняшней прогулки у Фёдора осталось хорошее впечатление о нем. Похоже, Осаму не столь плох, как показалось сразу. — Войдите, — тихо сказал Достоевский, прикрываясь одеялом, на случай, если это тот, кто не видел его шикарную футболку с поросятами. Получив разрешение, Дазай вошёл в комнату и закрыл дверь. Он ничего не сказал, молча подошёл к нему и сел на край прикроватного столика. Скрестил руки на груди. — Кстати, ты знаешь, что есть вещи в которые тебе лучше не лезть? — тихо поинтересовался Дазай, глядя перед собой. Фёдор насторожился только сильнее. Этот тон и резкий переход на «ты» сулили мало приятного. Достоевский начинал догадываться, к чему тот клонит, но эти догадки были для него чем-то несуществующим, словно мираж. — Что вы имеете в виду? — спросил он, тоже тихо, подражая ему. — Тебе прекрасно известно что. Думаешь, в полиции совсем тупые айтишники? — Дазай всё же скосил на него взгляд. — Я не думал, что мне придётся зайти так далеко, — в тоне Фёдора не было ни капли сожаления. — Тебе и не нужно было. Зачем? — Вы казались мне подозрительным. Уклончиво ответили на вопрос, в сети о вас почти ничего нет. Я подумал, что вы можете быть похитителем или просто вором, а тут эта база данных. Сначала я думал, что вы занесены туда как преступник, а выяснилось… Дазай в очередной раз потёр глаза и поджал губы, но постарался подавить раздражение. Что за ребёнок! — Тебя это не касается, во-первых, а во-вторых, это опасно. Тебя могут привлечь к ответственности. — Ну и что мне будет? — Фёдор скривил губы. — Даже если я сам захочу сесть за решётку, мне не позволят. — Господин Мацумото будет крайне недоволен тем, сколько проблем ты ему создашь, — с лёгким нажимом произнёс Дазай. — А хотя, подожди, тебе стало быть, совсем на всё плевать. Но только на деле ты всего лишь ребёнок и ничего не сможешь сделать, когда тебя прижмут. Скорее всего, будет неприятно и больно, тебе не понравится. — Вы мне угрожаете? — Фёдор склонил голову набок. — Предупреждаю. — Кроме этого «предупреждения», вы хотите сказать что-то ещё? Дазай с трудом справился с раздражением, пока оно не вышло из-под контроля и не стало очевидным. Не хотелось снова душить Фёдора феромонами. Он улыбнулся и наконец повернул голову в его сторону. — Теперь ты всё знаешь и моё расследование оказалось под ещё большей угрозой. Но раз уж ты метишь на роль взрослого мальчика, мы с тобой можем договориться. — Думаю, оно изначально было под угрозой. Если даже я смог взломать эту базу, то что уж говорить о профи. А насчёт договорённости… — он помедлил, — я не собирался об этом рассказывать никому. — Недостаточно просто не рассказывать. Нужно ещё не влезать и не мешать. А что там и когда было под угрозой, не тебе судить. — Разве я мешаю? — Фёдор уныло сложил руки на одеяле. — Я уже несколько дней знаю о том, кто вы, но я не лезу в ваши дела и вас не выдал. Конечно, мне хотелось бы знать, несут ли ваши действия угрозу для меня, но я не спрашивал вас ни о чём всё это время. — Откуда мне знать, почему ты молчал? Может быть, присматривался и анализировал моё поведение? Это не говорит о том, что так было бы и дальше. Фёдор отвернулся. Конечно, он понимал, что поступил некрасиво, но всё же делал то, что считал нужным, чтобы обезопасить себя. — Ну, сейчас я вам гарантирую, что не буду мешать и продолжу держать язык за зубами. Вас устроит? — Устроит. Хотя мне трудно поверить тебе на слово, — Дазай поднялся, — тем не менее, тебе нечего бояться. Всё же, ты всего лишь жертва, а я привык выполнять свою работу. — То есть, вы смотрите на меня, как на жертву? Фёдор не смотрел на него — больше изучал свои руки. Он вдруг понял, что сидит без перчаток и не прячет свежие ссадины, но решил, что Дазай сейчас всё равно не в том настроении, чтобы заметить и отругать его. Так что продолжил просто смотреть на них. Роль жертвы Фёдору не нравилась. — В первую очередь, да. И пока у меня есть возможность, я буду охранять тебя, — Дазай смотрел только перед собой, явно не задумываясь, как его слова могли прозвучать. — Я постараюсь доказать, что заслуживаю доверия, — сказал Фёдор тихо. В душе бурлили эмоции. Достоевский понимал, что всё вскроется, но надеялся, что не так быстро. Ещё и этот вечный упор на то, что он ещё ребёнок… Дазай был не первым, кто манипулировал этим, но от того становилось не менее отвратительно. Часть натуры альфы в нём бушевала, но более мягкая рассудительная часть дельты говорила, что нужно держать себя в руках. Да, он ребёнок, да, его феромоны ещё слабые. Да, он толком не может сопротивляться альфам, но что теперь с этим делать? Ему и без того уже запретили всё, теперь ещё, похоже, поставили запрет быть ребёнком. Забавно. — Пожалуйста, не делай ничего безрассудного ради этого, — взглянул на него Дазай уже мягче, заметив, что Фёдор не слишком спокоен. — Не волнуйтесь, я просто буду делать, что пообещал. На это понадобится время, но через определённый срок вы поймёте, что я не врал, — он не поднимал взгляда, ковыряя пальцем заусенец. Дазай немного помолчал, наблюдая за ним и думая над этим. — И что ты хочешь делать потом? Мне ведь ничего не добавит доверия к тебе. Я буду выполнять свою работу в любом случае. Достаточно того, что ты не будешь срывать мне дело. Для чего ты хочешь что-то мне доказать? — Потому что это, возможно, поможет, улучшить отношение ко мне, — юноша всё-таки посмотрел на него. Дазай мягко улыбнулся от подобного высказывания, но улыбка вышла немного сочувственной и грустной, чего он не слишком хотел показывать. — Я отношусь к тебе плохо? — Нет, но можете начать после того, что узнали, — дельта не стал юлить. — То, что ты взломал базу — всего лишь глупая шалость. Мне самому следовало быть осторожнее и не вызывать подозрений. Достоевский прикрыл глаза. Разговор вышел неприятным, хотелось его поскорее закончить. — Вы не против, если я лягу спать сейчас? Такой резкий уход от разговора не слишком понравился Дазаю, но он и так уже выяснил всё, что собирался изначально, и сделал некоторые выводы. В том числе и из того, что Фёдор резко прекратил разговор. Поэтому он только кивнул ему и предпочёл молча покинуть комнату, а не лезть дальше туда, куда не следует. Всё же, для него тоже разговор оказался не из лёгких, хотя могло бы быть и хуже. Дазай задумался, как ему теперь следует вести себя, и понимал, что в любом случае нужно быть намного аккуратнее. Он даже немного жалел, что выбрал именно эту должность. Может, достаточно было бы устроиться мыть посуду на кухне? А ведь он ни за что не должен провалить это задание, иначе вторая попытка будет в разы труднее. Он работает в полиции всего ничего, около года, поэтому от этого многое зависит. После этого разговора Достоевский долго не мог уснуть. Он чувствовал, что не уснёт просто так. Даже таблетка снотворного вызвала у него только лёгкую тяжесть в конечностях. В конце концов, в час ночи он сел на постели и открыл прикроватную тумбочку. Возле дальней стенки лежала маленькая коробочка. Оттуда Достоевский вытащил телефон-раскладушку, довольно старый и потёртый, и открыл его. Включался он довольно долго, но всё же заработал, что позволило Фёдору дрожащими пальцами набрать цифры с приклеенной к коробке бумажки. Этот телефон и номер были единственным, что осталось у него от одного очень важного для него самогó человека. Оды Сакуноскэ. Фёдор не знал, сменил тот номер или нет, но очень не хотелось, чтобы сменил. В трубке раздались длинные гудки, он в ожидании нервно закусил палец.