Недоотчим

Чонгук наблюдает за тем, как Юнги надевает игрушечную звезду на ель, при этом одетый в нелепый рождественский свитер с оленями и бантиками. На его голове сидит красный колпак, а ноги обуты в забавные тапочки с бубенцами на носках. Всё это выглядит довольно гармонично и чертовски забавно. Школьник отвлекается на игрушечный шар в своих руках, вглядываясь в отражение. Его волосы взлохмачены, губы припухли после длительных поцелуев, а с щёк всё ещё не сошёл румянец. Он охает, наконец замечая недостающую деталь, и оборачивается назад, натыкаясь на оленьи рожки на полу. ― Вроде всё, да? – Мин оценивающим взглядом пробегается по проделанной работе, а после поворачивается к школьнику, пока тот поправляет свой праздничный ободок. – Взгляни. Как тебе? ― Ты отлично постарался, – Чонгук кивает и подходит ближе, чтобы после оказаться заключённым в объятия со спины. Он накрывает чужие руки своими и склоняет голову к Миновой. – До начала остался ещё час. Думаю, можно уже начинать отмечать. Юнги мягкими поцелуями прижимается к чужой шее и тихо мычит на предложение. Чонгук вернулся задумчивым после встречи с отцом, но не расстроенным. Он не стал напирать с порога с ответами, терпеливо ожидая, пока школьник сам созреет для разговора, но тот всё ещё молчит. И это крепко давит на нервы мужчины. Он бы хотел решить все вопросы до полуночи. ― Крольчонок, – Юнги зовёт его, после получая вопросительный взгляд, и укладывает подбородок на чужое плечо. – Если будешь слишком много думать, голова заболит. Побереги её. ― Так заметно? Но Мин только кивает, вздыхая. Свет в комнате приглушён, разбавляемый огнями от гирлянды. Ёлочные игрушки впитывают в себя все краски, сверкая и радуя глаз. Их небольшой рождественский уголок выглядит маленьким, но довольно уютным, к тому же им вполне нравится то, что получилось. Чонгук уже успел сунуть свой подарок под ель, когда как второго всё ещё не намечалось. ― Папа пригласил на ужин, – Юнги снова мычит, но поняв смысл слов, вскидывает голову. – К себе домой. ― Что? ― Он хочет с тобой познакомиться. Чонгук не видит, но мужчина покрывается стыдливым румянцем, и нервно хмыкает. ― Как неожиданно… ― Я много рассказал ему о тебе. ― Боже, Чонгук. ― Ты против? – юноша изворачивается в чужих руках, становясь к Юнги лицом, и поджимает губы, заглядывая в глаза напротив. – Извини… ― Нет, не извиняйся, – Мин едва не хныкает, не в силах выносить грустное выражение на любимом лице. Он умещает мягкие щёчки в своих ладонях и коротко чмокает в надувшиеся губы. – Я совсем не против, вовсе нет! Просто это немного… Не думал, что так скоро буду знакомиться с твоими родителями. После секунды молчания, комната заполняется смехом абсурда. Юнги крепко обнимает Чонгука, не прекращая хихикать и поглаживать чужую спину, пока мальчишка в его руках лишь возмущённо воет. ― Ты самый ужасный, хён! ― Прости, я правда не хотел, – он утыкается лбом в чужое плечо, а после ойкает, когда Чон тыкает его в бок. – Но это так… ― Не смейся! ― Прости меня! – Юнги позволяет себе ещё несколько смешков, а после прижимается к мягким губам напротив, выпрашивая своё прощение. Ему повезло, что Чонгук довольно отходчивый. Отстраняясь от его красивого лица, мужчина поправляет выбившиеся прядки и заглядывает в большие глаза. ― Я тоже хотел бы познакомиться с твоим отцом как подобает. ― Спасибо, – Чонгук широко улыбается. – Это лучший подарок. ― Вообще-то, – Юнги хмурится, а после заносит одну руку назад, шаря в кармане брюк, – я подготовил кое-что другое. Перед лицом школьника появляется билет, и ему приходится сделать шаг назад. Он выгибает бровь, переводя взгляд с Юнги на подарок и обратно, не совсем понимая. На часах двадцать минут до полуночи, а Мин прочищает горло. ― Ты как-то говорил, что хотел бы посетить Японию, – он делает движение пальцами, и из-под билета появляется второй. – Но одного я тебя не отпущу. ― Ох… – Чон так и замирает. ― Ты не рад? – Юнги заглядывает в чужие глаза, не понимая реакции. ― Нет! – но на вскинутые брови спешит исправиться. – То есть конечно рад! Я просто не ожидал, что ты запомнишь что-то такое! ― Ну, – Мин расплывается в довольной улыбке, когда Чонгук принимает подарок, рассматривая билеты со всех сторон и проверяя на достоверность. – Я очень внимателен к тебе. ― Второе января! – Чон не сдерживает своей радости, прыгая вокруг мужчины. ― Я подумал, что ты хотел бы поздравить Тэхёна с днём рождения. ― Ты вообще знаешь, как сильно я тебя люблю? – он вдруг останавливается, смотря на Юнги слишком серьёзно. ― Да, конечно. ― Так вот, умножь это на триллион! Чонгук прыгает на Мина, нисколько не сомневаясь, что он поймает его, и он ловит, кружа мальчишку и слушая его заливистый смех. Это длится несколько мгновений, но ощущается, как вечность. И Чон хочет, чтобы то, что он чувствует сейчас, никогда не прекращалось, только крепло с каждым днём. А когда часы бьют полночь и небо озаряется первыми фейерверками, он целует своего любимого человека, бесчисленное количество раз прокручивая в голове самое заветное желание. «Я хочу быть с ним всю свою жизнь».

*

Время слишком скоротечно. Зима проходит, за ней наступает весна – пора цветения, возрождения и экзаменов. Отчего-то Чонгук предполагал, что это будет самым волнительным моментом в его жизни. Однако никто не спешил переубеждать его в обратном. Он должен был понять это сам. Так и случилось. Выпуск из старшей школы. Поступление в колледж. Первая вечеринка в качестве студента. Множество новых знакомых. Сессии, дедлайны и бесконечное количество стаканчиков с кофе. Но кое-что всегда оставалось неизменным. Чимин и Тэхён всё так же поддерживали своего друга. Пусть они и учатся в разных учреждениях, на разных специальностях, но это не мешает собираться им всем вместе время от времени и отлично проводить вечера, выходные и праздники. Их союз, образовавшийся не так давно, всё ещё крепок и нерушим. Пусть они ссорятся время от времени, проклинают друг друга и жалуются, но Чонгук видит их любовь. Несмотря на то, как сильно и грубо они ругаются, их глаза всё ещё теплы при взгляде на своих любимых. Пусть Чимин иногда бывает резок, а Тэхён импульсивен, долгие годы дружбы позволяют понимать, что все колкие слова, сказанные в порыве эмоций, не несут в себе ничего, что могло бы подразумеваться. Поэтому Ким всё ещё продолжает хвастаться их парными кольцами, пока Пак прикрывает лицо рукой – да, той самой, на который блестит полоска серебра. ― Я всё ещё считаю, что тут слишком мало места для двоих, – Тэхён выходит из душа в домашней одежде, промакивая полотенцем влажные волосы. ― Ты всё ещё можешь съехать, – Чимин лежит на кровати, увлечённый телефонной игрой. И Киму это не нравится. Его парень слишком зависим от игр. Да, ему нравится иногда составлять компанию Паку, но, когда тот делает это в одиночку, в груди блондина разрастается жгучее пламя ревности. И сейчас, когда Чимин снова не обращает на него внимания, Тэхён поджимает губы и хмурит брови. Так не пойдёт. Он откидывает полотенце на сушилку и забирается на кровать, попутно раздвигая ноги Чимина. ― Что ты делаешь? – Пак отвлекается всего на мгновение, чтобы одарить парня недовольным взглядом, но его действий не пресекает. ― Ничего такого, ты не отвлекайся, – Тэхён язвит, пока его пальцы цепляются за резинку чужих штанов, упрямо стягивая их вниз. Чимин делает слабую попытку уйти от чужих рук, но проигрывает в этой борьбе, оставаясь буквально с голым задом, пока экшен, развёрнутый на экране его смартфона набирает полный ход. ― Ким Тэхён, я клянусь, если ты выкинешь какую-то хуйню… ― Расслабься, – но Тэхён цокает языком и, дёрнув Чимина на себя, стягивает его с подушек. – Такая поза не мешает тебе играть? Чимину приходится чуть приподнять голову, чтобы послать блондину убийственный взгляд, но ненадолго. Игра требует от него концентрации, и Ким принимает его молчание за согласие. Его пальцы добираются до нежного колечка мышц, и Пак сразу вздрагивает, чувствуя к нему прикосновение. ― Тэхён, твою!.. ― Ага, помолчи, – он выглядит увлечённым, мягко массируя сфинктер и проникая внутрь только подушечками пальцев, пока сверху доносятся приглушённые стоны. – Я, вообще-то, стараюсь, мог бы и похвалить меня. ― Похвалить тебя за твоё детское любопытство? Тэхён хмурится. Это первый раз, когда он делает нечто подобное, но благодаря Чимину он смог разобраться, что к чему. И после такого комментария его терпение кончается. Он принимает слова старшего за вызов и не намеревается уступать. Ким отстраняется, чтобы достать лубрикант, а когда возвращается, то восполняет за сказанное сполна. Его длинные тонкие пальцы идеально подходят для этого, в чём Чимин убеждается, чувствуя, как его внизу растягивают, задевая все чувствительные точки. Тэхён вставил только два, но Пак уже скулит, кусая губы. Ким полагается только на интуицию и чужое податливое тело, добавляя палец за пальцем. Но он не остаётся довольным, ведь Чимин всё ещё достаточно сосредоточен, чтобы продолжать играть. Это не годится. Ему нужно что-то большее, и это «большее» услужливо дёргается в его штанах. Чимин ахает, чувствуя пустоту внутри, а когда смотрит на Кима, то хмурится. ― Ты собираешься вставить? ― А ты хотел кончить от моих пальцев? ― Нет, но… Погоди, – телефон наконец оказывается без внимания, когда Чимин приподнимается на локтях, выдвигая руку вперёд. – Ты уверен? ― А ты? ― Что? ― Ты такой узкий там, Чимин-и, и это сводит меня с ума. ― Вот именно! – Пак вскрикивает и упирается руками в чужую грудь, чувствуя крупную головку возле своего входа. – Ты уверен, что… Но Тэхён перебивает его одним движением руки, позволяя Чимину смотреть на его пальцы, испачканные лубрикантом. ― Четыре пальца. ― Что? ― Столько я вставил в тебя, – Тэхён с улыбкой наблюдает за удивлением на чужом лице и, воспользовавшись этим, наконец толкается, срывая первый стон. – Не переживай, ты сможешь принять мой член. У Чимина не остаётся выбора. Ему не дают сделать даже вздоха, входя на всю длину и упираясь прямо в простату, проходясь по телу разрядом тока. Он крупно вздрагивает, вскрикивая, и хватается за чужие крепкие руки, упирающиеся по бокам от его головы. ― Тэхён… ― Это намного лучше, чем я себе представлял, Чимин-и, – он наклоняется, сцеловывая слезинки с чужого лица, и довольно улыбается, чувствуя приятные жар и узость податливого тела. – Тебе нравится? То, как я полностью заполняю тебя. ― О, боже… Тэхён… ― Настолько хорошо? – Ким хмыкает и, получив свою похвалу, начинает двигаться, с каждым толчком выбивая из Пака новую порцию стонов. Телефон, наконец, находится не у дел. Чимин полностью концентрируется на Тэхёне, его движениях и собственном удовольствии, даже не думая о том, что ему придётся переигрывать целый уровень, чтобы восстановить свои статы. Единственное, что полностью занимает его голову, – это сожаление, что он не позволил Киму раньше добраться до его тела, совсем позабыв, что секс – один из видов хобби этого парня. И, признаться честно, он в нём чертовски хорош. Чимин не вспомнит, кончал ли так когда-либо с кем-то другим. Потому что Тэхён буквально не даёт ему продыху, вбиваясь и вбиваясь, заставляя его кончать и наполняя своей спермой. И, наверное, Пак слишком далеко в экстазе, чтобы зацикливаться на этом. Ведь ему так хорошо. ― Так хорошо… Теперь Тэхён доволен. Возвышаясь над Чимином, он с наслаждением разглядывает уставшего парня, его часто вздымающуюся грудь, красное лицо и забрызганный их спермой живот. Он целует мягкие пухлые губы, оглаживает стройное тело и получает всё то же самое в ответ. Всё же Ким на первом месте. Он убеждается в этом который раз, насмехаясь над своей глупой ревностью и укладываясь рядом, пока измученный Чимин едва находит в себе силы держать глаза открытыми. ― Ты всё ещё хочешь, чтобы я съехал? ― А тебе всё ещё кажется, что эта квартира слишком маленькая для двоих? ― Я готов делить с тобой пространство метр на метр, Чимин-и. ― Тогда заткнись. Я хочу спать. ― Но нам нужно в душ. ― В другой раз. Тэхён хихикает, когда Чимин засыпает прямо посреди разговора. Хорошо, он сам обо всём позаботится.

*

Время летит слишком быстро. Чонгук не успевает оглянуться, как он уже на втором курсе. Его умение игры на гитаре едва уступает Миновому, и он решает добавить второй инструмент, с чем также помогает мужчина. У уже студента появляется свой пропуск в здание лейбла продюсера. Он знакомится со многими артистами, помогает им в загруженные дни и находится на хорошем счету у стаффа. Тогда Юнги предлагает ему устроиться на полставки, и Чонгук охотно принимает это предложение, занимая должность ассистента Шуги. Чон держит в руках два стаканчика с кофе и десерты, свободной рукой вводя код от двери, который знают только он и Юнги. Раздаётся разрешающий звуковой сигнал, и он дёргает ручку на себя, оказываясь внутри любимой студии. Мин всё ещё работает. Чонгук присоединился к нему пару часов назад, до этого занимаясь своими делами, связанными с универом, пока мужчина был занят новой песней для одного из артистов компании. Но не в силах больше терпеть звуки умирающего желудка, идея перекуса появилась мгновенно, что он и предложил Юнги, получая согласие. ― Хён, я вернулся! – Чонгук выкладывает еду на журнальный столик, пока Мин снимает с себя наушники, приостанавливая работу. – Как давно ты ел? ― Утром, может быть? – мужчина потягивается в кресле и, поднимаясь, натыкается на хмурый взгляд парнишки. Что ж, он понимает причину его недовольства, ведь уже почти шесть часов вечера. – Извини, у меня правда не было времени. ― Своему гастриту ты скажешь то же самое? – Чонгук язвит, складывая руки на груди. ― О каком гастрите речь? – Мин фыркает и неловко потирает щёку, припоминая, как недавно мучался от болей в желудке. ― Тебе нужно лучше питаться. Если бы знал, что ты продолжишь забивать на своё здоровье, то принёс бы тебе что-то нормальное. ― Эй, всё в порядке, – Юнги щёлкает его по носу, улыбаясь, и берёт свой американо, рассматривая десерты в коробке. Круассан выглядит вполне аппетитно. – Я плотно позавтракал, так что не чувствую себя плохо. Тебе нужно меньше переживать. ― Это называется «забота», – но Чонгук только вздыхает, качая головой. ― Я знаю. И я ценю это. Мин возвращается к столу вместе со стаканчиком кофе и, взяв свой термос, переливает в него напиток. Закончив, он делает первый глоток и, довольно урча, дарит своему парню нежный чмок в щёку, пока Чонгук тепло ему улыбается. Этот термос он подарил Юнги на их первое Рождество. Прошло почти два года, а мужчина до сих пор им пользуется, что приятно греет сердце. ― Ты сам-то хорошо питаешься? – но вопрос Мина вырывает его из тёплых воспоминаний, пока придирчивый взгляд цепляется за тонкую юношескую талию и стройные ноги. ― Если я не похож на шар, это не значит, что я не доедаю. ― Но ты потерял свои милые мягкие щёчки, – Юнги опускает уголки губ и в доказательство своих слов обводит скулы парня костяшками пальцев. – Мне они так нравились. ― Это были детские щёчки, – Чон покрывается мягким румянцем, отталкивая от себя руку старшего и отворачиваясь. – Сейчас тоже хорошо. ― Так и есть. Но если бы ты набрал ещё пару килограмм… ― О, заткнись. Юнги хрипло посмеивается в термос с кофе и хватает круассан с шоколадной начинкой, возвращаясь обратно за своё рабочее место, и Чонгук скоро оказывается за его спиной. ― Ты снова собрался работать? ― Я же на работе, – Мин коротко пожимает плечами, бегая из одной программы в другую, и откусывает ещё тёплой выпечки. Чонгук наблюдает за ним какое-то время, а после облокачивается на спинку кресла. ― На самом деле я здесь тоже не просто так. ― Да? ― Ага. Сегодня преподаватель дал нам задание. ― Какое? – Юнги не выглядит участливым или заинтересованным, но Чон его не винит. ― До конца года для зачёта мне нужно написать песню, – Мин мычит в ответ, и это не та реакция, которую ожидал студент. – И мне нужна твоя помощь. ― Хочешь сжульничать? ― Нет, – он хмурится и, выпрямившись, разворачивает кресло вместе с мужчиной к себе. – Я не прошу тебя полностью записать для меня песню. Просто помоги мне с её созданием. Беспристрастное выражение лица Юнги и его взгляд снизу вверх селят сомнения в сердце Чонгука, но он воодушевляется, когда мужчина заговаривает. ― И что я получу взамен? ― А что ты хочешь? – и недолго думая, Чонгук оказывается на чужих коленях, растирая широкие плечи. ― Я думаю, мы могли бы договориться, – большие ладони сжимают тонкую талию студента, пока в лисьих глазах пляшут озорные искры. ― Иногда я думаю, что у тебя предвзятое отношение ко мне, – Чонгук хихикает, когда Юнги щекотными поцелуями покрывает его открытую шею. ― Тебе кажется, – Мин спускает руки ниже, бесстыдно лапая упругие ягодицы. – Ты уже думал над концепцией будущей песни? ― Да, я прикинул пару вариантов, – он оборачивается к своим записям, которые оставил на диване. – «Всё ещё с тобой». ― Это желание или название песни? – Юнги фыркает, отстраняясь и заглядывая в любимые глаза. ― Оба варианта. Чонгук мягко улыбается и наклоняется, накрывая губы мужчины своими и утягивая его в чувственный поцелуй. Это действительно то, что он хочет больше всего – остаться с ним. Его чувства настолько чисты и искренни, что написать об этом песню – последнее, что он может, чтобы выразить глубину всей его любви к этому человеку. Их флирт и заигрывания чуть затягиваются, едва не переходя границу. Пусть Юнги и уверял парня, что его студия звуконепроницаемая, но Чонгук смог удержаться от соблазна, получая от Мина обещание отыграться на нём дома. А пока он показывает мужчине свои заметки, подробно рассказывая о каждой, и не заостряет внимание на его блестящих от подступающих слёз глазах. Его сердце вполне довольно результатом. Довольным остаётся и сам Чонгук по окончании работы спустя несколько дней. Песня, в которую вложены искренние чувства обоих, выходит невероятной. Проделанная им работа и мягкий голос, льющийся из динамиков, топят сердце в любви, а взгляд Мина, наполненный нежностью и теплом, добивают. Он всхлипывает и, не сдерживая слёз, бросается в раскрытые руки, греясь в объятиях. ― Я люблю тебя, – Чонгук марает чужую футболку в своих слезах, пока песня на фоне подходит к своему окончанию. Юнги мягко гладит его по спине и волосам, на ухо мыча мелодию и выдыхая последние слова: ― «По-прежнему с тобой…»