Проклятый Девятью

      Отряд лучших воинов Каркетты отправился в горы. Они спешили на выручку брату-дозорному. В то же самое время несколько гонцов отправились на юг, в Бруму — запросить помощи братьев из тамошней обители. Гонцам не суждено было достигнуть цели. Разыгрался буран, посреди белых снежных просторов на их группу внезапно опустилась тьма, когда же скоротечное явление рассеялось, на снегу остались лишь тела с разорванными шеями. А вот спешившие на помощь Адалвальду успели дойти до пещеры. К своему ужасу, они обнаружили внутри лишь жутко изуродованные трупы и мрак, с которым было трудно справиться даже опытным адептам Стендарра и Аркея… Им не пришло в голову отправить кого-то за ещё большими силами. Они думали, что две дюжины бойцов и клириков это и есть подмога, что они справятся… Когда замыкающий их отряда скрылся внутри тёмных глубин пещеры, огромный валун завалил вход. Какой-то бравый вояка даже успел пошутить, что «вот и славно, никакая тварь не убежит от гнева Стендарра. Поохотимся!». Тогда они не понимали, что пусть в этой пещере и стало удобней охотиться, но не они «заперли тварь», а она отрезала им какие-либо пути к отступлению…       Когда обитель дозорных уж готовилась отойти ко сну, а самые ярые монахи — погрузиться в медитацию, в массивные ворота постучались. Узенькое окошко отворилось, внимательные глаза осмотрели пришельца. На вид совсем юнец, безусый, безбородый, лицо наивное, даже глуповатое. Гонец? Не похож на их обычную братию.       — Простите, что поздно. Пустите? Сообщение срочное.       — Что может быть настолько срочным, что не ждёт утра? Ужели вы не слыхали о том, что на дорогах опасно? — дозорный по ту сторону двери был молодым, излишне сердобольным.       — Да вот как раз про этих окаянных тварях и речь, как я понимаю. Ну, моё-то дело какое, послание доставить, но меня торопили со словами: «как бы не было поздно, ведь упыри замышляют что-то очень крупное в горах»… — гонец мялся у двери, опасливо поглядывая себе за спину, туда, куда не достигал свет фонарей.       Услышав такие речи, молодой дозорный даже позабыл об обычной процедуре. Его напарник отошёл «на пять минуточкек, отлить перед целой ночью бдений».       — А кто послал-то тебя? — спросил, нерешительно кладя руку на щеколду.       — Некий Адалвальд, учёный.       — Неужто?.. Странно, мы совсем недавно… Хм, впрочем, тебе, гонец, незачем о том знать… Подожди тут, я сейчас позову старших.       — Погодите! Не оставляйте меня тут совсем одного, мне, честно сказать, боязно стоять посреди ночи зимой на открытом пространстве… — попытался вяло протестовать гонец.       — Как же ты гонцом стал, раз боязливый такой? Ты, кстати, немногим старше меня выглядишь, а мне пятнадцать зим всего отроду… И кстати, ни разу не видал, чтобы ваш брат по ночам работал…       — Дык говорю же, дело срочное, заплачено дополнительно, — гонец попытался оправдываться, как будто его застали за чем-то предосудительным.       Юный дозорный, уже занеся ногу, чтобы побежать за старшими, внезапно остановился. Пусть молодой, зелёный, но науку различать дыхание Обливиона в подчинённых другие братья вколачивали так, чтобы и седыми старцами не забыли. Развернулся и, хмурясь как можно более внушительно, хотя его безусое лицо не внушало никакого почтения, сказал:       — А ну-ка, милчеловек, положи руку на знак Стендарра на воротах.       Гонец с сомнением глянул на указанный глиф.       — Да что угодно, ежели быстрее отворите!       Положил руку. Какое-то время ничего не происходило, и юный дозорный уже стал было облегченно улыбаться, но тут лицо гонца, хорошо видное в свете факелов, преобразилось: по венам от глаз вниз лица и по шее пошла некая чернота (воротник скрыл это, но поклонник Стендарра был готов на что угодно спорить, что чернота потянулась к двойному следу укуса с левой стороны), а глаза на секунду вспыхнули багровым светом. Физиономия посыльного скривилась, будто от муки, тот схватился за уши и застонал. Мгновение — и эффект развеялся, лицо стало прежним, чернота пропала. Юнец обхватил себя за плечи, оголтело стал хлопать покрытыми инеем ресницами — на улице стоял жуткий дубарь, а горный ветер должен был выдувать любые остатки тепла даже из-под самого тёплого кожуха. А до этого парень этого словно и не замечал вовсе, стоял расхристанный, будто бежал только что (что логично, ведь он гонец, как-никак).       — Э-э? А что я тут?.. Что? Вы кто? И где я?..       Дозорный смотрел на эту метаморфозу с ужасом. До этого он лишь байки слыхал, что порождения ночи могут брать под контроль других невинных людей, использовать их, чтобы проникнуть в святилища Стендарра и Аркея для своих злодейских целей. И вот — сам видит подобное.       — Ты… бедный малый, стой, я должен… — страж ворот заметался туда-сюда, не зная, что и предпринять: бежать за помощью или всё же открыть ворота.       У лже-гонца вид был такой, будто его сейчас удар хватит, губы посинели, щёки ввалились, его колотила крупная дрожь, того и гляди упадёт.       — Помоги мне! Прошу! — сказал тот заикаясь, так как зуб на зуб не попадал.       Парень стал сползать по воротам, всем своим телом навалившись на знак Стендарра, который не причинял ему ни малейшего вреда. Ясно как день — сам по себе гонец ни в чём не виноват.       В мозгу дозорного пульсировало две мысли, два противоречивых чувства: долг стража и извечное «помочь невинному!». В любой другой ситуации спасение других — приоритет номер один, но не сейчас, когда он на посту. Ведь это именно он, несмотря на свой юный возраст, ныне является тем, кто должен стать зоркой, чуткой, самой первой линией обороны, тем, кто должен поднять тревогу, позвать старших при любом намёке на грядущую беду. Ворота отпирать в любом случае он не станет. Но как же посланник?.. Он же сейчас дух испустит, гляди, как плохо парню! Ох, Стендарр-заступник! Юный дозорный принял решение. Благо оно проще, чем можно было подумать, ведь набат с колотушкой вот они — два шага сделай, а потом уж можно думать и о помощи ближнему. И последователь светлого аэдра совершил один твёрдый шаг.       В то же мгновение за его спиной раздалось шипение, будто целое гнездо гадюк потревожили. Слова же не были слышны голосом, они раздались у стража в голове: «Не смей, ублюдок! Не прикасайся к ним! Развернись и посмотри мне в глаза!»       Поклонник Стендарра был обучен противостоять речам даэдра. Пока не посмотришь в глаза упырю, его гипноз вовсе не так силён, тем более, если тебе покровительствуют светлые боги. Он молча сделал второй шаг и уже протянул руку к колотушке…       «Огр-р-р! Молаг Бал, ну почему эти тупые создания всегда всё усложняют?!! Хотел же хитростью да по-тихому… Свик-ссаш-шх-х!»       Кажется, последнее слово было заклинанием. А эффект его таков: сквозь прутья решётки на окошке, сквозь которое дозорные смотрели на посетителей, скользнула крохотная змея дивной яркой раскраски, крайне необычной как для скайримских земель. Такие должны очень быстро замерзать, если только их не породила магия. Существо молнией мелькнуло в воздухе, будто арбалетный болт, крохотные зубки впились в шею дозорного. Яд подействовал мгновенно. Тот так и замер с большой колотушкой, что в тонких руках казалась настоящей кувалдой.       «Можешь организовать ветер, направить его сверху? — как ни в чём ни бывало обратился тот самый шипящий голос к кому-то. — А то печать Стендарра не пропустит действие телекинеза, да и тревога в магическом плане поднимется».       Парализованный дозорный, который тем не менее сохранял здравый рассудок, оставался в сознании, подумал: «А что же наколдованная змея? Как её глиф пропустил?» Он скосил глаза: змея скукожилась, покрылась инеем, как игрушечная, из дерева, упала к его ногам. Настоящая? Просто её изъяли из другого пространства с помощью магии. Даэдрическая хитрость!       Ответа невидимого собеседника дозорный не услышал, но ветер действительно поднялся. Его порывы плавно, планомерно развернули юнца лицом к вратам. «О, Стендарр-заступник! Только не это!» — беззвучно взмолился истинный поклонник аэдра. Однако на этот раз божество его не услышало. Ужели не слышит он молчаливых молитв?!. Веки не стали слушаться и не сомкнулись, ведь длинные ресницы стража прилипли к бровям, тоже покрытые инеем, а голос, этот проклятый голос в голове стал в тысячу раз сильней и интенсивней, он был как тот набат, в который страж так и не ударил: «Посмотри! Посмотри же мне в глаза, червь!» И юнец сдался, посмотрел. И растворился в алом пламени, что не несло и капельки тепла, а лишь холод, холод и вечную мерзлоту самого Молага Бала, его плана Обливиона — Хладной Гавани.       Спустя минуту дозорный вернул себе подвижность. Та змейка была детёнышем, её яда хватило лишь на кратковременный паралич. Юнец поставил колотушку на место, двигаясь скованно, будто под толщей воды, медленно-медленно, он отворил запор, прошептал магические формулы, чтобы снять защиту. Путь внутрь обители был свободен. Его товарищ так и не пришёл. Задержался в туалете. Съел что-то не то, что ли? Противники дозорных продумали даже такие детали. Всего один страж, неопытный, который мог бы легко поддаться гипнозу. Тщательная подготовка дала свои плоды: один за другим во двор скользнуло две дюжины теней.       «Действуйте быстро и тихо! Святая земля высасывает ваши силы. Пировать будете потом. Прославим Молага Бала скорой расправой над этими червяками!» — произнёс величавый воин в полном доспехе. От его фигуры так и несло Тьмой, он имел ауру Повелителя.       И началась бойня. Назвать это боем решительно язык не повернётся. Дозорные, даже спавшие с оружием в обнимку, не успевали подняться с постелей, обнажить клинки, сделать замах. Вампиры двигались молниеносно, щедро растрачивая мощь своих Проклятых Даров, чтобы выиграть секунды, нанести удар по спящим и ничего не соображающим противникам. Да, попадались среди дозорных Стендарра и бодрствующие, они тратили драгоценные мгновения на крики, молитвы и мольбы, но не на заклинания и удары. Глупцы! Как они беспечны! Послали лучших воинов во тьму, где своё гнездо уж свила Кровавая Сука. Достойное сопротивление упыри встретили только у храма, где монахи творили полуночную молитву, где находилась и сама Каркетта, вождь этих фанатиков. Пока четверо тяжело бронированных охранников отмахивались алебардами, пытаясь сдержать натиск, двое фигур влетели в витражные окна, однако их смелость была наказана — вспышка света небывалой силы просто испепелила кровососов.       — Мастер! У них сильная магия! — пожаловалась одна из тёмных фигур, что взобралась во стене, но не сиганула вслед за двумя безумными смельчаками.       Тот, к кому обращалась фигура, молча сотворил шар непроницаемой тьмы размером с мотобольный мяч и бросил его в окно. Тот, оказавшись внутри, взорвался с глухим хлопком, а внутри раздались вопли. Мерзкие мелкие хтонические твари: сколопендры, пауки, змеи, белесые личинки, скорпионы и нечто совсем уж неведомое, будто порождение кошмаров, — вся эта мерзость наполнила вдруг помещение, стараясь заползти в нос, в открытый вопящий рот, в ноздри, под одежду, в другие доступные отверстия. На них не действовал слепящий свет, святая магия, их брал только реальный огонь. Но как оборониться, если жертвы покрыты ими с ног до головы? Их укусы сводили с ума, бывшие внутри начали жечь всех без разбору, всё утонуло в пламени. Фигура же Мастера впервые за время скоротечной резни позволила себе открытые эмоции — издевательский хохот, наполненный даэдрическими нотками Короля Раздоров. Его Повелитель наверняка радуется, смотря на дело рук Локила. Да, именно этот упырь был тем, кого отряд теневых убийц называл «Мастером».       Но что это? Две фигуры, пылая огнём, будто они пламенные атронахи, распахнули главные двери святой обители. «Святое жертвенное пламя». Жреческая магия последнего шанса. Они — живые трупы. Думают, что спасут этим хоть кого-либо? Ха! Простофили! Одна из них — Каркетта, её ауру узнал каждый, кто хоть раз сталкивался с Дозорными Стендарра. Кто же второй? Неважно! Они не смогут оказать должного сопротивления. Локил сделал один жест рукой — сразу несколько призрачных охотников, его личной гвардии, которыми даже лорд Харкон мог бы гордиться, атаковали тех двоих. И все отпрянули, ведь пламя перекинулось и на них, превращая в такие же живые факелы. Но парочка ударов достигла цели: остолопы, жертвующие собой, упали на колени, разбрызгивая пламенную кровь, удерживая выпадающие внутренности. Таков был бесславный конец Каркетты и старшего из клириков, безымянного жреца Стендарра. Другие подручные Локила окатили пораженных святой магией сородичей льдом и водой, жидкой тьмой, когда те катались по снегу. И большинство удалось потушить. Только двоих забрала последняя смерть — они превратились в пепел. Единственные потери за время атаки (если не считать тех, сожженных при проникновении в святилище через окно).       Когда с последним дозорным покончили (вампиры не забыли даже туалеты проверить, где, как был, на толчке, отдал богам душу второй из стендарропоклонников, который должен был стоять на страже ворот), внимание жадных до крови убийц пало на все ещё оболваненного юношу, что открыл им путь.       — А что с этим, Мастер? — вопросила одна из мрачных фигур.       — Хм… Оставлю, пожалуй, себе. Будет у меня ручной дозорный, как напоминание об этой славной победе. А теперь… — и Локил театрально поднял руки к мертвым небесам, укрытым густыми тучами, скрывающим лики Массера и Секунды, — пируйте, братья мои! Пусть ни одна капля крови святош не будет пролита за просто так!       Упыри набросились на добычу. Счастливчиками были те, чьи сердца уже остановились, и они не ощутили, что значит быть пожираемыми заживо, каково это, когда твоя жизненная сила уходит вместе с кровью, чтобы напитать твоего врага, ненавистное умертвие.       Локил же припал к шее юного дозорного. А после дал глотнуть и своей проклятой гемы. Но при том задействовал особую магию, что позволила несчастному остаться человеком, а сангвинаре вампирис в его крови осталась в навсегда замороженной половинчатой фазе, превращая святошу в нечто совершенно особое — «гулля»-«фамилиара», раба нежити, что остаётся человеком, но теряет навеки своё самосознание. Затем упыри спешно покинули святую землю — ещё немного, и от силы Стендарра, что довлела над храмом и всею обителью, они начали бы кашлять и харкать только что выпитою кровушкой.       Лучи рассвета, что наступил через несколько часов, осветили жуткое побоище, обглоданные тела, покрытые кровью, уродливые шрамы от укусов. И даже равнодушное обычно небо «заплакало». Белый пушистый снег покрыл тела, скрывая кошмар прошлой ночи, а резкий ветер утих, позволяя укутать жертв в высокие сугробы.

***

      Гайдар завопил благим матом. Как же эта хрень жжётся! Кристалл в его руке превратился в уголёк из доменной печи. Боль была неимоверной, аж до кости! Дерьмо скампа, а ведь он и думать забыл, что в каком-то смысле он сейчас — самая настоящая нежить. Меридия априори ненавидит нежить! Ж-жопа! А затем в его голове раздался властный женский голос с глубокими грудными нотками. «А-ах, наконец-то кто-то с действительно большим потенциалом!»        Для всех остальных он погрузился в транс, закатив глаза.       — Вот! — победоносно воскликнула Вигдис. — Видите? Вы видите?! Именно такую реакцию и предсказывал ярл Ульфрик!       Все остальные только поражённо наблюдали за этой сценой. Один нахмурился — надо же, он маг с большой силой и богатым опытом, но проворонил довакина, а вот Вигдис, хоть и сомневалась немного, но всегда видела в странном худощавом парне что-то не от мира сего, что делало его особенным.       Рука Гайдара мелко дрожала, а похожий на белый опал камень внезапно стал светиться оранжевым, раскалился так, что от кисти руки пошёл дым. Темная эльфийка увидела это и сделала решительный шаг, чтобы выбить зачарованную цацку из руки подопечного.       — Эй! Не смей его трогать! Сейчас с ним разговаривают боги или даэдра. Не мешай Судьбе!       — Какой нахрен Судьбе? Ты, психопатичка, не видишь, у него рука дымится, будто сейчас вспыхнет?! — Дженасса завелась с полоборота.       Всё-таки все предыдущие события не способствовали доверию в их компании, да и, собственно говоря, их отношения пребывали в шатком равновесии: «они подозреваемые боги знают в чём, ярл приказывает доставить их силком в Виндхельм» против «они спасли наши задницы, прикрыли, когда мы не ожидали нападения, мы им обязаны». Что возьмёт верх? Честь нордов, свято чтущих долг крови, или обязательства перед правителем, патриотизм? Вигдис подняла руки, якобы признавая правоту «серой», но едва та отвернулась от нее, моментально выхватила длинный клинок, лезвие упёрлось Дженассе в бок.       — Клинок отравлен, данмерка. Не усугубляй, — то ее был таким же ледяным, как и завывающий ветер, признак новой бури, что надвигалась с высокогорья.       — Ты соображаешь, с кем имеешь дело? — сквозь зубы процедила наёмница. — Убери свою железяку от меня, а то мигнуть не успеешь, как лишишься руки… а то и головы.       — Эй-эй, давайте-ка успокоимся! — живой молнией схватился с места редгард, его сабельки как по волшебству оказались у горла Вигдис и Дженассы. — Уберите оружие, как бы вы ни были быстры, а мои сабли ещё быстрее!       — Кретин, убери оружие! Ты не соображаешь, что на кону! — рявкнула на него рыжуха, впрочем, не сдвинувшись и на миллиметр.       Дженасса впервые посмотрела на редгарда с некоей долей удивления, неужто недооценила? Сабли воина вон они, остались в ножнах — их просто невозможно выхватить так быстро. У её горла сейчас «клинок духа», призванный меч.       — Прямо день открытий… Бригс, ты у нас оказывается не просто быстрый, а настоящий певец мечей? — задумчиво протянул Один. Маг единственный сохранял стоическое спокойствие.       В то же время грузный Ормарр просто вскочил, сжимая и разжимая кулаки. На его лице была ярость и растерянность.       — Прекратите, вы все!!! — в конце концов брякнул он на всю мощь лёгких. — Что с вами такое? Вы вновь под действием какого-то проклятия? Один, что такое? Мы же отряд! Нет, мы больше, мы — семья!       Это слово, произнесённое с такой экспрессией, заставило всех почувствовать себя неуютно. Сколько раз прикрывали друг друга, а тут и правда слетели с катушек.       Один неохотно оторвался от эля, чтобы, срыгнув, прокомментировать:       — Никого проклятия нету. Плод раздора тут — довакин… Он нужен очень многим людям и мерам, как я слышал… — маг особенным тоном выделил «и мерам», намекая на что-то своё. — К тому же, насколько я понимаю, у Вигдис есть личная причина найти этого легендарного человека, потому она так кипятится. А Дженасса — моё уважение, — маг сделал кивок в сторону данмерки, — просто выше всего ценит свою честь и свою клятву защищать клиента во что бы то ни стало… На самом деле, я бы сказал, волноваться нечего, если это «артефакт Судьбы», как назвала его Вигдис, то ничего Гайдару не приключится. Он ранил, он же его и исцелит.       При этих словах Дженасса скосила взгляд на пустившего слюни приключенца. Камень в его руке опалесцировал разными цветами, от руки шёл дымок, воняло палёной плотью, но по лицу Гайдара блуждала улыбка. Напор воительницы ослаб, тело приняло более расслабленную позу.       — Хорошо, а теперь ме-е-едленно отложите клинки и снимите пояса с оружием, киньте подальше, — скомандовал Бригс.       Обе женщины посмотрели на него так, будто живьем хотели шкуру спустить. Однако обе очень хорошо осознавали, что техники шехай — это вам не хрен собачий. Эти клинки могут разрезать не только тело, материю, но самую душу, они могут убить и с отложенным эффектом, получше, чем любой яд, они вообще способны на такие удивительные вещи, что не зря ансей и прочих мастеров уважают и боятся не только на землях Тамриэля, но и высокомерные ублюдки с острова Саммерсет весьма опасаются.       — Р-раскомандовался, тля… — пробормотала Вигдис и медленно отвела клинок, бросила наземь.       Редгард не позволил себе потерять концентрацию внимания, в отличии от самой Дженассы, его руки не дрожали, клинки у горла обоих девушек замерли, как влитые, так что данмерка тоже медленно исполнила ультиматум мастера меча.       — И клинок в рукаве тоже.       Дженасса выгнула бровь. Метательный нож, отдаленно напоминающий очертаниями кунай, тоже отправился вслед за ножнами в сугроб.       — Бригс, у тебя тоже какой-то свой интерес? — измученным тоном произнёс Ормарр. Лидер группы, кажется, устал удивляться всё новым и новым странностям. Оказывается, он совсем не знает своих людей.       — Нет, шеф, всё в порядке. Я просто не даю нам всем наделать глупостей. Давайте просто подождём, пока Гайдар… поговорит с богами или демонами, как уж там поведётся, — белоснежно улыбнулся редгард.       Его клинки духа пропали, воин спокойно сложил руки на груди. Типичный жест выходцев с восточного материка. Вигдис глядела на него теперь тоже с изрядной долей удивления. Оценила трюк и мастерство, что стоит за ним. Все вернулись на исходные позиции.              Ормарр попробовал заговорить с товарищами, но те лишь дружно шикнули, мол, не сейчас.       Гайдар открыл глаза всего спустя минуту. Для него, впрочем, прошли многие часы, и взгляд его удивительным образом преобразился. Вместо растерянности, какой-то обиженности на жестокий мир, что выдавала складка внизу губ (это выражение весьма бесило Дженассу, которая упорно пыталась из наивного мечтателя слепить воина при помощи физических тренировок, а тот всё отказывался лепиться), появилось выражение уверенности в себе, некоей воодушевлённости. Довакин разжал руку и удивлённо воззрился на кристалл. Тот стал обычной мутной стекляшкой, ладонь оставалась красной, но никаких ожогов. Один был прав, артефакт сам исцелил нанесённые им же раны.       — Ну, и что это было? — второй раз за день вопросила Дженасса, ловя взгляд подопечного.       — Самый охуительный трип, из всех, что у меня были в жизни! — честно ответил Гайдар.       Присутствующие слова «трип» не поняли в полной мере, но уточнять никто не стал.       — Опять видения?       — Лучше! Я наконец-то побазарил с даэдра напрямую… Точнее, уж кого-кого, а её назвать «даэдра» язык не поворачивается… — Гайдар говорил восторженно, махая руками. — Блин, столько сразу вещей встало на свои места! Это то, что мне было нужно всё это время!       — Стоп, даэдра?! — лицо Дженассы выражало ужас, настолько яркий, что Гайдар немедленно поперхнулся восторгами. — Что я тебе говорила про даэдра?       — С кем ты говорил, Гайдар? — мягко вопросил Один, опередив тем самым Вигдис.       — Ох, эта особа — ну чисто ангел… Эм-м-м, окей, вы не знаете этого слова… Короче, светозарная такая, представилась Меридией. Той самой, понимаешь? — приключенец был более чем уверен, что подруга юных дней Дженасса в курсе дела, кому ныне поклоняется Айрилет.       — Фух-х! — данмерка вздохнула с облегчением, но продолжала хмуриться.       — Помилуй Кин! — прошептал Хаген, всё это время державшийся в сторонке как можно незаметней. Простой селянин теологических книг не читал, ему что Молаг Бал — даэдра, что Меридия. Только и того, что эти двое враждуют; но когда полубожественные сущности и демоны чубятся, то простому люду от этого только горше.       — И что же сказала… эм-м, светоносная? — осторожно спросила Вигдис. Она сейчас пожирала Гайдара глазами. Очень нездоровый у неё взгляд.       — О-о, так много, что мне можно теперь книгу писать… но самое главное, она ответила на парочку давно мучавших меня вопросов… Которые вас, увы, не касаются, — заокруглил фразу Гайдар, глядя на лицо Дженассы.       — Как нам быть дальше? — спросил Ормарр неведомо кого. — Я не могу допустить, чтобы наш отряд распался, хоть, как оказалось, я вообще не в курсе о многих ваших делах…       Лидер обвёл всех взглядом, и все, кроме Одина, опустили взгляд.       — Но и не могу допустить того, чтобы Гайдара опять тащили в Виндхельм, будто преступника какого. Он нам жизнь спас. Он и Дженасса!       — Это не тебе решать, Ормарр, — тихо, но зловеще произнесла Вигдис. Вот же неуёмная!       — И не тебе! — Дженасса даже без оружия могла навалять, в этом Гайдар был уверен.       — Стоп, девочки! Чего кипятимся? Меня на всех хватит! — поднял руки он в примиряющем жесте.       Он стоически выдержал испепеляющие взгляды двух «альфа-самок», которые его «мужской шарм» ни во что не ставили.       — Ссориться не надо, ведь мне по-любому надо в Виндхельм.       Тут уж Дженасса открыла рот.       — Не ты ли мне говорил, что это очень опасно… И не я ли тебе говорила, что в Виндехльме такая концентрация желающих тебе смерти людей, что соваться туда — чистой воды самоубийство?       — Да пофиг на них. Без рецепта Нурелиона нам всё равно не решить вопрос с Белым Флаконом. Ты не забыла, что он разбит? Только алхимик знает, как его починить.       — Дерьмо тролля… — прошептала Дженасса, опустив голову. Она сразу же принялась просчитывать в голове некие варианты будущей стратегии.       — Сыграем на эффекте неожиданности, пока всякие ублюдки будут ждать, что я смылся подальше, я войду в парадные ворота и… — Гайдар сделал театральную паузу, — сразу на ковёр к Ульфрику.       — Чего? — данмерка подняла голову, всем своим видом выражая крайнюю степень удивления.       — Чего? — Вигдис, которая уже думала вставить свои десять ярчиков, убеждая всех в том, что Гайдару надо немедля во всем признаться Ульфрику и вписаться в борьбу за Скайрим (или что там у этой нордской амазонки на уме), тоже выпала в осадок.       — Того! Ульфрик мне показался нормальным мужиком. Можно с ним начистоту побазарить. Другое дело — его окружение. Так что нужна тактика быстрого наскока, чтобы никто не стал вмешиваться, никаких посредников, никакого Фритджофа, — тут Гайдар прямо тыкнул пальцем в сторону Вигдис. — Слишком мутный он тип.       — И что ты собираешься сказать ярлу? — Дженасса прищурилась.       Гайдар ясно считал, что стоит за этим прищуром: не надумал ли наивный приключенец предать их с Айрилет чаяния, переметнуться на сторону бунтовщиков? Так-то он никаких клятв верности не давал.       — Найду что. Сама знаешь, у меня язык — как помело. Уболтаю оставить свои попытки меня заподрядить, наоборот, помочь кое-чем.       — Что-о? Ты думаешь, Ульфрик тебе кукла какая-то? Использовать ярла в своих целях? — теперь уж Вигдис вспылила в манере типичной воительницы штормовых плащей, ультрапатриотки Скайрима.       — Ты не кипятись. Цели у нас совпадают во многом.       — Это в чем же?       — Сомневаюсь, что ты многое понимаешь в большой политике, что тебя во что-то эдакое посвящают. Ты — всего лишь мелкая сошка Фритджофа. Советник ярла тебя саму использует, как хочет, а ты и рада, бегаешь, как собачонка, с его поручениями, — Гайдар говорил совершенно наобум, но попал пальцем в самый нерв. Лицо Вигдис ярко отобразило целый океан эмоций. — Так что не парься. Ты получишь свою награду, ярл будет доволен, и тан Фритджоф, если сам он тот, за кого себя выдаёт, а не предатель, тоже.       Тут уже и Дженасса посмотрела на Гайдара, словно у него рог на лбу вырос. С чего это он такой дерзкий? Раньше всем только внимал, в рот заглядывал, что выдавало в нём неопытного чужака, вообще без понятия о политике и других процессах, что сейчас происходят в Скайриме, в Сиродильской империи в целом, а теперь вон какие речи.       — Фритджоф — предатель? Да за такие слова… — начал было Ормарр, но Гайдар его прервал:       — Галмар Каменный Кулак мне руку пожмёт и элем угостит.       Тут уж лидер наёмников поперхнулся тем, что хотел сказать. Так-то Галмар — правая рука Ульфрика, а полукровка этот полезный, но тихо ненавидимый большинством нордов при дворе.       — Даэдра! Да что ты такого узнал от… — и Дженасса указала глазами на небо.       — Говорю же, много чего.       — Так что же? Между нами мир? Мы больше не в ссоре? — недоумевающе развёл руками Ормарр.       — А у нас был повод ссориться? — деланно удивился Гайдар. — Вы — наёмники ярла Виндхельма. Мы вместе исполняли его поручение, причем довольно успешно, за исключением того, что рог кто-то стибрил. Кто этот самый «друг», я, кстати, без понятия, даже не спрашивайте, — слукавил Гайдар, не моргнув и глазом. — Выясняется, что я не просто Язык, а целый Довакин. Что ж, чудесно, мне надо попасть к Ульфрику, поговорить с ним начистоту. Такая же у тебя миссия, Вигдис?       Рыжуха оторопело смотрела на него.       — Тан Фритджоф тебе на этот раз ничего не поручал, ты получила указ от самого ярла, так?       — Да, — кивнула воительница.       — Ну и вот, ты его исполнишь. А то, что у тебя, Ормарр, непонятки со своим собственным отрядом, так это уж между вами, решайте всё сами.       Ормарр просто кивнул, глядя в лица своих номинальных, как оказалось, подчиненных.       — Нам это тоже на руку, — с нажимом произнес Гайдар, глядя Дженассе в глаза. — А от опасностей и дальше будем отбиваться вместе. Вы уж должны были понять, что мы с Дженни не из тех, кто бьёт в спину, устраивает подляны…       Это звучало довольно иронично по отношению к той, кто сама признавала, что имеет отношение к Мораг Тонг, но все согласно кивнули.       — Хаген, седлай лошадей! Поскакали, пока световой день не кончился.       Оказалось, трудолюбивый и предупредительный сермяжник уже давно всё сделал.       — А что, есть причина спешить? Мне кажется, мы ещё не все выяснили… — медленно сказал Ормарр, которому такой командный тон Гайдара не понравился.       — Как тебе скорый визит на это место огромного крылатого ящера, плюющегося огнём? — вопросом на вопрос ответил Гайдар.       — Что-о? — хором вопросили и Бригс, и Один, и Вигдис.       — То! Слышите? — Гайдар замер, призывая к тому и остальных.       Сквозь вой ветра явственно донёсся знакомый уж ныне всем и каждому рёв.       — Тысяча кланфиров!       Члены отряда повскакивали на лошадей. Такую опасность игнорировать себе дороже. Позже разберутся со своими чувствами и прочими непонятками.       Пока скакали, Гайдару было, о чем подумать. Абсолютно проходной скучный квест из ванильной игры, когда ему надо было изгнать некоего некроманта из храма Цветной Леди и получить её священный клинок, превратился в нечто совершенно иное. Вместо болтологии про свет и показной ненависти к нежити, Светозарная ответила на его вопросы (жаль, не все), а уже потом высказала свои просьбы и пожелания. Про меч вообще вспомнила в самом конце, мол, если будет время, довакин, заскочи в ту пещеру, замочи некромантов и нежить, меч может тебе пригодиться. Единственный неприятный казус — статус самого Гайдара. Он — оживлённый, «не совсем живой». Но Меридия милостиво закрыла на это глаза, хоть во время всего диалога Гайдару пришлось терпеть боль в руке. В дальнейшем, если он обретёт тот самый меч, советовала хвататься за него именно этой рукой (правой), которую исцелила через свой кристалл, так меньше будет болеть.       Что же он узнал? Ну, наконец-то ему изложили прям целую легенду сотворения мира, возникновения всего Мундуса и конкретного Нирна, планеты, на которой он нынче находился. В лорных книжках (которые он не читал, но которые Меридия упомянула) «Мономиф», «Детский Ануад», «Ситис» было много отсебятины авторов-фантазёров, но в целом факты сходились: Бог-Творец создал вселенную как бы случайно. Она — просто образ, мысль в Его голове, ведь Он Сам — единственное, что реально. Противоборствующие начала этого мира Ану и Падомай (Инь и Ян) — это просто эманации Его разума. В Нём не было конфликта, но очень быстро эти эманации стали независимыми (настолько, насколько могут быть независимы персонажи книги, которую пишет автор. Он всё ещё властен сотворить с ними любую дичь, какую захочет, но они имеют свои характеры и особенности, против которых автору как будто и не хочется переть, ведь тогда его история станет нелогичной). Именно Творец был тем Сказочником, который рассказывает Сам Себе историю… И пока история не окончилась, Мундус существует. Дальше там появилась на сцене некая тёлочка Нир, что парадоксальным образом возникла от трения этих двух противоположностей (обычно как бы наоборот, из женского лона всё появляется, но у богов свои причуды). Все беды из-за баб всегда, угу. Ану не поделил женщину с Падомаем, та умерла от рук «тёмного» арбузера, из её тела Ану (то ли сам, то ли Падомай тоже поучаствовал) слепили «прото-Нирн» из двенадцати осколков собственной «дочери-невесты» и Сферы Мундуса. Нирн — это не свет и не тьма, не «я есмь — Бытие», и не отрицающая всё и вся Пустота (с коей отождествляется некий Ситис, крайне загадочная хрень, якобы отпочковавшаяся от Падомая, но по другой версии бывшая всегда, являющая собой собственно Не-Бытие, которое предшествовало любому Бытию… Да, на этом месте мозги Гайдара тоже начинали вытекать из черепушки через свёрнутые в трубочку уши…). Нирн — это территория «Серого-может-быть». Принципы существования вселенной Древних Свитков странным образом перекликались с теми представлениями, которые имел Гайдар в силу профессии, о том, как работают квантовые компьютеры. Этот мир весь зиждется на «принципе ненадёжного рассказчика». Он — будто квант в суперпозиции, кошка Шрёдингера, которая и жива, и мертва одновременно. Тут возможно решительно всё! И в определенный момент безвременья (ага, смешно звучит) Ану породил свою душу Ануиэль (что бы это ни означало). Та, обладая самосознанием, не захотела аннигилироваться вслед за исчезнувшими (куда-то вовне?) в битве за самку Ану и Падомаем. То же сделал и Падомай, породив Ситиса. Ануиэль же создал наконец узнаваемый облик прото-Аурбиса. Он — тот Творец, Всеотец, которого почитает народ скаалов, известный своими архаичными представлениями и религией. Ануиэль сотворил первых великих духов — Эт’Ада, которые позже превратились в добрых «богов» и злых «демонов», аэдра и даэдра. Тут прямо как с Кощеем: иголка в яйце, яйцо в ларце, ларец на дереве, на острове Буяне за тридевятым царством… Короче, творению мира в его конечном виде предшествовало немало метаморфоз. Якобы получалось, что начала Инь и Янь (уже не Падомай и Ану, а Ситис и Ануиэль) смешались (там не было свадеб и секса, там все, как и положено в эмпиреях — высокие материи смешиваются и порождают нечто новое). В результате в аэдра («наши предки» на языке эльфов) преобладала кровушка Ануиэля, а даэдра впитали в себя тьму и страсть к разрушению Ситиса. Акатош — первый проявленный бог-дракон времени возник почти полностью из эманаций Ануиэля, тогда как Лорхан — бог-обманщик (отсылка на Локи?) — явный «сын» Ситиса и «внук» Падомая.       Все боги и демоны — это своего рода роли, маски, в гигантской пьесе, которую разыгрывает само для себя Божество, есть и такая версия. Это не отдельные сущности, а плод шизофренического распада личности здешнего Творца. Короче, жесть полная эта вся мифология. Но что эти знания дают ему, довакину? А много чего. Ведь он — носитель силы Шезарра, этот бог — своего рода инкарнация Лорхана, бунтовщика, того, кто изменяет статичную вселенную, трикстера, который запустил всю историю. Тогда как «светлые силы» всячески стремятся к возвращению к стабильности, к духовной форме бытия, бессмертию, кристаллизации всего и вся в стазисе… Эти идеи весьма импонируют эльфам, которые в своём духовном развитии при условии долголетия прохавали много фишек и пришли к похожим выводам: вечный неизменный свет — хорошо, а копошащаяся тьма (а точнее сумерки) с её изменчивостью — это плохо. Шезарр же топит за расу кратко (но ярко) живущих людей. Поэтому эльфы для довакина — имманентные естественные враги. Вот почему та сущность, Атман, кто бы она ни была, всячески предупреждала его не отсвечивать перед эльфами.       Версий происхождения богов и Вселенной много, но в целом они сводятся к трём концепциям:       1) из идеи Ану возникла личность Ануиэль, более ограниченная и определенная;       2) Ануиэль породил множество других личностей-идей, известных позже как Боги Тамриэля;       3) основополагающим принципом созидания стало дробление первоначальной сущности на всё более маленькие и многочисленные подчасти.       М-да. Но это он еще пропустил историю про то, как Лорхан создал этот «тварный» план бытия. Вот тут Меридия уже была куда более конкретной, потому что она там тоже была, присутствовала… Ведь она тоже Эт’Ада, одна из первых, кто появился по воле Ануиэля. В пространстве «может-быть», населённом бессмертными духами Эт’Ада, долго (если это применимо к вечности Безвременья) бурлили непроявленные до конца идеи-боги . Точное их количество разнится от предания к преданию, но во всех фигурируют два главных — Аури-эль и Лорхан. Лорхан предложил остальным духам создать мир. Что действительно произошло — неизвестно. Возможно, Эт’Ада не хотели просто исчезнуть и желали создать что-то существенное или Лорхан сыграл на их гордыни и предложил уподобиться Отцу-создателю, или им просто надоела бесконечная неопределенность.       Так или иначе, началось строительство Нирна, планеты, на которой происходят все события Древних Свитков. Часть Эт’Ада согласилась принять участие в проекте — они известны как Аэдра. Часть отказалась и ушла заниматься собственными делами — мы их знаем как Даэдра.       Тут стоит остановиться и разобраться с терминами, так как синонимично Нирну используется термин Мундус. На самом же деле всё обстоит следующим образом: Мундус — это план бытия, в котором находится планета Нирн, её спутники и планеты богов-Аэдра. Именно его изначально хотел создать Лорхан, но так как в нём ничего, кроме планеты Нирн, не задумывалось, можно сказать, что Лорхан хотел создать Нирн.       Мундус окружает Обливион, пространство, в котором находится множество планов бытия Даэдра. Отказавшиеся от создания Нирна духи создали собственные миры и собственных существ в нём. Наконец, существует и внешний план богов — Этериус, план бессмертных, а вся вселенная вместе именуется Аурбисом. Она — сон Ануиэля, а может, и собственно Ануиэль. Кроме Аурбиса существует лишь пустота, персонифицированная в образе Ситиса. Такая вот космогония и космология этой Вселенной.       Строительство Нирна произошло в самой ранней эпохе Тамриэля — Эре Рассвета (эльфы называли её «меретической»). Руководил строительством бог Магнус, Архитектор, разработавший планы и схемы планеты. Нирн был тогда ещё очень нестабильным местом в нём не действовали известные нам законы природы, зато было очень много магии. Даже время было нелинейным, так что многие события происходили одновременно и противоречили друг другу.       Известно, что боги создавали мир, используя силу воображения и потенциал к изменению и созиданию реальности, доставшийся им от Отца. Учитывая, что магию можно определить как способность менять реальность по собственной воле, то можно сказать, что боги «соткали» материальный мир при помощи магии.       Постепенно мир приобретал всё более конкретную и определенную форму, становился всё более насыщенным. Боги придумали физические константы и законы, которым этот мир подчинялся. Можно сказать, что Нирн, по своей сути, объективная реальность, но он же — коллективный сон богов. В Эру Рассвета они продумали его внутреннюю логику. Подвело черту под этим процессом создание линейности времени. Бог Ауриэль, он же Акатош, создал закон, по которому время неизбежно двигалось из прошлого в будущее, одни события смогли, наконец, быть причинами и следствиями других, и началась история.       Параллельно этому было ещё несколько событий. Боги начали замечать, что чем более завершенным становился Нирн, тем меньше потенциала и магии в них оставалось. Многие боги страшно ослабли, остальные и вовсе исчезли. Одни приняли смерть с гордостью, ведь таким образом они дали жизнь своим детям. Другие отнеслись к этому как к неизбежности, ведь всё на свете должно рано или поздно погибнуть. А вот третьи были этим недовольны и решили сбежать.       За несколько мгновений до создания Нирна, во «время схваток рождения», Магнус бросил проект и взмыл в небо, проделав в внешней оболочке Мундуса дыру. Народам Тамриэля она известна как Солнце. Многие согласные с ним духи под общим именем Магна Ге последовали за ним, создав мелкие дыры в небе — звёзды. Одна из этих самых «звёзд» — Меридия собственной персоной.       Очень много Эт’Ада погибло, став костями земли. Выжившие собрались на Собрание, в месте, где Акатош создал время. Они пришли к выводу, что Лорхан их обхитрил, интригой заставив отдать все силы на создание Нирна. За это они убили его, вырвав сердце. По легенде, Акатош привязал его к копью и бросил в море, а там, где оно упало, возник остров Вварденфелл.       Что случилось дальше с Эт’Ада, точно неизвестно. Восьмерых самых могущественных, внёсших основной вклад в создание Нирна, жители планеты называют Аэдра, или богами. Они покинули мир смертных, переместившись в Этериус, а в Мундусе остались только их физические тела — планеты, окружающие Нирн (прикольно, блин, тело размером с планету! Причём некоторые из этих планет явно больше населённого Нирна). Сложно представить, сколько энергии заточено в Нирне, если эти исполины — лишь пустые оболочки, владеющее только каплей изначальной силы богов.       Остальные Эт’Ада, оставшиеся в Нирне, утратили своё могущество и бессмертие. Чтобы выжить, им пришлось вступать в союзы и браки друг с другом — появилось множество их детей, среди которых их сила рассеялась. Этих оставшихся духов прозвали эльнофеями и считают предками рас Тамриэля.       Там дальше ещё много интересного, но главный конфликт Гайдар уловил. По сути это трактование событий Меретической эры. Эльфы считают себя прямыми потомками богов, обманутых Лорханом, чьё изначальное предназначение — наслаждаться бессмертным бытием. А трикстер якобы заточил их в смертных оболочках, обрёк на страдания, связанные с таким бытием. Люди же смиренно считают себя творением богов, им их приземленная жизнь и свобода главней всего. Во-о-от, такая петрушка.       С чего Меридия стала ему всё это рассказывать? Ну, Гайдар вежливо попросил. А она казалась вовсе не такой высокомерной сукой, как он сложил о ней представление по оригинальной игре. Ну, точнее, он сначала орал, как резаный, чтобы она «прекратила жечь ему руку, тварь ***ная!». Но, скажем так, тонкости того диалога не положено знать никому. Главное, они пришли к консенсусу. Меридия боялась Алдуина. Ей слишком пришлось по нраву бытие Принца даэдра, многоходовочки, увлекательные игры со смертными и другими владыками Обливиона, а этот малохольный змий собирался одним махом уничтожить её игрушку! Довакин же, как никак, — единственный, кто может мироеда остановить. Вот так вот, помощь пришла, откуда совершенно не ждали… Другое дело, что она по каким-то причинам никак не могла помочь явственно, коль он не является её «чемпионом» (а становиться оным у Гайдара не было никакого желания, ибо цена велика — утрата свободы воли, постепенная, малозаметная, но стопроцентно верная). Зато Цветная Леди сделала просто царский подгон! Лучше, чем любые даэдрические артефакты, которые предлагал игроку обычный Скайрим. Ну, он-то все же не имел кучи ограничений, как в реальном мире. В нем можно было использовать «быстрое перемещение», а в этой итерации про многие условности игры пришлось забыть, этот Скайрим был реальным (вопрос насколько оставался спорным, Меридия лишь рассмеялась: «Все мы живём в плену собственных иллюзий. Ты вот, Гайдар, почему-то думаешь, что ты всё ещё в некой игре, хотя боль ты испытываешь вполне реальную, чувстуешь каждую ворсинку в спальном мешке, когда отходишь ко сну, и твои сны здесь такие же, как в «реальном мире», откуда ты пришёл… Скажи же мне, бывает ли такое, чтобы люди видели сны во сне, что уже кажется тебе длинною в жизнь?»). Кстати, о реальности и иллюзорности Гайдар спрашивал её постоянно, но хитрюга, аки оракул древности, так виляла, находила такие слова, что тестер ничего не понял в конечном итоге. Даэдра всё же играла с ним в игру, точно так же, как и все в Скайриме. Ну да ладно, пользы от разговора куда больше, чем головной боли, отвеченных вопросов больше, чем за всё время, что он пребывает в этом мире. Теперь он хотя бы понимает лор этой вселенной, основной конфликт, цели противоборствующих сторон (хотя их, сторон, куда больше, как и уровней этой самой борьбы)…       Да, так вот, «подгон» состоял в знаниях. Принцесса даэдра поведала приключенцу, где найти некий «Ключ Звёзд». Это был даже не даэдрический артефакт, а «поделка смертных». Если быть точным, то древних магов айлейдов и тональных архитекторов двемеров. Тут уж Гайдар раскрыл рот, потому что в оригинальной игре не было и слова о подобных штуках. Однако же оказалось, что двое племён меров плотно сотрудничали до определённой поры. Айлейды разрабатывали нечто вроде магического «метро» — целой сети порталов, что должна была соединить весь Тамриэль. Удивительно, что эту идею, лежащую на поверхности, ранее обошли вниманием разработчики оригинальных игр. Они постоянно вводили какие-то костыли в своих играх, вместо того, чтобы вплести сразу всё в лор.       Хотя, собственно, отголоски этой идеи были в ТЕСО — «дорожные святилища». Но игра не раскрывала в деталях, что они собой являют, как всегда только версии «ненадёжных рассказчиков» одна нелепей другой. Якобы это спонтанно, «по вдохновению» сооружаемые людьми и мерами святилища в честь их богов, которые непостижимым образом являются проводником душ в Этериус. Общеизвестно, что звёзды в небесах — отверстия в Мундусе, через которые льётся волшебный свет Этериуса. Был такой альтмерский маг Лорд Корвус из клана Диренни, который предположил, что расположение дорожных святилищ в Тамриэле соответствуют расположению звёзд в ночном небе, потому что наш Мундус — отражение Этериуса. Проверить эту версию доподлинно никто так и не смог. Но это вполне очевидная глупость, так как количество видимых звёзд в небе в десятки тысяч раз больше, чем количество святилищ, а построить проекцию такой сложности требовало огромных ресурсов и научных знаний. Так вот, кроме прочего, этот эльфийский маг утверждал, что «можно использовать дорожные святилища в качестве сети постоянных порталов. Но необходимо соблюсти условие: душа смертного должна «быть откреплена от Мундуса» временно или постоянно». Что это значит? Ну, история Тамриэля знавала немало магов, которые были способны на подобный трюк (в том числе и сам Корвус, внёсший свою большую лепту в систематизацию знаний магической школы колдовства, разработавший «портальные заклинания», которыми до сих пор пользуются преемники древней Гильдии Магов). Куда любопытней история некоего «Бездушного», который был тем самым героем, что остановил вторжение Молага Бала, попытку Принца даэдра соединить Хладную Гавань с планом смертных. «Бездушный» мог пользоваться порталами вообще по дефолту, ведь у него не было души (ха!), он был хоть и не нежить, но и живым в полном смысле слова его тоже не назвать. То были события Второй эры, известные ныне в истории как «взрыв душ»… В Скайриме образца четвёртой эпохи (то есть в современном мире, куда попал Гайдар) тоже было полно маленьких дорожных святилищ и алтарей. Однако про такие их свойства быть порталами все давным-давно позабыли почему-то... Меридия рассказала Гайдару, что ушедшие с исторической арены айлейды с двемерами разработали свою систему, куда более практичную, на других, не таких уж мистических принципах, но в целом жуть как напоминающую ту, времён Второй эры. У древних народов существовала своя развитая сеть порталов, а упомянутый «Ключ Звёзд» давал к ней доступ. Гайдару, чтобы перестать мучиться, отбивая копчик на коняке, нужно его просто найти и активировать. Ура! «Метро» древних цивилизаций — к его услугам. Где искать цацку? Цветная Леди дала сразу две наводки: одна — в развалинах Саартала, которые ныне как раз взялись раскапывать члены магической Коллегии Винтерхолда, второй владел некто Вунферт Неживой, маг, обретающийся в Виндхельме. Киловяз до сих пор не разобрался, что за сокровище попало ему в руки, так что у Гайдара был неиллюзорный шанс заграбастать артефакт себе, решив для себя проблему мобильности раз и навсегда. Это уж точно легче, чем лезть в подземелье, связываться с магами Коллегии и всеми их проблемами.       Были и другие темы, которые герой обсудил с бывшей Магне-Гэ, но возвращаться к ним мыслями он не спешил, ему это казалось слишком важным, чтобы расплёскивать своё внимание, ведь сейчас надо сосредоточиться на драпаньи. Гайдар просто печенкой чуял, что Алдуин и/или его прихвостни вот-вот нагрянут с небес с инспекцией, где же тот недобитый червяк, который осмеливается бросать им вызов самим своим существованием. Не обнаружив довакина на месте, где он засветился на «магическом радаре» могучего короля Дрог-лок, они, вполне возможно, вновь потеряют его из виду (хорошо бы!). Поэтому довакин и компания бежали со всех ног и копыт. В ущелье холмов, что давали начало предгорью, они попали вовремя: скалы скрыли их едва за минуту до того, как «повелители небес» вылетели на оперативный простор. Гайдар явственно расслышал голоса двух дова. Слава Кин, не сам Алдуин лично, а то скрыться не получилось бы, наверное… змий всё еще склонен недооценивать своего противника… Его голос он бы узнал, странным образом понял Гайдар. Их внутренняя мистическая связь стала ещё крепче… Далее группа скрылась в недрах первой попавшейся пещеры. Фух, ушли, снова повезло!

***

      Айрилет сидела в недавно созданном Тайным Огнём «медицинском крыле» и держала Берелу за руку. Бледная, как для данмерки, подруга теперь вообще стала белой, как полотно. Её красота увяла, а дыхание было слабым, едва улавливалось. Фаренгар делал «всё, что мог», чтобы поддержать жизнь в теле. На самом деле не так уж и много. Жизни как таковой ничего не угрожало, Берела была магессой в расцвете сил, её никакая болячка бы не взяла. Кроме той, что поражает душу. Придворный маг был уверен, что дух наёмницы телванни похитил другой колдун. Айрилет знала, кто, но могла лишь скрежетать зубами. Аракано и след простыл. Где этот выродок? Маг наплевал на приказы и доктрины своего собственного начальства, а сучка Эленвен, похоже, вообще не читала её письмо. По крайней мере, она проигнорировала то, что сильнейший эльфийский маг сгинул в неизвестном направлении. Он никому не доложился, тогда как номинально должен слушаться приказов Айрилет, представительницы ярла Вайтрана, ведь их договор всё ещё в силе: помощь магов в обмен на свободу действий юстициаров в столице холда. «Новые маги прибудут, как только смогут», — вот и всё, что ей ответила Эленвен (даже не лично, а некая её секретарша)…       Херсир себе места не находила, думая, куда в следующий раз ударит этот сумасшедший ублюдок, Аракано. Чем больше она думала о событиях Риксдага, тем лучше понимала, что глава звезды альтмерских магов всё подстроил. Нет никак видимых причин известным противникам Серых Грив устраивать такое побоище в их родовом поместье. Их столкнули лбами. Никакие переговоры не помогут изгладить пролитую кровь. Теперь оппозиционеры наверняка откроют ворота Ульфрику, когда тот пожалует. Они думают, что за всем стоит или самолично Айрилет, или же «двуличный» Хронгар. При том сделать превентивный удар, арестовать Вигнара или его приближенных означает выстрелить себе в ногу. Все мастеровые, кроме Авениччи, с ним. А значит, ополчение останется без стрел, копий, смолы и прочего обмундирования, защитных средств. Глава рода Серых Грив на херсира волком смотрит, только и ждёт малейшей зацепки, чтобы поднять вой. Как маг это провернул, понятно, люди, исполнители, всегда найдутся. Вопрос другой: ранение Хронгара и вся канитель, что последовала за ним, — это тоже дело рук спятившего мага или все же случайность? И главное — что дальше?..       Не в её стиле просто сидеть и ждать удара. Айрилет занялась тем, что хорошо знала и умела. Шпики хускарла проверили Фаренгара. Письма, контакты, чуть ли не в ночной горшок к магу заглянули. Чист, как стёклышко. За исключением странных визитов загадочной особы, что поставляла ему информацию о драконах. След ведёт в Рифтен. Снова Рифтен… Может ли Мавен быть замешана в том, что происходит? Пришлось выдать командировочку её самому опытному шпику Оддманду. Задача — найти некую Сапфир, узнать, что за птица (давно пора! Да дел было по горло), что знает, чего хочет; вторая цель — узнать побольше, чем дышит Мавен, может быть, перехватить корреспонденцию, пособирать слухи, любую полезную информацию, не попадаясь на глаза её людям (что на самом деле архисложно выполнить), третья, опциональная цель, — выяснить, где находится «мастер лиц», сколько стоят его услуги. Возможно, для сети шпиков Айрилет это будет очень полезно.       Имелись и другие, хорошие новости: по словам Фаренгара, его бывший ученик достиг Маркарта. Сможет ли Колсельмо чем-то помочь в вопросе драконов, пророчеств и вот этого всего? Скоро узнаем.       С торговцами достигли кое-какого понимания. Пособили, как ни странно, Р’исад и связи оного с другими каджитскими караванами. Поставки и нормальная торговля возобновятся. Правда, кошак всё же выторговал себе более выгодные условия, но теперь то уж Айрилет была вынуждена пойти навстречу, тем более, что Хронгар нависал своей тушей, ратуя за скорейшее решение вопросов любой ценой — городу-де нужно восстановиться и подготовиться к новым атакам, некогда скупердяйничать. С этой темой порядок. Обычно такие вопросы Балгруф решал сам, но сейчас особые обстоятельства. Будут торговцам и компенсации, и новые условия, лишь бы золото и товары продолжали течь в Вайтран. Отсутствие Маладета как официального представителя альтмеров только помогло побыстрее уломать мягкотелых торгашей, без советов «свыше» они, как слепые котята.       Что обещанное Хронгаром и Бараном ополчение? Оно на подходе. Первые отряды уже входят в Вайтран. На сглаживание работы подразделений нет времени, но получить куда большее количество мечей, чем ожидалось, уже здорово! Вот бы еще на всех хватало доспехов. Мечи-то, хоть плохонькие, но есть у каждого, это ведь норды, а вот с амуницией все худо. Вигнар же пусть откровенно не саботирует работу, но настраивает мастеровых работать чётко по норме, одни только Авениччи впахивают за семерых.       А еще пришла новая весточка от Дженассы. Подруга говорит, что следов посыльного Кристера не нашли, зато вскрылась история с детским борделем, да к тому же Гайдар абсолютно случайно влип в историю с тамошним маньяком-убийцей, подвизался его найти, что может заставить Лотос выйти из тени, как-то противодействовать. Ловля на живца всегда самая эффективная… Вот только не прикончили бы их там без поддержки… А что Флакон? На руках, но он повреждён. Справится ли с починкой Фаренгар? Не его профиль, маг даже не знает, какие точно ингредиенты нужны для такого дела. Тут нужен только Нурелион. Гадство! Кроме прочего, Ульфрик послал «Языка» за рогом Юргена. Это обстоятельство всё осложняет. Инициатива наказуема… хоть цель у Гайдара была благородная — задержать войска Ульфрика, пока они там с флаконом возятся. По-любому им с Дженассой снова придется возвращаться в северную крепость. Что ж, они используют это время с максимальной пользой.       Давеча вот состоялись переговоры с имперцами. Легат Сципий разместил часть войска в Вайтране (прежде всего боевых магов), а основные отряды подойдут к месту битвы в решающий момент. Что это? Военная хитрость или попытка «наказать» своевольный город за их нерешительность вплоть до сего дня? Хотелось бы надеяться, что первое. Впрочем, имперцы согласились помочь даже без заверений со стороны Балгруфа в вечной дружбе и обещания развития мобилизационного потенциала холда, значит, верят, что дела у Вайтрана совсем плохо, и, кто бы тут ни правил позже, они согласятся на всё, чего захочет Туллий, постфактум. Ну, или считают, что «законный регент» Хронгар слишком тупой и им можно будет манипулировать. М-да…       Чего на самом деле ожидать от Хронгара, для Айрилет было не то, чтобы загадкой, но было в поведении брата Балгруфа что-то странное… За ним постоянно присматривал кто-то из доверенных лично херсиру людей. Куда больше глава службы безопасности Вайтрана ждала вестей от Барана… Она прочитала в библиотеке всё, что нашла по «тем событиям в Бравиле». Судя по всему, последнее убежище Тёмного Братства в Сиродиле ликвидировали, отчего остатки этого клана убийц перебрались в единственное место, где их еще не спалили, — Скайрим. Но была проблемка: теперь у Братства нет Слышащего. Без этой мистической фигуры из «ужасного Тёмного Братства» они превратились просто в корпорацию наёмных убийц. Айрилет и раньше слышала от своих источников (хоть она теперь "бывшая Мораг Тонг", что звучит так же логично, как и "живой труп", но некоторые ниточки с прошлым у нее сохранились), что члены ТБ залегли на дно, но причина ей была неизвестна. Хм, очень интригующе… Собственно, эта информация тоже была засекречена, люди на улице слыхом не слыхивали про такие высокие материи; Братство всё ещё боялись, упоминали шепотом, втихаря творили «чёрные таинства». Интересно, как же гильдия убийц теперь находила своих клиентов? Баран и его связи ей очень нужны…       Айрилет вздохнула. Так тоскно бывало становилось от всего, что творилось вокруг. Заботы и чёрные думы наложили свой серьёзный отпечаток на лицо херсира. Она и раньше была «на любителя», а теперь даже мужики её шарахались, вместо того, чтобы провожать взглядами, не говоря уж о дворцовых девицах. Мужественная женщина только наедине с Берелой могла позволить себе каплю нежности, веселья и беззаботности. И вот это у неё тоже отняли. Айрилет провела тыльной стороной руки по щеке Берелы, по шее, ключице, слегка коснулась груди. Темп дыхания её чувственной подруги не изменился, ни малейшей реакции. И все же такие односторонние ласки хоть как-то успокаивали, давали отвлечься. Однако время не резиновое, «нечего сырость под носом разводить», — сказала сама себе херсир, заслышав возню Фаренгара. Тот пришел делать ежедневный осмотр. Правая рука ярла поднялась, оправила одежду, но потом не удержалась, наклонилась, чтобы быстро поцеловать любимую в губы. «Как только Аракано найдется, уж я сыщу способ вырвать зубы этой гюрзе! Я верну твою душу, Рален! Обещаю!» — прошептала она.       Баран наслаждался чаем. Блин, кто бы мог подумать, что он может быть таким вкусным, чай этот. Не грог, не эль, не мёд, а именно чай. Беседа тоже была из разряда приятных. Мастер Киг никогда не служил в Легионе, но точек соприкосновения нашлось немало. Он заядлый рыбак, охотник, кулинар, знаток трав, ядов и прочих полезностей. Когда темы вежливости себя исчерпали, поговорили и о Лембиэнне. Ушастый уже успел отсыреть в камере настолько, что «пел» напропалую, о чём ни спроси. Но увы, кроме куцых сведений о погрешностях в бухгалтерии Маладета, поведать он мог весьма мало. Для Аракано шестёрка выполнял лишь всякие мелкие поручения, ни о каких наёмниках (якобы) и слыхом не слыхивал. Баран со своей стороны не то, чтобы знал, с какой стороны и на какой кобыле подъехать к эльфу. Психика у того и так уже поплавилась от чаёв Кига.       Вообще крайне странный это персонаж, Киг этот. Баран не мог припомнить, когда он появился на службе у Айрилет. А может, был он и до неё? До Балгруфа вообще? Когда перевёл разговор на это, Киг немножко закручинился, будто вспомнилось что-то неприятное.       — Иногда мне кажется, я обитаю в этих подземельях, будто их смотритель, уже незапамятно много лет. Но ты прав, Айрилет и правда наняла меня в первый же год правления Балгруфа Старшего. Можно сказать, я видел падение одной династии и торжество другой, ага…       Старик хлебнул чаю, жмурясь на яркий огонь камина. Баран кивнул неким своим мыслям и тоже уставился на огонь. За окном был мерзкий дождь вперемешку со снегом. В такое время лучше вот так сидеть у камина, нежели бегать по своим многочисленным делам. И у него есть индульгенция — он исполняет просьбу Айрилет. Да, пустяковую… Но самого херсира же! А у нее пустяковых по определению не бывает.       — А в курсе ли ты, друг Баран, о событиях, которые некоторые люди местячково так называют «переворотом Балгруфа»? — внезапно поинтересовался Киг.       Баран такому вопросу удивился.       — Эм-м, не то что бы… Меня это вроде как не касается. А мы служим Балгруфу, так что зачем мне соваться в крамолу минувших лет?       — Ну-да, ну-да, — покивал Киг головой. — Было и быльем поросло. Теперь уж никто не вспомнит… Только такие старики, как я…       Помолчали минутку, потягивая ароматный чай.       — А ты, как я погляжу, сам любитель старины, а, Киг? У тебя в хоромах тут и книги древние и обереги из нордских раскопок, да и слыхал я, твои «печеньки», которыми ты «гостей» в казематах потчуешь, тоже в прообразы богов атморцев берут? — какой даэдра дёрнул Барана задать этот вопрос? Сидел бы у огня, расслаблялся. Но нет, Киг оживился, жди офигенных историй.       — О, это да, милчеловек, это я могу показать, множество историй рассказать…       Дальше Барана ожидал почти час малоинтересной болтологии о старых временах, бравых нордах древности вплоть до Исграмора. Не сказать, чтобы это было мучительно, особенно рассказы про Талоса и Вульфхарта, что вызывали в норде понятный трепет, да и вкусным чаем он аж упился, но лучше бы потратил это время на поиск следов подосланных к Серым Гривам убийц. С другой стороны, смотр «сокровищ» старика дал ему пищу для размышлений. Книга «О Ситисе» была сильно потрёпана от частого использования, к тому же испещрена пометками на полях… да и вообще много в комнате нашлось атрибутики, которая прямо-таки кричала о том, что безобидный старичок увлекается, скажем так, неканоничными представлениями о богах и мироздании. С его профессией — не удивительно, но вдруг это не просто увлечение? Баран знал о некоторых метках членов Темного Братства, ничего подобного не увидел, но сделал себе зарубку присмотреться к «безобидному» мастеру пыточных дел. Однако само собой эта мысль выветрилась, едва помощник Хронгара окунулся в суету повседневных дел.       Старик Киг после визита Барана лишь выплеснул остатки своего чая в кадку с кактусом (очень редкое в Скайриме растение).       — Не помнишь? Вот и не помни дальше. А чтобы так и было, придётся тебя поразвлекать время от времени рассказами про рыбалку да охоту… Как и Айрилет, как и других приближенных ярла. Кто ж не любит чаю от Кига да его историй… Хэх.       И старик принялся перебирать свои амулеты да трофеи, бормоча нечто невразумительное под нос. Сегодня дознаватель ждал новых гостей. Никто этого не замечал, но при дворе Балгруфа «проведать старого Кига» давно стало приятной традицией, хоть он и не был самой любезной личностью или каким-то уникальным интересным рассказчиком. Почему? Да повелось так. Когда? Давно. С незапамятных времен…       Дождь хлестал людей по лицу. Непогода разыгралась не на шутку, но небольшая толпа упрямо стояла и слушала человека на возвышении. Таких речей предельцы не слышали давно. В Маркарте юстициары развернулись на полную, уже не один десяток мужей и жен исчез в застенках талморцев даже не за публичное исповедание Талоса богом, а просто за нательный амулетик или другую атрибутику, за песню, быличку или присказку, что упоминала Девятого. И казалось, никому до них нет дела. «Эльфы в своем праве». Местный ярл куда более обеспокоен слухами о новом восстании предельцев, даром что вождь ихний, Мадонах, отбывает свой срок в самой неприступной тюрьме Скайрима — в шахте Сидна. Народ молчал и терпел. Они помнили, чем окончилось «первое» восстание Ульфрика. Они видели силу эльфов. Ондолемар, второй эмиссар Талмора, со своими солдатами в открытую расхаживали не только по подкаменной крепости ярла, но и по площадям Маркарта. А их агенты наводнили таверны и любые «места присутствия», вычисляя любые следы неповиновения, проявления веры в «богочеловека»… Но вот так, под открытым небом, аэдра его знает где, да, здесь они могли вновь слышать Слово!       — Ужасный и могущественный Талос! Мы, твои никчемные слуги, славим тебя! Только твоей милостью и щедростью достигнем мы процветания. Наши слова — слава тебе, ибо мы такие же, каким был ты. До того, как ты вознесся, и Восемь стали Девятью, ты был среди нас, великий Талос, не бог — но человек! Воистину. И человеком сказал ты: «Покажу теперь вам силу Талоса, коронованного бурей, рожденного севером, даровавшем мне дыхание нескончаемой зимы. И вздохом своим, властью облеченный, изменю я эту землю, ставшею моею! Я делаю это для вас, Красные Легионы, ибо люблю вас!» Воистину, любовь. Любовь! Даже будучи человеком, великий Талос заботился о нас. Ибо видел он в нас, в каждом из нас, будущее Скайрима! Будущее Тамриэля!       Лицо говорившего было одухотворено, глаза его сияли фанатичным блеском, заражая таким же каждого слушавшего, каждого норда. Носил он коричневую рясу, синюю накидку от дождя, а на ногах вместо сапог сандалии, будто осенний холод проповеднику ни по чем, будто мороз наоборот питал его и придавал ему сил. Удивительный аскет… или безумец… Но привлекал народ всё же не вид и повадки, а именно речь, удивительная, смелая речь…       — И вот в чём суть, друзья! Вот она, суровая правда! Мы — дети человеческие! А Талос — бог человеческий! Вознёсшийся из плоти, дабы повелевать духом! Для наших остроухих «хозяев» такое просто немыслимо! Делить небеса? С человеком? Ха! Они едва-то терпят наше присутствие на земле!       И далее последовало то, ради чего здесь все и собрались — призыв действовать! Сердца настоящих нордов рвались в бой, когда слышали эти слова, когда им в очередной раз указывали на очевидное: преступную бездеятельность имперцев, пока их всячески угнетают эльфы, забирая их жен, мужей и детей, отнимая имущество, лишая прав, вытесняя с торговых рынков и прочая, и прочая.       — Так восстаньте же, дети Империи! Восстаньте, братья бури! Примите слова могучего Талоса, богочеловека, единого в двух обличьях! Ибо мы — дети человеческие! И мы унаследуем землю и небо! И мы, не эльфы, не их прихлебатели, будем править Скайримом!       Одобрительный рёв десятков глоток был ему ответом. Удивительно, еще неделю назад послушать схимника приходили единицы. Молва распространила его слово, и скоро о существовании языкастого проповедника узнают и в Маркарте. Хрофт, который освободил Хеймскра (а этот проповедник был никем иным, как «блаженным из Вайтрана», ярым талосопоклонником и проповедником), наверняка даже не представлял, какую свинью он подсунул Талмору. Ведь теперь голос Хеймскра был не просто голосом фанатика, но мученика. Тот с радостью предъявлял побои и незаживающие раны от магических огней, которыми его пытали в застенках эльфы. В Пределе, где чаша терпения и так была готова вот-вот переполниться, такие речи и демонстрации нашли благодатную почву.       Но что было еще странней, Хеймскр начал проповедовать и другое, отличное от своего обычного «репертуара».       — Послушайте! И поверьте мне, Хеймскру, ибо я избран Талосом, избран Девятым, чтобы нести его святое слово! Когда меня пытали, я прозревал видения будущего! Придет тот, кто вновь поднимет знамёна Талоса и империи вместе! Вскоре придет и не замедлит новый человек, Коронованный Бурей! Он поведёт нас! Он возглавит настоящее восстание! Вы можете не одобрять или даже проклинать Ульфрика, деяния которого мы все знаем, и видим, что они только усугубили ситуацию. Но этот! Он будет в тысячу раз превосходней! Он будет повелевать бурями, по его слову целые города будут ввержены в море! Своим Голосом он сокрушит врагов, и кровь эльфов обагрит наши земли! Это — Довакин! Тот, о ком сказано предками:

«Когда воцарятся беспорядки в восьми частях света, Когда Медная Башня пойдёт и время преобразится, Когда триблагие падут, и Красная Башня содрогнётся, Когда Драконорождённый Государь утратит свой престол и Белая Башня падёт, Когда на Снежную Башню придут раскол, бесцарствие и кровопролитие, Проснётся Пожиратель Мира, и Слово Могущества оживёт в устах Последнего Драконорождённого»

      Удивительно, откуда не особо-то книжный человек Хеймскр мог знать текст пророчества так близко к тексту.       Народ стал переглядываться между собою, не понимая, о чём талдычит этот проповедник. Норды не привыкли ждать каких-либо спасителей, они всегда брали свою судьбу в собственные руки, шли через кровь и огонь, добиваясь своей цели. Но дальше оратора понесло, он стал фонтанировать отсебятиной.       — И разве не это ли видим мы сейчас? Не утратил ли «Драконорождённый Государь» свой престол? Не повержена ли в прах Империя, не ограбили ли мерзкие эльфы Башню Белого Золота в Сиродииле?       Тут уж до многих в толпе стала доходить параллель, послышались поддакивания и улюлюканья. Хеймскр продолжал:       — А «Снежная Башня» — не Глотка Мира ли это, наша земля? И что же видим мы? Раскол! Бесцарствие, когда одно село может за месяц трижды переходить от братьев бури к имперцам и обратно! Не проливают ли норды кровь братьев нордов? И самое главное — не видели вы своими глазами «повелителей неба» из легенд, драконов? Не сожжён ли Хелген их огнем? Может, кто-то скажет мне, что я не видел собственными глазами, как дрог-лок напали на Вайтран, едва не спалили его дотла?!       В толпе нашлась семья беженцев, которые потеряли родных в Хелгене, они ответили особенно громким «да!». И все знали их историю, что произошло. Теперь уж даже доселе недоумевающие поддержали общую истерию.       — И раз всё исполнилось, не пришло ли то самое время? Время, когда Довакин, последний драконорожденный, решит судьбу этого мира, когда он, призванный на Хротгар, вершину Глотки Мира, самими седобородыми, встанет плечом к плечу с нордами, чтобы возродить настоящую Империю! Ведь норды — это и есть Империя!       Тут уж слова Хеймскра стали тонуть в реве немногочисленной толпы.       — Мы — и есть империя! И мы отвоюем то, что наше! Дыханием Коронованного Бурей, Дракона Севера мы ниспровергнем захватчиков, загоним драконов в их норы, откуда они повылазили! Сила Талоса и его дух — в Довакине сейчас! Как некогда смертный муж Хьялти повел в бой Красные Легионы, так и он поведёт нас к победе!       Хеймскр еще много чего кричал, срывая голос; сила его внушения была такова, что через минуты народ стал скандировать: «До-ва-кин! До-ва-кин!»       Однако спустя время все приумолкли, потому что встал естественный вопрос: минуточку, а где же собственно обещанный довакин? Кто-то его видел? Кто знает, кто он? Где он? За кем им идти?       У Хеймкра был ответ:       — Он явит себя! Очень скоро он явит себя! Это произойдет, когда Ульфрик, подобно лавине с гор, придёт с большим войском, чтобы осадить Вайтран, его равнины станут бело-синими от штандартов и формы братьев бури. Им будет противостоять красный дракон на хоругвях имперцев. Но оба они склонятся перед тем, в ком по-настоящему течёт кровь драконов! О том было моё видение, когда я уж думал, что настал мой смертный час, что я умру в подвале эльфов от пыток. Это видение вернуло мне силы к жизни. Оно поселило в моём сердце надежду! И этот день близко, о, братья! Освобождение Скайрима близко!       И вновь улюлюканье и ликование. Но были в толпе и пара людей, мужчина и женщина, которые восклицали со всеми лишь для вида. Они переглянулись удивленно, когда речь пошла о довакине. Когда же это стало возможно, женщина, в которой была заметна доля крови смуглых редгардов, отправилась на северо-запад, в Маркарт, мужчина же, массивный бородач, норд из нордов, остался, чтобы разделить трапезу с этими странными людьми, с зарождающимся культом «Последнего Драконорожденного». Когда страсти улеглись, все собрались вокруг Хеймскра, чтобы детальней расспросить о его видениях, что будоражили умы. Бородач слушал внимательней всех, кажется, даже жалея, что не может на виду у всех записывать.

***

      Драконы яростно кричали, рыская в окрестностях Устенгрева. К счастью, они не обладали талантом видеть сквозь камень. Имей они такую магию, отряду Гайдара пришёл бы капец незамедлительно. С другой стороны, у них было нечто вроде нюха, не банального, ноздрями, а магического, и этот нюх заставлял их приземляться, припадать к земле, выискивая следы довакина. И какая удача, что Дженасса сообразила, что это значит и чем им грозит, сразу же принялась за какую-то запретную ритуальную волшбу, очевидно из арсенала Мораг Тонг. Убийцы данмеров не всегда действовали по лицензии у себя в Морровинде, иногда их руки простирались очень далеко, даже и до Сиродиильской столицы, и там уж надо прятаться будь здоров. Один предоставил ей какие-то зелья и прибамбасы со своих закромов — вместе эта парочка сотворила некий защитный покров, обмазав к тому же лица и все другие участки кожи, не покрытые броней или одеждой, пахучей алхимической дрянью. Поможет лишь на время, а там остаётся надеяться, что драконы утратят интерес, или их кто-то спугнёт. Ну, помогай Кин! Без бо-о-ольшой удачи или вмешательства богов их партию запросто могут накрыть. Увы, пещера была действительно «первая попавшаяся», совсем неглубокая, удирать дальше тут особо некуда. В ней обитали парочка троллей, но сейчас они, кажется, ушли на охоту. Троллям непогода ни по чем. А вот именно непогода была ещё одной надеждой Гайдара: крылатым дова должно быть не с руки проводить поиски. Хотя кто мешает им применить ту’ум и развеять тучи? И опять только небольшой шанс, что они не владеют именно этим криком (в ванильной игре драконы как правило были тупорылыми, владели лишь двумя-тремя криками). Кого послал по его душу могучий Алдуин? Простачков или офицеров своей зарождающейся заново армии?       Наблюдать за ящерами у самого входа в пещеру оставили Одина, у него были способы не привлекать внимания, а то дрог-лок могли, наверное, и взгляд почувствовать. Алдуин, вона какой чуткий, с того света, из Совнгарда, почуял, что Гайдар на него «посмотрел». Остальные члены отряда продвинулись как можно глубже, стараясь, чтобы между ними и взглядом дрог-лок оказалось как можно больше камней, остатков пиршества троллей и прочего мусора, что нашёлся в пещере.       Спустя минут двадцать всё прояснилось: может, эти двое ящеров и были супермогучими, однако же в выслеживании понимали слабо, уловка Дженассы и Одина сработала, дрог-лок лишь возмущенно орали, метаясь по округе. Каждый член отряда почувствовал, будто на плечи ему опустилась старая вонючая затхлая ветошь, а взор помутился; «будто прибитые молью» — это выражение неплохо так описывало ощущения от магического ритуала. Недостаток в том, что Дженассе нужно было поддерживать эту магию, концентрироваться на каком-то амулете. Через полчаса поисков, драконы вообще рассвирепели, стали жечь камни и крушить наземную часть руин Устенгрева, будто пытаясь обвалить конструкцию внутрь себя. Тем временем разыгрался настоящий буран. Дова не стали кричать «Лок-ва-кор!». Что ж, удача на этот раз все-таки была на стороне довакина и его отряда. Не особо религиозные наёмники между тем усердно молились, кто кому горазд: Кин, Мара, Шор, Джунал — всех вспомнили, прося покровительства и защиты. У Гайдара даже в голове что-то клацнуло… Вот так же истово, чтобы не сказать "истошно" молился в последние минуты своей жизни некий Локир, смертник, что был с ним в той же телеге, когда их везли на казнь… Ух, флешбэки с тех времён не часто его посещали, почему-то первый день в Скайриме был будто покрыт для него рябью, думать о нём не хотелось. Странный эффект психики…       В конце концов дова успокоились, сели, как куры на насесте, у развалин, стали ждать, постепенно превращаясь в гигантские сугробы, ведь буран уже ревел в полную силу. Кажется, следа они не уловили, думают, что отряд всё ещё внутри, прячутся под землей. Ормарр предложил было совершить рывок, пока они в якобы ступоре. Предложение вроде бы и дельное, но решили малька выждать, пока ящеры вообще не скроются под толщей снега, а видимость не упадет до нуля. Спорно… Вдруг дрог-лок все же могут и сквозь буран вычислить двуногую дичь? Но и на месте сидеть глупо, кто знает, что у них в голове, насколько они упрямы, на что готовы пойти, чтобы выковырять свою добычу хоть из-под земли…       Огонь разводить — большая глупость. От бурана температура опустилась до нуля, в сырой пещере было невыносимо холодно. Отряд переглянулся, решили разбиться на парочки, собравшись в кучку, как пингвины. Дженасса прислонилась спиной к Гайдару, будучи наготове выхватить клинок, перед ней не было никого, а вот Вигдис «напросилась» быть спереди, бесцеремонно упершись крепкой попой в пах Гайдара. Такая вот чехарда селёдок в банке. Приключенец, который всё облизывался на экзотичную красоту данмерки, хотел бы наоборот, но Дженасса только фыркнула «ишь чего!».       Когда умостились, Гайдару это всё живо напомнило «Игру Престолов», когда Ваня Снег попал в плен, там тоже была какая-то рыжуха, с которой они вынуждены были греть друг друга в некоей пещере, чтобы не превратиться в сосульки. Вот только там был горячий источник, и они были голыми после купания. Но даже будь Вигдис трижды красавицей и трижды голой, он сомневался, что позарился бы на такую, слишком уж она дикая. Тепло да и ладно…       Буран всё выл и выл. Не происходило ровным счётом ничего. Один (как только в одиночку не замерзал? Медитация помогала?) не подавал сигналов, драконы, кажется, погрузились в спячку. Чтобы и самим не уснуть, члены отряда изредка перебрасывались фразочками, хотя чем дальше, тем сильней приходилось напрягать голос, почти кричать — так сильно свистел ветер. Ну, Вигдис-то вот она, и рыжуха внезапно захотела поговорить.       — Слушай, бард… То есть, хм, Гайдар…       — Чего? — приключенец удивился инициативе. Ему почему-то казалось, что отношение девахи к нему чисто утилитарное. О чем им говорить?       — Эм-м… Да ладно, ничего, — воительница поёрзала, двигая задом, устраиваясь поудобней.       Гайдар был немного сбит с толку. И вот зря она так делает. Он хоть и не питает симпатии к рыжухе, но булками зачем так дразнить? Его проблемка с недотрахом внезапно дала о себе знать. Даэдра! Решил отвлечься разговором.       — Эй, так не делают! Сказала «а», говори и «б». Чего хотела?       — Да ничего… — девица вновь замолчала, словно и забыла, что у нее было на уме. Но чувствуя напряженное внимание Гайдара, сдалась: — Да вот спросить хотела, что думаешь, выживем ли мы? Эти драконы, как-никак, по твою душу прилетели.       — Ха! Что, думаешь меня скормить дрог-лок, чтобы самой выжить? Это было бы в твоём стиле! С таном, по крайней мере… — ляпнул Гайдар и тут же прикусил язык.       К Молаг Балу! Недосказанность фразы, похоже, ранила рыжую ещё сильней, чем если бы Гайдар ей в лицо такое высказал.       Воительница заворочалась так, будто хотела повернуться к нему лицом, но Бригс и Ормарр заворчали: «Какого скампа вы там вошколупитесь?» Тут надо сказать, что они делили одну большущую шкуру на всю гоп-компанию, если потянуть, кому-то начинало задувать холодом. Вигдис успокоилась, но задрала голову, выгинаясь, аки балерина, чтобы бросить яростный взгляд на Гайдара и прошипеть:       — Кишки Боэтии! Бард, не будь мы в таких обстоятельствах, врезала бы тебе так, чтобы зубы проглотил!       С этой позиции она даже показалась ему милой, хоть и угрожала побоями. Даэдра! Да у него стояк! Блиа-а-а… заметит она?       — Эй, блин, я не со зла. Ляпнул языком, а потом подумал…       Рыжуха передернула плечами.       — Ты вообще как для довакина очень туго соображаешь. То-то я всё сомневалась, что ты тот, кто мне нужен.       Гайдару такое уже говорили. Эх, да, не отнять, факт. Но он, блин, тестер с другой вселенной, а не былинный герой… Стоп! Странно у него мысли набекрень встали, будто он и правда уже до конца уверовал, что… Что? Что это — другая Вселенная? Пф-ха! Совсем шарики за ролики заехали. Проклятая иммерсивность!       — Я вообще удивлён всем этим шпионским играм. Зачем сложности, проверки эти? Ужели потому, что Ульфрик не доверяет своему Фритджофу? И со мной в собственном дворце не мог нормально поговорить?.. — произнёс Гайдар вслух и понял, что в вопросе и есть ответ. Жесть! Скорей всего так всё и обстоит!       — Скажешь тоже! Ульфрик никого не боится! — буркнула Вигдис. — Его народ боготворит! Генералы преклоняются, знать безмерно уважает. Чего он мог бы бояться?       — Как знать, как знать… — пробормотал Гайдар.       Вигдис опять восприняла в штыки:       — Много ты о себе мнишь! Ничего ты не знаешь…       Гайдар опять улыбнулся понятной только ему отсылке: …Джон Сноу.       Помолчали. Потом Гайдар спросил то, что давно на языке вертелось, да некогда было, обстоятельства не те.       — Эй, Вигдис! Скажи, а есть всё-таки что-то, из-за чего ты согласилась на такую миссию, немножко «с гнильцой», втихаря от своих товарищей? Зачем оно тебе надо?       — Это не твоё собачье дело!       — Хм, оно то да, согласен. Но ты погляди на нас: мы вместе прячемся в пещерах от драконов, вместе сражались с драуграми и некромантами, прикрываем друг другу спину. Ужели не ясно, что я — не враг, можно же и по-человечески общаться, не находишь?       — Ха! В основном это мы все тебя прикрываем, раздолбай! — брыкнулась Вигдис. — А без моего меча тебе бы уж лицо мертвяки отгрызли, это как пить дать.       От её движений стояк Гайдара, едва угомонившийся, опять стал подниматься в «полный рост». Вот же пропасть!       — Слушай, вот вы ко мне часто покровительственно относитесь, а я как бы зрелый мужик уже, не мальчик. Можно без этого вот снисходительного отношения? Я не только волею судьбы довакин, я нормальный взрослый человек, окей?       — Это ж сколько тебе зим? На вид ты совсем недавно стал мужчиной… Если вообще стал, хах… — ехидно хохотнула рыжая воительница.       Гайдар не впервые сталкивался с тем, что его внешность ставит людей в тупик. Вроде бы повадки взрослого мужчины и внешность юнца, у которого лишь недавно первая борода выросла.       — Это обман зрения и маскировка. На самом деле мне уже за тридцать.       Реакция Вигдис была парадоксальной: деваха стала хохотать чем дальше, тем громче, пока на неё опять не шикнул Ормарр.       — Экономь дыхание! Простудишься, дурында!       Вигдис лишь вяло отмахнулась.       — Ох-х! Жестоко шутят с нами боги! Если до такого возраста ума не нажил, то всем, кто на тебя делает ставку, будет кирдык! — резюмировала, как отдышалась. И шепотом едва слышно добавила: — Как и мне…       Гайдар не расслышал окончания, счел мудрым игнорировать такой пассаж.       — Ну, ты не увиливай. Можешь на вопрос ответить?       — И что тебе будет с моей истории? Сильно любопытный ты, — опять морозится рыжуха.       — Ну тогда баш на баш: ты можешь у меня тоже спросить всё, что захочешь.       — Ты думаешь, ты такой всем интересный, раз довакин?       — Ну, как показывает мой опыт, да, весьма интересный. Кое-кому даже и не за то, что довакин. Как ты могла заметить, я всех заставил себя слушать тогда, во дворце.       — Хм. Тебе просто везёт, будто тебе сам Клавикус Вайл помогает! Тоже мне!       — Не Клавикус, тьфу-тьфу-тьфу. Я с даэдра не имею дела.       — Ага! — опять ржёт, издевается.       — Ну, а то, что ты мне эту хрень сама в руки, считай, всунула, так это ж не моя воля. Да и Меридия — не даэдра!       — Вот дозорным Стендарра ты бы это и рассказал… — Вигдис потешалась с Гайдара, любое его слово выставляя, как несусветную глупость. И ей, похоже, это весьма нравилось.       Дурь? Молодая кровь? Да хрен пойми эту женскую душу.       — Никогда не встречал этих святых братков, и дай Кин не встретить — не люблю фанатиков. Так что, баш на баш?       — Пф… — девка помялась для виду. Однако, ей все же было интересно, так что в конце концов она буркнула: — Ладно, ты, знать, неугомонный, когда тебе вожжа под хвост попадёт… а я чую седалищем, что что-то да попало…       Тут уж Гайдар залился краской. Почуяла! Вот же пакость! И она вот так вот реагирует?       — Не бзди. Ты бы знал, сколько раз я чувствовала «запасной кинжал» или «магический жезл» каждого в нашем отряде, когда нам случалось так же греться в сложных обстоятельствах.       — Оу… ладно… — Гайдар не знал, куда себя деть, потому был счастлив вынести этот момент за скобки.       — Ты главное руки не распускай, а то я реально двину так, что кровью захлебнешься!       — Да понял я, понял! — если бы мог, Гайдар бы поднял руки вверх в жесте примирения.       — Так что у тебя за дела там? В чём твоя история?       — Эх… — Вигдис ещё чутка помялась, придумывая лаконичную сухую формулировку. — Была у меня, короче, любимая.       Оп! Гайдар сжал рукоять кинжала под кожухом, чтобы аж костяшки побелели. Его богатая фантазия стала рисовать всякое-разное в голове, а стояк утвердился в своём намерении продырявить штаны. Вигдис же старательно не замечала «проблемку» собеседника.       — Да-да, любимая! С мужиками у меня с самого юного возраста не заладилось, да и вообще я поняла, что проблем от вашего брата больше, чем пользы. И, чтобы покороче, она… пропала при непонятных обстоятельствах. Реально непонятных. Вроде бы появился у неё хахаль, пока не было меня в Виндхельме, вроде бы ходила она к кому-то. Хотя у нас всё было здорово! Зачем ей кто-то ещё? Тем более мужчина?! — рыжуха громко фыркнула.       Гайдар едва удержался от ехидного комментария, типа, от такой егозы любой и любая забежит за тридевять земель. Вместо этого, сохраняя нейтральное выражение, уточнил:       — Пропала? Ты, значится, стала искать, но не нашла?       — Хм… В точку, бард!.. — Вигдис горько хохотнула. — Про такое, небось, балладу не напишешь. Любовь моей жизни не похитили бандиты, не своровал тролль или великан, как бают иногда старики, в старину случалось. Сама ушла! К мужику!       Прозвучало как «это последняя капля!». Если б не к мужику, то не было бы так обидно.       — Так а поговорить вы смогли?       — Да в том-то и дело, что нет… — тут Вигдис запнулась, но потом исправила себя: — Вернее сказать, когда я приехала с похода в Виндхельм, Клара не пришла в уговоренное место, как обычно… Я к бармену: "где, что да почему?" А тот: «Не было её тут ни вчера, ни третьего дня, не ждала она тебя». А я: "То есть как? Что случилось?" А тот: «Да поговаривают, есть у неё теперь новый хахаль. С ним она теперь по другим местам ошивается, куда более злачным. Тот хрен вроде богатый, в меха ее одевает, драгоценности дарит». А я, значится, как дура, золотое колечко ей в подарок везла с последнего грабе… кхгм, в смысле, с последнего дела нашего…       Гайдар мысленно улыбнулся. Клара у Карла не крала кларнет, Клара тому Карлу делала м… М-да.       — И что же?       — Да то! — Вигдис раздражительно дернула головой, типа, не мешай рассказывать, я и так подхожу к сути. — Я — в те «злачные места». А там охранка крутая, не пускают! Я: «Как так? Я тут не сявка с улицы! У меня тамга от ярла есть!» А те посмотрели на тамгу и на смех подняли: «будь ты хоть хускарл ярла, хоть целый воевода, это приватная собственность, без спросу не пустим и всё тут».       — Ого! Это кто ж у вас в Виндхельме, где все так обожают ярла Ульфрика, по твоим словам, опять же, смеет так задирать нос?       — Да вот нашлись же отморозки! — Вигдис, когда вспоминала, аж дрожала вся от гнева и раздражения.       — Так-так, становится действительно интересно. И что же ты?       — Я? Ну, ты мой нрав уже видал… Я — в драку. Одному по рогам дала, второму…       Гайдар аж представил это: разъяренная рыжуха проламывает черепушки упитанным амбалам из секьюрити, так как кто-то осмелился встать между ней и любимой. Эпичная картина!       — Не удивлен. А дальше?       — А дальше мне по загривку прилетело. Подло били, но сильно, так что я на секунду даже отрубилась. Очнулась на земле. Новые гридни мне бока наминают, не жалея сапог. Я уж думала, позорная кончина моя будет, коль затопчут они меня, в Совнгард таких забияк не пускают, что живот в таверне или доме терпимости теряют. Однако тут товарищи из стражи городской шли, разняли. Однако мне помогать не стали, мол, охранка в своём праве. Я воплю: «Это ж какое право может быть выше, чем воля ярла?». А те мне: «А ярл тут причем? Ты по его заданию в притон пришла? И ты просто наёмница, ярлу ты никто»… — Вигдис помолчала, кутаясь в шкуру, а то распалилась слишком от рассказа. — Я в бешенстве подалась во дворец. А там… там меня никто и слушать не стал. Зато я выяснила, кто в том притоне верховодит. Некий Этиен, по сути, такой же разбойник, как и наша с Ормарром ватага до того, как мы нанялись к Ульфрику. Но разбойник богатый и влиятельный. Якобы он каким-то боком причастен к корабелам, которые всегда были конкурентами клана Расколотый Щит. Короче, он вроде как на особом счету у ярла, имеет реальный вес, в то время как я — реально "никто".       Пришлось сделать паузу из-за завываний ветра, а потом рыжая воительница продолжила. Гайдар смиренно ждал, боясь разрушить настрой девки. Она ему открывалась, шутейки и комментарии были излишни.       — Я после безуспешных попыток что-то выяснить пришла к Фритджофу. Он обещался помочь, взамен на «отдельные услуги»… И помог в целом, хоть и не так, как мне бы хотелось. Он просто сказал, когда и где будет Клара, чтобы я смогла её увидеть без посторонних. Тут уже и Ормарр заказ получил, нам пора уходить их Виндхельма, пришлось убедить ребят задержаться, а я, значится, на пристани ночью ждала Клару, якобы она должна была отплывать на каком-то корабле. Она пришла, но не одна. С ней был некий мордоворот. Я стала её звать, а та как будто не узнаёт. Я заступила им дорогу. Мордоворот рыпнулся, но я его успокоила ударом по яйцам, и только тогда моя Клара наконец-то словно бы увидела меня… — деваха замолчала. Кажется, эти воспоминания давались ей нелегко.       — Та-а-ак. И что же?       — Посмотрела на меня эдак… странно… и говорит: «Ах, это ты, Вигдис. Как всегда, готова в драку… Оставь меня, — говорит, — что у нас было, то в прошлом осталось, у меня теперь другая жизнь…» Я… опешила. Кричу: «Какая другая жизнь?! Ты чего, Клара, это же я, Вигдис!» Ну, всё в таком духе, а она… она и ухом не ведет, а просто пошла дальше на корабль садиться. Я её хотела остановить, схватить, но Клара как глянет на меня… таким холодным, будто мертвецким взглядом… Мне так жутко стало… ну, не моя это Клара и всё тут! Но в то же время и… я… я не знала, что думать и говорить, просто смотрела ей в глаза, она — в мои, но… Между нами будто стена выросла. Я тогда: «Неужто ты разлюбила меня?» А она просто: «Да. Прости, дорогая Вигдис. Нам не судьба быть вместе». Я тогда заплакала… А я, как ты понимаешь, редко плачу…       — М-да уж, — Гайдар даже крякнул. Представить себе Вигдис плачущую было выше его сил.       — А она… она… — Вигдис и сейчас всхлипнула, но быстро оправилась, проворочав: — Эх, и правда простужусь, болтать на таком морозе противопоказано.       Гайдар молча выжидал.       — М-м-м… Ну, короче. Я её отпустила. Она взошла по трапу на корабль. Тут из трюма поднялся этот её хахаль, кажется. Обнял, стал целовать… А она… она ему отвечала, да так, будто красуется, чтобы я тоже видела, вот, мол, с кем я теперь. А у меня внутри омертвело всё. Гляжу и не верю…       — Ага… То есть вы так и не объяснились нормально? Поиграли в гляделки, да и все? — вынес для себя Гайдар главное.       — Ну, да, вроде того… Но я этого так не хочу оставлять… Хочу поговорить с ней обстоятельно. Но проблема в том, что она после того не возвращалась в Виндхельм. Никто и не знает, куда шёл тот корабль. Принадлежит он вроде как Дьянам. Это небольшой клан, который славится тем, что большинство их совершеннолетних мужчин не остается на родных землях, а уходят в наёмники, чтобы сколотить капитал. Вроде бы многие из них пошли к Неустрашимым, и там ценят их за «безбашенность». Короче, очень мутная история. Кто этот Этиен? Как они с Кларой повстречались? Почему она с ним отплыла на корабле наёмников… распутать этот клубок мне стал помогать Фритджоф. А я для него выполняю… всякие мелкие заданьица. Он меня познакомил лично с Ульфриком, можно сказать, что и задания для нашей группы стали выдавать козырные не потому, что Ормарр какой-то особый, а именно из-за меня, моего знакомства с Фритджофом… вот только говорить это ему не стоит, бард, если по щам получить не хочешь…       Гайдар пожевал губами, пытаясь состыковать в голове всю эту историю. Решил уточнить:       — Погоди, а почему ты сначала сказала, что она «пропала»?       — Ах, это… — Вигдис опять задумалась над формулировкой. — Это я, когда потом поговорила с роднёй Клары, вырисовалось одно обстоятельство… Пока меня не было в городе, Клара перестала навещать свою тётку, старую уже женщину Оссу. Та разволновалась. По городу в то самое время поползли первые слухи про душегубца этого, что девок в Виндхельме убивает. Думала она, может, кровинушка стала его очередной жертвой. Ан нет. Живая, но просто перестала обращать внимание на своих старых знакомых и родственников, стала всем как чужая. «Пропала», понимаешь?       До Гайдара дошло. Перемена характера слишком разительная. Тут попахивало магией какой-то. Что он незамедлительно и высказал.       — Да… Я тоже про чары подумала. Сходила к Вунферту, «киловязу», как его у нас за глаза называют.       — М, да, интересное словечко, я даже удивился, что у вас его знают, — Гайдар припомнил, вроде кто-то говорил про придворного мага в таком ключе. Кажется, это просторечное слово означало «человек, который может сглазить, у кого тяжелый взгляд, кто привлекает напасти и проклятия».       — Он попросил вещь Клары… я дала, он почаровал, но ничего у него толком не вышло. Говорит, будто сильно далеко она.       — Вот как? Ну, хоть жива, — Гайдара и правда очень заинтересовала чужая история. Это было весьма непохоже на обычные квесты, какие выдают в играх.       — Ну, мне этого мало… И в общем, я обратилась тогда к ведьмам. Они вроде как не такие сведущие в традиционной магии, но вот в таких вопросах — сглаз навести или снять, человека найти, — в этом они мастера.       — К ведьмам? Фига се! А я думал, в Скайриме ведьм ненавидят! — удивился Гайдар.       — Не всех! Не путай карг и обычных ведьм, — поучительно, будто малому какому, сказала Вигдис. — Не все они душу Хирцину продают, чтобы могущество обрести.       И тут приключенец вспомнил, что и Фендал, чтобы его расколдовать после проклятия жрицы Дибеллы, обратился к ведьме. Выходит, это практика не такая уж и запретная. Коль припрёт, то и простой народ, и всякие вот воины, даже приближенные к ярлу, даже имеющие доступ к обычным магам, тогда уж идут к ведьмам. Надо же как!       — А ведьмы… они всегда себе на уме. И даже когда помогают, то всегда их чары с подвохом, имеют цену высокую. Послала она меня в дремучий лес за сердцем сприггана. Считай, что на смерть… Но я его добыла, сама, между прочим! — Вигдис немножко бахвалилась, но всё же завалить духа леса в одиночку — это не хухры-мухры. — Короче, ведьма мне стала гадать, где моя любимая, и нагадала всякого разного, смутного и непонятного…       «Я спросил у ясеня, где моя любимая… Ясень не ответил мне, качая головой», — припомнились Гайдару поэтические строки. Интересно, лес спригганов был ясеневый?       — Та-а-ак… — чем дальше, тем интересней. Гайдар замер в ожидании продолжения.       — В общем… Ты только не вздумай мне тут смеяться или ещё чего, понял, бард?       — Да я то? Я молчу вообще. Жду.       Вигдис, пока рассказывала эту историю, все больше корпусом поворачивалась к Гайдару, видать, соседство с его «запасным кинжалом» всё же доставляло неудобства. Да и так она могла иногда кидать на него свои взгляды яростной рыси.       — Она мне сказала, что в её видении, в гаданиях, стало ей видно, что якобы… ну…       — Ну?       — «Помочь тебе сможет только человек, говорящий с богами, что пришёл с юга. Ты встретишь его, коль пойдёшь на службу к высокому господину из северной крепости». Вот так и сказала.       Пф! Гадания! Суеверия… И бабы, которые за них хватаются, как за последнюю соломинку. Так, погоди, с юга… Это он подходит под описание, получается?       — Эм-м-м, ты что, хочешь сказать…       — Да, да! Умолкни, важная шишка!       Гайдар просто рот открыл. Нежданчик!       — Серьёзно? Ты на меня так зырила странно именно поэтому?       Вигдис опять фыркнула и отвернулась. Уф! Стояк! Да увянь же ты!       — Да, ещё до того, как выяснилось, что ты довакин, а не простой Язык, ты сказал, что ты с юга… живешь при храме седобородых… на самой Глотке Мира, где старцы как раз с богами да с ветром только и говорят… — Вигдис ребячилась, воротила нос, будто это откровение сделало её уязвимой перед Гайдаром. Однако вся её история была правдивой, ненадуманной, это чувствовалось. — К тому же ты бард… Все поэты немного сумасшедшие, им своё навеивает Дибелла, так что это был повод номер один. Моя Клара тоже сочиняла стихи… — тут на глазах у Вигдис проступила влага, и кажется, он не имела отношения к растаявшему снегу. — Я гаданиям верю… Но ты на вид такой балбес, что просто мочи нет. И бесишь! Важный такой, умелый бард, то да сё! Хотя сам едва не калека с мечом в руках.       Блин! Да что он ей сделал-то? Он причем к ее проблемам, к гаданиям и всей этой мистической хрени?       — Чего-то я тебя не пойму… Я тебе, выходит, нужен, всё сходится с твоими там гаданиями, да и «по работе», с ярлом эта вся ситуация. Чем же я тебе не угодил, что ты так бесишься? — Гайдар был в полном ахтунге.       — Да то! То, что ты — мужик! Вот что! — Вигдис отстранилась.       — Бля, я нить совсем потерял. Это тут при чем? Не всё ли равно, кто тебе поможет?       — Не всё! — Вигдис повернулась к Гайдару лицом, потянув меха, из-за чего Ормарр с Бригсом опять невнятно заматерились. — Мне эта ведьма сказала, что «тот человек», ты, то есть, «назначит свою цену». А у мужиков какая цена, дело известное! А ты и не мужик даже, так, одно название… Но мне нужно на цену согласиться, а то любимой мне не видать. Вот засада! — и опять порывисто отвернулась.       Гайдар не знал, смеяться ли ему, иль фейспалмом калечиться. Ф-ха-ха! Едрит Мадрит! Девка-лесбиянка думает, что он — очередной козёл, у которого «одно на уме». Пенисы и их обладатели ей, очевидно, отвратительны до блевотины. А еще он «не мужик», ни видом, ни статью не вышел по её, Вигдис, высоким меркам. Выходит, гипотетически «дать» мерзкому членоносцу она может, но не такому конченому, как он. Тля-а-а, ну и кринж!       — Эм-м-м, а что я не запрошу у тебя… э-э-э, ничего эдакого, тебе не приходило в голову? Что я, может быть, вообще альтурист и могу помочь за так? Не?       — Аль-тру-кто? «За так»? Ты с дуба рухнул? «За так» никогда никто не работает. Даже боги «за так» не помогают! Они требуют жертвы. Ишь! «За так»! Ты думаешь, Судьбу обмануть можно?       И вновь у Гайдара что-то кольнуло в затылке. Так с ним бывало уж, когда при нём кто-то упоминал богов, клятвы, гейсы и всё такое. Неужели местные боги сейчас за ними наблюдают? Дают понять: «мы тута, мы сверху пасём!» Им не насрать, кто там с кем будет, кто какую цену назначит? Или важен сам факт некоего обязательства при посредничестве богов? Хотя при чем тут они? Богов никто вроде не упоминал даже. Тут бери выше — Судьба! Не помнит Гайдар, чтобы в ванильном Скайриме вообще поднималась проблематика Судьбы, предопределённости, рока. Наоборот, там всё время говорилось про неопределенность, про то, что судьбу вершит каждый сам. И тут — на тебе! Как к этому относиться? Хм… Обмануть Судьбу? Он как Довакин как раз вертел эту мадаму на одном месте! От решений главного героя игры зависит, кто победит — Империя или Братья Вкури, будут ли миром рулить кровосиси, иль, может быть, другой драконорожденный из далекого прошлого… А она ему тут про «Судьбу»! Да… для героя игры, игрока не существует никакой "проблемы Судьбы"… Но есть вопросик: а он всё еще играет? Он просто игрок или уже житель этого мира? Порой Гайдар начинал сомневаться в таких вещах. О том, что вокруг (якобы) всё ещё игра, напоминали только две-три условности: моменты «прокачки» (в основном только Красноречие) и то, что он, Гайдар, не срёт! Ха! Приключенец стал лыбиться до ушей. Это вот открытие насмешило так, что сдерживаться было решительно невозможно. Пф-хах! Он — повелитель Судьбы, потому что… не срёт! Ясно вам? Удостоверение «Избранного». Блиа-а-а…       — Чего ты лыбишься? Я смешное тебе что-то сказала, дуракин? — Вигдис реакция Гайдара разозлила, даже оскорбила.       Само собой, у неё тут вопрос великой любви, возможно, чьей-то жизни и смерти (если эта Клара под чьими-то злоумышленными чарами с хрен знает какой целью), а он тут ржёт! Но скампов помёт, это же так смешно!       — Хгы, сорян, прости, гы-гы, не могу… Это я своё кое-что вспомнил, не обращай внимания.       — Ох, Мара! За что мне это… Я зря тебе открылась… Ты просто невыносимое животное! Хватит тыкать мне своим стояком в… я сейчас, клянусь, встану и врежу тебе по морде!       Тут уж Гайдара попустило. Девка была серьёзна, как никогда. Тьфу, пропасть! Неловко же как!       — Ой, фух. Прости, ради всех богов, я не специально… что ж за беда у меня, постоянно попадаю в просак. Ситуация один в один, как тогда, в Маркарте… — пробормотал он себе под нос. Правда Вигдис проклинать не будет, просто выбьет зубы и вся недолга. — А теперь серьёзно: я тебе помогу. И платы не потребую… Вот знать бы ещё, чем я тебе могу помочь, было бы здорово…       — Ой, да умолкни ты! Дуракин! Я от тебя помощи не приму теперь. Я уж вижу, что ты конченый мудак, да к тому же не от мира сего, малохольный. Сама справлюсь, к Молаг Балу с Хирцином этих ведьм! — девка сделала движение, будто хочет встать, вылезти из-под шкуры. — Пойду вот лучше Одина проведаю. Он маг не очень сильный, его заклинания все на одно дело заточены — с нежитью бороться, с тварями всякими, но от него в любом случае будет больше пользы, чем от общения с тобой…       Пришлось Гайдару схватить девку за руку, привлечь обратно к себе. Бригс опять стал поминать всех даэдра, что они одеяло на себя тянут. Вигдис посмотрела на него своим бешенным взглядом, пар от нее валил, как от чайника, она стала отчаянно вырываться, вот щас точно, без дураков, по сусалам даст! Её дыхание… сладкое… Ой, бляха! Он чуть ли не кончает от близости к ней, жесткой, как наждачка, «буче», которая ему зубы выбить хочет?!. Его что, теперь только такие привлекают? У него новый фетиш нарисовался? Или его проклял кто, что он в этом гребанном мире никак не может потрахаться нормально?! И стояк его долбанный — как громоотвод для молний, постоянно неприятности одни! Да в жопу всё это говно! Он — не терпила! Гайдар скастовал «фус» внутрь. Теперь это у него получилось вполне осознанно, осмысленно. Его руки стали, как стальные канаты. Глаза Вигдис расширились от удивления и… ещё от какого-то чувства, которому Гайдар не был готов дать наименование. Что? Она как Брунхильда из легенд? Её никогда не побеждал мужчина? А-ну, иди-ка, красавица, сюда! Гайдар привлек девку к себе и поцеловал. Что он, блядь, делает?! Он же не хочет… не хотел… Какого хуя?!       — Я так и знала! У вас, ублюдков, одно на уме! — прошипела Вигдис и укусила Гайдара за губу.       Больно! И боль помогла протрезветь. Да что ж за ебанина такая творится? Гайдар себя не контролировал… плохой звоночек! А не контролировал ли? Или он сам себе пиздит? Тогда ещё хуже… А Вигдис дальше что? Вырывается, что есть силы. Вот Бригс повернулся к ним и орет что-то. Стоп, а что там на входе в пещеру? Никак хозяева-тролли домой вернулись? Две громадные лохматые фигуры с непропорционально длинными руками встали за спиной у обоих напарников, Ормарра и Бригса. Они колотят себя в грудь, а эти долдоны, как назло, не видят, потому что повернулись лицом к Гайдару и Вигдис, что-то им гневно орут. И где, бляха, Один? Как пропустил их? Так! Всё потом. Прочь все проблемы, надо действовать очень быстро! Один точный удар такой лапой — и дырка в черепе, которая никаким заклинанием не лечится, гарантирована.       Гайдар с Вигдис в крепких объятиях крикнул «Вульд!». Второй рукой подцепил «снежка». Бросил их в угол пещеры. Да, с накачкой силой от ту’ума он способен бросать людей в тяжелых доспехах, как терминатор. Делать это так, чтобы им не повредить, было тяжелее, чем если бы он хотел выбить из них всё дерьмо. Миллисекунда. Поворот головы, до Ормарра почти добрались. Фус! Не по троллям, они большие, от одного слова и не улетят. Зато Ормарр улетел, ушел таким образом из-под размашистого удара.       Ага, вот и Один. Чародей не хотел бабахать огнем в едва ли паре-тройке километров от ищеек-драконов, подошел из невидимости и наложил то ли печать, то ли ещё какую-то магию с очень ближним радиусом действия. Второй тролль вспыхнул, но пламя было синим и едва заметным. Хотя от того не менее эффективным. Долбанный скайримский йетти и думать забыл про двуногую сыть — пора сдыхать, а не жрать! А вот первый заревел разочарованно. Надо ж, как добыча быстро улизнула! Ну, погоди! Гайдар «вульднулся» к бесхозно лежащей в сторонке секире Ормарра. С временной силой она для него в самый раз, как пёрышко. Дженасса! А он и забыл, что она тоже где-то тут… Ей, правда, нужно еще их купол прикрытия держать, иль что там за магия, не удивительно, что она поздно среагировала. В тролля полетела огненная стрела, тоже синего цвета, отвлекла от аппетитного довакина. Очень интересно, Гайдар раньше такой магии не видел. Сам тестер в два прыжка оказался рядом и, пользуясь ошеломенностью противника, жахнул по коленке трехглазой гориллы. «Жахнул» бы, если бы не заёмная сила ту’ума, а так он ногу просто отчекрыжил начисто! Вау! Быстрей других из троицы «телепортированных» Гайдаром, собрался с мыслями Бригс, его сабли так и замелькали, кромсая хищника с другого края. Точку же поставил Один: опять подошел, коснулся косматого тролля, отпрыгнул, и ву а ля — гриль де натюрель!       Вся группа тяжело дышала, глядя на конвульсии подыхающих «йетти». Что характерно, жар от синего пламени не шел, да и пламя это было неярким, едва заметным на фоне белого снега, будто нарисованное оно, а не реальное.       — Один, блядь! Ты как этих чудищ пропустил?! — Ормарр обиженно сопел, ведь ему ничего не перепало в битве, он к троллям даже подойти не успел.       — Извините. Хотел отвести подальше от входа в пещеру. Опасался взгляда драконов. И надо было выиграть время, подготовить заклинания «тайного огня»…       Хм… Так вот как это называется… Интересно, это Фаренгар из Вайтрана их автор, или какое он имеет отношение?.. забавная отсылочка…       — Наготове он! Блин, да мне чуть башку не проломили! Что за день! Дерьмо, а не день! — Ормарр в отчаянии ляснул себя по ляжкам, вырвал свою секиру из рук Гайдара.       Вигдис отряхивалась от снега, ей досталось при перемещении чуть больше, потому что снежка пришлось «положить» сверху. Ну, извини, девка, так надо было. Она бросила на Гайдара яростный взгляд, но промолчала. Да, теперь все всклокочены из-за нападения троллей, не до разговора.       — Один, что там драконы? — спросил Бригс.       — Кажется, холод им не нравится. Они вроде как «огненного типа», если дрог-лок вообще поддаются такой классификации, — скромно высказал своё суждение маг. — Я бы предложил прямо сейчас сделать рывок. Другого удобного времени может и не быть.       — Довакин? — Ормарр вопросительно посмотрел на Гайдара.       «Ага, так я теперь эксперт по драконам?» — Гайдар не знал, как и относиться к такому внезапному признанию. В этой итерации Скайрима хрен их маму знает, как себя поведут драконы, но лучше уж использовать шанс, пока вся группа вновь не пересралась на ровном месте. У людей могут возникнуть лишние вопросы, что они там не поделили с Вигдис… А Дженасса, собака, вон как на него хитро смотрит… Она была даже ближе, чем Бригс, скорей всего всё слышала своими данмерскими длинными ушами… Нафиг! Надо валить!       — Валим, братцы, валим отсюдова нафиг!