О Данте. О Беатриче

Тема: Ramin Djawadi - Goodbye Brother       Этот холодный дождливый сезон стал для многих роковым. Осень. Багряная осень. Цвета насыщенного красного вина, цвета крови врагов и друзей, что впиталась в омерзительно ровный зелёный газон на футбольном поле. С запахом железа, который ещё долго будет раздражать стенки носоглотки.       Мёртвое время года только вступило в свои права, а уже забрало сотни человеческих жизней. Невинные души, беззлобные дети… Кому-то не было и двадцати… Стоило Мии хоть на секунду отвлечься на размышления о тех бескровных, белых, словно снег, телах, что в неестественных позах свисали с пластмассовых сидений, как в груди начинало нестерпимо жечь. От досады. От скорби. От собственной слабости.       Эта ночь была одной из самых страшных. Ледяной осенний ветер нестерпимо громко выл над ухом. Растрепав волосы, стремительно, жестоко и очень нагло пробрался под подол кожаного плаща. Что с ним, что без него… Холодно. Мёртво. Метлайф-Стэдиум превратился в самый настоящий морг. Тут пахло смертью, чьи когтистые лапы гладили каждого по спине, напоминая о себе. Смерть каждому говорила, что она рядом, что она может забрать в любую секунду. По голове и сердцу каждого бил страх. Страх, который ещё не прошёл, не оставил растерзанные в агонии сердца. Не верилось, что всё позади. Кончилось.       Слух резали стоны раненых, не до конца выпитых людей, которых увозили на своих машинах всё прибывающие и прибывающие бессмертные. Увезли Саймона. Точнее его тело. Рождённая Луной болезненно чертыхнулась, зажмурив глаза и с силой сжав кулаки. Кожу на костяшках неприятно стянуло, ведь капли крови уже засохли. Они покрывали большую часть тела жгучей плёнкой, не давая энергии выходить. Всё гнило внутри, и от переизбытка этих ощущений начало покалывать кончики пальцев. Мышцы ныли от чрезмерной нагрузки. Голова трещала от пережитого.       Мия подняла голову к чёрному беззвёздному небу. Из-за густого смога города-миллионника не было видно ни единого созвездия. Окончательно потеряться во тьме мешали лишь огромные фонари и луна, что напористо пробивалась сквозь неплотные дождевые облака. Всё такая же красная… Казалось, что капли крови вот-вот начнут тихо и монотонно капать с неё. Светило победоносно улыбалось своими жёлтыми зубами-кратерами, отчего на душе становилось ещё более тошно.       «Довольна? Это всё из-за тебя! Все эти жертвы! Ради чего?! Чего ты хочешь? Прошу, объясни!..»       Воздух долго покидал молодые лёгкие. Тяжёлый выдох, с которым уходила вся злоба. Собственно, как и решительность, сила.       — Устала? — контрастно волевой, но в тоже время безмерно уставший голос новоиспечённого князя прозвучал над ухом слишком мягко. Исцеляюще.       Виктор здесь. Он в безопасности. Его жизни больше ничего не угрожает.       — Нет, — Мия слегка откашлялась, ведь от достаточно долгого молчания голос слегка сел и охрип. — Совсем нет.       Девушка обернулась и тут же наткнулась глазами на чёрную рубашку. Точнее на то, что от неё осталось. Дорогой атлас был разорван в клочья, на груди, в районе сердца, ткань прилипала к коже, оставляя под собой красные следы.       Она подняла глаза выше. Алые полосы, следствие сильного носового кровотечения, выделяющиеся на белоснежной шее, заканчивались неравномерными каплями. Измазанные в её собственной крови такие чуткие губы, что сейчас были плотно сжаты. Непривычно растрёпанные от ветра и ожесточённой борьбы волосы. Чёрные пряди стали слегка завиваться на кончиках от сырого из-за моросящего дождя воздуха. И глаза… В них можно было утонуть. Девушке было плевать, что в янтарных дисках появились рубиновые прожилки, а взгляд оказался более острым, более смертоносным. Слегка чужим, не Виктора.       «В любом случае это всё пустяки…»       — Мия, — ледяные пальцы едва коснулись нежной щеки, — если хочешь, можешь ехать домой…       — Нет! — слова сами испуганно слетели с её губ. — Я буду с тобой.       Мужчина ничего не ответил. Лишь кивнул головой и вновь направился в эпицентр главных событий. Его голос звучал крайне непривычно, ужасно громко, когда Ван Арт давал распоряжения.       И вот рассвет. Солнечные тёплые лучи осторожно, словно слепой своими руками, прощупывали воздух, землю, забирая события прошлого в историю.       Всё кончилось. Можно ехать домой.       Сначала исчезли машины подчинённых, потом оборотней. Личный водитель забрал до сих пор не пришедшего в себя Барта. И только когда Виктор и Мия остались на стадионе одни, такси приехало и за ними. За руль садиться не хотелось совершенно. Ноги не держали, голова не соображала… Даже стоя у выхода со стадиона, девушка обвила своими руками тонкую мужскую талию, пробравшись под серый пиджак, а Ван Арт прижимал блондинку к себе ближе, обнимая за плечо.       Тридцать минут в дороге, столько же минут неглубокого сна, примерно двадцать поцелуев в светлую макушку, и вот он, дом.       Пара не обратила внимания ни на навязчивого кота, ни на прохладу из-за распахнутых окон. Их размеренные шаги гулом раздавались в пустом холле, отражались от стен с каменным покрытием. Вампир и девушка молчали, но всё время держались за руки. Разъединить пальцы казалось чем-то невообразимым, сложным, безобразным и ужасным.       Тёмная, но окутывающая спокойствием ванная комната, где грязное тряпьё и обувь полетели на пол. Временное пристанище до момента устранения, уничтожения малейшего напоминания о произошедшем ночью.       Два болезненных тела стояли под струями горячей воды, что тут же окрасилась в красный, но исчезла в сливе под ногами. Она согревала, расслабляла, дарила ощущение покоя. Но в то же время оголяла все чувства. Всё пережитое волной накрыло обоих с головой. Виктор и Мия стояли под обжигающе горячими струями воды, но ужасно мёрзли. Было больно. Очень больно.       Девушка стояла, прижавшись ухом к мужской груди, и слушала, как болезненно живо бьётся вампирское сердце. Виктор жив. Рядом. Она может его коснуться, не потеряла.       Спустя какое-то время, которое тянулось, словно патока, дверь в их спальню открылась. Два обнажённых тела так охотно спрятались под тёплым пуховым одеялом от всех тревог, всех несчастий этого мира, но только чувства теперь кипели внутри, обжигая кровоточащие сердца.       — Почему же ты не спишь, милая? — Тихий голос почти превратился в шёпот.       — Не могу уснуть.       — Почему же? — Едва тёплая после душа ладонь убрала длинные светлые влажные пряди с девичьего лица. — Ты устала, моя девочка…       «Моя девочка…»       Слова, которые Мия могла больше никогда не услышать. Большое воспалённое сердце сделало несколько ударов. Её затрясло, а голубые глаза заметались по любимому и обычно такому серьёзному лицу. Девушка словно старалась запомнить все его черты, запомнить его запах, его образ.       — Вик… — Голос отчаянно сорвался, а нижняя губа затряслась. Казалось, что температура поднялась, и началась настоящая лихорадка.       — Мия, дорогое моё сокровище… — Виктор придвинулся и коснулся своим лбом её. — Я здесь, рядом.       — Мне так плохо сейчас… Это чувство… Оно… — пришлось попытаться проглотить этот чёртов мешающий ком, застрявший в горле, чтобы постараться говорить нормально. Мия глубоко вдохнула. — Оно не покидает меня ни на минуту, ни на секунду…       — Что за чувство, мой ангел? — Девушка невольно оторвалась от любимых глаз, чтобы проследить за не менее любимыми губами, которые ласково исцеловывали её тонкие пальцы.       — Я не знаю… Я не могу понять, но… Внутри всё горит, мне очень больно от этого…       — Мия, — вампир резко приподнялся на локте, возвышаясь над девушкой, и приложил её обжигающую ладонь к своей груди. — Чувствуешь? Бьётся. Благодаря тебе бьётся. И больше никогда не остановится, пока ты рядом.       — Вик!.. — Вторая ладонь зажала тихо скулящий рот, стараясь сдержать крик.       Эти слова… Они добили Мию окончательно. Она рассыпалась, словно сделана была из сухого песка, из сахара, из звёздной пыли. Рассыпалась и не могла собрать себя обратно. Девушка плакала так громко, так больно, что испугала сама себя.       Пока чувства били через край, пока слёзы лились, а прохладные губы целовали родное лицо в надежде забрать боль себе, Виктор и Мия исцелялись. Зализывали свои раны, раны друг друга. Принимали жизнь, ведь…       — А что дальше? — Девушка в полном недоумении подняла свои красные глаза и встретилась с его. — Мы же… Мы же не умеем жить спокойно. Без всяких бед и тревог…       — А дальше… — Ван Арт по-доброму усмехнулся. — Дальше лишь великое будущее, моя девочка. Новая эра великих начинаний и открытий…