Континент Телепатия

*** - Чарльз, у вас с Лэнгли какой-то контракт, по которому вы обязаны сдавать туда всех своих любимых женщин? Он вздрогнул, как от пощечины. Эмма же стремительно заканчивала сопоставлять события и собирать воедино все имеющиеся у нее обрывки касающихся незадачливой маленькой црушницы мыслей обитателей Лэнгли, воспоминаний парней из команды Чарльза, чего-то из старых запасов Рэйвен Даркхолм… - Так это правда. Эта девушка - Мойра Мактаггерт. После секса, который вас разочаровал, вы стерли ей воспоминания о нем и вернули ее этим старым козлам. Боже, вы этим еще и похвастались... - Я не… Я должен был думать о безопасности. И школы, и ее самой.   - Видимо, когда-то она сказала – мама, я хочу работу без риска, оружия, шпионажа за международными преступниками, а еще чтобы работодатели никогда не хотели грохнуть меня с ними за компанию. Доченька, ответила мама, тебе же в ЦРУ. - Она взрослый человек, и это был ее выбор. - Выбор со стертой памятью? В вашей школе не хватает учителей по обычным предметам, а ее способности вполне заменяли какую-нибудь среднюю мутацию. Чтобы удовлетворить ее потребности, у вас было как минимум три способа как у человека и еще столько же как у телепата. Самые тяжелые первые три месяца она пережила вместе с вами и заботилась о вас, - Эмма смотрела на Чарльза в упор, и ее мягкий голос звучал в ее собственных ушах как шипение. - А вы отправили вашу любовь в гадюшник, где ее едва не прикончили и где до конца ее короткой глупой жизни ее будут мучить и смеяться над ней злобные мудаки, которые и мизинца ее не сто… - Эмма, прекратите! Его тон второй раз на ее памяти был настолько резким; первый был в России, когда он орал Эрику оставить ее в покое. - Вот еще, - она встала и дернула к себе инвалидное кресло, лишая Чарльза возможности дотянуться до него. – Это не я вломилась сюда без стука в два ночи с карманами, набитыми сапфирами, и предложением умереть в один день во время перепихона на парковке. Я заслуживаю знать, что же это за сокровище идет ко мне в руки. Кажется, только сейчас на лице Чарльза отразилось окончательное понимание, что ему сегодня не светит. Он тер бровь и, казалось, не дышал, собираясь с мыслями. - Мойра вернулась туда, потому что считала, что там ее место. Не ради старых мудаков, а ради своей страны. Она все равно собиралась сделать это.  - Почему вы просто не забрали ее себе? - Как? - Что значит как? Если тот, кого вы любите, лезет в бассейн с акулами, его отталкивают, а не заставляют забыть, сколько рядов зубов у них во рту. Попросили бы. Или стерли бы ей что-нибудь еще, чтобы она не делала этого. - Кажется, я не сумею объяснить вам, почему это разные вещи. - Случайно не потому, что они одинаковые? - Пусть будет так. Смысл все равно совершенно в другом, Эмма. Я… просто не мог продолжать это. Каждый раз, когда она смотрела на меня, она… ей было очень больно. Она не могла перестать вспоминать, сравнивать, ужасаться, винить себя…  Это было до такой степени мучительно для нее, что… я не знаю, как это выразить. Я пытался снимать это искусственно, но каждое утро она выбирала чувствовать это все снова и снова, и это было даже хуже, потому что время и так почти не лечило, а после вмешательства влияло еще меньше. И ее боль, ее постоянная несчастность из-за меня – они убивали меня, хотя мне с избытком хватало и собственных. А я… я хотел жить. И делать то, что должен. Несмотря ни на что. Как и она… - Какой ужас, она испытывала к вам любовь и сочувствие. Как такое вообще кто-то выносит. Кажется, я знаю, как следовало сделать вам отворот. Нужно было просто пожалеть вас.   - Эмма, вы другое дело. - Почему? - Потому что если бы я узнал, что ваше отношение ко мне такое же хотя бы на десятую долю, у меня просто не осталось бы места ни для каких других чувств, кроме… счастья. А вы бы это поняли и тоже перестали бы мучиться. - Какой только дикой розовой мути, похожей на эту, не продуцирует дофаминовая система, когда ее вывернули на максимум. До двадцати пяти только, как правило. - Но это правда. К разным людям мы все относимся… по-разному. А то, что вы оценили Мойру и беспокоитесь о ней, говорит о том, что я не ошибся в вас. - Что? При первой же возможности я сверну ей шею за то, что она мне устроила. Чарльз было оторопел, но сразу улыбнулся. - Возможностей у вас было море, а ее шея еще цела. - Ошибаетесь –  не было ни одной. На службе у Эрика я не могу убивать кого попало, а по Мактаггерт даже было отдельное указание. Кстати, а если бы ваша ситуация с ней стала обратной? Что сделал бы с вами ваш страх перед страданиями тогда? - Ваш вопрос все равно не о Мойре, так что… однажды я представил себе, что было бы, если бы мы поменялись местами с вами. Если бы, например, вы застряли, как в ловушке, в своей алмазной форме, и не могли бы двигаться, разговаривать, слышать, видеть, и были бы способны только обмениваться телепатическими сигналами… Я никогда бы не смог вас оставить. Я - и, видимо, вместе с Джин,  - каждый день думал бы над тем, как освободить вас, а если не получится - как сделать так, чтобы вы могли даже в таком состоянии получать информацию, читать, слушать радио, общаться, работать… Эмма почувствовала, как волосы поднимаются у нее на голове. - Оу. Во-первых, какое радио, я же не могу слышать. Во-вторых, в этой форме мне недоступна телепатия. В-третьих, Чарльз, если что-то подобное вдруг случится и я по какому-то кошмарному совпадению попаду к вам в руки, пожалуйста, просто сожгите меня. - Я так и знал, что вот с этим пришлось бы труднее всего. - Кажется, Мойру Мактаггерт действительно придется убить, чтоб подстраховаться от вашей заботы. Чарльз иронично дернул уголком рта, видимо, окончательно убедив себя, что она шутит. - А знаете, как вы могли бы защитить ее, Чарльз? - Как? - Не отдавать ее ЦРУ. - Эмма, я давно догадался, что вы не простили мне недоразумение в Лэнгли, хотя и заявили обратное. Но я могу только еще раз принести извинения за… - …недоразумение? – холод, который она ощутила, был в разы сильнее, чем тот, который предшествовал ее превращению в бесчувственный алмаз. - Я не так выразился. - Напротив. Это слово предельно точно отражает ваши мысли. Что ж, тогда и я использую максимально ясные формулировки, которых раньше избегала, - Эмма смотрела на Чарльза в ледяном бешенстве. - Если бы у меня был выбор, я бы не стала вас лечить. Если бы у меня была возможность оставить вас в таком виде, я бы так и сделала. Потому что это именно то, чего вы заслуживаете. И, разумеется, я никогда не стала бы с вами спать. На светофор можно повесить табличку с извинениями за то, что он задерживает вас, но она не значит, что следует ехать на красный. Она удовлетворенно наблюдала, как меняется лицо Чарльза и как из него в буквальном смысле уходит все живое. Слишком счастливым ты был все эти недели, думала она, прямо-таки сочился этим счастьем. Больше не будешь, это я тебе обеспечу, раз уж нельзя ничего другого.  - После того, как вы выследили меня и Джин, я злилась на себя, что потеряла самообладание и высказала вам все, что думала. С вас хватило бы пары любезностей, хотя вы не стоите даже взгляда, не то что объяснений. Но потом поняла – я надеялась, что мои слова, может быть, когда-нибудь спасут чью-то жизнь. Но вы их даже не услышали. Ваши дети прямым текстом рассказывают вам о том, как их убивали, а вы продолжаете им твердить, как любят их те, кто делал это. Вы знаете, что после каникул к вам наверняка вернутся не все? Когда им снова дадут понять, что они лишние, что они бракованные, они поверят в это еще сильнее. Ведь о том, что родители не желают им зла и им нужно доверять, говорил сам прекрасный профессор Ксавье. Когда кто-то потеряет контроль, наказывая их за то, что они есть, их тела будут находить в подвалах и фундаментах их собственных домов. А если контроль потеряют они сами, то в притонах, в реках и на тротуарах под небоскребами. После ЦРУ вы оправдывали себя тем, что просто не поверили, что меня убьют, хотя Маккоун и Страйкер не могли думать об этом громче. Когда кто-то погибнет по вашей вине, вы оправдаете себя этим снова. Скажете себе – это просто недоразумение. Хотя вам просто в уши орали… - Хватит. Чарльз, не глядя на нее, сунул ладонь в карман, нажал что-то – и его инвалидное кресло подъехало к нему само. - Теперь мне понятно, что благодарить и извиняться действительно было бессмысленно. Делать этого я больше не стану, равно как и добиваться вашего внимания. Наверное, стоило бы сообщить Эрику Леншерру, что я буду рад встретиться с ним – пусть приезжает в Вестчестер, а если не сможет, я приеду сам, хотя, скорее всего, не очень скоро. В конце концов, разговор должен снять груз с нас обоих. - Давно бы так. - Но вместо этого передайте ему, что он идет на хуй длиннее чем когда-либо, - Чарльз резко посмотрел на нее исподлобья, сцепив руки на коленях. – Что он обещал вам за выполнение заданий, Эмма? Эта история ведь не про то, переспим мы с вами или нет. Видимо, что-то крайне важное? - Будущее покажет. - Уже показывает. Дело не в моем лечении - будущему по большому счету безразлично, стану я ползать по земле в инвалидном кресле или на своих ногах. Но на него точно повлияет то, кем вырастет Джин Грей. А вы подчинились Магнито и отдали ее мне, несмотря на то, насколько глубоко вам это отвратительно. Почему-то вы не смогли сказать – Эрик, ты головой не поехал? – и уйти… Господи, я действительно идиот. Этот вопрос нужно было задать в тот же миг, как я увидел вас за рулем «сабурбана». Что Эрик должен сделать - или не делать - в обмен на ваши услуги? Вы не ответите, конечно. Но я все-таки намерен остаться вашим другом, пусть и в одностороннем порядке. Если вам потребуется помощь, дайте мне знать.   Он пересел в кресло и направил его к выходу. - Я думала, неплохо бы дать второй шанс ядерной войне. Поможете? Он не ответил, закрывая за собой дверь. Она рассмеялась. - Вот и не беритесь за то, чего не вывезете. - Отличный совет для нас всех. Доброй ночи, - приглушенно донеслось из коридора.