Донна

— Я была о вас лучшего мнения, — с пугающим спокойствием произнесла Лиза. — Вы меня очень разочаровали. Беннет, Фишль и Рэйзор стояли посреди кабинета магистра Ордо Фавониус. Лиза, скрестив руки на груди, облокотилась о заваленный бумагами письменный стол напротив них. За ним неподвижно сидела Джинн, измученно закрыв лицо рукой. Кэйа молча прислонился спиной к книжным полкам справа. От его беспристрастного выражения лица и от того, каким непривычно холодным казался его внимательный взгляд, было не по себе. — Я надеялась, вы способны понять, что мои запреты не берутся на пустом месте, — продолжила Лиза, — но, похоже, ошиблась. Снова повисла пауза. От накопившегося в воздухе статического электричества волосы стояли дыбом. Беннет еще сильнее захотел провалиться сквозь землю. Он уже сотню раз пожалел, что предложил проверить все самим, раз от Лизы так долго нет новостей. Права была Фишль, у них с Рэйзором совсем мозгов не осталось! — Я должен спасти Лупикал, — упрямо возразил Рэйзор, смотря на свою наставницу исподлобья. — Я рассказала тебе все, что знала, и попросила просто подождать, пока не станет ясно, что делать. Ты правда считаешь, что я не понимаю, насколько для тебя важна твоя стая? — Лупикал в опасности. Мой дом в опасности! — взмахнул рукой Рэйзор. — Не хочу ждать! — Мы это уже обсуждали. Я пообещала… — Мне все равно! — рявкнул Рэйзор и тут же вскрикнул, схватившись за плечо, в которое его ударил мелкий, но болезненный разряд. Беннет бросил быстрый взгляд на Кэйю. Он явно напрягся, но прерывать Лизу не стал. — Ты мог погибнуть, — едва ли не по слогам произнесла Лиза. Она была в ярости. По ее коже и волосам бегали едва заметные молнии. — Твои друзья могли погибнуть. Ты подумал о них, когда решил полезть в место, где появились едва ли не самые опасные в Тейвате монстры? — Мы не погибли, — процедил Рэйзор сквозь зубы. — Рэйзор, не заставляй меня… — Это была моя идея! — воскликнул Беннет, перебив. Лиза повернула голову в его сторону, и он почувствовал желание съежиться, но все же тихо закончил: — Рэйзор тут ни при чем. Лиза закрыла лицо рукой. Беннет с опаской ждал ответа, но она ничего не говорила. Помассировав переносицу, Лиза выпрямилась, не смотря в их сторону, повернулась к ним спиной и отошла к окну позади письменного стола. Повисло напряженное молчание. Беннет поймал на себе укоряющий взгляд Джинн и потупился. Было ужасно стыдно. Фишль еще в Кошкином хвосте сказала, что лезть в лес будет идиотским поступком, и была абсолютно права. Надо было держать мысли о самостоятельной разведке при себе, но он случайно проговорился, когда пытался приободрить Рэйзора, а тот с таким отчаянием ухватился за идею, что Беннет даже не подумал, насколько опасным может оказаться этот поход. Он покосился на Фишль. Она до сих пор не произнесла ни слова, и это пугало. — Я надеюсь, вы понимаете, что мы не можем просто так отпустить вас, — нарушил тишину Кэйа. — Как ради вашей безопасности, так и ради безопасности всего Мондштадта. — Всего Мондштадта?.. — растерянно переспросил Беннет. — Всего Мондштадта, — кивнул Кэйа. — Судя по вашему безрассудному поведению, вы не осознаете серьезности происходящего. Из-за вас эти монстры могли выбраться из Вольфендома, поняв, что за его пределами добычи будет больше, и Архонт знает, что в таком случае произошло бы. Надеюсь, вы понимаете, что без наказания отсюда не уйдете. Беннет украдкой посмотрел в сторону Лизы. Джинн что-то тихо говорила ей, успокаивающе гладя ее по плечу. — Как вы нас накажете? — спросила Фишль. Тон ее голоса был пугающе ровным. Беннет сглотнул. Он никогда не слышал, чтобы она так говорила. — Как минимум, будете помогать в библиотеке с утра до ночи, — усмехнулся Кэйа. — Вашу энергию стоит пустить в более продуктивное русло. — Я поставлю вам магическую печать, которая не позволит покинуть пределы города, — произнесла Лиза, вернувшаяся обратно. Она говорила спокойным тоном, но по ее взгляду было ясно, что одной только печатью они вряд ли отделаются. — Я доверилась вам, понадеявшись на ваше благоразумие, и никак не ограничивала вас. Вы мое доверие подорвали. — Даже в Шепчущий лес нельзя? — осмелился уточнить Беннет. Лиза, успевшая создать между пальцами плетение из тонких фиолетовых нитей, пристально посмотрела на него. — Нельзя. Беннет тихо вздохнул. Лиза сжала плетение в ладонях, тихо произнесла что-то и раскрыла их. В воздухе повис контур пурпурной розы размером с блюдце. По тонким линиям бегали едва заметные молнии. Повинуясь движению руки Лизы, его окружили двенадцать неизвестных Беннету символов. Каждый из них вспыхнул, уменьшился, и они по очереди заняли места на лепестках розы. Вокруг нее появились два тонких кольца, между которыми пробежала мелкая рунная вязь, и готовая печать ярко сверкнула. Лиза сделала несколько быстрых магических жестов, и рядом с первой печатью появились две такие же. — Рэйзор, руку. Рэйзор злобно посмотрел на наставницу, но все же вытянул руку вперед. Беннет невольно подумал, что если бы тот знал хоть один неприличный жест, то точно бы его продемонстрировал. Лиза коснулась одной из печатей, и она сжалась, став в диаметре чуть больше монеты. Подхватив ее двумя пальцами, она подошла к ученику, взяла его за запястье, приложила светящийся контур к тыльной стороне его кисти и накрыла ее своей рукой. Рэйзор дернулся, когда между их ладонями на мгновение вспыхнул яркий свет. Лиза выпустила его и сделала небрежный пас рукой, повинуясь которому, к ней подлетели оставшиеся две печати. Она уменьшила следующую. — Беннет. Беннет с опаской протянул руку. Когда Лиза взяла его за запястье, он глубоко вдохнул и приготовился к удару тока. Сверкнула магическая вспышка, но боли за ней не последовало, и Беннет удивленно уставился на невредимую руку. На коже красовалась темно-бордовая роза, вызывающая своим цветом ассоциации с клеймом. Беннет провел по ней пальцем. Просто рисунок. — Фишль, руку. — Она не при чем! — воскликнули Рэйзор с Беннетом в один голос, когда Лиза поднесла печать к руке Фишль. — Она хотела остановить, — добавил Рэйзор. — И мы только благодаря ей и Озу были достаточно осторожны, — неуверенно поддержал Беннет. — Не надо ее наказывать, пожалуйста. Фишль посмотрела на него таким взглядом, что Беннет пожалел о том, что вообще решил открыть рот. — Я уже делаю Фишль одолжение тем, что не сообщаю о произошедшем ее родителям, — отрезала Лиза. — Она должна была сказать мне о том, что вы собирались сделать, а не пытаться остановить вас самостоятельно. Беннет потупился. Спорить с этим было нельзя. Лиза, закончив с печатью Фишль, вернулась к столу и снова облокотилась на него, сложив руки на груди. — Надеюсь, вы сделали выводы, — произнесла она. — Жду вас в библиотеке сегодня ровно в пять вечера. Без опозданий, — ребята понуро кивнули. — Замечательно. Можете идти. Фишль первая направилась к выходу. Рэйзор последовал за ней, злобно зыркнув на Лизу. Беннет, выходивший последним, неуверенно посмотрел на Кэйю, но тот только покачал головой. От разочарования в его взгляде захотелось спрятаться куда-нибудь и не вылезать до тех пор, пока не придется идти в библиотеку. В холле на страже стояло несколько рыцарей. Один из них разговаривал с невысоким пожилым мужчиной со стопкой документов в руках, второй, охраняющий дверь библиотеки, задумчиво смотрел сквозь пространство, не замечая ничего вокруг себя, а остальные едва одарили их взглядом. До них никому не было дела. Беннет посмотрел на большие часы над лестницей. До назначенного Лизой времени оставалось еще четыре часа, и чем в это время заниматься, он не знал. Беннет думал, что после наказания Лизы придет домой и не будет выходить оттуда до завтра, но сейчас, понимая, что скоро ему придется снова себя пересиливать и вылезать из-под уютного пледа на улицу, он потерял желание тратить время на дорогу через заснеженный город. И Фишль… Беннет до сих пор не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. — Рэйзор, тебя проводить до гостиницы? — предложил он, надеясь, что подруга решит их не ждать. — А то заблудишься ведь. — Да, — кивнул Рэйзор. — Мы зайдем за тобой ближе к пяти, — сказала Фишль и недовольно добавила: — А то опоздаешь еще. — Мы?.. — невольно переспросил Беннет и тут же прикусил язык. Фишль резко повернула голову в его сторону и уже открыла было рот, но вдруг передумала. — Потом поговорим, — буркнула она, отвернувшись, и первая пошла на выход. Рэйзор непонимающе посмотрел на Беннета. — Что с Фишль? — Расстроена, — тихо вздохнул Беннет, надеясь, что та его не услышит. — Идем. Несмотря на понимание, что бесполезно жалеть о произошедшем, справиться с собой было сложно. Он вообще удивлялся, что смог уснуть вчера, а не ворочался всю ночь с боку на бок. Когда их в Вольфендоме поймал Кэйа, Беннет подумал, что их посадят в тюрьму или оштрафуют, но, к счастью, обошлось. Впрочем, сейчас закрадывалась мысль, что в тюрьме совесть грызла бы не так сильно. Кэйа потребовал, чтобы они рассказали, что и где видели, после чего лично отвел их к точке телепортации и переместил в город. Беннет до этого не знал, как он выглядит, когда злится, и даже не был уверен, что это вообще возможно, но вчерашнее событие показало, что да, вполне. То, как холодно и сухо Кэйа с ними разговаривал, вызывало мурашки по спине. Перед тем, как вернуться в Вольфендом, он перепоручил их рыцарю, охраняющему точку телепортации, чтобы тот проследил, что «это трио разошлось по домам, а не влезло в очередную авантюру». Фишль сразу сказала, что они этим точно не отделаются, и была права. Сегодня утром Беннет вытащил из почтового ящика письмо от действующего магистра с указанием прийти в штаб. Фишль шла впереди, парни плелись за ней. Беннет смотрел под ноги. Кэйа в нем разочаровался, Лизу он подвел, магистру Джинн добавил головной боли, Фишль расстроил… За последнее было совестнее всего. Видимо, вовремя замолкать он так и не научился. Противное тянущее ощущение в груди только усиливалось, и Беннет чувствовал себя так, словно оказался на тонком льду. Только бы они не поссорились, когда останутся наедине. Доведя Рэйзора до гостиницы, они решили все-таки не возвращаться домой и прогуляться. Беннету пришла мысль провести время с другом, но он не стал ее высказывать. Рэйзор не выглядел как человек, который будет рад компании, да и от разговора с Фишль увиливать было неправильно. На улицах почти не было людей: холодно, да и в субботу днем большая часть горожан отдыхала после рабочей недели. Фишль молчала. Беннета это молчание мучило. — О чем ты хотела поговорить? — наконец неуверенно нарушил он тишину. Фишль покосилась на него и уставилась под ноги. — Ни о чем. — Э… в смысле? — растерялся Беннет. — Ты же сказала, что «потом поговорим». — Ну сказала, и что теперь? — буркнула Фишль. — Я не знаю. Беннет опустил голову. Кажется, он ее еще сильнее разозлил. — Прости, я не хотел тебя злить. — Я не злюсь! — воскликнула Фишль. — Я просто… забудь. Беннет поднял на нее удивленный взгляд. Она засунула руки в карманы и вжала голову в плечи. Ее растрепавшиеся от дующего им в спину ветра волосы не давали разглядеть выражение ее лица. Беннет неуверенно сжал варежку в кармане. И что теперь делать? — Просто понимаешь, — внезапно начала Фишль каким-то странным тоном, — ты так переспросил «мы», как будто не ожидал, что я с тобой пойду. И что был против, чтобы… — она вдруг сделала глубокий вдох, — чтобы мы вместе Рэйзора забрали. Беннет растерялся, не зная, что ответить. Откуда вообще у Фишль эта мысль? Спросить он об этом, однако, не успел. — Я знаю, что мне надо было сделать, как сказала Лиза, — продолжила Фишль. — Но я решила пойти с вами. Может, если бы я сказала ей, то мы бы сейчас не были заперты в городе с печатями этими. И нам бы хотя бы сказали, что дальше будут… — ее голос вдруг надломился, но она взяла себя в руки, — что дальше будут делать. — Ты… плачешь? — осторожно уточнил Беннет. — Мне кажется, я сделала все хуже, — сказала Фишль, проигнорировав его вопрос, но по голосу было уже очевидно, что она на грани слез. — Из-за того, что я импульсивно полезла за вами, Мондштадт теперь в большей опасности. И Рэйзор теперь переживает еще больше. — Но все обошлось, — попытался возразить Беннет. — И мы чуть не погибли! Если бы я просто сказала Лизе, ничего бы этого не было, и она бы не злилась, и мы бы могли хотя бы надеяться на то, что нам будут говорить, что происходит! Но я не сказала, потому что боялась, что ты меня за такое доносительство возненавидишь, и… — Я бы тебя никогда не возненавидел! — …и перестанешь со мной общаться, и тогда у меня точно больше не будет друзей, и я даже сейчас думаю о себе, хотя у Рэйзора умирает семья, и Мондштадт в опасности, и вокруг проблем выше крыши, а я могу только о своем переживать, и нас наказали из-за меня, потому что я струсила и не сделала то, что должна была, и… и… Фишль не выдержала, быстрым шагом дошла до ближайшей скамейки, села на нее и закрыла лицо руками. Растерянно потоптавшись на месте, Беннет приблизился и опустился рядом. Фишль всхлипнула, и он неуверенно положил руку ей на плечо. — Но все же нормально, — попробовал он ее утешить. К его ужасу, Фишль заплакала сильнее. — Не нормально, Беннет, ничего не нормально! — воскликнула она и подняла на него покрасневшие глаза, пока тот лихорадочно размышлял, что делать. — Ты сам слышал, что сказал Кэйа! Все стало хуже из-за меня, п-потому что я эгоистка! — Фишль сжала дрожащие губы и вдруг со всей силы ударила рукой по скамейке. — Потому что я проклятая эгоистка! — Но ты не эгоистка! — воскликнул Беннет, пытаясь переварить то, что только что услышал. Что она вообще несет? — И Кэйа не говорил, что это из-за тебя! — Нас не наказали бы, если бы я не струсила и рассказала все Лизе, — прошептала Фишль едва слышно и уткнулась лицом в колени. Беннет потерянно слушал ее тихие всхлипы, не зная, что сказать, чтобы не сделать хуже. Он понятия не имел, как вообще она к таким размышлениям пришла, и у него не было ни одной идеи на счет того, как донести до нее, что это не так. Он придвинулся к Фишль и наклонился к ней поближе. — Эй, ну не плачь, — сказал он неуверенно и погладил ее по спине. — Ты же нас остановить пыталась, потому что о нас беспокоилась. Если бы ты была эгоисткой, ты бы за нами не пошла. Фишль издала надломленный смешок. — Ты пропустил мимо ушей вообще все, что я сказала, — глухо выговорила она сквозь слезы. Беннет не придумал, что ответить. Поколебавшись, он осторожно взял ее за плечи, слегка потянул ее на себя, и, когда она выпрямилась, крепко обнял. Фишль застыла на секунду, а потом вцепилась в него так крепко, словно он был ее спасательным кругом, и разрыдалась. Беннет растерялся от того, как много эмоций Фишль в себе накопила. Когда они вчера вернулись, она казалась относительно спокойной, разве что уставшей после переживаний. А он даже не подумал… Фишль плакала долго. Ее рыдания постепенно стихли, сменившись на тихие всхлипы. Беннет растерянно гладил ее по спине. — Тебе надо было вчера поплакать, — ляпнул он и тут же прикусил язык. Фишль не отреагировала, продолжая мелко вздрагивать. Беннет понадеялся, что не сделал хуже, и поспешил перевести тему: — Давай все-таки зайдем домой. Хоть какао тебе сделаю, что ли. Фишль выдавила тихое «угу», но не пошевелилась. Беннет неловко похлопал ее по спине, и она глубоко вздохнула, успокаиваясь. Подул холодный ветер. — Слушай, мы сейчас себе все отморозим, — обеспокоенно заметил Беннет и отстранился. Фишль опустила голову, избегая его взгляда. — А если метель начнется, мы до дома сто лет ползти будем. Давай пойдем? Фишль вяло кивнула и шмыгнула носом. Беннет встал со скамейки, но тут же поскользнулся на не пойми откуда взявшейся тут ледяной луже. Он чудом удержался на ногах, замахал руками, пытаясь восстановить равновесие, попятился, споткнулся о скамейку, перевалился через нее и свалился прямо в заснеженные кусты. — Беннет! — Все нормально, — махнул он рукой и завозился, пытаясь вылезти обратно. Шапка зацепилась за ветку и свалилась у него с головы. Беннет поднялся на ноги и вздохнул, увидев, как сильно поломал несчастный куст. Присев, он попытался освободить шапку, но она так крепко запуталась в ветках, что стоило ему только немного потянуть ее, как на шерстяной пряже осталась затяжка. Беннет попытался еще раз, и кое-как отвоевал головной убор у куста, пусть и с некоторыми потерями. — Ну-у-у, — протянул он, повертев шапку в руках. — Вроде не порвалась. — Не ушибся? — спросила Фишль. — Не, — махнул рукой Беннет и натянул шапку. — Главное, что шапка в порядке. Фишль явно подавила желание его стукнуть. — Дурак, — пробурчала она. — Шапка у него главная. Беннет издал виноватый смешок.

***

Донна ничего не говорила о его попытке сбежать, и это одновременно и вызывало облегчение, и нервировало. То, что она не злилась и даже пошутила на эту тему, почти заставило Дилюка расслабиться, но как только разговор утих, тревога вернулась. Впрочем, не то что бы она его покидала в последние дни. Разве что озеро было передышкой. Дилюк перевесил сумку на другое плечо и подавил желание тяжело вздохнуть. Он устал. Устал думать, чувствовать, и копаться в себе, но у него не получалось запихать эмоции поглубже, чтобы дать мозгу хотя бы временный отдых. Дилюк был уверен, окажись он в горах с тем же самым заданием в одиночестве, то ощутил бы этот поход как легкую прогулку. За четыре года вдали от Мондштадта он выживал в местах куда менее дружелюбных, выматывался куда сильнее и десятки раз чуть не погибал от физического истощения, но почему-то это путешествие казалось почти настолько же тяжелым. Может, потому что тогда его вперед толкала ненависть, может, потому что он был младше, может, он просто забыл, как ощущаются такие походы, но в таком раздрае он тогда точно не был. Тогда эмоция осталась всего одна, простая и понятная, горящая внутри черным огнем, и все силы он тратил не на бесполезные самокопания, а на разведку, планирование и выживание. Сейчас, видимо, у него было слишком мало проблем, раз он мог позволить себе убивать столько времени на рефлексию. Дилюк покосился на вялую Донну. Она, судя по всему, совсем выдохлась, и не только эмоционально. Снова проснулась совесть. Он уже тысячу раз пожалел о своем эгоистичном желании сбежать от нее, и, несмотря на то, что его извинения были приняты, стыда за свое поведение он меньше испытывать не стал. Поступок в случае успеха побега, конечно, лучше не стал бы, но, наверное, если бы он смог уйти один, то сейчас не мучался бы от ощущения, что поступил как мудак. Как минимум, смог бы отвлечься от постоянных мыслей о Донне. Но нет, он поддался эмоциям, когда Люмин решила над ним поглумиться, заставил Донну выбирать между ними, хотя она прямо говорила, что не хочет этого делать, все усложнил, ухудшил ее моральное состояние, и теперь будет мучаться угрызениями совести каждый раз, когда будет ее видеть. Превосходно. В какой момент он разучился следить за языком? Донна вдруг остановилась и наклонилась, упершись ладонями в колени. Дилюк удивленно на нее посмотрел. Она так быстро устала? — Можно привал? — посмотрела она на него умоляющим взглядом. — Я больше не могу. — Конечно, — кивнул Дилюк и огляделся. Чуть впереди на повороте дороги виднелась небольшая каменистая площадка под кривым деревом. Донна проследила за его взглядом и направилась туда первая. Когда Дилюк подошел, она плюхнулась прямо на землю и облокотилась спиной о толстый ствол. — Извини, что задерживаю, — сказала она негромко, когда он сел возле валуна в полуметре от нее. — Нам в любом случае пришлось бы отдохнуть, — возразил Дилюк. — Полдень уже прошел, будет рациональным ненадолго остановиться сейчас, и потом не задерживаться на одном месте до ночевки. Донна вяло кивнула и прикрыла глаза. Дилюк открыл сумку, но остановился в середине действия и неуверенно посмотрел на спутницу. Она почти не разговаривала последний час, и от ощущения, что в этом виноват он, избавиться не получалось. Попытки убедить себя, что она просто устала, тоже не увенчались успехом. Все это время тишина казалась мучительной, но и тема для разговора подбираться не хотела. Дилюк уже настолько отчаялся, что был готов попросить ее поговорить с ним хоть о чем-то, о чем угодно, но молчал, понимая, насколько глупо это будет выглядеть. Он коснулся ее плеча, и, когда она открыла глаза, протянул ей флягу с водой. Донна зависла, уставившись на нее. — Вода, — пояснил Дилюк и не сдержал улыбку, когда Донна, смущенная своей заминкой, забрала у него флягу. — Ты в порядке? — То, что я торможу, не значит, что со мной что-то не так, — пробурчала она и отпила глоток. — Обычно ты не делаешь такое лицо, когда тебе что-то протягивают, — хмыкнул Дилюк. Почему-то, стоило Донне заговорить, на душе стало легче. — Я просто устала! — возмутилась она, но вдруг хихикнула. Дилюк вопросительно приподнял бровь, и она пояснила: — Я вспомнила, как ты мне в библиотеке книгу протянул. Думаю, тогда лицо у меня было то еще. Дилюку потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем она говорит. — Пожалуй, — кивнул он и невольно усмехнулся. — Я, если честно, сам тогда растерялся. Когда помогаешь человеку достать книгу, а на тебя смотрят вот так, — он выпучил глаза и изобразил гипертрофированный испуг, заставив Донну засмеяться, — появляются вопросы. Я не настолько страшный. — Ну да, — согласилась Донна, успокоившись, — но сейчас-то я тебя хорошо знаю. — Обычно от меня и малознакомые люди не шарахаются, — заметил Дилюк недовольно. Донна на него скептически посмотрела, но он проигнорировал ее взгляд. — Тем более, что тебе я вообще ничего не сделал. — А точка телепортации? — напомнила Донна. — Во-первых, я за это извинился, — возразил Дилюк. — Во-вторых, ты и до этого меня боялась. В-третьих, после извинения ничего не изменилось. Я признаю, что нагрубил, но не настолько же, чтобы ты начала запинаться в моем присутствии. — Звучит так, как будто тебя это обижало, — ехидно поддела его Донна. — Я этого и не скрываю, — фыркнул Дилюк, сложив руки на груди. — Сомневаюсь, что тебе было приятно, если бы кто-то, к кому ты не проявлял ничего, кроме вежливости и дружелюбия, смотрел бы на тебя так, словно ты у его шеи держишь нож. Про то, что это вдобавок ко всему задевало и его мужское самолюбие, он говорить не стал. Если бы при общении с ним от страха заикался какой-нибудь парень, Дилюк, скорее всего, просто пожал бы плечами или, в случае с неприятным ему человеком, даже, вероятно, немного позлорадствовал бы, но получать такое отношение от девушки было крайне неприятно. — Я на тебя так не смотрела, — пробурчала смутившаяся Донна, отвернувшись. — И вообще, подумаешь, немного заикалась в начале знакомства. Дилюк улыбнулся и облокотился спиной о валун, глядя вдаль. В груди перекатывалось тепло. Он вдруг осознал, насколько соскучился по таким спокойным разговорам о всяких пустяках. Не о том, что они будут делать дальше, ни о том, что происходит в Ли Юэ, не об Адептах, ни о Фатуи, ни о ссоре с Люмин, а просто о чем-то своем. О чем-то приятном. Он покосился на Донну, которая откинулась спиной на ствол дерева и прикрыла глаза. Она выглядела скорее уставшей, чем умиротворенной, но в ее расслабленной позе все равно ощущалась какая-то безмятежность. Дилюк невольно вспомнил ее пустой взгляд после резни в обители Владыки Лун, вспомнил ее заплаканное лицо в тот день, когда по собственной глупости избегал ее, вспомнил, как она смотрела на него, когда он сказал, что хочет уйти. Он снова перевел взгляд на горизонт, невольно усмехнувшись. Да уж, как бы унизительно не было получать от Люмин пощечину прямо на глазах у Донны, отрицать, что он ее полностью заслужил, было невозможно. Краем глаза заметив, что Донна зашевелилась, он повернул голову в ее сторону. Она сползла на бок и легла прямо на землю, подтянув колени к груди. Дилюк неожиданно для самого себя подумал, что на его плече ей явно было бы комфортнее, и недовольно поджал губы. Какая-то его часть нудила, что это будет нарушением приличий, но, к счастью, его рациональная сторона в ответ на это покрутила пальцем у виска. С каких пор в нем вдруг пробудился ярый аристократ? — Донна, — он протянул руку и легонько тряхнул ее за плечо. Она вздрогнула и сонно посмотрела на него. — Может, лучше мне на плечо облокотишься? Донна мгновенно проснулась. — А-э-э, — протянула она, избегая его взгляда, и Дилюк понял, что, видимо, внутренний аристократ был в чем-то прав. — Я не настаиваю, — поднял он ладони. — Просто подумал… что ты выглядела так, как будто тебе неудобно. Проблема была в том, что он как раз-таки не подумал, но фразу закончить было надо, и он выдал первое, что пришло в голову. Донна растерянно моргнула. Дилюк оценил свою импровизацию на восемь из десяти, сняв один балл за темп речи, получившийся недостаточно ровным, и один — за ненужную паузу посреди предложения. К счастью, Донна либо слишком растерялась, чтобы обратить на нее внимание, либо это оказалось не так заметно со стороны. — С-спасибо, — пробормотала она, избегая его взгляда. Дилюк слегка подвинулся, чтобы Донна могла сесть возле валуна. Опустившись справа, она осторожно положила голову ему на плечо, но при этом осталось такой напряженной, что Дилюк невольно бросил на нее удивленный взгляд. — Все в порядке? — уточнил он. От Донны донеслось тихое «угу». — Может, расслабишься? Иначе я начну думать, что ты снова начала меня бояться. Донна прыснула, и Дилюк почувствовал, как ее зажатость пропала, и она облокотилась на него всем весом. — Извини, — сказала она и пошутила: — Ненадолго забыла, что ты не кусаешься. — Не кусаюсь, — хмыкнул Дилюк. — Но признаюсь, иногда очень хочется кому-нибудь что-нибудь перегрызть. Ответная шутка получилось немного неуместной, но Донна внезапно оживилась и села ровно: — Кстати, а ты знаешь, что некоторые думают, что ты вампир? — Вампир? — недоуменно переспросил Дилюк, для которого информация оказалась новой. — С чего бы? Донна, довольно смотревшая на его растерянное лицо, хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Года два назад вышел один роман, — начала она, пытаясь подавить рвущийся наружу смех. — И стал очень популярен. Я уверена, даже ты про него слышал, потому что на фонтейнском кинофестивале по его мотивам был показан фильм. Называется «Рассвет». Знакомо? Дилюк нахмурился. Он по очевидным причинам не следил за новинками в жанре любовных романов, а на момент выхода этой книги даже еще не вернулся в Мондштадт, но что-то припоминал. Возможно, видел что-то подобное в руках одной из горничных. — Допустим. — Ну, в общем, если совсем сокращать — главная героиня мечется между загадочным красивым парнем и другом детства, а в итоге выясняется, что этот загадочный красивый парень — вампир. Там много всего происходит, но основная суть в том, что после кучи драмы она в итоге остается с вампиром, хотя ее друг пытался ее переубедить и донести до нее, что вампиры, вообще-то, убивают людей. По духу похоже на… хотя нет, это ты тоже вряд ли читал. В общем, что-то среднее между повседневностью и мелодрамой. Повисла длинная пауза. — И при чем здесь я? — наконец скептически осведомился Дилюк. Краткой выжимки уже было достаточно, чтобы он решил не заглядывать в эту книгу даже ради смеха. Если «Тысячу оттенков любви» вытягивал приключенческий сеттинг на пару с хоть и посредственным, но экшеном, то здесь, судя по всему, он либо уснет от скуки, либо пробьет себе лоб ладонью от нелепости происходящего. — Твоя винокурня тоже называется «Рассвет», — ответила Донна, и, когда Дилюк приподнял бровь в немом «и что?», продолжила: — Ну и в целом ты со стороны тоже чем-то похож на главного героя. Как минимум, у вас у обоих красные глаза. — Маловато сходств для того, чтобы считать меня вампиром, — произнес Дилюк и сложил руки на груди. — Тем более, название винокурни — просто совпадение. — Ну не так уж и мало, — хмыкнула Донна. — Сам посуди: красивый аристократ с красными глазами, полный загадок, вежливый, но неприступный, словно скала, и не показывающий эмоций за исключением вежливых кивков и полуулыбок. Вдруг он их не показывает не потому, что сдержан, а потому что у него мертвое сердце, и он просто ничего не чувствует? Дилюк машинально коснулся костяшками пальцев груди, сердце в которой, противореча словам Донны, билось даже немного чаще, чем обычно. Красивый аристократ, да? Для того, чтобы сдержать самодовольную ухмылку, пришлось приложить некоторые усилия. Не то что бы он сомневался в своих внешних данных, но ему определенно нравилось, как это звучит из уст Донны. — Кстати, то, что ты редко улыбаешься, некоторые тоже списывали на твою вампирскую сущность. Якобы клыки показывать не хочешь, — ехидно завершила она. Дилюк фыркнул. — Не вижу смысла напрягать лицевые мышцы больше, чем это необходимо. — И я это слышу от человека, который постоянно хмурится, — резонно заметила Донна. Дилюк бросил на нее недовольный взгляд. — Вот видишь, даже сейчас! — И ты боялась меня, потому что тоже считала, что я вампир? — проигнорировал он ее замечание. Донна вспыхнула. — Я не дурочка, которая верит в вампиров! — Дилюк насмешливо приподнял бровь, и Донна сердито пихнула его в бок: — Я серьезно! Дилюк издал смешок, но не стал продолжать шутить и спросил спокойнее: — Тогда почему? Донна отвела взгляд и пожала плечами. Видимо, ответа он не дождется. — Разбуди меня потом, пожалуйста, — попросила она и снова легла ему на плечо. Дилюк машинально приобнял ее, но опомнился, когда она напряглась под его рукой. Пока он лихорадочно пытался придумать, как оправдаться, Донна снова расслабилась. Видимо, она просто не ожидала, что он вдруг решит так ее придержать. Дилюк принял мудрое решение и промолчал, сделав вид, что все так и задумывалось. Очень скоро дыхание Донны стало ровным и спокойным. Дилюк откинулся затылком на валун, улыбаясь. Настроение впервые за сутки поднялось до отметки хорошего и, похоже, продолжало уверенно ползти вверх. А всего-то надо было остаться наедине с Донной и дать ей подремать у себя на плече. Дилюк не удержался, повернул голову и уткнулся носом в ее макушку. Ноздри наполнил слабый цветочный аромат, еще не успевший выветриться из ее волос со вчерашнего дня. Он снова уперся затылком в камень, глядя вдаль с улыбкой. Наверное, со стороны он выглядит как идиот. Казалось бы, вот оно, самое время снова подумать о том, что он чувствует к Донне, но Дилюк внезапно понял, что никаких новых мыслей его мозг не выдаст. Влюблен ли он? Этот вопрос уже надоел ему до головной боли. За два с половиной дня он перебрал все сценарии, которые только смог придумать, и вряд ли его воображения хватило бы на что-нибудь еще. Гипотезу, что на него просто нахлынули эмоции после того, как Донна чуть не умерла у него на руках, он все-таки забраковал. Можно было бы допустить, что этого времени просто недостаточно, чтобы он успокоился, но с тех пор произошло достаточно событий, почти затмивших тот кошмар наяву, а чувство так и не пропало. Кроме того, он несколько раз детально прокручивал в голове последние дни, проведенные в гавани, и даже со скидкой на его недосып было сложно отрицать, что с ним что-то происходило. Дилюк прижался щекой к макушке Донны, рассматривая плывущие по небу облака и бездумно поглаживая ее плечо большим пальцем. Анализируя свое состояние на свежую голову, он признавал, что закрывал глаза на очевидные факты, упорно списывая на моральное истощение свою зацикленность на одной конкретной девушке. Если дело было действительно только в недосыпе, то почему Донна не покинула его мыслей, когда он наконец отдохнул? Если дело было только в воздержании, то почему он думал только о ней и ни о ком другом? Почему он до сих пор не вернул себе рассудительность и рациональность? Почему он сейчас чувствует себя так уютно, сидя с ней в обнимку на богами забытой горе? Объяснение «соскучился по женской ласке», конечно, работало, но Дилюк слишком хорошо осознавал, что, окажись он здесь с любой другой девушкой, не почувствовал бы и толики того тепла, которое разливалось в груди сейчас. Тепла, за которое его Глаз Бога точно был не в ответе. Дилюк посмотрел на кисти Донны, расслабленно лежавшие у нее на коленях. Кажется, этой царапины возле правого большого пальца утром не было. И где успела? Дилюк протянул было к ней руку, но передумал. Он и так позволил себе больше, чем следовало. Будет неловко, если она проснется от того, что он поддастся желанию взять ее за руку. К счастью, остановить себя было легко. Гораздо легче, чем в янтарной ловушке. Дилюк невольно приподнял уголок рта. Тут даже сравнивать не имеет смысла. Темнота, чуть сбитое дыхание, пахнущие цветами волосы лезут в нос, горячие ладони сжимают рубашку на плечах, нога трется о пах, а ее шеи он может коснуться губами, лишь слегка повернув голову. Он до сих пор с трудом понимал, как сдержался, учитывая, что думать тогда он мог только одной головой, и не той, которая на плечах. Дилюк потер переносицу. Нет, лучше в мысли об этом особо не углубляться. К счастью, сейчас он мог сохранять самообладание, но в ближайшее время разрядка понадобится снова. Проблема заключалась в том, что вчера Донну отвлекла Люмин, а сейчас они остались вдвоем, и уединиться, не вызывая у Донны вопросов и не рискуя быть пойманным, будет сложнее. Впрочем, напрягать мозги сейчас не особо хотелось. Поразмыслив, Дилюк решил бессовестно свалить эту проблему на будущего себя. Поправив начавшую сползать с плеча Донну, Дилюк снова облокотился щекой на ее макушку и прикрыл глаза. В листве одинокого дерева шумел ветер. Кожу грело солнце. Донна под боком тихо дышала.

***

— Дилюк, проснись. Дилюк поморщился, но глаза открывать не стал. Послышался вздох, и на плечо легла рука. — Дилюк, — его тряхнули, — вставай. Нехотя разлепив глаза, он увидел перед собой лицо Донны и несколько раз моргнул. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он осознал, что происходит, и его прошиб холодный пот. Он уснул?! — Как долго я спал? — спросил он. Голос прозвучал хрипло, и он прокашлялся. — Не знаю, я сама проснулась совсем недавно, — пожала плечами Донна и обеспокоенно спросила: — Ты в порядке? Выглядишь… нервным. Дилюк растер лицо рукой, пытаясь расслабиться. — Нам нельзя спать в одно и то же время, — произнес он и поднялся на ноги. Тело успело затечь от сидения в одной позе, и Дилюк размял спину. От того, как прохрустел его позвоночник, Донну передернуло. — Хотя бы один должен дежурить. Он соединил руки в замок за спиной и потянулся. Ответа от Донны до сих пор не последовало, и Дилюк посмотрел в ее сторону. Она закрыла глаза и подняла руки на уровень груди. Между ее пальцев собралось зеленое сияние стихии дендро. Помедлив, Дилюк тихо опустился обратно на землю и, скрестив ноги, подпер щеку кулаком, наблюдая за красивыми переливами элементальной энергии. Донна коротко взглянула на него и снова закрыла глаза, но теперь на ее лице появилась довольная улыбка. Сияние тонкими лентами обвилось вокруг ее пальцев, и Донна положила ладони на землю. На желтоватой пыли появились зеленые узоры, вьющиеся и изгибающиеся, словно ростки плюща. Донна пустила в землю импульс энергии, и по ней, словно по воде, в которую бросили камень, поплыли светящиеся круги. Когда сияние успокоилось, она оторвала ладони от земли и медленно повела ими вверх. За ними, ластясь к ее пальцам, потянулся тонкий побег. Обычно Донне не требовалось столько лишних движений, чтобы вырастить что-то, и было кристально ясно, что она красуется. Не ощутить себя особенным после этого было трудно. Рациональность, конечно, не позволила Дилюку потеряться в мечтах на эту тему, но губы все равно растянулись в самодовольной ухмылке. Побег окреп и пустил листья. Стебель был очень тонким, но не сгибался, поддерживаемый текущими в нем дендро силами. Донна подставила руку, и растение поползло к ее плечу. Форма листьев сразу показалась Дилюку знакомой, и, когда между ними появились узнаваемые невзрачные соцветия, он удивленно посмотрел на Донну. — Виноград? Та бросила на него хитрый взгляд, но не ответила, и провела свободной рукой вдоль всего стебля. Цветы без лепестков отцвели и опали, и плоды стали наливаться соком. Спустя минуту сияние погасло, и Донна с гордостью продемонстрировала Дилюку молодую лозу с тремя большими гроздьями белого винограда. Дилюк впечатленно приподнял брови. — Не хочешь уволиться из гильдии? — произнес он. Донна непонимающе на него посмотрела. — Если мы объединим силы, выручка от винокурни увеличится втрое. Донна прыснула и рассмеялась. — Как будто ты без меня не справляешься. — Разумеется, справляюсь, — хмыкнул Дилюк, — но, к твоему сведению, ты сейчас за пару минут вырастила в три раза больше винограда, чем я получу с такого же побега за год. И я даже не говорю о качестве, — он протянул руку и приподнял самую большую гроздь, которая даже не поместилась у него в ладони. — Здесь не меньше килограмма ягод. — На твоих виноградниках грозди примерно такого же размера, — возразила Донна. — Да, но я редко оставляю больше одной на лозе. Чем больше гроздей, тем мельче ягоды. К тому же, такая нагрузка на куст может его истощить, и на следующий год он не принесет урожая совсем, — пояснил Дилюк и оценивающе посмотрел на ягоды. — Какой это сорт? Наверное, спрашивать не было смысла, потому что Донна вряд ли вырастила что-то конкретное, но, к его удивлению, она хитро улыбнулась и откинулась на выставленные руки. — А ты угадай. Дилюк приподнял бровь. Вот как? Неожиданно. Не разрывая зрительного контакта, он потянулся свободной рукой к ягодам. — Нет-нет, — лоза вдруг изогнулась и вырвала у не успевшего отреагировать Дилюка гроздь из руки. — По внешнему виду, пожалуйста. — Ты… устраиваешь мне экзамен? — уточнил он. Донна довольно кивнула. Дилюк усмехнулся. — А сам экзаменатор знает правильный ответ? — А господин Рагнвиндр во мне сомневается? — вопросом на вопрос ответила Донна, не отводя от него ехидного взгляда. От того, как она это сказала, по спине пробежали мурашки. — Господин Рагнвиндр всего лишь немного растерян, — ответил он, уперся локтями в колени и положил подбородок на сложенные в замок руки. — Не ожидал, что моя ученица вдруг заинтересуется виноделием. Она растерянно моргнула. Повисла небольшая пауза. Когда Донна поняла, что ее ехидство не осталось без ответа, она покраснела и отвела глаза, и Дилюку потребовалось много сил, чтобы не улыбнуться. Видимо, кое-кто не ожидал, что ее настроение вполне могут подхватить, если захотят, и поддеть в ответ. — Ну было время, да, — пробурчала она, избегая его взгляда. — Полистала на досуге пару книг на эту тему. Дилюк хмыкнул и перевел взгляд на виноград. Большую часть сортов, которые выращивала винокурня, он мог отличить почти мгновенно, потому что все детство провел в окружении виноградников, но созданная Донной лоза не показалась знакомой с первого взгляда. Дилюк присмотрелся к растению, с досадой понимая, что не впечатлит ее моментальным ответом. — Мне нужно подумать, — произнес он. — На моих виноградниках такого сорта нет. — Не торопись, — хихикнула Донна. Дилюк недовольно поджал губы. И откуда столько ехидства? Грозди были рыхлыми и не ветвились, но это мало о чем говорило. Судя по тому, насколько большими и сочными выглядели ягоды, это был столовый виноград, которого на винокурне почти не производили. Впрочем, вариант, что Донна улучшила их качество, тоже был возможен, и потому делать выводы на основе их внешнего вида Дилюк не стал. — Это технический сорт или столовый? — поколебавшись, все же решил уточнить он. — Я не буду подсказывать. — Я и не прошу о подсказке, — недовольно возразил Дилюк. — Я просто помню о твоей способности менять свойства растений и не могу быть уверен, что ты не решила сбить меня с толку. — Так неинтересно, — улыбнулась Донна. С сомнением посмотрев на нее, Дилюк вернулся к разглядыванию лозы. Листья были среднего размера, плотные и кожистые. Их форма была практически цельной, без свойственной мондштадским сортам изрезанности, а значит, этот, вероятно, привык к безветренному климату. Дилюк нахмурился и потер подбородок, вглядываясь в растение. Особенности сортов винограда вспоминались со скрипом. Отец, конечно, заставлял его в свое время зубрить их, но это было давно, и большей частью этих знаний Дилюк не пользовался. Он протянул руку, чтобы перевернуть ближайший лист и осмотреть его нижнюю сторону, но лоза уклонилась прикосновения. Дилюк поднял на Донну скептический взгляд. — По внешнему виду, — напомнила она, держа лозу в руках так, словно Дилюк хотел ее украсть. — Я просто хотел посмотреть на лист с другой стороны, — сказал он и добавил: — Я все равно не смогу отличить сорт винограда по вкусу. Донна взглянула на него с явным сомнением. Дилюк не стал дожидаться ответа и просто придвинулся ближе к ней, мягко отобрал лозу и перевернул один из листьев. На обратной стороне виднелись тонкие похожие на паутинку волоски, имеющиеся у многих виноградных сортов. Дилюк провел по ним пальцем. К своему неудовольствию, он ничего полезного про эту характеристику листа не помнил. Вроде бы, если лист голый, то сорт растет в теплом климате. Или это связано не с температурой, а со влажностью? Дилюк задумчиво потер подбородок. Нет, бесполезно. — Ты уверена, что… — начал он, подняв голову, и осекся, потому что встретился взглядом с Донной. По спине пробежали мурашки. Кажется, он сел слишком близко. — Ты уверена, что это конкретный сорт? — все же договорил он, кое-как справившись с собой. Лицо Донны оказалось от него всего в паре десятков сантиметров. Ему достаточно было просто наклониться, чтобы… — У-уверена, — торопливо кивнула Донна, прерывая его мысли, и отвела взгляд. — Я только немного изменила ягоды, чтобы они были вкуснее. — Ты же понимаешь, что это нечестно? — спросил Дилюк и вернулся на место, покидая личное пространство Донны. Голос, к счастью, прозвучал спокойно, несмотря на то, что сердце стучало часто. — Как я определю, что это за сорт, если единственный признак, на который я могу опираться, это листья? — Я не изменяла их до неузнаваемости! — воскликнула Донна. — Это сорт Белло из Фонтейна, там ягоды почти такие же по внешнему виду! Мои чуть больше по размеру, но и только! Дилюк не сдержался и фыркнул: — Это не меняет того факта, что они отличаются. — Он сложил руки на груди и снова облокотился о валун. — Тем более, Белло не так давно вывели, и это столовый сорт, а не технический. Мне, как виноделу, они не сильно интересны. — Даже для виноградного сока? — хихикнула Донна, отламывая гроздь. — Для виноградного сока тоже используются технические сорта, — ответил Дилюк и недовольно повторил: — Это была нечестная игра. Ты, по сути, вывела новый сорт винограда. Как я должен был узнать его, если его не было в моей… «программе обучения»? Донна не сдержала смешок и протянула ему гроздь ягод. Забирая ее, Дилюк позволил себе якобы случайно задеть пальцы Донны. Он понимал, что это всего лишь воображение, но ему показалось, что в месте прикосновения проскочил слабый электрический заряд. — «Программе?» То есть ты зубрил все признаки сортов? — поинтересовалась Донна. Дилюк закинул в рот сразу несколько ягод. Виноград оказался на вкус именно таким, каким выглядел — сочным и сладким. — В детстве — да, — кивнул он, прожевав. — Сейчас уже просто невольно запоминаю в процессе работы. Тем более, с того времени, как отец заставлял меня это все учить, прошло достаточно времени, и часть сортов перестали использовать из-за того, что были выведены лучшие аналоги. — Он положил в рот еще одну ягоду. — Твой виноград получился вкусным. Донна довольно улыбнулась. Какое-то время они ели в тишине. Дилюк периодически поглядывал на нее, раздумывая, как продолжить разговор. Тема, кажется, исчерпала себя, но ничего нового в голову как назло не шло. — Ты сказала, что полистала пару книг о виноделии на досуге, — произнес он. — Почему? — В смысле «почему»? — переспросила Донна, избегая его взгляда. — Почему вдруг заинтересовалась этим? — Ну-у-у, — протянула Донна, явно не горя желанием отвечать. — Так вышло. — Просто так вышло? — приподнял бровь Дилюк и, когда Донна проигнорировала вопрос, добавил, хмыкнув: — Твои попытки увильнуть от ответа только заставят меня интересоваться дальше. Я бы предположил, что внезапный интерес к сортам винограда связан с твоей предыдущей работой, но очень сомневаюсь, что ты собирала из него букеты. — Просто осенью я боялась, что ты передумаешь меня учить, — наконец нехотя пояснила Донна. — Ну и решила на всякий случай разобраться. В случае чего, принесла бы практическую пользу. — Мне казалось, что ты больше боялась меня, а не прекращения занятий, — заметил Дилюк. — Хватит об этом напоминать! — воскликнула Донна с таким искренним возмущением, что Дилюк не сдержал смех. — Эй, я серьезно! Я и так каждый раз, как думаю об этом, чувствую себя дурочкой! И не надо смеяться так, как будто ты ни разу себе-прошлому не хотел подзатыльник дать! — О, далеко не раз, — хмыкнул Дилюк, успокоившись, и добавил: — А учитывая, что я рос с Кэйей в одном доме, такие моменты можно умножать на два. Донна не сдержала смешок, но не стала ничего говорить, явно ожидая продолжения истории. Дилюк проигнорировал ее взгляд, доел последние ягоды и поднялся на ноги. — Ты отдохнула? Нам пора идти. Донна вздохнула с явным разочарованием, но последовала его примеру. Стоило ей подняться на ноги, как она пошатнулась и схватилась за ствол дерева. Дилюк, дернувшийся было к ней, чтобы поймать, остановился, обеспокоенно глядя, как она справляется с головокружением. — Все нормально, — махнула она рукой, опередив его вопрос, и выпрямилась. — Просто в глазах потемнело. — Уверена? — уточнил Дилюк. — Уверена, — кивнула Донна. Они вернулись на дорогу. — Можешь не беспокоиться. У меня нет привычки говорить, что все нормально, когда я не в порядке. Дилюк недовольно посмотрел на нее, получив в ответ только ехидную улыбку. Непроизнесенное «в отличие от некоторых» можно было почти физически услышать. Ну да, конечно, как же без этого. Они продолжили путь. Дилюк смог плавно увести тему в сторону от неловких историй из детства и рассказал о том, как отец пытался приобщить его к рисованию. Донна с искренним интересом слушала не самые увлекательные, на его взгляд, истории о том, как он избегал занятий живописью, и Дилюк почувствовал себя странно. Может, дело было в том, что он уже очень давно ни с кем не обсуждал свое детство? Что-то подобное он рассказывал разве что Люмин, но это было еще летом, да и в подробности он тогда не особо вдавался. Может, Люмин не с таким вниманием его слушала? — А что в итоге стало с остальными картинами? — спросила Донна, когда он закончил описывать, с каким удовольствием они с Кэйей уничтожали результат занятия, на котором их заставили писать портреты друг друга. — Хранились у отца, — пожал плечами Дилюк. — Я наткнулся на них, когда перестраивал его кабинет под себя. — Покажешь? — Я их выбросил за ненадобностью, так что увы. Донна разочарованно вздохнула. — Тебе совсем не нравилось рисовать? — Когда получалось что-то относительно приемлемое — нравилось, — хмыкнул Дилюк. — Но, к сожалению, в большинстве случаев выходило отвратительно. Мне талант отца не передался. — Да уж, — вздохнула Донна. — У меня так же с вязанием. Мама очень любила вязать, и пыталась меня научить, но у меня постоянно какой-то кривой кошмар получался. Неудивительно, конечно, я была маленькой, но я и позже пробовала — все равно плохо. — Вероятно, это решается практикой?.. — попытался приободрить ее Дилюк. — Да ну его, — пробурчала Донна. — Мне это все равно не нужно. А когда приходится все распускать, и нитки путаются, я вообще кого-нибудь хочу придушить. С вышивкой как-то… попро… ще… Под конец фразы ее голос ослаб, она обмякла и рухнула бы на землю, если бы Дилюк не успел ее подхватить. Сердце пропустило удар. — Донна? — встревоженно позвал он, опустившись вместе с ней на тропу. Донна слабо шевельнулась, прийдя в себя почти сразу, и попыталась сесть прямо. Дилюк придержал ее за спину, чувствуя, как с души свалился камень. Промелькнувший перед глазами образ ее окровавленного тела пропал. — Я в порядке, — пробормотала она и приложила ко лбу руку. — Только в глазах потемнело. — Ты потеряла сознание, — произнес Дилюк, отвел ее руку в сторону и заглянул ей в лицо. — Это не «в порядке». Ты вся бледная. — Я не теряла сознание, — возразила Донна, но ее взгляд казался затуманенным. Дилюк почувствовал не самое благородное желание съязвить, но удержался. — Просто слабость накатила. — Как ты себя чувствуешь сейчас? — спросил он, не став высказывать внутреннее возмущение. — Голова не кружится? — Вроде нет, — пробормотала Донна, прислушиваясь к себе. — Только пульс все еще частый. — Все еще? — уцепился за формулировку Дилюк. У Донны забегал взгляд. — Ну, он уже некоторое время такой был, — все же ответила она. — Но сейчас уже лучше! Дилюк мягко приложил к ее шее два пальца. Донна замерла. По ощущениям ее сердце действительно билось чаще, чем обычно. — Как долго у тебя был повышенный пульс? — Ну-у-у… — протянула Донна, явно желая избежать ответа. — Наверное, когда ты начал говорить про рисование. — То есть все время, пока мы шли? — переспросил Дилюк, уже не скрывая недовольство в голосе. — Почему ты мне не сказала? — Думала, что пройдет. Дилюк смотрел на нее какое-то время, но понял, что продолжения не дождется, и вздохнул, стараясь не показать раздражения. Он был недоволен, но понятия не имел, что возразить, чтобы не получить в ответ «кто бы говорил». Донна сделала попытку встать. Дилюк помог ей, дав опереться на себя и придержав для надежности за плечи. Донна поморщилась и снова приложила ладонь ко лбу. Понятно. Дилюк поднял сумку, надел ее через плечо и передвинул чуть вперед, чтоб не мешала. — Дальше я тебя понесу, — сказал он, повернулся к ней спиной и слегка присел. — Залезай. — Д-да я сама могу идти, — пробормотала Донна, заикнувшись. Дилюк не удержался и закатил глаза, пользуясь тем, что она не видит его лица. — Я не хочу, чтобы ты упала и разбила голову о камень. Залезай. Донна поколебалась, но все же закинула руки ему на плечи, и попыталась запрыгнуть ему на спину. Дилюк подхватил ее под бедра и слегка подтянул выше, устраивая ее поудобнее. Донна обхватила его шею руками. Дилюк почувствовал ее короткий выдох возле уха и покрылся мурашками. — Удобно? Донна угукнула ему в затылок. Дилюк снова поправил ее у себя на спине и двинулся по тропе. Донна молчала, видимо, смутившись. Он тоже ничего не говорил, пытаясь понять, кажется ему или нет. Еще вчера, перенося спящую Донну от точки телепортации на место, найденное Люмин, он заметил, что нести ее было подозрительно легко. Тогда он не обратил на это особого внимания, но сейчас это не могло не напрягать. — Ты похудела, — заметил он, и, прежде чем Донна успела выдать что-то кроме ошарашенного «а?», добавил: — Ты только что упала в обморок, и это может быть связано. — К-как будто ты знаешь, сколько я до этого весила, — пробормотала Донна. — И вообще, это грубо… — Я бы не стал этого говорить, если бы мы не находились в условиях, в которых от твоего состояния может зависеть твоя жизнь, — возразил Дилюк. Донна ничего не ответила. Дилюк постарался отогнать ощущение неловкости, что вышло легко — было достаточно сосредоточиться на беспокойстве. Он не знал, сколько именно Донна весит, но он поднимал ее раньше, и разница была ощутима. Даже если сделать скидку на то, что это было давно, что-то не сходилось. Дилюк был почти уверен, что прав. Внезапно похудеть так, чтобы это было настолько заметно… Она же не голодала все это время. Дилюк поджал губы. Пытаться вспоминать, что она ела на каждом привале, было бесполезно, потому что последние дни он был настолько поглощен собой, что не замечал и вещи поважнее. То, что Донна была на грани нервного срыва, например. Или то, что он вел себя как осел. В груди снова поднялась досада. Надо взять себя в руки. Донна молчала. Дилюк тоже ничего не говорил, погрузившись в размышления о том, что делать с Донной. Даже если она упала в обморок не из-за истощения, есть чуть больше ей не повредит. Надо будет поймать еще одного горного гуся, а то мясо предыдущего почти закончилось. Питаться одними только овощами собственного производства не самая лучшая… Дилюк аж остановился. — Что-то случилось? — неуверенно спросила Донна. — Поправь, если ошибаюсь, но ты, кажется, выращивала еду на каждом привале, — медленно проговорил он. — Ну… почти, — подтвердила Донна через небольшую паузу. — А что-то не так?.. Дилюк глубоко вздохнул. Превосходно. — Образно говоря, ты все это время практически ничего не ела, — ответил он, слегка подтянул сползшую Донну и двинулся дальше. — Еда должна восстанавливать больше сил, чем было потрачено на ее добычу, а у тебя выходило ровно столько же, если не учитывать потери. Хотя нет, даже меньше, причем значительно, потому что две трети этой энергии, если не больше, забирали мы с Люмин. От Донны донеслось тихое «оу».