Не верь, не бойся, не проси

      Перед глазами вырисовывалась школа. Трёхэтажная коробка, проливающая из окон свет, нагоняла всякие разные мысли и чувства. Любопытство перекрывало волнение, а страх перед новыми одноклассниками уже не казался таким великим. С мамой они уже ходили сюда однажды, как только приехали в посёлок, и тогда школа казалась дружелюбной: пустые коридоры, пахнущие полиролью, кабинеты без учеников и любезная вахтёрша. Тася всё представляла ровесников, скатывающихся по перилам, малышей, резвящихся у кабинетов и учителей, царственно восседающих за своими столами.       Детский смех и чей-то свист разразили тишину и отвлекли Таисию от приятных воспоминаний. Вон там на крыльце, в нахлобученных на затылки шапках, вальяжно потягивали сигарету старшаки, передавая её по кругу, и что-то громко обсуждали. Высокие, коренастые, наверняка класс одиннадцатый. Скоро у них экзамены, поступления и взрослая скучная жизнь, а у Таисии сейчас первый урок русского языка и до взрослой жизни ещё ой, как далековато.        В школе было шумно. Кто-то что-то обсуждал в толкучке, и Тася ненароком услышала, как какую-то Надежду Михайловну прозвали ежовой марухой, мол, в первый же день после каникул контрошу обещает. А ещё услыхала, что Иванов к какой-то старшекласснице «клеился». А вот классы постарше переговаривались о недавно вышедшем ужастике: говорят, что кассеты приличных «лавэ» стоят, а мамка в кино точняк не отпустит, – всё-таки недешевое развлечение!        В какофонии шепотков периодически ещё и ещё всплывали новые имена и фамилии, свежие сплетенки и ничем неподкреплённые факты, что голова девчонки была готова вот-вот взорваться от переизбытка информации. Ну, конечно, одну Ирку-то слушать тяжко, а тут тебе десятки сплетниц трубят хором! Ещё и толпятся у расписания. Правда, не получилось разглядеть через стену пёстрых рюкзаков и чужих спин то, что вызывало такой живой интерес. И Таисия махнула рукой на столпившихся учеников, поднимаясь на второй этаж. Небось просто негодуют от расписания: поди у параллели их пять, а у них все восемь! Благо своё расписание она уже знала, и мама раза три по дороге напомнила. Да и чудом свезло, что первый урок у них с классной руководительницей – Лилией Павловной. Замолвит за неё словечко, да классу представит хоть. Осталось найти этот 204 кабинет... «А, вот же он! Кабинет русского языка и литературы», – констатировала девочка, прочитав блеклую надпись на табличке.        В коридоре постепенно собирались школьники: классы пятые, шестые и седьмые. Совсем малявки учились этажом выше, а старшеклассники на первом. Видать, чтобы сбегать покурить удобнее было. Дети, что совсем недавно переступили ступень начальной школы и очутились в среднем звене, сомкнули кольцо у женского туалета и что-то бурно обсуждали. Из рук в руки пятиклашки передавали шуршащие вкладыши, а на самые редкие только поглазеть разрешали.        — Меняться будешь? — пролепетал низкорослый мальчуган, вглядываясь в карточку соседа по правое плечо. Глупо спрашивать такое, ведь меняются все, это же «Турбо»! — Зырь! — пятиклашка из кармана брюк выудил аккуратно сложенную пополам бумажку. Тася увидела красное пятно машины, только модели не разглядеть. — Мазёвый! На пять твоих меняю!       Васильева синхронно с пацанёнком охнула, сложив руки на сердце. Что же там за модель такая, что аж на пять вкладышей обмен предлагают?!       — Видишь букву «М» в кружочке?        У девочки челюсть чуть не отвисла, когда малявка озвучил маркировку на вкладыше. Да это же... это же... первая серия «Турбо»! О них только легенды ходили и мало кто знал, что было до №51 карточки. Ну и фартовый же! Знакомые мальчишки из Петербурга бы всю коллекцию на один-единственный такой предложили, а тут даже цену занизил – пять всего в обмен просит. Фартовый то фартовый, но простофиля же!         — Да чё мне с твоей буквы? — мальчик повыше потряс блестящей бумажечкой перед глазами того счастливчика. — У меня-то Пантера новенькая – 271 силы и гонит 250 километров в час! Твоего старья даже восьмёрка круче.       Какие же желторотые коллекционеры здесь собрались! Один за такую редкость пятёру просит, поди и не равносильную даже, а второй нос воротит и мнит ещё, что его «Де-Томасо Пантера» круче вкладыша из первой серии. А ещё мальчишки называются... Тася свой красненький «Мерседес-Бенц» в кармане рюкзака нащупала. Лежит себе там аккуратно, даже без залома единого и ждёт, когда его звёздный час придёт. Карточка тоже редкая, а потому и желанная многими коллекционерами. Ей так никогда не везло раньше: обычно «Инноченти» всякие, да «Сузуки Свифт», которыми завалены все ларьки «Союзпечать», а в местном продуктовом, вон, какая находка томилась! Даже теперь и не знает на что менять-то. Главное цену не задрать выше потолка, а то точно с носом останется.        Хотела уже Таисия вклиниться в их жаркие споры, образумить мальчугана, что уже готов был обменять своё сокровище на бесполезный фантик, но перед самым носом, чинно вскинув подбородок, продефилировала учительница. Её невысокие каблучки постукивали об пол, будто копытца какие-то. Несколько школьниц тенью следовали за женщиной. Очень важные, периодически о чём-то перешёптывались. Кажется, их совсем не интересовало буквальное преступление у туалета!         — Екатерина, возьми, пожалуйста, — учительница презентабельно вручает одной из девочек классный журнал, – поди староста, – и открывает дверь кабинета.        Несколько других школьников намеревались уже забежать в класс, но та ученица с пышной косой, предостерегла их жестом и по расчищенной тропке вошла первая, а следом подружки.       Тася подслушала разговор двух других учениц, которые обсуждали домашнее задание по русскому и сетовали о его большом объеме. Ой, это же её класс! Васильева встрепенулась, собралась, поправила свой накрахмаленный воротничок и двинулась следом за её новыми одноклассниками, совсем позабыв о малявках у туалета.        Половина парт в кабинете была ещё пуста. Кто-то стоял у подоконников, толкуя со своим товарищем-соседом, кто-то рылся в ранце, пытаясь найти нужную тетрадку и учебник, о котором благополучно позабыли в свете новогодних каникул. Учительница первой нацелила внимание на светлую макушку в дверях, совсем не похожую на своих прежних учеников. Она смерила Таисию хмурым, уставшим взглядом поверх прямоугольных очков и отложила ручку.        — Я новенькая, — от волнения и голос вздрогнул. Прочистила горло и выпалила: — Васильева Таисия. Мне сказали к вам подойти.       Секундная замашка перед ответом учительницы, казалось, длилась вечно. Все на неё глазели, отложили свои школьные дела и давай разглядывать девчонку в дверях. Черно-белые портреты русских классиков на стенах, казалось, ожили: их нарисованные глаза повернулись к Таисии, словно хотели о чем-то предупредить её. Несмотря на толстый слой пыли на рамах, казалось, что лица на картинах пытались пообщаться с ней своими напряженными взглядами, в которых сквозило дурное предчувствие. Только расшифровать в немом диалоге предзнаменование она оказалась не в силах.       — Хм, — многозначительно промычала женщина, рыская попутно что-то в своём стареньком журнале. — Понаберут студентов! Даже в табель за каникулы внести фамилию не могут! Ну что за бардак?! — присутствующие дети, похоже, восприняли слова учительницы за подобие шутки и оживлённо расхохотались. — Подожди здесь. Сейчас... Сейчас я им устрою.        Женщина опрометью пронеслась перед девочкой, злобно бормоча себе под нос, дескать, только губяки свои умеют малевать, а она потом всё разгребает.         Одноклассники, наконец, отлипли от подоконников, приготовились к уроку и от безделья начали поглядывать на девочку по среди класса. Тася наблюдала ответно, проскакивая глазёнками с передних парт на пустующие сзади. Встретилась взглядом с одноклассницей на второй парте центрального ряда. Её красный галстучек напомнил о маме: она ей поведала однажды, что была прилежной пионеркой и даже комсомолкой в университете. До сих пор её значки и галстучки лежали в старой квартире в антресолях. Взяла ли она их с собой? Иль выкинула... Девочка улыбнулась Тасе. Беззаботно, искренне. «Глядишь, день ещё не испорчен!», — подумалось ей, но скрип не смазанных дверных петель отвлёк от собственного монолога. В класс ввалились четверо парнишек, громко хохоча, будто над ухом защёлкали большими садовыми секаторами, теми, что баба Нюра ветки яблони подрезала.        — А где Павловна? — пробасил самый коренастый из них. На его сальной «ковбойке» не хватало самой верхней пуговки, а рыжий чуб поблёскивал в свете жёлтой лампы. — А это кто? — мальчуган явно не к стоящей у доски девочки обращался, ибо говорил о ней в третьем лице, будто специально подтрунивал.       — Да вот, новые лица в посёлок заехали, — кучкующиеся на среднем ряду большинство девчонок чуть ли ни в один голос толстяка оповестили о недавно прибывшей к ним семейке.       Другие мальчики не особо заинтересовались новенькой и почапали счастливые, – абы училку не застали, – к своим местам. Двое последнюю парту заняли, светленький уселся на первую третьего ряда, а жирдяй ещё помялся у доски, понял, что товарищи уже разошлись, и шоу закончилось, вовсе не успев начаться, и сам пошагал вразвалочку между рядов, своими грязными и большими шузами расталкивая чужие рюкзаки. Бухнулся тоже за последнюю столешницу, – поди мёдом им там помазано, – и водрузил свой пыльный ранец на соседний стульчик, да поглядывал всё украдкой на светлую макушку у доски: то ли сказать что-то хотел, то ли просто любопытно было. Однако, взгляд его бегающих глазищ не сулил ничего хорошего.       — Доску вытри! — он с противным гонором пробасил свою «просьбу», да так громко, чтоб весь класс точно услышал. А они услышали: в эпицентре класса потянулись разные, вкрадчивые шепотки, но все ждали ответки от девчонки, не отрывая от той любопытных глазёнок. — Глухая что ли? Доску вытри, говорю!       Таисия обернулась: доска была почти нетронутая, лишь аккуратно выведенная «Классная работа» размашистым почерком выделялась среди болотного полотна, – учительница поди подписала перед уроком. Она вопросительно свела брови и обернулась на толстяка, что почёсывал своё брюхо и нетерпеливо постукивал ногой под партой.        — Так чистая ведь, — протараторила девочка, стараясь подолгу не задерживать взгляд на безобразном лице одноклассника. Ещё чуть-чуть и она начнёт молиться всем Богам, чтобы классная руководительница вернулась раньше и уже посадила её куда-нибудь!       Похоже, высшие силы услышали прежде, чем Тася вспомнила заученную молитву бабушки. Учительница вошла в кабинет, вновь отстукивая солдатским маршем по полу. В руках держала какие-то бумаги, по всей видимости заявление мамы Таисии о переводе. Женщина бегло оглядела класс и затормозила на рыжем пареньке. Настроение, словно по щелчку пальца, у седовласой женщины изменилось – тому свидетельствовали прищуренные впалые глаза, и зажатые в тонюсенькую полосу губы.       — Чего разорался? В коридоре одного тебя слышно! — голос её зазвенел сталью, намекая, что такое поведение присуще этому неугомонному мальчугану. — Сам сегодня доску мыть будешь! И после уроков чтобы зашёл ко мне. Дежурить по классу будешь, ясно?! — мигом она затянула его за пояс, да так сильно, что во всём кабинете тишь да глядь образовалась.       — Не буду, — шепнул паренёк, будто намеренно тише, чтоб его лишь одноклассники услышали, а до учительских ушей не долетел протест. Но, увы, ребята тишину синхронно поймали, стоило лишь Лилии Павловне повысить свой голос. Тася даже дышать как можно тише пыталась, – а вдруг ей прилетит за компанию?!       — Ты опять за старое?! Снова бабушку в школу вызывать? — постукивая пальцами о столешницу, наседала учительница. Мальчишка подбоченился, но по его взгляду было ясно одно: отступать не планирует. Тася, переступая с ноги на ногу, терпеливо дожидалась, когда очередь дойдёт наконец-то до неё и до её посадки.        — А чё она мне сделает-то? — заднюю не давал, но обороты значительно сбавил, – по голосу слышно. Парень нарочито медленно стянул ранец со стула, старательно делая вид, что это была его собственная прихоть, а не под яростным взглядом учительницы раскололся. Если честно, под таким студёным гнётом карих глаз раскололись бы все, но стоит отдать должное – парень держался аж пару минут!       — Не она – так я тебе сделаю!        Школьная трель оповестила всех присутствующих в кабинете о начале первого урока. Больше никто с женщиной не пререкался, даже тот рыженький умолк услужливо. Она ещё раз и уже официально представила новую ученицу перед одноклассниками и посадила её пока на пустующую, вернее, забитую старыми ватманами и стопкой тетрадей, парту. На ней, похоже, долго никто не сидел... Место для изгоев какое-то. Не понравилось Тасе, но Лилия Павловна сообщила, что займётся её пересадкой позже.       Тема урока: морфемы, их повторение. Учительница пообещала сделать контрольную на днях и старательно порекомендовала подготовиться. На уроке крайне мало детей отвечало, лишь две девочки с первых парт: та староста и с красным галстуком одноклассница. И то, вторая отвечала не по своей воле, а спрашивали постоянно. Таисия отлично эту тему знала, потому что ранее проходили, но отвечать как-то побаивалась, вдруг выскочкой ещё нарекут... или зубрилой. А всё потому что прилежные ученики в прошлой школе отличались не только хорошими отметками и богатым багажом знаний, но и тысячами смешных погонял и не очень завидной репутацией среди школьников.       Обводя грифелем карандаша в третий раз окончание в прямоугольный «домик», Тася наконец отлипла от тетради. Устало выдохнула и оглядела кабинет: на стареньком шифоньере пылился проектор для рулонных диафильмов. Однажды вечером папа принёс домой такую чудо-технику и ещё по пути накупил много разных сказок. Тем вечером гудел проектор фильмоскопа, пылал жаром его корпус, а яркий луч бил в стену, превращая её в экран. Весело было... беззаботно, что ли. Шорох картона отвлёк. Девочка огляделась на заднюю парту второго ряда: на столешнице были только две тоненькие тетрадки и коробочка всеизвестных пороховых петард. Мальчишки скалились, пересчитывая их в коробкé и перешёптывались, видимо, планы на них обсуждали. Тася улыбнулась, вспоминая с каким оглушительным грохотом те взрываются и ненароком представила лицо учительницы, если бы хоть одна сейчас выпала из их рук. У всех дворовых мальчишек были такие. Порой оловянных солдатиков пытались подорвать, а иногда просто девчонкам под ноги кидали. Взрослые говорили, что они пальцы могут оторвать, если баловаться с ними. Больше никто и ничего интересного не делал: все послушно и монотонно писали под диктовку Лилии Павловны, периодически обсуждая что-то из заданий. Только почти завядший цветок на окне жил своей внеклассной жизнью, то и дело вздрагивая листвой от сквозняка. Всяко интереснее в окно поглядывать, чем унылый голос учительницы слушать.        Таисия больше вникать в тему не стала. Толку-то, если всё знает? Мама бы наверняка отчеканила деловито: «Повторение – мать учения!». Как хорошо, что её сейчас рядом нет, – можно и помечтать о чём-то своём, подумать о новых одноклассниках. Но не успела она и представить их образ у себя в мыслях, как почувствовала на себе чей-то очень любопытный взгляд. Осмотрелась, поди тот толстяк пялиться бездумно, но, на удивление, не он, – кумарил тот, распластавшись на парте. Мальчик светленький, из той шайки, на неё поглядывал украдкой с первой парты, когда учительница отворачивалась. Рукой подбородок подпёр и бесцеремонно осматривал её кругленькое личико. Даже улыбнулся, когда она на него внимание своё обратила. Тася ответила тем же, хотя смотрел он как-то упорно, не нравилось ей такое.        — До звонка две минуты, — констатировала женщина, привлекая своим приятным открытием внимание всего класса, даже Тася в сторонке не осталась. — Домашнее задание на доске, к контрольной подготовьтесь обязательно! Пятифанов и Будаев, вы меня услышали?        Мальчики с последних парт молниеносно прикрыли коробку петард тетрадкой и что-то буркнули ей в ответ неодобрительно. Таисия уже не слушала никого, записывая на полях номера домашки и высчитывая эти роковые две минутки до конца.        Купол тишины и спокойствия, к которому так долго стремилась классная руководительница, разбился вдребезги после глумящегося звонка на долгожданную перемену. Дети засуетились, захрустели учебниками, заговорили, засмеялись, будто фильм с паузы наконец-то сняли. Девочка выдохнула, засовывая в ранец книжку по русскому языку. Половина ребят уже ретировались в коридор, оставив лишь свои ранцы на полу, как напоминание о своём присутствии. Тасе тоже не помешало бы прогуляться, голову проветрить, подышать воздухом свежим наконец... Хотя, вряд ли в коридоре был он «свежим», судя по галдежу, там добрые пол школы перемену проводили.       Минуя толпившихся одноклассников у кабинетной двери, девочка проплыла к подоконнику. У деревянной рамы без дела валялся чей-то самолётик. Небось хозяин забыл уже о его существовании. Тася его пальчиком аккуратно перевернула на спинку, а там на клетчатой бумаге надпись корявым почерком: «хочешь узнать, кто дурак – переверни меня!». Да-да, она почти купилась! Перевернёт обратно, раскроет за крылья бумажные, а там такая же острота.        — Хватит галдеть, вороны бестолковые! — из самого последнего кабинета выглянула грузная тётка, поди ещё одна училка, с которой Тасе ещё только предстоит познакомиться. Она подбоченилась, руки в боки уткнула и на детей, что вокруг кабинета её кружились, зыркнула неодобрительно, будто всерьёз подбирала наказание соизмеримое детским шалостям. — Иначе в классе сидеть будете!       Из её кабинета выглядывал пыльный скелет, которому какой-то шутник нацепил на голову кепку с американским кондором.       — «Замаяли» Вовку! Ленка, беги! — шустрый пацан с рыжей копной кучерявых волос промчался у подоконников, будто пожар, где коротала переменку Таисия, за ним ещё парочка детей летели. Сорванцы, класс четвертый, наверное, срулили со своей территории на чужую. Ох, сейчас нагонит их вахтёрша. Или того хуже – классная руководительница или завуч.       — Под ноги смотри, дурак! — завопила ученица у соседнего подоконника.        Скорости малявка не рассчитал и не увидал девчонку перед собой, врезался, отшатнулся в испуге и совсем не заметил под ногами цинковое ведёрко с водой, что оставила уборщица на произвол судьбы. Благо, удар по нему пришёлся слабее, чем по девочке, и оно не колыхнулось, не разлилось мутной канализационной водой по сухому полу, а то точняк прощай чистые гольфики! Паренёк облегчённо выдохнул, но перед школьницей так и не извинился – убежал восвояси. Тася хихикнула, вглядываясь в мутную жидкость: там листочки из дневников плавали с жирным двояком и крохотные записки, где расплылись чернила, а ещё грязная тряпка на дне притаилась. Правда, запашок от этого добра поднялся такой... значительный. Химическо-солоноватый какой-то, да и ещё засмердело настолько сильно, что Таисию волей-неволей затошнило. Пришлось вернуться в класс, а то дышать там уже нечем.         — Ты не обращай внимания на Семёна.       Васильева подняла голову, отложив детскую забаву, где она перескакивала половицы, чтобы якобы не «сгореть в лаве», на более удобный момент и мельком оглядела класс: это было адресовано ей? От кого?       — Он со всеми так, — пропела мелодичным голоском одноклассница со второй парты. Девочку она узнала сразу – та, красивая с галстучком и та, которая всё про морфемы знала. Видать, она всю перемену здесь просидела в гордом одиночестве. — Говорят, его даже старшеклассники побаиваются, представляешь?        — Конечно! Лапища у него будь здоров! — Тася неопределённо махнула рукой, сценически изображая удар мальчугана. — Как треснет... в нокаут! — девочка такую фразу услыхала по телику, когда папа поединки своих спортсменов в перчатках огромных смотрел. Щёки ещё надула комично, будто хомяка изображая, который припрятал половину запасов в них.       — Вроде, раньше он таким не был, — одноклассница воровато огляделась и, когда удостоверилась своими большими и голубыми глазёнками, что никто не подслушивает, продолжила: — Бабушка мне его по секрету сказала, что он словно взбесился.        Таисия пожала плечами, вдумываясь в их утреннюю перебранку с учительницей. Он особо не храбрился, но и не останавливался, будто специально ёрничал, чтоб лицо своё не потерять перед одноклассниками. Ай, плевать на него! Махнула рукой в воздухе, намекая девчонке, тырли-мырли, неинтересен он ей, и осторожно присела на второй свободный стульчик рядышком.        — Красивый галстучек! Ты пионеркой была? — курносый носик защекотали далёкие ноты ежевики и каких-то других приятных сладостей, – так пахло от этой девочки, ненавязчиво манила к себе, как взрослая жизнь с её обещанием чего-то необычного и настоящего.         — Нет, — она аккуратно расправила мятый конец красного платка и улыбнулась, косясь на него. — Это мамин. Она была, а у нас в посёлке пионеров уже давным-давно нет, — её розовеньких губ коснулась едва заметная улыбочка. — Я, кстати, Полина Морозова!        — А ты правда из Петербурга приехала? — одноклассница отодвинула маленький блокнотик, куда что-то записывала несколько минут назад. — Ой, это Катька трепалась... Её словам грош цена, знаешь ли, но по тебе видно, что ты городская!        — Видно? — Тася тихо прыснула в кулачок и замотала головой, пытаясь разглядеть что и где её отличало от жителей посёлка. — Да, из Петербурга!        Немного помолчав, Морозова вдруг улыбнулась. Словно смахнула наваждение и потрясла перед лицом маленькой девичьей ладошкой. Так и не поведала, что именно Таисию выдало и откуда они все знают, что Васильевы из Петербурга приехали. Не хотелось настаивать. Всё-таки Полина первая, кто заговорил с ней, а поэтому рушить связь своим неугомонным любопытством не очень-то и хотелось. Мама часто сетовала, что любопытство её до белого каления кого-то точно доведёт!       — А почему уехали? — спросила она тихо, будто бы боясь, что подслушивают. Её непослушная прядь чёлки упала прямо на личико, перекрывая обзор на чистые глазёнки. — Прости, это, наверное, не моё дело... — Полина заправила локон за ухо.       — Это всё из-за маминой новой работы, — обратилась она вновь к заученному заранее ответу. Хоть и было это частичной правдой, но отнюдь не главным предлогом почему семья Васильевых умчали из шумного Петербурга в захолустье, упрятанное за густым и тёмным лесом.        — А я б ни за какие коврижки сюда бы не вернулась, — грустно закрепила одноклассница, переводя взгляд с соседки на настенные часы. На перемене, будто стрелки наперегонки играли, и уже вот-вот злосчастная трель оповестит школьников о начале второго урока.       В класс начали возвращаться остальные ребятки, усаживаясь за свои места с понурыми глазками. Учительница отложила меленькую книжонку и начала готовиться к литературе. Пришло время и Тасе вернуться за своё место «для изгоев», как именовала она свою забытую от чужих глаз парту. Попрощалась с Морозовой и ретировалась на третий ряд под лисьим взглядом той старосты. То на Полинку засматривалась, то на Таисию, и обдумывала что-то в голове своей, будто решала самое трудное арифметическое задание и ответ всё никак не давался, уплывал от неё. Со звонком в кабинет вернулись те четверо, – похоже, опаздывать они любили, – но, заметив властную позу учительницы, быстро стушевались, извинились даже и без единого шороха уселись на задние парты.         — Открывайте учебники, — все по приказу зашуршали страничками. — Почитаем рассказ Зощенко «Не надо врать» по абзацу. Тополев, начинаем с тебя.         Мальчуган читал спокойно, уверенно и даже с выражением, что очень обрадовало скучающую Лилию Павловну. Другие дети пытались подражать тому, интонацию делали ещё такую, будто в дешманском кино актёры, но, в принципе, всё шло неплохо. До Семёна. Одноклассник сначала замялся, похоже, он не следил за уроком совсем, а потом, как разинул рот... да давай по слогам читать! Неуверенно проглатывал все согласные, а ударение не на те гласные ставил ещё. По классу смешки пробежались, звонкие, ребяческие, и все на здоровяка поворачивались поглазеть, дескать, «это точно не началка?!». Совсем тому не нравилось чувствовать себя в центре внимания под таким углом: покраснел весь, на лбу выступила пульсирующая вена, которая напоминала раздавленного мерзкого паука. Тася увидала, как дёрнулся кадык Семёна, будто перезарядили помповую винтовку, и сама в ладошку прыснула. Тогда он остановился, не дочитал последние несколько слов, и зыркнул на новенькую, которая до сих пор улыбку свою ладонью прикрывала. Взгляд его сулил долгие дни, недели, месяцы издёвок и тычков. «Запомнил я тебя», – буквально кричали его водянистые глазища.       Были ещё парочка мальчишек, что плохо читали, например: одноклассник в замызганном зелёном свитере «Boys» – шепелявил до одурения забавно, да торопился. Но до Семёна им всем далеко... В шестом классе и по слогам ещё! В Петербурге учительница литературы за такое бы по шапке надавала и после уроков оставила, пока у того от зубов не отскочил бы текст этот.

***

      Половина литературы и два урока математики минули незаметно. Происшествий больше никаких не происходило, а все переменки Тася провела в компании Полины, болтая ни о чём и одновременно обо всём на свете. Морозова, кстати, словечко своё замолвила о новом классе: рассказала про гадюку-Смирнову, что старостой приходилась, как и предполагала Таисия, про Сёму предупредила, что с ним лучше не связываться, мол, компания у него дурная, да и так, остальное по мелочи. Как ещё выяснилось: Полина особо-то дружбу здесь ни с кем не водила. В перерывах между уроками любила сидеть за партой и в блокнотике своём что-то чиркать; отказывалась обсуждать местных школьниц с Катькой, поливая их грязью; отдавала предпочтение одиночеству, а не компании Семёна. Почему-то ей Таисия интересной личностью показалась, тогда и решила заговорить с ней.         — Ванька потом неделю дома сидел! Мне тоже с Ириной попало, но не так, — пожала плечами Васильева, подводя свой рассказ одного из случаев в Петербурге к логическому финалу. Полина, что шла по левое плечо, внимательно слушала одноклассницу, не скрывая своего удивления от услышанного.       — Ну вы даёте! — Морозова остановилась у дальнего подоконника. — А у нас в посёлке ничего интересного не происходит! А, если чего и случается, то только плохое... Скука смертная, — девочка задумчиво покивала, вглядываясь в пустой пришкольный дворик, где из «интересного» только вахтёрша пожилая снег с крыльца чистила, чтобы его на следующей переменки детишки растащили опять.       — Плохое? А что тут у вас плохого происходит? — Таисия тоже глазёнки на заснеженный пейзаж подняла, но тут же продолжила, не давая Полинке ответить на вопрос: — Неужто маньяки шастают? Или местные сумасшедшие беспокоят?         — Не знаю, а может и маньяки! — она как-то по злому хохотнула, казалось, что ветерок подул именно от неё, а не из плохо заклеенной оконной рамы. — Мальчик месяц назад пропал. До сих пор не нашли.       — О, как... Из вашей школы был?         — Ага, — Полинка от окна так отдёрнулась, будто от горячей сковородки. — Участковый спустя месяц дело... ну, «замял». Сказал, что заблудился в лесу, а там дальше звери дикие, да и дело с концом. А я не верю, — на её личико упала тень, девочка нервно одёрнула край юбочки. — Жил тут, лес наверняка вдоль и поперёк знал, а тут заблудился говорят!        — Мне дедушка рассказывал, что звери тут не редкость, — Тася покачивалась на носочках, спрятав руки за спиной, и нервно закачала головой в разные стороны. — У него в чулане и оленьи рога пылились, и шкуры всякие страшные висели... Всё могло случиться.         Морозова на слова девочки лишь бесстрастно пожала плечами, вроде бы и соглашаясь, а вроде в глазах ясно виднелось, что не отрекается от своей недоговорённой вслух теории. Тася настаивать не стала, только оглядела ещё раз крыльцо и вахтёршу, что своим замызганным веником орудовала умело. В голове, словно рой надоедливой мошкары, закрутились разные мысли и предположения. Сразу вспомнилась мамина работа.       Глумящаяся тишина между ними царствовала недолго, стоило лишь Васильевой вспомнить о приближающейся физкультуре, так Полинка сразу вклинилась обсуждать с ней учителя. Мужик потешный говорит, частенько им даёт поиграть в вышибалы и через «козла» прыгать по очереди, а весной во дворе мячи гоняют: девочки – волейбол, а мальчишки в футбик чаще всего. Его все любят, даже на уроки почти не опаздывают и сам он на хорошие отметки щедрый. Таких преподавателей на целую школу – раз и обсчелся! Поэтому детвора и старшее звено его ценили и любили.       Из тёмного закутка, куда не совался ни один ребёнок, выплыла компания тех непоседливых мальчишек. Шагали они картинно, будто те самые бандиты криминальных фильмов, которые папа смотрел по вечерам. Точно, будто из плохого анекдота собрались! Все они заговорщицки перешёптывались, потирая костяшки. У одного из компании, в респектабельной олимпийке «Адидас», на плече весел новенький, блестящий «Полароид» с раскладной вспышкой. Чёрненькое чудо-техники, о котором грезила вся молодёжь, да и что греха таить?! И взрослые мечтали о таком фотике! Дорогой, зараза! Васильевым он сейчас не по карману был.       Морозова продолжала что-то щебетать над девичьим ухом, но все мысли растворились при одном лишь взгляде на желанную камеру. Тася представляла: будь у неё такой аппарат – фотографировала бы маму, дворовых собачек, кошечек, причудливые красоты тайги. Всю бы кассету за один день бы посадила! Образы неспешно проступают на твёрдой фотокарточке и летят в рамочку. И Полинку бы щёлкнула! На фоне январской белизны и чистого неба – чтоб глаза её голубенькие подчеркнуть. И в альбом бы спрятала, там, где фотки с Иринкой пылились.       Совсем замечтавшись, девочка не заметила, как фигуры одноклассников остановились рядом с ними.       — Полинка, а хочешь тебя щёлкну? — мальчишка как-то нервно заулыбался, потирая ладонью корпус камеры от тоненького слоя пыли. Трое других одноклассников остались стоять позади кареглазого, переговариваясь о чём-то своём. Тася с любопытством подняла глаза на беспардонно перебившего их девичьи разговоры школьника.       — Спасибо, но не стоит, — певчий голос Морозовой в одночасье сменился скрипучим, сиплым и настолько холодным, что казалось, будто температура между тремя детьми упала ещё ниже.       — Тогда... — мальчишка скинул ремешок с плеча и потянул камеру в руки девочки. Его щёки стремительно алели по мере того, как он смотрел ей в глаза, совсем не обращая внимания на подслушивающую их разговор девочку рядом. — Дарю! Из меня фотограф всё равно, как из... — запнулся, похоже подбирал красноречивое сравнение. — Короче, тебе он явно пригодится больше, чем мне!       Тася глазища выпучила, да удивлённо заморгала, а вот Полина никакой реакции не показала на щедрый презент школьника, будто ей каждый день такое подгоняют! Перед глазами разыгралось интересное представление, о котором надо будет точно расспросить у Полинки! Что это ещё за благородная щедрость такая? И чё эта Полинка нос воротит от жирного подгона?       — Оставь себе, Ром. Мне он тоже ни к чему.       На отказ Морозовой мальчишка понуро улыбнулся, и было видно, что он какое-то время пытался сохранить лицо перед девчонками, чтобы дважды в грязь не нырнуть уж точно. Но пока он подбирал слова, думал, как уговорить подружку принять подарок, Полина взяла Васильеву за локоть и аккуратно оттянула в сторону спортивного зала.       — Скоро звонок. Пойдём, а то опоздаем, — ласково произнесла она, и, кажется, тот колючий и морозный дискант в её голосе никогда вовсе и не звенел.       Таисия в это время обдумывала лишь, как переманить того Ромку на свою сторону и как заполучить желанный фотик, раз ему он не нужен. Проигнорировала она просьбу школьницы, и звонко пролепетав, поравнялась с ссутулившимся мальчишкой:              — Раз он тебе не нужен, давай сыграем на него?       Вся его неопределённость, волнение и своеобразная нежность в глазах, устремлённая к Полине, тотчас улетучилась, словно слова девочки разогнали птиц на ветках. Мальчуган выпрямился, с ленцой обвёл глазами до сих пор незамеченную девочку, и вскинул свои пушистые брови вопросительно. Полина, шагнувшая вперёд, остановилась, удивлённо охнула и повернулась, чтобы удостовериться в услышанном. У Таси былая смелость тут же расплескалась прочь, стоило лишь товарищам Ромы выплыть из-за его спины. Похоже они слышали всё до мельчайших подробностей и лишь делали вид, что заняты своими разговорчиками о всякой ерунде.       — На вкладыши играйте? — заднюю давать уже поздняк метаться. Тася вспомнила о сегодняшней компании пятиклассников у туалета, и голос разума шепнул поставить на кон тот кошерный фантик с мерсом, ведь какой мальчишка устоит перед этой новенькой моделью тачилы?       — Ты чё хочешь, чтобы я фотик с целой кассетой на фантик рублёвой жеванины променял? — не видать и не слыхать больше того Ромку, что предстал перед Полинкой, как чуткий мальчик с щенячьими глазками. На его лице зияла гадкая ухмылка, да и в росте он будто прибавил парочку сантиметров.       — Ты же только что сказал, что он тебе не нужен! А я предлагаю тебе честную сделку, — процедила девочка, взглянув на ошарашенную Морозову, которая до сих пор не могла и слова проронить поперёк. — Коль боишься, что в дураках останешься – давай обмен тогда! По чесноку всё! — неожиданно к ней вернулась былая уверенность, а в голове завертелась мысль, что любой ценой должна отвоевать у него желанный фотик. Разобьёт тот ещё, кассету испоганит, а потом кинет куда-нибудь в кладовку и забудет.       Хулиган в спортивных штанах ухмыльнулся, обнажая свои крепкие зубища. Неожиданно грузная, большая тень упала на лицо Васильевой. Вперёд вышел Семён, сощурив свои крохотные глазёнки ещё сильнее. Позади елозил мальчик в свитере, улыбаясь, демонстративно показывая отсутствие двух передних зубов. И где он их потерял?       — Чё на эту городскую дурнушку время зря терять? Мы в столовку хотели сгонять ещё.       — Тебе лишь бы пожрать. Харя скоро треснет, Сёмка, — с ленцой обронил тот светленький мальчуган, которого Тася уже видела на передних партах. На уроках был примерным учеником, а на переменах что? Тёрся с местными хулиганами?        — А ты у нас рисковать любишь, как я погляжу, — он перебранку своих товарищей проигнорировал. В карих глазах блеснул азарт, а на лице всё та же хитрющая улыбочка сверкала. — Давай, показывай фантик свой.       Таисия выудила карточку из кармана ранца, но Морозова подстерегла её жестом. Голубые глазки беспокойно оглядели девичье лицо. Она была явно раздражена чужой компанией, но в силу своего хорошего воспитания старательно скрывала это, даже Тася не сразу поняла.        — Мы так точно опоздаем, — робея перед мальчишками, промолвила одноклассница, но в сказанном был иной посыл, дескать, «не стоит с ними связываться». Неизвестно поняли ли это хулиганы, но судя по их неизменным лицам – ответ был на поверхности, а вот Таисия посыл сразу раскусила.       — Можешь идти, я догоню, — притворилась дурочкой, предложила Полинке идти на урок, а сама к полу приросла настолько, что точно не сдвинется с места без новенького «Полароида». Уж больно руки сильно чесались щёлкнуть на самую большую кнопку на фотике, выудить из него ещё горячие фотокарточки и просто понтануться перед Иркой во время их телефонных разговоров.       — Это же «Мерседес-Бенц», на! Его-то нами не хватало, Ромыч! — буквально провопил шепелявый на весь коридор, несколько ребятишек бодро обернулись на нарушителя тишины. Уже потянул свои испачканные в чернилах пальцы к красному мерсу, так Таисия дёрнулась назад, не разрешая прикоснуться к желанной карточке. Отожмут ещё, а потом пиши пропало. На лаконичное "чё?" от рокосово, помотала головой.       — Ага, интерес появился, значит? Так во что играть будем?       Ромка сначала предложил в ножички сыграть, а потом мастерски перед лицом крутанул блестящем лезвием бабочки. Точно не прокатит! Видимо, он профи в своём деле, что Тася всухую продует, да и пальцы ещё все порежет, а маме как потом объясниться? Кивнув отрицательно, шепелявый выдвинул свою игру в карты – переводной, подкидной, очко. Не заметила Тася, как в его руках оказалась засаленная колода игральных карт. Мало того, что может креплёной оказаться, так ещё и училки спалить могут. Снова не то! Светленький, улыбнувшись, наотмашь предложил крестики-нолики. Игра интеллектуальная, а значит, не по силе Таисии. Больно много уж там всяких комбинаций. Да и играть по их правилам совершенно не хотелось. Вряд ли можно рассчитывать на их честность в поединке. Схитрят умело, а она даже не поймёт ничего.       — А давайте в «камень-ножницы», — пролепетала девочка. Ну, а что? Тут смухлевать ни у кого не получится, да и они с Иринкой на переменках частенько от скуки играли, на щелбан правда.       — Лады. Проверим насколько ты фартовая.       — Ромыч, не лажай только, — тёмненький после своей подначивающей реплики получил шутовскую оплеуху от кареглазого. — Да чё! Мне мерин позарест нужен, отвечаю, на!       — Не дрейфь, — спокойно проговорил Рома.       Семён то ли злобно фыркнул, то ли хрюкнул, озираясь на девчонку. Шепелявый продолжал елозить рядом, Полина решила остаться, не хотела бросать одноклассницу, но держалась поодаль от мальчуганов. Тася оглянула оппонента сверху вниз, оценивая свои шансы на победу. Ромка ни капли не трусил, стоял ровно и явно был уверен, что домой сегодня пойдёт с новеньким фотиком и козырным вкладышем, что завершит их коллекцию фантиков. Труханула девчонка в моменте, когда их кулачки встретились в поединке.       — Красава! — заулюлюкал пацан с раскосыми глазами, когда на «ножницы» Таси Рома выкинул «камень». Семён злобно захохотал, будто победа в первом раунде была точно за ним, а вот Поля со светленьким совсем никакого интереса не питали к детским забавам, лишь украдкой смотрели, когда те заносили кулачища.       — Давай уйдём, – прошептала Морозова, но на ответ Таисия лишь мотнула головой.       — Ну, Ромыч, ну зверь! — продолжал вопить пацан, когда счёт уже был 2:0 и не в пользу девчонки.       Один кон отделял их от победы Ромы в сухую. Тася подсобралась, обдумывая два предыдущих хода хулигана. Небось сейчас поставит бумагу.       — Раз, два, три! — выкинул бумагу, Тася парировала ножницами.       Ромкина улыбка в одночасье померкла, но он был слишком близок к победе, чтобы от одной отмашки опускать руки. Сейчас выбросил вновь камень, подтверждая свою теорию ходов Васильевой. Она поставила бумагу. Выровнялись! Девчонка радостно вскинула руки к потолку. Подпевалы за спиной кареглазого уже молчали и лишь смиренно наблюдали, как счёт в игре стремительно менялся, когда Полинка, набравшись смелости, подошла ближе. Уже интересно и однокласснице было, да и тому безымянному.       — Есть! — победно вскрикнула Тася, оглядев с подозрением Ромку. — Я выиграла? Или мне теперь нужно вас всех по очереди обыграть? — мальчишка что-то буркнул себе под нос. Девочке показалось, что он откажется выполнять условия и пошлёт её куда подальше.       — Ром, всё честно, — вдруг произнёс вердикт светленький мальчишка, выглядывая из-за спины грозного Семёна. — Она выиграла.       — Молодец! — залепетала справа где-то Морозова.       — Вот ты лох, — с грустью констатировал правдивый факт узкоглазый. Пацан тому кулаку пригрозил и сразу едкие комментарии остановились, не успев начаться.       Ромка, кажется, вместе с ним и шепелявым с толстяком неохотно сдались. Хулиган в спортивках огляделся на Полину, и как показалось, это была единственная причина, по которой он всё-таки вручил в девичьи руки долгожданный «Полароид». Морозова ничего на его взгляд не ответила, лишь покорно дожидалась одноклассницу с едва заметной ухмылочкой.       — Мой красненький мерс!... — понуро отвесил мальчишка.       — Ну ты и фартожопая!       Пацан всунул ей честно заработанную награду, да ещё с такой силой, что девчонка вместе с новеньким фотиком чуть на задницу не присела! Да, здесь кто-то явно оставаться в дураках не любит. Отлипла наконец она от «Полароида» и мазнула глазёнками по шайке, что уже собирались ретироваться в спортивный зал, а то звонок-то прозвенел. Ромка с Сёмой – одного поля ягоды: ссутулились, руки в карманы спрятали и неодобрительно зыркали, будто обвиняли друг друга в нелепом проигрыше. Белокурый безымянный мальчишка подтрунивал пацанов, абы, «простофили, девчонке продули!». А вот на шепелявого без слёз не взглянешь... Помрачнел весь, губы надул и всё косился на фантик в руках одноклассницы. Желанная карточка осталась у девочки. Обидно за мальчишку! Васильева даже подумалось, что, если встретит его одного, без товарищей закадычных, обязательно вручит ему кошерный мерин на бумаге. Вкладыш послужил ей верой и правдой, помог приманить мальчишек и может отправляться на заслуженный отдых где-то в альбоме шалопая, дополнив коллекцию. Надо бы ещё его имя для приличия хоть узнать.