Вяленые сливы

Протяжённый, совершенно неосвещённый, пыльный коридор шёл вдаль, заканчиваясь такой же стеной, что и вокруг. Трафальгар высоко задирал голову, осматривая окружение, пока Шляпник лёгким бегом пересекал выстланные ковры. Чуть позади них плелась старая горничная с воровкой под руку. Приложив свою пухлую, мозолистую ладонь к щеке, старушка тихим, полным волнения шёпотом делилась историей этого дома. Ло уже узнал все необходимые подробности — всё, что можно было получить до того, как неуёмный ураган понёсся дальше, сметая клубы пыли по разные стороны. Ощущалось всё странным и даже жутким. Пустое поместье, один молодой хозяин, переживший резню таинственного вечернего ветра — ещё бы знать, что за чертовщина — и теперь по медленному теряющий все сбережения своей семьи на неизвестно что. Сама дама говорила, что ничего в их доме не прибавлялось, а лишь убывалось время от времени. Картины, а именно портреты, каждый из которых запечатлел собою жителя этого дома, исчезали по ночам с разными паузами. Исчезали, оставляя после себя или резные следы, или тёмный отпечаток гари, или пустое место, контрастирующее с остальной стеной. Одним словом — страшное это место, непонятное, неизведанное. Все, кто когда-то служил этой семейке, побежали, поднимая юбки или свои платки. Только она одна оставшаяся старая горничная, которой некуда податься, да и старый дворецкий, её муж. Пастух с блеском в глазах смотрел на чёрный ободок, пытаясь представить себе это. На полу и пепла не было. Из ворса сложно выводить подобное, а людей на тщательную работу не было. Все двери наглухо заперты, за какую не потяни. Кажется, старушечка совсем забылась в своём монологе, продолжая неспешно шествовать, переминая свои тяжёлые ноги под длинной юбкой. — Кавендиш хороший, добрый мальчик. А какой красивый, девчачьи сердца-то как ворует. Я со своей подругой вырастили его такого, ухаживали. Луффи переместился прыжком к лестнице, смело припрыгивая вверх. Пастух скрепил руки в замок, зажмуриваясь, внутренне шепча, молясь Богу, чтобы мальчишка не упал. Чтобы не разбил себя самого и его вместе. Поднялся Шляпник, едва переводя дыхание. Перед ними предстала весьма неприятная картина. Грязное, тёмное последствие какой-то резни стелилось по полу и стене прямо над лестницей. Грудью Ло почувствовал, как Шляпа удивлённо выдохнул, напрягаясь спиной. Под пальцами стелилась ткань, шершавая, мнущаяся от чуть лишней силы сжатия. Кровь была бордовой, очень-очень давно пролитой — это было давно впитавшееся пятно, которое, вероятно, просто не сумели вывести. Но его наличие приносило липкий страх, теперь свисающий соплями с волос на затылке. Трафальгар поёжился, меняя положение, теперь почти что сидя на плечах у Монки. Позади никого не слышалось, и мужчине неожиданно подумалось, что, скорее всего, зря они залезли на следующий этаж. Дёрнув за щёку, мягкую и легко поддающуюся воздействию, он почти шёпотом произнёс: — пошли-ка обратно, только очень аккуратно. Они быстро догнали Нами с многоговорящей бабушкой. Рыжеволосая покосилась, сужая свои широкие глазницы, показывая всем своим видом — если они ещё раз куда-то скроются, то хороших последствий можно будет даже не искать в мечтах. Ло нервно взглотнул, цепляясь за ворот красной рубахи, всеми оставшимися силами стискивая узкую талию парнишки. Ну что это такое!? Действительно, скользкий тип. Которому, скорее всего, было абсолютно наплевать, потому что он вновь озирался в поисках проблем. Но, по воле случая Фортуны, они так и не успели заработать шишек, потому что старая горничная наконец дошла до нужных комнат. — вот, здесь сажайтесь, гости. Одна девичья, две мальчишеских. Ло припал к двери ухом, когда Луффи резко качнулся для хода. Дверца открылась, царапая своей ногой половицы по чёрной дугообразной линии. Закинув голову, Пастух заметил, что верхняя петля неисправна. Мальчик проскочил вглубь комнаты, а мужчина столкнулся лбом снова по той же двери. Раздражённо зашипев, он уже очутился на постели. — Шляпа-я, прекрати скакать! Очень тебя прошу! **** Кавендиш вышагивал строгий марш, рукоять Дюранделя билась о его металлическую упряжку на ремне. Ло слишком долго ворочался в — произошло это по случайности, им же нельзя было спать в разных комнатах — общей узкой постельке, не имея сна ни в одном глазу. Слишком душно и жарко. Самое ужасное было то, что оно шло накатами из груди к коже. Он пропотел так сильно, что вся подушка под ним вымокла до состояния тряпки с комьями, так что стало просто неудобно. Ещё и этот резиновый болван, метелью крутящийся по простыням. Огненной метелью, потому что он раскаливался подобно стали в кузнечной. Кое-как выбравшись из-под тяжести чужого тела, Трафальгар смог поставить ноги на пол. Посидеть креветкой пару минут, чтобы после подняться и открыть окно настежь. В этот же миг подул ледяной ветер. У Ло зачесался подбородок. Луффи заворочался только пуще прежнего — Пастуху пришлось поднять одеяло, дабы уже не вымерзнуть. Но рядом лежащий всё ещё был горячим, всё ещё бился и противился ткани поверх. Места на ложе катастрофически не хватало. И теперь, в дополнение, его мучила мигрень. Ещё лет пять назад он называл её «Госпожа мигрень», как постоянную подружку в тот период жизни. Всегда горячая, острая пульсация шла с двух точек на затылке, редко сменяясь на другие две точки чуть выше темечка. Доходило это знакомство до того, что он был не в силах начать утро, мученически проводя дни на своей кровати. Серой, без каких-либо удобств. Так, словно это гостевая постель на одну ночь. От, пропахших бараньим жиром и студёной кислинкой снега, воспоминаний его отвлёк напористый стук деревянной рамы. Шёпот трепещущего стекла. Лунный свет задрожал, пропадая в сгущающемся мраке, показывающий профиль человека в шляпе. Ровный склон носа, утончённый вид едва выпуклых губ, пышные волосы, отливающие серебром. Блестящая рукоять меча, звенящая смертью, загробным миром и отдающая его отчуждённостью. Словно вихрь он проскочил внутрь комнаты, сбивая тюль в танец, закручивая в рюши. Лёгкий ветерок скользнул по острой скуле Ло, ввергая его в ещё больший ужас. Первое его действие — попытаться спрятаться под одеяло. Он приподнял ткань перед собой, как железный щит, ощущая, как немеют руки, как берёт дрожь его нутро. Всё свернулось в комок от напряжения, глаза широко распахнуты. Он видел. Видел страшное, искорёженное в зловещей улыбке лицо. Острый, блестящий клинок. Стукнулись оконные рамы, выигрывая свой странный ритм ещё пару мгновений, после чего замолчали. Ло эта тишина показалась удушающей. Одеяло всё ещё было зажато между пальцами. Он мог видеть через сквозные отверстия в попоне ровную полосу света. Всё закончилось, как кроткий кошмар в апрельскую глухую ночь. **** Трафальгар моргал липкими от жёлтой грязи веками, пытаясь осознать своё местоположение. Это была уже не их комнатушка в темноте, а освещённый ярким дневным светом холл. Кажется, воровка на него ругалась. Или пыталась что-то нарисовать в пространстве своим пальцем. Но сведённые к переносице брови указывали всё-таки на первое, как и летящие капли слюны. Тут стояла пыль сплошным завесам, пахло горелой шерстью и облепихой. Шляпник, кажется, стоял подле. Где он? Опустив взгляд пониже, Пастух понял, что этот мальчишка под ним, а он сам у него на плечах. Соскальзывал походу, но это волновало в последнюю очередь. Что за чёрт побери было ночью? Растирая лоб ладонью, мужчина покосился на одну из дверей. Нет, не это. Где они спали? Должно же было остаться то одеяло, растерзанное в клочья каким-то человеком — монстром и демоном во плоти — чтобы доказать, что ему это не привиделось. — подожди, женщина. На меня напали ночью, и говори медленнее, ничего не могу понять. Она снова что-то прикрикнула, ударяя по макушке. Больно, что странно. Значит — жив. Это не могло не радовать. Вернее, вполне-таки могло, его же только что ударили, и скорее удивительно именно то, что его радует факт того, что ему больно. Как же необычно снова быть частью социума, постоянно дичь какая-то происходит, и непонятно — нормально ли оно или нет. Трафальгар устал думать и рассуждать, придя к самому простому выводу — это не для него, особенно по утрам. Однако Ло уже тянуло к приключениям — Луффи уж точно да, а из проклятия и его самого — дороге на рынок, где напарник будет дико бесоёбить, обязательно привлечёт кучу внимания к кроткой персоне Пастуха. И снова нарвутся на какое-нибудь лютое дерьмо, разгребать которое, очевидно, достанется Трафальгару. Участия Монки можно не искать во втором отделе. Свет ударил в зажмуренные глаза так, словно был клинком, способным рассечь роговицу и лишить зрения. На улице пахло жаренной картошкой, палёным деревом и свежестью. Той свежестью, которой можно было бы прогнать всякого с природы — стоял дубак, заставляющий Ло как минимум свести ноги на талии сильнее. Даже пыл мальчонки, слишком разодетого для такой погоды, не помогал всецело. Кончик носа заалел, и Ло поднял часть шарфа на уровень глаз. Ему нет смысла видеть, куда идёт Луффи, ему в любом случае не хотелось. Монки перепрыгнул деревянное, крестообразное ограждение, из-за чего голова Ло, подобно колоколу, склонилась назад, чтобы сразу после удариться о затылок мальчишки. Влажный, кисло пахнущий. Под соломой. Это ему показалось, или там действительно перебирались жучки?.. В любом случае, нарастающий гомон и шум никак не могли поспособствовать его успокоению — становилось только хуже, и теперь он не был уверен в том, что был способен слышать даже собственные внутренние рассуждения. Рынок встретил их игрой красок — проходил какой-то фестиваль, но Трафальгар не мог его узнать. Различные яркие флажки окутали уличное небесное пространство, относительно тёплых цветов. Люди заполонили собою всё место, чаще сбиваясь в бесцветные кучки вокруг шатров и прилавков. Пахло забродившими яблоками и сгоревшим сахаром. Ло сам не понял, в какой момент ему в рот попал странный, пахучий свёрток, слегка горчащий и сладковатый на вкус. Приподняв руку, мужчина ощупал мягкое лицо младшего, всё встало на свои места: липкий контур губ, полные щёки и движущаяся челюсть. Непонятно откуда, но за ними не гнались никакие личности, а значит этот факт можно было принять без поднятия темы вслух. Д. моргнул. Пелена опустилась с глаз, мир предстал ярким и неуютным: много людей, узкий и скверно воняющий промежуток. Даже Шляпник являл собою нечто не совсем приятное и чудодейственное, как было обычно. Трафальгар ощутил себя лишним, неполноценным в такой картине. До того противно, что даже в грудине заболело. Ло вздохнул. Уцепился обеими руками за шею парнишки, спрятал лицо в чужих волосах, прикрыл веки. Короткие и жёсткие ресницы врезались в бледную острую скулу. Ему неприятно находится на улице, но почему-то против его воли всё равно выходили. Ветер бередил ветви, гонял песок по земле. Некоторая доля напала и на него, неприятно очертив твёрдыми крупами лицо. Трафальгар зажмурился, сильнее зарываясь в чужой прогиб, почти губами касаясь распалённой кожи. Его лёгкий изгиб редких бровей разошёлся, стоило почувствовать специфичный аромат свежеразрезанной рыбы. Он не был любителем странных запахов, которые любому другому был бы противен чуть ли не до рвоты, просто он не завтракал, а рыба — его обыденный рацион последние несколько лет. Он давно привык к стоячему смраду в тесном и душном помещении, где он жил — единственное более или менее тёплое пространство на всём острове, не считая амбара для овец. Каждая овечка как собственная маленькая печка, греющая всё вокруг неё. А их таких было много. Всю рыбу Пастух сушил прямо у себя над столом, это была скорее вынужденная мера, чем желаемое. Зато всегда припасы у себя под рукой, если наступали всё же голодные времена. Именно по этой причине, по привычке, выработанной за значительное время, Ло ощутил накат голода, который скорее на чистом рефлексе заставил сжать кольцо рук на шее мальчонки немного сильнее предыдущего. Луффи же остановился, непонятливо вскидывая голову назад, кверху. — что-то не так, Торао? — давай возьмём немного. — мужчина указал костлявым пальцем на разделочный ларёк. Под цветным шатром из простой, дырявой льняной ткани работал широкоплечий человек с тесаком. В обычной ситуации Ло даже под глаза к такому не сунулся, но он ведь не в обычной. С ним Шляпник. — я не хочу есть твою пряную ерунду. — ты даже не пробовал! А на самом деле это очень вкусно! Мясо — всегда вкусно! — несмотря на свои слова, Монки всё же изъял липкий кусок из ладони врача, тут же поглощая его почти бесследно. — тут воняет, давай быстрее. Прилавок предстал будучи всем замазанным соком. На красные разводы присаживались чёрные, большие мухи, чешущие свои тонкие волосатые лапки. Трафальгар вспомнил свои детские годы, когда он в душном и пыльном подвале, освещаемым одной лишь восковой свечкой, оперировал то же насекомое. Мурашки не заставили себя ждать. Рыбьи тела были велики и свисали с крючков, Пастуху казалось, что вот ещё чуть-чуть и металлический стержень даст слабину, лопнет, а весь груз спадёт вниз и обязательно раздавит работающего здесь мужчину. Но ничто не ломалось, а бьющее Чукотку сердце медленно тормозило свой темп. Подобравшись одними коленями малость ввысь, Ватер положил подбородок на макушку, с интересом разглядывая продукт. Ему особо приглянулась тушка, висящая в крайнем углу. Маленькая, менее костистая нежели чем другие, нежного, филейного нефритового цвета белой рыбы, с едва видимой коричневой завязью у позвоночника. Кусочек обошёлся им с десятью медяками, что, на самом деле, цена завышенная. Но страшно было идти против тесака. Пускай, может, Знахарь и был бы более долговязым, нежели чем владелец лавки, но в ширину явно тому уступал. Как и в силе — ведь её Ло не хватало даже на то, чтобы встать на ноги. С лицом, на котором отпечаталась болезненная обида, он продолжил путь на спине своего верного пехотинца. Немощные руки взбивали чёрные локоны до сладкой усталости в локтях и тяжести в плечах. Луффи спустил свою соломенную подругу специально для того, чтобы старший мог как следует поковыряться в его мохнатом котелке. Трафальгар, бледный лицом, холодный лбом, осматривал кошмар на Яву. Как же так: вся башня мальчишки была усеяна белыми личинками, яйцами, чёрными вшами. Даже у его овец не было столько паразитов! Хотя, стоило вспомнить одну, что пришлось отвести в другую часть острова — её бренную плоть жрали множественные черви трупных мух. Она была бессильна, слаба, едва ходила. Стоило секатором пройтись по белому меху, так и извивались дети насекомых. Д. скорчился, сдерживая рвотный рефлекс. Как бы ему не было привычно, это не становилось чем-то приятным. — придём к Кавендишу, будем тебя мыть и стричь. Лечиться от паразитов надо, Шляпа-я, что же это такое! — я не хочу! Всё нормально. — наглая, загорелая рука полезла чесать затылок, но Ло отбил её с щелчком. — ай, ладно, делай что хочешь. — не что хочу, а что надо. — кротко оповестил Трафальгар за секунду до того, как ощутил падение. — эй! — будешь и дальше тут нудить, заставлю самим ходить. Трафальгар оказался посажен на какую-то коробку близь набережной. С блестящих вод доносился запах соли и водорослей, лёгкий бриз окутывал тела. Звуки толпы отсюда становились не более, чем задним, далёким шумом, заглушаемый стуком сердца в груди. Барахлящее, даже так Трафальгар ощущал неправильность ритма тока крови в своём организме. От этого цвет его лица посерел лишь пуще. — не может быть у тебя всё так плохо с ногами! Надо больше двигаться, попробуй! — Шляпа-я, ничего не выйдет. — он сам торопился поставить точку на этом моменте, дабы позже не поднимать эту тему вообще. — мне тяжело двигаться, даже у себя дома я пользовался посохом не только для овчины. Даже если я встану, то моя скорость многократно будет уступать твоей. — тогда купим тебе трость. — деловито проронил Луффи, уже высматривая среди деревянных пристроек нужную. — с головкой в виде птенца. Потому что ты примерно так же слеп, глуп и непре…преперим. — непримирим, ты хотел сказать? — да, точно! — мальчик улыбнулся, вытягивая руку. — пока понесу так, не возникай. И в тот же момент Ло оказался собран в охапку под локоть, словно тюк для соломы. Схватиться своими длинными руками он ни за что не успел и, чтобы не ездить ими по земле, вынужден был сложить их за спину, в примирительном жесте. Его гордость валялась где-то на земле, скрючившись в уязвлённом виде. Невероятно, его так не унижали со времён… времён! А это уже довольно давно! Хмурый, серый взгляд, на дне которого плескались волны обиды был направлен в ноги. Загорелые, крепкие, богатые мышечной ткани с выпирающими прожилками зелёных вен. Редкий, тонкий тёмный волос почти не попадался на глаза, а упругие воздушные снаряды трепали мех на лице. Ло сощурился. Его гниющие задние конечности ничего не могли поставить. Как и сложное, неправильное сердце. Неправильный мозг — работа гипофиза точно была нарушена в некоторых сферах, отчего Ло и вырос высоким как раз не к стати своим органам. А Луффи — мальчик так и пылал юностью, от него это шло раскатами, горячий воздух, солёный и кислый пот. Здоровая детина. Трафальгар вдобавок фыркнул, метая молнии и грозы всему вокруг. Злость накрыла его по уши, окрашивая бледный оттенок лица в малиново-сливовый. Задохнувшись, тот стиснул пальцы. — Шляпа-я, и долго ты так будешь меня нести? — мужчина прижался затылком к плечу. — у меня спина болит. — у меня тоже спина болит, а ещё бока от того, как ты меня хватаешь ногами. — Луффи припал к стене, переводя дыхание. — сейчас ещё за овощами и мясом. Перед ними предстал ларёк с высоким взлётом. Он выставлял на показ десятки палок разных оттенков коричневого, разных длин. Монки подскочил поближе, озирая весь скромный выбор. Трафальгар некоторое время смотрел в другую сторону, показывая свой тягучий характер — но так как мелкий и вовсе не думал смотреть на реакцию старшего, то и смысла долго кичиться и не имелось. Ло повернулся, присматривая наличие. Как никак, а интересно было. Хотя, разумеется, покупать себе такую не хотелось. И ездить верхом на мальчишке тоже не особо. И что только подвигло его на такие жертвы и покинуть остров? Тайна. Луффи взял одну палку, покрутил в руке – почти роняя! – а после сунул прямо под нос старшему. На, то бишь, нюхни для выбора. Ло оттолкнул вещицу одним только своим взглядом, готовым стать материальным и сжечь всё вокруг. — не дуйся, возьмём, что по карману будет и пойдём дальше. Одну эту твою рыбу я есть не собираюсь. — я хочу вон ту, если выбора не остаётся. — Знахарь опустил свой взгляд на довольно длинную палку с медной, округлённой крышкой поверх. Без сложностей, без максимализма и без старческого пафоса. Так, как нужно было Ло. А нужно ли? — ты действительно думаешь, что я начну ходить с тростью? — хотя бы попытаться стоит, не думаешь? — Луффи в тот же момент взял в руки отмеченный мужчиной предмет. — если не подойдёт, предлагаю ту чёрную с пушистой штукой. Сам Трафальгар сначала и не заметил крестообразную палку в дальнем крайнем углу. Выглядела она гораздо дороже предыдущей, качественнее и плюсом – выкрашена в приятный чёрный, отливающим фиолетово-синими нотками. Ло некоторое время гипнотизировал её, силясь превозмочь какую-то тягу внутри груди. Сплюнув на эту идею, он протянул руку для лёгкого движения. — подайте. — встань сначала. — мальчишка попытался поставить взрослого как статуэтку оловянного солдатика, которых было очень много в его детстве. Дед всегда делился. — ну как? Держишься? — вроде бы. — неуверенно кивнул отшельник, ощущая в ногах только липкость от каждого движения. — чёрт, я эти сапоги никогда не сниму. — я слышу. Надо сходить к Чопперу, показать тебя. — не знаю, кто это, — мужчина схватил поданную палку, опуская её себе у ног. — блин, я что, восьмидесятилетний для такой хуйни? — тебе идёт. — ха-ха, очень смешно. — Ватер потянул кафтан, приправляя заодно и шарф. — дайте трость эту, сколько цена? — с вас, неугодных… — старик за стойкой сузил глаз, вытянув свой узкий ус. — выглядите не шибко богато. Сколько предложите? Ло подумал про себя, что опасно оценивать слишком бедно — небось ещё вышвырнут куда. Оценка оставалась как двадцать медяков… или один серебряный и ещё пять медных. Но не дорого ли это за дерево? Постучав тростью по утоптанной земле, он замер с застывшим выражением мыслей на лице. — давайте торг. Предлагаю восемь медных. — заявил Трафальгар, вставая в позу аристократа. — или девять. — серебряный и три медных. — мужчина завёл руку со спины. — серебряный. — Ло кивнул к Луффи, чтобы тот дал ему кошелёк. Тяжёлый мешочек с монетами приятно улёгся в ладони. — и не больше. — и не меньше. — улыбнулся рыночный. — а может всё-таки семь медных? — старший Д. стал доставать оранжевые монеты. — а то дорого за крашенную ветку. — да тут мех горностая! Белого, зимнего! — небось ссыплется весь к следующей неделе. — и работа мастера! Гладкая вся, без единого сучка и задоринки! — ладно, может девять. — проворчал Трафальгар, доставая девять медных и закрывая мешок. — держи. — разорите вы старого! Но тем не менее пустил без проблем. Трафальгар делал медленные шаги, всецело опираясь на костыль и рядом вышагивающего Луффи. Ноги не болели, он давно их вообще никак не ощущал. Кости были, а мышцы – сомнительно. Хотя раньше он мог даже бегать! Весьма странным методом, перебирая ногами подобно палкам. Путь в целую улицу дался очень и очень тяжко. На улице уже скоро смеркалось, а они шли с мешками, едва разбирая дороги. Кто бы к чёрту помнил, где живёт этот Кавендиш. Однозначно не эти двое. Луффи подхватил его за ноги, ускоряя их темп поисков. Нужные хоромы никак не хотели возникать, оставаясь где-то в тени других ярких строений. — я думаю, в этот раз это его. — нет, Шляпа-я, это точно не его. У него этажей больше. — тогда может этот? Забор вроде тот. — нет, у него окна с высоким взлётом, а не узкие оконца. — эта? — нет. Шляпа-я, разуй глаза. — Ло ударил по макушке младшего, едва ли успевая зацепиться за шею во время падения. — когда спохватиться твоя подруга? — когда что-то начнёт гореть или что-нибудь взорвётся. — звучит ободряюще. — Трафальгар почесал нос, устремляя взгляд к небу. — мы вышли, было светло. Сейчас уже закат, Шляпа-я, мы проебались. — да. — спокойно согласился с ним парень. — я жрать хочу. Горестно вздохнув, Ло подпёр щёку рукой. Он тоже не отказался бы от гостинца. Возможно, можно было бы зайти в таверну? Но сейчас там будет полно людей-рабочих. — у меня есть знакомое место неподалёку. — ты запоминаешь каждую закусочную, но не смог воспринять дом Кавендиша? Ладно я, пару лет подряд живущий на одном клочке земли, где особо не развернуться. Но ты? —а я особенный. Мне так братья говорили. Трафальгар последовал за мальчишкой.