О балладах и кубках

Кэйа с отрядом отбывает утром. Шумные показательные сборы у ворот растягиваются на добрый час. Он подтрунивает над Рэймондом, который от волнения за возложенную на него миссию навесил на себя вдвое больше снаряжения, чем способен унести. Болтает с Катериной, мимоходом собирая новости из Гильдии. Узнает, куда запропастился Бенни и, убедившись, что тот не геройствует в одиночку, а взял задание вместе с Фишль, оставляет бедного секретаря в покое, не забыв с заговорщическим видом о чем-то пошептаться с ней напоследок. Дилюк стоит у Хорошего охотника и не слышит, о чем говорит Кэйа, но не сводит с него глаз. Заслышав шум снаружи, Диона выскакивает на крыльцо и смешно топорщит хвост, что-то активно втолковывая капитану. Кэйа выглядит превосходно, во всеоружии, в отглаженной форме с начищенными до блеска металлическими эллементами брони, он сверкает улыбкой. Несколько агентов Фатуи, конечно же, здесь, коротают время на площади, и Кэйа не мелочится, разыгрывая свое представление капитана, отчаливающего на миссию в далекие края. Дилюк ловит себя на мысли, что любуется им, и даже самую малость скучает по старым-добрым временам, когда и сам носил рыцарскую форму. Вот уж и правда, спокойные были дни. Когда их глаза на пару мгновений встречаются, Кэйа прижимает ладонь к груди и кивает едва заметно, и Дилюк чувствует, как тепло тут же разливается по бледной коже. Они отворачиваются друг от друга почти одновременно. Не стоит давать повод чьим-нибудь внимательным глазам усомниться в нейтральности их отношений. Четверть часа спустя рыцари наконец покидают площадь, и Дилюк может заняться делами. Он сворачивает в переулок и направляется к таверне. Джинн присылает весточку о времени заседания городского совета как раз, когда Дилюк заканчивает согласовывать с мастерами фронт восстановительных работ. Все проходит отвратительно. Как никогда становится заметно отсутствие Шеймуса, с его распространяющейся на всех аурой спокойствия, и Кэйи, способного пригвоздить оппонента к месту одними лишь изящными формулировками и бьющими точно в цель фразами. Глава делегации Фатуи упорно твердит, что Шеймус Пегг дал свое согласие на реконструкцию еще на торжественном вечере в доме Дилюка, этому удачно находится несколько свидетелей в лице Лоуренса, его жены и половины членов делегации. Кардинал Кальвин пускается в долгую пространную речь о том, что аристократия понесла тяжелейший удар, намекая на разбитое состояние Фредерики Гуннхильдр, доводя ее саму этим до белого каления. Не забывают они пройтись и по «нервному срыву» главы клана Рагнвиндр, ставшему причиной уничтожения одной из популярнейших таверн и наводнившим в связи с этим город слухам. Джинн же любезно напоминают о ее временном статусе магистра. Дилюк смотрит, как та крепко сжимает ладонь матери, призывая к спокойствию, и прикрывает глаза, в очередной раз увещевая себя выдохнуть. Если они устроят драку на совете, Кэйа никогда не перестанет смеяться над ним и его дипломатическими навыками, а уж этого Дилюк не может себе позволить. Он вообще-то тоже неплох в искусстве дипломатии и переговоров! Что подтверждается стопкой новых партнерских соглашений на его столе и идущими в гору делами «Рассвета». Через два часа они покидают зал, финальное решение о реконструкции руин храма снова отложено. — Не пойму, зачем они тянут время. Если положительное решение им и правда нужно, вероятно, Фатуи захотят привлечь дополнительные фракции к голосованию, — задумчиво стучит по подбородку Джинн. — Гильдию искателей приключений, возможно, круг ученых Мондштадта. Боюсь, достаточно большое пожертвование от Банка северного королевства сыграет здесь решающую роль, а учитывая, что они и без того являются основными спонсорами гильдии…. Нужно бы пересказать содержание беседы Кэйе, Дилюк, ты…? — Ну и где он, когда так нужен? — холодно бросает Фредерика, прерывая их. — Найди своего капитана и передай, что они отмели состоятельность предложенных им аргументов, и это по большей мере наша вина, — она выразительно смотрит на Дилюка, и ему огромных трудов стоит выдержать ее прямой взгляд. — Пусть подумает над новой стратегией, уверена, ему есть чем надавить и на Сайруса, если потребуется. Мы тоже не станем сидеть сложа руки, я влезу Лоуренсу под кожу, если потребуется, но узнаю, на какой крючок его подцепили Фатуи и как его оттуда снять. Фредерика замолкает, явно обдумывая свой следующий ход. По хищному блеску, вспыхнувшему в ее глазах, Дилюк понимает, что мало тому не покажется, и вероятно, этот самый крючок будет с мясом вырван из плоти, если того потребует ситуация. Славно все же иметь Рыцаря Ольхи в союзниках, а не наоборот. Если бы Лоуренс встал на их сторону, отдай ему Дилюк тот безднов кусок земли, за который они цапаются вот уже год, он не сомневаясь сделал бы это, но чутье ему подсказывает, что связь аристократии с Фатуи куда крепче, и дело, вероятно, не только в деньгах. Суматошный день изматывает его. Дилюк передает все распоряжения касаемо ремонта Чарльзу и готовится покинуть город. Раз уж в ближайшую пару недель таверна будет закрыта для посетителей, то и ему нет смысла появляться здесь. Можно оставить окрестности на патрули ордена, самому же сосредоточиться на подступах к хребту или вовсе засесть на винокурне вместе с … Дилюк ловит себя на том, что на губах сама собой расплывается глуповатая улыбка. Ну правда, и когда он снова начал вести себя как подросток? Он возвращается на винокурню, когда солнце алыми отсветами уже пылает на черепице. Дилюк чувствует приятное предвкушение, только ступая на земли виноградников. Да, не все идет гладко, но еще пара минут, и он будет дома. И Кэйа будет там. Аделинда как раз накрывает на стол, будто каким-то седьмым чувством всегда угадывая точное время, когда он вернется, чтобы наконец поужинать. Дилюк замечает на столе один комплект столовых приборов и невольно останавливается посреди гостиной, ловя горничную за предплечье. — Мастер Кэйа должен был прийти? — удивленно спрашивает Аделинда, и у Дилюка внутри все холодеет, когда та подтверждает его опасения. — Он еще не появлялся.

***

Кэйа провожает отряд до Каменных врат, по дороге методично втолковывая Реймонду советы о том, как вести себя на переговорах с Е Лань. Возможно, в его инструкции затесалась пара сомнительных идей, навроде подарить госпоже Призрачной Орхидее в знак доброй воли пригоршню звездных ракушек или самый здоровый кусок кор ляписа, который парни только смогут найти по дороге. Вдруг сработает, и бедняга Реймонд не загремит ни в тайный список номер один, ни в тот, еще более секретный, куда вписан сам Кэйа, одной строкой сразу следом за бедовым Одиннадцатым Предвестником. В любом случае, это будет забавно, он бы многое отдал, чтобы посмотреть на лицо Е Лань в этот момент. Кэйа сворачивает с главной дороги, как только рыцари исчезают из виду. Через Нагорье ревущих ветров возвращаться нет никакого смысла, каждого разведчика Фатуи не уберешь, лишняя морока и риски. Его увидят, и не пройдет и пары часов, как весть о том, что капитан кавалерии все еще ошивается в округе, долетит до города. Пройти напрямую через леса по границе с долиной Бишуй и Солеными землями — долгий и трудный в пересечении скалистой местности путь, но безопасней в разы. Ближе к вечеру он наконец взбирается на нагорье и попадает на плато. Здесь почти нет лагерей хиличурлов, сколоченные как попало хибары и вышки стоят так редко, что он легко лавирует между ними, оставаясь незамеченным в тени деревьев. Спуск достаточно пологий, Кэйа с легким трепетом ждет, когда же все препятствия расступятся перед ним, открывая завораживающий вид с высоты на винокурню и виноградники, простирающиеся до самых вод у подножия хребта. Только и останется, что выбрать скалу повыше, распахнуть планер и, удачно поймав поток ветра, перелететь широкую ленту блестящей водной глади. Но что-то привлекает его внимание, заставляя неосознанно хмуриться. Последний на пути вниз лагерь хиличурлов пуст, разбиты бочки для слаймов, большой плоский казан перевернут, лежит в стороне от растоптанного кострища. Он подходит чуть ближе, вслушиваясь в тишину, нарушаемую только далекими всплесками воды и пением птиц, и замечает брошенный топор митачурла и обгоревший, местами прорезанный ровными полосами лезвий полог шатра. Следы битвы. Лагерь зачистили и явно недавно. Кэйа бы не удивился подобной картине в любом другом месте, но здесь… почти на границе, где не пролегают маршруты патрулей Ордо Фавониус, миллелиты тоже не забредают в такую глушь, никогда не заходя дальше Каменных врат. Мог ли Рэйзор настолько отклониться в сторону от Вольфендома? В любое другое время Кэйа первым делом решил бы, что это Дилюк, но тот явно все еще прозябает в городе. Стоит быть осторожнее. Он продолжает держаться в тени деревьев и наконец останавливается среди высоких кустарников, не доходя до Горного дозора у западного склона хребта. Ноги гудят от целого дня пути, прозрачные сумерки опускаются на долину, и Кэйа замечает впереди мерцающую в зелени светяшку. Трава между несколькими кустиками цветов покрыта инеем, красиво переливающимся в голубом свете бутонов, наверняка где-то тут дремлет под землей крио-попрыгунья. На этот раз шум чужих голосов вырывает его из собственных мыслей, Кэйа подбирается ближе: впереди лежит крохотное идеально-круглое озеро, наверняка неглубокое. Над поверхностью воды качаются редко раскиданные белые лотосы. Почти на самом берегу золотом в опускающейся тьме сияет артерия земли. Несколько офицеров Фатуи толпятся вокруг, громко переговариваясь. Кэйа замирает в тени деревьев, силясь рассмотреть, что же они делают. Сердце невольно пускается вскачь, и Кэйа пытается сдержать собственное преждевременное ликование. Может ли быть, что ему так повезло, и он застал Фатуи на горячем? Он мог бы спуститься вниз и как официальное лицо уточнить у джентльменов из Снежной, чем же таким увлекательным они здесь занимаются, но голос разума, почему-то копируя саркастические интонации Альбедо, просит не высовываться и понаблюдать. Вряд ли эти самые джентльмены настроены на то, чтобы выложить ему как на духу инструкцию по уничтожению артерий, да и отсутствие на форме привычных шевронов и нашивки, показывающей принадлежность к отряду, наводит на определенные мысли. Вероятно, они здесь так же неофициально, как и он сам. В конце концов, противников элементарно слишком много на него одного, неизвестно, вооружены ли они глазами порчи, а уж Кэйа способен оценить такого рода риски. Один из офицеров вскрывает грубо сколоченный ящик и извлекает оттуда несколько ядер руинных механизмов, те тускло светятся, ловя золотые отблески густо клубящейся артерии. Кэйа готов поклясться своей должностью капитана, что увидит высеченные знакомые символы на каждом из них. Он жадно придвигается ближе, стараясь не упустить ни единой детали. Двое Фатуи встают по бокам от артерии, туманная дымка подсвечивает их лица и ядра, крепко сжатые в пальцах. Мгновение, и каждый их них поворачивает металлический обод, охватывающий сердечник. Третий офицер извлекает из ящика последнее ядро, с щелчком проворачивает механизм так же, как и его товарищи до этого. Сердечник будто сам выпрыгивает из его рук упругим скачком, зависая в воздухе в метре над землей на уровне с остальными. Между тремя ядрами, берущими артерию в треугольник, проскакивает искра, Кэйа даже со своего места слышит нарастающий гул механизмов. Фатуи тут же отходят от воспаривших артефактов на пару метров, не забыв прихватить опустевший ящик с собой. — Пошли отсюда, — Кэйа слышит, как один из офицеров отдает приказ, и остальные принимаются собирать вещи, скрывая любые следы своего пребывания. — Осталось недолго, а я не хочу быть здесь, когда механизм сработает. Глаз порчи просто с ума сходит, если стоять рядом во время взрыва. Интересно... Кэйа выжидает, пока Фатуи окончательно не исчезают из вида, растворяясь в опустившейся тьме, и подходит ближе. Ядра продолжают парить невысоко над землей, заключая артерию в равносторонний треугольник и иногда исторгая цепи искрящихся молний между собой. Знакомые символы усеивают металлический корпус, как он и предполагал. Становится темнее, чуть ближе к обрыву, вдали можно рассмотреть ровные ряды виноградников и горящие окна поместья. Так близко, только руку протяни. Короткая мысль вспышкой проносится в голове: если бы не это, он уже должен бы был попасть на винокурню. Что подумает Дилюк, не обнаружив его там? Но уйти сейчас… Нет. Это шанс увидеть своими глазами, что происходит. Позже он перескажет все Альбедо и, быть может, это поможет им пролить свет на то, что здесь творится и какой безднов ритуал Фатуи пытаются провернуть. Перед Дилюком за возможное беспокойство он извинится позже. Любопытство берет верх. Кэйа подходит ближе, золотого сияния артерии достаточно, чтобы четко рассмотреть каждый символ, каждую черту, высеченную на металле. А есть ли шанс остановить процесс? Он извлекает меч и на расстоянии вытянутой руки пытается сдвинуть лезвием повисшее в воздухе ядро, не желая прикасаться к нему руками. То отклоняется буквально на пару сантиметров, прежде чем с усилием метнуться обратно, выпуская сноп искр и пуская цепную молнию по клинку. Разряд прошивает руку до самого плеча, заставляя еще сильнее конвульсивно сжать пальцы на рукояти, Кэйа с шипением ругается сквозь зубы и, отпрянув, поспешно отскакивает в сторону. Боль остаточными вспышками рассыпается под кожей, бьет ощутимой пульсацией прямо в центр мелко дрожащей ладони. Он трясет пострадавшей конечностью, пережидая последние судороги от электрических разрядов, и цепко осматривает ядро. Без изменений. Кэйа развоплощает меч. Можно попробовать и по-другому. Сначала он запускает массивный ледяной кристалл в ядро, пытаясь сбить то с места, но устройство продолжает парить в воздухе, неизменно выдерживая удар и возвращаясь на место. Следом Кэйа намораживает толстый слой льда прямо на сердечник, надежно сковывая механизм в прозрачную тюрьму, но не проходит и мгновения, как лед крошится под воздействием элементальной силы. То же самое происходит и с ледяными стенами, что он пытается возвести между механизмами, как преграду. Еще быстрее ледяные грани ломаются, когда Кэйа пробует заковать артерию в прочный прозрачный щит, не раз спасавший его собственную жизнь. Он борется, восстанавливая ледяные грани снова и снова, пока голова не начинает кружиться от близко подкравшегося элементального истощения. Кэйа с долгим выдохом выпускает из себя все скопившееся недовольство и пинает с досадой подвернувшийся под ноги камень. Крепкая все же штука. Он останавливается и впечатленно присвистывает, стирая выступившую на лбу испарину и наблюдая, как остатки щита осыпаются расколотыми прозрачными гранями вниз и пропадают в траве. — Развлекаешься? — раздается буквально за спиной, и Кэйе огромных усилий стоит не подскочить на месте. — Ма…мастер Рагнвиндр! — Кэйа все же театрально хватается за грудь, пытаясь протолкнуть нервный ком, застрявший где-то в глотке. Вот же… настолько увлекся, что не заметил чужое приближение. — Так недолго честного рыцаря Ордо Фавониус и до приступа довести. Кто ж так подкрадывается? — Кэйа улыбается, наконец поборов остатки микро-паники внутри и тут же оттаяв, теплеет голосом. — Хоть колокольчик на тебя вешай… Дилюк фыркает, услышав последнюю фразу, и вздергивает бровь. — Учитывая, что ты не услышал, как я окликнул тебя в первый раз, полагаю, от колокольчика будет мало пользы. — он подходит ближе, в голосе чувствуется легкий укор за такую беспечность. — Хорошо, что я не имею намерений навредить честному рыцарю Ордо Фавониус, но это мог быть кто-то другой. Дилюк коротко улыбается. Беспокойство разжимает стальную хватку на ребрах, позволяя наконец сделать первый полноценный вдох. Кэйа же чувствует, словно груз вины на его плечах за очередное данное, но нарушенное слово, становится чуть легче. Они застывают друг напротив друга по-дурацки, словно мальчишки, ошеломленные этой внезапно яркой радостью от встречи. — Что ты тут делаешь? — обрывает тишину Кэйа. — Искал тебя. Ты не пришел на винокурню, я подумал, что что-то могло случиться в пути. Кэйа гулко сглатывает. Слова, произнесенные так просто, будто это самая очевидная вещь в мире — Дилюк и его беспокойство, заставляют внутренности сжиматься. В странной мешанине чувств восторг идет рука об руку с ужасом. Кэйа боится, что он окончательно поверит в эту новую реальность для них обоих, и если… когда все рухнет, убедить себя в том, что все хорошо снова, уже не выйдет. — И ты просто пошел на ночь глядя бездна его знает куда, понятия не имея, в какую сторону я могу свернуть? — слова слетают с губ сами собой, остановить поток мыслей становится неожиданно непосильной задачей. — Просто искать меня? Ты… — Я попросил Аделинду послать за мной сокола, если ты вернешься первым. И куда еще ты мог пойти? Ты же не идиот, чтобы возвращаться через нагорье. Я поднялся по западной границе хребта, там проще всего, боялся, что разминемся, если ты полетишь отсюда на планере. Кэйа открывает рот и захлопывает его, не произнеся ни слова, онемев словно рыба. Когда-то, сразу после возвращения Дилюка в Мондштадт, Кэйе казалось, что самое разрушительное и причиняющее ему боль оружие Дилюка против него — это безразличие и показная неприязнь, теперь же он понимает — нет ничего хуже этой сбивающей с ног искренности. Он уже собирается перевести тему и предложить Дилюку присоединиться ко второму раунду в попытках вскрыть эту головоломку — вдруг механизмы окажутся более сговорчивы к влиянию пиро — как вдруг гул, издаваемый ядрами, усиливается настолько, что хочется зажать уши руками. Помня об упомянутом Фатуи взрыве, Кэйа проворно хватает чужую руку и утягивает Дилюка в сторону, подальше от артерии, на всякий случай воздвигая ледяной щит снова, но на этот раз над их собственными головами. Дилюк сразу улавливает источник возможной опасности и без лишних вопросов замирает рядом. Вместе они не сводят глаз с пришедших в движение ядер хаоса, каждое вращается вокруг своей оси, рассыпая вокруг искры, настолько быстро, что высеченные символы смазываются в сплошное полотно. Это длится лишь мгновение, а потом Кэйа слышит оглушительный звон в ушах и слепнет.

***

Реальность возвращается с раскалывающей голову надвое болью. Кэйа приоткрывает крепко зажмуренный глаз и упирается взглядом в темное звездное небо. Чрезвычайно бледный Дилюк нависает над ним. Увидев, что Кэйа очнулся, тот срывается на длинный судорожный выдох и оседает на землю рядом, будто разом растеряв все силы. Кэйа чувствует влагу на лице, то ли от осыпающегося осколками сломанного ледяного щита, что тает на коже, то ли… Ох, ради Архонтов, он надеется, что это не слезы. Правый глаз неприятно пульсирует, Кэйа хочет стянуть повязку, убедиться, что все в порядке, но колеблется мгновение. Что если там… что-то не так? Дилюк увидит… В конце концов, он обрывает свои мысли и стягивает намокший кусок ткани с головы. Дилюк делает так много шагов ему навстречу, чтобы показать свое доверие, пожалуй, он может ответить ему тем же. Выражение лица Дилюка и цепкий взгляд карминовых глаз никак не меняются, продолжая обеспокоенно скользить по лицу Кэйи, так что он едва заметно выдыхает с облегчением. — Я в порядке, — голос нещадно хрипит, судя по нахмуренным бровям Дилюка, еще сильнее сошедшимся вместе после прозвучавших слов, выходит совсем неубедительно. — Можешь встать? — спрашивает тот. — Мы немедленно убираемся отсюда. — Нет! — Кэйа подрывается даже быстрее, чем сильные руки успевают перехватить его и то ли поддержать, то ли, вопреки собственным словам, уложить на землю обратно. Правый глаз на такие маневры отзывается острым уколом боли, но Кэйа сжимает зубы крепче, жмурится, смаргивая выступившие слезы, и впивается взглядом в клубящийся шар артерии земли. — Вот же дерьмо… Он не замечает следов ядер, вероятно, их осколки разметало в стороны после вспышки, трава, обожженная четко по кругу, выгорела до угольно-черного пятна ближе к эпицентру, в искрящемся золотом тумане сферы то и дело проскакивают чернильно-фиолетовые грязные всполохи. Дилюк поднимается сам и протягивает ему руку, помогая твердо встать на ноги. На его лице упрямое желание стоять на своем. — Что бы это ни было, оно явно влияет на тебя. Мы уходим. Сейчас. — Мы не можем, Дилюк, — Кэйа отчаянно вцепляется в его плечо, будто тот и правда способен закинуть его на плечо и уволочь силой. — Тут сейчас творится то же самое! Я уже видел такое. Не знаю, что это, как Фатуи… оскверняют артерии, но если мы сейчас уйдем, завтра здесь уже будет пусто. Никаких следов и зацепок не останется. Я… поверь мне, я в порядке. Узнать… увидеть собственными глазами важнее. Нельзя упускать такой шанс! — Я так не считаю. Не считаю, что это важнее. — твердо чеканит Дилюк. — Аргх, Дилюк! Эти клятые лей-линии связаны с Ирминсулем, это не шутки! Это может стать куда большей проблемой, вопросом безопасности всего региона и жителей! Мы должны остаться. Кэйа видит это. Он уже победил. Дилюк все такой же, как в свои семнадцать. Кэйа знает его как никто. Когда он перестает сдерживать свои эмоции в споре, так легко считать все его реакции по лицу, что это даже кажется нечестным. Дилюк молчит долгие пару минут. — Ты отойдешь настолько далеко, чтобы я не видел твоей нахальной победной ухмылки, — он явно злится, но продолжает осторожно поддерживать Кэйю за предплечье, будто тот так и норовит снова хлопнуться в обморок. — Какой же в этом смысл, капитан Рагнвиндр, — Кэйа намерено дразнится, им обоим стоит немного выдохнуть и рассеять напряжение. — Я останусь рядом с тобой, как мы друг другу и обещали когда-то. Кэйа лукаво подмигивает, Дилюк в ответ закатывает глаза и чуть отходит, демонстративно осматривая траву вокруг и бормоча что-то о чужом невыносимом характере. Кэйа бы поспорил, кто тут еще невыносим, но он молча присоединяется к поискам, и они в конце концов обнаруживают пару металлических обломков ядер. — Скажи, взрыв совсем не повлиял на тебя? Ничего странного не почувствовал? — Ничего, если не считать, сколько прибавилось седых волос в тот момент, когда ты с криком свалился, как подкошенный, — бурчит Дилюк, передавая ему очередную покореженную часть механизма. Кэйа прячет смешок за кашлем и закусывает губы, что так и норовят расплыться в улыбке. А он, оказывается, скучал по этому. По ним вместе. Столько лет удавалось ловко заниматься самообманом, и все насмарку… Спустя пару часов бдения, когда Кэйа готов уже пойти собирать светяшки и вытаскивать крио-попрыгунью из-под земли, чтоб хоть чем-то себя занять, что-то вокруг наконец неуловимо меняется. Им все же приходится отойти и наблюдать издалека, находиться радом со сферой становится почти невозможно. Кэйа помнит это ощущение тяжести на плечах и словно забитого в глотку дыхания, когда каждый шаг рядом с аномалией давался с трудом. С той артерией, которую ему показал Дарел, было то же самое. Чернильных всполохов становится все больше. Они будто размываются, растекаясь внутри золотого тумана сферы, все сильнее пачкая чистые потоки энергии, тонкими струйками просачиваясь под землю, прямо через полупрозрачные жилы, что поддерживают и питают артерию на поверхности. — Кажется, скоро все, — тихо бормочет Кэйа, когда свет артерии почти иссякает, настолько много становится фиолетовых грязных клякс внутри аномалии. Едва он успевает договорить, вокруг словно все замирает, неестественная звенящая тишина опускается на плато. Они с трудом успевают уловить момент и заметить это: артерия словно схлопывается в одно мгновение. Пространство искажается, миг, и на ее месте ничего не остается, кроме дрожащего в воздухе свечения. Остаточные потоки энергии ударной волной разносятся во все стороны, толкая в грудь. Полупрозрачные жилы догорают в черном пламени, огонь словно просачивается под землю и исчезает. Но Кэйа уже не видит этого. Вместе с волной, ударившей по ребрам, боль ввинчивается в правый висок и белая вспышка ослепляет его. Последнее, что он ощущает, это руки, подхватившие его заваливающееся в траву тело. Совсем как в прошлый раз, Кэйа видит уходящие глубоко вниз и во все стороны потоки лей-линии, они сплетаются в путанную сияющую сеть. Несколько брешей темным пятном зияют и болью отдаются словно во всей его сути, будто он тоже часть… этого. Он чувствует, как жилы растворяются, исчезают раз и навсегда, пораженные угольно-черной отравой мертвой плоти Архонта. В этот раз ему открывается больше: он видит разрозненные фрагменты, чувствует, проживает воспоминания. Перед глазами темные прочные цепи из проклятой энергии оплетают могучий серебряный ствол дерева, безжалостно вгрызаясь в белоснежную кору и выжигая уродливые шрамы. Он улавливает всплеск силы — теневой Глаз порчи, кусок гнили, отравляющий все вокруг, прямо в городе, который он оставил за спиной. Оставил без защиты. Корни великого древа горят во всполохах темно-фиолетового пламени. Кэйа чувствует на голове венец из тонких ветвей, что чуть царапают кожу. Свет отражается на занесенном высоко над головой клинке, звезды все так же горят под ногами в глубине морской синевы напротив. Кэйа в замешательстве. Звезды под ногами? Где же небо? Не…бо…? Все обрывается так же быстро, как и в прошлый раз. Черный как сама Бездна купол, усыпанный яркими искрами звезд, снова над головой. Тело ощущается тяжелым, а веки и вовсе кажутся неподъемными, но Кэйа упрямо жмурится и открывает не скрытый повязкой глаз. Вместе со зрением возвращается ясность сознания и чувствительность конечностей и бессильного, словно мягкий подтаявший крио-слайм, тела. Он осознает, что висит на чужой спине, уткнувшись в загривок носом, короткие медные прядки на затылке Дилюка щекочут ему лицо. Тот тащит его на себе, подхватив под колени, словно набитый артефактами рюкзак путешественника — Скажешь, что ты в порядке, и я сброшу тебя со скалы прямо в воду, — тут же хрипло предупреждает Дилюк, только почувствовав, как Кэйа, придя в себя, начинает возиться за его спиной. Шея тут же покрывается мурашками от того, как усиленно Кэйа в нее дышит. Дилюк лишь сцепляет зубы и крепче перехватывает чужие сползшие с талии вниз бедра, в процессе чуть подкинув ойкнувшую от неожиданности драгоценную ношу. Кэйа бы и рад выдать что-то остроумное в ответ, но в ушах все еще звенит, а картинки увиденного смазываются в голове в спутанный болезненный кошмарный сон. Он решает подумать об этом позже и обращает все свое внимание на медные реки, что мягкими, чуть вьющимися прядями стекают по чужим плечам и шее. Пару минут спустя мозг перестает напоминать мятное желе, и Кэйа наконец открывает рот: — Что с артерией? — он пытается было извернуться и посмотреть за спину, но Дилюк предупреждающе крепко сжимает пальцы на бедрах, и Кэйа бросает эту затею. Судя по всему, они уже достаточно отошли от нужного места, чтобы круг выжженной травы скрылся в темноте, и его нельзя было разглядеть без хорошего источника света. — Исчезла. — Ты не пострадал? — Я испытываю дежавю от этого разговора, — устало роняет Дилюк. — Ох, ловко вы оперируете фонтейнскими терминами, мастер Дилюк. Интересно, каких еще колоритных выражений ты набрался во время своих странствий? Что насчет обсценной лексики Снежной? — Я максимально близок к тому, чтобы продемонстрировать тебе самые красочные эпитеты, — беззлобно обещает он. Кэйа хмыкает под нос и замолкает ненадолго. Слышно только тяжелое сбившееся дыхание Дилюка. Тот упорно продолжает тащить на себе немалого веса взрослого мужчину из беспокойства или еще каких благородных соображений. Кэйа немного мстительно готов еще немного попользоваться своим положением. Возможно, он заставил Дилюка поволноваться, задержавшись в дороге? Ох, извините, но вряд ли это сравнится с теми четырьмя годами почти постоянной сжирающей тревоги и неизвестности. — Да ладно, Дилюк, — в конце концов не выдерживает он. — Я тяжелый, спину надорвешь, не сможешь махать своей огромной пылающей железкой. Ты уже можешь поставить меня на землю. — Нет. — Упрямец! — Кэйа отводит алые пряди в сторону, освобождая шею, и с интересом наблюдает, как бледная кожа покрывается мурашками от легких касаний. — Я что-то говорил, пока был без сознания? — Плакал и просил Хоффмана подержать тебя за руку, — в чужом голосе неприкрытое ехидство. — Его тут нет, но, надеюсь, я тоже сгодился. — Пошел ты, — скрывая восхищенный смешок, тянет Кэйа. Улыбка сама собой расцветает на лице. Он раздумывает и примеряется, как бы лучше ответно подразнить Дилюка, но получает сильный щипок за бедро. Чужие ладони вдруг ощущаются такими горячими, так явно чувствуются сквозь одежду, что Кэйа невольно сглатывает. Возможно, он и правда не в том положении, чтобы отыгрываться прямо сейчас. — Мы почти на краю нагорья, отпусти уже. Не собираешься же ты со мной на руках управлять планером. Я, как честный рыцарь Ордо Фавониус, не могу в этом участвовать и обязательно донесу на тебя Эмбер, и наш бдительный скаут отберет у тебя лётную лицензию. — У меня есть рычаги давления и некоторые связи в высшем офицерском кругу ордена. Как думаешь, как скоро я получу ее обратно? — с улыбкой уточняет Дилюк. — Возмутительная наглость молодой аристократии, — констатирует Кэйа и, призвав элементальную силу, морозно дует на чувствительную кожу чуть ниже линии роста волос. — Я все больше склоняюсь к тому, чтобы таки сбросить тебя вниз, — вопреки словам, Дилюк аккуратно опускает Кэйю на землю, придерживая за плечи и внимательно вглядываясь в лицо, убеждается, что того не качает из стороны в сторону, и он стоит на земле более-менее ровно. — Уверен, что сможешь спуститься сам? — Я и правда пришел в себя, и я хорош не только в верховой езде, но и в полетах, — Кэйа несколько раз мелко кивает для убедительности. — В конце концов, внизу вода, я не расшибусь. И я все еще могу строить ледяные мосты, если никто не топит их своим неуемным пиро. — Мы можем спуститься с хребта. Пешком, — упрямо предлагает Дилюк. — Ради семерки, нет! Отсюда до виноградников рукой подать, — Кэйа тычет пальцем в сторону поместья, пока взвешивает аргументы в своих мыслях. Есть кое-что, что наверняка сломает чужое упрямство. — Прогулки под луной несомненно хороши, но я жуть как устал и хочу уже оказаться дома, а не наворачивать бесконечные петли вокруг ледяной горы. Дилюк замирает, услышав его слова. Склоняет голову набок и моргает, словно огромная сова. Кэйа замечает крохотную улыбку, тронувшую чужие губы. — Давай первый. Чтобы ты был в поле моего зрения, пока спускаешься. Вдруг все-таки свалишься в воду. Я хочу быть уверен, что ты не начнешь тонуть. — Ох, побольше веры, мастер Рагнвиндр! Чувствуешь, ветер поднимается? Барбатос с нами! Разве можно так сомневаться в чужих способностях к полету? И это в краю Анемо-архонта!? Кощунство в чистом виде! — Кэйа паясничает и в наигранном возмущении прикрывает ладонью рот, расплываясь в ухмылке, — …и это я после этого безбожник. Дилюк тянется вперед, то ли чтобы ухватить наглого болтуна за локоть, то ли чтобы придать ему ускорения, но Кэйа уворачивается, подмигивает ему напоследок и шагает с обрыва. Под ногами лишь пустота и темная гладь воды далеко внизу. Мгновение, и планер распахивается за его спиной. Дилюк смотрит пару секунд на горящие теплом окна винокурни вдалеке, на лунный свет, серебряными полосами падающий на бело-голубое полотно планера и развевающиеся на ветру, собранные в низкий хвост смоляные пряди. В голове бьется радостным облегчением мысль — нашел его. Нашел. И никто не пострадал. Дилюк медленно выдыхает, стирая остаточную тревогу, и соскальзывает следом.

***

Аделинда не отчитывает их, застав за полуночным набегом на ее кухню совсем как в старые добрые времена, но в ее взгляде явственно читается неодобрение. Кэйе удается заболтать ее и отказаться от полноценного ужина, и в итоге они все вместе, сидя в приятном полумраке, пьют ароматный травяной чай с наскоро приготовленными бутербродами. Все дела и беды словно остались снаружи, за крепко затворенными дверями поместья. Все подождет до завтра. Тихо посмеиваясь, Кэйа рассказывает Аделинде о Кли, бунтующей против воскресной школы, об успехах сына Таннера на службе и других мелочах. Дилюк в который раз думает о том, что с тем, чтобы быть хорошим старшим братом и надежным капитаном кавалерии, Кэйа справился, возможно, куда лучше, чем он сам. Однако подобные мысли впервые за долгое время не вызывают сожалений. — Я подготовила твою комнату, милый, — тепло улыбаясь, произносит Аделинда, сжимая руку Кэйи. Дилюк смотрит, как тот открыто и уязвимо улыбается в ответ. Жалеть и правда не о чем.