Две Империи

      Если бы кто-то в любой момент времени когда-нибудь сказал бы королю Визерису, что ему придётся иметь дело не только со склочниками и интриганами, но и с самыми настоящими сказками из далёкого прошлого, которыми старухи-няньки пугали непослушных непосед, он бы рассмеялся от всей души. Пожалуй, к медлительности короля в ответ на загадочное письмо лорда Эддарда Старка привело в том числе и отношение короля к Хранителю Севера как к одному из восставших против его отца. Не любил он ни Старка, ни его семью, ни всё, что с ним связано. И вообще думал, что он тут бредит с целью выманить короля по указанию Аррена.       Эддард Старк отправил тревожное письмо в Королевскую Гавань. По рассказу десницы, северянин описывал появления странных людей и животных, а также необъяснимые морозы, которые охватывали земли за Стеной. Говорили о том, что там начали происходить ужасные вещи — мёртвые восставали, и их число росло с каждым днём. Но нашествие из Застенья так и казалось мифическим. Король ответил откровенной вежливой отпиской, но в ответ получил совершенную неожиданность.       — Убери это! — кричала Арианна, когда Визерис по неосторожности открыл отправленную шкатулку.       Арчибальд Айронвуд, невзирая на всю свою увесистость и гигантизм, весьма ловко поймал предмет.       — Что с этим делать?! — Арианна закрыла себя от мужа и сира Арчибальда с куском ожившей костлявой нежити в руке, подняв края одеяла над собой, оставляя открытой лишь макушку. Если бы этот кусок костей смог допрыгнуть до неё, королеву бы не спасло никакое одеяло. Этот барьер был только психологическим.       Визерис был бы рад ответить своей любимой что-нибудь на этот вопрос, но он застыл в полном ступоре, непонимании и в целом не имел вообще никакого представления, как ответить на её вопрос. И Эддард Старк в своём письме, по которому ещё раз прошёлся глазами Визерис, ответа на этот вопрос не давал. Ясно было одно — об этом нужно было рассказать на Малом совете, но Арианна в этот раз идти туда отказалась.       А король Визерис пошёл и показал перед всеми собравшимися на стол шкатулку, попутно рассказывая, что сегодня ночью королеву напугала посылка со Стены. Пока лорд Ренли Баратеон не успел пошутить про «наказание» за этот розыгрыш от отмороженных дозорных, валириец уже строже добавил:       — Откройте шкатулку.       Король Таргариен, окружённый своими советниками, уже не с тревогой смотрел на шкатулку, которая таила в себе нечто ужасное. Взгляд великого мейстера Теобальда, когда он извлёк оттуда кисть руки, был полон недоумения и страха. Это была не просто часть тела — это было напоминание о том, что древние ужасы вновь пробуждаются. Скелетная рука, казалось, ожила, и её движение вызвало у всех присутствующих шок и отвращение. Старик аж выронил эту мерзость из руки, стоило ей зашевелить мёртвыми иссохшими пальцами.       — Мать честная! — вскрикнул лорд Ренли, его лицо побледнело, а голос дрожал от эмоций.       — Вот же сучья гадость! — добавил лорд Бейлон Грейджой, хотя лицо его эмоций не выражало вообще. — Простите, Ваше Величество, — вовремя вставил десница.       Принц Квентин Мартелл и великий мейстер лишь могли смотреть друг на друга с ужасом, не в силах произнести ни слова.       Таргариен, увидевший эту магию перед заседанием Малого совета, а после этого не спавший всю ночь, смотрел более равнодушно, устало, но зато более подготовленным. Он положил перед ними письмо от лорда Эддарда Старка, которое предостерегало о надвигающейся угрозе Иных. Каждому из присутствующих было известно содержание этого письма, но теперь оно обретало новое значение.       — Ваше Величество, — начал Квентин, его голос был полон решимости. — Лорд Старк не обманул нас.       — Да, — подтвердил государь. — Армия мёртвых скоро двинется к Стене. Если верить его словам, их численность достигает ста пятидесяти тысяч. Мы должны объединить все силы Вестероса, если хотим выстоять.       Визерис, не теряя времени, достал ещё одно письмо — от Боуэна Марша. Он с трудом сдерживал волнение, когда читал вслух:       — Мёртвые в нескольких лигах от Стены. Она падёт в ближайший месяц.       Каждое слово звучало как приговор. Учитывая время, которое требуется для передачи сообщений, логично было предположить, что Стена ещё на несколько шагов ближе к падению.       — У нас есть месяц, — заметил Лорас Тирелл. — Мы не можем пасть духом.       — Уже чуть меньше, — уточнил Бейлон Грейджой, но, несмотря на всю свою нелюбовь к Тиреллам, которая уже не была тайной как для двора, так и любой торговки в городе стараниями как Арианны, так и Мейса Тирелла, согласился с выводом Рыцаря Цветов.       — Если Семь Королевств не встретят Иных у Рва Кейлин… — произнёс Визерис, делая акцент на ползущей по полу руке. Эти слова повисли в воздухе как предостережение о грядущем апокалипсисе.       Как напоминание о том, то ждёт их всех, если они не отреагируют единым фронтом — жизнь против смерти.       Таргариен взял инициативу в свои руки:       — Собирайте ваши войска, милорды! Делайте это немедленно! Иначе все наши жертвы окажутся напрасными.       Собравшиеся знали, что время на исходе. Их судьба зависела от того, смогут ли они объединить свои силы и противостоять надвигающейся тьме. До каждого здесь доходила одна простая мысль: сейчас не время для сомнений и разногласий. Впереди была война за выживание, за сохранение того, что они имели.

***

      Когда Гарлан Тирелл получил письмо от Лораса, в котором сообщалось о скором прибытии Ренли в Хайгарден, он почувствовал, как внутри него зародились сомнения и тревога. Лорас не просто просил — он требовал немедленно собрать лордов, войска и все возможные силы для похода на Север. Гарлан понимал, что это не предвещает ничего хорошего для их семьи. Он начал раздумывать, что могло стоять за этим призывом: было ли это связано с таинственным письмом от Эддарда Старка, или же его собственные страхи и предположения играли с ним злую шутку?       Маргери, его сестра, тоже находилась рядом. У них был повод собраться всей семьей: приближались именины Осмунда, и это означало, что все лорды Простора должны были съехаться в Хайгарден. Этот пир стал бы первым важным событием со времени восстановления контроля Тиреллов над Хайгарденом. Все знали, что нужно укрепить свои позиции и не дать другим усомниться в их власти.       Гарлан понимал, что за некоторыми лордами нужно следить особенно внимательно. Хайтауэры и Редвины оставались его самыми надежными союзниками, но остальным следовало уделить внимание. Особенно это касалось Дома Тарли. После встречи с королем Визерисом, который говорил с необычайной строгостью о семье изменников, как рассказывал Мейс, Тарли проявили смирение. Мелесса Флорент, вдовствующая леди Тарли, потерявшая обоих сыновей, была в сложной ситуации. Гарлан не мог даже представить, какие чувства она испытывала, и насколько была готова бороться с бунтарским духом своей старшей дочери.       Мейс настоял на том, чтобы Мелесса присутствовала на важной встрече как «единственная адекватная персона» в семье Тарли. Это решение отражало всю напряженность ситуации: марочный Дом сохранил воинов, но лишился многих земель — король Визерис установил новые границы, которые удовлетворили отца Гарлана. Однако вскоре после этого Визерис упрекнул его самого в произошедшем с Диконом Тарли. Эти строки вызвали у него гнев и недоумение: он не чувствовал себя виноватым в смерти ребенка.       Удивление Гарлана быстро улетучилось, когда он узнал из письма, что Бейлон Грейджой был весьма близок к королю. Это обстоятельство только усилило его беспокойство и дало понять, что ситуация вокруг них становится все более запутанной и опасной.       — Ты хмуришься, — заметила Лео, присев сбоку от мужа, когда тот упёрся лбом в ладонь. Она могла видеть, как напряжение на его лице нарастает, и это беспокоило её. Гарлан всегда был человеком действия, но сейчас он выглядел потерянным.       — Уиллас бы уже нашёл объяснение, а я нет. Это не моё, но теперь я вынужден разбирать всё это дерьмо! — его кулак с глухим звуком ударил по столу, заставив жену вздрогнуть. В этот момент Гарлан почувствовал укол вины за своё поведение. Он не хотел пугать её. — Прости, — тихо произнёс он, стараясь успокоиться.       Он положил письмо Лораса перед ней. Фоссовей пробежалась по нему своими большими приятными глазами, словно искала в его строках ответы на вопросы, которые мучили супруга.       — Что тебя настораживает? — спросила она, поднимая взгляд на мужа.       — Сначала письмо Старка об угрозе из-за Стены, потом сообщение от отца с детальным описанием всех событий в столице, абсолютная безнаказанность узурпатора Аррена… — Гарлан вспоминал каждую деталь, и его голос становился всё более напряжённым. — Этот Несторис… А теперь ещё и Лорас подтверждает опасность к северу от Стены, обещая скорый визит Ренли. Это почерк брата, да, но я не верю в это! Вся столица провоняла этим Бейлоном Грейджоем! — его возмущение вырвалось наружу, и он не мог сдержать гнев. — Почему я не должен думать, что всё это — сговор каракатицы со Старком с целью вырезать наши армии? — спрашивал её Гарлан, считая, что Теон Грейджой, который всё ещё пребывал на Севере, вполне мог быть связующим звеном между воспитателем и отцом. — Почему я должен поверить, что это не последняя попытка Аррена вернуть власть?       Гарлан замолчал так же внезапно, как начал повышать голос. Эмоции захлестнули его, и он не знал, как справиться с этим внутренним конфликтом. Подушечка указательного пальца Леонетты коснулась его открытых губ, заставив их снова сомкнуться.       — Ты ищешь новые способы проявления агрессии для врагов, которые уже показали всё, на что мы могли бы от них рассчитывать, — мягко произнесла она. Её голос был полон спокойствия и уверенности. — Теперь давай просто дождёмся Ренли.       — И что он скажет ещё? — спросил Гарлан, не веря в возможность обнадёживающего ответа. — Уж прости меня, Лео, но каким бы верным нашему союзу не был Ренли, он идиот.       При этом Гарлан прекрасно понимал, что Ренли — единственный искренний союзник Тиреллов, если не считать единственную не предавшую их родню в Просторе и самих Тиреллов. Потому что все, кто не они — их враги.       — Тише, — просила жена. — Он донесёт то, что не успел Лорас, — с присущим спокойствием отвечала супруга. — Судя по почерку, он писал в явной спешке.       Лео понимала, что тревога мужа была обоснованной, но не осознавала, как считал Гарлан, всего скрытого коварства Джона Аррена, Бейлона Грейджоя и Тихо Несториса. Это его пугало, ведь она сама была жертвой коварных планов Аррена, была у него в плену. Но она верила в силу их семьи и в то, что вместе они смогут преодолеть любые испытания. Её поддержка была для него важна.       Гарлан вздохнул, пытаясь усмирить бурю внутри себя. Он знал, что должен быть сильным для неё и для своих людей.

***

      Карета лорда Ренли Баратеона медленно приближалась к Хайгардену. Огромные ворота, вырезанные из темного дерева и украшенные золотыми элементами, открывались навстречу прибывающим. Сопровождали гостя сто конных воинов.       Когда карета остановилась, все взгляды устремились на её двери. Они открылись с характерным скрипом, и из них вышел сам лорд Штормового Предела. В руках он держал среднего размера квадратную деревянную коробку, обитую темной кожей с золотыми вставками. Этот жест был необычным для дворянина, и все присутствующие сразу же почувствовали, что он несет нечто важное.       Маргери Тирелл, его жена, которая уже почти подошла к нему с распростертыми объятиями, внезапно остановилась, увидев этот неожиданный атрибут. Леди Алерия и леди Оленна, ожидавшие от Ренли соблюдения церемониала — поцелуя рук и обмена любезностями, тоже были удивлены. В их глазах мелькнула доля недоумения: подобный багаж не должен был носить дворянин, для этого всегда были слуги.       — Муж мой, — мягко произнесла Маргери, слегка нахмурив брови. — Не нужно вам это тащить с собой, я немедленно велю прислуге взять это.       — Не стоит, любовь моя, — ответил ей Ренли с лёгкой улыбкой, но в его голосе звучала решительность. — Здесь слишком важный груз. Прежде чем его увидят слуги, должны увидеть вы.       Его слова повисли в воздухе, усиливая напряжённую атмосферу. Гарлан смотрел пристальнее всех, желая предотвратить беду, если та вдруг случится. Кто знает, что несёт за собой этот груз. А здесь все понимали, что это не просто коробка; она могла содержать что-то значительное. Королева Шипов с интересом прищурила глаза, а леди Алерия обменялась взглядами с Маргери, пытаясь понять, что же могло скрываться внутри.       Ренли шагнул вперёд, приближаясь к жене и её родным уже с новой репликой:       — Дорогие друзья, я скучал по вам и рад всех видеть. Сожалею, что не могу лично поприветствовать каждого из-за своего неприглядного вида, — произнес лорд Ренли Баратеон, его голос звучал уверенно, но в нем чувствовалась искренняя теплота.       Собравшиеся обменялись взглядами. Извинения лорда были приняты, но насчет его «неприглядного вида» он сильно ошибался. На нем был стильный бархатный кафтан глубокого черного цвета, украшенный вышивкой в виде золотых оленей — символа его Дома. Золотые узоры переливались на свету, придавая его наряду величественный вид. Однако внимание всех присутствующих до сих пор притягивала загадочная коробка, которую он держал в руках. Она выглядела необычно и явно не вписывалась в общую атмосферу.       — Но этому есть объяснение, — добавил Ренли, меняя положение рук под дном коробки для своего удобства.       — Давайте послушаем лорда Ренли в Малом чертоге, — предложил Гарлан, пытавшийся сохранять свой голос спокойным и уравновешенным. — Пройдёмте же, — жестом пригласил он всех за собой.       Собравшиеся начали медленно двигаться к Малому чертогу, который располагался неподалеку от главной залы Хайгардена. Это помещение теперь было украшено новыми яркими гобеленами и витиеватыми картинами. Уютная атмосфера создавала ощущение защищенности и уединения, что было необходимо для обсуждения важного вопроса.       Когда они вошли внутрь, за лордом Ренли закрыли дверь. Лорд Баратеон поставил свой груз на стол. Он обвел взглядом присутствующих: Леонетту, Маргери и Гарлана, их мать Алерию и их бабку Оленну. В их глазах читалось ожидание.       — Я не хотел бы смущать вас своими заботами, но король приказал, да и события на Севере и впрямь потребовали нашего внимания, — начал он, наклонившись к коробке, начав расстёгивать клапаны, которые держали крышку. — Эта коробка содержит важное «послание», если так можно сказать, от защитников Стены.       Наконец крышка коробки была расстёгнута, и оставалось только снять её. Ренли осторожно, но резко столкнул её с верха, и наружу высунулась передвигающаяся на костлявых мёртвых пальцах кисть руки. Леонетта завизжала, её крик эхом отразился от стен малой комнаты. В этот момент страх, который до этого момента мучил Гарлана лишь в контексте политических интриг, сменился на более приземлённый — страх за жизнь своих родных.       Он навалился на стол всем своим весом, из-за чего тот чуть не треснул, чтобы схватить кисть и остановить её ходьбу по столу. Мерцающие пальцы, словно живые, тянулись к дамам, и в воздухе повисла тревога.       Леонетта и Маргери синхронно выпучили глаза и уставились на тянущиеся к ним пальцы, их лица побледнели. Ренли облокотился на край коробки, наблюдая за происходящим с невозмутимым спокойствием. Он уже видел это один раз и, казалось, даже хотел было произнести шутку, чтобы разрядить атмосферу, но строгий взгляд Гарлана в его сторону показал, что сейчас не время для смеха.       В то время как матушка Гарлана без устали молилась Семерым, охваченная ужасом от увиденного, леди Оленна застыла в немом удивлении. Её лицо не выражало никаких эмоций, но в её глазах, казалось, можно было прочитать глубокое понимание того, с чем они столкнулись.       — А я знала, что Старку можно верить, — прокряхтела Королева Шипов, её голос звучал уверенно, несмотря на происходящее.       — Мейстера! — потребовала Алерия, её голос дрожал от страха.       Гарлан молчал, его мысли метались между страхом и недоумением. Мейстер Ломис прибыл довольно скоро, его шаги были уверенные, но в глазах читалась тревога. Он первым делом осмотрел испуганных женщин, которые стояли в углу комнаты, словно застывшие в ожидании. Бабушка Гарлана, леди Оленна, от его помощи отказалась, её гордый взгляд встретил его холодно.       — Мейстер Ломис, вы можете осмотреть это? Как оно вообще двигается? — спросила Маргери, её голос дрожал от страха и любопытства.       Ломис с явным сомнением взял обрубок руки в ладонь. Он подносил его к лицу, осматривая с разных углов. Внезапно пальцы зашевелились, как будто ожившие, и попытались продвинуться в сторону лица старика. Ломис отпрянул назад, его лицо исказилось от неожиданности, но он всё же удержал посылку в руке.       — Ответы я дам к вечеру, — произнёс он с сомнением и поспешил удалиться. Бежал он, конечно, так быстро, будто снова возомнил себя молодым мальчишкой, оставляя за собой шлейф напряжённости.       — У меня к тебе тоже есть несколько вопросов, Ренли, — строго проговорил Гарлан, его голос звучал как грозовое предупреждение.

***

      Из ответов Ренли Гарлан понял, что сможет рассказать лордам Простора, прежде чем он прекратит и развеет атмосферу праздника, чтобы все поняли, что битвы не закончились. Предстояло отстоять своё право выжить после всего пережитого.       Великолепный чертог Хайгардена был заполнен знатными гостями — лордами и леди Простора. На пиру присутствовала и правящая чета Штормовых земель. На возвышении стоял огромный стол, за которым пировали представители старшей ветви Тиреллов и семья Баратеонов — Ренли и Маргери. Осмунд Тирелл — виновник торжества — сидел между родителями. Представители каждого Дома Простора на первые именины мальчика, что отмечались в замке, подносили подарки. Все наслаждались пиршеством и весельем, но Гарлан, Леонетта, Маргери и Ренли оставались мрачными, зная больше остальных и готовясь поделиться своими знаниями со всем Простором. Оленна и Алерия пропустили этот ужин по договорённости с Гарланом и Маргери. Сам лорд Ясноводного Чертога набирался сил: ему снова предстояло произносить речи. Не любил он это, пусть и умел.       В конце концов он подал знак. Няньки забрали детей, а стражники закрыли массивные дубовые двери. Разговоры и смех прекратились, и все взгляды устремились на Гарлана. Лишь немногие понимали, что происходит — в зале раздались первые подозрительные шёпоты. Мейстер Ломис поднялся на возвышение и передал Тиреллу чёрный мешок.       Держа его в руке, тот начал говорить:       — Я рад видеть каждого здесь с нами, пирующих за здоровье нашего сына. Вдали от Простора, на Драконьем Камне, прошли ещё две церемонии, за которые я предлагаю поднять кубки: леди Маргери Рован стала женой лорда Джона Коннингтона из Грифоньего Гнезда, а леди Десмера Рован вышла замуж за принца Эйгона Таргариена, племянника нашего короля. Пусть их семьи здравствуют и живут благополучно! Ура! — крикнул Гарлан, но создать позитивный настрой у него не вышло.       Знаменосцы тем не менее подхватили клич и выпили. Мужчина же смочить горло отказался.       — На этом хорошие новости кончились, — покачал головой Тирелл. — Я вынужден показать всем то, от чего у вас глаза на лоб полезут.       Тирелл поднял мешок над собой и перевернул дном вверх. Лорд вытряхнул его содержимое на простой железный поднос, стоящий перед ним.       Это была рука.       Омерзительно пахнущая, полуистлевшая человеческая рука.       Она шевелилась.       На лицах присутствующих в чертоге читались страх и удивление. Гарлан, обводя взглядом собравшихся, произнес:       — Это привезли от лорда Эддарда Старка, который столкнулся с неизвестным врагом к северу от Стены. Мейстер Ломис отчаянно пытался опровергнуть самые незамысловатые мысли, почему всё так происходит. Он искал любые неведомые хитрые уловки, которые заставляют это… двигаться, но всё впустую. Никто из нас не сталкивался ни с чем подобным, кроме одного человека, — добавил он, указывая на почётного гостя. — Лорд Ренли был на заседании Малого совета, когда эту дрянь прислали королю.       Наследник Простора нашёл глазами кубок с яблочным соком, который предназначался Осмунду, и сделал оттуда глоток, дабы смочить горло.       Мёртвая рука продолжала отвратительно дергаться, словно пытаясь сбежать с подноса. Гарлан вновь быстро схватил её и положил в мешок, который затем затянул тугим узлом на глазах у всех.       — Армия мертвецов из сказаний и легенд выступает против Семи Королевств. Это не шутки! Король Визерис призывает всех верных вассалов поднимать свои знамёна, — произнес Гарлан, сделав паузу для большего эффекта. — И Простор пойдёт за своим королём!       В этот раз королём, о котором была речь, действительно был Визерис, хотя почти два года назад здесь же Мейс Тирелл провозгласил начало правления Ренли Баратеона. Из сегодняшнего дня тот момент выглядел так, словно они чуть сами себя не похоронили. Да и это уже было неважно.       Начавшиеся в зале голоса раздавались эхом по всему чертогу. Не до конца восстановленный, зал первый раз принимал с конца войны гостей, а Гарлану возвращал головную боль. Подняв руку вверх, тот призвал вассалов к молчанию, пытаясь собрать мысли в кучу.       Кажется, в своих следующих словах, где он объяснял о продуманных им мерах безопасности в Просторе из-за грядущего вторжения армии мёртвых, название замка Хайгарден было повторено бессчётное множество раз. Он рассказывал о тех армиях, что пойдут в поход, и о тех, что останутся в королевстве. Надо было признать, что в случае поражения основной армии их врага уже мало что остановило бы — в лучшем случае они бы выиграли время для эвакуации всех семей Простора сразу. Все необходимые письма Тирелл уже разослал: там не было ни слова о координации с короной в случае её поражения в бою на Севере, спасать они должны были в первую очередь себя.       — В бой на Севере армия отправится под моим личным началом, — требовательно продолжал Гарлан. — Этой ночью к Хайгардену по приказу короля прибудут войска Дорна под предводительством нашего нового друга, принца Оберина Мартелла. Лорд Ренли тоже собирает свои силы. Нам предстоит война, но пока длится эта ночь — наслаждайтесь пиром и веселитесь, пока есть эта хрупкая возможность, — мрачно произнёс он.       Пир шёл до глубокой ночи, и все вняли словам Гарлана Тирелла — веселились, будто в последний раз.       А ведь он мог и стать таковым.       Задерживаться надолго тот не стал — завтрашний день уже предвещал быть сложным. Нужно было отоспаться. Вместе с семьёй тот удалился, оставив Брайана Фоссовея приглядывать за всеми.       И нужно было понять, что делать с рукой в мешке. Они ведь так и не поняли, что с ней вообще можно сделать.