Запятнанное золото / Tarnished Gold

Ло Бинхэ не назовешь мягкосердечным. От этой черты он избавился много лет назад. Он давно понял, что невозможно заслужить хорошее отношение приветливостью и прилежанием. Никто этого не оценит и уж тем более не станет за это уважать. Зато все сразу отлично поймут, что тебя запросто можно безнаказанно пинать. Побеждает беспощадный. Побеждает решительный. Побеждает тот, кто превыше всех и вся ставит собственные интересы. Конечно весьма полезно обеспечить безопасность и процветание союзников (дабы по достоинству ценили преимущества повиновения в сравнении с болезненными издержками непокорности), но прежде всего — всегда и везде, в первую очередь, заботиться о собственной выгоде и продвигать свои интересы. Гунъи Сяо даже не союзник. Он соперник, препятствие, которое Ло Бинхэ растопчет и сбросит с дороги, приводя в исполнение план по захвату власти в Хуаньхуа. Должность старшего адепта — важнейший шаг на пути к цели. Если Гунъи Сяо думает, что Ло Бинхэ совесть не позволит присвоить его жизнь ради собственной выгоды — он глубоко заблуждается. И чтобы доказать это, Ло Бинхэ, проснувшись, первым делом отправляется разыскивать Мастера зала Хо. В тот день, когда Гунъи Сяо добился для Ло Бинхэ отдельной комнаты, он разговаривал именно с Мастером зала Хо. Тот был сердит на Цай Юна, который, страдая от кошмаров, будил всех в общей спальне. Гунъи Сяо, образно выражаясь, загнал Мастера зала Хо в угол, выкручивая руки, пока тот не согласился выделить для юного ученика отдельную спальню. От внимания Ло Бинхэ не ускользнуло искаженное и покрасневшее от гнева лицо заклинателя, и он конечно же не преминул сохранить это в памяти. Мастер зала Хо. Нельзя сказать, что играет значительную роль, но все же отнюдь не пустое место. Достаточно важный, чтобы заставить с собой считаться и здорово отравить жизнь тем, кто ниже по положению. Тот, кого невероятно сложно игнорировать и от кого невозможно избавиться. Мелочный и злопамятный, ревностно оберегающий собственную ничтожную власть от малейших посягательств и упоенно пестующий малейшие обиды. Встречные приветствуют Ло Бинхэ — кланяются, кивают или просто машут издалека. Ло Бинхэ отвечает наклоном головы, дружелюбной улыбкой либо просто теплым взглядом, проходя по коридорам, террасам и садам. Он уже отлично ориентируется в общедоступных местах Дворца и старательно исследует потаенные. Он приноравливается ко Дворцу словно к собственному мечу, чтобы, когда придет время, управляться с ним так же ловко и искусно. Многие узнают его, а он в свою очередь узнает их. С каждым днем он все больше и больше приживается во Дворце, становясь его неотъемлемой частью. Ло Бинхэ точно знает, к кому нужно обратиться и ненавязчиво поинтересоваться, где можно найти Мастера зала Хо — Ло Бинхэ должен ему что-то передать и будет премного благодарен, если укажут дорогу, — и каждый просто счастлив оказать ему услугу. Мастера зала Хо не оказывается ни в главном учебном павильоне, ни во вверенных его попечению общих спальнях. Он удалился в собственное жилище. Вероятно, это означает, что Мастер зала не желает, чтобы его тревожили, но Ло Бинхэ это не останавливает. Это ему не помешает. У Мастера зала Хо нет комнаты во Дворце. Вместо этого в знак особого положения он поселся в отдельном доме. Усыпанная нежными лепестками вишни извилистая мощеная дорожка, пролегающая в зеленой траве, ведет в глубину прекрасного сада, надежно скрывающего величественное строение. Это не общественный сад — Ло Бинхэ понимает по указателям на дорожках и скрытому защитному барьеру, что пытается перехватить его на подходе и отправить восвояси. Удобный способ заграбастать целый сад лично себе. Конечно в Хуаньхуа сотни садов; одним больше, одним меньше — не так уж важно. Просто еще одно из излишеств, которые, по мнению Ло Бинхэ, выделяют Хуаньхуа из других заклинательских школ — чрезмерная роскошь привилегированных старейшин. Сам Ло Бинхэ живет тут всего-то без году неделя, но уже полностью привык, что все вокруг него вызолочено, раззолочено и сверкает золотом. Глядишь, скоро окончательно уверится, что сверкать с ног до головы — это нормально и совсем даже не безвкусица. Цена, которую ему приходится платить. Ло Бинхэ подходит прямо к парадной двери, собираясь постучать, когда его внимание привлекает бормотание. Кажется, низкий голос доносится из-за дома, а не изнутри. Поразмыслив, Ло Бинхэ по опоясывающей дом крытой террасе направляется в сторону звука. Обогнув очередной угол, он наконец находит, кого искал. Мастер зала Хо расположился на веранде, вероятно наслаждаясь видом цветущих вишен. Сверкая багровой физиономией, заклинатель рьяно прикладывается к сосуду с вином и что-то оживленно бормочет, хотя рядом не наблюдается ни одного собеседника. «Вот как, — думает Ло Бинхэ. — Он напился». Он может этим воспользоваться. — …совсем обнаглели дряни, пререкаться со старейшинами… вот когда я был молодой… — Мастер зала Хо? Тот реагирует с запозданием, да и реакция какая-то чрезмерная. Заклинатель дергается, вино с бульканьем проливается из чаши, пятная рукав. Он ошарашено таращится на Ло Бинхэ, явно застигнутый врасплох столь беспардонным вторжением в собственный дом. Ло Бинхэ отвешивает почтительный поклон. — Этот ничтожный ученик не желал нарушить ваш покой, — заявляет Ло Бинхэ, хотя именно это он и делает. — Но то, что я должен вам сказать, тяжким грузом лежит на моем сердце, и я больше не в силах молчать. Пожалуйста, уделите мне ваше драгоценное время. Хлопая глазами, точно филин, Мастер зала Хо торопливо опускает чашу на пол в тщетной попытке сделать вид, будто ее тут нет, хотя Ло Бинхэ отлично видна глиняная бутыль, да в воздухе явственно пахнет сливовым вином. — Для твоего же блага надеюсь, у тебя серьезная причина вторгаться в мой дом, — Мастер зала Хо величественно выпрямляет спину, благоразумно не пытаясь встать. — Очень серьезная, — убедительно произносит Ло Бинхэ. — Я бы ни за что не посмел беспокоить вас без серьезной причины. Мастер зала Хо, я… я должен принести вам извинения. — Должен… что? — со смесью удивления и подозрения вопрошает Мастер зала Хо. — Должен принести извинения, — серьезно подтверждает Ло Бинхэ. — Вы, наверное, уже не помните, это случилось пару месяцев назад. Я должен был вмешаться еще тогда, но я был всего лишь новичком и не осмелился встревать в разговор старших. В тот самый день, когда старший адепт Гунъи Сяо договаривался с вами о комнате для меня… — Ага, — в глазах Мастера зала Хо наконец-то засветилось узнавание. — Парнишка, выловленный из реки. Тут же его лицо приобретает хмурое выражение — вспоминает, о чем говорит Ло Бинхэ. Ло Бинхэ улыбается: — Именно. Я бесконечно признателен Дворцу Хуаньхуа за доброту и щедрость, но… Я чувствую, что должен принести вам глубочайшие извинения за непочтительное обращение шисюна Гунъи, ведь, в конце концов, он делал это от моего имени. Я чуть не сгорел со стыда, услышав, как непочтительно старший адепт обращается к вам, своему старейшине. Это было столь самонадеянно и вопиюще грубо! Я должен был его остановить. Мастер зала Хо все еще хмурится, но к концу речи Ло Бинхэ начинает кивать головой, явно соглашаясь с каждым словом. — Он всегда самонадеян, — ворчит Мастер зала Хо. — Обнаглевший выскочка. — Неужели он обычно именно так с вами и разговаривает? — Ло Бинхэ добавляет голосу изумленного возмущения. — Я думал, он всегда исключительно вежлив и почтителен. Все так говорят. — Только когда ему выгодно. Если мнение старейшины его не устраивает, ищи свищи всю эту пресловутую почтительность. Он подчеркивает последнее заявление изрядным глотком из чаши, вероятно позабыв, что собирался скрыть ее от Ло Бинхэ. — Но как же такой человек смог стать старшим адептом? — Ло Бинхэ непринужденно усаживается рядом с Мастером зала Хо. Устраивается поудобнее для долгого разговора. — Никто не знает, — ворчит Мастер зала. — Говорят, он талантливый и очаровательный юноша, однако же не идет ни в какое сравнение со своей предшественницей. — Су Сиянь, — произносит Ло Бинхэ. Мастер зала Хо кивает, словно Ло Бинхэ изрек какую-то истину. — Да, — произносит он. — Да. Она. Старший адепт Су. Все по праву гордились ей. Ничего общего с этим выскочкой. — Неужели? — любопытствует Ло Бинхэ. — Все очень хорошо о ней отзываются, а вот мне ее увидеть не довелось. Какая она была? — Она была ослепительно прекрасна. Строгая, холодная красота, даже ее улыбку надо было заслужить. Преданная школе душой и телом. Краса и гордость Дворца Хуаньхуа. Она никогда… Никогда не тратила времени на возню с мелюзгой, не поощряла панибратства… Все благоговели перед ней. Она со всеми была подчеркнуто вежлива, но обладала истинным достоинством. Никогда не забывалась и не позволяла лишнего. Знала, что особое положение старшего адепта обязывает держаться подальше от черни. Старший адепт Дворца Хуаньхуа — это лицо Дворца Хуаньхуа. Безупречность превыше всего. Глаза Мастера зала Хо подозрительно блестят, а голос наполняется мучительной тоской. Где-то в середине тирады он вновь подносит чашу к губам, только чтобы обнаружить, что та опустела. Ло Бинхэ уже держит бутыль наготове, чтобы, без лишних просьб, налить еще. Его живо интересует, что бы сказала сама Су Сиянь, доведись ей услышать восхваления этого человека? Был ли он ей симпатичен? Замечала ли она его вообще? Ло Бинхэ думает, это не имеет никакого значения. Су Сиянь никогда его не услышит, никогда не сможет оспорить его слов и доказать, что его представление о ней поверхностно и ошибочно. Смерть подняла ее на недосягаемо высокий пьедестал. — Ну и, — продолжает Мастер зала Хо, — она происходила из высокородной семьи. Они все, бедняги, погибли при нападении демонов, когда Су Сиянь была еще совсем юной, да. Настоящие аристократы. Много лет поддерживали Дворец. Он имеет ввиду пожертвования. Денежные. — А Гунъи Сяо не из хорошей семьи? — любопытствует Ло Бинхэ. — Нет у него никакой семьи, — сплевывает Мастер зала Хо. — Чистая благотворительность. — Вот как, — Ло Бинхэ все стало ясно. Выносливость и потенциал ци детишек, надеющихся поступить в Горную школу Цанцюн, проверялись вступительным экзаменом — копанием ям в грязи. Действенность подобных проверок была, по мнению Ло Бинхэ, величиной спорной. Бедные и слабые недокормыши заведомо в невыгодных условиях относительно сытых и отдохнувших претендентов, невзирая ни на какую ци. Да и проверяют настолько размыто и беспредметно, что любой наблюдатель может решить просто-напросто проигнорировать результаты, не вдаваясь в объяснения. Взяточничество, протекция, фаворитизм, предубеждения и личная неприязнь цветут пышным цветом на вступительных экзаменах в Цанцюн. Но тем не менее любой мог прийти и попробовать поступить. Дворец Хуаньхуа действовал по-другому. Никаких вступительных экзаменов. Каждый желающий удостоиться чести поступить в школу Дворца Хуаньхуа должен был всего ничего — заплатить вступительный взнос. Не то чтобы совсем неподъемную сумму, но — вполне ощутимую. Многие семьи годами копили деньги, мечтая, чтобы их дети учились в Хуаньхуа. Школа оправдывала необходимость оплаты тем, что это якобы позволяет отсеивать несерьезных претендентов, не готовых посвятить жизнь заклинательскому искусству, а также покрывать нужды школы. (Ну да, нужды в шелках и белом нефрите.) Разумеется, подобная практика выставляет Дворец Хуаньхуа отнюдь не в лучшем свете, особенно в сравнении с соперничающими школами. Горная школа Цанцюн давала возможность поступить каждому; Вершина Тяньи принимала любого, поклявшегося посвятить жизнь Дао; Храм Чжаохуа принимает любого сроком на один год и один день, а затем решает, стоит ли претендент того, чтобы остаться. Дабы сохранить лицо, Дворец Хуаньхуа каждый год бесплатно принимает талантливых сирот. Подумать только, как благородно с их стороны отменить вступительный взнос для нескольких сирот, не забывая взимать по полной со всех остальных. То есть Гунъи Сяо один из таких. Сирота. «Значит, — проносится в голове Ло Бинхэ, — он останется один-одинешенек в целом мире». Мысль он отметает сразу же. Это к делу не относится. — Естественно, низкое происхождение не скрыть, — кисло продолжает Мастер зала Хо. — Вечно он морочит голову самому Главе Дворца: пытается убедить принимать побольше этих голодранцев. Носится с этой идеей, как курица с яйцом. Всеми правдами и неправдами старается перекроить смету, чтобы выжать на это денег. Мы можем принять нескольких, но только если недобор настоящих учеников и больше никак. Если мы каждый год будем заниматься подобной благотворительностью, рискуем набрать слишком много таких. И что тогда? Отказывать тем, кто способен заплатить, заполняя школу дармоедами? Курам на смех! Единственное, почему он так этого добивается, потому что сам один из них. Протаскивает своих! Он что, пытается очернить старшего адепта, обвиняя в желании приютить как можно больше обездоленных сирот? Ло Бинхэ вновь подливает в чашу. — Очень душещипательно, — заставляет сказать себя. Каждое слово отдается вкусом пепла на языке. — Я слышал разговоры, что он излишне сентиментальный, чтобы возглавить школу, и теперь понимаю, что же имелось ввиду. Это, конечно, мило, но не слишком благоразумно. При упоминании о недавних ударах по репутации Гунъи Сяо, лицо Мастера зала Хо расплывается от удовольствия. Вероятно, последние несколько месяцев он был несказанное счастлив. Искренне наслаждаясь каждым ударом по доброму имени старшего адепта, он наслаждался делом рук Ло Бинхэ. — Именно! Именно это я и говорил все эти годы, — Мастер зала Хо в очередной раз прихлебывает из чаши. — Некоторые просто не годятся для этого. Иногда приходится быть жестоким. Нельзя все время нянькаться и на руках носить. — Например как вы, — подхватывает Ло Бинхэ. — Вас не смягчить парой слезинок! Вы человек твердых принципов. — Точно, — соглашается Мастер зала Хо. — А он, знаешь ли, выделяет безро… дных учеников. Я насквозь вижу, что он задумал, я же не слепой… Постоянно их защищает, возится с ними, занимается… Несправедливо по отношению к другим. Это беспер… бесперциде… да никогда такого не было, чтобы кто-то… вообще никто и звать никак стал старшим адептом! Извращение! Это ведет к… Нужен кто-то, вложивший все силы во Дворец Хуаньхуа, заинтересованный защищать и рас… расширять… а не ломать, крутить и рвать на куски, раздавая кому попало… Он продолжает в том же духе довольно долго, и Ло Бинхэ, поощряя, внимательно слушает и сочувственно кивает, не забыв натянуть подобающее выражение. Мысли его бегут своим чередом. Значит, Гунъи Сяо сирота. В неудачный год, когда Дворцу не хватало учеников, Гунъи Сяо позволили поступить, замаскировав это под акт благотворительности. Ни семьи, ни связей, ни денег. Единственное, на что тот мог рассчитывать — его таланты, его обаяние… его популярность. Способность нравиться людям. Он должен полностью отдавать себе отчет в уязвимости собственного положения, полностью зависящего от расположения остальных. В конце концов мнение людей — штука исключительно переменчивая, в чем он имел возможность убедиться на собственном опыте. Вероятно, именно этим и объясняется его доброта ко всем окружающим. Просто вопрос самосохранения. — Это очень тревожно, — вставляет Ло Бинхэ, вклиниваясь в первую же паузу. — Такой неподходящий человек занимает пост старшего адепта… Кто-то должен вмешаться! — Да, — Мастер зала Хо полностью согласен с таким расплывчатым предложением. — Кто-то должен. А то позора не оберешься. — Вы не должны это так оставить, Мастер зала, — настаивает Ло Бинхэ. — Вы просто открыли мне глаза. Ваш долг — подать официальную жалобу! Какой пример подрастающему поколению показывает старший адепт, неуважительно обращающийся со старейшиной при всем честном народе? Это не какой-то смертельный удар. Просто еще одна неприятность в дополнение к остальным. Смерть от тысячи царапин. — Я… да, наверное, должен, — неуверенно говорит Мастер зала Хо. Трусливый, как все болтуны. — Кажется, все наконец-то начали замечать неумелость Гунъи Сяо, — ободряет Ло Бинхэ. «Почти готов, — думает он, — надо лишь немного подтолкнуть». Сейчас надо добавить последний штрих. Указать на какую-то оплошность Гунъи Сяо, чтобы Мастер зала Хо радостно раструбил о ней на весь Дворец. Вроде его исключительно непочтительного и непримиримого отношения к пыткам и откровенной ненависти к Водной тюрьме. Да, это будет идеально. — Можете рассчитывать на полную поддержку с моей стороны, — вместо этого говорит Ло Бинхэ. Слишком рано. Этот жалкий человек не сумеет изящно, хитроумно и непринужденно воспользоваться предоставленным шансом. Он все испортит. Ло Бинхэ должен придержать эту информацию. Придержать, дожидаясь более подходящего времени, чтобы нанести ощутимый удар. Именно поэтому он сейчас молчит. Он выжидает. Вовсе не потому, что это заставляет его чувствовать себя грязным. Ло Бинхе не привыкать к грязной работе, он сделает все, что угодно, чтобы выжить. За пять лет, проведенных в Бездне, он привык к грязи, покрывающей его с головы до ног, словно вторая кожа. Брезгливость никак не влияет на его решения. Однако к этому человеку Ло Бинхэ не испытывает ничего, кроме отвращения. — Давно пора, — заявляет Мастер зала Хо. — Правда всегда заявляет о себе. Люди всегда узнают… — Да, Глава зала, — Ло Бинхэ решил, что сделал достаточно. Либо Глава зала Хо подаст жалобу, либо нет. Скорее всего подаст, особенно если дать идее вырасти в его голове и как следует созреть. Вначале он проверит почву, разведав, как люди отнесутся к подобным обвинениям, и обнаружит, что идея не встречает такого сопротивления, как раньше. Он жаждет признания, поддержки и подтверждения собственной правоты, поэтому его жалоба будет исключительно громкой, резкой и язвительной. Все сочтут, что он перегибает палку, но также подумают, что кое в чем он прав. Его точка зрения обозначит новый уровень, опустив планку еще ниже. Ло Бинхэ все равно действует по плану, ясно? Он продолжает двигаться к цели. Один момент слабости не имеет никакого значения — то, что он не хочет вредить Гунъи Сяо, вовсе не значит, что он этого не сделает. Именно это он сегодня доказал. Щелчками, пинками и тычками он выставит Гунъи Сяо из Дворца Хуаньхуа, безжалостно присвоив позицию старшего адепта. И ничто его не остановит. — Спасибо, что просветили этого ничтожного ученика, — поднявшись на ноги, Ло Бинхэ почтительно кланяется. — Не смею больше надоедать вам. Благодарю Мастера зала Хо за мудрость. Пьяный и взбудораженный Мастер зала Хо бормочет что-то бессвязное, отпуская его. Ло Бинхэ удаляется с натянутой улыбкой, с трудом удержавшись, чтобы не вылить остаток сливового вина ему на голову. В конце концов день только начинается. Дела сами себя не сделают.