Континент Телепатия

- У них еще три ракеты. Горючее почти на нуле, - Хэнк почти простонал это, хотя не совсем от отчаяния: когда Чарльз избавлял его от боли, Зверя теперь начинало уносить, и он изо всех сил боролся, чтобы остаться в сознании. Но перегрузки и потеря крови сказывались. Чарльз тоже не мог больше переживать эту бесконечную катастрофу. Он видел на крыше вестчестерского особняка белеющую тонкую фигурку. Это значило, что он дома, он добрался, и осталось в любом случае совсем немного. Он снова заглянул в сознание чужого экипажа. Мысли пилотов как будто стали увереннее и чище – от того, что они все-таки вынуждены стрелять по нему, а не по зданию, полному людей. Или… не только от этого. Вторая ракета отделилась от самолета Стинтона и исчезла над лесом – мимо школы и почти на девяносто градусов восточнее направления, где был «Черный Дрозд». С кровью пилотов что-то происходило из-за высоты и перегрузок: сыворотка против телепатии теряла силу. «Опять неправильно, - прикусил губу Чарльз, - надо было не так открыто. Или сначала обезвредить Стинтона. Или уж сразу ронять их…». И тут он был прав. Прежде чем он смог внушить второму пилоту сорваться с кресла, оба сознания угасли с перебившей дыхание болью в затылке: Стинтон по очереди оглушил свой экипаж дном тяжелого огнетушителя. «Черный Дрозд» рванул навстречу самолету, Алекс по команде Чарльза выпустил перед собой очередной шар огня, но замешательством не удалось воспользоваться. Стинтон нечеловечески быстрым и мощным движением выбросил из-за штурвала первого пилота на второго, занял его место и увел так и не потерявший управление бомбардировщик ввысь. Образцово выполнив «колокол», Стинтон вернулся – обе машины зависли друг напротив друга, хотя и на большом расстоянии. - Если честно, я удивлен, что вы больше не умоляете меня, чтобы я остановился, Чарльз, - услышал Чарльз голос Стинтона в собственной голове. - Гэвин, - он осторожно погладил штурвал, как будто уговаривая «Черный Дрозд» немного потерпеть, - я умоляю вас об этом… каждую секунду. Вы просто не слышите. - Неужели? - Да. А знаете, почему? Потому что вы обычный маньяк. Тем, что произошло в Неваде, вам просто сорвало заслонку. Рано или поздно ее сорвало бы чем-нибудь другим. Вас не волнуют ни ядерное оружие, ни атомные электростанции, ни разливы нефти, способные убить океан, ни падающие самолеты, ни плохо проверенные лекарства. Все это тоже способно внезапно уничтожить огромное число людей, и это тоже предотвратимо. Просто дело-то для вас не в этом. Вы воображаете, что смерть Амалии и Питера – это причина, но на самом деле они лишь жалкий повод, которому вы рады и благодарны в глубине вашей странной души. Вы можете сколько угодно врать себе, но мне не получится, я телепат, я много вас таких ви… Сразу две ракеты уже неслись прямо им в борт - но изорвались и взорвались в стене из огненных ножей, почти из ниоткуда возникшей перед ними. Алекс, закусив изнутри окаменевшие щеки, уже целил в Стинтона следующий огненный шар, и Чарльз, плюсуя ему скорость, на всей мощи направил за сгустком энергии и сам «Черный Дрозд». Хотя это было нелегко – хотя Чарльз внутренне уже подготовился к полной победе, добивать безоружного соперника было все-таки совсем другое дело. Самолет Стинтона теперь удирал от них, пользуясь всеми резервами дозвуковой скорости. Чарльз заметил, что огненный шар, едва не опаливший тому хвост, все-таки отстает и гаснет – у Хавока практически совсем закончились его силы. И Чарльз был почти рад – словно кто-то снова помог ему избежать до тошноты невозможного выбора. Но еще чуть-чуть погонять Стинтона, чтобы не обольщался, горючее все-таки позволяло, и Чарльз с удовольствием слушал, как тот орет через рацию на командование танкового батальона. *** «…Давайте открыто, генерал Стинтон: после сегодняшнего моя карьера так и так похоронена. И уж лучше я похороню ее, нарушив приказ перебить две сотни ни в чем не повинных мирных, и оставлю на память о ней чистую совесть…» Это уже не играет никакой роли, дурачок, думала Эмма, тоже слушая переговоры Стинтона с комбатом. Но она чувствовала: скажи сейчас эта старая бронекрыса что-то такое не про салемцев, а про ее измученных детей, последняя преграда между ней и Чарльзом пошла бы трещинами – а может, даже рухнула бы навсегда против ее воли. «…И по этим я тоже стрелять не буду!» Эмма моргнула. Ничего не изменилось. Впрочем, на душе стало легче. Она поколебалась еще мгновение – и, последовав совету Джин, разбудила Скотта Саммерса. Проведя его в затуманенном сознании через усеянный спящими горожанами школьный холл, уже в авиационном ангаре она кратко обрисовала ему ситуацию – Скотт хладнокровно кивнул, подогнал к резервуару с авиатопливом цистерну-заправщик, подсоединил шланги и принялся ждать, когда она заполнится. А потом он мог заменить вымотанного Алекса. Ему в этом месяце исполнилось пятнадцать, он чувствовал себя абсолютно взрослым, намек, который сделала ему Эмма Фрост, он понял прекрасно - и теперь его сердце замирало от гордости не меньше, чем этим же утром у Джеймса Праудстара. Он был готов. *** «Блин, я что, угадал? - думал Чарльз, слушая беспощадные, но беспомощные приказы Стинтона. - А чего он тогда так разозлился?» На ракетной базе Гевину отвечали, что установки приводятся в боевую готовность. «Ну жди, жди», - ухмыльнулся Чарльз, разворачивая самолет. Он отогнал Стинтона от школы достаточно далеко – да тот и так улетал прочь, в конце концов с характерным хлопком выйдя на сверхзвук. А они возвращались. Его команда переводила дыхание, приходя в себя. Чарльз вдруг ощутил, что они все опять смотрят на него как на чудо, данное им свыше. И Эмма тоже. И это снова работает. *** Они приземлялись, и Эмма уже бежала по крыше к слуховому окну, готовясь наскоро перевязать Зверя, когда «Черный Дрозд» окончательно заглушил двигатель и их должно было ненадолго накрыть тишиной. Но тишины не было. С востока снова приближался нарастающий частотный гул. Скотт Саммерс, стоя в ангаре и закрепляя на резервуаре шланг, услышал его вместе со всеми. Он повернул голову и встревоженно вгляделся в просвет приоткрытых ворот. Тяжелая напружиненная резина в его чуть ослабших ладонях вдруг извернулась, и металлической насадкой его ударило по очкам. Белесые трещины брызнули перед глазами справа, а потом все исчезло. Эмма Фрост чудом успела снова выключить его. Заправщик готов. Скотт разбил очки. Нужна замена стекла. Словно куклу, Эмма вывела наполовину вымокшего в горючем мальчика из ангара в лабораторию Хэнка, оставив лежать на старом диване у входа. И внимательнее присмотрелась к горизонту. На Вестчестер снова шел самолет Стинтона. А за ним два B-52. Это были настоящие бомардировщики, и приближались они так быстро, что Эммино преимущество в обзоре длилось несколько секунд – что происходит, все поняли и без нее. Джеймс с нечеловеческой скоростью рванул прямо из бомболюка самолета в ангар и вывел оттуда заправщик. Но ускорить закачку топлива было не в его силах. Чарльз и Эмма, задыхаясь, смотрели друг на друга с расстояния в несколько сотен ярдов, он – из кабины, она – с крыши, и ни один из них не имел права сдвинуться с места. Военные самолеты с тяжелым рокотом шли над поместьем – над петляющей рекой, все еще зелеными лугами и облетевшими деревьями. Единственный мутант, который был способен сейчас, может, хоть чем-то помочь - Скотт Саммерс - спал мертвым сном в разбитых очках и с потерянной возможностью целиться. Алекс Саммерс со всех ног бежал к школе, но он уже не успевал. На крыльце толпились полупроснувшиеся горожане, но в мыслях пилотов, не видевших предыдущих актов этой пьесы, возникало только удивление – какое же огромное гнездо мутантов было прямо у них под боком. Они. Не. Мутанты. «Именно то, что сказали бы мутанты, не так ли», - услышала она в мозгах летчиков ответ Стинтона. Створки бомболюков открывались. Эмма безотрывно следила за разумами экипажей, бросив все остальное. Она нашарила в кармане комбинезона маленькую черную коробочку, похожую на костяшку домино. Чарльз, когда должен был вернуть ее Эмме, еще в июне, вместо этого пространно заявил, что у него в кабинете есть надежный сейф, но Эмма тогда просто достала коробочку из кармана его комбинезона, сказала Чарльзу «не шути со мной» и унесла с собой. Где одна точка – пульт. Где две – боевая часть. Эмма опустила руку себе на живот. Прости, малыш. Но нам с тобой ведь так и так ничего не светит. Она положила пластиковую таблетку с двумя точками в рот. С трудом проглотила. Прямо перед глазами Чарльза вдруг возник образ Эммы – ослепительно юная, с сапфирово-синими глазами, платиновыми волосами и в сером университетском свитере, она склонилась к нему и нежно поцеловала в щеку, явившись ему на прощание именно такой, как он представлял себе сначала: стройной, прекрасной, умной, доброй и ласковой - совершенно идеальной. Такой, какой она никогда не была. От днищ самолетов над школой почти одновременно отделились две бомбы. Видение Чарльза исчезло. Эмма превратилась в алмаз. Она смотрела вверх и просчитывала – массу, ускорение, направление и силу ветра. В кристальной форме это получалось куда быстрее и легче. Она выждала подходящий момент. Напружинила ноги, отталкиваясь и изо всех сил бросая свое тело вверх – выше чем на тридцать футов. И нажала кнопку. *** - Эмма!!! Чарльз, остановившись на выходе со стадиона, видел, как высоко над крышей вестчестерского особняка расцветает огромная белая сияющая астра, на мгновение осыпая все окрестности алмазными бликами – и короткими радугами. Намного выше, куда дотянулись ее лучи, уже рождались еще два красно-оранжевых взрыва – в разы огромнее, мгновенно застилая четверть неба. Хэнк и Джеймс, ожидая дождя осколков, бессознательно отступили под брюхо «Черного Дрозда». Чарльз не двинулся с места. Миновавшие особняк самолеты встали в воздухе. Три гигантских смертельных цветка тоже застыли в небе. Его время наконец остановилось. Хотя и слишком поздно. На Вестчестер опустилась небывалая космическая тишина. Но всего на несколько секунд. Словно открепляясь от фотографии, все три самолета сквозь подвывающий воздух рухнули в дальней роще. Над горизонтом поднялся еще один огромный взрыв. А потом с пронзительно звенящим шелестом с небес пошел бриллиантовый дождь. Осколки сыпались на крышу особняка и ангара, на лужайку, на цветочные клумбы, на покрытые гравием дорожки. Чарльз все еще смотрел поверх крыши особняка, словно не понимая, почему не падает небо. Толпа горожан на крыльце так и стояла раскрашенными каменными статуями. Вдруг один из салемцев, с животом, обтянутым зеленым свитером с серыми ромбами, каменно качнулся, но кое-как устоял - и из-за его спины появился Роджер Миллер. А следом Кэтси с Амарой. А потом Джин. Она почувствовала, что были взрывы – даже во сне. И это абсолютно уверило ее, что самое ужасное уже позади. Усыпанный бриллиантами двор ослепил ее. А почти стерильная тишина оглушила. Кэтси закрыла ладошкой глаза Амаре. Джин, ощущая, как у нее самой отнимается мозг в отказе согласиться с увиденным, погасила девочке зрение и стерла память. А дальше они все заметили, как Алекс тащит на спине к самолету спящего Скотта, и это подействовало лучше любых хранящихся в памяти инструкций и приказов: ученики Вестчестерской школы нестройной торопливой колонной последовали за ним. Джин догнала Алекса со Скоттом у центральной клумбы. Ей казалось, она забыла как дышать. Осколками срезало многие поздние розы. Джин остановилась и подняла одну из них - белую, почти еще бутон - и алмазный осколок, который лежал рядом. По ладони разбежались радуги. Джин затошнило перед открывающейся бездной. Преодолевая головокружение, она осторожно положила это все обратно на чуть тронутые заморозком листья. Но потом снова быстро подняла кристалл и размашистым движением трижды полоснула по ладони его острой гранью - в форме буквы F. Боли она не почувствовала. У самолета уже стоял трап-лестница, который Джеймс притащил от трибуны. Глядя на поднимающихся на борт учеников и на все еще стоящее в небе зарево, он спросил Хэнка: - Как думаешь, сколько это еще продлится? - Не знаю, - глухо ответил тот. - Может, пока не соберет все осколки... Джин услышала это. Она снова остановилась, развернулась на трапе и сбежала вниз, не глядя на Чарльза. Он к этому времени, не в силах стоять на ногах, опустился на землю, но так и не оторвал неподвижный взгляд от небесной синевы. Заледенев внутри от двойного ужаса - теперь и от того, что без телепатического присмотра взрослых они едва не забыли Петру, - Джин заменила Джеймса возле трапа. Слов они оба тратить не стали, и Джеймс уже через минуту снова был рядом, держа руках раненую. Петра была накрыта сразу несколькими медицинскими простынями и клеенками. Джин взяла одну из них и раскинула ее на траве. Бриллиантовый дождь пошел вверх, заставив Чарльза вздрогнуть. Бесчисленные сияющие кусочки и пылинки закружило в радужном вихре, который взмыл над самолетом, а потом серебристой цепочкой из невидимой руки медленно вытек на пленку с тихим шелестящим звоном. Джеймс, уложив Петру на сидения и привязав ее как следует, наконец оказался возле Чарльза. Склонился над ним, как над ребенком. Хотя душа у него самого сидела в пятках от мысли, что сейчас ему придется увидеть его глаза. - Профессор, нам нужно уходить… - Я… - Чарльз посмотрел на Джеймса и неловко, раскоординированно дернул головой, будто напрасно пытаясь проснуться, - не могу встать...