Попытка всё исправить

Дни Цинсюаня текли неимоверно скучно. Его не выпускали из дома, даже в сад во дворе брат не разрешал ему выходить. Но бездельем он тоже не занимался, Ши Уду настоял на том, чтобы Цинсюань старательно учился, ведь, как правило на семилетие образовательная программа намного увеличивается. Каллиграфия составляла большую часть его урочного расписания, заставляя четырёхсотлетнего Цинсюаня сидеть, держа спину прямо, старательно вырисовывать иероглифы несколько часов подряд. Они были достаточно простыми, а преподаватели ликовали, говоря, какие аккуратные красивые линии получаются у мальчика, называя его талантливым. Впрочем, какой ещё талант? Если бы он, за свои прожитые века, не научился аккуратно писать, Цинсюаню было бы стыдно. Завершив свой очередной урок, Цинсюань прошёл в сторону комнаты брата, став свидетелем не очень приятной сцены. Бывший Повелитель Ветров стоял рядом с дверью и прислушивался к громким голосам: — Я не могу поверить, что ты хочешь забрать все деньги, оставленные моим отцом! — по голосу Цинсюань с лёгкостью узнал Ши Уду, он почти срывался на крик. — Я не хочу забирать все деньги. Я просто хочу получить своё по праву. Я вкладывал все свои силы в этот бизнес, расширил наше семейное дело, а эта тварь переписала всё на тебя! Ты, ублюдок, похоронишь его, как только возьмёшь дело в свои руки! Ты совершенно в этом ничего не смыслишь! — второй голос, мужчины средних лет, был наполнен той же яростью и презрением. Цинсюань не видел его, но уже представил, как мужчина высокомерно поднял голову, смотря на его брата. — Послушай меня сюда, племянник. Ты молод, глуп и наивен, и совершенно не знаешь, что делать с этими деньгами и бизнесом. Я могу помочь тебе сохранить это наследство и продолжить деятельность, которую начал ваш отец, — проговорил мужчина, скрипя зубами. — Ты лжёшь..., — Ши Уду, несмотря на свой юный возраст, не спешил верить словам о помощи. — Ты хочешь забрать всё наследство, оставленное отцом, его бизнес, его дом, всё что он заработал за всю свою жизнь, ты хочешь забрать! Но отец уже записал всё своё нажитое на меня с А-Сюань! Ты ничего с этим не сделаешь! — осознавая этот факт, Ши Уду усмехнулся. — Твой отец мог сделать всё что угодно, у нас есть глава рода Ши, которая и укажет нам правду. И, поверь, далеко не в твою пользу, — голос человека звучал лукаво, не нужно быть гением, чтобы понять, что он невероятно уверен в себе. — И что же ты ей предложишь? Отобрать у законных наследников все деньги? — Я не собираюсь отбирать всё. Мне лишь отдадут то, что принадлежит мне по праву. В любом случае, победа на моей стороне, увидимся в суде, — послышался звук отодвинутого стула, затем тяжёлые шаги, вдруг, они резко прекратились. — Если будешь препятствовать, я тебя и твою драгоценною А-Сюань со свету сживу, — это был холодный и уверенный в себе голос. Вскоре его обладатель вышел из комнаты. Цинсюань узнал в нём своего дядю – Ши Ляо, брата отца. Он спустился вниз по лестнице, так и не заметив Цинсюаня. Родственники уже ссорились из-за наследства, значит родители мертвы. Он толком не знал всех своих родственников, а если и знал, то годы сделали своё дело. Надо бы помочь брату разрешить эту ситуацию, но он же такой гордец, вряд ли примет от Цинсюаня помощь! Придётся на какое-то время скрыть от Ши Уду этот факт. Не то, чтобы Цинсюань был хорош в работе у кого-то за спиной, тем более у брата. Но он не раз скрывал от него маленькие проделки, например, небольшое празднество с напитками или другие шалости. Это были такие мелочи, о которых брат в скором времени узнавал, ну а потом Цинсюаню часто за это попадало. — А-Сюань, ты что там стоишь? Подслушивать не хорошо, — брат заметил его, когда захотел закрыть комнату. — А ну-ка иди сюда, — тон брата совсем не был угрожающим, скорее вымотанным и уставшим, хоть он и хотел добавить туда немного строгости. Будь Цинсюань действительно шестилетним ребёнком, он бы поверил. — Что можешь сказать в своё оправдание? Разве тебе не было сказано заниматься каллиграфией с учителем? — Ши Уду раставил руки в бога, нахмурив брови, сверху в низ смотря на младшего брата. Цинсюаня такая поза ни каплю не озадачила, не показала в старшем авторитет. Если бы Ши Уду был на десяток лет постарше, то да, но не сейчас. Смотря на это юное лицо, Цинсюань лишь широко улыбнулся: — Гэ, я закончила уроки каллиграфии пораньше. Учитель похвалил меня, сказал, что у меня настоящий талант! Я решила зайти к тебе и рассказать! Услышав это, Уду счастливо улыбнулся, присаживаясь на корточки, ласково погладил брата по голове, говоря: — Ты у меня такая молодец! Мне говорили учителя, что у тебя будет большое будущее. Я горжусь тобой, — Ши Уду смотрел такими любящими глазами, что если бы Цинсюань сказал себе, что он не рад этого услышать от брата, пусть даже такого молодого, то солгал бы. Ши Уду поднял Цинсюаня на руки, прижимая к груди, до сих пор бережно гладя его по голове, присаживаясь на диван. Цинсюань не знал, как начать с Ши Уду разговор, поэтому спросил напрямую: — Гэ, скажи, у нас проблемы, так? Расскажи пожалуйста, — после сказанного лицо Ши Уду помрачнело, прокручивая в голове недавний скандал. Он явно не хотел скидывать весь этот груз волнений и ответственности на ребёнка. Впрочем, его тоже сейчас можно понять, Цинсюань и сам не стал бы рассказывать о таких проблемах шестилетнему ребёнку. — А-Сюань, не волнуйся. Старший брат обо всём позаботится, — "Цинсюань, не волнуйся. Старший брат обо всём позаботится." Он так говорил постоянно и когда он был ребёнком, и когда ему перевалило далеко за сто... Брат всегда хотел решить что-либо за него, не спрашивая мнение самого Цинсюаня. — Старший Брат. — Настоял Цинсюань. Он всегда обращался к Ши Уду "Гэ", и, когда младший брат так сёрьёзно и озадаченно это произнёс, у Ши Уду невольно пробежали мурашки. — А-Сюань, ты лучше скажи, что тебя гложет. Ты в последнее время сама на себя не похожа, я волнуюсь, — конечно, притворяться маленьким ребёнком очень сложно, а особенно, если ты никогда не был хорошим актёром и всегда выказывал свои чувства на показ. — Ничего, Гэ, наверное, я просто устала, — ответил Цинсюань, тяжело вздыхая. Что ж, лгать самым близким людям, какой бы ужасный поступок они бы не совершили, было очень сложно. И Цинсюань не был исключением. — Давай я почитаю тебе перед сном,— скорее как утверждение, нежели вопрос, сказал Ши Уду. Цинсюань окончательно понял, что брата ему не переупрямить. И зачем он только надеялся? Если Ши Уду не хочет рассказать о проблемах, Цинсюань узнает о них сам, как бы Ши Уду это не нравилось.

***

После того, как Цинсюань, притворился, что заснул, Ши Уду посидел ещё около его кровати четверть палочки благовоний, затем ушёл. Сперва надо бы побольше информации узнать об этих родственниках. Информация о них точно есть в кабинете отца. Но, поскольку, она являлась крайне важной, наверняка, брат перепрятал её куда-нибудь. У Цинсюаня даже есть мысль куда. Ещё живя на Небесах, Ши Уду имел привычку всё самое важное держать при себе. Место, куда никому не позволял заглядывать, иногда даже Цинсюаню, а именно в свои личные покои. Долго не раздумывая, Цинсюань решил отправиться туда. Открывая дверь, осторожно, чтоб не заскрипела, он осмотрел коридор на наличие слуг или других людей. Никого не было. Мёртвая тишина. Он лёгкой поступью медленно проходил коридоры. Через несколько минут найдя комнату брата, зашёл внутрь. Убедившись, что он спит, несколько минут послушал его равномерное дыхание. Точно спит. Комната его разделялась на две части: первая — импровизированный кабинет, а вторая, за ширмой — спальня. Что ж, надо действовать тихо и аккуратно, чтобы не нарушить очень чуткий сон брата. Первое, с чего нужно начать – шкафы. В них лежало очень много свитков, от самых банальных юношеских рассказов до каких-то финансовых отчётов. Похоже, Цинсюань очень при уменьшил время поисков. Прежде, чем он найдёт себе нужный свиток, пройдёт ещё несколько палочек благовоний! Решив поискать в сундуках, их тут всего было несколько, штук пять... Цинсюань не нашёл там ничего, кроме одежд брата. Потом в глаза бросился стол, на первый взгляд ничего примечательного, только чистые свитки, ещë не расписанные чернилами кисти, сама чернильница, ничего особенного. Но в глаза бросился не сам стол, а тумбочки под ним. Там он ещё не смотрел. И, действительно, на верхней из них он нашёл свиток. Это был действительно нужный ему свиток. Читая этот свиток, Цинсюань заметил, что почерк явно не его брата. У него иероглифы были маленькие, но резкие по написанию, а эти крупнее и нежнее что-ли. Наверное, этот свиток писал и составлял отец. Там была информация о всех членах его семьи. От маленьких, недавно родившихся, детей, до крупнейших шишек в обществе. И их было... действительно много. Но про себя Цинсюань отметил четырёх самых опасных. Ши Киаолиан. Глава рода. 82 года. Занимает высокую должность при императоре. Главный Советник. Слабости: репутация рода.   Ши Вэймин. Сын главы рода. 62 года. Советник. Начальник по военным делам. Слабости: ?   Ши Ляо. Внук главы рода. 42 года. Управляющий ведомства финансов и крупного бизнеса. Слабости: Жажда наживы, необдуманность, поспешность.   Ши Лин. Дочь главы рода. 61 год. Глава парламента. Слабости: Сын. Этот список был впечатляющим. Цинсюань знал, что они с братом происходили из знатной семьи, как тут забудешь, когда Ши Уду всегда его этим попрекал? Но не настолько же! Когда они с братом ушли куда-то далеко в горы, Цинсюань думал, что Ши Уду тогда волновался из-за Пустослова... Но родственники внесли тоже, наверняка, большую лепту. Цинсюань встал уже складывая свиток, как поскользнулся о бумагу на полу и ударился головой о стоявший позади шкаф. Старые деревянные ножки прогнулись и он наклонился вперёд, вываливая из себя все вещи: драгоценности, фарфоровую посуду, свитки. Всё это с грохотом повалилось на пол, чудом не прибив Цинсюаня. Естественно, после такого шума, Ши Уду проснулся. Он выскочил из-за ширмы в нижных одеяниях, быстро оглядел комнату: упавший шкаф и валявшиеся на полу осколки разбитого фарфора. — А-Сюань! Он подбежал, приподнял тяжёлый шкаф, позволяя ребёнку выбраться. Отойдя с братом подальше от стекла, Ши Уду внимательно осмотрел младшего, держа его за предплечья, боясь, что разбитый фарфор мог его поранить. Но Цинсюань был абсолютно цел. Тут Ши Уду и заметил свиток, который спрятал в тумбу стола, подальше от всяких любопытных глаз. — Цинсюань, объяснись, — Ши Уду поднялся, выпрямился, его голос звучал, холодно, даже угрожающе. Цинсюань понурился и опустил взгляд, это напомнило ему классическую ситуацию, когда брат его отчитывал или назначал наказание. Это было ужасно неприятно. Чисто на интуитивном уровне, Цинсюань хотел заложить руки за спину, но Ши Уду выхватил из детских ручек свиток, сказав: — Цинсюань, я с кем разговариваю. — Я просто хотела помочь...,— промямлил Цинсюань. Ши Уду помассировал виски, развернувшись к младшему брату спиной, тяжело вздохнув: — Мне придётся серьёзно заняться твоим воспитанием. Иди к себе в комнату. Завтра поговорим о твоём поведении, — голос Ши Уду звучал разочарованно. Не захотев дальше продолжать этот разговор, Цинсюань побрёл к себе в комнату. Он сам не заметил, как на глазах начали наворачиваться слёзы, которые скатывались по пухлым, детским щекам.