Проклятый Девятью

      Первым делом Мерсер Фрей встретился не с Бараном, а с Вигнаром. Крепкий дед не подавал признаков деменции, но вот то, что «в голове насрано», было очевидно с первого взгляда. Фанатик. Ульфриколюб. Он был в шоке от перемирия с братьями бури и все еще независимого статуса Вайтрана. Он был недоволен. Как «солнцеликий» мог пойти на такое унизительное перемирие? В когнитивном раздрае, впрочем, он не утратил деловой хватки. Почуяв, что с собеседника можно что-то поиметь, сразу «включился». Что они могли дать друг другу? Ну, Серые Гривы в плане денег были, мягко говоря, на мели. Небольшой процент, коль он действительно небольшой, не сильно расстроит Мавен. А для Грив – как подарок с небес. Как может Вигнар повлиять на Барана? Не секрет, что Серые Гривы спят и видят его и Хронгара головы на пиках. Он мог пообещать ему отсрочку. Да, отсрочку в действиях. Вайтрану жизненно важно время, чтобы восстановиться, чтобы выкарабкаться из той ужасной ямы, в которую его столкнула война, драконы, притязания эльфов и «хворь» Балгруфа. Хронгару вообще не улыбается бодаться с Гривами из-за «долга крови», который (якобы) висит на нем из-за нападения на на их родовое поместье. Если ему пообещать передышку, он на многое пойдет. Для Грив это ничего не стоит (кроме, разве что, эмоций горячих голов, которые мечтают устроить резню вот уже сейчас или хотя бы завтра). Ничего. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным. Вигнар, старый пердун, хорошо понимал это. Ждал своего звездного часа много лет, значит, способен и еще чуть-чуть подождать. Тем более, что сильно пострадавшему клану и самому не помешает немного отойти от побоища, зализать раны, найти новых союзников и единомышленников. Слишком быстрые и резкие действия с их стороны, тем более, что Ульфрик-то пожал руку Хронгару, а не Вигнару, могут наоборот вызвать множество ненужных «вопросиков» к этим мстюнам. Так и получается, что сделка их весьма даже взаимовыгодная. Ну, а то, что за Мерсером стоит некая «богатая особа из Рифта»… Дед не был совсем тупой, он понимал, кто эта особа. Однако не видел для себя большого убытка в том, что клан Черный Вереск сможет проникнуть на их рынок. На том и порешили, ударили по рукам.       Несколько дней Мерсеру пришлось болтаться, как дерьмо в проруби, в траурном Вайтране, ожидая хода Вигнара. Однако к разговору с Бараном он хорошо приготовился. Когда перед ним отворились двери соответствующего кабинета, он разыграл свою пьесу, как по нотам. Баран оказался твердым орешком. Он умел говорить и слушать,прощупывать собеседника, задавая невинные, казалось бы, вопросики. Образ берсеркера скрывал если не прожженного интригана, то опытного сыскаря (что было неприятным сюрпризом). Мерсер был удивлен, но, опять же, его «карты» – крапленые. Барану просто было нечем крыть. Глава гильдии воров понял, что за ним, само собой, будет слежка, что никто теперь от него так просто не отстанет; Вайтран в лице Хронгара и Барана захочет узнать, кто конкретно стоит за спиной пришедшего к ним «из ниоткуда» с мешком денег незнакомца. Ну, и пусть. Какое-то время его скромная персона «всего лишь скромного негоцианта» точно будет не в приоритете, хотя порядки сумм, о которых шла речь, Барана весьма насторожили. Шутка ли – почти четверть нынешнего (весьма прохудившегося) торгового оборота города! Ну, хоть не всего холда, а лишь изрядно потрёпанного города, однако, все равно, это очень много. Где четверть, скоро будет и монополия, Мерсер знал силу хватки Мавен… Так или иначе, а без Айрилет эти тугодумы (хитрый вор не без оснований считал что Хронгара, что Барана все же аматорами на своем поприще интриг и теневой деятельности) не смогут его сразу связать с Мавен. Тем более что Мерсер в разговоре оставил немало «закладок», перенося внимание собеседника на «темную лошадку» – того самого Бартле. Вот пусть и копают под него, авось заставят засранца понервничать. Ну, а когда (и если) все же свяжут, то будет поздно. Люди Мавен уже зайдут на рынок и пустят корни. Цель будет достигнута. Он, Мерсер, свою миссию выполнит. А дальше – это уже головная боль самой Мавен. Главвор серьезно думал о том, что их отношения нужно пересмотреть. Весьма неприятно чувствовать, как эта женщина крутит тебе яйца. Есть, конечно, любители такого, но Мерсер к ним не относился.       Баран поставил свою подпись на документах. Мерсер рассыпался в вежливых заверениях о вечной дружбе, партнерстве и доброчестных отношениях. Выйдя же из кабинета, позволил себе ликующую улыбку.       …Хэмминг-младший все это время был просто баластом. Ну, золото охранял еще, пока Мерсер был занят. Однако, когда драгметалл перекочевал в другие карманы, вообще превратился во второй хвост (сиречь, нафиг был не нужен). Однако дул щеки и чуть ли не в блокнотик записывал все шаги Мерсера, чтобы потом дать отчет мамаше, подкаблучник хренов. Короче говоря, очень бесил. Зачем только Мавен вообще навязала его в спутники опытному вору? Когда Мерсер вернулся в кабак, где они остановились, то вообще был готов завыть: ублюдок валялся на полу с ножом боку и пускал кровавые пузыри. Может, действительно лучше было остаться в «Пивном брюхе»? Этот «Старый мерин» (так назывался кабак) оказался дырой ничуть не лучше.       – Эй! Что за дела? Как это произошло? – наехал на управляющего.       – Да вы не волнуйтесь, за целителем уже послали. Будет жить ваш товарищ! – тот понимал свою вину, но всячески пытался «съехать», чтобы не нести ответственности. – А драка, ну, не все драки наши вышибалы успевают остановить… Тем более, что этот… кхгм, он сам виноват, полез в бутылку, когда его задели выпивохи за соседним столиком…       Мерсер с презрением глянул на сыночка Мавен. Идиот! Они должны были не привлекать внимания! Мало того, что вор вынужденно пошел на то, чтобы засветить лицо перед этим Бараном, так еще и этот дебил устроил драку. Хорошо бы драку, а уж ножевое ранение привлекает внимание стражи, а значит, его приметы тоже окажутся на нужном столе. Даже без Айрилет не составит труда узнать, кто заехал в Вайтран под личиной торговцев. Да что ж за проклятие! Что за невезение!!? Мерсеру хотелось шипеть, как коту.       Вору было некогда расспросить подетальней всех свидетелей. Он не узнал, что был некий человечек, провокатор, который наливал бухарикам побольше и всячески поощрял буйства. А потом – вот незадача – быстренько исчез. И далеко не каждый даже из числа самих пьяниц, которые сидели рядом с этим человечком, обратили внимание, что на самом деле то был даже не мужчина, а женщина, переодетая в мужское платье…       Самое паршивое – это последствия. Гадёныш выживет, да. Но что подумает о Мерсере Мавен? Да, сама навязала неопытного идиота ему в спутники. Но все равно! «Где ты был? Как допустил?» На эти вопросы придется отвечать. А его долг перед этой сучкой теперь хоть и уменьшится, но диктовать ей свои условия он не скоро сможет. Такие ситуации быстро не забываются. Тысяча кланфиров!! Какой ****ц!       Мерсер дал ублюдку свое зелье (всегда имел при себе целый набор алхимии – такова уж натура опытного теневика), чтобы было веселей ждать целителя. Зелье было настолько хорошим, что целителю осталось только руками чуток помахать да заштопать подсохшую рану. К завтрашнему утру только шрамик и останется. Однако в седло пока не рекомендуется. Б***ь! Еще один день задержки в этом вонючем Вайтране! А у Мерсера столько дел дома, в Рифте! Плывущий-в-Ночи качает права, желая вызволить старую знакомую из застенков Миствейла, хотя в их маленькой клоаке всего лишь гость; потом беда с набором новичков, серия неудач от домушников, а тут и Делвин задает неудобные вопросики своему начальнику… Глава гильдии воров был очень зол. Однако, когда все улеглось, стражу спровадили, само собой, дав «на чай», чтобы не были слишком внимательными и придирчивыми, мастер тени ловко вылез в окно номера в своём костюме для ночных дел. «Все приходится делать самому!» – сетовал мысленно. Нужно проведать казармы стражи – подправить протоколы, да и кое-каким другим людям нанести визит вежливости. Вор не собирался дарить своим оппонентам победу, пусть даже моральную (заставили побегать!). У главы гильдии воров были кое-какие старые контакты с местным криминалом. Пора бы навести новые мосты. А то раз Мавен будет теперь активно подминать вотчину Балгруфа под себя, то и ему нужны тут свои люди. Впервые за несколько десятков лет с тех пор, как Вайтран оказался под патронатом одной данмерки-хускарла, в городе вновь стали появляться теневые метки, видные лишь членам Гильдии Воров…                                                                                 ━══════╗◊╔══════━              Хакон прислушивался, используя заклинания школы Изменения, сидя на закорках у своего трэлла. По мере того, как они продвигались все выше и выше по почти вертикальной шахте, звуки становились все более отчетливыми.       – Ну, точно, волки! – шепнул он упырю на ухо.       – Да знаю я, господин. Чую. Только не простые это волки…       – А какие же? Ты что, на вервольфов намекаешь?       «Собеседник» молчал. Моди вообще стал удивительно молчалив в последнее время. Наверное, жажда замучила. А может, причина в тех чудищах, которых они все же повстречали одним сном ранее (время приходилось мерять периодами бодрствования и сна, ведь других понятных ориентиров у парочки путешественников в Черном Пределе не было). Да-да, они повстречали тех самых «легендарных» «бледных чудищ», как называли селяне фалмеров. На проверку ничего сверхъестественного в них не оказалось. Да, очень чуткие. Но преимущества серхслуха – ничто против древнего вампира и мага, обладающего очень эффективным «приглушением шагов». Другое дело нюх. Хакон с раздражением понял, что его навыков в школе изменения не хватает, чтобы надежно убрать запах собственного тела. Моди, да, мог, а вот он – нет. Это подбешивало.       Они заметили слепошарых утырков сверху. Трое охотников несли добычу куда-то в свой неведомый лагерь. Голодный упырь вызвался на «охоту», оставив хозяина позади, опять же из соображений безопасности. Хакон наблюдал при помощи магического глаза. Уж он-то ничем не пах, да и вообще, по большому счету, не был материальным. Вампир охотился не эффектно, но эффективно. Двоих уделал так, что те и не пикнули. Но ему не повезло. Еще один был колдуном. Ну, или, возможно, шаманом. Если быть до конца честным, то шаманизм – это совершенно другая линия магии, но примитивные техники этого фалмера вызывали на губах Хакона лишь улыбку. Другое дело Вирго. Он совсем не улыбался, когда по воле колдуна грибы обрызгали его странной слизью. Хакон по доброте душевной наложил на своего трэлла временные чары против огня, а вот атака грибной слизью – то, чего они никак не ожидали. Ручной вампир сознался, что яды едва ли вполовину так эффективны против их рода (хотя смотря какие), как против обычных смертных. А когда в них бурлит сила Молага Бала (когда они не питаются долгое время), то и вообще 10% от обычного. Но вот поди ж ты. Грибы в Черном Пределе тоже далеко не обычные, как на поверхности. Моди слизь свалила с ног. Тут уж им бы и полакомился фалмер (кажется, этим дикарям вообще фиолетово, что жрать), но вновь кровосос применил некое превращение – в эдакую человекоподобную прямоходящую хироптеру (летучую мышь). В этой форме его выносливость и сопротивления временно взлетали до небес (все, кроме сопротивления огню). Как объяснил потом Моди, это не было формой «вампира-лорда», как можно было бы подумать. Этот «Темный дар» имел совершенно иную природу. Многие сородичи умели превращаться во всякое. Кто в волка (обычного, на четырех лапах, а не как вервольф), кто в летучую мышь, а кто вот так, как он. «Обращение к внутреннему Зверю» – так вот пафосно он назвал эту технику. Она имела как преимущества (сопротивления и грубая физическая мощь), так и недостатки – падение скорости, невозможность обратиться в туман и использовать большинство других «высоких» техник, а особенно стихийной магии. Так или иначе, а антропоморфный нетопырь-переросток резво вскочил и одним ударом оторвал голову незадачливому шаману, пока тот не накастовал еще какой-то гадости.       Тем не менее, позже слуга признался, что впервые за много зим (не считая их с Хаконом встречи) почувствовал себя беспомощным. Слизь тех грибов парализовала, но оставила его в сознании. Применить магию, требующую слов или жестов он не мог, осталось только превращение и парочка других трюков, бесполезных в сложившейся ситуации. Фалмер-колдун был силен, для надежности припечатал еще и телекинезом. Если б не «внутренний зверь», то могли бы Моди прийти кранты – его юный хозяин не успел бы достать слепошарика достаточно быстро, тем более, что не ожидал, что опытный вампир попадет в просак на ровном месте. После этого события кровосос был довольно подавленным. А еще сказал, что на вкус кровь фалмеров – абсолютная мерзость. Будто тех же самых грибов нажрался, склизких, тухлых, с плесенью и грязью. Не самая лучшая охота в его долгой-долгой жизни.       Близкое поражение сделало Моди молчаливым. Он отвечал только по существу. Единственное, что вызвало у трэлла мрачную ухмылку в пути, – это когда они наткнулись на большой такой одинокий донжон. Казалось бы, кому придет в голову строить подобное в Подземелье? Но упырь узнал архитектуру. «Еще одно наследие клана Ночной Пустоты», – так прокомментировал. Хакону это наименование, само собой, было в новинку. Оказывается, под Скайримом, Ричем и даже частично Хайроком в древние времена было целое огромное королевство вампиров, основанное этим кланом. Они были почти так же сильны, как легендарная Серая Рать, что едва не завоевала пол-Тамриэля. Вот только если те проводили политику экспансии, то клан Ночной Пустоты почти безвылазно сидели в своих подземельях, поклонялись некоей неведомой хтонической хрени, общались с «духами Глубин» (Намирой?) и прочей хтонической же мерзостью, куда там «безобидным» фалмерам (этот едкий комментарий родился, наверняка, исключительно от мерзкого вкуса крови подземных «беляшей»). По крайней мере, так события седой древности описывались в книгах из библиотеки Волкихар, которые в свое время взахлеб читал еще «зеленый» Вирго… «Выходит, клан Волкихар не был первым на просторах Скайрима?» – спросил тогда удивленный волшебник. – «Нет. И даже не самым сильным. Но лорд Харкон был терпелив и амбициозен. Когда пали подземные твердыни Найт-Холлоу (самоназвание Клана), а его представители одичали, поддавшись какой-то странной магии, которую, очевидно, сами на себя и накликали, Волкихар быстро занял собой вакуум власти. Хотя ограничился в основном только Скайримом, да и то, наземным, – больше им проглотить не дали другие сородичи». Что и говорить, Хакон был в восторге от таких вот «лекций» своего раба. Целый, мать его, подземный мир! Мир ночных кровососов все шире и шире раскрывался перед его взором. Такой материал тянет не то что на диссертацию, а на целую толстенную монографию! За всю историю Тамриэля было совсем немного смертных ученых, перед которыми вампиры открывали бы свои секреты…       Спустя еще метров двадцать подъема, когда Хакону стало казаться, что его вопрос-догадку нагло игнорируют, кровосос соизволил молвить:       – Нет. Не волколаки. Я чую кровь… Свежую и застарелую. Будто бы наверху в пещерах прошло сражение… А точнее, десяток малых битв. В разное время. Преимущественно людей, но и меров также. И животных. Псов. Волков. Кажется, медведей тоже. И странную магию чую. Хм… Мои чувства «сбоят». Весьма необычно. Может, это грибы до сих пор в крови «гуляют»?..       – Битвы? Но ты же говорил, что это еще не поверхность? Какие могут быть битвы под землей? Это не братьев Бури лагерь, значит?       – Ну уж нет. Их сивушный запах я бы и вовсе полумертвым бы ни с чем не спутал, – мрачно ответил упырь. – Тут что-то другое. Может, лежка контрабандистов… Иль еще татей каких.       – Может, культисты какие-то? Новая и старая кровь, как ты говоришь, может означать, что у них тут капище какое-то. В любом случае, будет здорово, «размять косточки» – не себе, так супостатам каким, – пошутил маг, подбадривая себя и приунывшего трэлла. – А то подземелье это как-то «давит». Слишком уж там своя атмосфера…       Магу было далеко до сенсорики вампира. Даже усиляя себя самыми разными заклинаниями, он ему и в подметки не годился. Для юного волшебника такие штуки были, как красная тряпка для быка. Магия, к которой он, становясь опытней, привык прибегать всегда, находя в ней панацею от всех бед, – только и того, что задницу себе чарами не подтирал, – безупречная Магия не могла ему дать чего-то! Но учение Джулианоса – это не только про логику и волшебство. Оно давало своим адептам проникать в суть вещей. Обходить препятствия, если их нельзя нейтрализовать грубой силой. И только напоминая себе о догматах эксцентричной «веры», которой придерживались все более-менее солидные маги в обозримой Ойкумене (читай – в Скайриме; сказывалось то, что, кроме Брумы и гор Джерола, он нигде и не успел попутешествовать), Хакон успокаивался, давал себе зарок стать сильнее в еще одной отрасли.         Спустя почти час подъема, необычный дуэт достиг своей цели – осточертевшая почти вертикальная «кишка» кончилась. Они вылезли в какой-то темной пещере, которую, как оказалось, используют в качестве большой кладовки. Очень необычный лаз их кончался на вершине эдакого гигантского сталагмита, что почти упирался в «потолок» пещеры. Обжитое помещение было завалено шкурами животных. Больше всего было волчьих, но и медведи с саблезубами наличествовали. Хакон даже думал пошутить, что вампир-то не смог отличить склад каких-то скорняков от логова бандитов. Но шуточка застряла в горле, когда волшебник заметил человеческую кожу, аккуратно развешенную на кресте в форме буквы «Х».       – Точно культисты! С какого хера обычным бандюкам таким «промыслом» заниматься? – прошептал маг, удивившись, как звучит его голос в этом помещении.       Пещера, связанная с поверхностью, ощущалась совсем иначе, нежели глубины подземелья. Нет того почти физически ощутимого давления миллионов тонн скал над головой. Дышится легче. Даже некие растительные нотки вроде бы в воздухе появились, а не только мерзких грибов. Вот тебе еще тема: «Влияние подземного мицелия на ауру и тонкие тела» или «Магические флуктуации в Черном Пределе и психическое состояние магически одаренных индивидов». Маг улыбнулся невысказанной вслух шутке. Она бы все равно была понятна только ему одному. Ну, еще бы Ураг, орчатина клятая, оценил бы… Но его тут нет, и слава богам!       – Может, и культисты… Хотя… В соседнем зале явно что-то происходит прямо сейчас… Даже тебе должно быть слышно.       И маг услышал. Ожесточенный то ли лай, то ли вой, гарчание собак или волков. А еще… да, крики толпы. Свистение и улюлюканье.       – Это же… Хм. Как нелепо. Неужели кто-то устроил собачьи бои в этой забытой богами пещере?       – Ты, видать, не сильно в курсе развлечений богатых и не очень ублюдков из Рифтена и окрестностей. Предшественник Лайлы на престоле Миствейла запретил такие «забавы». Лет сорок тому назад, если память мне не изменяет. А она еще и отяготила наказание. А раньше ведь Рифт был знаменит своими клубами «зрелищ». Но свято место пусто не бывает. Выходит, мы натолкнулись на подпольное, кхгм, увеселительное заведение.       – Так ты думаешь, мы достигли поверхности все еще в нашем холде?       – Ну, даэдра его знает. Может, что и так. Хотя плутали мы знатно. По ощущениям, так к Глотке мира и обратно. Может, это самый юг, Джерольские горы. Может, горы Велота на самом востоке. Нужно выйти на поверхность, меня все еще слегка мутит и чувства сбоят…       – Ты то, что ты ешь, – любит приговаривать наш Ураг гро-Шуб, библиотекарь.       – К чему это ты? – удивился вампир, спрыгивая с почти двадцатиметровой высоты вниз.       – Да так, не обращай внимания.       Маг и сам не ударил в грязь лицом – плавно спланировал на каменный пол при помощи левитации.       – Ты настроен подраться, я погляжу? – вопросил Трэлл. – Зачем оно тебе? Может, лучше притвориться посетителями злачного места?       – Думаешь, у нас, оборванных, грязных, голодных, это получится? По-любому к нам возникнут «вопросики». А еще мне дико хочется излить на кого-то свой гнев и фрустрацию от неудачи с драконами... – честно признается маг. – Бандиты – подходящая кандидатура.       – Ну, я смогу пройти незаметно даже если там целая толпа стражников. А уж коль большая часть благородной и не очень публики сосредоточена на боях, что происходят прямо сейчас, то это вообще – плевое дело. У тебя, мастер, тоже есть заклинание невидимости, так зачем искать на свою голову неприятности?       – А я поддерживаю Лайлу. Ненавижу живодеров! – с внезапным весельем ответил маг.       – Да ну? – по мнению трэлла, сие не очень вязалось с образом вспыльчивого мага, страдающего мизнатропией.       – Да. Ограниченных людишек я презираю, в большинстве случаев. А вот животные никому зла не желают. Нехорошо их стравливать на потеху толпе.       – А вдруг этих ушлепков крышует Мавен? – внезапно выдал аргумент хитрый упырь.       – Мавен…       Маг на минутку серьезно задумался. Что ему с отношений с этой стервой? Он вообще собирается и дальше жить в Рифтене? Может, к даэдра эту жестокую и непредсказуемую бабищу? Теперь, когда пред ним забрезжил новый путь к вершинам науки и магии, благодаря так вовремя встреченному ценному трэллу, чего стоят его предыдущие планы? Вся его жажда признания от власть имущих, все его попытки заслужить славу, одобрение и так далее? Новый путь склоняет к тени, тайным тропкам, а не гремящей славе «героя». Он задумал – ни много, ни мало – «вывести вампиров на чистую воду», деанонимизировать. Разоблачить. При том написать толстую монографию по упырям Волкихар, которая даже упрямца-Толфдира заставит умыться слезами зависти и восхищения. Ну, а попутно, возможно, предотвратить какое-то там мрачное пророчество, суть которого, Моди-Вирго так и не смог объяснить толком. Все, что понятно стало – если Харкон найдет Древний Свиток, то его знания помогут поразить само Солнце! Полная нелепица. «Солнце станет кровью. Оно утратит силу уязвлять Ночной Народ. Смертные будут в ужасе от небесных знамений. Они поклонятся вампирам как властителям новой эры». Что-то типа того. Мрачно, да. Но никакой конкретики. Это в пророчествах всегда раздражает. Волшебник планировал много путешествовать и собирать досье на всех кровососов, которых знал Моди. Каталогизировать их «Дары» и техники, чтобы научиться противостоять им. Планировал найти союзников на случай прямого противостояния с вурдалаками. Хоть бы тех же Дозорных или «Стражу Рассвета». Поэтому было бы здорово выйти на поверхность именно в горах Джерола, где якобы у них что-то вроде штаба или крепости. В Рифтен же в идеале вообще не заходить. Если быть честным перед собой до конца, чародей понимал, что Мавен на него взъелась серьезно. Ну, не любила эта «владычица судеб» человеческих, когда ее пробрасывают с заказами. Пофиг, что невыполнимыми. Открыто враждовать у них сейчас причин нет. Он все же полный мастер Коллегии, как-никак. Уж убивать его точно не посмеет. Но подлянку какую сделать – запросто. Опорочить имя, дискредитировать, нашептать что-то на ушко Лайле… Это да. А вот если он по дури своей молодецкой вдруг порешит каких-то ее компаньонов? Это будет со-о-овсем другой разговор. Ну, если кто-то выживет и донесет, что он к тому причастен. Тут или устраивать жесткую «зарубу» с зачисткой всех свидетелей, или… Или послать нафиг свои принципы и (искреннюю!) нелюбовь к живодерам. Так что да, вопрос очень резонный. Оно ему надо? А ведь и в Рифтене есть не только подконтрольные этому самому Моди вампиры. Действуют в городе послушные иным старейшинам волкихарцы, да и пара «залетных» из других провинций тоже! Если Хакон хочет действительно раскрыть заговор кровососов, в том числе и в родном городе, то надо вести себя тише воды, ниже травы. Даэдра! Приходится признать правоту собственного трэлла! Это весьма неприятно. Однако Хакон привык думать о себе как о целеустремленной личности, умеющей обуздать душевные порывы, нужно просто продемонстрировать это на деле.       – Кхгм… Насколько я знаю, практически всё нелегальное, но приносящее прибыль, так или иначе имеет отношение к Мавен. В лучшем случае, к ее ручным, ха, собачкам, сиречь, к Гильдии Воров. Так что… Да, ты прав. Заруба отменяется, – с кислым лицом произнес Хакон.       Моди облегченно выдохнул. Хотя ему и дышать-то не надо. Дальше они накинули на себя невидимость – каждый по-своему – и тихонько стали красться по направлению к звукам беснующейся толпы и умирающих ни за что животных.       Когда оказались в новом зале подземного комплекса пещер, стало ясно, что преступность местная действительно весьма организованная: была бдящая «стража», наблюдающая за порядком, да и вообще все поголовно при оружии. Некоторые железяки даже были прилично зачарованы, что вообще неприятно удивило Хакона – как откровенные бандосы получают такие вещи, кроме как снимают с тел ограбленных караванщиков? Неужто слухи правдивы и есть у Гильдии человечек в том числе и в Коллегии? К стыду своему, Хакон не знал наверняка. Хотя тот же Энтир давно вызывал у него подозрения. Вертлявый и себе на уме. Казалось, красноглазый вообще не учится ничему, а только «тусит» со всякими непонятными личностями в местной Винтерхолдской таверне каждый Магнусов день. Хотя в школе Иллюзии он все же профи, это да… Ну, в принципе, это нынче Хакона мало интересует. Сейчас главное – не смотреть на арену, заткнуть уши, чтобы не слышать этот с-сучий визг, и двигаться к выходу…       Волшебник имел детскую травму. Его верный Шарик помер, попав в капкан, что перебил ему шею. А он тогда был совсем сопля, понятное дело, магией Восстановления не владел в нужной мере и спасти его не смог. Жалобный вой-хрипение псины долго приходило к нему во снах. М-да. Такая вот слабость. С тех пор видеть не может, когда животным больно. Ну, если это не хищники, которые нападают на него лично. А охотника, виновного в гибели питомца, он потом нашел и проклял кое-чем из весьма черного колдовства. Ибо нефиг. Старик (не)мирно задохнулся во сне, испытав дикий ужас. Что ему там послала Вермина (сам собой это образно, Хакон не дурак и не стал обращаться к даэдра в какой-либо форме), ему было не интересно. Просто закрыл «галочку» из своего прошлого. Мстительный волшебник для таких дел имел небольшую тетрадку, куда записывал всякое, чтобы потом вернуться и закрыть гештальт.       Кое-где идти нужно было реально бочком, чтобы протиснуться мимо разгоряченных мужиков (и даже баб! Фу!), орущих и толкающихся. Моди-то, ловкач, по стенке пробежался – понял Хакон по аурному следу, который вампир не прятал, ибо магов в толпе, кажется, и не было, а хозяин не любил, когда тот резко пропадает из виду. Хакон же со злорадной ухмылкой толкался в ответ. Даже добился того, что двое мужиков взяли друг друга за барки, чтобы предъявить претензию за слишком острый локоть в боку. Ха! Ублюдки! До драки или поножовщины не дошло, увы. Публику тут действительно хорошо контролировали.       Когда выбрались по длинному каменному коридору наружу, Хакон громко вздохнул, сбрасывая напряжение и затхлый дух подземелий, игнорировав еще двоих доглядчиков на входе в пещеру. Добился, к счастью, только забавного диалога.       – Свирди, хер ли ты вздыхаешь, нам еще два часа стоять, пока сменят!       – Гомек, я – могила, ты чего?       Пф, Хакон чуть не заржал от имени этого бандюгана. Гомек! Надо ж!       – Да слышу я, какая ты могила. Тебя возле костра не посади, перднешь – так взорвется нахрен!       – Да ты чего, в самом деле? Я ж не пью ничего крепче пива в последнее время…       – Ага, но дыши от меня в противоположную сторону, морда козлиная!       Возле входа в пещеру стояла клетка для крупных зверей. В этот момент она почему-то пустовала. Что хорошо, ведь сторожевой пес мог бы их дуо «спалить». Очевидно, местные «дубаки», хоть и не теряли бдительности, но все же привыкли считать местечко безопасным, не ожидали вторжения или интереса законников.       Под невидимостью двое скрытников отошли от пещеры метров на полтораста. Когда между ними и хорошо припрятанным входом встал густой кустарник, что даже начавшейся зимой не сдавал позиций, – они точно еще в Рифте! – Хакон позволил чарам развеяться. Вампир тоже проявил ся.       – Ну, что, Моди, узнаешь места? Можешь определить, где мы?       – Кажется да. Всего пару раз в окрестностях бывал. Это почти наверняка пещера Крегслейн, что к северу от Камня Шора.       – Камня Шора, говоришь?? Пф, в таком случае твоя вампирская чуйка опять достойна похвалы. Мы под землей мотнулись практически к Глотке Мира и обратно!       – М-да. Больше не хочу повторять такие эксперименты, – проворчал Моди.       – Что ж, так или иначе, а это полезный опыт. Теперь наш путь лежит на юг. Сейчас наколдую нам коней и двинем, – Хакон сиял, как новая монета.       А вот Моди, похоже, слишком долго был без нормальной «еды». Он злобно посматривал вверх, на скрытое за серыми свинцовыми тучами солнце.       – Мне бы поохотиться на нормальную, кгхм, дичь…       – Волка ноги кормят. Найдешь что-то по пути, Моди, нужно шевелиться, а то зимой день короткий, знаешь ли.       – Ты, хозяин, в самом деле рассчитываешь найти форт Стражи Рассвета? – зачем-то уточнил уже не раз проговоренное кровосос.       – Да, как и планировали. В Рифтен даже не будем заезжать. Не хочу выглядеть идиотом перед Мавен и присными.       – А как же парни, которых мы наняли?       – А что с ними? – удивился Хакон.       – Ну, мы же обещали им плату по окончании операции.       – Моди, не включай «простачка», тебе не идет, – категорически отрезал маг, призывая-таки чудо-коня из Обливиона. – В уговоре речь шла об успешной операции. А ты сам видел, чем затея кончилась.       – Но вдруг они в тех гробах до сих пор? Не смогли выбраться? Вы же видели, какой обвал в пещере устроил дракон своей тушей?       – Хрен я что видел, трэлл, я свою жизнь спасал. Но если выжил при той атаке хоть один засранец, то и вылезть смог, а значит, остальных, кого смог, вытянул. Не пропадут висельники. С чего бы тебе вообще беспокоиться о них? И почему только теперь вдруг заныл?       – Я обычно довожу дела до конца. Не люблю быть должным никому, – вампир вел себя странно.       Переживать об отпетых криминальных отбросах? Маг отказывался понимать такую глупость. Обязательства перед ними?? Пф!       – Ты знаешь, сколько прошло времени? Если не выбрался никто, ну, или они такие ублюдки, как я о них, собственно, и думаю, и коль кто и выбрался, то не помог «товарищам», то там уж точно спасать некого – подохли с голоду в тех сакрофагах. Ну, если их, конечно же, не прикончил дрог-лок.       – Странно, что из нас двоих именно я больше пекусь о своей человечности… – только и проворчал вампир, запрыгивая на дымчатую тварь.                                                                         ━══════╗◊╔══════━       Прелестная бретонка, которую многие могли бы назвать эталоном женской красоты, статная, умеющая себя подать, женственная в каждом жесте и движении ресниц, так что иная эльфийка может обзавидоваться, Мирабелла Эрвин вошла в свою комнату в Коллегии. С некоторых пор в их богоспасаемом заведении были весьма жесткие правила, действовали протоколы безопасности, которые не активировали ни разу, даже во время Великой войны. Комнаты студиозусов не имели дверей – заходи кто хочешь. Зачем? Для «транспарентности» и «повышения доверия», ну, и не в последнюю очередь безопасности. При чем тут одно к другому? В образовательном учреждении ходило много «городских легенд» про коллег, «взявших роботу домой», а потом вырывается какой-то синий дым, да и удушает троих учеников, что мирно спят, или химера паукоскорпиона вылезет из банки, да и заползет в ухо дремлющему. Или кто-то баловался с призраками и колдовством, а те наслали проклятие сомнамбулизма. Вышел адепт с закрытыми глазами, да и сиганул с лестницы головой вниз… Много всякого было. И далеко не все эти россказни – городские легенды. Мирабелла сама пережила достаточно странных и опасных эпизодов, чтобы не протестовать против этих мер. Специальные магические барьеры в дверных проемах, с другой стороны, куда надежней самих дверей. Но при этом они прозрачные и часовые смогут заглянуть в комнату, убедиться, что все в порядке, упредить несчастный случай.          …В Коллегии всегда царила своя атмосфера. Хорошая и по-настоящему доверительная, нужно сказать. Помогало то, что сюда не приходили «лишние» люди. Каждый, кого она, Мирабелла (и не только она), лично пропускала по их знаменитому мосту через пропасть, был не просто хорошим волшебником, а мыслителем, искателем, энтузиастом Магии с большой буквы. Ее адептом, служителем, почитателем – в первую очередь. И на основе этой общей любви к Искусству плелась уже и сеть горизонтальных связей. Тем Коллегия и отличалась от других учебных заведений, что здесь к друг другу воистину относились как к коллеге, который всегда подставит плечо, поддержит, отнесется с пониманием. Да, были и запреты, и правила (совсем немного, вроде недопускания всех, кто ниже уровнем магических навыков нежели, собственно, мастер, в Минден, ограничения на практику некромантии и тому подобное). Однако в целом Коллегия была оплотом… звучит банально, но свободы мысли и, что еще важнее, практики, оплотом коллегиальности, с уникальной культурой общения и построением учебных программ, когда студиозусу не навязывали абсолютно ничего, но углубляли и расширяли то, в чем он был силен сам, что было ему интересно.       Мирабелла бывала в Академиях волшебства, что в Сиродиле, что в Морровинде, даже на западных островах длинноухих дальних родичей, и нигде не находила таких славных методик, как в альма-матер. Да, порой за такую свободу приходилось платить. Порой цена была даже слишком высока… Но вот сейчас свободы пришлось резко ограничить, а учебные курсы приспособить как к наплыву новичков, так и к их качеству. Мало среди пришедших было тех, кто сам был уже развит, имел наработанные приемы, которые всего лишь надо было огранить. Учить приходилось самым базисным, универсальным вещам, приближаясь к муштре боевых магов Сиродила. Ну, ученики и сами этого хотели и просили. Они в большинстве своем мечтали стать разящими боевым магами, способными и дракона с небес свергнуть, м-да. С этим как раз было много проблем. Много теории, наблюдений и ноль практики – в силу ее смертельности. Профессура и равные им, конечно, в первую очередь сами не лезли на горы посохами махать, однако и чудовищная сила крылатых змиев тоже не располагала к скоропалительным решениям и опрометчивым действиям. Дюжина учеников потеряна. Славный мальчик (и притом Мастер!) Хакон, по слухам, тоже сгинул в горах после двух или трех попыток (если правда те слухи про битву в Вайтране) сразиться с небесными властителями. Ах, это вот действительно потеря и большая жалость. В магии Разрушения, Изменения и в некотором смысле еще и Иллюзии этот малолетний талант действительно добился уровня настоящего мастера с головокружительной скоростью…       М-да. Терять не учеников, но уже коллег – это действительно очень больно. Мирабелла избегала бередить старые воспоминания. Но этот их консилиум под конец стал реально выводить хладнокровную даму из себя. Спор после захода на третий круг аргументации стал бессмысленным, закольцовываясь на все тех же базовых истинах: талантами нельзя рисковать, они на дороге не валяются – это раз; в силу этого ни о каких походах на драконов речи быть не может – это два. Против была фракция Лаанет. Вот уж не ожидали от этой эльфийки такой прыти в организации целой небольшой коалиции. Без году неделя как она вернулась в эти стены после своих Сиродильских похождений, а сумела собрать кучу единомышленников, вдохновив их собственным примером, не иначе. Многие из ее рассказов были далеко не полными, с множеством недосказанностей и намёков, как иначе – она работала на самого государя Императора! Но и того, что она все же рассказывала, хватило, чтобы зажечь немало юных сердец. Эх… Почему же все всегда так? Если бы юность знала, если бы… ну, самой Мирабелле до понятия «старость» еще как минимум лет пятьдесят, но все равно, по духу она относила себя именно к таковым «старикам», которые на воду дуют, обжегшись на молоке… Третья истина – нельзя ограничивать любознательность и интерес настоящих ученых. Иначе они перестанут быть именно Коллегией, а не очередной Академией, что лепит «болванки» узких специалистов, не углубляясь в исследования. Потому мастерам и грандмастерам позволено инициировать свои опыты и эксперименты. Потому и направились уже две (!) экспедиции в горы. Потому собирается и еще один отряд, которому будет под силу разобраться с нежитью. Того же тюфяка Толфдира чуть ли не оторвали от работы в развалинах (хочется верить, что именно) Саартала. Его познания в школе Колдовства очень ценились добровольными борцами с мертвяками. Эта экспедиция ничуть не менее опасна, чем желание подергать дракона за хвост, но в будущих «драугроборцах» Мирабелла была почти уверена: Койт, Клавдия, Инарм, Якке – ее любимчики, все – полные мастера в Разрушении и Колдовстве. В довесок еще и Энтир (если хитрожопый данмер, как всегда, не отвертится от миссии). Он хоть и не мастер, но «за выслугу лет» мог быть к нему приравнен. Крайне мощная комбинация как раз для таких вот «боевых» вылазок в логова мертвоходящих обитателей нордских крипт и руин. Да что там, она и сама, когда была помоложе, тоже ходила по склепам, собирала артефакты и истории. Именно в такой вылазке она нашла некогда свою настоящую любовь… Нашла, чтобы потом потерять… Да, этих ребят волшебница и понимала, и какой-то мерой даже одобряла. Они знают себе цену и все риски.       С размышлений об итогах затянувшегося на почти целые сутки консилиума Мирабелла переключилась на личное. Она разоблачилась, оставшись только в нижнем белье. На несколько секунд даже пришлось сделать барьер на ее пороге непрозрачным, будто скрытым рыбьим пузырем, чтобы у часовых-соглядатаев не возникло лишних мыслей. Сегодня там лишь двое еще слишком молодых экспертов, которым такие мысли запросто могут прийти в голову. Оставшись в одной ночнушке, бретонка тем не менее нашла в себе силы повторить ритуал, который проделывала каждый вечер: проверить магические зеркала на предмет сообщений из Сиродила и других регионов и свою личную коллекцию защитных и наблюдательных амулетов. Отвечать бы она никому не стала и даже реагировать на очередную шалость того же Энтира, который, – вот же несносный данмер! – часто имел привычку искать нечто свое, но «позабытое по глупой случайности» в чужой комнате… Она слишком устала. Однако предпоследний амулет, который она едва задела кистью, не ожидая почувствовать ничего, внезапно саданул искоркой. Совершенно не больно, но дернулась магесса так, будто ее молнией шваркнули. Крылатый посыльный от… Не может быть! Он все же посмел? После стольких лет?       Магичка из небогатого, но славного бретонского рода Эрвин, на секунду вся подобралась, словно готовая к броску дикая кошка, а затем медленно уселась на край кровати, крутя в руках амулет, впитывая подробности. Эмоции выгорели много лет назад. Но своим словам чародейка цену знала. Как и знала то, что исполнит однажды высказанные угрозы. Сейчас она настолько упрочила свои позиции в Коллегии, что даже Савос ей ничего не сделает, учини она расправу показательно, в самой Коллегии. А уж вне ее пределов, так и вовсе притворится, что не знал, не слышал. В конце концов архимаг был свидетелем той безобразной ситуации, знает, что у нее есть все причины поступить, кхгм, в духе своих хоть не рыцарей, но воинственных праотцов. Кровь за кровь, око за око.       Итак, Один, волчья сыть, послал пташку адресату, который находился в стенах Коллегии. Кто это? Не удивлена. Все тот же Энтир – во всех местах затычка. Он так редко бывает на консилиумах и прочих их заседаниях, что норд справедливо решил, что наверняка его сова застигнет адресата где-то в самом Винтерхолде, где Мирабелла своих глаз и ушей уже не имела. Ну, точнее, эти глаза и уши не отслеживали именно эту давнишнюю «угрозу».       Что тому причиной? Тупость? Беспечность? Думает, в таких обстоятельствах, как сейчас, она не следит, допустит слабину? Нет, голубчик, расплата неминуема. Условием было изгнание навсегда, чтобы «и духу твоего тут не было!», не говоря уж про посыльных пташек. Данмер Энтир норду отнюдь не друг. Этот ушлый делец друг всем, но и никому в то же время, ей ли не знать… Видать, «жизнь заставила». Один (хотя Мирабелла никогда специально не отслеживала, чтобы не бередить рану, но слухи-то все равно доходят) ел хлеб наемника вот уже восьмой год, упрямо отказываясь просто подохнуть на какой-то из миссий, чему Эрвин изрядно бы обрадовалась. Очевидно, сейчас попал в такую передрягу, что без старых связей никак не выкарабкаться.       Мирабелла не считала себе прирожденной интриганкой, однако возник соблазн использовать третьи руки, лучше всего тех, кто вынудил и без того не шибкого умом Одина пойти на такой неразумный шаг, как заявиться в Винтерхолдскую Коллегию. Другое дело, что это требовало ресурса. Самым главным из которого было время. С ее кругом обязанностей, с кучей новичков, который шастают по Коллегии с открытым ртом… Нет, этот вариант отметается. Что ж. У нее есть заготовка еще с того времени, когда память о смерти самой близкой была слишком яркой. Обжигающе яркой… Проклятие в стиле скайримских пернатых ведьм, основанное, тем не менее, на силе огня, который Мирабелла так почитала за универсальность. Где там ее перышко и «куриная» лапка? Пришел ваш час! С их помощью чары станут неотвратимыми и неотразимыми. Даже если мерзавец Один отобьет урон стихийной компоненты заклинания, то сила вложенного проклятия выест его глаза с гарантией. Куда меньше шансов, что поразит мозг, но, чем даэдра не шутят… Стерва из рода Эрвин честно считала, что подлая заготовка ей никогда не понадобится, что норд окажется умнее. Не оказался. Пригодилась.       Двое коллег в ранге эксперта с удивлением отметили, что Мирабелла не сразу легла спать. Видать, что-то такое нашла в зеркалах, что принялась крапать ответ. Вот только зачем при помощи этой глупой энвольной магии? Машет пером, потрясает куриной лапкой, как объевшийся грибов шаман презренных гоблинов. Хм. Видать, на консилиуме выложилась по полной, бедняга, она ведь, как правило, держит на себе все арканы, вложенные в зеркала, в этой магии она, кроме Савоса, – единственная мастер на всю Коллегию. Так или иначе, а чары с опорой на примитивные талисманы не заняли много времени. Три минутки едва слышных песнопений и воззваний, да и все. Амулеты отложены в дальний ящик, магесса наконец-то ложится спать. «Какая же у нее счастливая улыбка! Такая бывает только у человека, который хорошо исполнил свой долг», – рассеянно подумал волшебник Картс, бросивший взгляд краем глаза в покои знаменитой чародейки. – «Может, будут завтра хорошие новости? Может, ответили из Столицы, что помощь пришлют для борьбы с супостатами? Как знать, как знать…»                                                                                     ━══════╗◊╔══════━       Гайдар проснулся от дикого ора у себя над ухом. Кто кричал, было непонятно.       – А-а-а!!! Сука-тварь!!! Сука-тварь!!!       – Что, кто? Какого… – глаза слипались, но руки сомкнулись на рукояти кинжала уже на полном автоматизме.       Скажи «сове» и «офисному планктону» Гайдару кто раньше, что он сможет вот так пробуждаться, готовый наносить смертельные колющие ножевые раны, не поверил бы, ржал бы, как конь. Однако меньше полугода в этом долбанном Скайриме вбили рефлексы в подкорку.       – Туши его! Туши! – это сейчас Дженасса орет, понятно, ибо голос женский.       Данмерка опрокинула на голову отрядного мага целый ушат воды, что стоял рядом, заготовленный для утренних омовений.       Гайдар наконец разлепил зенки окончательно, чтобы увидеть, что друг-товарищ барахтается в тряпках, которыми укрывался, а шевелюра, да и тело у него натурально… горят. Горят, блядь, прямо под одеялами, что никак не помогают тушению!!! Это что за херь? «Спонтанное самовозгорание человека»? Хм, в магическом мире как никогда верным кажется изречение, которое Гайдар услышал некогда в Штатах от одного любителя D&D: «Human spontaneous combustion is a myth. If you're on fire, someone definitely wanted to make you burn». Кажется, это была чья-то цитата. Пресвятой двоичный код! Какая дурь в башку лезет в стрессовой ситуации…       Оррмар гепардом метнулся на двор, чтобы вернуться с большущим коробом снега, вывернуть его на товарища, пока Дженасса колдовала что-то из стихии льда. Гайдар встал, как вкопанный. Да, мир магический, все дела… но он не мог никак осознать происходящего. Один горит. Горит сам по себе. Их никто не атаковал. Нет данмерских ассасинов Фритджофа, нет в комнате талморцев, нет Алдуина в небе – ничего такого. Несчастная Бавин орет «пожар!», комкая подол платья в тихой панике, все суетятся, а он, бл*дь, тупит, как последний даун, не в силах оторвать взгляд от своего товарища, от его кожи, приобретшей оттенок плавленой карамели, от веселых и задорных язычков сине-зеленого пламени, от дыма… Стоп, а нет никакого дыма! И запаха нет. Одеяло, одежда… они даже не обуглились! Будто горит только и исключительно тело волшебника, никак не затрагивая всю остальную физическую реальность.       А еще Гайдара парализует крик Одина. Вот так же кричал тан Фрис, мир его праху… Де жа вю… Нет!! НЕТ же!!! Да ну нахуй!!!       – Кин!! КИНАРЕТ!!! Твою матушку и бабушку! Помоги, Кин!!! – Гайдар, памятуя, как не один уже раз срабатывала молитва, искренне бухнулся на колени.       Позже ему даже было немного стыдно за этот поступок, но в ту секунду просто ничего другого не пришло в голову. В тот момент он был готов презреть свои обычные закидоны про атеизм, про науку, эволюцию и технологическую сингулярность, что вот-вот, вот уже за поворотом – руку протяни, уже и вирт, что круче реальности, придумали… Он нарочно всегда, сколько себя помнил, еще со школы, вместо «о, Боже!» ввёл себе в привычку поминать «пресвятые небинарные алгоритмы», «коды Левандовски», «42» и прочую чушь, желая подколоть свою мать, которая пыталась привить ему свою веру. Вот теперь ему было не до приколов. Его товарищ… да что там, друг даже, почти как Фендал, который спину прикрывал, не раздумывая, теперь вот может сконать у него на глазах? Да к черту гордость, к черту все, только бы помогло!       М-да, вот только, кажется, с вежливостью у него бо-о-ольшие проблемы… Богиню по матери прогибать… Бавин, вон, кричит:       – Богохульник! Это ты навлек на мой дом проклятие?! Что ж ты творишь, окаянный!!       Тем временем Дженасса с обоих рук кастует лёд, как заправский Саб-Зиро. Ледяная крошка покрывает тело Одина, который, кажется, даже в себя не полностью пришел, не осознал, что происходит, почему он, сука, горит! Вопль прекратился. Вот тянул-тянул ноту, и вот – всё.       – Ты чо сделала?! – кричит Оррмар, дико вращая глазами.       – Что могла, то и сделала, отвали! – Дженасса выдала свой фирменный взгляд змеи. – Сейчас еще печати наложу…       – Нет, ты чо сделала, почему он так резко умолк?! – не отставал Оррмар.       На этот раз даже глаза змеи его не впечатлили. Оно понятно, Один был ему ближе, чем им обоим. С этим магом громила-норд в десятки миссий ходил, пуд соли съел. Что ему страшные зенки данмерки-убийцы?       – А что, лучше, чтобы орал в агонии?! – Дженасса прижала эльфийские уши и оскалилась.       Забавно было наблюдать такое. Как кошка. Мама говорила в таких случаях: «Смотри, кот надел грузинскую шапку». Ну, и правда, смешная аналогия. Мысли в голове Гайдара путались. Он тоже подозревал страшное, что Один помер, уж больно все быстро и резко произошло. Однако уверенность в голосе напарницы придала ему сил. Гайдар поднялся на ноги.       – Так, отставить срач! Дженасса, делай все, что можешь! Бавин, хватит орать «пожар». Пожара нет! – стал командовать зычным голосом, имитируя эдакого прапорщика.       Оррмар в войсках служил, должно пробить это его тупое быкование.       – Ты слышал, как он замолчал?? – Оррмар все нависал над данмеркой и магом, так что пришлось Гайдар влезть меж них, будто драчунов в баре разнимает.       – Тих-тих-тих, Оррмар, очнись! Все свои! Дженасса у нас магичка не последняя, даром что ассасинка.       – Ну ты слышал?!       – Слышал! Все, харэ… Она помогает, а вот ты – нет!       Оррмар взглядом тупого барана вытаращился на Гайдара, будто впервые увидел. Без применения ту’ума этот дылда мог бы просто в один удар вырубить тщедушного приключенца, но вот прыть и уверенность, с которой Гайдар влез меж ним и колдующей Дженассой, оказали некое впечатление на воина.       – Я… – рубака перевел взгляд на свои руки, что сжимали кинжал, неведомо когда выхваченный, и ту пустую корзину, в которую набрал снега, – не… помогаю?       – Вот именно. Обычным снегом и льдом тут не поможешь. Но не волнуйся, Дженасса у нас профи. Она и меня уже с края вытягивала, так что будь спок… – говорил Гайдар, на самом деле не чувствуя и десятой доли той уверенности, которую пытался транслировать.       После этих слов Оррмар враз обмяк. Он бросил кинжал, бросил корзину, сделал пару шагов назад и тихонько оперся о косяк двери, корча страшную гримасу превозмогания. Берсеркеру хотелось действия, хотелось вырвать кому-то глотку, ведь его друг и товарищ погибал, а он – опять! – не мог помочь. Превозмогать приходилось самого себя, ведь обученное тело в стрессовой ситуации весьма легко впадало в боевой амок, а уж там обезумевший воин мог начать разить, не разбирая, кто стоит перед ним.       – Все-все-все, дыши глубже, окей?.. – это Гайдар и себе говорит, ибо руки трусит, колени дрожат.       Бавин, которая смотрела на эту сцену, прижав руку ко рту, будто давя крик, ожидала худшего расклада, но благоразумно сохраняла хлеборезку в закрытом состоянии.       Вдруг раздался стук в двери. Все, кроме Дженассы и, само собой, Одина, повернулись к дверному проему.       – Эй, Бавин! Ты чавой там? Чего «пожар» орешь??       – Сосед! – пояснила женщина очевидное.       Жила она на отшибе, да, но в зоне прямой слышимости все же было две хаты, а, к чести нордов, местное население оказалось довольно отзывчивым к бедам соседей. А уж орала девка будь здоров!       – Щас! Я… я отведу его… – и женщина стрелой вылетела из комнаты.       В доме был «тамбур» для сохранения тепла, двери были не напротив друг друга, так что гостей сосед не увидел. Кроме того, в этих «сенях» стояли вешалки с одеждой и всякий нужный в быту хлам. Гайдару это напоминало типичную «колясочную» в древнем многоквартирном доме. В такой его дядя держал всякие старые детали, коробки с не пойми чем… Хм… Что-то от стресса Гайдар внезапно часто стал вдруг вспоминать тот, «реальный» мир… М-да. Реальный. Надо не «зависать». У него тут друг при смерти.       – Дженни.       Данмерка закатила глаза, как шаман в экстазе духовного прозрения, и что-то шепчет. Не слышит его. Да, иначе дала бы по щам за сокращения своего имени, ведь почему-то не переносит такой фамильярности.       – Эй, Дженасса. Тебе можно как-то помочь? Что за «печати»? Один жить будет, а?       Ноль на массу. Гайдар уже видывал, как боевая подруга доводила себя до грани магического истощения. Тут другое. Она просто «не здесь». Вот тебе еще один талантик в копилочку ее скрытых возможностей. Она никогда не говорила, что умеет не только колдовать, но и вот так – «шаманить». Ну, с другой стороны, никто ведь и не спрашивал. А тут такая оказия…       Приключенец перевел взгляд на окно. Хорошее, качественное. Стекло вместо рыбьего пузыря. Там светало. На Тамриэля часы на зимнее время не переводят. Значит, уже часов эдак восемь-девять утра. Ну и побудочка, м-мать… Вся надежда на этот ритуал-приход-транс-хрен-знает-что в исполнении Дженассы. Но как это произошло? Кто стоит за этим? Неужто, как и упоминал Один, – это дело рук какой-то ведьмы из Коллегии, которая захотела ему припомнить старые грехи? Да ну вашу ж мать! Еще один принцип реальности: бутерброд всегда падает маслом вниз. Если херня может произойти, она обязательно произойдет. А в случае Гайдара, так еще и с особой жестокостью… Что за непруха? Откуда такая «карма» лезет? В карму Гайдар не верил, опять к слову пришлось… Хотя, может, зря не верил? Может, ему таки надо пойти в какой-то храм, серьезно так попробовать грехи замолить. Ну, даром, что тут «боги» не настоящие… Ха! Типа на Земле они… Ой, все. Кажется, Гайдара заносит. В стрессовых ситуациях вылазит в людях вот это вот все – «магическое мышление». Дык, он-то в магическом мире! В Скайриме, тудыть его через коромысло!       – Кх-х… Воды… – прохрипела Дженасса, прервав свое «камлание».       Оррмар заметался по комнате, рванул на кухню, притащил кружку с водой. Вояке отчаянно хотелось «помогать». Его здорово стегнуло по психике именно вот это «ты не помогаешь», помогло не впасть в раж берсеркера. Здорово Гайдар придумал. Ну, или не придумал, а так совпало.       Гайдар стал поить данмерку, ибо дылда просто боялся той зубы выбить неловким движением. Тестер не далеко от него ушел, кстати. Руки реально дрожали. Дженасса попила, не открывая глаз. Потом она стала делать пассы, шепча:       – Уже почти всё. Последние три печати.       У Гайдара задергался еще и глаз. Файербол из пальца – это окей. Но вот этот вот шаманизм почему-то казался очень жутким. Дженасса не играла на публику, как медиум-чревовещатель, но вот эта ее поза, ее голос – они был очень другими, не такими, как обычно он привык наблюдать. От этого поневоле волосы на пупке дыбом вставали.       Так мучительно тянулись минуты. Одна. Две. Три. Бавин на крылечке щебетала успокоительно о чем-то с соседом. Мол, дурной сон, мол, молоко убежало, сочиняла полную чушь, но как-то так вроде бы собралась, что пришедший на помощь мужик вроде верил. Ну, запаха дыма не было, гости звуков старались не издавать, говорили шепотом. Кроме нервозности «недалекой бабищи» причин для волнений вроде как не было. Ну, и здорово. Женщины не только оргазмы имитировать умеют. Хитрить, крутить и изворачиваться, притворяться дурочкой – это тоже их главнейшее оружие.       Едва Бавин спровадила того неизвестного соседа, как Дженасса окончила свое беззвучное камлание. Данмерка открыла глаза, обвела всех усталым взором.       – Жить будет, – только и сказала.       Потом осела на мокрую подстилку – они сюда много снега и воды нанесли-наколдовали с Оррмаром, но ей было все равно. Воин облегченно выдохнул, отклеиваясь от стены, становясь на колени рядом с недвижимым магом.       – Он будто не дышит, – констатировал.       – Очень тихо дышит, – возразила темная эльфийка.       – Ну, это, слава Кин, что живой… – вякнул Гайдар, у которого тоже отлегло от сердца.       Вот так на ровном, сука, месте потерять Одина, который по доброй воле вписался в их «отряд самоубийц», делал все возможное, чтобы вытянуть из крутого нищебродского пике пересозданный наново отряд, – это было бы слишком для утра вторника, етить-колотить!       Вернулась в хату Бавин.       – Живой товарищ ваш?       Гайдар был к ней лицом, поэтому утвердительно кивнул за всех.       – Что ж это делается? Это ведь магичество какое-то страшное было! Я уж, пусть дура, связалась с Щелкавом, тоже магиком, но он такой страшной волшбой не занимается. Это как ведьмовство какое было, как у ворожей этих проклятущих из Предела.       – Да? Интересненько… – только и сказал Гайдар.       На душе было пусто. Под сердцем ныло. А еще опять зверски хотелось жрать. Последнее – неплохой знак, вроде бы. Вот если б еще Один тоже сейчас встал, да и сказал бы так буднично «давайте поедим», – вот это был бы праздник. Только маг лежит ничком, весь коричневый, обугленный. Особенно глаза. Даэдра… Страшно смотреть на эти глаза: будто моченые яблоки, пожухлые, коричневые, они ввалились глубоко в глазницы. Из них текут то ли слезы, то ли гной какой-то. Капец… Есть вроде даже и перехотелось. Гайдар пересилил себя, наклонился, посмотрел вблизи. М-да, лицо – прямо стейк средней прожарки, Фредди Крюгер отдыхает. Но вот вроде бы жилка на лбу бьется. Жив. Жив браток! А вот запаха гари – ноль. Будто и не горел синим пламенем. Кстати, а пламя ведь точно было синим… Ну, и частично зеленым. Очень это странно.       – Та-а-ак, друзья, что делать будем? – вопросил Гайдар, больше, чтобы собраться с мыслями, чем из желания услышать какой-то ответ.       – Кто навел эту порчу? Я эту суку, как ее там, что Один вчера говорил, я ее в говно, в капусту, в бишбармак, я ее порублю так, что… – Оррмар опять начал заводиться, но резко заткнулся, когда Гайдар просто отрицательно покачал головой.       – Чувак, мы вообще-то в километре или того меньше от Коллегии магов Винтер-, мать его в сраку через коромысло, -холда, где собрались охереть какие магики, что и по небу летают, и порчу наводить умеют, от чьих заклинаний, как говорят, расконоебило весь этот некогда славный городишко и много лиг побережья во все стороны... И если кто-то просто узнает о плохих намерениях в свою сторону, как думаешь, что он сделает?       Оррмар яростно дернул себя за бороду, прикусил кулак, но опять молча сел по-турецки, оперевшись руками о колени, разведя локти в стороны. Эдакий пахан на зоне.       – Ненавижу, сука, магов… – пробормотал.       – А я – цыган, – невпопад добавил Гайдар. Отсылку никто не понял, само собой.       Помолчали. Дженасса имела вид расслабленный, только с неудовольствием пощупала рукой под задницей, осознавая, что улеглась в мокрое, но не желала ничего с этим поделать.       – Хозяйка, а принеси-ка нам покушать, а то на пустой желудок думается туго, – вежливо попросил Гайдар. Кроме того, хавкой можно заесть нервы, а то они вообще ни к черту.       Бавин осенила себя знаком Мары, да и пошла на кухню, оставляя нежеланных гостей со своими тяжкими думами.       – Когда придут Щелкав с Энтиром, надо будет у них спросить, может, зелья какие, алхимия помогут Одину, эм-м, вернуть лицо… – Гайдар мог бы посмеяться над каламбуром, но в этой ситуации фраза имела смысл тотально буквальный. – Дженни…аса, прости, а что у него с глазами?       – Я не знаю, честно сказать. Я сконцентрировалась на том, чтобы погасить пламя. А то у него и кровь уж буквально закипала… про глаза я как-то вообще не думала. Но если огонь жег все тело, то вот глазам досталось еще от чего-то. Кажется, это действительно проклятие, как Ворожеи умеют наводить. Очень мощное. Я такое отразить никогда, даже выложись на двести процентов, отвести не смогла бы… – не извиняясь, но с искренним сожалением сказала данмерка. Причем почему-то казалось, что «200%» – это не метафора, а что-то она этим хотела сказать совершенно иное.         – Пиздец, – ёмко прокомментировал Оррмар.       – Вот мне интересно, какого вообще… мфх-гргр… – Гайдар усилием воли сдержал зарождающийся в нем синдром Туретта. – Какого лешего это было? Судя по всему, это просто застарелая месть. Понятно, что история темная, но как до такого вообще дойти можно?       «Такого» – это он про натуральный шашлык из своего товарища. Недопрожаренный исключительно благодаря данмерке.       – Бабы – ебанутые, когда любят и теряют любимых, – авторитетно заявила Дженасса. Ее не по-детски плющило от магических экспериментов, которые она тут нагора выдала. Взгляд у нее оставался расфокусированным, а речь медлительной, ленивой. – Это я тебе как… э-э-э, женщина говорю.         – Ну, а ты… Ты – просто чудо! А еще страшная, как смэрть с косой, когда у тебя зенки-то закатились, – Гайдар пытался сделать комплимент, но получилось, как всегда.       – Я знаю… Путешествуя с тобой, я в который раз применяю ту магию, которую зареклась применять в принципе. Так что ты тоже – «чудо»… и испытание на мою голову, – любезно и ехидно в то же время ответила Дженасса.       – Кстати, а что за магия? Опасная?       – Для меня? Вроде как нет. Теперь… А вот пациент, если не поспит сутки, ну, или зельями не компенсировать нагрузку, может сойти с ума, – все так же равнодушно и с ленцой отвечала данмерка.       – Ага… – Оррмар был вообще неподражаем в своей лаконичности.       – Значит, быстро мы из Винтерхолда не сдрыснем, – в тон ему констатировал Гайдар.       – Но вообще там есть выбор, или на себя тянуть, и тогда я бы могла сойти с ума. Ну, или пациент. Оррмар, ты извини, но я думаю, что я сделала правильный выбор. Одину в любом случае надо отлежаться.       – Угу… – Оррмар огляделся вокруг, думая, что бы сжать в ладошках, чтоб аж захрустело, но ничего не находил.       Благо буквально через минуту Бавин принесла какую-то похлебку, чтобы было чем занять руки, голову и желудок заодно…       Во время еды все немного успокоились. У Гайдара так и вовсе тремор в руках прошел, а Оррмар уже не хотел убивать все, что ворушится, а особо – «тупых магичек» в «сраной башне» Коллегии.       – Вот ты, Дженасса, говоришь, что не магичка. А откуда так много умеешь? Ты не подумай, я со всем уважением спрашиваю, – внезапно начал тему Оррмар.       – Откуда? От верблюда! – остроумно пошутила данмерка.       Сказать по правде, Гайдару напарница тоже все чаще начинала казаться эдаким «роялем», который выкатился на него из кустов, ему тоже хотелось понять, в чем же тут дело.       – Что, серьезно хотите знать? – Дженасса, осоловевшая от еды пуще прежнего, смотрела на них с каким-то смешанным чувством.       Мужчины синхронно кивнули.       – Я отнимала много жизней. Это накладывает отпечаток.       Повисла пауза. Данмерка уставилась в одну точку, будто вспоминая, а может, просто задремала с открытыми глазами.       – Э-э, и что? Это ничего не объясняет, – вежливо намекнул Гайдар.       – Да? Ах, да… Точно…       К Гайдару закралось подозрение, что наемница таки что-то сделала и со своими мозгами тоже. Удивительная заторможенность Дженассы стала чуток напрягать.       – Однажды я убила свою сестру…       Оррмар, который в этот момент пил нечто вроде компота, брызнул во все стороны и закашлялся. Гайдар молча охеревал с начала истории.       – Да. Свою сестру. А ее прислали убить меня… – Дженасса опять «зависла», смотря на крайне увлекательные трещины на деревянном срубе.       – Та-акс. Это часть той истории, которую ты никогда не рассказываешь никому? – Гайдар припомнил, что Дженасса что-то такое случайно обронила в диалоге.       – Да. А кому рассказываю, тех тоже убиваю. Ибо такого обо мне не должен знать никто… Ради их же блага…       Гайдар кисло улыбнулся и чуть-чуть, но отодвинулся от опасной данмерки. Было видно, что та сейчас, мягко говоря, в «измененном состоянии сознания».       – Моя сестра была ведьмой, – как ни в чем не бывало продолжила темная эльфийка свой путанный рассказ.       – И-и?.. – боясь, что пауза превратится в сон, Гайдар напомнил о своем существовании. Странность и тайна Дженассы манили его, как огонь мотылька.       – И ее сила перешла ко мне. Я не хотела. Но так бывает, когда убиваешь ведьм. Точнее, если родственница убьет ведьму, в которой течет одна и та же кровь.       – Ни хера… – Оррмар прозревал.       – Она со мной не постоянно. Будь она постоянно со мной, я бы сошла с ума… Да, определенно сошла бы с ума… Эта Дженасса свела бы меня с ума…       Вот тут Гайдар был готов подпрыгнуть на месте, потому что голос напарницы опять изменился. Вот как тогда, когда она камлала. Стало так жутко, что аж горло перехватило.       – Потому сестра должна была умереть. Чтобы я жила… – промолвила она все тем же иным голосом.       «Дженни, ради богов, прекрати», – хотелось сказать Гайдару, но он какой-то странной чуйкой вдруг осознал, как говорят, «словно обухом его по голове стукнуло», что «Дженни» называла ее сестра. Лучше не говорить сейчас это имя. Вот совсем зря и напрасно это будет. Зря-зря-зря… Будто ворона где каркает, черная, жирная, – мысли в голове отзывались странными шумами. В реальности? Или все в той же голове?       – Е*а-а-ать, – тихонечко, шепотом произнес Оррмар, до которого тоже стала доходить деликатность ситуации.       И вот, будто мало жути, Дженасса продолжила:       – Та, кто обрекла ее на смерть, она найдет… она найдет, если услышит, что я… что мы… – и тут голова Дженассы свесилась на грудь, и она тихо-мирно засопела.       В комнате будто подуло сквозняком, будто потемнело на пару секунд, а огонь свечей затрепетал. Гайдар сидел и боялся дышать, точно так же, как и Оррмар. Грудь сдавило, как бывает при сонном параличе, а в ушах – будто шепот, вот будто кто-то шушукается в соседней комнате. Но там же только Бавин? С кем она шушукается? Точно ведь никого в доме нету?.. Будь у Гайдара пакет, он бы сейчас дышал в него, как паровоз. Та-ак. Тихо, спокойно. С ним такое уже было. Ничего страшного. Маленькая, миленька паническая атака. Ничего. Пройдет. Все проходит, и это пройдет. Только, пожалуйста, не надо вот сейчас Дженассе оборачиваться пауком или крутить головой на 180°, окей? Потому что тогда Гайдар закричит, а на крик придет бабайка. Пожалуйста, не надо больше бабаек, их и так, сука, слишком много в этом мире…       Обошлось. «Сквозняк» утих. Ощущение надвигающейся жути прошло. Гайдар выдохнул синхронно с Оррмаром.       – Ненавижу, сука, ведьм… – тихонечко прошептал закаленный боями воин.       Гайдар кивнул:       – Я тоже…       Потом в комнату вошла Бавин – убирать посуду. Наваждение окончательно развеялось. Дженасса просто спала. Хотя, казалось бы, они только проснулись, куда опять спать.       Пока ждали Энтира и Щелкава, все извелись от бессилия что-то еще сделать. Оррмар с Гайдаром магией не обладали, зелий у Бавин никаких не нашлось, Дженассу, было ясно, лучше не будить. К счастью, Один тоже пребывал в некоем виде искусственной комы, в которую его погрузили чары наемницы, от жутких ожогов он не мучился, не стонал, вообще едва подавал признаки жизни. Прошло еще два часа, когда заявились оба чародея. Как по мановению волшебной палочки, Дженасса очнулась от своего сна, едва на порог ступила нога Энтира. Взглянув в глаза данмерки, Гайдар успокоился. Это была действительно она, а не кто-то еще в ее теле. Собранная, перманентно злая, как собака, но с нечитаемым лицом, готовая как к светскому рауту, так и перерезанию глоток в одинаковой мере. В свете новых знаний Гайдар нешуточно опасался, что его наставница по фехтованию внезапно может захотеть их всех поубивать, «ради их же блага». Слава яйцам, все нормально.       – Щелкав с Энтиром пришли, – зачем-то пояснил Гайдар очевидное.       Наемница кивнула, собрала себя в кучу, с ругательствами применяя некое заклинание, чтобы выпарить влагу из своей одежды – сдвинуть ее во сне никто так и не отважился. Пока маги общались с Бавин при входе, пока снимали с себя плащи, данмерка привела себя в порядок и выглядела уже почти как обычно – эдакая роскошная Гал Годот с дивными алыми глазами.       – Хэ-эй, мой вечный должничок! Я тут тебе в знак миро… – что хотел сказать Энтир, они так и не узнали.       Лица магов вытянулись, когда те увидали, в каком состоянии пребывает Один.       – Это еще что такое?! – Щелкав даже стал сканировать комнату, будто ожидал, что тут засада.       Данмер с повадками теневого «капо» оказался сообразительней.       – Дотянулась-таки с-сучка. Как прознала только? Вы же сидели тут, в Коллегию не совались?       Гайдар отрицательно покачал головой.       – Что? – Щелкав посмотрел на товарища с недоумением. Пару секунд они будто общались взглядами без слов. Ну, или телепатией, кто их, магов, знает. – Ах… Тот случай…       – Вы что, так и будете стоять, как два дебила, или начнете уже лечить друга? – зло вымолвил Оррмар.       Щеголеватый и аристократичный в каждом движении норд первым бросился к однокашнику, расстегивая небольшую сумку на боку. Данмер с показной неохотой тоже снял рюкзак с плеча.       – Эх, опять реагенты почем зря изводить…       – Энтир, козлина, попробуй хоть раз в жизни перестать быть занозой в заднице! – рыкнул на него Щелкав, выливая первое зелье прямо на открытую кожу Одина.       – Мне за это никто не платит, – ответил тот, но тем не менее тоже принялся что-то активно колдовать, махая руками.       Кисти обоих укутало золотистое сияние, Щелкав закрыл глаза, водил руками вдоль тела друга, наверное, «диагностируя» степень повреждений, морщился от того, что ему открывалось. Энтир же расклал по четырем сторонам света плошки с непонятной ароматической хренью, что вспыхнула холодным люминесцентным светом. Фигуру чертить не стал, ограничившись тем, что сделал пару росчерков коротким жезлом в воздухе, отчего у головы и у ног пораженного проклятием встали две светящиеся золотом крошечные фигуры то ли фей, то ли еще какой-то крылатой мистической мелочи, не понять из-за блеска. Они укутали лежащего эдаким палантином сияющих желтизной солнца нитей. Магия во всей красе. Щелкав – настоящий мастер, но и Энтир тоже не зря носил мантию.       – Надо же как… Вы здорово его стабилизировали. Печати Эд’Хагги, если не ошибаюсь? – спросил воздушник с закрытыми глазами.       Дженасса молча кивнула, не думая, что ее жест не будет виден вопрошающему. Вместо нее прокомментировал Энтир:       – Они самые. Старая Морровиндская школа боевых лекарей. Особо круто с ней ведьмы управляются, ибо жрут они целую прорву маны, да и побочки могут иметь, если неправильно наложить, с мужской стороны, ну, ты в курсе…       Щелкав тоже молча кивнул, приступая к некоей ответственной фазе своего волшебства.       Гайдар впервые наблюдал мощную магию Восстановления вживую. Круто выглядело. Здорово, что оба эти товарища не спали на своих лекциях. Вопреки тому, что специализация у обоих отнюдь не целительство, но такие чары они отлично вытягивали, видно, что имеется практика даже.       – Поздно мы заявились – шрамы останутся. Сильные. Не быть нашему товарищу красавцем… – наморщил лоб Щелкав.       – Да он и раньше не был, хэх, – буркнул Энтир, за что получил тычок локтем под ребра от мастера.       – Ты давай живицу доставай. Тут еще с глазами какая-то хрень, да и кисти рук нуждаются в особом внимании, Одину ними еще магичить надо как-то будет.       – Живицу? Ты знаешь, за сколько я ее давеча купил? – возмутился данмер.       – Мы найдем, чем отплатить, сера, – мягко, но с каким-то подвохом в голосе сказала Дженасса.       – Да уж… Поведешься с босяками, сам босяком сделаешься, – проворчал в ответ на это Энтир.       Тем не мене живицу он достал. Крошечный такой флакон с фиолетовой жидкостью. Гайдар вспомнил, что об этом чудодейственном снадобье говорила еще эта, как ее, Даника. Вроде бы именно с его помощью ему ноги-то срастили в Вайтране. Хм… А ведь жрица еще просила его чего-то там со священным деревом сделать, откуда они живицу берут. Или память уже его подводит? Как давно это было… Он уже почти четыре месяца в Скайриме, шатается по городам и весям! Блин, как время летит… А толку от его путешествий? Что с этим делать? Гайдар потрусил головой, отгоняя неуместные здесь и сейчас мысли. Лучше бы подумать, как расплачиваться с волшебниками, что говорить (брехать), чтобы не поставил этот «благодушный» данмер их потом «на счетчик»…       С руками все прошло как по маслу – прямо на глазах страшные обугленные остовы, что, казалось, могут рассыпаться пеплом, вернули кожу, а потом и мяско наросло, как по волшебству. Ну, почему «как» – именно что по волшебству. Только вот черно-коричневые пятна да стариковские синюшные вздутые вены образовались, а так кисти выглядели довольно работоспособными. Когда стала действовать та самая живица, Один впервые подал голос – застонал.       – Ткани, когда восстанавливаются, жуть как чешутся, да к тому же фантомные боли могут быть. Так что это нормально, – пояснил Щелкав.       – Блин, что значит, «работа мастера», – зачарованно прошептала Дженасса, наблюдая за процессом. – Я так не умею… И не сумею никогда.       – Ты, сера, и так много сделала. Спасла ему жизнь. А уж кости-мясо нарастить после самого главного вмешательство – это хоть и не пустяки, но далеко не самое важное… – сказал Энтир. – Следует поблагодарить всех богов, что Щелкав наш всегда легко справлялся со сложной целительской магией. Мне только ритуальную фигуру и остается держать, все остальное он делает.       – Держись друг, – обратился Щелкав к Одину, который, кажется, начал приходить в сознание и испытывать настоящую боль. – Сейчас самое сложное – глаза.       И вот тут Щелкав внезапно грязно выматюкался, что никак не вязалось с его интеллигентным образом.       – Да ****, е**ая ведьма! Курва! Что она тут понакрутила?!       Один вдруг опять заорал, громко и надрывно, будто вновь его всего жгло.       – Что такое?! – Оррмар подорвался с подоконника, который облюбовал, подскочил к краю светящегося палантина, будто хотел как-то защитить товарища.       – Стоять! – Энтир осадил громилу, даже жезлом взмахнул. – Думать не моги ни его, ни Щелкава касаться – хуже сделаешь!       – Да блядство! Что ж такое?! – Оррмар натурально заломил руки, аки барышня, что смотрелось весьма комично. Бы. В другой ситуации.       – Тут еще и проклятие. Попробую снять – лечение откатит назад, да еще и хуже станет. Один помереть может… – сквозь зубы прошипел мастер магии.       – Ебучая ведьма!!! Сука-ненавижу!!! – Оррмар отступил, сжимая и разжимая руки, глубоко дыша, будто опять у него планочка берсеркера стала падать.       Щелкав поводил-поводил руками над лицом у коматозника, да и отпрянул устало. Свечение вокруг рук угасло, а следом за ним пропал и палантин. Выглядел маг удрученным до крайности.       – Дерьмо тролля. Я с таким не знаю, как бороться. Да тут и Савос ничего не сделает… Тут другая ведьма нужна… Ну, или та самая, кто наложил это, – сказал, скривившись.       Гайдар устало опустил лицо в сложенные лодочкой ладони. «Веселая ночка» и не думала кончаться. На нем самом тоже какое-то проклятие, что его товарищи, кто с ним и за ним идет, постоянно страдают и даже гибнут? И кто ж его проклял? Дибелла? Кому он дорогу перешел? Надо было тогда Меридию и об этом спросить… М-да… А теперь еще и Кин, может быть, оскорбил, не подумав башкой, что языком треплет… Ну, капец, «красавчик», блин. В магическом мире нельзя быть таким расхлябанным ротозеем. Фендал. Тан Фрис. Хаген. Теперь Один. Кто мертв, кто пропал, кто покалечился. Хотелось рвать и метать, но Гайдар боялся давать волю чувствам, потому что в груди загорался неприятный огонек, свербление и вибрация – предвестники эдакого «бешенства ту’ума», которое он уже не раз переживал. Не хватало еще с дуру хату этой Бавин по бревнышку разнести.       Энтир с тоской посмотрел на наполовину пустой флакон с живицей.       – Забирайте и остаток. Она поможет хотя бы заражение и гниение остановить, чтобы мозги не пострадали. Проклятие само собой не развеется. Одина или в храм тащите, может, ваша Кинарет над ним смилуется, чудо явит, ну, или ведьму ищите. К Мирабелле не советую даже приближаться. Эта курва может просто испепелить в сердцах, как услышит, по какому вы поводу. Там все очень сложно…       – Да как она вообще могла? Я понимаю, у нас в Морровинде маг нижестоящему вообще может… да все может, короче. Особенно Телванни. Но эта ваша Коллегия, она разве не на других, э-э-э, как бы, позициях стоит? Почему этой дуре позволено такое вытворять?? – высказалась наконец и Дженасса.       – Мирабелла потенциально – будущий архимаг, это тебе каждый скажет, – с кислой миной молвил Энтир. – Да и кроме того, она в своем праве. Все было при свидетелях. Одину дали шанс – изгнали и диплома лишили, хотя все могло бы завершиться просто дуэлью и его скоропостижной кончиной.       – Так что, Один ослеп? – спросил Гайдар.       – Ну, сам видишь. Глаза восстановлению не подлежат, – уныло ответил Щелкав, пакуя всякие магические принадлежности в свою сумку.       Энтир занимался тем же. Некоторое время все молча наблюдали.       Гайдар же с каким-то фатализмом думал, что как вы яхту назовете, так она и поплывет. Назвался Одином – глаз долой. Только Скайрим настолько суровый, что тут сразу оба… Горькая ирония.       – А когда он очнется? – спросил Оррмар.       – Да хоть сейчас. Анестезию накладывала, как я полагаю, мутсэра? – обратился к Дженассе Энтир. – Можешь тогда и снять, чтобы в ведовство мужикам не лезть?       – Эм-м, – Дженасса отвела взгляд, – с этим есть небольшая проблемка…       – ?       – Я не знаю, как я ее наложила. Само вышло, без участия сознания, – отбрехалась убийца.       – Ага, знаменитые ведовские стихийные чары, – поморщился Щелкав.       Мастер переглянулся с Энтиром, тот только головой покачал.       – Хм, тогда, полагаю, лучше пусть чары сами развеются. Я думаю, осталось буквально парочка часов. Живица ведь ускоряет метаболизм.       – Около трех, – подтвердил данмер.       – Ладушки… Давайте тогда о деле поговорим, – проявил инициативу Гайдар.       – Деле? Ты прости, но дело у нас все же с моим теперь уж точно вечным должником, а не с тобой, – ровным тоном ответил Энтир.       Гайдар стоически воспринял этот закидон.       – Так и есть. Но и я могу кое-что предложить.       – Предложить? Мне? Или кому?       Оррмар дернул щекой. Он как-то и подзабыл, что Энтир этот – та еще задница.       – Вам обоим, – Гайдар воплощал собой олимпийское спокойствие.       Дженасса поглядывала на него с любопытством. Обычно ее протеже не проявлял такой прыти да уверенности. Кто его покусал?       – Ну, хорошо, мы послушаем, – Энтир поискал взором табурет, нашел, расселся, выражая взглядом рассеянную заинтересованность.       Щелкав в это время пошел умываться, показав знаками, что, мол, не обращайте внимания на Энтира, он просто вредная задница, но я тут, я полностью на стороне Одина, а значит, и его отряду помогу.       – Насколько мне известно, Коллегия нынче серьезно думает, что ей делать с проблемой драугров, что так и ломятся из гробниц наружу… – начал Гайдар.       Энтир кивнул, не показывая особого энтузиазма.       – Наш отряд мог бы в таких делах весьма неплохо пособить. Мы, можно сказать, имеем большой опыт в упокаивании даже весьма резвых мертвяков.       – Во-от как? Но разве не наш спящий друг – ваша основная магическая мощь? Как вы с практически калекой сможете хоть чем-то помочь Коллегии и уж тем более лично мне? – вопросил Энтир.       – Так ты разве… – это произнес Щелкав, вернувшийся из другой комнаты.       – Тихо! Я тут переговорщик, дружище. Мне просто очень интересно, что собой представляет этот… Как тебя? Гайдар?       Хм. Хорошо хоть имя произнес правильно.       – Ты ведь с недавних пор лидер этой милой компашки, верно? Хорошо ли ты знаешь способности своих людей, чтобы бросаться громкими обещаниями?       – Неплохо. Да и сам я не без рук.       Энтир только бровью повел. Гайдар решил переходить к «козырям», которые у него не то, чтобы есть.       – Я слышал, что многих мастеров и экспертов нынче припахивают к этому делу. И насколько я разумею обстоятельства, ты – среди них. Ведь о чем еще может говорить тот факт, что тебя, вольную птицу, Энтира, принудили принять участие в консилиуме, где обычно ноги твоей не бывает. Может, даже кое-какие грешки припомнили? Мол, задолжал уже ты, а не тебе, – Гайдар лепил сам не знал, что, но, внимательно отслеживая реакцию на лице данмера, понимал, что – ура! – попал в самый нерв.       Не иначе опять поймал некое вдохновение. Хотя «дыханием Кин» вроде бы и не пахло. Но не зря же он бард, в конце концов? Игровые механики, если они вообще еще существовали в этом донельзя странном и реалистичном Скайриме, должны же они были дать ему хоть что-то за умение убалтывать, располагать к себе и даже манипулировать, которое он время от времени успешно проявлял? В такие моменты Гайдар верил, что таки да. Ну, или он все же везучий человек. В чем-то. В основном ему везет в поиске неприятностей на свою задницу, но иногда и в таких вот моментах.       – А еще я понимаю, что ты от этого далеко не в восторге и ищешь, на кого бы спихнуть не кстати свалившиеся обязанности. Так вот мы, – и Гайдар обвел жестом их разношерстную компашку.       – Ха! А ты тот еще жук! Это мне даже нравится! – Энтир внезапно заулыбался. – Видал, какой?       Щелкав лукаво улыбался, наблюдая за всей этой сценой.       – Вижу, ага...       Данмер принял нелепую позу, изображая, очевидно, стереотипного высокомерного данмерского нобля, кушающего с золота и спящего на шелках. Что за цирк? Гайдар немного оторопел.       – Значит, не придется дядечке Энтиру отрывать свою пятую точку от насиженного места, отменять сделки и переться за каким-то хреном аж на гору Антор, копаться в близлежащих могильниках, рисковать жизнью и обмораживать свой нежный данмерский зад, привыкший к комфорту…       Тут уж Щелкав не выдержал и заржал в голос. Гайдар немножко не такой реакции ожидал, но обескураженности ничуть не выдал.       – Пф-хах! Вы уж простите нас, это все Энтир, гад мелкий, уболтал меня вас попробовать на вшивость, – замахал аэромант руками, будто хотел бурю в доме вызвать. – Поиграть в доброго и злого дознавателя из Тайной Стражи, кхе…       Оррмар, Гайдар и даже Дженасса, что показатель, очумело лупали глазами.       – Вы бы лица свои видели… Да не буду я с вас денег брать или «на счетчик» ставить, за кого вы меня, блин, принимаете! Я ж не член Гильдии Воров или еще ублюдок какой, нежно любящий экзотические цветочки.       У Гайдара ёкнуло под сердцем. Ага. Тут тоже знают о деятельности «Золотого Лотоса».       – Один, паршивец, хоть и не друг мой, чтобы не разлей вода, но товарищ и однокашник. Я ему завсегда помочь и выручить рад! – Энтир даже в грудь себя стукнул, подражая экспрессии нордов. – Мы своих не бросаем, так-то! А особенно если можно подосрать заносчивой курве Мирабелле. Она-то думает, что архимагические убранства уже у нее в кармане, а вот не все коллеги такого мнения!       При таких словах лицо у данмера сделалось донельзя хитрым и заговорщическим. У Гайдара же с тихим «кр-р-р» где-то между ушами рвался шаблон. Вот никогда не знаешь, чего ожидать от данмеров. Что Дженасса, что этот вот порой так удивляли, что придуманная в голове стратегия общения, аргументы и вся заумная хрень рассыпались, как карточный домик. Энтир казался эдакой ядовитой гюрзой, которая только про себя и свою выгоду думает, а гляди, «своих не бросаем», рубаха-парень. Но и выгоду какую-то поиметь тоже планирует, как же без того.       Был у Гайдара в бесконечно далекой реальности такой вот коллега, видеооператор, так он тоже, когда говорил, то постоянно будто с колкой издевкой. А как пообщались по душам за бутылкой водки, то оказалось «это у меня манера общения такая. Не обращай внимания, ты же свой, а со своими я нормальный». М-да. Типаж с Энтиром – один в один.       – Вот как? И в чем же выгода сера? – спросила Дженасса. Она быстрей всех справилась с потрясением и задала правильный вопрос.       – Ну, не буду утомлять сильно политесами… Тут, если коротко, то Мирабелла – старая школа. Ей, кроме ее величества Магии, ничего особо не надо. Исследовать. Копить силы, абы лишь было. Ради чистого искусства, так сказать. А есть коалиция, которая хочет, чтобы Коллегия вылезла из скорлупки к людям, чтобы больше бралась за заказы ярлов и мирняка, торговцев всяких, чтобы магия, как некогда в истории этой… м-м-м, нашей провинции, сильнее интегрировалась, так сказать, в повседневную жизнь общества. Чтобы перестали относиться к магам, как к отбросам или опасным непредсказуемым зверушкам.       – Ты уже называешь Скайрим «своим», сера? – удивилась Дженасса.       – А то! Который десяток лет тут живу. Не бедствую. И хочу и дальше не бедствовать, а еще лучше занимать хорошую позицию в обществе.       – А какое отношение к этой коалиции имеют те самые «спонсоры», которые, оказывается, есть у Коллегии?       – О, самое прямое, мутсэра! – красноглазый даже прибегнул к самому вежливому из данмерских обращений, подчеркивая некую мысль для соотечественницы.       – Тогда интерес твой мне понятен. Где золото в больших количествах, там и интерес сера, не так ли?..       – Не без того, не без того, – покивал тот, поглаживая невидимые усы.       – И как же вся наша ситуация дает тебе возможность «подосрать» Мирабелле? – Оррмар ухватил суть.       – Ну, коль она узнает, что Один жив-здоров, преуспевает, а не перебивается с хлеба на воду, покалеченный, то может начать реагировать эмоционально, дискредитирует себя в глазах важных людей. Собственно, когда я свою версию событий поведаю Савосу, тот ей еще и со своей стороны сделает взбучку, хоть и морально-этическую, – Энтир только что руки не потирал, аки жид с алтыном халявного золота. – Может, даже от должности временно отстранит, в идеале.       – То есть тебе все на руку? – Оррмар насупился. Он не любил таких скользких личностей.       – Ну, я же не устраивал товарищу лютый пи**ец специально? Я просто вижу возможность и использую её. Я задолго до вашего прихода сюда искал нормальных наемников для самых разных своих целей. Тяжко у нас в северных краях с надежными исполнителями… Один с горизонта исчез уже давно, так что о нем даже не вспоминал, разве что за карточным столом, хэ-хэ… Но раз он тут, да и вы ребята не промах, то нам просто самой Судьбой предписано задружиться, – просиял данмер.       – А ты, Щелкав? – спросил Гайдар.       – Я? Я в политику особо не лезу. Я просто Одину помочь хочу. Но вместе с тем изоляционизм и буквоедство наших консерваторов мне претит, это да.       – Хорошо. Какое же твое виденье, как мы можем быть друг другу… полезны? – спросил Гайдар.       – Ну, смотри… Про мертвяков ты точно подметил. Есть у нас пара курганчиков, не отмеченных на карте, откуда полезло всякое…       Маг расстелил на низком столе карту, принялся тыкать и показывать. Оплачиваемый заказ. Коллегии надо показать, что она готова впрячься за простых селян. Немногочисленные земельные арендаторы Корира, которые имеют свой гешефт с хуторов, которые пострадали от нежити, платят и дают лошадей. Если миссия успешна, то лошадей можно себе оставить. Ярл же со своей стороны готов дать звание тана (!) смельчакам, способным забороть нежить. Но только если оба кургана очистят. Стоп, а почему правитель сразу не сказал, как Гайдара и ко увидел? Дык, новости с тех хуторов буквально вчера ночью пришли (иначе, клялся Энтир, именно эту «подработку» он предложил бы первым делом). Действовать надо быстро, а то бедные землепашцы все подохнут. Неведомо какими молитвами только и живы, по словам гонца.       – Хорошие условия, – молвил Оррмар. – А вы, господа маги, каким же боком? Пойдете с нами на миссию?       – Я – точно нет, – сразу замахал руками Энтир. – Мой зад, как и говорено, для походов не приспособлен, хэ-хэ.       Гайдар уставился на Щелкава.       – Меня Толфдир на раскопках ждет. Я тоже пас, увы. Однако через неделю смогу подлететь к вам, если еще там будете. У меня уговор с Лаанет, помочь кое с чем чуть южнее, где наши «драконоведы» наблюдения ведут. Для меня, как вы понимаете, мобильность не проблема. Могу даже остаток награды прихватить, чтобы вам не метаться.       Лаанет? Гайдару почему-то показалось знакомым это имя. М-да, а еще завидно. Маг, блин, летать умеет! Будь у приключенца такое же умение, как много проблем можно было бы решить…       Дальше встал вопрос, а что же делать с Одином? Сможет ли он пойти с ними? Сможет ли оказать помощь или сам будет обузой? Очень неприятное словечко, но…       Тут внезапно подал голос сам Один:       – А чего это вы меня, братцы, хороните? Какая, нафиг, «обуза»?       – Один! Брат! – Оррмар кинулся душить друга в обнимашках. В исполнении этого громилы дело воистину опасное.       – Харэ-харэ, дружище, кости поломаешь!       – Брат, ты как?       Один обвел собравшихся незрячими глазницами, сочащимися янтарного цвета жижей. Блин, жуть какая…       – Бывало и лучше. Но ты не боись. Ты забыл что ли, как мы с тобой в восточных горах от гигантских нетопырей отбивались, когда факелы кончились?       – Эм-м… Мпфх, н-да, такое забудешь…       – А вот, что я тогда с помощью хитрого заклинания нас и вывести смог, и об опасностях предупреждал, забыл?       – Э? То есть ты хочешь сказать…       – Да. Я всегда помнил слова Мирабеллы. Предвидел, что, чем даэдра не шутят, а устроит она мне «аутодафе»… позаботился выучить нужные заклинания, чтобы и без глаз выжить и быть дееспособным.       – Ого! Ты в школе Изменения умудрился знатно подтянуться? Даром что на лекциях Толфдира засыпал? – с этими словами Щелкав тоже присел рядом с другом, потрепал его за плечи.       Один с благодарностью сжал руку верного товарища.       – Кажется, вы, ребята, вытянули меня из глубокой жопы. Я не ожидал, что так глупо попадусь. Не ожидал, что Мирабелла атакует меня спящим. Она, думал я, имеет все же представления о чести, даже когда речь идет о мести… Оказалось, что нет…       – Блин, Один, как я рад, что ты жив… и… – Гайдар без лишних слов тоже полез обниматься.       Следом за ним все устроили кучу-малу, обнимая и тиская постанывающего чародея, который то и дело напоминал о чувствительности новорегенерировавшей кожи. На душе вдруг стало светло и радостно. Вроде и знакомы они без году неделя… Однако к тем, кто прикрывает тебе спину, быстро начинаешь относиться совсем по-другому. Гайдар не служил в армии, книжки про боевое братство читал с изрядной долей скепсиса, но вот поди ж ты, теперь он на своем опыте познает цену этим понятиям. И заочно хочет удушить эту курву Мирабеллу ко всем чертям, будь она хоть десять раз «в своем праве»… Но это дело будущих дней.       Когда все разлезлись по своим углам (Оррмар так даже утирал скупую мужскую слезу), Один уточнил:       – Я большую часть слышал, пока приходил в себя, но можно меня просветить о событиях последних часов и о наших планах на будущее?       Гайдар коротко резюмировал. Один внял. Потом стал размышлять вслух.       – Мне бы пару реагентов. Жабы нужны. Глаза тритона. Корень кашпи́цы. Гниль Намирры. Тогда я смогу создать зелье, что сделает эффект моего заклинания очень устойчивым. Я смогу «видеть» мир в новых спектрах практически без усилий, без траты магического резерва.       – Это вообще не волнуйся – достанем, сделаем, – заверил неожиданно щедрый Энтир.       – Тогда я с вами пойду, даже и не думайте, что оставите меня тут «болеть», да еще под боком у этой конченной… Хрен ее знает, считает ли она свою месть свершившейся или все еще недостаточно «остыла».       – Кстати, насчет этого… – Гайдар тоже задумался. Если какая-то психованная магичка будет висеть, аки дамоклов меч над душой, то их и без того непростая жизнь превратится вообще хрен знает во что.       – Я, между прочим, для этого в Коллегии и останусь, чтобы Мирабелла была занята и не думала о всяком плохом… Ну, среди прочих моих целей и интересов, – улыбнулся данмер.       – И как долго она будет «занята»?       – О, ближайшие три-четыре месяца, тут можешь мне поверить. У нас назревает наш маленький переворот. К тому же наблюдатель этот, Анкано, доставляет множество хлопот. Мирабеллу он бесит до зеленого каления, хах! Она виду не подает, даже снисходит до разговоров с эльфом, но я-то вижу, что магесса вот-вот взорвется!       – Наблюдатель от Талмора? – уточнил Один.       – Он самый, – ответил Щелкав. – Устраивает сцены, когда его куда-то не пускают, лезет в переписку, Савоса так вообще третирует своими «советами», а Мирабелла из-за него не может давать новичкам то, чего те, как и она сама, хотят. Серьезный материал. Школа Разрушения вообще теперь «под колпаком» у длинноухого. А еще Мирабелла с первого дня, как Лаанет вернулась, в жестких контрах с альтмеркой. Та ее ни во что не ставит, нос задирает, хотя внешне и на дает повод так говорить, но она же на особенном счету у правителя Сиродила, это вам не фунт изюма…       – А кто такая эта ваша Лаанет? – спросил Гайдар. У него будто чесалось что-то в загривке, как слышал он это имя.       – Среди прочего, пока «дорога приключений» не увела ее в далекие дали аж на несколько лет, она была первейшей кандидаткой в архимаги и проректором по всем практическим и лабораторным работам. И теперь снова ею стала… Очень сильная колдунья, – ответил данмер. – В школе Разрушения она даже искусней, чем Мирабелла. Причем, не побоюсь такого сравнения, в разы искусней.       В разы? Хера себе, должно быть, воистину мощная цаца…       – Короче, будет занята она. А потом, дай-то предки, будет вообще не до старых обид, когда станут развиваться события с драконами, ярлами, войной этой дурацкой, вампирами и драуграми… – резюмировал колдун, разряженный в черное и серое.       Щелкав на его фоне был бело-голубым пятном. Очень разные маги собрались под одной крышей. Гайдар поймал себя на мысли, что хоть он и не обладает никаким «даром», вроде как, но чувствует некие флюиды от каждого из чародеев. Озоновая чистота и безмятежность – от Щелкава, серые тени, не опасные сейчас, но беспристрастные и… ну, воистину «серые» – это Энтир; свет, тепло и нечто сложноописуемое, тонкое, как шелк, острое, как лезвие бритвы – это Один. А вот Дженасса «фонит» куда слабее. У нее ассоциации с пеплом, с огнем, что дремлет глубоко под слоем антрацитового шлака. Ауры магов порождают эдакую «интерференцию», что их можно уловить вот так? Наверное. Раньше, по крайней мере, Гайдар такого не чувствовал.       – Ладушки. Допустим, пока что ее можно списать со счетов. Но не забывайте, что у нас еще есть проблема с соглядатайкой из Виндхельма, – высказал Гайдар наконец то, что долго не давало покоя.       – А, это… Ну, ее я тоже возьму на себя. Даже позабочусь о том, чтобы слухи о заказе с курганами не циркулировали в таверне, чтобы не подумала чего лишнего.       – Ты и такое можешь, о великий мастер? – со смешком спросил Один.       – «Мастера» мне получать лень, тебе ли не знать, – Энтир хлопнул товарища по плечу. – Но вот знаний и умений у меня в загашнике как раз иному мастеру впрок будет.       – Хорошие новости! – Гайдар просиял.       Боги, в кои-то веки все складывается чуть лучше, чем смеешь ожидать. Не сглазить бы… Дальше речь пошла о деталях. Собственно, какое дело: Корир ждет их с шлемом Винтерхолда, золота отсыплет, всякого снаряжения даст, в том числе нормальное оружие. Кони, как и сказано, от прямого заказчика. Плюс задаток от них же. Щелкав уже позаботился о том, чтобы набор самого необходимого, чего не даст Корир, уже ждал их отложенный в лавке Бирны. Торговка не особо обрадуется тому, что никакого клада в памятном кургане с неведомым ультрамощным мертвяком и не было, но и Кин с ней. Шлем трофейный Гайдар, само собой, ей ни за какие коврижки не отдаст, даже если бы та платила золотом и каменьями по весу или даже объему артефакта. Кстати, а что же он? К вечеру будет полностью «заряжен», поведал Щелкав. Вообще чудесно. Тогда есть смысл переться к Бирне вечером. Да, туда же и ингредиенты для колдовства Одина принесут. Ну, а пока придется положиться на товарищей. Оррмар от него ни на шаг. Кажется, у них есть новая цель, план дальнейших действий. Это шикарно. Теперь еще бы с Вигдис наверняка разминуться, да и прочь от этого средоточия магии. Прав был незнакомец, от магии одни проблемы… Не самому «довакину», так тем, кто рядом с ним.       Последнее, что обсудили с Энтиром с глазу на глаз, перейдя на кухоньку, – заказ на Белый Флакон. Данмер стал прибедняться, что не якшается с Гильдией Воров и все такое, но Гайдар вцепился в него бульдогом. В конце концов уломал стать посредником. Выяснилось, что это теперь маг внезапно стал чистоплюем. Просто иметь дело с Гильдией стало опасно. К тем, кто с ними водился, приходил Золотой Лотос. А этих чертей волшебник неиллюзорно боялся. Так или иначе обещал «поднять старые связи». В качестве аванса действительно послужили те несколько унций эктоплазмы привидений. Они договорились.       Удивительно, но все прошло по плану. Корир обрадовался, что у него под крылом теперь есть «такие умелые и сильные наемники». Им заплатили, дали коней, еду, всякие припасы. А когда пришли к Бирне, то подобрали оружие. Гайдар по рекомендации Дженассы взял себе меч с прямым клинком (катан в ассортименте просто не было). Такие, кажется, принято называть «клейморами». Полутораручный, с большой гардой. Им удобно как фехтовать, так и работать в строю, имея еще и щит. В который раз приключенец полностью заново экипировался. В некоторых играх (хотя эту реальность Гайдар уже давно перестал воспринимать именно игрой) можно до финального босса пробегать с одним «дрыном», постепенно его улучшая; в других постоянно меняешь оружие на все более крутые артефакты, все более крутых грейдов, со все более крутым зачарованием и свойствами. Гы. Пока что «дорога приключений» ведет Гайдара такими, блин, тропками, что ни о каких уберкрутых мечах-кладенцах и речь не идет. Если он меняет оружие, то только по причине того, что старое приходит в негодность, ну, или из-за злых дядечек, которые его раздевают до нитки, спасибо, что не убивают насмерть. Единственная зачарованная вещь, которую они заполучили от Бирны, – вещмешки с пространственными чарами. В них влазило в два раза больше, чем можно было судить по их объему. Ну, это уже отличный подгон, грех жаловаться!       Щелкав тоже зашел в лавку, принес трофейный шлем. Передавая, сказал вот что:       – Не знаю даже, на что способен этот шишак. Честно сказать, все мои познания о древних нордских чарах бессильны. Вижу, что повышает защиту, в том числе не дает шею свернуть, ни физически, ни телекинезом. Чую, что есть еще какие-то пространственные чары в нем. Пытался надеть его, но что-то странное происходило, будто не настроен он на меня, будто мой дар магический не помогает, а только мешает раскрыть его потенциал. Весьма загадочная вещь. Желаю удачи – выяснить, что же эта вещица может делать...       Гайдар чуть не прыгал от счастья. Не меч, так шлем! Вот настоящий артефакт! Слова мастера магии немножечко напрягали, но, с другой стороны, это ведь и здорово. Ему, Гайдару, шлем открылся уже ранее, а что другие не могут прочитать его магический потенциал, так и отлично! Будет сюрприз для врагов.       Шлем резко контрастировал со средним доспехом по стилю и цвету, но Гайдар отказался от других вариантов, которые можно было подобрать у Бирны. Торговка, кстати, была не в обиде – за «провал» ее заказа. Те клиенты, мелкие «лендлорды», которые платили команде Гайдара (кстати, их лично или хотя бы их представителей они так и не увидели – все дело шло через Энтира. Вот уж реально, мафиозник, сидит на всех потоках заказов), закупились еще и для себя – свои собственные дома оборонять. Затарились по-крупному, не скупясь, так что лежалого товара у нее практически и не осталось.       С Вигдис не пересеклись, покинули Винтерхолд ночью. Имея палатки и все необходимое для лагеря, команда решила, что безопасней будет все же оказаться как можно дальше от неприветливого северного города и его магической башни. Когда устраивались на ночевку, Гайдар взял шлем в руки с намерением экспериментировать, пока не заснет.       – Что ты носишься с ним, как отрок малый? – буркнула Дженасса. – Не видал никогда зачарованных шлемаков?       – Не видал, чего уж врать. Тем более древних, самолично взятых из кургана.       – Смотри, блин, чтобы не было в нем закладок каких или проклятия…       – Дык, тьфу, не стращай, Дженасса. Его же Щелкав этот проверил на предмет таких «сюрпризов»… Э-э-э, проверил же??       Гайдар сглотнул и на всякий попросил Одина, которому помогал устроиться Оррмар, изображающий наседку:       – Эй, Один, он же правда без проклятий иль еще чего такого?       – Дай гляну.       В другой момент Гайдар бы кинул предмет, а тут пришлось лезть через сердито зашипевшую данмерку – палатка была большой общей, как раз на четырех. Ну что ж, так было даже удобней, да и тимбилдинг же, ёклмн. Одину помощь опять же. Хотя комплект индивидуальных палаток им тоже дали. Благо, волшебные сумки могли все уместить.       Трофей достался Гайдару в суете, наемница лишь коротко осмотрела тогда, а Один и вовсе не имел на то времени.       – Щелкаву я доверяю, как себе, просто интересно, что же тут мастера древности могли навертеть… – пробурчал маг, крутя вещицу в руках. – Ага. Да… Защита. О, и от магии тоже… Так…       Забавно было видеть, как могучий маг косплеит мудрого Сплинтера (ему на глаза навязали повязку, чтобы не стращать пустыми глазницами), ощупывая и буквально обнюхивая артефакт. Однако зелье, что они со Щелкавом приготовили, делало свое дело – волшебник воспринимал мир как-то по-своему, не так, как обычный слепой человек. Только вот Оррмар, балда, все норовил помочь да поднести, да подать нужное. А маг и не отбивался от такой помощи, кажется, даже наслаждался своим положением "самого тяжелого больного в мире", аки Карлсон. Только вот варенья у них не было, чтобы его кормить с ложечки. Видать, это была его маленькая месть за какие-то прошлые косяки Оррмара.       – Хм, а вот это да, поможет шею не сломать. И, да, в нем даже спать можно, прям на голом камне – шея не затечет, крепотуры не будет.       Гайдар расплывался в улыбке все шире. А ведь это маг еще его главное свойство учуять не может. Интересно, почему оно для них остается неощутимым?       – Тут еще вроде бы есть что-то, чтобы дальше видеть… Какая-то магия, улучшающая зрение, иль как-то на него влияющая. Хех, посмотреть детальней не могу, сам понимаешь, – Один сам улыбнулся своей шутке.       Гайдар лишь неловко усмехнулся. М-да, у них теперь в отряде свои мемчики будут в связи с этой ситуацией.       – Так или иначе, а никаких следов проклятий иль чего вредоносного я тут не вижу. То есть не чую, м-да. Вещь исключительно полезная. Хотя, думается, сейчас умельцы много интересней чего начаровать смогут, – вынес маг свой вердикт и перебросил шлемак через Дженассу – прямо Гайдару в руки. Ага! Ну, точно, будет теперь у них мудрым Сплинтером!       Гайдар улегся наконец, натянул шлем на голову. Так. Вот оно, перед глазами появились созвездия…       Через какое-то время, когда Оррмар уж вышел наружу – его была первая стража, Дженасса лениво произнесла в пространство:       – Эх-х, блин, не люблю спать в общих палатках, – пауза. – Ну, и кто ж погасит лучину? Одина, ясен перец, просить не буду, Гайдар, может, ты поднимешься и…       Остаток фразы застрял у нее в горле, потому что подопечный пропал. Испарился без звука или хоть какого-то следа. Исчез.