Континент Телепатия

*** Спустя четыре часа он сидел на пороге между Эммиными кабинетом и спальней, прислонившись поясницей к дверному откосу и уперев ступни в противоположный. Эта поза вряд ли подходила директору школы, да и для успешного диверсанта тоже была довольно ребяческой, но Чарльз заебался настолько, что легче ему стало только так – опустившись прямо на пол и глядя в потолок. Предыдущий час он сидел на кровати рядом с Эммой, час до него – стоял рядом с ней, пока Хэнк и Петра безуспешно пытались привести ее в себя, и час еще раньше – разрывался между палатой, куда унесли Джин, и комнатой Эммы. Но Джин пришла в себя почти сразу, а вот Эмма нет – она так и осталась медленно остывать в своей алмазной форме, по которой оказалось невозможно понять, жива она или мертва, пока к середине второго часа она не повернула бессознательно голову и не попыталась от чего-то отмахнуться. Движение показалось им скоординированным, и был сделан предварительный вывод, что высокая температура Эмме непоправимого вреда не нанесла.  Мозаичные блики и две маленькие радуги на потолке вдруг погасли. Чарльз улыбнулся и опустил голову, почувствовав, что за ним наблюдают уже некоторое время. Потом очень быстро вскочил и бросился к кровати Эммы - память ему обжег ее не поддающийся описанию человеческими словами взгляд, каким она смотрела на него своими двумя сапфирами поверх голов учеников у самолетного трапа. Чарльз не знал, готов ли он, как средневековые рыцари, отдать жизнь за один взгляд. Но на аукцион вот на этот он непременно бы заявился, а раз он у него уже был, то он не отдал бы его даже за все сокровища морей и материков. И, конечно, сейчас в ее глазах уже и близко ничего похожего не было.  - Эмма, ты в… - Где Джин? – она сама через долю секунды нашла ответ на свой вопрос. - Почему ты не с ней? - Потому что с ней Шон, Петра, Натали и другие студенты. - Другие студенты? После того, что она устроила? – Эмма вскочила, оправляя юбку. - То, что нужно для рецидива.   - Эмма, в этой школе с момента ее открытия было семь пожаров, пять потопов, проломлены три стены, разбито восемнадцать окон, однажды пропала половина всех пуговиц, из-за серного дождя высохла треть сада, а юная мисс Уна Темпл однажды час висела над крышей с ножницами наперевес, каждые десять минут отрезая по здоровому куску своих чудесных махаоновых крылышек и кидая вниз. У каждого второго из этих происшествий, включая сегодняшнее, причина сводится к тому, что кто-то оценил уделяемое ему кем-то внимание как несправедливо недостаточное. Это школа трудных подростков с паранормальными способностями, Джин до этого момента даже подозрительно выделялась своим эмоциональным благополучием. С ней все хорошо. Что-то подсказало Эмме, что о случае с Мэттью ей тоже никогда не скажут ни слова, кроме спасибо за восстановление речи, но это было неважно. - Это не единственное, чем она выделялась, как ты знаешь, - Эмма направилась к выходу из спальни. - Эмма, ты куда, ты же… - Пора кое с чем покончить. Чарльз сам не понял, как оказался перед ней в дверном проеме. - Эмма, нет. Ты этого не сделаешь. - Почему? Что теперь скажет Магнито, мне безразлично. Спасибо за это, кстати. Тут ситуация словно не вынесла собственного цинизма - Эмма оказалась в объятиях у Чарльза, крепко обвивая руками его шею и собственным порывистым дыханием пробуждая запахи дыма и керосина на высоком вороте его формы.  - Ты сделал это… Господи, ты правда сделал это, Чарльз. Я думала, я умру, пока вы… - Тссс… все хорошо. Все уже закончилось. Тихо, малыш. Все закончилось. Они вернулись к тебе. - Нет, нет… это еще не все, я должна убрать это у нее, мои студенты снова ее спровоцируют, а я не выдержу такого больше, Чарльз, я не могу позволить этому продолжаться, у меня нет больше сил на все это вместе… Он сжал ее локти. - Зато они есть у Джин. Она попыталась вырваться – дернулась вперед, назад, вбок – но он не отпустил. - Если ты сотрешь ей память, кто ее спас, ты лишишься самого сильного и верного союзника, который у тебя когда-либо будет в этой жизни! - Зато он не сожжет меня к чертям, когда распсихуется – меня и всех, кто окажется рядом! - Этого как раз не случится. Ты единственная, кто умеет с этим справляться, пока она сама слишком мала. И она так любит тебя – ты просто не можешь это стереть! - Это мне говоришь ты? – Эмма чуть не задохнулась при виде настолько незамутненного двуличия. - Так не повторяй моих ошибок! Не делай того, что сама считаешь непростительным! И только представь, с чем ты будешь иметь дело, если она окажется не на твоей стороне, когда вырастет... да что же ты творишь! Эмма, заблокировав для Чарльза разум Джин, взглянула в его отчаянные глаза. Кажется, одна пуля могла убить двух зайцев – Чарльз просто не сможет простить ей разрыв с девчонкой. …Хотя нет. Это, видимо, еще сможет. Она замерла, позволив Чарльзу обнять себя крепче. Потом вернула ему доступ к сознанию Джин. - Все равно надо поговорить с ней как можно скорее. Там не все в порядке. - Ты дрожишь. Уверена, что сможешь сейчас? - Нет. Я даже боюсь, что может стать хуже. Но и оставлять это на самотек нельзя… Что бы с этим сделать-то… - Знаешь… давай-ка я возьму это на себя. *** Еще поднимаясь по лестнице, он телепатически приказал Натали, Мелори, Уне и Роджеру выйти из комнаты Джин, а потом уже на входе перехватил у Мэттью Уэддинхэма чашку приготовленного для нее ромашкового чая и отослал его тоже. Джин подскочила как пружина, когда он вошел. - Она же не умерла? Нет? - Нет, малыш. С мисс Фрост все хорошо. - Она уже пришла в себя? - Почти, но не совсем. Джин села на кровать, как-то сразу успокоившись. - Понятно. - Ты не хочешь поговорить о том, что случилось? - Нет. Простите, профессор. Я знаю, что виновата. Этого не повторится больше. - Потому что ты теперь будешь ненавидеть ее, да? Джин пожала плечами. - Нет, не буду. То, что я сделала, ужасно. Но я не хотела. И я теперь знаю, что если бы не ее студенты, она бы не стала вытаскивать меня из лаборатории. Я попрошу прощения и буду держаться подальше, если она зачем-нибудь тут еще появится. Но зачем ей теперь. Чарльз поежился. Джин – за пределами своего безмерного ужаса от возможной смерти Эммы – за эти часы успела выйти на некий баланс, как, если все обойдется, не разрушать и не унижать себя больше в предложенных обстоятельствах ни неискупаемой виной, ни непрощаемой обидой. Эмма, видимо, могла уже ничего и не стирать. А он, видимо, теперь очень рискует, собираясь выбить у Джин из-под ног ее опоры, пусть и не совсем соответствующие реальности. И неясно что предлагая взамен… - Но почему ты думаешь, что она бы тебя там оставила? Лицо Джин наморщилось. - Вы же знаете, почему. Она сама вам сказала. - Что сказала? Джин вздохнула и открыла замок в сознании. Чарльз слегка похолодел, когда понял, что девочка побывала в его разуме, а он вообще не почувствовал этого. Кажется, сейчас ему предстоял самый опасный танец на лезвиях из всех, что у него были. Потому что кону стояла не чья-то привязанность к полузнакомым ему людям, пусть и базовая для формирования устойчивой личности, а Эмма и он сам. - Если бы у нее был выбор, она не стала бы меня лечить. Ну хорошо, но как это касается тебя? - Она лечила вас, потому что это было заданием. И вытащить меня тоже было заданием. Если бы у нее был выбор, она прямо сказала, она бы не стала. - Но мы с тобой – совсем разные люди. Видишь ли, мы с ней довольно давно друг друга знаем и большую часть этого времени были не в лучших отношениях, как ты можешь помнить. - За что она вас ненавидит? - Уже нет. Но мы были… в разных лагерях во время Карибского кризиса. Мисс Фрост в итоге стала свидетелем против своего босса – Себастьяна Шоу. Однако я и моя команда были вынуждены оставить ее на некоторое время… в ЦРУ. Джин тут же подозрительно подняла глаза. - Но не в Пентагоне? - Нет, не в Пентагоне. Интересно, подумал Чарльз, месяцы или годы ей потребуются, чтобы распознать его примитивную хитрость и понять, что одна сатана. И какой доли ее доверия это будет ему стоить. - А ФБР и ЦРУ – это же тоже разное? - Да, это тоже разное. Но и там, и там, и там работают разные люди. И хорошие, и плохие. Я рассчитывал, что хороших сейчас больше. Но у мисс Фрост все равно был повод держать на меня обиду. Я хорошо ее понимаю и поэтому на ее слова не обижаюсь тоже. - На ней проводили испытания? - Нет. Ее способностей было достаточно, чтобы… такого с ней не случилось. - То есть они хотели. - Дело не в этом, Джин…, - тут Чарльз поймал себя сразу и на фальши, и на раздражении, которыми невозможно было замаскировать и без того самое зыбкое место в его истории. – То есть в этом тоже, конечно. Именно поэтому она так сильно разозлилась. Но я тогда об испытаниях ничего не знал, а она сделала так, что если и хотели, то сразу расхотели. Она могла сбежать, но осталась, потому что искала через агентов ЦРУ своих учеников по всему миру. А нашла вместо них тебя. - Что? - Эмма Фрост обнаружила в Пентагоне Джин Грей. Это она предложила Магнито освободить тебя. А он согласился. То есть ее заданием это было только по названию, и выбор у нее, разумеется, был. Она освободила тебя, потому что сама так решила. Джин моргнула. Ее баланс рушился. Но стремился себя сохранить. - Она ничего не рассказывала мне об этом. Я просто знала, что это было задание, и все, - она вздохнула. – Но ведь… Я же чувствовала это. Всегда. Что лучше бы меня не было. Но не понимала, что это и почему… А она просто все это время ждала, когда к ней вернутся ее собственные ученики, как родители терпят и ждут, когда эльфы вернут их настоящего ребенка, которого им подменили… У нее ярко заблестели глаза, а Чарльз прижал руку ко лбу, представив, сколько после Эмминой лекции ему придется теперь такого разгребать и в каких неожиданных местах это может взорваться. Он сдвинул брови. - Я не знаю, должен ли тебе говорить такое, Джин… но мисс Фрост все-таки не твоя мама. Плечи Джин вздрогнули. - И попробуй поставить себя на ее место. У тебя похитили троих учеников. Которые доверяли тебе и за которых ты в ответе. Двое из которых совсем дети, особенно Амара. Ты думаешь, что ты не справилась, и ты не знаешь, живы ли они еще, не мучают ли их где-то прямо сейчас - ты даже спать не можешь. Ты должна постоянно искать их, и в любой момент тебе нужно быть готовой бежать за ними куда угодно. Плюс тебе нужно много работать, чтобы иметь сильных союзников. Ты бы правда хотела получить в это время под опеку кого-то четвертого? Очень милого, конечно, и смышленого, но честно – хотела бы? - … - Здесь нет ничего общего с эльфами. Она сама хотела спасти тебя, Джин, хотя рисковала при этом и своей жизнью, и возможностью отыскать своих детей. И если ты правда благодарна ей, и если ты действительно ее хоть немного любишь – а не просто желаешь, чтобы она теперь делала все, чего хочешь ты, - может быть, стоит дать ей немного… свободы? Когда приезжать, чему учить тебя и как к кому относиться. И в том числе, Джин, – даже позволить любить кого-то больше. Джин резко втянула воздух носом. - Но по секрету тебе скажу – совсем необязательно окажется так. Ты же всегда поддерживала ее, и она очень ценит… Она тоже очень любит тебя, дружок. Иначе… ничего этого просто не случилось бы. Джин подняла лицо – по ее щекам тут же спустились к подбородку влажные дорожки. - Профессор, я ничего не помню… но я правда не хотела… Она заплакала не как подросток, а почти как ребенок – не стесняясь своих слез, давая наконец им волю и немного захлебываясь ими. Чарльз обнял ее и прижал к себе, и она зарыдала в желтую парусину его комбинезона, плача по всему тому, что понимала и что только чувствовала, о чем узнала и о чем не узнала, о себе, о них, обо всех, кто вокруг, о своих родителях, о людях, о мутантах, об эльфах и об их детях, за себя и за него с Эммой, которые разучились плакать – он восемь месяцев назад, а она на десять лет раньше, и не успокаивалась она очень долго – плача так, как плачут всего несколько раз в жизни, предчувствуя, что прежней та уже не будет, потому что настоящее горе прошло совсем рядом, огромное и непостижимое, и от его близости мир пошатнулся, но пока все обошлось, и поэтому есть время поплакать, и в самой силе этих слез уже заложена сила новой надежды. *** Эмма не теряла времени даром: когда Чарльз возвращался в ее кабинет, то увидел, как из него выходят Гелионы – тоже успокоенные и вполне веселые. - Она разрешила мне, - произнес Джеймс почти в самое ухо Чарльзу. - Ну что же… Тогда добро пожаловать в команду, - Чарльз стиснул ему руку и похлопал по плечу. Джеймс белозубо улыбнулся и переглянулся с Кэтси и Амарой, которым тоже вроде как дали понять, что они смогут не разлучаться с Джеймсом и остаться в школе Ксавье, если захотят. Эмма стояла в дверях в спальню. Ее взгляд остановился на мокрых пятнах на груди под застежкой его комбинезона – еще не исчезнувших следах того, что Чарльз взял на себя слезы Джин, как Эмма за несколько часов до этого приняла на себя ее ярость. И она, если честно, не знала, что из этого для нее оказалось бы легче. - Видимо, теперь перед тобой в долгу я, Чарльз, - она улыбнулась, прошла в комнату и присела на кровать, - три жизни стоят больше, чем… любые мои услуги. Он присел рядом. - Нет… нет.  Дело совершенно не в том, сколько жизней... Я ведь прервал тогда твои поиски, которые давно могли увенчаться успехом. С моей стороны это просто компенсация ущерба. Мы вернули друг другу то, что у нас забрали - даже если это было сделано отчасти нашими же руками. Уравнение полностью сошлось, Эмма. Никто из нас ничего никому больше не должен. Мы абсолютно свободны. Теперь можно правда начинать с чистого листа. Все было уже понятно – они повернулись друг к другу, их плечи почти соприкасались, как и их склоненные лица, и пересыхающие приоткрытые губы – почти встречаясь за полдюйма до поцелуя. От близости чужого тепла их обоих бросало в дрожь, и находиться в пространстве каким-то другим образом было уже просто невозможно. Но Чарльз решил про себя, что не будет целовать Эмму первым – учитывая, что она признала себя его должницей, ей могло казаться, что ее просто ловят в очередную сеть. А его же собственные слова о свободе теперь тревожили: вдруг единственное, чего она хотела бы сейчас по-настоящему – это забрать своих учеников и исчезнуть – в Европе или в Южной Америке? Навсегда избавившись ото всех, от кого ей пришлось так долго и унизительно зависеть – от Магнито, от него, от ЦРУ и вообще от каждого, кто видел, что с ней происходило весь этот год, и просто смотрел, как она выкрутится? Нет уж, пусть теперь все решает сама. - И что, ты правда теперь свободен? «Скажи да. Просто скажи да», - попытался убедить себя Чарльз. - …Нет.  - Вот видишь, - он не увидел, но почувствовал, что она улыбается, хотя было неясно, довольно или с горечью. – И ничего еще не сошлось, Чарльз. Мы даже условия задачи не дочитали. Чарльз не нашелся, что ответить. - Тебе ведь уже не нужно ничего рассказывать про наши приключения, верно? - Верно. - А я так хотел. Все ускользает, как сквозь пальцы. Даже порадоваться не успеешь, как с неба на тебя разгружают очередной трак с дерьмом... Они тихо засмеялись, и Чарльз обнял Эмму за талию. Замерев так на долгие минуты, они не торопились, отдавая должное этому странному моменту предчувствия, которого для таких, как они, в принципе не должно было быть. Эмма понимала, что сейчас ее ход, но то, что она испытывала сейчас, было не просто желанием секса, целенаправленным и строго локализованным; вместо этого электрические разряды пронизывали насквозь ее всю, в этих искрящихся потоках изнывали целиком и тело, и сознание, и от этого становилось не очень понятно, что же именно ей теперь нужно от Чарльза. Ну и, конечно, было очень приятно и дразнить его, и осознавать, насколько высокая степень согласия ему требуется, чтобы перейти к действиям. Но глобально это ничего не меняло: победитель должен был получить все, и все в Эмме на этом буквально настаивало. А он тем временем, частично сдаваясь, начал целовать и ласкать губами ее шею  – это была известная каждому с подросткового возраста конвенциональная зона, с которой в случае необходимости можно было без внесения правок в историю личной жизни вернуться и к дружбе, и к ни к чему не обязывающему знакомству, а в некоторых случаях даже к его отсутствию. Эмма охотно позволяла это, попутно разглаживая подушечками пальцев мягкие спутанные волосы  Чарльза и балансируя на волнах нарастающей истомы, пока не почувствовала, что и сама уже не прочь делать что-то такое, что с ней делает сейчас он. Ее пальцы скользнули Чарльзу на грудь и начали поворачивать застежку-звездочку, ослабляя ее, чтобы можно было выдернуть из нее поддерживающий защитные пластины ремешок и добраться… …добраться до молнии под его горлом, которую можно было бы расстегнуть частично… или полностью. Их дыхания смешивались и учащались, и Эмма, уже почти справившись с ремешком, внезапно поняла, что необходимо именно полностью, потому что Чарльз, безо всякого сомнения, заслужил получить первой именно эту королевскую награду – чтобы она прямо здесь и сейчас опустилась вниз и взяла у него… …В рот же ебаные черти. Эмма в недоумении отстранилась. По Чарльзу было видно, что он поражен не меньше. - Ты слышала это, да? Прости, прости пожалуйста. - Поебать, что опять случилось? - Сюда едет Рэйвен. За тобой, - Чарльз посмотрел на Эмму с настолько недобрым ехидством, что, казалось, в этом виновата она. – Везет с собой шлем. Представив картину, не заржать вместе оказалось просто невозможно.  - Но я даже не знаю, что ей сказать. У меня еще нет решений, - от кого угодно это прозвучало бы растерянно, но Эмма, перестав смеяться, просто констатировала стадию процесса. - Мы не успеем уехать? - В принципе успеете, она в двенадцати милях, но там большая пробка…. Эмма охнула про себя. Двенадцать миль – как он ее почувствовал на таком расстоянии? - Но куда ты сейчас поедешь? Мы почти что вот для таких случаев отремонтировали домик в лесу – Рэйвен ничего не знает о нем. Давай Алекс отвезет тебя туда. Побудешь там, пока я ее не выпровожу. - Из родного дома? Лучше нам все же быть подальше. - Здесь теперь школа прежде всего, а в родной дом она может вернуться в любой день, но не по поручению Эрика. Если прямо сегодня окажется, что она приехала домой, ты тоже сразу вернешься. Но не окажется. - Она знает мою машину, ее лучше убрать из гаража, так что я сама. Просто покажи телепатически, куда ехать. Детям там хватит места? - Оставь их. Им сейчас хорошо. У них был тяжелый день весь последний год. - Но я не могу… - Эмма, верь мне, я справлюсь, - он почти закатил глаза. Она рассмеялась. - Там есть вообще все необходимое. Уезжай и отдохни хотя бы немного. *** Рэйвен – без шлема, в своем истинном обличии – очень медленно приоткрыла дверь в его кабинет: видимо, это должно было заменить стук и это у них было семейное. Чарльз соскользнул со стола, на край которого присел за минуту до ее прихода, - но Рэйвен напряженно остановилась за несколько шагов от него, и он остановился тоже. Из ее глаз хлынули слезы. - Боже, Чарльз… Ты ходишь… - Ну хоть кто-то нашел время за меня порадоваться, - растроганный, он шагнул ей навстречу и крепко обнял ее, и она тоже обхватила руками его шею, прижавшись мокрой, словно гуттаперчевой щекой к его щеке. - Не давай им больше мороженого, - прошептала она ему в ухо. Он тихо рассмеялся. «Как легко, наверное, любить того, кто в обоих своих воплощениях выглядит на миллиард долларов». Чарльз замер, а его руки ослабли. Рэйвен все поняла - своим нечеловеческим обонянием она почувствовала на его форме запах того, что даже еще не произошло – и жасмин, и полынь, и след кожи самой Эммы, и сколько минут назад они касались друг друга, и как долго. И, конечно же, мысли его сестры сразу потекли в старое русло. «Да, Рэйвен, ее легко любить, - про себя отвечал ей Чарльз, пока Рэйвен расстегивала сумку, извлекала из нее шлем и неуклюже пыталась поустойчивее расположить его на голове. – Поскольку, знаешь, есть за что. Так уж вышло, что она способна думать о чем-то кроме себя единственной, как кто к ней относится и как несправедливо с ней обошлись судьба и общество. Хотя ей приходилось не легче, чем тебе, только гораздо дольше, а ей даже спрятаться было негде. Да, она выглядит на два миллиарда долларов. Она способна убить и способна умереть. А еще способна оживить, потому что способна высидеть курс нейроанатомии вместе с общей. Я не знаю способов не любить ее и не хочу знать. А вот о том, как поменьше беспокоиться о тебе, я уже, может, что-то и почитал бы». - Чарльз… а где Эмма Фрост? Мне нужно срочно передать ей кое-что от Эрика. Ничего тебе не нужно передать, думал Чарльз, Эрик поручил тебе привезти в Нью-Йорк ее и ее учеников, и ты уже убедилась с помощью наивного Хэнка, что куча сообщений и пропущенных из Вестчестера на автоответчике штаб-квартиры Братства обозначают именно то, что вы предположили. - Она уехала некоторое время назад. Я не знаю, куда. Может, к вам – она обычно мне не говорит, просто уезжает и все. - Да? А ее студенты – они с ней? Если нет, мне нужно забрать их… Чарльз прищурился. - Да? Ну вперед. Забирай. Теперь они были практически на равных – хотя она, конечно же, была сильнее его в своем подлинном виде, как и Эмма в алмазной форме. Но Алекс и Банши уже были предупреждены о возможных неприятностях и ждали в соседнем классе. Хэнка Чарльз пожалел, хотя тот под такую задачу физически подошел бы лучше. - Ты… не отдашь их мне? - Рэйвен, как давно ты знала, почему Эмма Фрост служит Магнито? - С самого начала, а что? - Почти полгода. Прекрасно. Почти полгода ты знала, что где-то в России держат взаперти троих подростков-мутантов и непонятно что с ними делают. И несколько дольше ты знала, что Хэнк способен построить машину, чтобы отыскать любого мутанта. С тем и с другим тебе, видимо, было окей… Рэйвен, твой визит запоздал на полгода.   - В каком смысле? - Рядом с тобой полгода жила женщина, у которой украли детей и которая была готова на все, чтобы их найти, а вы пользовались этим для достижения своих целей. Все еще не понимаешь? - Чарльз, но ты же сам выгнал ее из Вестчестера!  - Давай забудем на минутку, что главное зло тут я. И без тебя здесь есть кому с удовольствием мне об этом напомнить. Почему ты не сказала мне? Ты же тоже женщина, в конце концов. Ладно Эмма – она плохо понимала, кто я такой, чего от меня ждать и что я не смогу ее убить, у нее были обязательства перед Магнито в обмен на обещанную помощь вашей команды, она почти ничего не знала про Церебро и не могла прочесть ни мои, ни чьи-то еще мысли. Но ты-то все это знала. Чего ты боялась? Эрика? Меня? Почему не сказала, зачем Эмма лечит мой позвоночник? - Но она же могла сорваться! - Да хоть бы и так! - внутри себя он заорал во всю глотку, но в реальности произнес это глухо и сдавленно, чувствуя, как его начинает трясти.  – Хоть бы и так. И я знаю, что ты ничего не боялась. Ты просто не дала себе труда даже подумать и оценить собственной головой, что происходит вокруг тебя с кем-то кроме тебя. Ты понимаешь, что мы успели в последнюю минуту? Подойди к окну. Видишь вон ту девочку? Это Амара, ей одиннадцать лет, она управляет раскаленной лавой. Это была Милли, ей было двенадцать и она бегала со скоростью четыреста километров в час. Но это было неважно. - То, что мы смогли найти и забрать ее – просто совпадение, потому что Церебро мы полностью достроили меньше чем за двое суток до даты, на которую было назначено ее уничтожение. Это дикая, невероятная удача. Это исчезающе малый шанс. Этого ничего, считай, на самом деле нет. Мы планировали позже, ближе к новому учебному году, в июне, когда в семьях выбирают среднюю или старшую школу. Я сейчас спрашиваю себя и не знаю, что нас поторопило. А ведь мы могли поспешить гораздо больше, если бы ты… - Но вы же успели!   - Нет, Рэйвен, мы не успели!  В мире, который своими решениями создаешь ты, мертвое тело этой девочки сейчас везут на утилизацию. Или замороженным и разрезанным на тонкие пластинки рассматривают на стекле в микроскоп. И этот мир совершенно ничем не лучше существующего! По лицу Рэйвен снова покатились слезы. Правда, они очень отличались от тех, что лились при встрече. - Ты… ждал от меня большего, знаю. - Нет. Я теперь не знаю, чего ждать даже от себя - как долго я еще не тронусь рядом с такими чудовищами, как вы… - Видимо, мне лучше уехать, - сипло проговорила Рэйвен, развернулась как заводная кукла и, совершенно окаменевшая, вышла из кабинета. «Уезжай! Уезжай и не возвращайся больше!» - Чарльз снова проорал это про себя, поскольку не позволил себе забыть, что истинная цель его действий совершенно противоположная. Но поорать внутри ему никто не мешал. Когда Рэйвен отъехала на милю от Вестчестера и сняла шлем, он стер все ее догадки об Эмме. Через час, проверив детей, поговорив с командой, раздав поручения и быстро разобрав дела, он собрался было за ней. Но, прикоснувшись мысленно к ее ментальному блоку, понял, что она уже спокойно спит в домике посреди леса. Не рискнув разбудить ее после всего пережитого сегодня, он решил наконец принять душ. Подумав, что если бы не Рэйвен, они с Эммой, наверное, должны были сейчас пойти в ванную вместе. После очередного сумасшедшего дня она не помешала бы им обоим, а как-то по-другому они бы уже просто не смогли, наверное. Они бы трахались там, болтали, смеялись, играли пеной и нежно смывали с тел друг друга пепел, гарь, пот, грязь, керосин, все следы и запахи перенесенных только что испытаний и вообще всего, что происходило с ними друг без друга. Это было бы до крайности символично и они никогда бы не смогли этого забыть. Но нелепые люди вокруг опять зачем-то отобрали у них возможность порадоваться, которую больше не вернуть. Так что Чарльз быстро вымылся – уже в душе от журчания и тепла воды у него начали слипаться глаза и неодолимо повело голову. В спальне он завел будильник на четыре с половиной часа вперед, кое-как разобрал постель, рухнул в нее и заснул как мертвый.