Ⲃⲥⲉ ⲇⲟⲣⲟⲅυ ⲃⲉⲇⲩⲧ ⲃ Эⲇⲉⲙ

Первым, что увидел Мэн Яо, покинув пещеру, был свет — ослепительный, яркий. Потом глаза немного привыкли к синеве и белизне, и Яо увидел, что обстановка несколько изменилась. Местность была всё больше холмистой, вдали виднелись своды величественного храма, а совсем рядом торчал обломок кормы корабля, на которой словно бы кто-то стоял… Человек? Существо?… Сейчас это было неважно. Главным было то, что возможно одиночеству Мэн Яо пришёл конец. Сорвавшись с места, Яо побежал, что было сил в направлении этого светящегося незнакомца. Но стоило ему только добежать до корабельного остова, дотронуться до этой первой живой души спустя столько времени, проведенного в компании одних духов, с которыми и не поговорить-то толком… как существо начало таять, растворяясь в ничто, серебристыми искрами рассыпаясь в протянутых ладонях юноши и словно бы становясь с Мэном единым целым.  «Поздравления! Ура! Ура! — верещал особенно беспокойный дух на задворках сознания Мэн Яо. — Вы только что обрели способность один раз взлететь, пока ваш свет не закончится!» Пока свет не закончится? О духи, ведь это тот путь, которым Мэн Яо прямиком в Диюй придёт — не иначе. Ну уж нетушки, не будет он летать — не допроситесь… Но рано Мэн начал такие клятвы приносить. Ведь, чтобы продолжить путь, теперь ему нужно было взлететь. Один взмах полами крылатой накидки. Одна потухшая свеча…

*** ✨ ***

Если бы эти глаза умели плакать, Мэн Яо бы рыдал от ужаса. Но каменное лицо не увлажнилось и слезинкой, только чуть задрожали угольно-черные руки в момент, когда пришлось принять страшное решение взлететь на небольшой уступ. Да, не о таком бесславном конце он мечтал однако. Но стоило ему забраться  на возвышение, как облегчение затопило сердце. Ведь вместо неминуемой гибели Мэн ощутил лишь то, что потерял некоторое количество сил, не восстановив которые взлететь не получится. Но не имея никаких конкретно идей, чтобы вернуть утраченный свет, Яо предпочёл направиться в сторону далекой гряды облаков, за которой с трудом угадывались очертания странного дворца, возведенного словно бы прямо в воздухе. Наверно, это был дворец первого из шести королевств, которые духи столь убедительно просили этого Мэна спасти. «Чтобы вернуть свет, достаточно зажечь любую алую свечу, которая может только вам встретиться в пути», — услужливо заметил голос все того же духа, решившего, по всей видимости, временно квартироваться прямо в голове Мэн Яо. — «Если соберете достаточно света, получите свечу, являющуюся местной валютой. Три свечи равны одному сердцу. Также есть сезонные свечи и сердца. Ну и конечно свечи, полученные за выживание в Эдеме, но вам еще много придется потрудиться, чтобы заработать хотя бы одну»… Прекрасно. У этой игры, очевидно, имеются свои правила, не следуя которым, придется иметь дело с последствиями. Всё как всегда. А Мэн Яо приходится лишь подстраиваться, принимая любые условия, лишь бы остаться в живых. Не завидная участь, как ни крути. В таких невеселых думах Мэн дошел до булыжника внушительных размеров, формой напоминавшего нос корабля, подле которого находился уродливый камень с слабо мерцающим серебристым огнем внутри. «Вы встретили духа этого места. Передайте ему свой внутренний свет, чтобы прожить воспоминание», — произнёс голос в голове Мэн Яо. А тот так и ошалел. Какой такой свет должен он передать этому несчастному куску минералов, когда у него самого никакого света нету? Но очевидно его мнение интересовало пантеон местных божеств в самую последнюю очередь. А посему, скрепя сердце, Яо дотронулся до шершавой поверхности, отдавая несчастной каменюке остатки своего внутреннего пламени…

***✨***

— Братец Огурец! Ну! Как тебе? — колокольчиком прозвенел чистый юношеский голос.  В ясных лазоревых глазах отражалось словно бы само небо, каштановые кудри растрепались, выбившись совершенно из прически, но их обладателя это словно бы и вовсе не волновало. Улыбка паренька была такой широкой и беззаботной, будто за всю жизнь ни единое страдание, ни единая невзгода не постигли его. Если у праздности и могло быть какое-то олицетворение, то им являлся именно этот молодой господин в бирюзовых одеждах, сверху которых небрежно была надета меховая накидка с горностаевым воротником.  — Шиди Шан хотел бы поселиться в этом месте? — мягко спросил у голубоглазого второй человек, державшийся не в пример спокойнее и сдержаннее. Если первый был беззаботен и ребячлив, то его спутник был строг и почти надменен. Выше Шана на целую голову, названный «Братцем Огурцом» мужчина не производил впечатление кого-то наивного и безбашенного, кому в пору подошло бы подобное прозвище. Если бы вы пожелали увидеть живое воплощение безмятежности и размеренности, то достаточно было бы лишь бросить взгляд на этого господина. Чёрные, как смоль, волосы убраны в высокую прическу с изящным гуанем, одежды цвета цин ладно облегают стройное высокое тело, а мягкий пояс более темного оттенка лишь подчеркивает изящество тонкой талии. Но не одежды и не прическа привлекут взгляд наблюдателя в первую очередь, а необычные глаза, словно два ярких изумруда, сверкающие из-под приопущенных ресниц. В них кроется своего рода загадка, разгадать которую далеко не каждому по силам. Стоит признать, что не каждый герой осмелился бы шутить и забавляться в присутствии такой почти суровой личности. Но очевидно, второму юноше позволено куда больше, чем многим, ведь он продолжает говорить тем же задорным тоном, и бровью не поведя:  — Ага, думаю, Мобэю пришлась бы по душе местная ледяная Ци… И мечтательно прикрывает сапфиры своих голубых глаз, очевидно погрузившись в думы об этом самом Мобэе. — Цинхуа, это конечно так, Мобэй-Цзюнь и ледяная Ци все равно как две стороны одной монеты, — кивает меж тем его более серьезный спутник. — Но шиди, неужели тебя совсем не смущает местный фэн-шуй? Словно это место уже приглянулось кому-то более сильному и могущественному. Разве ты не боишься навлечь на себя гнев этого божества? «Братец Огурец» звучит особенно серьезно, в тоне его слышится предостережение и неподдельное беспокойство за судьбу младшего собрата. Но разве способны одни лишь слова разрушить чужую шебутливую беззаботность? Разумеется, нет. — Ха, шисюн, что за глупости ты выдумываешь, — отсмеявшись, ответствует паренёк, приземляясь прямо в сугроб, словно ноги устали держать его. — В конечном итоге, разве мы с тобой не влиятельные лорды Цанцюн, а? К тому же, я писатель, создавший этот мир, а ты так вовсе супруг самого опасного из существующих демонов…

***✨***

И на этом воспоминание обрывается, не проясняя ситуацию даже косвенно. Зато теперь этому Мэну становится известно имя правителя Острова Рассвета. Мобэй-Цзюнь. … но и это еще не всё, ведь… прямо сейчас на холодном снегу возле несчастного возвышения сидит, сжавшись в маленький комочек, неупокоенный дух. И если Мэн Яо всё верно запомнил, является этот беспомощный призрак никем иным, как Шан Цинхуа, чье воспоминание новоявленному Дитя Света довелось только что пережить…