Любовь двух святых узников (Альтернативная версия)

      — Рыдает как баба, — смеялся над Альбертом один из надзирателей, выводя его, боявшегося не выдержать чувств, что, казалось, были больше и сильнее его, поглотивших нашего героя словно бездна — вновь закрывшего руками лицо, из зала судебных заседаний. — Но оно и понятно — ведь теперь он не сможет и дальше нести свой бред среди таких же полоумных клоунов — а больше ничего он делать не умеет — только разглагольствовать, нарядившись в блестящие цветные карнавальные костюмы — эти плащи и мантии до пола, расшитые парчой и бархатом, да шляться по дворцам да резиденциям, пытаясь обхитрить власть имущих… Бьюсь об заклад, что они меняли эти свои одеяния каждый день — не повторяя ни одного — уж на это-то точно средства имели — как бы ни пытались убедить всех вокруг в том, что деньги — зло, приравнивая их едва ли не к орудию дьявола. Думали, что они самые умные… А теперь их всего этого безвозвратно лишили. И придётся теперь нашему христосику всю оставшуюся жизнь ходить в одной и той же робе, раз в неделю меняя её на такую же и общаясь только с надзирателями — сойдёшь от такой жизни с ума… Но, если вспомнить — ведь тот древний, безумный пророк не особо менял свои не столь богатые одеяния. Но этот явно не из таких и очевидно не сможет отнестись к этому так же… А всё из-за избалованности и распущенности. Не воспитывали их как следует, разрешали всё подряд. Он там и недели не продержится — уж попомни мои слова. Либо сотворит с собой что-нибудь, либо растеряет последние крохи разума, либо же всё вместе, и к последнему я склоняюсь более всего. Послушай, мне кажется, можно даже не держать его — уж этот-то точно никуда не сбежит, — вновь усмехнулся первый сопровождающий.       — Согласен. Но я бы на его месте, наверное, так же себя чувствовал. Слишком заигрался. Наверняка не ожидал, что окажется здесь. У этих зажравшихся дворянских детишек, не знающих недостатка ни в чём, рассудок мутится от того, что они не знают никаких бед и забот — вот и выдумывают себе всякие игры — не понимая, что за собственные поступки неизбежно придётся отвечать и что это реальная жизнь, а не кукольные представления и игры в солдатики, коими они забавлялись в гостиных у ног своих матерей. Хотя, говорят, что его мамаша скончалась, когда тому было три года, и заботу о нём взяла на себя его тётка. А эти хуже бабушек — пылинки, наверное, с него в буквальном смысле сдувала. И ведь этот помешанный стольких людей — да, пусть они, по сути, и такие же — утопил вместе собой. Многих из них ждёт то же самое, очень многих. Хотя, конечно что с них взять — такие же скучающие, пресыщенные и оттого потихоньку и всё же не в той мере, как он — но неуклонно теряющие рассудок… И жалко же их всех — как ни крути. Но надо отдать должное — будучи почти мальчишкой — он ведь, как мне известно, моложе их всех — суметь повести за собой. Очевидно, делал большие успехи в упражнениях ораторского искусства — не совсем никчёмный человек, значит. Но это всё, на что он был способен. Хотя, говорят, что очень умный, начитанный, много знает. Кто знает — быть может, он мог бы стать отличным преподавателем и вести вполне мирную, спокойную, и, что немаловажно — безбедную жизнь. И ведь его даже некому было выгородить — всех своих родственничков растерял. Хотя, я думаю, им бы это всё равно не удалось — уж очень упрямый. Даже упёртый — я бы так сказал. И глупый. А может быть, просто сумасшедший… Поразительное сочетание ума и глупости. Но это и хорошо — для них же — не увидели они, что натворил их разлюбезный Альбертик, на которого они надышаться не могли. Это же надо такое учудить… Я слышал, что среди всех наук он всего более сведущ в истории — так почему же этого не предостерегли примеры революционеров, что шли против власти? Пусть даже эти… как их… масоны, кажется?.. Пусть даже они хотели умудриться каким-то образом достичь изменения государственной системы мирным путём. Вот уж воистину нет более идиотской, опасной и бессмысленной затеи! Наверное, эти люди получают какое-то извращённое удовольствие, подвергая себя и тех, кто им так беспрекословно повинуется, ежечасной опасности и в итоге приводя прямиком на казнь или заключение до конца дней. И сами же первыми прыгают в могилу или отправляются прямиком в пожизненную тюрьму. Эх, не понять нам — простым людям — заскоков этих барских наследничков…       Продолжая рыдать, не в силах остановиться, наш герой не слышал всех этих слов, не видел лиц конвоиров и, казалось, уже не вполне понимал, что с ним происходит — быть может, это снится ему, и сейчас он откроет глаза в объятиях своей родной и любимой Консуэло и они продолжат свою миссию?..       Когда Альберта подвели к тюремному экипажу — садясь в него, он едва не упал, споткнувшись о подножку, но занял своё место почти инстинктивно, но всё же без посторонней помощи. Кое-как устроившись, наш герой, казалось, совершенно не замечал тех, кто сел по обе стороны. За всё прошедшее время Альберт не бросил даже мимолётного взгляда на них.       Непроизвольно опершись головой и спиной о стену кареты, он беспомощно опустил руки на колени и закрыл глаза. Плечи нашего героя по-прежнему сотрясали неудержимые слёзы. От нехватки воздуха, создаваемой частым дыханием и страха не выдержать того горя, в котором наш герой тонул словно щепа в огромном океане, что, казалось, бушуя, уже принимал его в свои тёмные объятия среди мрака и шторма, лицо Альберта бледнело всё сильнее. И, сквозь пелену полубреда в его душе проступала надежда на скорое окончание мук — пусть даже таким страшным и долгим путём.       — Может, ты уже придёшь в себя, а? А то как бы не отдал концы прямо по дороге… Тебе-то, может, и будет от этого легче — ты сам избавишь себя от страданий — а вот нам — лишние заботы…       — И в самом деле — а то мы уже так устали слушать твои всхлипы и стоны. Интересно — и его благоверная такая же малахольная? Наверняка — она же ведь баба. А эти сумасброды выбирают любовниц себе под стать, и даже чуть поглупее — чтобы не смели им перечить, и послабее характером и волей. А её говорят, до того не так давно бросил её первый возлюбленный — и ясно, что она стремилась уехать куда подальше от тех мест и была готова броситься в объятия первого встречного, кто окажет ей благоволение, чтобы поскорее забыть о своих невыносимых душевных муках, из-за которых, я уверен — она готова была наложить на себя руки. А этому ещё больше повезло — она от скуки тоже поддержала его и стала подчиняться во всём. Я готов поклясться — это произошло исключительно от нечего делать, и она даже толком не успела осознать, что очутилась в цепких лапах своего возлюбленного (как говорят — увяз коготок — пропала птичка), а потом эта девица, скорее всего, опомнилась и затрепыхалась — но было уже поздно — он насильно подчинил её себе, в противном случае угрожая бросить, выгнать — одним словом оставить на улице. А ведь ей некуда было идти… И, коли уж он так убивается о потере своей сладкой и беззаботной жизни — что же произошло с этой его… Как её зовут?.. Я всё время забываю… Да и чёрт с ним… Говорят, что она невозможно худая и обладает чрезвычайно маленьким ростом. Так вот, мне кажется, что и в силу этой причины она отдала бы концы, ещё не приехав в место своего заключения. Но тем и меньше хлопот. Такие не исправляются и не доживают до освобождения.