В танце под луной

      Я почти добрался до лестницы, когда его присутствие накрыло холл удушающей волной силы. Уилл появился словно из тени — высокий, властный, с холодным блеском в глазах.       — Кровь, — одно слово, произнесенное с леденящим спокойствием. — Откуда. Она? — как удар хлыста.       — О, привет, — я натянуто улыбнулся, морщась от боли в разбитой губе. — Как прошла миссия? Много голов открутили? — я постарался проскользнуть мимо, но его рука метнулась вперёд, преграждая путь.       — Я жду, — его голос стал ещё тише, что всегда было признаком крайней степени раздражения. — Не играй со мной.       — Между прочим, кровь на вашей рубашке смотрится не лучше, чем моя, — я попытался улыбнуться, но разбитая губа предательски заныла.       Его пальцы сжали мой подбородок — не больно, но достаточно твёрдо, чтобы я не мог отвернуться. Холодный, расчётливый взгляд изучал каждый синяк, каждую царапину. Я вырвался из его хватки. Боль в ребрах заставила втянуть воздух. Я замер. Закрыл глаза. Раз. Два. Три. Боль утихла.       — Луноликий, — его голос стал опасно тихим. — Ты находишься на очень тонком льду.       — А напомните мне, когда не находился?       — Уилл? — в холле появился Архаэль. Упс. Его беспокоить я точно не хотел. — Что происходит?       — Спроси нашего строптивого Волчонка, — он оскалился.       — Может потому что это не ваше дело? — я скрестил руки на груди.       — Ты вернулся избитый, — Уилл едва сдерживал рычание. — В моей стране. В моей академии.       — Да, блять, все тут ваше! Город, академия, я…       — Подбирай выражения, в моем присутствии, — он приблизился настолько близко, что мне стало не по себе.       Я отшатнулся, как ошпаренный, игнорируя боль.       — Десять секунд, — произнёс он размеренно. — Потом я начну делать звонки. И поверь, мне не нужно много времени, чтобы узнать, что произошло в академии.       — Брат, — Архаль вновь предпринял попытку разгладить ситуацию.       — Не вмешивайся, — оборвал его Уилл, не сводя с меня взгляда. — Пять секунд.       — Серьёзно? — я рассмеялся, игнорируя боль в рёбрах. — Угрозы?       — Ты мой. Моя ответственность. И если кто-то посмел…       — Вот именно! — я вспелснул руками, ребра тут же заныли. — Я ваша собственность! Ваш трофей! И вы беситесь не потому, что мне больно, а потому, что кто-то посмел тронуть вашу вещь!       — Это не так… — начал Архаэль.       — Нет? — я повернулся к нему. — Тогда почему он стоит здесь, в окровавленной одежде, и требует от меня отчёта? Может, пусть сначала смоет чужую кровь с себя, прежде чем начнет изображать заботливого защитника?       Уилла аура стала ещё тяжелее, воздух словно загустел от напряжения.       — Хорошо, — он достал телефон с пугающей неторопливостью. — Значит, будем действовать иначе.       — О, и что вы сделаете? — я скрестил руки на груди. — Уволите директора? Закроете академию? Запретите солнцу вставать?       — Для начала, — его пальцы зависли над экраном. — Я узнаю имя каждого, кто прикоснулся к тебе. Потом их семьи внезапно столкнутся с… проблемами. Бизнес, репутация, здоровье — всё такое хрупкое, ты не представляешь насколько.       Я почувствовал, как кровь стынет в жилах от его тона — спокойного, делового, словно он обсуждал погоду.       — Вы не посмеете.       — Посмею, — он поднял взгляд от телефона. — И ты это знаешь. Так что выбирай — либо ты говоришь мне правду, либо я начинаю разрушать жизни. Методично. Безжалостно. Пока не найду виновных.       — О, луна, — я покачал головой. — Вы действительно псих.       — Тик-так, — он набрал номер. Решай.       — Нет! — я дёрнулся вперед. — Вы не имеете права…       — Имею, — его палец завис над кнопкой вызова. — Потому что ты мой. И каждый, кто посмел прикоснуться к тебе, заплатит.       — Я не ваша собственность! — выкрикнул я.       — Нет, — он улыбнулся, и от этой улыбки по спине пробежал холодок. — Ты нечто большее. И именно поэтому я не остановлюсь, пока не получу ответы.       — Пожалуйста, — тихо произнёс Архаэль. — Просто скажи нам, — он выглядел словно побитый щенок. Наши с Уиллом ссоры определенно не шли ему на пользу. — Мы просто хотим помочь. Но сначала я хотел бы обработать все твои раны, дружок.       Я переводил взгляд с одного брата на другого — тёплая забота Архаэля и ледяная решимость Уилла.       Отступил к лестнице.       — Я сам захотел учиться в академии. Все, что там происходило и будет происходить — лишь моя ответственность. Мои проблемы. Не лезьте ходя бы туда со своей заботой, прошу вас, — наконец выдохнул я. — Можете хоть весь мир сжечь — я не скажу ни слова.       — Ничего там уже не будет происходить, — Уилл отвернулся от меня, и я ощутил, как предательски защипало в глазах.       Развернувшись, я бросился вверх по лестнице, игнорируя боль во всём теле.       — Это не конец разговора, — донёсся вслед его холодный голос.       Захлопнув дверь своей комнаты, я сполз по стене, чувствуя, как дрожат колени. Его угрозы не были пустыми — я знал, на что он способен.       Но я не мог, не имел права говорить. Потому что его вмешательство только сделает всё хуже. Это не по правилам.       А я должен был научиться справляться сам. Даже если для этого придётся противостоять самому опасному хищнику в городе.       Тому, кто считал меня своим.       Пусть думает, что я просто неблагодарный. Пусть злится на мои слова. Но я не хотел прыгать из крайности в крайность, где с одной стороны я груша для биться, а с другой принц, за спиной которого стоит могущественный Альфа. Просто нужно переждать и шайка Валлеса найдет другой источник издевок.       Я хотел баланса. И спокойствия. Хотя бы в Академии. А для этого необходимо выжидать.

      Луна взошла не небосвод. Ее половина тускло освещала комнату, бросая жуткие тени. Мне вдруг так захотелось пить. Регенерация справилась на отлично — боль в ребрах полностью прошла, порез на губе затянулся. Я был как новенький.       Я поднялся, разминая затекшие конечности от неудобной позы. Вышел из комнаты. Замер. В конце коридора испод двери виднелась полоска света. И разносились голоса.       Я прислушивалась к разговору в кабинете, прислонившись к стене в коридоре. Голоса братьев доносились отчётливо — холодный, властный тон Уилла и спокойный, рассудительный голос Архаэля.       — Ты не можешь просто начать разрушать жизни оборотней, — говорил Архаэль.       — Могу, и буду, — в голосе Уилла звенела сталь. — Каждую семью, каждый бизнес, каждую репутацию — пока не найду виновных.       — Подумай, — Архаэль явно пытался достучаться до брата. — Если ты это сделаешь, он никогда тебя не простит.       — Мне не нужно его прощение, — ледяной ответ. — Мне нужно знать, кто посмел прикоснуться к нему.       Звук наливаемого виски. Тихие шаги — Архаэль, скорее всего, подошёл к окну. Я затаил дыхание, прижался к стене. Вышло это рефлекторно, я знал, что они меня не увидят.       — Он должен научиться справляться сам, — мягко произнёс он. — Ты не можешь вечно решать его проблемы силой.       Я расплывался в благодарной Улыбке. Хоть кто-то это понимал.       — Не могу? — короткий смешок Уилла заставил меня вздрогнуть. — Позволь напомнить, что в этой стране нет ничего, что я не мог бы сделать.       — И именно поэтому он не говорит тебе правду, — голос Архаэля стал твёрже. — Он боится не их — он боится твоей реакции.       Тишина. Я почти видел, как Уилл стоит у стола, сжимая бокал, его аура пульсирует от сдерживаемой ярости.       — У меня уже есть список всех студентов, — наконец произнёс он. — К утру будет полный отчёт о передвижениях каждого. Записи камер, показания охраны…       Я ощутил, как меня бросило в жар. Затем в холод. Ком поднялся в горле, заставляя судорожно вздохнуть.       Нет-нет-нет.       Нужно было не возвращаться сразу в машину. Подождать, пока все заживет. Да, были бы вопросы, да были бы подозрения, но все лучше этих угроз…       — Уилл, — вздох Архаэля. — Ты делаешь только хуже.       — Хуже? — его голос упал до опасного шёпота. Я напряг слух, но так и не сумел разобрать следующих слов, лишь выхватил: — …. Думаешь, я позволю этому остаться безнаказанным?       — Думаю, тебе стоит дать ему возможность самому решить эту проблему.       — И позволить им продолжать? — рычание зверя. И только. — Дать им думать, что могут безнаказанно трогать то, что принадлежит мне?       — Он не вещь, помнишь наш недавний разговор? — мягко напомнил Архаэль. — И именно такое отношение заставляет его отдаляться всё больше.       «Да куда уж больше…», — мрачно подметил я.       Снова тишина. Я затаил дыхание, чувствуя, как напряжение сгущается в воздухе.       — Двадцать четыре часа, — наконец произнёс Уилл. — Я дам ему двадцать четыре часа, чтобы рассказать правду. Потом я начну действовать по-своему.       — А если он не скажет?       — Тогда, — его голос стал ещё холоднее. И громче… — Этот город узнает, что значит мой гнев. И мне плевать, простишь ты меня или нет, Луноликий.       Последние слова он поговорил настолько четко, что у меня не осталось сомнений — он знал, что я подслушивал. Я тут же отступил от стены, чувствуя, как дрожат колени. Быстро вернулся в комнату, закрывая дверь.       Его решимость пугала — это была не пустая угроза, а чётко просчитанный план. Архаэль был прав — я боялся не своих обидчиков. Я боялся того, что сделает Уилл, когда узнает правду. Боялся той холодной, расчётливой жестокости, с которой он уничтожит любого, кто посмел причинить мне боль.       Потому что его забота была страшнее любой мести. Его любовь разрушительнее любой ненависти. И у меня было всего двадцать четыре часа, чтобы найти способ предотвратить катастрофу. Или смириться с тем, что мои мучители станут очередными жертвами его ледяной ярости.

***

      Утро было отвратительным. Головная боль, тошнота, угрюмое настроение от недосыпа. Хотелось вскрыться.       Чаша терпения к такой жизни переполнялась с каждым днем. В голову приходили весьма радикальные мысли и желания.       Но я продолжал их игнорировать, в надежде, что придет день и все поменяется. Я ощущал, что он грядет.       Завтракать не стал, сразу же отправится в академию. Видеть Уилла и Архаэля не хотелось до дрожи в теле.       Лекции прошли, как назло, слишком быстро. Радует, что я получил зачет по домашней работе над которой пыхтел остаток сегодняшней ночи. Силы потрачены не зря.       Я был на взводе. Установленный тайминг Уилла накидывал больше стресса. Я не знал, как выкрутится… Как отгородить и себя, и академию от его гнева.       Коридоры академии пустели, последние лучи заходящего солнца окрашивали витражные окна в багровые тона. Я торопился покинуть здание, когда уже знакомое шестое чувство защекотало застылок. В нос тут же ударил стойкий аромат мужского парфюма. Жуть.       Айвар появился словно из ниоткуда. Его безупречный образ, идеально ровная спина и холодные высокомерные глаза — настоящий король академии. За ночь синяки уже сошли, но воспоминания о вчерашнем вечере всё ещё жгли изнутри.       — Какая приятная встреча, — его голос звучал медово, совсем не так, как тогда, когда он командовал своей свитой. — Знаешь, ты меня удивил.       Я застыл, чувствуя, как внутри все перевернулось, стоило за спинами свиты увидеть ожидающий меня автомобиль.       «Рейгар ждать не любит», — пронеслось в голове. — «А я еще не придумал выход из ультиматума».       — Я думал, ты побежишь жаловаться. Плакаться директору, родителям… Но ты промолчал. Это… впечатляет, — она сделал шаг ближе, и я почувствовал, как напрягся каждый мой мускул.       — Чего ты хочешь, Валлес? — мой голос прозвучал хрипло.       Он улыбнулся, будто хищник, загнавший мышь в угол.       — Предложить тебе место среди нас. Ты доказал, что достоин. Сила, характер, умение держать язык за зубами — именно такие оборотни нам нужны.       Я едва сдержал истерический смех. После всего, что они сделали, после унижений и боли — они хотят видеть меня в своих рядах?       — Как банально, — я скрестил руки на груди.       — Подумай об этом, — промурлыкал он. — Больше никаких проблем. Никакого презрения. Ты будешь один из нас.       — Зачем вам в компанию крутых Альф брать жалкую гамму, Айвар? Думаешь, я не понимаю, к чему ты клонишь…       — Ты прав, — он приблизился непозволительно близко. А затем обнял меня, достаточно крепко. Подтянулся к уху и прошептал. — Мне ни к чему жалкая гамма в компании. Но ты только подумай, что лучше — быть центром унижений и ненависти, или моим приспешником?       Одним из них? Из тех, кто силён только в стае, кто может утвердиться, лишь унижая других? Тех, кто прячет трусость за маской высокомерия?       Я стоял, глядя в безупречное лицо Айвара, пока в голове проносились картины того, что мог бы сделать Уилл. Его власть, его безжалостность… Один звонок — и жизни этих оборотней, какими бы жестокими они ни были, превратятся в руины.       — Ну что же, я жду твоего ответа, — его голос сочился самодовольством. Он был уверен, что я откажусь.       Глубоко вдохнув, я подавил гордость. Зато сумею в спокойствии проучиться последний год. Уилл отвалит с угрозами и все наладится.       — Я согласен.       Удивление промелькнуло на его идеальном лице, нарушив маску превосходства.       — Вот так просто?       — А ты ожидал, что я буду умолять? — я криво усмехнулся, чувствуя горечь на языке. — Да, я согласен вступить в ваши ряды.       Айвар медленно обошел меня по кругу, как хищник, изучающий добычу. Если бы он только знал, кто здесь настоящий хищник…       — Что изменилось? — в его голосе сквозило подозрение. — Ты всегда смотрел на нас как на грязь под ногами.       Я пожал плечами, стараясь казаться безразличным.       — Может быть, я просто понял, что лучше быть по эту сторону силы?       Внутри всё скручивало от отвращения к самому себе. Но образ Уилла, его холодные глаза и безжалостная улыбка, когда он говорил о «последствиях», стоял перед глазами. Я видел, как он разрушал оборотней. Академия может быть жестокой, но его месть будет во сто крат страшнее.       — Завтра перед занятиями, — Айвар улыбнулся, довольный моей капитуляцией. — Мы проведем… скажем так, небольшое посвящение.       Я кивнул, чувствуя, как когти впиваются в ладони под длинными рукавами рубашки.       — И запомни, — он наклонился ближе, его дыхание коснулось моей щеки. — Предательство карается очень жестоко.       «Не жестче, чем гнев Уилла,» — подумал я, но вслух произнес:       — Я понял.       Когда его шаги стихли в конце улицы, я прислонился к холодной стене. Моя гордость выла внутри, протестуя против унижения. Но я знал — иногда нужно склонить голову, чтобы защитить других. Даже если эти другие того не заслуживают.       Закатное солнце окрасило витражи в цвет крови, напоминая о цене, которую порой приходится платить за чужие жизни.              Я распахнул дверь черного авто, привычно скользнув на заднее сиденье, и замер. Вместо привычной спины Рейгара меня встретил пронзительный взгляд Уилла. Сердце пропустило удар, а внутри все похолодело от осознания ловушки.       — Какое… познавательное представление я сегодня наблюдал, — его голос был обманчиво мягким, но я слишком хорошо знал эти интонации. Машина тронулась с места.       — Вы следили за мной? — я выплюнул эти слова, чувствуя, как закипает злость.       — Я забочусь о своей собственности, — его пальцы барабанили по подлокотнику — единственный признак того, что он едва сдерживает ярость. — И мне крайне любопытно, почему ты согласился присоединиться к тем, кто избил тебя.       Я побледнел. Конечно же он знает, кто именно меня избил.       — Не ваше дело, — я отвернулся к окну. Захотелось выйти из авто под колеса другой машины.       Он резко вывернул руль, съезжая на обочину. Машина остановилась рывком.       — Всё, что касается тебя — мое дело, — он подался вперед, его лицо оказалось в опасной близости от моего. Его рука молниеносно схватила мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.       — Пустите! — я дернулся, но его хватка была стальной.       — Они избили тебя, — каждое слово падало как лед. — И ты их защищаешь?       — Да, защищаю! Потому что они просто глупые щенки, а вы… вы можете уничтожить их жизни одним телефонным звонком! Или взмахом руки, тут уж как удобнее!       Его губы изогнулись в холодной усмешке.       — И они это заслужили.       — Клянусь, Уилл, если вы их тронете хоть пальцем…       — Что? — он наклонился ближе, его дыхание обожгло мои губы. — Что ты сделаешь, маленький волк? Убежишь? Спрячешься? Ты же знаешь — в этом городе от меня невозможно скрыться.       Я сглотнул, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.       — Это не обсуждается, — он отпустил мой подбородок и снова завел машину. — Никто не смеет причинять тебе боль. Никто.       — Никто, кроме вас, да? — я ощутил, как предательски дрогнул голос. — Если вы… сдержите свои угрозы… — я облизал пересохшие губы. — Я окончательно и беспросветно отдалюсь от вас. Навсегда.       Машина резко остановилась. Я нашел в себе силы посмотреть в зеркало заднего вида. Уилл смотрел на меня, в его глазах плескалось нечто, что я был не в силах понять. Он напряженно сжимал руль. Секунда, две, машина тронулась. Он больше не смотрел на меня.       Тишина.       За всю дорогу до особняка он так и не сказал ни слова.