Среди теней Инферы

Он дрожал. Синерова Бездна, дрожал, как осиновый лист под потоком холодного зимнего ветра, и не мог прекратить. Это было недопустимо. Недостойно. Смердело слабиной. Но паника слишком сильно проникла в кости, бежала по сосудам вместе с кровью, отравляла нити мыслей токсичной железой, а потому сохранять лицо было совершенно невозможно, но не пытаться Лаэртиус не мог. Стоя напротив двери, ведущей в кабинет генерала Стефирона, Лайт потратил целую минуту на то, чтобы успокоиться, и, будучи стабильным, переступил порог, но мнимое спокойствие не продержалось и двадцати секунд, а всё от того, что оно, подобно шелухе, было содрано дробящимся, будто бриллиант, пытливым взором.   — Лаэрт… — Лаэртиус дёрнулся, как от удара, когда в просторном пространстве кабинета прозвучал голос Мастера. И этот «удар» стал для лейтенанта последней каплей, ибо большего стресса организм юноши выдержать просто не мог.   Краски в мгновение ока выцвели пред бирюзовыми глазами, а плоть налилась такой сильной слабостью, что в следующий миг под Лаэртиусом подломились ноги, и только сильные руки Мастера, метнувшегося подхватить нерадивого ученика, не позволили голове Лайта разбиться о стилизованный под чёрный мрамор пол. Те же руки аккуратно перенесли юношу на диван и заварили знаменитый алкхайский чай того баснословно дорогого сорта, каким Мастер угощал только по-настоящему дорогих и значимых для него людей, в основном же — своих учеников, для которых становился почти отцом. И стоило Лаэртиусу вспомнить о том, как стыд обжёг его грудь калённым железом, ведь кому, как не Мастеру, его ученики без страха быть отвергнутыми могли открыть свои сердца и души?   Сомкнутые веки юноши дрогнули от подступивших слёз, а в голове колокольным набатом зазвучало лишь одно слово: «Идиот!».   — Успокойся, мой Маленький Рыцарь! — это прозвище, придуманное Алексом Эммералдом, влилось в уста генерала Стефирона и звучало в них столь же мягко, сколь и на губах того, кто его сотворил. — Сейчас станет легче!   Тело лейтенанта окутало тепло, а следом пришла лёгкость и… утраченная сила — невербальное исцеляющее заклятие наполнило клетки организма энергией и снизило зашкаливающий уровень стресса.   — Открой глаза… — не приказ, но мягкая просьба влилась в уши и заставила расслабившиеся веки приподняться, открывая вид на сложенные белокаменные крылья символа, что носили на белых мантиях и форменных плащах все Белые Рыцари. Этот символ серебрился чешуёй на стенах, в когтистых лапах берёг хранящий документы гарнитур, длинным с пушистой кисточкой хвостом образовывал замысловатый рабочий стол и взирал своими большими мудрыми глазами на каждого, кто собирался вести с генералом диалог. Хранитель кабинета — белый, пронизанный магией дракон, казалось, был по-настоящему живым и готовым вступить в бой, если его господину будет угрожать опасность. Сейчас же мраморный крылатый ящер глядел на ученика Стефирона с беспокойством, что застыло в таких же дробящихся разноцветьем, как у генерала, глазах.   Но Лаэртиус не видел того. Лаэртиус не мог отвести собственного сникнувшего взора от белого, как молоко, лица Мастера, на котором в свете холодного бледно-голубого света мерцала жемчужная чешуя, заменявшая мужчине брови, покрывавшая прячущиеся за паутиной светлых волос виски и бежавшая тончайшей тропкой вдоль линии челюсти.   — Прости… — в это короткое «прости» Лаэртиус вложил все свои раскаяние, понимание вины и искренность, на какие был только способен, и теперь с замиранием сердца ждал приговора от своего «судьи». Взор того стал мягче, намного. И эта ласка, шедшая из глубины мерцающих драгоценными минералами глаз, лучше любых слов воплотила ответ.   — Всё хорошо, Лаэрт! Ты слишком сильно переживаешь, в том числе… и за тот нюанс, ради которого ты ко мне и бежал… — то, что генерал Стефирон был осведомлён о «нюансе», возможно, даже прежде своего ученика, Лаэртиуса не удивило, ибо от человека, способного читать мысли, невозможно было что-то утаить. Однако мелкая букашка досады всё же щекотала разум лейтенанта своими крохотными чёрными лапками, ибо Лаэртиус не был в силах понять, как он раньше мог не обратить внимание на небылицы собственного разума?    — У тебя были гораздо более значимые задачи! Однако, признаться, я не ожидал подобной… реакции твоего организма, хотя и предполагал, что задание со змеёй в конечном итоге подкинет тебе сюрприз! Так оно и вышло! И теперь мучает тебя!   А вот это прозвучало настолько неожиданно, что Лаэртиус рефлекторно приподнялся на локти.   Генерал усмехнулся и лёгким кивком предложил ученику сесть, сам же, пока тот отрекался от положения лёжа, пригубил терпкий алкхайский отвар из белого стеклянного бутона незабудки с тоненьким стебельком-ручкой. Когда младший Лайт освободил на белом кожаном диване чуть больше места, Стефирон позволил себе переместиться с его края ближе к спинке и откинуться на неё всем корпусом.   Лаэртиус осторожно потянулся к своей чашке с чаем, что стояла на стеклянном столике подле дивана, и не отрывал заинтересованных глаз от лица Мастера.   Стефирон улыбнулся краешком губ, но продолжать говорить не спешил, ожидая, когда же его ученик решится перехватить инициативу и начнёт молвить сам — сыну Джека, как и его двоюродному брату, было трудно делить с кем-то свои проблемы, но некоторые из них самому решить было просто невозможно, вопреки желанию никого ими не напрягать. Открываться тоже нужно было уметь, и генерал, будучи хорошим учителем, мягко привносил в голову Лаэртиуса и это знание. А потому поведать о том, что же рвало душу юного Лайта на части, предстояло самому Лайту, о чём тот не сразу, но всё же догадался, и что, в конечном итоге, и сделал:   — На брифинге перед самым отправлением в Густару, когда капитан Мокс назвал имя моей напарницы, меня посетила мысль… Мысль, что не имеет значения, кто будет прикрывать мне спину, даже если это будет… младший инструктор Гален Армстронг… — спустя целую минуту внутренней борьбы, когда пришло осознание переданной Мастером речевой эстафеты, изрёк Лаэртиус. — Я был уверен, что не доверяю ему, и это недоверие длится уже очень долго… Четыре месяца, если быть точным, и вызвано оно тем, что младший инструктор Армстронг спровоцировал моего отца на бой в Мальти, но…    Смелости донести то, что следовало за этим «но», у Лаэртиуса не хватило. Суть проблемы упрямо застыла на языке и не хотела с него срываться, потому что обратила бы все предыдущие слова в бредни настоящего безумца. Держать знания о некоем воплотившемся «сюрпризе» в голове и знать, что учитель считал их своим Даром, было гораздо проще, чем делиться ими вербально. И почему Мастер Стефирон, будучи осведомлённым о состоянии своего ученика и чуть приоткрывшим тиски зажавшего его «капкана», не пожелал развеять страхи Лаэртиуса сразу же?   — Но? — генерал внимательно посмотрел на ученика, ожидая продолжение, буквально требуя непоколебимым взором своим произнести то главное, что должно было быть озвучено.   Найдя в себе оставшиеся крупицы рассыпавшегося боевого духа, Лаэртиус всё же закончил обличать в слова своё, как ему казалось, безумие:   — Но младшим инструктором моего взвода Галена Армстронга назначили именно сегодня, а до того он никогда не преподавал… То есть мои мысли о нём, как о… непредсказуемом и мстительном человеке, — ложные! Да и между Мальтийским боем и инцидентом в Густаре разрыв… не в четыре месяца, а… В общем… В общем… Моя память мне лжёт и выдаёт былое, которого и в помине не было! — Лаэртиус замолчал так резко, что от наступившей тишины у него заложило уши. Лейтенант откинулся на спинку дивана и шумно выдохнул — что ещё можно было добавить к уже сказанному, Лайт не знал, а потому притих окончательно. И пусть генерал хоть ментальными клещами из него тянет слова — их у лейтенанта просто не осталось. Впрочем, по лёгкому «хм» и тонкой усмешке на губах стало ясно, что мучить ученика и дальше Мастер не собирался, ибо на этот раз генералу было достаточно и такого выстраданного откровения.    Стефирон заговорил сам:   — Твоя память подкинула тебе не былое, а скорее… ещё не наступившее будущее, рождённое твоим Даром Крови — Даром Предчувствия…   Глаза Лаэртиуса стали похожи на два бирюзовых блюдца, а с уст было готово сорваться  законное восклицание: «Но ведь мой Дар так не работает!», однако прервать Мастера на полуслове Лайт так и не решился, а потому просто смотрел на его профиль и шумно дышал.   — Твоя особая способность работает иначе, я это знаю, однако в день твоего совместного с капралом Тэйлор задания она расширила границы…   Это заявление с трудом укладывалось у Лайта в голове и порождало вполне логичный вопрос: «Как такое возможно?».   Ответ был дан ежесекундно.   — …временно, конечно, и причиной тому стал яд, образовавшийся на чешуйке сражённой тобой сайшуарской змеи. Этот яд, ставший тебе прощальным «подарком» от той, что вернулась к Предкам, вызывает временную эволюцию Дара Крови или же его деградацию, но… лишь при попадании внутрь организма.   Настала очередь Мастера Стефирона молчать. Тот потянулся за чайником, чтобы повторно наполнить себе чашу, пока в голове его ученика с новой силой закрутились шестерёнки.   — Чешуйка… Я нёс её в пасти, пока был драконом, и яд попал в слюну, а затем и в кровь… А через неё отравил и Дар, который… принёс мне новые предсказания, на какие никогда прежде не был способен… — Лаэртиус покачал головой, коря себя за оплошность: об образовании токсина в чешуе мёртвой сайшуарской змеи лейтенант узнал только что, хотя перед выходом на бой и посвятил себя изучению особенностей организма будущей противницы. Лайт пообещал самому себе, что в следующий раз будет внимательнее в изучении чужих талантов, чтобы не уйти к Предкам следом за врагом из-за какой-нибудь совсем уж мелкой и, казалось бы, незначительной «детали».   — Ещё чаю, Лаэрт? — эти слова, прозвучавшие, казалось бы, невпопад, на самом деле свидетельствовали о правильности сделанного вывода и верности дальнейшего стремления, которое хоть и не было озвучено, но было считано Ментальным Даром генерала из сознания ученика.   — Не откажусь! — на губах Лаэртиуса расцвела облегчённая улыбка: Мастер простил ему и эту ошибку. А ещё Лайт чувствовал в свой адрес одобрение. Одобрение своему желанию учиться ещё усерднее, чтобы не допускать таких глупых упущений впредь.   — Думаю стоит затронуть ещё одну важную тему, которой ты отчего-то никогда не предаёшь значения! — голос генерала Стефирона слился с мелодией льющегося в чашку отвара, однако лукавые интонации в нём заставили Лайта несколько напрячься. — Помнится, Ильзия Орайз поминала что-то про вашу с ней внеочередную увольнительную!   Глаза учителя полыхнули озорством, заставившим Лаэртиуса растеряться и не сразу найтись с ответом, а когда тот всё же отыскался, то первые слова его прозвучали как-то совсем уж беспомощно:    — Д-да… Было дело… — говорить с Мастером об отдыхе сыну Джека было ещё сложнее, чем о своих проблемах. Это было как-то… странно и… неловко. — Она сказала что-то вроде: «Весь остаток дня и всю следующую ночь мы можем провести на своё усмотрение!»    — Это касалось только её, но она о том не знала. Тебе же, как непосредственному исполнителю поставленной в Сайшуаре задачи, полагался отдых ещё и на весь следующий день, о чём упомянул капитан Мокс на брифинге… — напиток перестал литься в чашу, заполнив её до краёв, и чайник, в котором отвара наверняка хватило бы и на третьи порции, был вновь поставлен на стеклянный столик.   — Да… Что-то такое было… Он…ммм… принёс извинения за сорванный выходной! — припомнил Лаэртиус и потянулся за своей чашкой.   — И совершенно не озаботился возмещением причинённых тебе неудобств! — Мастер укоризненно покачал головой. — Не обманывайся на его счёт: Мокс может производить о себе приятное впечатление, но… он никогда ничего не отдаёт взамен, даже если его долг перед товарищем очевиден!    Предостережение заставило Лаэртиуса напрячься, но заволновался лейтенант отнюдь не за себя…   — Мокс считает Кираль своей Истинной, потому и продвигает её так, как никого прежде!    Лайт нахмурился. Знал, что наречённые существуют не только у даэмонов, но не думал, что повстречает тому живой пример. И уж тем более не предполагал, что влюбится в одного из партнёров такой пары.   — Чувства не взаимны! — слова стегнули, будто кнут. — У Кираль и Мокса… — последовало уточнение. — И суждение капитана Золотых Щитов о наличии Истинной Связи между ним и капралом Тэйлор — сильнейшее заблуждение. Но капралу слишком сильно нужно покровительство Мокса, чтобы дать ему прямой отказ, а потому ей приходится играть роль послушной девочки!   Печать внезапной догадки пала Лаэртиусу на лицо, заставив выпалить:   — Так она поэтому так рвётся в Белые Рыцари? Чтобы избавиться от его покровительства?   Стефирон усмехнулся детской наивности своего ученика, порой пробуждающейся в нём в самые неожиданные моменты, но всё же ответил:   — И ради этого тоже…   Лаэртиус ощутил себя глупо: ну не могла Кираль рваться в касту Лучших из Лучших только для того, чтобы пресечь чужое назойливое внимание! Но вопроса назад уже было не вернуть, а потому Лайт решил задать следующий, не менее важный:   — Но… Вы ведь не возьмёте её, так?   На несколько тягучих мгновений пала тишина, что могла бы стать однозначным ответом, однако генерал всё же разомкнул уста:   — Если капрал Тэйлор будет идти тем путём, которым следует сейчас, — не возьму! Лжецам в моём подразделении не место!    «Лжецам…» — задуматься о значении слов Мастера Лаэртиусу не дали: лёгкая вибрация электронного свитка в кармане форменных штанов намекала на возникновение новой неотложной задачи, а иначе никто бы не посмел отрывать лейтенанта от диалога с его наставником.   Достав свиток и взглянув на его бледно-голубое табло, Лаэртиус не смог сдержать удивления:   — Увольнительная?   — На сегодняшний и ещё два следующих дня! — и прежде чем Лаэртиус успел сказать хоть что-то, генерал добавил: — Не упускай возможность провести время с семьёй! И отдохнуть, само собой!   И, будто так оно было запланировано специально, табло свитка вспыхнуло новым сообщением, в котором был напечатан адрес, прикреплён файл с билетами «туда и обратно» и выбито короткое: «Ждём тебя, Маленький Рыцарь!». Отправителем СМС значился Алекс Эммералд.    Сердце гулко стукнуло в груди — упустить шанс провести с братом время было просто непростительно, к тому же «ждём тебя» намекало на участие ещё одного или же не одного, а даже нескольких значимых для Лэартиуса людей…   — Ал выбил и вашей сестрёнке выходной. И Джастину Грею — тоже!   Лаэртиус ощутил, как губы его от слов наставника расползаются в глупейшей на свете улыбке, будто Лайт сорвал настоящий джекпот. С сестрой после успешного бегства из Густары лейтенанту так и не удалось повидаться, ибо восстановление после потрясений они проходили в разных клиниках в разных городах. Из видения Лаэртиус знал, что у Хинаты, пока та была в ипостаси кошки, очень сильно пострадали от огня задние лапы, от отца же юноша узнал, что ожогов было намного больше, однако «хищница» сестры оказалась не обделённой силой и после возвращения младшей Лайт в человеческую форму очистила тело той от всех нанесённых огнём (и не только им) увечий. Опалённые (бывшие кошачьей гривой) волосы правда не вернула, но это было сущим пустяком по сравнению с тем, что Хината выжила и восстановилась! И уже сегодня Лаэртиус мог её увидеть. Как и Джасса, которого он и Хината заочно считали своим ещё одним старшим братом и который умел мягко отговаривать их обоих от самых сумасбродных в мире поступков. Джассу, несмотря на его занятость на службе, казалось, можно было звонить в любое время дня и ночи — он отвечал практически всегда и неизменно выслушивал своих младших, когда те, не зная с кем ещё можно о таком поговорить, рассказывали ему обо всех своих проблемах. И Джасс никогда не считал их глупыми или нестоящими внимания, а его советы всегда были золотыми ключиками для их решения. Лаэртиуса и Хинату Джастин Грей очень сильно любил, и те отвечали ему взаимностью. Повидать его было бы хорошо! Так же хорошо, как и Алекса Эммералда, который, наконец, сбросит с себя тяжёлую «чешую» полковника. По брату вне его грозного звания Лаэртиус уже успел ощутимо соскучиться, но поговорить вот так вот просто, как родные люди, у братьев всё не получалось, и лейтенант просто не мог не воспользоваться таким шансом… Вот только…   …Только вопрос, сбудутся ли предсказания отравленного ядом Дара, всё ещё оставался для Лаэртиуса открытым. Окрылённый весьма приятной перспективой лейтенант практически забыл о тревожащей его думе, которую к тому же ранее почти вытеснил напряжённый мыслительный процесс, запущенный откровением Мастера о «подарке» сайшуарской змеи…   — Отдыхай, Лаэрт! И ни о чём не думай! Яд уже больше тебя не потревожит! Время его действия уже давно подошло к концу! Что же касается твоих предсказаний, запомни: даже пророчества Великого Оракула могут не сбыться, вопреки поверью, что это невозможно!   Уже через десять минут Лаэртиус Лайт собирал вещи для грядущего отдыха.   ***   Восемь часов спустя.   — Ну… другое же дело! Что думаешь, Мастер?   Что ж, Хината должна была признать, что вторая половина дня для неё складывалась куда как более удачно первой половины, итогом которой стала длиннющая суровая лекция от полковника Белых Рыцарей Алекса Эммералда, обрушившаяся на девушку сразу же, как только та немного отошла ото сна и перестала выглядеть так, будто вот-вот вновь вернётся в мир неосознанности и мрака.    Ох, и как же эффектно распекал Алекс Эммералд на все лады свою младшенькую за её рискованную и абсолютно неприемлемую «самодеятельность», неоценённую им хоть в сколько-нибудь положительном ключе. И, возможно, Хината не чувствовала бы себя настолько раздавленной от свалившегося на неё «счастья», если бы душу отводил только один лишь брат, но клеймо, это синерово клеймо отдавалось резкой и острой болью каждый раз, как только Алекс выделял особой интонацией самые значимые моменты в своей получасовой нотации. Боль жалила кожу так, словно в плоть раз за разом вонзалась маленькая только-только сошедшая с конвейера игла. И способствовал тому, конечно же, меченый девушки, который будто бы находился где-то поблизости и собственными ушами слышал всё то, что Алекс Эммералд говорил, и, разумеется, негласно, но весьма неординарно соглашался с полковником.   Хината очень старалась скрывать неприятие на лице всяких раз, когда метку пронзал очередной укол, но Ал слепым не был, к тому же его Дар, с помощью которого он потихоньку приводил в норму организм сестры, прочёл каждое болевое ощущение, рождённое даэмоновой связью.   «Вот же мелкий засранец!» — допускать подобное самоуправство и дальше Алекс Эммералд не собирался. Нужно было обязательно наведаться к Даэмоновым Жрицам и потребовать от них экранировать метку сестры от влияния её избранника до тех пор, пока тот не явит ей своё лицо и не представится, как было положено у даэмонов. Контролировать наречённую, запрещать ей что-то и требовать от неё соблюдение тех или иных поведенческих границ до знакомства, даэмон не имел права. Впрочем, его права имели внушительный список ограничений и в том случае, если его пара давала ему отворот поворот. Но об этой ситуации задумываться было ещё слишком рано, достаточно было и той, из-за которой Хината маялась сейчас.    «Ничего, Малыш! Потерпи ещё немного! Скоро эта проблема перестанет тебя волновать!»   Алекс всегда держал своё слово и делал это даже тогда, когда казалось, что выполнить обещанное просто невозможно. Но случай Хинаты, к счастью, не нёс в себе невыполнимых условий — полковник был прекрасно осведомлён, что в вопросе экранирования Жрицы не смогут отказать, а потому и не волновался, и даже реакция юного даэмона, которому он собирался «прикрыть лавочку», Белого Рыцаря не пугала. Алексу Эммералду доводилось сталкиваться в бою с даэмонами и убивать их тоже. Мужчина признавал — те были свирепыми бойцами, но отправить их к Предкам, несмотря на байки о их неуязвимости, было вполне воплотимо.   «Надеюсь, что мальчишка в реальности окажется намного приятнее, нежели производит впечатление сейчас!» — впрочем, думы о зарвавшемся меченом не мешали Алексу хранить суровое выражение лица и продолжать отчитывать сестру за её проступок. Правда, к тому моменту, когда лекция благополучно подошла к концу, Хината выглядела настолько разбито, что, казалось, что никакие совместные с братом выходные ей теперь уже и в помине не  нужны. Подумав об этом, Алекс быстренько сменил гнев на милость, не забыв, правда, помянуть, что в его лекции была необходимость, что будь на его месте любой другой офицер, и Хинате не поздоровилось бы ещё сильнее, и братские нравоучения показались бы ей стихами, посвященными в её честь.   Поверила ли Хината словам Ала или же просто поспешила согласиться, чтобы тот, наконец, от неё отстал — спустя два с половиной часа это стало неважно, потому что обещанный отдых стремительно воплощался. И это не могло не радовать Лайт. А ещё ей безумно нравилось её новое отражение в зеркале. Светло-рыжие, будто лисий мех, волосы с лёгким красноватым отливом были укорочены в асимметричное каре без чёлки, которое удлинялось лесенкой от затылка до подбородка.    — Радикально, но красиво! — наконец, вынес свой вердикт полковник Эммералд, мягко улыбнувшись.   В сравнении с той длинной волос, которая была у Хинаты до Кошмара Густары, а это ни много ни мало уходивший ниже талии жгут, новая стрижка была действительно радикальной. Но девушку это более чем устраивало — голове стало несравненно легче, да и ухаживать за короткими прядями будет намного проще.    Бросив последний взгляд на своё отражение в большое на всю стену зеркало, что встречало  и провожало каждого нового клиента салона красоты, Лайт выскользнула на улицу следом за Алексом и Джассом, которые, дав свои оценки её новому образу, практически одновременно переступили порог на выход, тонко намекнув, что пора бы им двигаться дальше. Куда её родной и названный братья так заторопились, девушка не понимала, потому посчитала не зазорным уточнить:   — М-м-м… Мы куда-то спешим?   Ответил ей Алекс:   — Не совсем так, Малыш. Нам нужно встретить одного важного для нас… — Ал выделил это слово особой интонацией, имея в виду всех троих членов их маленькой компании. — …человека, и было бы хорошо не заставлять его ждать!   — До прибытия «Сагитты» ещё двадцать минут! Мы определённо успеем добраться до  поднебесного порта и перехватить его там! — мягко заверил Джасс.    Хината растерянно хлопнула глазами, не сразу уловив намёк, и с надеждой посмотрела на Джастина. Тот, улыбнувшись ещё ласковее, пояснил на стихотворный лад:   — Облаку подобная «Сагитта», что белой льдинкой рассекает небеса, в железном коконе своём примчит нашего дорого брата — Лаэртиуса!   Хината хлопнула глазами ещё раз — новость была обескураживающей, но растерянность на лице быстро сменилась искристой радостью.   — Лаэрта? В самом деле? И вы так долго молчали! — Лайт прищурилась в наигранном недовольстве, уперев руки в бока. — Почему?   — Сюрприз… — просто ответил Ал, пожав плечами. — О! А вот и наш транспорт подъехал!   Белое дорогое такси, сверкнув холёным боком, приглашающе распахнуло автоматические двери, являя взору не менее престижный салон насыщенного кофейного оттенка. Автомобиль привёл Хинату в настоящий восторг — всё-таки в Мальти жители ездили на машинах попроще, да и то таких горожан можно было пересчитать по пальцам!    «Наслаждайся!» — самой себе объявила Лайт, устраиваясь поудобнее на мягком кожаном сидении и горящими от предвкушения глазами осматривая «начинку» транспортного средства. Джастин сел рядом, Ал расположился на переднем сидении рядом с водителем — статным средних лет мужчиной в синей элегантной форме.   «Да, наслаждайся!» — подвела итог девушка, когда такси плавно, будто воспарив, двинулось с места.    ***   Правда поездка не продлилась долго, но Хинату это нисколечко не расстроило — в конце концов, не единственный же это раз, когда ей выпала удача прокатиться на дорогом авто! Будут и другие возможности, определённо!   Троица приехала очень вовремя и встретила Лаэртиуса прямо у выхода из поднебесного порта.    Младший Лайт, облачённый в чёрную, распахнутую настежь кожаную куртку, выглядывающую из-под неё в тон глазам рубашку и классические джинсы, был… на легке, что в первый момент очень удивило Хинату. Она-то думала, что у Лаэрта при себе окажется сумка с вещами и за время поездки даже успела предположить, что их компании придётся наведаться в отель, чтобы освободить Лаэртуса от его ноши. Но то не потребовалось совершенно, и спустя несколько мгновений Хината поняла почему — руку младшего среди старших братьев опоясывал боевой браслет из адамантерия, в один из трёх слотов которого был вставлен антрацитовый кристалл независимого икстерия, что был редчайшим типом минерала с непредсказуемыми и абсолютно не воспроизводимыми в лабораторных условиях свойствами. Лаэртиусу посчастливилось иметь при себе икстерий, способный становиться временным хранилищем, и именно в нём сейчас покоились вещи юного Белого Рыцаря, как покоились вещи самой Хинаты внутри точно такого же минерала в браслете Алекса Эммералда.   Сердце девушки кольнула тонкая игла зависти. Лайт понимала — такую красоту просто так не получить и в подарок не выпросить, такую красоту можно было только заслужить потом и кровью. Лаэртиус уже заслужил, и это несмотря на то, что всё ещё учился в кадетском корпусе. Сможет ли Хината достичь таких же высот, как её брат, за такой же короткий срок? Девушка не была в том уверена.   — Всё хорошо, Малыш? — Алекс не мог не заметить поникшего выражения на личике сестры, а потому легонько провёл рукой ей по спине и с уверенностью заверил: — Не переживай, котёнок! И у тебя тоже когда-нибудь появится что-то, чем сможешь нас удивить!   Хината была готова сникнуть ещё больше от этих слов, но раскинутые для объятий руки Лаэртиуса и его широченная улыбка не позволили ей это сделать. Лаэрт в шесть размашистых шагов приблизился к встречающей его троице, подхватил сестру на руки и закружил, подобно карусели, выбив из девичьей груди счастливый искристый смех.   — Снова похудела… — с неудовольствием отметил Лаэртиус, но тут уж Хината ничего не могла поделать. Её организм всегда реагировал на сильный стресс столь же сильной потерей в весе, что могло бы быть на зависть любой девушке, если бы здоровая девичья стройность не сменялась болезненной худобой. Даже сквозь плотную ткань серой куртки Лайт чувствовал, как сильно у сестры выпирают кости.   — Всего-то на полтора килограмма! — каким-то примирительным тоном поведал Джастин.   Миг спустя ноги Хинаты вновь нашли земную опору, а Лаэрт, слегка отстранившись, произнёс:   — Что ж… Это определённо прогресс! — его пальцы подцепили самую длинную рыжую прядь волос, а с уст сорвалось мурчащее: — Эффектно!    Больше Лаэртиус ничего не сказал о разительной перемене во внешности сестры и поспешил поприветствовать остальных своих встречающих крепкими рукопожатиями и искренней улыбкой.   — Голоден? — когда приветственная часть подошла к концу, поинтересовался Алекс, уже заранее предвещая ответ.   — От кофе бы не отказался! — кивнул Лаэрт. — И от парочки пончиков к нему!   — Можем заглянуть на Заклийскую Ярмарку Блинов! Заодно совместим начало развлекательной программы на сегодня с удовлетворением необходимых нужд! — как всегда прагматично, предложил Джасс. — Тут не сильно далеко. За полчаса, думаю, дойдём!    Никто не возражал.   — Что ж… Тогда — полный вперёд! — театрально взмахнув рукой, скомандовал Алекс. — Джасс! Веди!   И Джасс повёл, ибо от такой чести отказаться было просто невозможно…   ***   Заклийская Ярмарка Блинов встречала своих гостей не только разнообразием… блинов, что приготавливались по самым разным рецептам и подавались в разной форме и с разной начинкой, — сам декор Ярмарки напоминал те же блины, нагоняя аппетит даже у только-только отужинавших посетителей.   Аромат стоял такой, что живот сводило от предвкушения, а глаза сами собой разбегались в разные стороны. Определиться к какой палатке подойти и что попробовать в первую очередь было очень сложно, но когда небесно-голубой взор зацепился за сложенный, подобно вееру, блинчик, что был одной из палаточных крыш, на которой глянцевой шкуркой мерцала малина, выбор первого яства стал очевиден.   Проследив за взглядом сестры, Лаэртиус добродушно засмеялся и, подхватив девушку под руку, задорно объявил:   — Пошли-пошли, Малиновая Фея!   Хината, на удивление, не оказала ни малейшего сопротивления, даже возмущаться давно незвучавшему прозвищу не стала — так сильно ей хотелось отведать угощение!   — Мы вас догоним! — обратился к младшим Алекс и поманил Джасса за собой. Мастер и ученик, облачённые в изумрудное и терракотовое пальто, торопливым шагом направились в противоположную сторону, но ни Лаэртиус, ни Хината не предали этому никакого значения — в конце концов, старшим могли приглянуться блины и с другими начинками, которых в выбранной Лайтами палатке просто могло и не быть.   Опустившись на свободные места, брат и сестра споро пробежались глазами по меню. Блины, предлагаемые в этой палатке, все были с ягодными начинками, а вот питьё пестрило большим разнообразием. Лаэртиус, как и планировал, заказал себе крепкий сладкий кофе и блины со смородиновым джемом, Хината же остановилась на блинах с малиной и, конечно же, малиновом морсе.   Напитки подали практически сразу, а вот угощение пришлось подождать. И это время Лаэртиус и Хината решили потратить на общение друг с другом. Инцидент в Густаре оба благоразумно не стали поднимать, а вот повспоминать былое было хорошо. Самыми яркими воспоминаниями оказались те, в которых Лаэрт строил для совсем ещё маленькой Хинаты песочные замки и их сказочных обитателей, как учил её плавать, а сам учился играть на гитаре, как вместе они катались на чоки-чоки и ловили их случайно выпущенных «птенцов», как кормили вместе кроликов и крали яблоки у вредного Барнса…   — Малыш, подойди на минутку! — когда блинчики, наконец, были поданы мягко позвал подошедший Алекс. Джастин вернулся вместе с ним и поспешил занять свободное место рядом с младшей Лайт.   Хината, кинув на свою тарелку какой-то обречённый взгляд, подчинилась и, молча, поднялась со стула, чтобы последовать за Эммералдом. Джасс, подарив девушке напоследок одну из своих неизменно ободряющих улыбок, обратился к повару, чтобы сделать заказ.   — Задери рукав! — кивнув сестре на руку с клеймом попросил Алекс, когда они отошли на расстояние достаточное, чтобы никто не почтил их лишним вниманием. Сам мужчина достал из внутреннего кармана изумрудного пальто клочок стилизованной под старину бумаги.    Хината послушно обнажила своё тату — раскрывшую крылья лазурную бабочку — и ощутила лёгкий холодок, когда брат приложил к нему тот самый клочок бумаги, что в следующий миг вспыхнул бледно-голубой руной, застывшей на коже и затемнившей прекрасное насекомое.   — Чтобы твой меченый не смел больше подглядывать и кусаться! — пояснил Алекс. — Даэмонова Жрица согласилась с моей позицией!    — Ты встретил здесь Даэмонову Жрицу? — Хината растерянно хлопнула глазами, ощущая, как невидимая нить, связывающая её с даэмоном, перестала натягиваться — руна начала действовать.   — Не встретил, а намеренно искал! Поверь, найти Жриц возможно даже там, где их не ожидаешь найти! Они тоже люди, и им не чужды развлечения!    — В смысле искал? То есть… Ну… — Лайт никак не могла сформулировать вопрос, но Эммералд и так всё прекрасно понял, а потому поспешил пояснить:   — Твой меченый вёл себя с тобой слишком нагло, и это при том, что вы даже друг друга не знаете! Мне это не понравилось, и я решил пресечь это нахальство хотя бы до тех пор, пока он не решит познакомиться с тобой при личной встрече!   У Хинаты не было слов, чтобы выразить брату свою признательность, а потому она просто заключила его в крепкие объятия.   — Спасибо… — спустя несколько мгновений всё же хрипло выдохнула она, когда ладони Ала ласково погладили её по спине.   — Не за что, Малыш… Ну что? Возвращаемся? А то блинчики-то остынут!   Хината отстранилась и кивнула со счастливой улыбкой.   Блины к их возвращению всё ещё не остыли.   ***   Час спустя.   — И какой же будет ставка, сестричка?   — М-м-м… Как насчёт желания?   — Желания? — Лаэртиус лукаво вскинул золотистую бровь. — Абсолютно любого?   — В разумных пределах!    — Боишься проиграть? — Лаэрт протянул Хинате руку, другой крепче сжимая поводья своего чоки-чоки. Серая пернатая полуптица-полуящерица клацнула серо-зелёным, загнутым, как у коршуна, клювом и сверкнула нетерпением в карих глазах.   Хината, поколебавшись всего мгновение, ударила ладонью о протянутую ладонь и с вновь вспыхнувшим азартом заявила:   — Я выиграю!   Лаэртиус усмехнулся:   — Это мы ещё посмотрим!   На старт Лайты встали одновременно, но когда прозвучал условный сигнал о начале гонки, Лаэрт пустил свою ездовую «птичку» неспешным шагом, даруя сестре немного форы. В конце концов, оба знали, что серым чоки-чоки на ровной местности в скорости не было равных, а розовая «пташка», на которой умчалась Хината была всё же выведена для езды среди непроходимых джунглей.   Подарив сестре хоть какое-то преимущество, Лаэрт впился пятками в бока чоки-чоки и с гулким, задорным смехом рванул следом, целиком отдаваясь вспыхнувшему в крови азарту.   ***   — С тебя желание! — сложив руки на груди, довольно изрёк Лаэртиус, когда сестра, насупившаяся и раздосадованная, спрыгнула на землю со «своей» Прю.   — Стесняюсь спросить: какое? — передавая поводья владельцу ездовых «птичек», вопросила Хината.   — Есть у меня одна идейка… — с хитрющей улыбкой, заявил Лаэрт и многозначительно посмотрел на большой цветастый плакат, на котором красовалась девушка в весьма экстравагантном розовом костюме, состоящем из перьев и шкур животных.   Хината проследила за братским взором и в сердцах выпалила:   — Да ты шутишь!   Улыбка на лице Лаэртиуса стала зловещей:   — Пари — есть пари, сестрёнка!   ***   И вот спустя десять минут Хината, разодетая почти как та девушка с плаката, спустилась с импровизированного подиума, на котором проходил местный модный показ (в котором, на минуточку, можно было, не стесняясь, принять участие), посвящённый инферской фауне и флоре.   — Тебе идёт! — безумно довольный собой объявил Лаэрт.   — Никогда больше не буду с тобой спорить… — уперев в бока покрытые розовыми перьями руки, заявила Хината.   — Ага! Охотно верю! — подмигнув стоящим рядом Алексу и Джастину, промурлыкал Лаэрт.    — …Если не буду на сто процентов уверена, что выиграю! — многозначительно взмахнув  чоки-чокским «крылом», закончила мысль Лайт и, резко развернувшись, направилась в сторону кабинки, в которой осталась её одежда.   Проводив Хинату коротким взглядом, Джасс с улыбкой предложил:   — Надо пока подумать, куда мы отправимся дальше!   ***   А дальше были парки, площади и улицы, несколько музеев, фотовыставок и дом восковых скульптур. Парк аттракционов и ботанический сад. Зоопарк и ледяная пещера. Богиня! Хината уже и не помнила, когда так развлекалась в последний раз, и даже представить себе не могла, что за полтора коротких дня сможет набраться столько впечатлений. А потому, когда пришло время возвращаться в учебную часть, девушка сникла.   — Не переживай, Малыш! Обещаю, что мы ещё устроим все вместе что-нибудь эдакое! — мягко сплетя в замок свои пальцы с пальчиками сестры, с улыбкой пообещал Эммералд.   Хината робко улыбнулась в ответ: Алекс ведь всегда держал своё слово, верно?