
Пэйринг и персонажи
Метки
Повседневность
AU
Hurt/Comfort
Частичный ООС
Неторопливое повествование
Отклонения от канона
Элементы романтики
Элементы юмора / Элементы стёба
Элементы ангста
Элементы драмы
Второстепенные оригинальные персонажи
Упоминания насилия
ОЖП
ОМП
Элементы флаффа
Исторические эпохи
Магический реализм
Попаданчество
Деревни
AU: Другая эпоха
Историческое допущение
Второй шанс
Пре-гет
Элементы мистики
Подразумеваемая смерть персонажа
Попаданцы: В своем теле
XVII век
Неграфичные описания
Описание
Невиданной силы лапища вцепились в холщёвую сорочку на спине и рывком подняли его тело в воздух. Больше Уилл ничего не помнит, не видит и не слышит, — потеря сознания изолировала его мгновенно.
Как человек, он — Уилл, — не стоит ничего, даже человеческой жизни.
Примечания
Продолжение истории "Кризис среднего возраста" (https://ficbook.net/readfic/9564140).
Посвящение
Читателям первой части истории, а так же: Minicotenok, Little Thumbelina и рейтян.
Дом, милый дом
26 февраля 2025, 09:20
Пять грамм молотых ноготков...
Горстка берёзовых почек…
Цветы, листья, прутики липы…
Кора ивы…
Капля смолы и камеди, запах эфирного масла — вот это Уиллья не только слышал, но и чувствовал. Горечь оскоминой осела на зубной эмали и корешке языка. Раздражённое без спроса влитым снадобьем, горло надрывно закашляло. Терпимый в любой другой момент привкус трав вдруг вызвал рвотные позывы и Жнец с закрытыми глазами спохватился с нагретого места. Широкая крепкая ладонь, опустившаяся поперёк груди, не дала ему подняться. Он снова принял лежачее положение. Преследующей его накануне тревоги не ощущалось, поэтому Уилл доверился внутреннему голосу и больше не пытался разлепить отёкшие веки.
Анна, Аннушка, упрямица,
Как растёт твой сад?
С серебряными колокольчиками, ракушками
И красавцами крестами в ряд?
Неровное, сбивчивое пение, которое Уильям слышал сквозь сон отдалённо, зарождало в его безмятежных видениях беспокойство. Небо прозрачным куполом нависало над головой. Между перин облаков мелькали звёзды и очертания белых башен Департамента. Ничего удивительного в том, что он не мог разглядеть архитектуру особняка. Он никогда не видел обиталище Жнецов снаружи. Как и любой другой его коллега. Если появлялось задание, требующее выхода на Землю, они просто выходили и оказывались на нужном месте в нужное время.
…твой сад?
Уилл осмотрелся. Луг простирался на тысячи миль вперёд, смыкаясь с небом в линию горизонта где-то за пределами сновидения.
…крестами в ряд? — заунывно тянул голос.
За голосом бежали.
Исполнительница часто дышала, съедала окончания звуков, задыхалась, — так звучат те, кто пытается кричать во время бега.
Анна, Аннушка…
Уилл обернулся. За спиной, вместо бесконечного поля, черной пастью лес тянулся к небу. Из-под пышных иголчитых юбок елей плыла пасть намного меньшая. Она ревела и истекала голодной слюной.
Медведь.
Тот, кто запрыгнул Уиллу на спину в лесу.
Тело в унисон с воспоминаниями отозвалось болью в тех областях, которыми Жнец повредился о колючий куст.
С серебряными колоколчиками…
С серебряными колокольчиками на шее животное приближалось. Медленно и уверенно.
Медведь знает, что отсюда Уиллу не убежать.
Уильям наблюдал за ним. Внимательно, настороженно. Делал шаг назад, когда зверь — вперёд. Пасть ещё не впилась в его оболочку, а она уже горела огнём от боли и истекала кровью.
И красавцами крестами в ряд?
Медвежья морда обдала его лицо горячим ветром. Уилл отодрал правую ногу от травы и сделал очередной шаг назад. Босая пятка неудобно прижалась к холодному металлу.
Обернувшись, он увидел поле сплошь усеянное невысокими черными пиками.
Зверь подтолкнул его к месту распятия и утробно взревел.
Между приступами безумного смеха он проговаривал слова опостылевшего четверостишия.
Уильяму необходима была помощь. Жнец не справлялся с фантасмагорией сна.
***
Уилл осознал себя и разграничил сон с явью только после вылитой кадки холодной воды на голову. Он сидел на соломенном настиле, а по груди и спине, за шиворот рубахи, стекали ледяные капли. В ногах валялось скомканное тонкое одеяло. Роскошь для скромных размеров хижины. Без очков пространство расплывалось и смазывалось, приобретая схожесть с работами художников-импрессионистов. Неужели сон продолжается? Уильям зажмурил глаза и потряс головой, одновременно с этим плечи непроизвольно дёрнулись от очередной капли, скатившейся с мокрых волос по шее. — Господи, идиот, — хозяин усталого голоса протянул к его лицу ладонь, пальцем подцепил очки за дужку и снял их с носа. Уилл слепо уставился на темный силуэт рядом, который небрежно протирал линзы воротом одежды. — На. Мужчина вернул очки. Уилл только и смог, что кивнуть в знак благодарности. — Не придуривайся, — предупредил лесник, с которым Уилл успел познакомиться в не самых приятных обстоятельствах. — Мне донесли как хорошо ты умеешь говорить. С барской дочкой дружбу водишь, подарки от неё получаешь. Повитуху до до чёртиков напугал. Бедная из дому нос боится показать. Человек, показавшийся Жнецу при первой встрече чудовищем, и диким зверем — в последнюю, снова протянул мозолистую, пахнущую лесной растительностью ладонь к уиллову лицу, указательным пальцем нажал на дугу очков, придвинув плотно их к переносице и скользнув подушечкой пальца вверх. Несильно, но ощутимо, ткнул Уилла в лоб. Уилл сморщился. — Так что, говорить будешь со мной? — снова потребовал лесник. — Аннушка, — знакомым голосом донеслось из противоположного угла хижины. Уилл повернул голову в сторону говорящей. Под единственным окном, под полками красного уголка, на котором рамки образцов (а это точно были иконы), лежали вниз изображением, сидела маленькая женщина. Единственной выдающейся деталью её скелета, обтянутого кожей и замызганным платьем были длинные черные волосы. Они не только пушились и вились, но грязными и взлохмаченными космами образовывали колтуны. Причёска, похожая на одну крупную вязку для пряжи, определённо приводилась в порядок в позапрошлой жизни. Оборачиваясь к леснику, Уилл мельком взглянул на стены домика. Ничего подозрительного, кроме десятков сухоцветов, собранных в пучки и подвешенных верёвкой вдоль стен. В обилии засушенных фрагментов он узнал только прутики с листьями липы. Наверное, здесь было что-то вроде лазарета и… Он снова обратил внимание на встревоженную женщину, на лице которой появилась нездоровая улыбка. Расспросить лесника Уилл отчего-то не решался. Боялся спугнуть спокойствие, нежданно укрывшее своим крылом в таком неспокойном месте. Наверное, это место было лазаретом и пристанищем для душевно больных. Женщина захохотала. Как растёт твой сад? С серебряными колокольчиками… Чувство опасности из сновидения вцепилось в него с новой силой. Не зная почему, Уильям всё-таки нашёл смелость взглянуть в лицо леснику. Вопросов прибавилось ещё. Мужчина первым отвёл взгляд и встал на ноги. — Уймись, — он обратился к женщине. — Скорее приходи в себя и встречай гостя. Ты давно хотела. Женщина, внимательно вслушиваясь в каждое слово, смотрела на Уилла. И хохотала. Мужчина провёл по лицу рукой, вздохнул и подошёл к старому сундуку. Заржавевшие крепления щёлкнули, отвлекая сумасшедшую от погружения в безумие. Лесник вынул скомканные тряпки и кинул их Уиллу. Тряпки оказались одеждой. Предположительно с плеча самого лесника, — Уиллу даже на взгляд было велико. — Спасибо. — Наконец-то, — лесник закатил глаза и вышел из хижины. На загорелом, почти почерневшем от солнца лице, это действие выглядило ужасающе. Уилл склонил голову, чтобы никто не увидел как он раздражённо поджимает губы. Хотелось очутиться в белоснежных залах Департамента. Закрыться в выделенной ему комнате и вынуть из шкафа один из семи чёрных костюмов, надеть его на чистое тело, не знающее смрадных запахов, и забыть всё как нелогичный, пусть и правдоподобный сон. Он согласен на любого напарника и любого графа с любым дворецким, пусть это будет хоть Клод, хоть Себастьян. Да хоть Сатклифф, вновь влезающий в дела смертных. Кто угодно. Что угодно, вместо очередного дня между сном и явью, подталкивающего его балансировать на тонком осознании своей смертности. Доселе Уильям Т. Спирс не задумывался как страшен день проведённый в неизвестности на земле в костюме человека. Путаница в отчётах и несовпадение с графиком рабочего дня на миг показалось ему сущим пустяком. Мир смертных оказался не так прост. Он ни черта, ни жнеца не понимал. Было лишь… Он до невозможного снизил внутренний голос, чтобы никто в мире не смог случайно его подслушать. Было……страшно.
Всё, что делал Уильям Т. Спирс это время — боялся. Он спал в состоянии глубокой тревоги, он бодрствовал с постоянным напряжением, он говорил, он действовал, он наблюдал и ел, подвергая сомнению вокруг все, что двигалось и могло хоть самую малость повлиять на него отрицательно. Да. Именно так и было. Он наконец признался сам себе, что он трус, и никакие оправдания более неуместны. Уилл вдохнул воздух полной грудью. Кровь насытилась кислородом неприрученного человеком леса. Он не различил в воздухе ничего, кроме букета травяных запахов. Странная женщина, крадучись подобралась к нему и присела на корточки у ног. Пальцы Уилловых стоп непроизвольно сжались. От женщины, вопреки предположениям, навеянных ее внешним видом, веяло смесью эфирных масел. Она не шевелилась. А вот Уилл очень хотел размяться и справить нужду под ближайшим кустом. Люди удивительны… Он не ел ничего со вчерашнего утра, а его органы тянуло так, словно его сейчас через трубку накачивали водой. Уилл цокнул языком. Он был невероятно раздражён этим днём. С данным аспектом человеческого тела мириться было сложнее всего. — Улица, — отмерла женщина и отползла в свой угол. Уилл с трудом поднялся. Плюнув на поиски обуви, он вышел из хижины босиком. Женщина за его спиной спохватилась на ноги и захлопнула дверь. Взывая к Шинигами, Уильям Т. Спирс потопал к первым попавшимся на глаза густым зарослям, отбросив все мысли о том, что местность похожа на дремучий лес, куда подальше. Наличие повсеместного дискомфорта и отсутствие привычных атрибутов комфорта волновало его сейчас меньше всего. На резонную мысль о том, что в любой момент на него мог наброситься медведь или запропастившийся куда-то лесник, он решил от души навалить. О, чудный, дивный мир, ниспославший ему лопухи.