Фанатка

На физический дискомфорт после наших приключений стараюсь внимания не обращать, но на пыль, буквально въевшуюся в кожу, не обращать внимание не получается. Поэтому после возвращения на базу мы с Мирандой уходим мыться. А Мико идёт к Прайму — на то, что он сможет ей вправить мозги, я не надеюсь, но надеюсь, это получится сделать хотя бы на время. Мы с Мирандой успели помыться, поесть и поговорить. Наконец Мико вышла. Вместе с Джеймсом — думаю, с ним беседа будет отдельной. Меня же Прайм зовёт с собой. Но вмешивается Миранда — она хочет, чтобы мы зашли вдвоём. «Спасибо тебе, Миранда!» — думаю я. Рассказывает в основном подруга, но когда дело доходит до завала, то у Оптимуса ко мне один единственный вопрос: зачем я побежала к Саундвейву, да ещё потащила к нему её? Он при том честно говорит, что понимает, что это было правильное решение — мы живы — но он не понимает мотив. И честно говоря, эта претензия — а это именно претензия — меня просто бесит. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить резко. Развожу руками, как бы говоря, «Ну извините!» — Ты же сам сказал — мы бы иначе погибли. — Ты же не могла знать… — Это просто невыносимо! Я не даю ему договорить: — Я надеялась! Извини, Прайм, но так уж вышло, что какой бы у Саундвейва ни был мотив, он ни разу меня не подвёл… когда мог. У меня тогда даже мысли другой не возникло. И согласись, я не ошиблась! — В этот раз да, — поджимает губы Оптимус. Я сначала думаю добавить что-нибудь, но чувствую, что это бесполезно. По окончании допроса — а я ощущаю себя именно как на допросе — Оптимус просит Миранду задержаться «на пару минут». Я понимаю, зачем. Он ей доверяет куда больше, чем мне. Это… обидно?.. Неприятно?.. Не знаю, но внутренне я злюсь. И да! Всё же мне обидно! К вечеру нас подзывает к себе Арси, и внимательной фем приходится рассказать про инцидент со статикой. Потом Миранда спрашивает, почему связист отпустил меня, и я, прикрывая щёки руками, говорю, что гладила его, и, видимо, ему было неприятно. Миранда отвечает, что, может, наоборот, приятно, а я в ответ рассказываю, как он каждый раз после контакта уходил отмываться. Тут ей нечего ответить. Вскоре подходит расстроенная Мико. Она поругалась с Джеймсом и, похоже, совсем скоро их отправят в город. Думаю, для неё, Джеймса и их девочки — а у них будет девочка — это только благо. Перед сном я долго в подробностях вспоминаю своё сегодняшнее «заключение». Как бальзам на душу… Я, оказывается, даже не понимала, насколько скучаю. У меня сегодня был хороший день. Засыпаю я быстро, сны мне не снятся, но, как ни странно, просыпаюсь я уставшей. Назавтра работается тяжело: я не могу выйти из этого состояния — на душе камень, и мне ничего не помогает. Я надеюсь только, что вскоре это пройдёт — прошло же после возвращения с Немезиды, после пикника… может, не совсем прошло, но я смогла не думать о нём постоянно. К середине дня обращаю внимание, что я не одна такая загруженная. Миранда заходит ко мне и зовёт на обед. Обычно мы не только едим, но и болтаем, хотя, честно говоря, я сегодня разговаривать не хочу. Но вот незадача, мы молчим весь обеденный перерыв, потому что не хочу разговаривать не только я — она тоже думает о чём-то своём, хмурится, иногда на лице появляется лёгкая улыбка. Миранда явно витает сейчас в каких-то своих мыслях, своих переживаниях. Это на неё так вчерашнее происшествие подействовало? Или что-то ещё? День дальше протекает спокойно. Ближе к вечеру я спускаюсь ненадолго вниз и вижу, как заходит к Рэтчету Мираж (у него есть какие-то не серьёзные повреждения, причём полученные не сегодня), и прошусь зайти с ними. Очень надеюсь, что мне не откажут в ответах на пару вопросов — это и расширит мои знания и, главное, отвлечёт от текущих переживаний. Рэтчет сначала не очень-то хочет разговаривать, но задать вопрос разрешает. А дальше всё идёт как всегда — если медика слушать внимательно и не говорить лишнего, то он легко увлекается своими же объяснениями. Первое, что меня интересует — это психокортикальное соединение. Оно вообще существует? — Да, существует, — довольно сухо отвечает Рэтчет. А вот дальше… он, и даже Мираж смотрят на меня, как на… на дурочку. Мираж усмехается, показывая зубы (Или что там у них?), и я вдруг замечаю, что у него довольно красивая и, самое главное, вполне человеческая улыбка. Причём всё: мимика, губы и… я пристально обращаю внимание на зубы. Может, это и пластины, но выглядят они в таком случае скорее как виниры, то есть не просто белая пластина, как в мультфильме, а каждый зуб вроде бы отделен. Или мне кажется? Надо будет попросить показать. Так вот… Этот смешок связан с тем, что я спрашиваю про то, что если существует такая вещь, как универсальный разъём, то по идее этим универсальным разъёмом можно подключаться и к разъёму психокортикального соединения… Или нет? После непродолжительного молчания, Рэтчет тоже усмехается. Нет, с технической точки зрения, я всё же права — можно. Только это ничего не даст, так как там работают совершенно другие протоколы, не протоколы интерфейс-соединения (с подключением к терминалу видимо тоже не сравнить). Я честно признаюсь, что не поняла, так как я не в курсе, какие ещё бывают протоколы для прямой передачи данных. Судя по всему, у меня получилось «зацепить» Рэтчета словосочетанием «прямая передача данных». И в итоге он довольно подробно объясняет, что я поняла всё верно — это именно прямая передача информации, но только не такая, как интерфейс-соединение. Если передача информации через интерфейс ощущается, как воспоминания, как получение программного обеспечения или даже как чужие мысли и чувства, (если это передача онлайн), то психокортикальное соединение ощущается, как попадание в симулятор… в виртуальную реальность. Это совершенно несовместимые протоколы. Вот это номер… я помню мультфильм… но всё равно в реальности я ожидала чего угодно, но не этого. На вопрос реально ли соединение, как в мультфильме, для получение информации через данный разъём, Рэтчет говорит, что да — реально. Но для того, чтобы это было безопасно, нужен терминал. А терминал для одностороннего психокортикального соединения — это изобретение Шоквейва, и у автоботов его нет. — А просто провод? Ну просто через шнур психокортикального соединения можно соединиться? — Можно. И он есть у автоботов. Но его не используют, так как это небезопасно, и в первую очередь для того, кто пытается проникнуть в чужой процессор. Это… это как попадание в чужой сон, — пытается объяснить доступными мне понятиями медик, — хозяин сознания может сделать там с тобой то, что пожелает, особенно, если он в ментальном плане сильнее тебя. — То есть, если что, главное вовремя отсоединиться? — хмыкаю я. — Нет. В том-то и дело, что отсоединение в этом случае может оказаться невозможным. В отличие от взлома через интерфейс-соединение при котором как правило можно сопротивляться, хозяин сознания, в которое ты проник, может полностью заблокировать сознательные движения. — Ого! — небольшая пауза. — Арси говорила, что взлом через интерфейс-соединение возможен. А… — я немного стесняюсь, но всё же спрашиваю, — а ты можешь рассказать поподробнее? Как ни странно, медик соглашается. Я, в общем-то, даже и не рассчитывала. Если кратко, то получается, что, во-первых, такой взлом возможен только при неактивных интерфейс-протоколах (имеется ввиду интимного характера), так как нужна двусторонняя связь. Во-вторых, такому взлому можно противостоять… частично или даже полностью. Способность же противостоять напрямую зависит от ментальных возможностей. Например, тот же Саундвейв не всегда мог произвести взлом полноценно, так же, как и когда у автоботов были в команде мехи с соответствующими возможностями, то это тоже не всегда получалось. Я, естественно, уточняю про Саундвейва. Раз Рэтчет его упомянул, значит, он и есть тот самый «мех с соответствующими возможностями» — предполагаю я. Рэтчет говорит, что предположение верно, но после изобретения терминала для психокортикального соединения, данный метод десептиконы практически не используют. Я не решаюсь задать вопрос про автоботов — не хочу портить их реноме в своём сознании. Я и так всё понимаю… Но я спрашиваю, что делают, если взлом невозможен. Ответ, прямо скажем, не радует — если выражаться человеческими терминами, то возможно нейрохирургическое вмешательство, то есть вскрытие и прямое подключение к нейросети. И как я понимаю, с последствиями — как повезёт. Если речь о подсоединении к информационному контуру и дальнейшем допросе в сознании(!), то это похоже на аналоговый вариант считывания мыслей. При таком способе повреждения возможны, но как правило минимальны. А вот если это именно вскрытие дисков (на деле никакие это не диски, просто Рэтчет пользуется в беседе со мной человеческой терминологией), то там гарантированно будет разрушение прилегающих структур, а возможно, и частично самого носителя памяти — зависит от конфигурации процессора. Ну и шансы, что потом «всё будет хорошо» равны примерно нулю. Сознание для такой процедуры, ясное дело, не требуется. Есть ещё копия всей памяти в искре… но оттуда её извлечь невозможно, только стереть.* Напоследок спрашиваю, кто мог бы противостоять Саундвейву на данный момент. Медик отвечает, что в первую очередь Шоквейв — у них разная специализация, но примерно равные возможности. — А Оптимус? Мегатрон? Рэтчет отвечает, что Оптимус и Мегатрон примерно равны между собой, но с этой точки зрения — с точки зрения способностей к взлому и способностей противостоять взлому — он их сравнивать затрудняется. А тем более затрудняется сравнивать с Шоквейвом или Саундвейвом. По крайней мере, сам Оптимус в таких вещах не участвовал, и медику сложно оценить его возможности в данном вопросе, а возможности Мегатрона и подавно. Смогли бы они противостоять или нет, он не уверен. Возможно, да. Возможно, частично. Но способности ко взлому зависят от способности перегрузить данными чужую нейросеть, а с точки зрения скорости передачи данных и возможностей информационной загрузки и Прайм, и Мегатрон точно уступают и Шоквейву, и Саундвейву, так как у них обычные кабели для передачи данных (не утолщённые, как я понимаю). — А остальные? — спрашиваю я, — Арси, например? — Не смогла бы, — категорично отвечает Рэтчет. — Смоукскрин? Дредвинг? — Нет. Дредвинг вряд ли. — Уилджек? — Не смог, — и тут же поправляется. — Не смог бы. Ты мне сейчас всю команду поимённо перечислять будешь? — Нет, извини. Спасибо тебе! — я давлю улыбку, слегка отворачиваясь и от Рэтчета, и от Миража. Я чокнутая — явная оговорка Рэтчета меня… порадовала. И даже более того. Вскоре ремонт окончен, и я вместе с Миражом выхожу из медблока. С ним у меня хорошие, можно сказать, даже дружеские, отношения, я не чувствую себя стеснённо и поэтому, пока не забыла, прошу его улыбнуться. — Можешь показать… зубы, — уточняю, — я просто хочу… эм, проверить кое-что. Неожиданно он берёт меня на руки, подносит поближе к лицу и обнажает денты — расплываясь в широкой и, по-моему, вполне реальной, не искусственной улыбке. Надо сказать, что впечатление весьма специфическое, но я всё же рассматриваю то, что меня интересовало, и торопливо прошу опустить на пол. Впервые чувствую себя неловко рядом с ним. Мне приходится объяснить, что я смотрела. А смотрела я, раздельное ли у них расположение зубов или всё же это пластина. На самом деле я смотрела ещё и форму этих самых дент, но сказать это у меня язык почему-то не поворачивается. У Миража красивые, ровные денты, с еле заметно удлинёнными, относительно нормальных человеческих пропорций клыками. Выглядят они как отдельные зубы, но Мираж говорит, что это всё же единая пластина. Мы перекидываемся с ним ещё парой фраз, и я иду наверх и сажусь за рабочий комп. Думаю. Рэтчет меня, конечно, отвлёк от моей тоски — он рассказал интересную информацию. Но, увы, я теперь буду бояться… я буду бояться, что «кто-то» может попасть в плен к автоботам. Я помню предложение Рэтчета «вскрыть диски» ещё из мультфильма… Улыбка же Миража заставляет меня задуматься о том, о чём я, как ни странно, не думала ни во время пребывания на Немезиде, ни после того: мне становится интересно, что у Саундвейва под маской. Только этого мне и не хватало!!! Сижу в прострации ещё некоторое время, обдумываю полученную информацию, обдумываю то, что хотела бы узнать… Однако вскоре понимаю, что эти мысли на самом деле только усугубляют мою тоску ещё больше, и берусь за работу. Остаток дня протекает спокойно, то есть никак — работаю допоздна, я сама нашла себе задание в виде отчёта, который по идее ещё рано делать. Но мне очень нужно занять себя хоть чем-то. Ложусь спать по сути с глазами на мокром месте — у меня так и не получается завершить сегодня эту ломку. Утро. Что ж такое-то?! Смотрюсь в зеркало — ну и видок… Умываюсь, слегка подвожу карандашом глаза и губы, чтобы моё состояние не бросалось в глаза. Работа, обед, работа, ужин. Всё как пейзаж в окне поезда — пронеслось мимо, — а я осталась в своём мире. Мне нужна эмоциональная разрядка — лучший вариант, это, видимо, слёзы. Я иду в душ, моюсь, но глаза сухие — почему-то слёзы, которые вчера готовы были пролиться, сейчас где-то внутри. Сажусь на кровать… нет, блин, на телефон! Достаю сотовый из-под попы, загорается экран, смотрю — 18%. Надо на ночь поставить на зарядку… Иду к столу, достаю зарядное устройство — взгляд падает на наушники. Музыка… то ещё лекарство! Наркотик… Нахожу то, что мне переслала Мико, нахожу ту самую песню… Наушники в ушах. Your cruel device Ты бездушный механизм Your blood like ice Твоя кровь как лед One look could kill Один взгляд может убить My pain, your thrill. Моя боль тебя заводит I want to love you, Я хочу любить тебя but I better not touch Но лучше не трогать (Don't touch) (Не трогать) I want to hold you Я хочу удержать тебя but my senses tell me to stop Но ощущения говорят мне — стоп I want to kiss you Я хочу поцеловать тебя but I want it too much Но я хочу этого слишком сильно (Too much)… (Слишком сильно)… …............................... ….................................. Это цепляет, бьёт по мозгам, припев проворачивает то, что мешало, и наконец-то появляются слёзы. Выворачиваю звук на максимум, ставлю песню с начала и ложусь — мне нужно, иначе я рехнусь. Искренне рыдаю, молча сбрасывая накопившуюся боль. Чувствую, что рядом со мной на диван кто-то сел. Миранда. Слёзы, конечно, никуда не деть, но телефон… я не хочу, чтобы кто-то видел. — Саундвейв? — каким-то непонятным тоном спрашивает она. Бли-и-ин… Закрываю глаза на пару секунд, потом смотрю в сторону и киваю. — М-м…да… он самый… Надеюсь, ты Оптимусу не скажешь… — Нет, конечно. — Думаешь, я совсем идиотка? — надо же что-то сказать. — Думаю, что мне стало легче, когда я узнала, что я не единственная идиотка… От умственной работы даже слёзы высохли. Я не сразу въезжаю, а когда въезжаю, то мне кажется, что я не правильно её поняла. Я не верю!!! — В смысле?! — Я… — она смотрит в потолок, а потом переводит взгляд на меня, — Никогда бы не подумала, что такое может произойти, но мне… нравится… Оптимус. Мне кажется это настолько невероятным в отношении Миранды, что я сначала просто не знаю, что сказать. А потом мне становится смешно — это не весёлый смех, это просто эмоциональный выход. В слезах не получилось, и слёзы превращаются в скептическое и слегка грустное веселье. — А мы ещё думали, что Мико чего-то там не нужно знать! — усмехаюсь я. — Я так понимаю, она самая адекватная из нас. — Киваю, подтверждая сама же свои следующие слова. — Что ж, отличный выбор, Миранда! Она действительно выбрала достойный вариант. И я вижу, что Прайм к ней, по крайней мере, очень хорошо относится. — Да уж! — Миранда начинает улыбаться, видимо, ей стало легче от того, что она призналась хотя бы мне. — Прайм, Саундвейв… и две влюблённые девицы! Оптимус, сказал мне как-то, что хорошо, что я не читала, что про них пишут люди. Действительно не читала, но подозреваю, это что-то из классики, — смеётся. Мне тоже становится смешно. — Это точно! Главное чтобы об этом не узнала Мико, иначе это будет классика вдвойне! — смеюсь уже вслух. Откуда-то от приоткрытой двери раздаётся смешок и кашель. Мы оборачиваемся — там Мико. «Капец!!!» — Изыди демон! — я заваливаюсь на кровать, закрыв лицо руками, и начинаю хохотать. Это просто звездец какой-то!!! — Я не специально! Честно! Я просто хотела извиниться за позавчера. — По-моему, моё состояние уже больше похоже на судороги, чем на смех. — Мико, тебя не учили, что нужно стучаться? — довольно резко отвечает Миранда. — Извини, просто дверь была открыта… Я случайно. — Всё… я лежу на боку и просто беззвучно содрогаюсь. Мико с Мирандой продолжают говорить, я же чувствую, как текут слёзы, мне кажется, я нахожусь в таком состоянии уже несколько минут. Наконец меня отпускает. Челюсть ещё сводит, но я всё же сажусь. Думаю, что теперь самое главное, чтобы она никому не рассказала то, что слышала. — Мико! Только ради всего святого… не надо… то, что ты слышала, никому рассказывать! — Я, по-твоему, совсем неадекватная? — Миранда, судя по заострившимся на мгновение чертам лица, с силой сжимает челюсти, а я плотно сжимаю губы, скрывая улыбку. — Не только автоботам! Джеймсу не вздумай сказать! Хорошо? — Хорошо… Клянусь!.. Не скажу! Ни Джеймсу, ни Прайму, ни Саундвейву! — Напугала ежа голой жопой… Он и так всё знает… — думаю я… вслух. — Что?! Ты что, ему в любви призналась?!!! — у Мико глаза становятся круглыми, впрочем, как и у Миранды. — Призналась? Да мне и не нужно было признаваться. Он сам всё понял… сам спросил. Твоим голосом, между прочим. — В смысле моим? — «Спасибо, что помыл Грейс. Саундвейв, я тебя… люблю», — тяжело это произнести. Мико не понимает — приходится ей объяснить. — И? — «Да…» Я сказала «да». На большее меня просто не хватило. — Символично. — Меня от этого слова аж передёргивает. — А он что? — Ничего. Пошёл отмываться. — Отмываться?! В смысле? — «Да, Мико, это тебе не Балкхед и не Оптимус. Впрочем, ещё неизвестно, как бы они себя повели, контактируй они с человеком считывающей поверхностью информационного разъёма». — В прямом. Пошёл мыться после контакта с белковым существом… а потом вернулся к терминалу. Мико молчит некоторое время. — Извини. — Я отмахиваюсь. Уже не так важно… не так обидно. Надо же, как много я рассказала… но мне стало легче. И осознание того, что я не одна такая дурища, тоже дарит некоторое облегчение. Как говорится: «Беда на двоих — пол беды». — А ты? — Мико вдруг разворачивается к Миранде. — Ты-то в любви не признавалась? Оказывается, что и Миранда признавалась. Правда, не в любви, а в том, что он ей нравится — нравится характер, нравится личность… Более того, в её случае это взаимно. — Класс! Значит, у вас всё взаимно! — восклицает Мико. — Относительно. Я же человек. Отношения подразумевают семью. В данном случае это в принципе невозможно. — Это… в этом смысле… а как ты себе представляешь… ну… — забавно её слушать. — Никак! — резко прерывает её Миранда. — Я буду здесь работать какое-то время… рано или поздно нас переведут в город. В лучшем случае я смогу как-нибудь побывать в гостях. — Мико вздыхает. Молчит. Наконец спрашивает: — Неужели ничего нельзя сделать? — И как ты себе это представляешь? — передразнивает Миранда. — Да, глупый вопрос. — Как тебе наше пребывание под завалом? — улыбаюсь я. Конечно, я хочу, чтобы она мне сказала, что думает про Саундвейва. — Нормально! Я так впечатлилась, что вы мне даже приснились. — «Интересно, она ведь не знала тогда…» — То есть? Расскажи! Миранда рассказывает про то, как я шепчу что-то связисту, про то, что он не отстраняется, а даже наоборот, касается меня, кивает… про щемящее чувство в груди. Я представляю себе это. Улыбаюсь. Усмехаюсь — как жаль, что это неправда… Второй её сон про киберформирование. Я волей-неволей отношусь к этому серьёзно. «Хотела бы я, чтобы её сон оказался вещим!» — естественно приходит мне в голову. Я много об этом думала, когда пересматривала ТФП — это нелогично. Если Омега-Замок перестраивает всё согласно новой матрице, как говорит Прайм, то и жизнь, по идее, должна быть перестроена согласно новой матрице. Нет смысла в том, что киберформированию подлежит только неживое — сами-то трансформеры вполне себе живые. Колодец дезинтеграции из G1 в этом плане был более логичен. Как же я хочу, чтобы было правдой! — Грейс, а ты бы хотела? Хотела превратиться в трансформера? — спрашивает Мико. Вопрос! Если бы я была уверена, что нужна ему, то даже не задумалась бы. А так… Вот они живут невесть сколько миллионов лет… готова ли я к этому? А если ничего не выйдет? А если не выйдет и при этом меня «не отпустит»? Был бы для меня актуален другой смысл в такой жизни? Думаю, в реальности решение я бы приняла быстро — но ситуация гипотетическая, и я не знаю, что бы сделала. — Я… если бы было ради чего, то точно бы согласилась. — А думала, как бы ты хотела выглядеть? Вот не задумывалась, какой бы я хотела быть. Но точно фем и точно самолётом — всегда их любила, особенно военные. Особенно семейства Су-27 и МиГ-29. «Фастлайт всё же красивая, и альтформа у неё классная!» — приходит мне ни с того ни с сего в голову. Отвечаю, что хотела бы быть фем и самолётом. — А ты? — спрашивает Мико Миранду. — А я… я тоже хотела бы быть самолётом. — Я удивлена. Думала, скажешь, что машиной. Или трёхрежимницей. Честно говоря, я тоже удивлена. — Нет. Всё же самолётом. — А цвет? — Белый. Хотя нет. Наверное светло-серый… может с какой-то окантовкой. — И тут мне приходит в голову одна не очень хорошая мысль. Миранда влюблена, и я понимаю, куда в эмоциональном плане я отправлю её, поделившись своими знаниями, но удержаться не могу. Открываю интернет и ищу соответствующие скрины. — А я бы была чёрно-красной трёхрежимницей! — делится в это время Мико. — Ну или, если бы надо было выбрать, то гоночным автомобилем — я всё же с автоботами по земле привыкла гонять! Скоро Рождество и Новый Год — и вместо нужных скринов мне сначала попадаются в основном тематические арты, однако… «Нашла!!!» Я нашла скрин... нет, арт, где Оптимус в ТФП уже после апгрейда, где у него крылья. Я показываю картинку Миранде, объясняю смысл. Она кивает, ей цвет его крыльев понравился — наверное, это было бы хорошим вариантом, а вот сам Прайм в реальности симпатичнее. Я солидарна с ней в этом. Но это не всё! Я ищу скрины с Оптимусом из Виктори. Он там всегда в одном виде, но по сути это Оптимус из Мастерфорс, а в Мастерфорс он объединяется с другим, искусственно созданным трансформером. То есть это гештальт. Я показываю скрин Миранде — там он выглядит по-другому — и понимаю, что картинка из ТФП ей милее. Но я объясняю, что здесь это не апгрейд, а гештальт. Она не поняла. — Это физическое слияние с другим трансформером, Миранда. — Я вижу, что попала в цель. Чувствую себя, честно говоря, не очень — на самом деле я плохо поступила. Не смогла удержаться… Она с шумом выдыхает. — Я поняла… — у неё даже голос изменился. Думаю, что ещё поплачусь за это.