Вяленые сливы

Он огляделся вокруг. Взгляд приковала солома, свалявшаяся у мысков туфлей, серая и вся какая-то несуразно зелёная. Пахло кислой сыростью, неприятной, будто сыр — внезапно живот скрутило. Ну доехали, ему голодно. Вот, двадцать четыре года, а никак это проклятие не уходит. Ватер попытался запрокинуть голову, но лишь проехался затылком по чему-то твёрдому и холодному. Здесь холодно, ему голодно, а кроме того заносчивого Шляпника не видать! В голове возникали мысли, как весной пробиваются тюльпаны сквозь ледяную корку снега. Он сам частично просыпался, возвращая к себе чувства и воспоминания. Накатила бескрайняя тоска, в причинах которой Ло не был окончательно уверен. Что-то мельтешило перед глазами отрезано друг от друга, излишне путая, и мужчина боялся ввести себя в заблуждение. Где Шляпа-я? И где, чёрт возьми, он? Из запятнанного окна струился кривой свет дня. Грязь собиралась слезами, оставляя белёсые следы на года. Пыль клеилась сверху, создавая мнимое ощущение пушистости. Трафальгар взглянул на свои пальцы, испуганно вглядываясь в порозовевшие костяшки и подушки. Белые пятна сгустились, хватая его за ладонь, как нежное прикосновение смерти. Столько лет прошло, а давнишнее заклятие спало! На мгновение сознание помутилось, в глазах встала удушающая темнота. Его жизнь в опасности, как и тогда… Он вскинулся, к своей неожиданности, с силой стукаясь лбом о что-то тёплое. в ушах прозвучал вскрик — ему потребовалось время, чтобы распознать в нём себя и… — Шляпа-я! — озадаченно и зло Ватер упёрся глазами на Мальчишку, утирающего свой лоб. Сконфуженное лицо мигом преобразилось во что-то угрюмое, а после в радостное — оттенки настроения сменялись достаточно быстро, чтобы удивить мага. Луффи подпрыгнул на месте, помогая себе руками, и пустился к хмурому Д. с открытыми объятиями: — Ты очнулся! Трафальгар ощутил горячее прикосновение к своей коже, испуганно охватывая широкие плечи Шляпника. Опустив глаза, он увидел грязную выбивающуюся солому, что неприятно осело в душе кошмаром, красную ленту, кучерявые волосы и полное отсутствие защиты перед ним. Душа ринулась в ноги, зашуганно сбиваясь. — Почему я голый?! — мгновение, и Луффи оказался грубо отпихнутым в сторону, пока Чародей торопливо подтягивал к пятнистой груди клетчатое одеяло. — Где я? Запах сырости, повторяющий тот, из сна, окутал его со всех сторон, заставляя насупиться и задуматься. Стоящий рядом Монки поджал губы, больше не пытаясь приблизиться, а на его щеке заметен был заспанный след от подушки. Неверяще вглядываясь в тёмные края комнатушки, он узнавал мебель, картины, неуклюже повешенные на ржавые гвозди. Словно что-то до боли знакомое, будто он сейчас — чего точно быть не могло — дома, забытом в далёком детстве. Потолок давил на него своим видом, дырки в досках смотрели на него своей тьмой, скрывая мышей. Забитые травой расщелины казались родными, и не только от сходства. Ватер до боли широко распахнул глаза, ловя осознание, ощущающееся холодным лезвием на сонной артерии. — Мы у Чоппера в гостях! — засиял рожей Мальчишка, неуверенно присаживаясь обратно на стул, стоявший на удивление впритык к койке. — Вы у меня в гостях, — над шляпой пролетела бутылка, задевая и вырывая несколько соломинок. Она звонко ударилась о стену, мягко падая на постель целой. — А не у этого ребёнка! В дверях стояла старуха с обвисшей челюстью и глубокими морщинами. Ло слабо улыбнулся, узнавая фигуру — но как бы не старался, имя не удавалось выкопать из ослепшей памяти — и понимая, что никаких изменений за десять лет не произошло. Только, кто такой этот Чоппер, о котором они переругиваются? — С пробуждением, Трафальгар, — Карга подошла ближе, без зазрений совести хлопая ладонью по щуплому плечу. — Разорались вы конечно, живенько сразу. Как чувствуешь себя? — Нормально, но почему я голый? — Не догадаешься самостоятельно? — подняла бровь она. Как бы Ватер не старался, имени не вспоминал. — Тебя разнесло, совсем худо выглядишь. Смотреть на тебя невозможно. — Ну спасибо. — Ло поморщился, странно ощущая румянец на щеках. — Не благодари, дорогуша, — подмигивание скрылось под слоем морщин, но Ватеру помогло это вспомнить. Доктор Куреха! Его ноги были скрыты под тканью, и Трафальгар до страшного осознавал, что не ощущает их. В лёгком приступе ужаса, он томился в ожидании наконец оказаться один на один и посмотреть, что же произошло. — Как долго я спал? — Дней пять, — задумчиво протянул Луффи, скашиваясь над постелью. — Я недавно виделся с Хохлатым: он захаживал с едой, отблагодарить. Правда, ничё я не понял, но было вкусно! — Теперь мне понятно, отчего вся кровать в крошках… — Вздохнул мужчина, мазнув пятерней по губам Шляпника. — У тебя грязно вокруг рта. Ты ел прямо надо мной? — Ага! Расхаживаться нельзя ведь. — Монки засмеялся, пока Ватер с горечью тёр брови. Рядом стоящая Докторина только улыбалась, с неподдельной наглостью рассматривая его — хотелось елозить от чужого, слишком непривычного внимания. Действительно, когда он раздевался без страха в глотке? Годами, годами ранее. — Отдыхай, Сморчок, теперь я спокойна твоим состоянием. Она на прощание кивнула, с довольством прикрыв глаза. Хлопок дверью пошатнул стены, заставив стекло дрожать. Трафальгар огляделся снова, жадно кидаясь вперёд старым воспоминаниям. Перед глазами всплыла высокая и тёмная фигура, большие и израненные ладони, поправлявшие одеяло с какой-то особенной заботой. Но нынче светло и тепло, что разилось с отупевшими нервами, воспроизводившими тот дикий холод и тьму. Насупленные острые брови под соломенной шляпой отвлекли помутневшее сознание. Ло вопросительно уставился на неожиданно злого Луффи. — Ты чего? — маг с облегчением опустился на лежанку, запрокидывая руки. — Ты весь пятнистый и в рисунках, а мне об этом не рассказывал! И то, что уже знаком со Старухой Чоппера! Знаешь, как я удивился, притащив сюда тебя и Нами! — Я что, должен был рассказать тебе о себе целиком? — теперь нахмурились брови Ло. — И не знаю я никого с именем Чоппер! Я был тут лет десять назад, если не больше. — Чоппер! Вылезай оттуда! Торао не кусается! — замахал ладонями Мальчишка, напугав Ватера. — Луффи! Не говори, что я здесь! — стол подпрыгнул на своих ножках, из-за чего упало несколько жёлтых яблок со скатерти. — Ой… — Шляпа-я, — зашипел Трафальгар, весьма подивившись детскому писку. — Ты что творишь? — Чоппер, ну давай, обещаю, что защищу! Торао, его не обижать. Он классный, вот увидишь! Не зная отчего, но такие выкрики заинтересовали его — Чародей во все глаза наблюдал за картиной. Золотые яблоки катались под солнечным квадратом, едва светясь. А потом показались маленькие, махровые рожки. Синий, влажный нос, большой розовый колпак, закрывающий собою глаза на пушистом лице. Ло едва раскрыл рот, однако быстро возвращая к себе самообладание. — И что он такое? — шепнул на выставленное лопатой ухо. — Северный олень! Я — северный олень, и имя мне Тони-Тони Чоппер! Ватер хмуро смотрел на стоящую фигурку, выглядящую столь нереалистично, что даже отчасти жутко, пытаясь найти в нём оленя. Стоя на двух парных копытах из четырёх, другими он схватился за поля своей шапки. — Классный же, правда? — улыбнулся Луффи, хихикая Трафальгару в лицо. Вытерев с щеки вылетевшие слюни, мужчина молча кивнул, всё ещё рассматривая существо. Вопросов было сполна, но в основном только: откуда Куреха такого откопала? Не помнил он о таких тварях в справочниках живности этого материка. Но несмотря на всю его жуткость, он был и чертовски пушистым. — Хорошо, у тебя интересные друзья, Шляпа-я, — скорчился Ватер, поджимая бледные губы. — А теперь прошу вас выйти, я хочу вздремнуть. — Эй, ты и так проспал уже несколько дней! Мне скучно сидеть на одном месте! — Шляпа подскочил, резко хватая за локоть и мужчину. — Пойдём гулять! — Шляпа-я! Ругань разразилась бурной рекой, пока они боролись за одеяло. Трафальгар весь загорелся в возмущении — не успел он одеться, как тут же веяние Д. зашевелилось, заставляя неугомонного закрутиться. Зато хоть ноги на месте, перебинтованные и окровавленные. — Всё, а ну перестань! Потерпишь ещё, — наконец отцепив с себя чужие клешни, оставившие неприятные красные полосы, Старший отпихнул его подальше. — Сначала хоть дай мне одеться! Не понимаю, к чему такая спешка. Неужели оттого, посплю ли я на час дольше, многое измениться? — Недавно был грибной дождик! Если поторопимся, сможем собрать побольше, прежде чем это сделают другие! — Тебя здесь недокармливают что-ли? — спрятавшись под одеялом, Ло старательно натягивал штаны на мягкое мясо ног. — Дикий ребёнок. С вихрем на голове, он вылез из-за своего укрытия, лениво потягиваясь. Оставалось ещё шарф перетянуть, но на это он забил, заметив нехватку вещей. Брюки были не его, даже не его размера — шире и нескладнее. Рубаха тоже, шире и длиннее, но что было. Скорее всего его старая одежда был слишком запачкана, а от этих старых помятостей пахло домом и свежей стиркой. Только на него как-то странно смотрел Олень. — Не, меня хорошо всегда кормили здесь, но лишними они точно не будут. — Тем более, что я и Докторина хотим засушить немного грибов, как наступит осень. — Поторопился Тони-Тони, хлопая своими копытцами по доскам. — Ты чего это на меня так смотришь… — А ты на меня чего? — сконфуженно выдал Ло, пугая существо. — Шляпа-я, я готов. Монки обрадованно схватил его под коленями, поднимая с лёгкостью. Мужчина вцепился в шею, наконец находя себя в чём-то привычном: тёплая спина и крепкая хватка. После произошедшего на чердаке это положение стало чуть ли не родным. Правда, всё ещё выходя из дверей, Мальчишка врезался его ногами о стены. Бинты намочились кровью ещё больше, чем прежде, и он мог ощущать липкость, с которой хлопчатая ткань льнула к растерзанной коже. Боли не было, только тихая тревога: всегда ли Знахарь будет кататься на чужих ногах? Однако, что правда: Луффи его приятно удивил тем, что всё-таки отнёс не абы кому, а именно Курехе. Любой другой врачеватель наверняка первым делом задался бы избавиться от него. Пока его несли через зал, Мужчина заглядывал в другие приоткрытые двери. Где та девушка? Её рыжие волосы обязаны выделяться, а раз она даже упоминалась в разговоре, то и жива-таки. Ватеру было тяжело представить состояние пострадавшей — безжизненный блеск будто стеклянных, застывших в одном мгновении глаз не предвещал быстрого восстановления. И вообще, дом Докторины находился значительно далеко от города, в котором они до этого прибывали. На выходе Ло, как и помнил, увидел с десяток других деревянных крыш. Деревушка посреди леса, одна часть которого была искусственно высажена Белоусом, дабы отделить от Серого Терминала ещё более толстой зарослью. Как только свет окрасил его плечи, Трафальгар трухнул: люди, бродящие по дороге через забор, заинтересованно принялись глазеть на вышедших. В нос ударила тёплая спесь таких мест: навоза и полевых трав. И щурившийся в дневном ярком свечении, потянул Шляпника назад за плечо, одновременно прячась за соломой. Шарф решил не надевать, ага. Молодец! Не вспомнил о жителях деревни, теперь получай. От некого волнения, он поджал ноги, когда дверца заскрипела. Пыльный и усыпанный гравием путь тянулся улицей, широкой, полнолюдной. Чумазые и сморщенные лица едва мелькали из-под полов шляпы, за которой Мужчина спрятался, и от них становилось не по себе. Стояли эти дома на возвышенности, кусты начинались на предгорье, а затем дальше — деревья, деревья, затемняющие взор. Ло прищурился, не понимая, каким образом мелочь решила в этой стене веток собирать хоть что-то. Пускай тень и дождь весьма благотворно влияют на количество мицелия, разве оно того будет стоить? Будто услышав его мысли, Тони остановился, рассматривая перед собою преграду. — Предлагаю положить Трафальгара здесь. Мне кажется, ты его не пронесёшь. — Недоверчиво протянул олень, топчась на одном месте и сминая мох. — Луффи? — Разве я смогу так сделать? — Мальчишка не сбавил шаг, лишь слегка повернув голову. — Туда лезть самоубийство, Шляпа-я, — поддержал Ватер, — но если ты выйдешь из моего поля зрения опять, будет плохо. — Я тогда смог собрать хворост! И достаточно того, что тебя буду видеть я, верно? — Да, но как ты собрался… — Значит посидишь на этом камушке! Никуда не убегай, Торао. — Очень смешно, — буркнул Ло, смотря на уже отдаляющиеся спины. На громоздком булыжнике рос богато лишайник, очерчивая серость мягкой зеленью. В сколах таилась паутина и мох, а Трафальгар уже чувствовал себя покинутым. Камень твёрд и груб, на нём было неудобно лежать, но Мужчина пытался забить на это, прикрывая веки. Солнце нагревало лицо, в ушах раздавался перепев птиц, где-то жужжала пчела. И он снова в мыслях, снова думает о далёком. Пока Монки пробивался через ветки, посматривая назад. В его голове вроде и узаконилось, как именно работает проклятие. Если между ними нет стены — то всё прекрасно. Если это лес или поле, они находятся в одной комнате — всё так же хорошо. Главное, чтобы не твёрдая стена. И чтобы не было города с его стенами. В остальном всё вроде в порядке: как мог чувствовать себя Мальчишка, пробираясь всё глубже в лес, пока солнце не скрылось за кронами, падая пятнами на шляпу, корзину и землю. Вдохнул глубже, ощущая в ноздрях лёгкое покалывание. Свежесть, запах смолы и грибов, то что способно описать любой лес в тёплое время. Шаги его и Чоппера по хвое и листьям, мягким и продавливаемым стояли в ушах. Слишком тихо. — Он тоже друг, Луффи? — вопрос Оленёнка испугал юношу, заставив его врасплох. — Ой, аккуратнее. — Конечно! Торао — это друг. Он забавный и ленивый, — с улыбкой отозвался Монки. Чуть позже и с хмуростью добавив, — и иногда грубый. — Он меня пугает… — плаксиво дополнил Тони, склоняя голову, — так страшно смотрит! — А мне наоборот показалось, что ты ему очень понравился! — забыв свою обиду, Мальчишка похлопал плечо младшего. — Ты правда так думаешь? — на него взглянули два чёрных мокрых глаза полные надежды. Шляпник уверенно кивнул, продолжая вышагивать. Ему больше казалось, что это он сам собою не сильно любим вниманием этого высокого и мрачного в голове человека. На него смотрели совсем иначе, чем на Тони-Тони. Ему казалась странной тишина, охватившая местность: ни пения птиц, ни ворошение ветром листьев. Спокойствие вызывало тревогу, отчего он стал чаще оглядываться. Пока Трафальгар сидел на камне и разглядывал палящее солнце. Вещи на нём быстро нагревались, прилипали к телу, и на самом деле Ло предпочёл бы спрятаться в одну из трещин, как-то делали насекомые, подальше от жары и интересующихся людей. На возвышенности стояли деревенская ребятня, чумазая и скорее в обносках, вооружённые палками. Ватер задирал голову и щурился от света, пытаясь разглядеть маленькую толпу. Что-то ему подсказывало: грядёт беда. Вытирая рукавом пот со лба, он нервно облизывал солёные губы. Ему некуда деться ни от взглядов, ни от лучей. Шляпа-я бросил его совсем одного! И вопрос: почему он так сделал? Как вообще всё работает? Он не мог найти в этом уравнении аргумент функции, оно не подстраивалось под общую формулу, будто выбившаяся из правил самодельная конструкция. Да, они такое точно любят. Выдуманное, взятое из ниоткуда и слепленное буквально на коленках. Работающее через раз и моментами стреляющее случайно. Мужчина взглянул на стопу, раздумывая. Ноги были перебинтованы вплоть до середины ляжки, и до колена всё уже плавало в крови. С такой большой потерей он чувствовал себя на удивление хорошо: мысли привычно плавно и заторможено перетекали с одного на другое, касаясь осознания только отчасти. Ватер снова глянул на детей, потом на стену леса, где исчезли в тени его напарники. Ну, была ни была. Будет хуже, если те станут бросать в него камни со своей высоты. — Вам что-то нужно? — прикрикнул он хрипло, запершило горло. Прокашлявшись, Ло защурился, наблюдая за передвижением теней. Было едва слышно, но мужчина понял, что мальчишки переговариваются между собой, крохотными ладошками прикрывая рот. Дети всегда были далеки от него, насколько получалось вспомнить. Даже будучи ребёнком, ему слабо давалось понимать их — да и в целом своём, людей. Ветер придавил к земле траву, взъершил волосы и потрепал одежду, отчего по запятнанной спине прошли мурашки. Кончики пальцев ног неприятно закололо, но это разносилось где-то там, на створках сознания, где он присушивался к гулу. Ребятня зашуршала, спускаясь со склона. Их насчиталось семеро, и Ло вымученно улыбнулся им, пытаясь не показывать своего страха — и не думать о нём также. Неловко устроившись удобнее, он вопросительно уставился на подошедшего к нему ближе. — Это наш камень! — прозвучало от него. Трафальгар обречённо уронил голову, тяжко вздыхая. Ну конечно, а он чем тут поможет? Его сюда посадил несносный парнишка! Он пригладил бинты ладонью, пытаясь ощутить ноги, прикинуть мозгами: получится ли встать? Как же ему не хватало трости. — Не знал, — он попытался сместиться, убраться с их глаз куда-то в другое место, хотя бы подняться на ноги. Но они даже не шевелились. Д. торопливо думал, растерянно переводя беглым взглядом с мха на окольцованную лодыжку. — Может, вам что-нибудь рассказать, пока я здесь? Вы что-нибудь читали? Что насчёт церковных учений? Знаете, кто такой Ган Фолл? На оживлённый и вопрошающий взгляд ребята переглянулись. Отрицательное качание головами лишь подкрепило радость сидящего Пастуха. Он собрался, поправил футболку, заправил волосы назад, ёрзая на холодном булыжнике. Его бледные и сухие губы дрогнули в улыбке, наконец начиная рассказ. Луффи ойкнул, невесело оборачиваясь на Чоппера. Они спрятались за деревьями, опускаясь в траву и кусты под оглушительное шуршание. Даже их дыхание казалось раскатом грома в этой тишине. Монки бессильно хмурился, сжимая копытце в своей ладони. Что-то неладное, что-то плохое. И они не знают, в чём причина. Тони часто и мелко дышал ему под локоть, словно зверёныш. Мальчик водил глазами с места на место, видя перед собой одни лишь ветви куста, в который они залезли, и тропинку, по которой шли. Листья щекотали скулы, ласково обводя линии. Лес издевался. Он чувствовал это нутром. Живот скрутило в сардельку, стоило пронестись чёрной тени перед ними. Оно подняло листья в воздух, разогнало дорожную пыль, остановившись впереди, где Луффи мог чувствовать запах чужой клочковатой шерсти на ногах. Первое, что возмутило его до глубины души были всё-таки длинные, чёрные когти. Второе — напористый запашок мертвечины и крови. Чоппер кусал копыто свободной ладошки, стараясь из-за всех сил сдерживать всхлипы и рвущийся наружу крик. Монки, будь хоть на грамм более здравомыслящим, тоже дрожал бы от страха. Но сейчас его голову посещали лишь идеи: как убежать? Как спастись? И не привести это чудовище в деревню, ведь она в значительной близости. Он покрепче сжал ладонь Чоппера, ободряюще улыбнувшись подрагивающими губами, готовыми вот-вот сорваться в боевой оскал. Тони, ощутив это створкой своего осознания — знанием Луффи — ужаснулся, тут же начиная отрицательно качать головой. Трафальгар прервал свою речь, когда из леса раздался рёв, распугавший всех птиц. Дети ринулись с места, напугано вереща, а сам Пастух лишь нахмурился, поджимая нижнюю губу. Что этот Шляпник устроил?