Медовая Поляна

И каким образом я попал в эту тупую ситуацию? Что ж... Придётся начать сначала...

      Вернувшись в таверну, я первым делом обеспечил себе кров на несколько дней вперед, потратив тридцать септимов, заказал ужин, истратив ещё немного монет, но в мешочке оставалось ещё немного золотых, так что я не переживал, что останусь в итоге голодным. Спустя время, пока я еще не доел свой ужин, ко мне подошёл Ралоф. Да так незаметно, что когда он положил руку мне на плечо, я аж подпрыгнул на месте. Его позабавила моя реакция, но он всё-таки извинился за то, что напугал.       И вот... Мы с ним разговаривались. Сначала я рассказывал ему о своих впечатлениях о Ривервуде, потом он рассказал мне про то, как участвовал в освобождении Маркарта от Изгоев, когда был еще юн и что сам Ульфрик Буревестник, «Маркартский Медведь», пожал ему руку за отвагу в бою. Говорил он об этом с огромной гордостью, часто закрывая глаза и вспоминая забавные случаи, когда служил. Его голос был глубоким и бархатным, как отзвук древних легенд.       Мне тоже хотелось поделиться какой-нибудь историей. К примеру, про одного рядового, который прищемил себе яйца молнией и орал на всю часть: «Молния! Молния!», после чего сослуживцы дали ему погоняло «Зевс», а когда незнающие спрашивали его почему у него такое прозвище, то он всем говорил, что работал электриком. А когда командир части узнал об этом... Он реально заставил Зевса чинить электрику.       Народ стал заходить в таверну и теперь здесь собралось, если не всё население Ривервуда, то большая его часть. Конечно же, без знаменитого барда не обошлось. Он вышел в центр здания и стал петь песню про Рагнара Рыжего, которому снесли голову за то, что он был о себе большого мнения. Иронично, учитывая, Кто ее поёт... Я ухмыльнулся от своей же мысли и посмотрел на Свена, который стоял очага и уже пробовал поймать на себя взгляд Камиллы, но та в это время разговаривала с своим братом, лишь иногда бросая в сторону Свена мимолётный взгляд. - Как же достала эта песня... – Сказал Ралоф сделав глоток из бутылки с мёдом. - Не любишь песни? – Спросил я его, хотя догадывался почему ему не нравится эта песня. - Нет, я люблю музыку и песни, просто эту историю про Рагнара Рыжего я слышал чуть-ли не сотню раз от каждого барда. Хочется чего-нибудь новенького, да вот только Скайримские Барды только и умеют петь по бумаге. Никакой оригинальности. – Да, как я и догадывался. В первом моём прохождении меня всегда забавлял момент, что у бардов можно заказать только несколько песен, но я всегда думал, что разработчики просто положили болт на них. И на песни, и на тех, кто их поёт. - Где можно купить лютню? – Задал я вопрос норду, от чего тот удивлённо взглянул на меня. - Если ты умеешь играть и петь, то я прямо сейчас отберу у Свена его лютню, и либо отдам тебе, либо засуну её ему туда, куда не стоит ничего совать. – От такого заявления я сначала рассмеялся, а потом посмотрел на Ралофа и понял страшную вещь...

Он не шутил.

- Не стоит. У меня есть план. – Сказал я и дождавшись когда Свен закончит играть, окликнул его. - Эй, Свен! А по новее ничего нет? – Бард сделал вид, что не услышал, демонстративно отвернув голову в сторону, как бы погружаясь в свои мысли. - Не правильно ты делаешь, парень. Смотри. – Блондин встал из-за стола и вышел в середину таверны. - Эй, Народ! – Выкрикнул Ралоф, после чего все обратили внимание на него. - Тут новенький сказал, что сможет обыграть Свена на лютне, так почему бы не дать парню шанс? Ставлю сотню септимов на Лео. – Люди стали о чём-то шушукаться, а мне стало немного неловко. - Ха! Ты серьёзно думаешь, что сможешь выиграть у меня в моей же игре? – Усмехнулся Блондин, одарив меня высокомерным взглядом. Он погладил свои длинные светлые волосы и ухмыльнулся. - Уж больно ты слишком большого мнения о себе, хотя сам ничего тяжелее кружки с мёдом поднять не можешь. – Народ мой подъёб заценил, ибо по таверне раздался громкий смех. Я улыбнулся и с вызовом посмотрел на Свена. - Ставлю лютню, что ты не сможешь меня переиграть! – Выкрикнул Свен и показал пальцем на меня. Его лицо было красным прямо как у вареного краба. Неудивительно, он был раздражён и разозлён моим подъёбом. - Ставлю тогда всю все свои деньги, которые я заработал там, где должен был быть Ты! – Я положил на стол мешочек. - Идёт! – Крикнул Свен, в его глазах загорелся азарт и жажда победы. - Ставлю пятьдесят септимов на Свена! – Выкрикнул кто-то из толпы. - Ставлю десять септимов на Новенького! – Раздался другой голос. В таверне закипели страсти, а я стоял в центре внимания, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.       Пока все делали ставки, явно не в мою пользу, Свен уже был готов начать. Когда все стихли, он, покачивая головой, сделал несколько глубоких вдохов, словно вбирая в себя всю атмосферу таверны, и начал петь. Сначала он сказал, что эта песня принадлежит Камилле, и после этих слов в его глазах заискрился особый блеск, словно он хотел доказать всем, что только она достойна его творчества.       Он начал петь о ее красоте, о том, как она была прекрасна в каждой детали, от её тёмных волос до её тонких пальцев. Потом он запел о ее добром сердце, о ее нежности и доброте, о том, как она может растопить любой лёд своей улыбкой. Потом снова о красоте... Признаться честно, это была красивая песня, но... Какая-то сырая, что ли? Рифмы как таковой не было, а мелодия звучала так, будто ее выдумывали на ходу. Она была красивой, но пустой, как красивый цветок без аромата.       Когда же бард закончил петь, народ начал аплодировать ему. Он принял эти аплодисменты с надменной харей и с высокомерным взглядом передал лютню мне. И я только сейчас понял, откуда во мне было это тягучее, словно слизь, чувство нарастающей тревоги... Я почувствовал холодный пот на лбу, и сердце забилось чаще, как будто оно пыталось вырваться из груди.

«Попал...»

      Вместо привычных шести струн, на лютне их было... Восемь! Мало того, эти деревяшки по краям невероятно мешались! А о ее ширине, я, пожалуй, просто вежливо промолчу. Она была громоздкой, словно древняя арфа из сказок. В руках она чувствовалась тяжелой и неуклюжей, и я с трудом представлял, как можно извлечь из нее звук, который бы хоть немного походил на музыку. - Что? Непривычно держать лютню в руках? – Сказал Свен, глядя на моё растерянное лицо. Он усмехнулся, словно уже предвкушая победу. -... – Я промолчал. Мне действительно было непривычно держать лютню в руках, всё же для меня куда привычнее чувствовать в руках мою родную гитару, а не это Богохульное творение.       Немного разобравшись, как играть на этой бандуре, я перекинул через плечо кожаный ремень и зажал несколько струн в бессмертный аккорд «Em», при этом проигнорировав самую нижнюю струну, благо здесь хотя бы есть лады... Я вспомнил свои уроки игры на гитаре, и почувствовал, как пальцы сами по себе начинают двигаться по струнам, извлекая знакомые мелодии. - Слушай, парень. Мне не нужны твои деньги, так что давай сделаем вид, что ничего не было и ты отдашь мне лют... – Не успел бард договорить, как тут же его прервала энергичная мелодия. Мой взгляд был сконцентрирован только на лютне, только на струнах. Я чувствовал, как музыка течет через меня, и я играл с такой силой и страстью, как никогда раньше. Я не замечал ничего вокруг, только звуки моих пальцев по струнам и моё собственное дыхание.

Его песни будут жить вечно, ибо он сам вечен.

«Вместо тепла – Зелень Стекла, Вместо огня – Дым. Из сетки календаря выхвачен день... Красное солнце сгорает дотла, День догорает с ним. На пылающий город падает тень...»

Пусть у меня заберут голос – Я продолжу петь Его песни.

Ибо Его песни были для меня словно мамины колыбельные.

«Перемен! Требуют наши сердца, Перемен! Требуют наши глаза, В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен, Перемен! Мы ждём перемен...»

Пусть мне оторвут руки – Я продолжу играть Его песни. Ибо Его песни хранятся у меня в сердце.

«Огненный свет продолжает наш день И бутылка из-под мёда пуста, Но на кухне красным цветком горят дрова... Книга в руках! Мёд на столе. Эта схема проста. И больше нет ничего – Всё находится в Нас»

Прости меня, Цой, что порчу твою песню. Иных вариантов у меня просто нету.

«Перемен! Требуют наши сердца, Перемен! Требуют наши глаза, В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации ве~е~ен, Перемен! Мы ждём перемен... Мы не можем похвастаться мудростью глаз И умелыми жестами рук... Нам не нужно всё это, чтобы друг друга понять... Книга в руках! Мёд на столе. Так замыкается круг. И вдруг, нам становится страшно что-то менять... ПЕ-РЕ-МЕ-Н! Требуют наши сердца! Перемен! Требуют наши глаза! В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации ве~е~ен, Перемен! Мы ждём перемен...»       Я уже давно закрыл глаза, отдавая всего себя песне, Эта песня – Была самой первой, которую я выучил, когда отец купил мне гитару. Боже, сколько лет прошло...       Закончив играть, я чувствовал, как пальцы на руках сильно дрожали, а в горле пересохло так сильно, будто я несколько дней провёл в пустыне. Я был вымотан эмоционально и физически, но в тоже время испытывал необыкновенное удовлетворение. Я вложил в эту песню всю свою душу, и всё что мне остаётся - Надеяться, что она откликнется в сердцах слушателей.       Я с опаской поднимаю голову и вижу ошарашенную толпу. Они явно не ожидали, что я буду так петь... Петь? Я, кажется, просто орал во весь голос... Вдруг из толпы жителей послышались одинокие хлопки. Это был кузнец Алвор, который явно был доволен моей игрой, судя по его широкой улыбке. Затем к нему присоединился Ралоф, после него начала аплодировать Гердур, и тут толпа будто бы взорвалась.       Аплодисменты были громки словно гром, кто-то даже умудрялся выкрикивать фразы по типу: «Так держать, парень!», «Молодец!» и тому подобное. Думаю, не стоит говорить, что победа была явно за мной. - Ты теперь мне должен, Свен! – Выкрикнул кто-то, на что я тихо рассмеялся, и тут же меня приобнял за бок Ралоф. - Да ты прямо талант, парень! Не зря я на тебя сотню поставил! Оргнар, всем по бутылочке нордского за мой счёт, в честь новой восходящей звезды! – Крикнул Норд, после чего таверну напомнили радостные возгласы. Однако боковым зрением я заметил, как из таверны вылетел Свен, что ж, скатертью дорога ему, а меня ждёт пир. Да и в добавок в Мою Честь! 

Где-то очень далеко, куда не смеет ступать нога смертного...

- АХ-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! ВЫ ВИДЕЛИ ЛИЦО ЭТОГО БАРДА?! ВОТ УМОРА, Я НЕ МОГУ! – Кричал высокий мужчина с длинными волосами и густой бородой. Казалось, ещё немного – и он будет кататься по полу, держась за живот, при этом не просто смеясь, а ржа, как конь. - Прошу тебя, успокойся. – Раздался спокойный женский голос, пусть голос и был спокойным, однако он был настолько холодным, что мог спокойно превратить действующий вулкан в огромную сосульку. - Ладно-Ладно... Фух... – Мужчина одним движением руки смахнул подступающую слезинку. - Первый день, а он уже смог развлечь меня. Да и песня у него хороша, нам бы таких бардов и сразу стало бы веселей. - Что думаете о нём? Достоин ли он нашего внимания? – Раздался третий, на этот раз женский голос, мягкий и ласковый, как летний ветер. - Он не из нашего мира, это Раз, и Два, он смог развлечь меня. Я буду за ним приглядывать. – Ответил мужчина, уже более спокойно, но в его голосе слышна была уверенность и власть. - Да будет так. Ещё что-нибудь? – Вновь раздался таинственный голос, наполненный некой скрытой силой. - Если он примет мою веру, то так и быть, я буду присматривать за ним, время от времени. – – Сказала девушка и посмотрела вниз, её глаза были полны некой тайны и загадки. - Даже не надейся, Кинарет. Этот мальчишка пришёл из иного мира со своей верой и клянусь собственной бородой, он от неё так просто не откажется. - Это мы ещё посмотрим, Талос.