Континент Телепатия

*** Хэнк Маккой, подробно расспросив Эмму о новых возможностях шлема Магнито, на базе некоторых черновых идей для Церебро через неделю сконструировал устройство с сигнализацией, срабатывающей на появление в окрестностях неорганического приемника телепатических волн. Решив не дожидаться, когда Эрик снова пойдет в разведку, новорожденную Сеналь запихнули в кузов старенького «студебеккера», запитали ее от его новенького аккумулятора – и Чарльз с Хавоком отправились в Нью-Йорк. Эмма очень хотела с ними, точнее, вместо Алекса, но рисковать при возможной встрече с Магнито сразу обоими телепатами было нельзя, и ее предсказуемо оставили дома. Вернулись Чарльз с Алексом очень быстро и в полном восторге от успеха – за шесть перекрестков до штаб-квартиры Братства Сеналь тихо заиграла «Moon River», и больше в принципе ничего и не требовалось. Чарльз, перед командой уже не скрываясь, торжествующе поцеловал Эмму, сунув ей в руки два пакета – один с еще теплыми круассанами, второй поменьше, с тяжелой бирюзовой коробочкой внутри, скрывающей, скорее всего, роскошный маникюрный набор - свой Эмма в привезенных вещах отыскать не смогла, а чужие, оставленные предшественницами, трогать было неприемлемо. Ну что ж, теперь у нее здесь было все, что нужно. Вопрос был в том, что из недостающего сможет предоставить она. Застолбив за собой половину литературы и биологии, алгебру с геометрией для младших и экономику с психологией для старших, Эмма занялась разработкой годовых планов обучения. Но это было далеко не все. Чарльз, по мнению Эммы, был мастером крупных форм и достиг невероятных успехов в раскрытии способностей мутантов, разрешении острых кризисов и ликвидации последствий уже случившихся катастроф. Сама Эмма тоже умела работать с детскими травмами. Только у взрослых и в совершенно противоположном направлении. При виде свежей кровоточащей раны у ребенка – приходилось это признать – ее всегда парализовало. А вот Чарльз не боялся ничего – он сразу знал, что блокировать, а что вытаскивать наружу, он смело разговаривал с детьми как со взрослыми и парадоксальным образом возвращал им с помощью этого их детство, даря чувство рациональности происходящего и защищенности заодно с этим. Но он очень плохо распознавал и пресекал буллинг, с большим трудом признавал важность чего-то для кого-то, если сам не считал это заслуживающим внимания, и почти совершенно не видел предпосылок драм и трагедий будущего, которые могли прямо-таки цвести у него под носом. Рутинная работа по профилактике и предотвращению человеческих аварий не сулила моментального обожания, и он ею открыто пренебрегал – Эмма с некоторым ужасом вспоминала, как ей в лицо рассказывали о самодеструкции Уны Темпл как о привычном повседневном явлении, да еще и в качестве доказательства, что кругом на самом деле все хорошо и в пределах нормы. Такое ее раздражало, но не слишком, одновременно укрепляя почву под ногами: если бы все было идеально, зачем тогда она? С травлей Эмма разобралась практически сразу, дав наконец возможность тем, кого не приняли прочие, быть просто немного одинокими, а не загнанными в угол, сломленными или обреченными ненавидеть. Хэнк Маккой, к слову, отчасти остался для Эммы загадкой – ему после всего, что он вынес за свою жизнь, лежала прямая дорога куда-нибудь к Магнито. Но он намертво держался Чарльза. Может быть, потому что они оба были учеными, а личность Хэнка не исчерпывалась ни его обидами, ни его мутацией. Эмма потихоньку разбиралась и в приоритетах: по некоторым школьникам – и даже по некоторым исключительно талантливым мутантам – было видно, что их физическая особенность тоже не определяет их сущность. И им - после некоторой коррекции поведения - было бы лучше в обычной школе, а не в заповеднике маленьких монстров. Или наоборот: у некоторых их способность грозили затмить им глаза на весь остальной мир, как когда-то это случилось с Рэйвен Даркхолм. Вопросы отношений с родителями они с Чарльзом теперь разбирали вместе, выбирая для каждого случая свой метод. В общем, в школе все шло своим чередом, хотя озадачиться тоже было чем. - Ума все-таки не приложу, что делать с Уной, - пожаловалась как-то Эмма Чарльзу, - девчонки опять вчера забрали у нее лезвия. Джеймс, оказывается, все еще не предложил ей пойти на свидание. - Это уже просто поза. Она почти взрослая, все понимает, ей нравится внимание. Как и всем хорошеньким девочкам. А это типа экстра-дозы, не находишь? - Не нахожу. Селфхарм – это ненормально, даже демонстративный, а у нее он разный. Но ты прав, что ее внешность – это и есть причина. - В каком смысле? У нее по определению не может быть вот этого, знаешь – меня не принимает общество, если ты уродлив, то прячься… - То есть ты думаешь, что у очень красивых девушек вообще не может быть проблем? - Ну не из-за внешности же... Как все-таки люди ухитряются из любой особенности своего вида сделать стихийное бедствие? - Еще скажи «на пустом месте». - Не скажу. Мне это уже слишком дорого обошлось. Но разбираться в этом так трудно, блин. - Можешь попробовать представлять, что они чувствуют себя как в инвалидном кресле. - Не думаю, что эти вещи можно сравнивать. - А что тебя больше всего бесило, когда ты в нем был? - Что все про себя морщатся и… - Браво. Сразу на первом месте. Моя ставка была третье-четвертое. И уж точно после невозможности ходить. - Ты немножко нечестно задала вопрос. - И ты слишком честно ответил? Ладно, с Уной такое все равно не работает. - А что там особенного? Что ее не устраивает? Что она слишком красивая? - Ты не поверишь, но да. - Но я ничего такого не читал в ее сознании. - А она об этом и сама не знает, потому и читать там нечего. Просто ее внешность плюс ее очаровательно бесполезная мутация… она родилась слишком рано. Или слишком поздно, не знаю. Она должна была просто сделать этот мир чуть прекраснее, добавить ему немного изящества, а ей приходится прятаться. А получается плохо. И с бабочкиными крыльями не очень-то подерешься, а улетишь недалеко. На выходе получаем ощущение полной собственной беззащитности. Особенно на фоне того, что большинство наших детей – это все-таки потенциальные воины, начиная с Мэта и заканчивая Роджером.  Возникает слишком большая зависимость от тех, кто мог бы ее защитить… Все эти ее мальчики, которых вечная очередь и которых она меняет раз в месяц. У нее уже невроз как минимум. С одной стороны ее крылышки и внешность – источник этой неуверенности. С другой – единственное средство, как эту неуверенность побороть, но сопряженное с неизбежной зависимостью от кого-то. А значит, тоже с беззащитностью… Эти чертовы крылья… У нее, знаешь же, есть преследующий ее образ, довольно очевидный, но он ее все равно дико пугает. - Бабочка в коллекции, приколотая иголкой? - Да. И теория Фрейда там уже цветет и пахнет во всем своем символизме. Со старта половой жизни начнется полный ужас. Она все это чувствует, но выразить не может. То есть она обожает и свою внешность, и свои крылья, а о том, что она их ненавидит – попросту не знает. Но это все равно вырывается. - В виде самодеструкции. - Да.                     - Может, она найдет кого-то, в ком будет уверена… - А может, и не найдет. А мы, между прочим, на мушке у Магнито. Он спит и видит, как переманить себе кого-то из дееспособных молодых мутантов. - Но зачем ему Уна? И как он ее переманит? - Да запросто. Это для нашего узкого круга уже клишированный сюжет. Жила-была девочка-мутант, она чувствовала себя уязвимой, ее это достало, и тут появляется кто-то, кто говорит – все проблемы у тебя из-за того, что ты вынуждена скрываться! А на самом деле ты лучше всех! К черту всех этих мальчиков, они ни на что не способны и не стоят тебя, хватит дышать керосином, ты давно доросла до игры на самые крупные ставки. Пойдем со мной – и вместе сделаем так, чтобы ты из жертвы этого мира превратилась в его королеву. И привет, в смысле пока. Я в принципе даже не то чтобы сильно против, но в случае Уны в первом же испытании она погибнет и превратится в новый символ безжалостного угнетения. Смотрите, мутанты, какое прекрасное и беззащитное существо уничтожили ужасные люди. Присоединяйтесь к нашей борьбе. На шлеме Эрика будет вполне органично смотреться, знаешь, такой контур махаоновых крылышек… - Слушай, ну это все-таки фантазии… и исключения. - Не знаю, может быть. А кстати, первые женщины-мутанты, которых ты увидел в своей жизни – кто они были? - Рэйвен… пусть дальше ты… потом… я не помню точно, кого первой увидел в Церебро… - Пусть будет Энджел Сальвадор, которую ты рекрутировал. Вопрос: кто из троих не попал в такую же... - Я понял. Это все равно, конечно, из разряда «если», но если поразмышлять… нужно, видимо, придумать, как научить ее постоять за себя самой. - Я уже полтора месяца над этим думаю. Даже с Мэттью Уэддинхэмом было проще. - Почему даже? Он же невероятно одаренный. Рано или поздно он должен был сам осознать свои силы и научиться защищаться – я, признаться, очень ждал этого.  - Лучше всего учится защищаться тот, кого уже защищают, Чарльз. Кому показывают пример, если так понятнее. Но с Уной и это не работает. Ее мутация – она все-таки слишком декоративная… - А почему это должно быть связано с мутацией? Давай заведем… я не знаю, тир. Подземный. В проекте еще есть место для правок. Научим хотя бы по минимуму стрелять. И если она так боится иголок… Может, дать ей самой в руки такую… иглу побольше. Это придаст ей уверенности. По крайней мере на земле. Что думаешь насчет японской катаны? - Что селфхарм получится очень эффектным и, возможно, необратимым. - Если она захочет, то найдет, чем порезаться, и без этой атрибутики. - Но это триггер. - Так может быть, пора взглянуть в лицо этому триггеру? В безопасном месте, под присмотром взрослых, с возможностью стереть память, если что-то все-таки пойдет не так? Заранее, пока не начался настоящий кошмар? Когда в ее распоряжении в любой момент будут кухонные ножи, бритвенные лезвия, оружейные магазины… - …Звучит так, как будто имеет смысл. Но кто будет ее тренировать? Чарльз ничего не ответил, но многозначительно потупил глаза.  - Ты? Да не мо… Так, стоп. Все может быть. Ты правда владеешь японским искусством меча? У тебя есть катана? Покажи мне немедленно! Нет, стой. Сначала… иди-ка сюда… - Ты боишься, что когда я покажу, тебе может не понравиться, и твои фантазии опадут как лепестки сакуры? - Я не буду отвечать на этот вопрос, пока ты меня не трахнешь. - Ладно, я отвечу сам - тебе понравится оба раза.  *** Чарльз стоял в гардеробной и с сомнением оглядывал ее содержимое, иногда приподнимая рукав то у одного, то у другого пиджака, а еще изредка снимая какой-нибудь из них с плечика и с преувеличенным вниманием рассматривая бирки. Эмма, лежа на постели и наблюдая это представление краем глаза, изо всех сил делала вид, что ничего не происходит. Завтра Чарльзу понадобилось в Пентагон, и он якобы выбирал, что надеть. И якобы ничего не подходило. После полутора месяцев непрерывного секса он еще сильнее похудел, точнее, законы физики были неумолимы и вес потеряли они оба, но у Эммы проблем с размером одежды не возникало, а у Чарльза их не должно было быть тем более, потому что какая разница, на сколько миллиметров больше, чем следует, стали тенты для малой авиации, которые он предпочитал носить всю свою жизнь. То есть, конечно, Чарльз выбирал почти то же, что и многие другие молодые наследники старых денег. Вот только некоторые уровни нижнего Оксфорда были способны навсегда стереть фамильный лоск с любого, кто там побывал. Хорошо хоть Чарльз предпочитал пабы, а не выходил, как некоторые, по ночам под фонари пожевать бабочек, - по крайней мере, Эмма очень на это надеялась, - причем речь шла вовсе не о каннибализме по отношению к проституткам. Кстати, никакого тренажерного зала, где Чарльз тратил часы, пока был в инвалидном кресле, чтобы хоть отчасти вернуть контроль над своим телом, в его графике больше не было – потому что это значило проводить время без Эммы. Но по снова проснувшейся любви к позам на весу Эмма догадывалась, что ее используют в том числе как снаряд, и это ее даже забавляло. А вот вопрос с одеждой нет. Чарльза, в общем-то, тоже. Почти. Он уже довольно долго думал, что можно сделать, чтобы не выглядеть вместе с Эммой как герой пьесы Чехова рядом с хичкоковской блондинкой. Но приличных идей, чем можно их уравновесить, у него не оказалось вообще. Он надеялся, что Эмма ему хотя бы чуть-чуть в этом поможет – девчонки обычно были счастливы, если им вдруг предлагали – или позволяли – оставить свой след в судьбе его гардероба. Рэйвен тоже постоянно пыталась сделать это, но у нее все обычно сводилось к тому, что Чарльзу необходима кожаная куртка, и они даже время от времени появлялись, чтобы пылиться, выходить из моды и дубеть в дальних углах шкафов с верхней одеждой. А уж Эмма со своим придирчивым вкусом так и вообще должна была с первого дня полностью взять это все в свои руки. Но она даже не пыталась. Хотя в курс других вопросов, в которые он ее посвящал – то есть буквально во все дела поместья – она входила охотно и слету, через короткое время сосредотачивая на себе руководство примерно половиной из них. Сам Чарльз не считал себя ни транжирой, ни растяпой, но одно дело просто принимать кажущиеся оправданными решения, потому что так надо, а другое – применять талант, с явным азартом генерируя идеи, как сделать намного лучше за те же деньги. Так было почти везде. Кроме гардероба. - Дорогая, а ты случайно не хотела бы помочь мне подобрать что-нибудь из новой одежды? – не выдержал он наконец. - Дорогой, но ты же не кукла. Просто закажи что тебе нравится, - раздалось из комнаты. Это был спорный вопрос. Джин, Кэтси, Амару и отчасти Джеймса Эмма сразу взяла в оборот, без лишних вопросов покупая им вещи на свой выбор в лучших магазинах и подгоняя у лучших портных. Чарльз даже опасался, что это неравенство с другими учениками его школы начнет бросаться в глаза и вызовет насмешки и ропот. Но опасения оказались напрасными, потому что Джин и Кэтси в любых новых нарядах уже на следующий день выглядели как уличные разбойницы, а Амара, даже завернутая в дверной коврик, все равно осталась бы изящнее Уны Темпл. Чарльзу было не суждено даже отдаленно догадаться, почему Эмма так равнодушна к тому, что на нем надето. Безусловно, сама она – и осознанно, и безотчетно – не раз приглядывалась к нему с мыслью, что можно было бы добавить, подчеркнуть, заменить, а лучше сразу сжечь. Но едва проявлялся четкий образ, ее тут же передергивало. Потому что все свои предпочтения и идеи она однажды уже выразила. На Себастьяне Шоу. И теперь практически все, что она могла подобрать Чарльзу, сразу придало бы его облику оттенок потусторонней жути, особенно учитывая, что они с Себастьяном были сравнимого роста и комплекции. Чтобы хоть чуть-чуть сгладить разницу в ее и его внешнем виде, она могла бы просто подсказать ему выбирать вещи либо существенно более светлых, либо, наоборот, более темных оттенков, как в самых торжественных вариантах, в которых они оба выглядели безупречно. Но тогда его глаза неизбежно теряли бы свое мягкое небесное сияние, усиливающееся в соседстве с серым и голубым – оно бы либо пропадало и обесцвечивалось, либо становилось бы более резким и холодным, что тоже было, безусловно, красиво, но не все же время. Ей этого совсем не хотелось. Но сегодня Чарльз, выглянув из гардеробной, пошел ва-банк. - А почему нет? - Ну представь, что было бы, если бы ты вдруг начал советовать мне, что надеть. - А… а что такого? Кто-то недавно сказал мне - «забирай и делай что хочешь»… - Совершенно верно. А так бы выглядела форма отказа. Чарльз даже слегка растерялся, потому что, говоря откровенно, вообще уже подумывал над тем, как - не сейчас, года через три - а лучше через пять, если за это время ничего не изменится само собой, - максимально мягко и без давления намекнуть Эмме, что юбки в школе, по крайней мере некоторые, у нее могли быть самую чуточку подлиннее, а декольте совсем немножечко повыше, но ничего радикального, конечного, так, просто в порядке размышлений… Он выразительно отвел глаза и прочистил горло. - Ну что ж… спасибо, что предупредила. Но я все-таки не ты. И я совершенно не против твоих советов. - Ну так следуй, я же дала, - она ухмыльнулась. - То есть тебя все устраивает, - Чарльз выразительно приподнял свободный ворот кардигана. - Не совсем. Под этим объективно не хватает как минимум еще одного пуловера. Или хотя бы жилета, - Эмма перевернулась на спину, согнула и развела обтянутые чулками колени. Свесила голову с края кровати, закусила нижнюю губу и хитро посмотрела на Чарльза в перевернутом виде. - Вот как, - он тут же расставил приоритеты и оказался над ней, целуя ее шею, линию подбородка и смеющийся рот – кому может быть дело до одежды, если главное все равно происходит без нее. – То есть ты не будешь. - Не-а. - Ну и черт с ним, - он чуть приподнял и переместил Эмму так, чтобы у ее затылка снова появилась горизонтальная опора, а потом стащил с нее трусики. Чулки не стал, хотя раньше всегда стягивал их в первую очередь, но недавно Эмма не дала ему это сделать. Он попытался один раз, второй, а Эмма лишь дразнила его, упираясь изогнутыми ступнями в его лобок, сжимая и лаская обтянутыми прозрачным белым нейлоном пальчиками ног основание члена и удерживая его головку в дюйме от своей возбужденной киски. В итоге Чарльз, словно смирившись и отпустив в себе что-то, оттрахал ее так, что она потеряла сознание – не в виде легкого помрачения после экстаза, а совершенно напрочь, без каких-либо намеков в памяти, что происходило вслед за тем, как она кончила, а чулки с того момента вышли из опалы.   *** - …они отчитались об успехах – как бы там ни было, а ни одного мутанта у них больше нет, - Гевин Стинтон ухмыльнулся. – Но теперь, как и у нас, советская часть совместной программы оказалась в тупике. - Стран Варшавского договора, - зачем-то уточнил Чарльз. В Пентагон он приехал после долгого перерыва и скорее в виде исключения. Но уже пришел к выводу, что полностью переходить на удаленное наблюдение не стоит – хотя бы затем, чтобы у его агентуры не возникло совершенно лишних в их случае догадок о существовании Церебро. - Да, но неважно. С одной стороны, нас с вами можно поздравить. Но есть и другая. Если в целом, то я хотел вас видеть так срочно, чтобы еще раз обсудить мое давнее предложение… - Устроить мне встречу с президентом Кеннеди?.. Знаете, а я ведь даже не помню, чье это было предложение. Эта идея настолько на поверхности, что я сам думаю об этом почти полгода. - Да. Я помню, как высоко вы цените анонимность и насколько фундаментально ее можно разрушить таким шагом. Знаю и другие очевидные доводы против. Но появились новые обстоятельства, о которых хотелось бы рассказать подробнее. Потому что если они вступят в силу, ваша встреча с президентом вряд ли принесет тот результат, на который с уверенностью можно рассчитывать сейчас. Чарльз глотнул виски. Он, в принципе, уже знал, но понаблюдать за Гевином и послушать его обычно было полезно. - Совместную программу после первых неудач будут переориентировать – теперь главным направлением мы хотим сделать защиту важных объектов от телепатов. Наши спецслужбы заинтересовались возможностями СССР и теперь тоже работают над этим. Начиная с промышленного шпионажа и заканчивая просто закупкой оборудования. Думаю, у нас сойдутся на чем-то посередине и попробуют выкупить технологию. Но наши рассуждают так, как будто собираются иметь дело с каким-нибудь Гроссом или Старком, которые за деньги рано или поздно продали бы даже курицу, несущую золотые яйца, потому что ключевой вопрос для них, как ни крути, был бы в цене. Советский менталитет, по моему мнению, они не совсем хорошо себе представляют, как ни стараются. Поэтому мой прогноз – нам не продадут. Я думаю, немного поводят за нос, то есть по факту вот прямо сейчас уже и водят, но скоро все прояснится, к августу точно. Это значит, что наши в итоге все-таки закупят оборудование, возможно, через черный рынок. Хотя работы по раскрытию технологии это не отменяет - лучше иметь и то, и другое. Но еще это значит, что все произойдет очень быстро. И есть риск, что ваш разговор с президентом, когда вы наконец решитесь, пройдет так… как если бы беседовали два обычных человека. Чарльз представил себе лицо Джона Кеннеди в шлеме Магнито. - А о какого рода оборудовании идет речь? Стационарном или… - Разном. Но в первую очередь способном защищать административные здания, секретные базы, автомобили… вот в таком роде. - Я понял вас, - кивнул Чарльз. – Спасибо за информацию к размышлению. Вы совершенно правы – над этим стоит подумать. *** - Гевин Стинтон? Этот милаха? И приглашает на свидание к президенту? Наивный, - усмехнулась Эмма. - Да, лично встречаться незачем - при необходимости я достану его почти где угодно. Но ведь теперь, может, и не достану. - А почему ты в это не полез? Потому же, почему и я? - Ну да, в кои-то веки тут настолько очевидная возможность не переизбраться, что эта игра пока не стоит свеч. Внушишь ему что-нибудь, а он уже во Флориде катается на яхте, а у бывших подчиненных слишком много ненужной информации. Где-то через год это будет оправданный шаг. Но сейчас?.. - А что вообще ты сделал бы, если бы все-таки отправился к Кеннеди? - Просто стереть ему память обо всем, что он знает о мутантах, не вариант, как ты понимаешь, тем более теперь. Ему быстро напомнят, и оборудование из России привезут хорошо если не на следующий день. Если нужно, у нас найдут, как устроить так, что там не смогут отказать, я глубоко в этом уверен. Попробовать убедить Джона Кеннеди, что мутанты не представляют угрозы и тоже способны думать не только о том, что государство может дать им, а и о том, что и они могут дать ему… - Кажется, меня сейчас стошнит. - Не стошнит. Этого делать нельзя тем более. Чтобы говорить с ним с нужным градусом доверия и действительно убедить его, придется раскрыть наши личности и местоположение. И даже если все пройдет абсолютно удачно, в чем я совсем не уверен, завтра что-нибудь устроит Магнито, а мысли людей о пользе мутантов, как ты однажды сказала, слишком быстро меняются на мысли о пользе их уничтожения… - Если просто подправить ему мозги, чтобы хотя бы совместная программа остановилась, я подозреваю, тоже фигня получается. - Да, учитывая, что через год его, скорее всего, не будет, а мы и так в нынешнем виде держим ее под контролем. Риски почти те же, что и для первого варианта: хотел-хотел и расхотел, что это значит, давайте-ка на всякий случай придумаем какую-нибудь новую гадость. Хотя, конечно, они меньше. -  Как знать. Военные перепугались больше всех и сами уже сделали на борьбу с мутантами крупную ставку, а теперь им что, просто взять и списать расходы? После такого Кеннеди не переизберут почти со стопроцентной вероятностью. - Наверное. А он, как ни крути, не худший для нас вариант из тех, кто будет претендовать на кресло. - Я бы ему шею сломала за то, что сделали с Джин. - И спасибо тебе за то, что такого больше ни с кем не делают. - На здоровье. То есть ты ничего не предпримешь. - Видимо, нет. - Поддерживаю. На первый взгляд мы упускаем последний шанс, но не так страшен черт, как его малюют. Вы же сломали антенну в Чехословакии? Ну и здесь сломаете. Кроме того, пусть вы и провалились с первой попыткой, я думаю, что со второй ты и Хэнк все же найдете управу… на это мое личное проклятие под названием «космос-восемь», из-за которого вы с Леншерром поймали меня тогда в России и из-за которого Магнито сейчас легко перечислит наши любимые позы. - У меня к этому объекту счет не меньше твоего. А там есть еще и резервный спутник с примерно теми же возможностями – «космос-одиннадцать»… - И с ним вы тоже вполне способны разобраться. Как и со всеми прочими новыми, тем более что большая часть сама падает как груши. - Рад твоему оптимизму… потому что я-то, признаться, совсем не в восторге от перспектив даже временно потерять доступ к Пентагону, если его тоже начнут прикрывать. И стабильности в этом году нам лучше не ждать. Ты говорила, некоторым детям пора по домам… Чтобы им успели подобрать новые школы, видимо, самое время решать, кому…