Дети Феникса/Children of the Phoenix

Принятие своих чувств — это первый шаг к свободе и пониманию того, что мы заслуживаем быть

счастливыми.

Гарри Поттер.

Утро следующего дня выдалось пасмурным и дождливым, словно отражая атмосферу, царившую в поместье. Молча все собрались в столовой, разговоры, обычно заполнявшие пространство, сегодня словно растворились в воздухе. Гермиона, почувствовав, что ей становится неуютно среди молчаливых лиц, решила выскользнуть из столовой и направиться в сад. Несмотря на то что он выглядел заброшенным и неухоженным, в нём всё ещё ощущалось былое великолепие. Она присела на одну из уцелевших скамеек и задумалась. Мысли о наставнике не покидали её. Он казался ей загадочной и непредсказуемой личностью, и Гермиона искренне не знала, чего от него ожидать. Но вместе с тем она испытывала облегчение от того, что их обучение наконец начнётся, и они смогут приносить Ордену Феникса пользу. Внезапно хрустнула ветка. Повернув голову на звук, Гермиона увидела приближающуюся Пэнси. Девушка задумчиво брела по тропинке, словно не замечая её. Гермиона решила обозначить своё присутствие и тихо кашлянула. Пэнси вздрогнула и перевела на неё взгляд. — А, Грейнджер, — произнесла брюнетка с лёгким недоумением. — Как странно: огромное поместье, большой сад, а места всё равно нет. Я постоянно на кого-то натыкаюсь. Гермиона не ответила, лишь похлопала по скамье, приглашая её присесть. Пэнси не спеша подошла и устроилась рядом, вытянув длинные ноги. Девушки молчали, каждая погружённая в свои мысли. Спустя какое-то время тишина стала неуютной, и Гермиона решила, что пора что-то сказать. Но тут Паркинсон сама нарушила молчание. — Грейнджер, у тебя когда-нибудь было чувство, что твои эмоции какие-то неправильные, и их по сути вообще не должно быть? — спросила Пэнси, глядя в даль. Гермиона чуть наклонила голову, встречаясь с её темно-зелеными глазами. После небольшого раздумья она произнесла: — Смотря что ты считаешь неправильным. Мы все люди и имеем право чувствовать и испытывать разные эмоции. Всё, что ты ощущаешь, — это ты. Другое дело, если ты беспокоишься о том, что скажут окружающие, узнав о твоих чувствах. Пэнси задумчиво уставилась куда-то вдаль, а затем тихо произнесла: — Мне кажется, я не должна испытывать нечто подобное. Это неправильно, особенно к этому человеку. Гермиона понимала, что Паркинсон говорит о Гарри, и, немного подумав, осторожно спросила: — Почему ты считаешь, что твои чувства неправильные? — У него есть девушка, он её любит. А я сама не знаю, как так произошло, что он мне стал интересен. Иногда мы с ним разговариваем... — она замялась, пытаясь подобрать слова. — С ним интересно общаться, и, несмотря на все его изъяны, с ним словно становится спокойнее. Гермиона тяжело вздохнула и, чувствуя, что должна подтвердить свои мысли, спросила: — Ты о Гарри, да? Пэнси испуганно отшатнулась: — С чего ты взяла? Помимо Поттера разве нет других парней? Гермиона осторожно взяла её за руку, словно пытаясь успокоить, и произнесла: — Я не осуждаю тебя, Пэнси. Так бывает. Порой мы не властны над своими чувствами. Их не нужно стыдиться или бояться — просто прими их. Брюнетка всё ещё выглядела шокированной тем, что её так легко раскрыли, и смогла только произнести: — Откуда ты знаешь? Гермиона печально улыбнулась: — Просто я проницательна. Могу тебе сказать, что я более чем уверена, что он тоже испытывает к тебе нечто подобное. Услышав это, Пэнси немного оживилась. Но, Гермиона продолжила: — У него есть Джинни, и ты сама об этом знаешь. — Я не собираюсь лезть в их отношения, — грубо перебила Пэнси. — Я не разлучница и не стерва, Грейнджер. У меня есть понятие чести и достоинства, и отбивать парня ниже моего достоинства — это не для меня. Она тряхнула волосами и убрала руку, которую держала Гермиона, в карман толстовки. — Я просто хочу сказать, что не осуждаю тебя за эти чувства, — ответила Гермиона, — спасибо, что поделилась. Пэнси встала со скамейки и спешно направилась в сторону поместья. Но, обернувшись через несколько шагов, она повернулась к Грейнджер и произнесла: — Грейнджер, если кому скажешь, я убью тебя. Гермиона не смогла сдержать улыбки и покачала головой. Как только Пэнси скрылась из виду, Гермиона обречённо застонала. Паркинсон подтвердила её опасения, а это означало, что пора поговорить с Гарри. Она не знала, как это скажется на Джинни, если та узнает. Закрыв лицо ладонями, Гермиона почувствовала укол совести. Ведь Джинни была для неё как сестра, а её поддержка Пэнси могла показаться предательством. Но, несмотря на это, она ощущала, что поступила правильно. Как она могла осуждать Пэнси, если сама испытывала нечто подобное к Малфою? Пусть у них с Драко всё было проще, так как никто из них не был связан отношениями, но это не меняло сути: их чувства тоже можно было назвать "неправильными". Поднявшись со скамейки, и мучимая угрызениями совести, Гермиона направилась в поместье, твёрдо решив, что обязательно поговорит с Гарри, несмотря ни на что. Войдя в поместье, Гермиона направилась в гостиную и увидела дремавшего в кресле Драко. На подлокотнике рядом с ним лежала раскрытая книга. Не сумев победить любопытство, она подошла ближе и взглянула на обложку. Название гласило: "Чары тьмы: История и практика тёмной магии". Удивлённо уставившись на книгу, Гермиона потянулась, чтобы её взять, но не успела прикоснуться, как почувствовала стальную хватку на запястье. Застыв, она повернулась к Драко. Он, не сводя с неё взгляда, произнёс: — Прости, Грейнджер, но я не советую тебе к ней прикасаться. — Почему? Он ослабил хватку, но не отпустил её запястье, в голосе девушки он уловил что-то похожее на обиду. Погладив большим пальцем её запястье, Драко притянул её к себе, усаживая на свои колени. Для Гермионы это было неожиданно, но приятно. — Так почему нельзя, Малфой? — повторила она, смотря в его серые глаза. Драко вздохнул и свободной рукой взъерошил волосы. — Просто понимаешь, эти книги передавались из поколения в поколение в нашей семье, и на них наложено заклятие неприкосновения. Если книгу возьмёт сквиб или маглорожденный волшебник, она может обжечь руку. Гермиона смотрела на него с недоверием, а потом возмущённо прошептала: — Какое кощунство! Драко тихо рассмеялся. — Не переживай, я уберу с них магию, и ты сможешь их читать, — сказал он, нежно притягивая её за талию ближе к своей груди и проводя пальцами по её щеке. Гермиона почувствовала, как её дыхание учащается, когда Драко наклонился к ней. Его губы едва касались её, дразня и играя с ней. Он видел в её глазах ожидание. Он нежно провёл кончиками пальцев по её шее, вызывая у нее мурашки, и медленно скользнул рукой вдоль её спины, притягивая её еще ближе. Когда их губы наконец встретились, поцелуй был томительно медленным. Драко искусно играл с её губами, чередуя нежные прикосновения с более глубокими и настойчивыми движениями. Гермиона ответила с не меньшей страстью, её руки скользнули по его груди, изучая каждый контур. Она чувствовала, как его мышцы напрягаются под её нежными прикосновениями. Поцелуй становился всё горячее, их дыхания смешались в единый ритм. Драко слегка прикусил её нижнюю губу, вызывая у неё тихий вздох удовольствия. Он уловил этот звук, который начал затягивать узел желания внизу живота. Его губы скользнули по её тонкой шее. Гермиона ощутила, как по коже вновь пробежала стайка мурашек, и едва сдерживалась, чтобы не застонать. Решив взять инициативу в свои руки, она слегка надавила на его плечи, заставляя его откинуться назад. Он не сопротивлялся. Приблизившись к его шее, она провела языком по коже и слегка прикусила мочку уха, вызвав у него грудной рык. Победно улыбнувшись, она продолжила изучать губами и языком его шею и скулы. Она чувствовала его тяжёлое дыхание, видела напряжённые скулы. Ей хотелось большего, хотелось распалить его желание ещё сильнее. Не прекращая поцелуй, она запустила руку под его водолазку. Ладонь соприкоснулась с его твёрдым прессом, она начала водить рукой по телу, игриво провела ногтём по линии брюк, вызывая у него очередной хриплый стон. Она никогда не чувствовала себя такой раскованной и смелой, как с ним. Руки Драко скользнули к её попе, поглаживая её через ткань джинсов, которые начали его изрядно раздражать. Если бы она только знала, как он её хотел и каких усилий ему стоит сдерживаться, чтобы не спугнуть её. Он видел, что она тоже хочет этого, но не хотел торопить события, он хотел, чтобы она доверилась ему. Он приоткрыл глаза, не разрывая их поцелуй, и увидел, что она смотрит на него. Слегка растрёпанные волосы, часто вздымающаяся грудь и её карамельные глаза уже затянулись поволокой желания. От такого вида он едва не застонал. "Черт она сведёт меня с ума ," — пронеслось в его мыслях. И тут, как назло, она пошевелила бёдрами, задевая возбуждённый до предела член. Парень чувствовал, как он несётся в бездну, и ему срочно нужно было остановиться, потому что Грейнджер уже не в состоянии затормозить. Разрывая поцелуй, хриплым от возбуждения шёпотом произнёс: — Гермиона, прошу, остановись. Девушка непонимающе уставилась на него, словно он сказал самую большую глупость в своей жизни, и она была права. Тяжело дыша, она произнесла: — Что-то не так? О, всё было чертовски так. И будь это не Грейнджер, он бы не стал себя останавливать. Просто он не хотел, чтобы у них всё происходило в спешке, на кресле в гостиной, в которую в любой момент мог кто-нибудь войти. Именно с ней ему хотелось, чтобы всё было правильно: не спеша и не скомкано. Он удивился, когда поймал себя на этой мысли. Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоить бурю эмоций внутри. Его взгляд задержался на её глазах, полных ожидания и лёгкого недоумения. — Гермиона, — мягко начал он, — ты для меня слишком важна, чтобы всё произошло вот так. Я хочу, чтобы это было особенным моментом для нас обоих. Она улыбнулась, её лицо смягчилось, и напряжение между ними немного ослабло. — Я понимаю, — ответила она тихо — И это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Он нежно обнял её. Страсть поутихла, и на смену ей пришли нежность и спокойствие. — Кстати, — слегка отодвигаясь от парня, поинтересовалась Гермиона, — ты не видел Гарри? — Поттера? — задумчиво протянул блондин. — Мне кажется, он ещё не выходил из спальни. Кстати, и мелкую Уизли я тоже ещё не видел. — А зачем он тебе? — Он заметил, как девушка слегка замялась и прикусила губу, но потом произнесла: — Я хотела с ним поговорить. Малфой, наблюдая за тем, как её пальцы нервно играли с пуговицей на свитере, уточнил: — О чём? Гермиона помедлила, её взгляд скользнул по высокому потолку, будто ища поддержки. Затем, глубоко вздохнув, она произнесла: — Это личное, прости. Я не могу тебе рассказать, это не моя тайна. Малфой слегка прищурился, изучая её лицо, но давить не стал. — Хорошо, если захочешь поговорить, скажешь. Девушка кивнула, чувствуя облегчение от его понимания. — Ладно, мне нужно идти. Встретимся позже. — Её голос эхом отразился от стен гостиной. Парень нехотя отпустил её руку, почувствовав внезапную пустоту. Дойдя до двери, она вдруг обернулась и, сжимая ручку сильнее, чем было нужно, произнесла: — Драко, что между нами? Его брови удивлённо поползли вверх. Ему казалось, что всё и так очевидно: она ему нравится, и он ей тоже. — Кто мы друг другу? Только не отвечай сейчас, — выпалила она и скрылась за дверью, оставив его в размышлениях. Блондин задумался, глядя на закрытую дверь. Её вопрос всё ещё звучал в его голове, как эхо. Гарри сидел на кровати, наблюдая за Джинни, которая расчесывала волосы перед небольшим зеркалом. Его раздирали чувства изнутри. Он тихо позвал её по имени, и она обернулась к нему. Её лицо осветилось улыбкой, однако в глазах мелькнула тень тревоги, словно она почувствовала его смятение. Она подошла к нему и села напротив, и он, собравшись с духом, взял её за руку и начал говорить. — Джинни, — начал он, глядя ей прямо в глаза. — Нам нужно поговорить. Джинни кивнула. Её пальцы слегка напряглись в его руке, но она держалась мужественно. — Джинни, ты замечательная, — продолжил Гарри, чувствуя, как банально звучат его слова. В голосе звучала дрожь от нахлынувших эмоций. — Ты всегда была для меня особенной. Ты знаешь, как я ценю всё, что ты сделала для меня и для наших отношений. Однако в последнее время я стал замечать, что мои чувства изменились. Глаза Джинни расширились, но она не перебивала, позволяя ему продолжать. — Я не могу больше притворяться, — вздохнул он, стараясь не отводить взгляда. — Я больше не испытываю к тебе тех же чувств, что раньше. Они стали скорее дружескими. И я должен был поговорить с тобой об этом, ты не заслуживаешь, чтобы тебе лгали. Её голос был тихим, но твердым: — Гарри, я, вероятно, где-то глубоко внутри догадывалась об этом. Ты стал более отдалённым, и я чувствовала, как между нами что-то неуловимо меняется. Она отпустила его руку и отодвинулась, запустив пальцы в густые волосы. — Я всегда знала, что ты искренен и честен со мной, Гарри, и я благодарна тебе за это, — она попыталась улыбнуться, но её губы дрожали. — Ты был для меня не только первой любовью, но и другом. И я надеюсь, мы останемся близкими, правда, мне понадобится время, чтобы... — она на мгновение замялась, подбирая слова, — чтобы прийти в себя. Гарри был удивлён её зрелостью и пониманием. Он почувствовал, как к его глазам начинают подступать слезы, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Я очень ценю это, Джинни, — ответил он, с трудом сдерживая эмоции. Он чувствовал, как его сердце сжимается от потери чего-то важного, но понимал, что признание облегчило его душу. Он осознавал, насколько больно сделал Джинни, той, которая столько лет была влюблена в него, той что всегда была рядом, но он не мог ничего поделать со своими чувствами, к девушке, с которой у них даже дружеских отношений не было, в чувствах, в которых он сам ещё не до конца разобрался. — Спасибо тебе за всё, Гарри, ты сделал меня счастливой. И спасибо за правду. Девушка поднялась с кровати, и парень встал следом. — Боюсь, теперь мне здесь нет места, — сказала она, оглядывая спальню, которую делила с Гарри. — Но всё к лучшему, верно? — Она отчаянно пыталась скрыть слёзы и дрожащий голос за улыбкой. Напоследок она крепко его обняла, а затем вышла из комнаты. Как только Джинни ушла, Гарри остался стоять у камина, смотря на догоревшие угли, которые напоминали ему о чувствах к Джинни. Несмотря на ощущение утраты, он осознавал, что сделал правильный шаг, чтобы освободить их обоих и позволить двигаться дальше. В голове ещё звучало эхо её слов, обещавших сохранить их дружбу. Гарри глубоко вдохнул и тоже покинул комнату. Шагая по коридору поместья, Гарри не заметил, как в его грудь неожиданно врезалась знакомая каштановая шевелюра. — Господи, Гарри! — воскликнула Гермиона, удивлённая их столкновением. — Я тебя искала. Внимательно вглядываясь в его лицо, она заметила, как в глазах друга отразилось смешение вины и облегчения. — Гарри, всё в порядке? — спросила она с тревогой в голосе. Он посмотрел на неё отстранённо и честно ответил: — Нет, я расстался с Джинни. Гермиона почувствовала, как внутри неё что-то обрывается. Он сам принял это решение, и ей не пришлось вмешиваться, но она всё равно ощутила, как тяжесть ситуации оседает у неё на сердце. — Как ты? — осторожно поинтересовалась она, не зная, что ещё можно сказать, чтобы утешить друга. — Плохо, — честно признался Гарри, потемневшими глазами смотря в пространство, — чувствую, что разбил Джинни сердце. Его обычно жизнерадостные глаза потускнели, его боль, казалось, передавалась ей. — Гарри, — мягко начала она, держа его за плечо, — иногда решения, которые поначалу кажутся ошибочными, на самом деле оказываются правильными. Ты поступил честно, ведь, если бы ты сказал об этом Джинни позже, это бы ещё больше ранило её. Он кивнул, соглашаясь с её словами. — Ты ведь знала? — вдруг спросил он, искоса посмотрев на подругу. Гермиона вздохнула, прежде чем ответить: — Что ты расстался с Джинни? Нет, конечно. Но я заметила, что ты начал испытывать чувства к Пэнси. — Откуда ты узнала? — Я слишком хорошо тебя знаю, Гарри. Я видела, как ты метался. Я хотела поговорить об этом с тобой, но ты сам всё решил. Гарри всегда знал, что Гермиона невероятно проницательна. — От тебя ничего не скроешь, — сказал он, стараясь улыбнуться, хоть это и было тяжело. Гермиона ободряюще похлопала его по плечу. — Всё будет хорошо, Гарри, — попыталась она заверить его, крепко обнимая, друга. — Сейчас я пойду найду Джинни. Мне кажется, что ей тоже нужна поддержка. Гарри кивнул, и, казалось, хотел сказать что-то ещё, но передумал. Гермиона вышла из поместья, задумавшись, куда могла отправиться её подруга. Не придумав ничего лучше, она решила пойти в сад. Гермиона, неспешно шла по саду, когда наконец-то нашла Джинни, сидящую на старой деревянной скамейке. Она словно свернулась в комок: выглядела уязвимо, как никогда прежде, и, казалось, пыталась спрятать свои эмоции от внешнего мира. Лёгкий ветер небрежно играл с её рыжими волосами, заставляя их светиться в свете закатного солнца. Не желая её напугать, Гермиона мягко подошла и тихо уселась рядом. Некоторое время обе молчали, погружённые в свои мысли. Потом Гермиона первой разорвала тишину: — Джинни, я пришла, чтобы быть рядом. Если тебе нужно поговорить... или просто побыть с кем-то. Джинни слегка повернула голову, посмотрела на подругу, её глаза были полны слёз. — Мне нужно... мне нужно так много сказать, — еле слышно выговорила она, и это простое признание было почти криком души. Гермиона взяла её за руку, передавая свою поддержку. Джинни посмотрела на их переплетённые пальцы, стараясь найти утешение в этом простом действии. — Я чувствовала, что он охладела, но утешала себя тем, что мне просто кажется — наконец, продолжила Джинни, её голос дрожал, и следом раздался всхлип. — Гарри принял верное решение, — осторожно сказала Гермиона, — было бы хуже, если бы он начал врать, щадя твои чувства. Джинни кивнула. — Да, я знаю. Я знаю, что он сделал это из добрых побуждений. Я просто не уверена, что могу собрать себя... после всего этого. Гермиона обняла её за плечи крепче, позволяя Джинни опереться на неё. — Ты самая сильная девушка из всех, кого я знаю. Ты со всем справишься, а я просто буду рядом. Джинни заметно расслабилась от её слов. — Спасибо, Гермиона. Ты всегда знаешь, что сказать. Гермиона улыбнулась, пытаясь передать свою поддержку. — Тебе Гарри сказал, да? — Да, мы встретились с ним в холле поместья. — Я всегда буду рядом, — Гермиона сжала её пальцы, переплетая их. Время шло, и в саду начали загораться светлячки. Они сидели вместе под их светом, веря в то, что со временем раны, нанесённые любовью, заживут.