Один шаг назад

Первым отмер Сюэ Мэн. — Что это такое?! — воскликнул он и Мо Жань ответил ему скорее по старой привычке, выработанной годами: — А ты сам не видишь? Это труп. Если Маленький Феникс и хотел огрызнуться, то в тот момент был настолько поражён, что не смог этого сделать. Мо Цинван сильно побледнел, до этого он никогда не видел настоящего мертвеца. — Разве мы не приехали расследовать исчезновение невест? — снова возмутился Сюэ Мэн, стараясь за недовольством скрыть накатившие отвращение и ужас от увиденного. Мо Жань не видел его лица, да и лиц вообще всех остальных, кожа на голове у него онемела от шока, и ответ снова вырвался из него чисто автоматически: — Чем ты слушал, когда дядя говорил? Речь шла не только о том, что они пропадали, но и о том, что потом их всё-таки находили… Мёртвыми. Мо Жань не мог отвести взгляда от трупа девушки, что была подвешена над землёй. Грубая верёвка оплетала её локти, из-за чего руки несчастной казались немного поломанными, словно она была вовсе не человеком, а всего лишь безвольной шарнирной куклой. Яркие красные одежды колыхались на ветру, лишь сильнее подчёркивая мертвецкую бледность кожи, босые стопы не доставали до земли. В тот момент как раз взял себя в руки Тяньлан и сквозь сжатые зубы проскрежетал: — Да что это такое… Трудно было сказать, к чему именно относилось его высказывание. К трупу, который встретил их на подъезде в город, или же к самому прошению о помощи, в котором не было сказано ни слова о подвешенных телах. Развернуться и просто уехать они не могли, им оставалось только направиться вперёд, как бы не хотелось уйти. Миновав врата с трупом, заклинатели оказались в самом городе. Вокруг царила суета, однако сейчас она была щедро приправлена паникой местных жителей. Где-то раздавался надрывный рёв, на самом деле являвшийся плачем. Похоже, горожане уже знали о вывешенном трупе. Среди всей толпы выделялся один мужчина. Немного худощавый, с серьёзным вытянутым лицом, на котором отпечатались прожитые годы, но довольно шустрый. Он раздавал точные указания командным тоном всем присутствующим, и никто не осмеливался перечить ему. Они спешились и, ведя лошадей под уздцы, приблизились к этому мужчине. Заметив идущих к нему людей в заклинательских одеждах, тот нахмурился, всем видом показывая, что им здесь рады не будут. Однако тот был достаточно воспитанным, чтобы пересилить свои чувства и поприветствовать пришедших. — Приветствуем… — начал было мужчина, но его грубо оборвали. Тяньлан подошёл к нему ближе, при этом сохраняя некоторое расстояние, и с надменным выражением лица спросил, не собираясь тратить время на условности: — Что здесь происходит? Если до этого мужчина был готов дать им шанс на нормальный разговор, то теперь из-за неучтивости Тяньлана этот шанс был успешно просран. — Вы кто такие? — в тон старейшине произнёс мужчина, теперь уже даже без какого-либо намёка на учтивость. Тяньлана такое обращение разозлило ещё сильнее, и, поняв, что таким образом всё точно пойдёт наперекосяк, Мо Жань решил вмешаться. Ему не было присуще примирять людей и тушить зарождающееся пламя вражды, в конце концов он сам до ужаса любил провоцировать того же Сюэ Мэна, заставляя яриться и браниться на него, отплёвываясь, как от супа с протухшими овощами. Но сейчас у него не осталось выбора, всё не должно было пойти прахом с самого начала. — Добрый день, любезнейший, — сказал Мо Вэйюй с приветливой улыбкой на устах, — Мы заклинатели с Пика Сышен. Нам прислали прошение о помощи жители города. Перед отъездом в Цайде они говорили с дядей, и тот предупредил их, что свои истинные статусы стоит скрыть от посторонних, дабы избежать ненужного внимания и слухов. Поэтому они приняли решение называться учениками ордена Сышен. — Какое ещё прошение? Мы никого ни о чём не просили, — нахмурил брови мужчина всё ещё недовольный, но хотя бы готовый поддерживать диалог. Мо Жань уже понял, что из-за испорченного первого впечатления, никто в Цайде с ними говорить не станет, но надежда всё равно умирает последней. Как раз в тот момент, когда он думал об этом, где-то за спиной стоявшего перед ним мужчины раздался обречённый вой. — Как так «не просили»?! Как так?! А мой А-Лянь?! Мой дорогой А-Лянь! Да как же так?! Они одновременно посмотрели в сторону, откуда доносился звук. То неустанно плакал стройный мужчина. По его изящному лицу катились слёзы, которые он не успевал вытирать. Рядом с ним суетились женщины и мужчины на вид все приблизительно одного возраста. Правда, объединяли их не только лета, но и то, что все они были омегами. Мужчина, с которым они говорили, недовольно поджал губы, стараясь лишний раз не оборачиваться в сторону плачущего. Он мучительно долго о чём-то думал, а затем скрепя сердце поклонился им. — Простите этого недостойного. Будьте милостивы, уважаемые господа. Этот Шу просто был слишком огорчён и поэтому не выказал должного уважения. То, как быстро он сменил тон, слишком красноречиво показывало, что происходящее здесь не давало покоя никому из жителей и ради разрешения проблемы они готовы были отринуть гордость и склонить головы. По одному взгляду на Тяньлана становилось ясно, что извинения, принесённые мужчиной, для него ничего не значили. Понимая, что нельзя допустить ещё большей ссоры, Мо Жань снова поспешил ответить вместо старейшины: — Что вы, что вы, — он примирительно поднял руки. — Мы не в обиде на вас. Видим же, как вам тяжело. Недовольный взгляд Тяньлана, обращённый на него, Мо Жань стойко проигнорировал. — Нам лучше поговорить наедине, я полагаю? — осторожно спросил Наследный принц мужчину, опасаясь, что их разговор станет достоянием общественности. Кивок был ему ответом. Мужчина указал куда-то в сторону, где начинала петлять одна из главных улиц. Широкая дорога распадалась на несколько средних, а они в свою очередь становились совсем узенькими улочками. Неспешно он проводил их к одному из домов, что стояли неподалёку. Дом мужчины не отличался большими размерами и выглядел вовсе не впечатляюще, особенно для тех, кто привык жить во дворцах. Серые стены да крыша с такой же черепицей навевали только тоску. Весь этот дом можно было описать одним единственным словом — «невзрачный». Во дворе кто-то стоял, словно в ожидании. Приблизившись они разглядели тощего юношу с непримечательным лицом, который явно хотел услышать хоть какие-то вести. — Помоги пристроить лошадей этих господ, — строго бросил мужчина юноше и тот немедля бросился выполнять наказ. Они зашли в дом. Пускай снаружи он и не выглядел впечатляюще, но внутри хотя бы было прибрано и довольно тепло. Их усадили за стол и предложили чаю. Однако все от него отказались, предпочитая сразу приступить к важному разговору. Этот мужчина, назвавшейся Шу Сюинем, был старостой города уже много лет и, несмотря на достаточно молодой вид, многое повидал в этих землях. Однако то, что происходило сейчас не вписывалось ни в какие рамки морали. Началось всё чуть больше года назад. То была весна, всё вокруг просыпалось от долгого сна, царила благодатная погода, на небе сияло солнце. Местный юноша-омега по фамилии Бай принял предложение о браке от своего соседа Лу Фэна. Ничего удивительного в их свадьбе не было, этих двоих то и дело ловили на обжиманиях то там, то здесь. Бай Синь выделялся своей красотой и приятным голосом. Многие подмечали, что всего парочкой слов, произнесёнными нараспев как бы между делом, тот мог влюбить в себя любого, даже женатого с выводком детей альфу. Правдивы ли эти слухи Шу Сюинь сказать не мог, так как не интересовался. Подготовка к свадьбе шла своим чередом. Родители юношей не могли нарадоваться, что теперь станут родственниками и не прекращали ронять слёзы от счастья. Им многие говорили, чтобы перестали попусту реветь, иначе можно накликать беду. К несчастью, слова эти оказались пророческими. Накануне свадьбы Бай Синь пропал. Его матушка удивилась, когда обнаружила отсутствие сына, однако не придала этому большого значения, памятуя как сын волновался перед церемонией. Она подумала, что тот как обычно отправился прогуляться по городу, чтобы развеяться и взбодриться. Вот только женщина не сразу обнаружила, что помимо Бай Синя пропал и его свадебный наряд. На следующее утро юноша так и не вернулся, чем вызвал у своих родителей приступ паники. Отец и мать сразу побежали к дому жениха. Но никто там понятия не имел о местонахождении юноши. На сердце Лу Фэна стало неспокойно и он бросился искать Бай Синя по всему городу. Он обошёл все их памятные места, опросил всех, кого можно, но никто омегу не видел и не слышал. Словно тот просто сквозь землю провалился. Свадьба была перенесена, все искренне надеялись, что юноша найдётся: сам или с помощью других — неважно. Главное, чтобы с ним всё было в порядке. Однако их мольбы услышаны не были. Спустя две недели в город как раз возвращался местный торговец и словами не передать, в каком ужасе он был, обнаружив на арке перед Цайде повешенного человека. Семья Бай была приглашена на опознание в числе самых первых. Вот только те не узнали в трупе сына, по крайней мере они очень хотели верить, что это не он. Однако Лу Фэн подтвердил, что убитым действительно был Бай Синь. — И как его убили? — спросил Тяньлан, которому слушать весь этот рассказ не хотелось. Шу Сюинь поджал губы и пробормотал: — Задушили. От услышанного Тяньлан вскинул брови, как бы выказывая своё удивление. — В каком смысле задушили? — решил уточнить старейшина. Староста угрюмо глянул на мужчину и ответил вопросом на вопрос: — А в каком это должно, по вашему, быть смысле? Мо Жаню снова пришлось проявить чудеса тактичности и спокойствия, приняв на себя роль миротворца даже в столь сложном разговоре. — Наш… — наследный принц не знал, как стоит окрестить Тяньлана, но Учителем его назвать язык не поворачивался, да и не хотел, — наставник имел ввиду какой именно способ удушения использовался? — Точно не помню, — честно сказал старина Шу, — это вам лучше у местного лекаря спросить. Он тогда тела осматривал, наверное помнит… Хотя как такое забудешь… — Сегодняшнее тело тоже сначала отнесут лекарю? — неожиданно встрял в разговор Мо Цинван. Голос его, лишённый каких-либо эмоций, звучал очень грубо и такая формулировка пришлась Шу Сюиню не по душе, но он сумел совладать со своими чувствами и кивнул. — Он осматривал каждое тело? — уточнил Второй принц. — Да. Неизвестно, что подумал Мо Цинван, но услышанное заставило его глубоко задуматься. Мо Жаня же больше взволновал способ убийства — удушение. Едва ли какой-нибудь свирепый дух стал бы душить смертного. Зачем, если существует целая масса других способов убить человека? Тогда появлялись некоторые подозрения… — А не было предположений, что его убил человек? — спросил Мо Жань задумчиво. — Конечно, были. Однако это ещё не всё. После того, как Бай Синя опознали, его тело сначала передали на захоронение родителям. Но Лу Фэн попросил у них разрешения, если хотя бы не захоронить жениха на части кладбища своей семьи, то хотя бы поставить табличку с его именем в храме предков семьи Лу. Его чувства не подвергались сомнению, ведь молодой человек был влюблён в Бай Синя с детства, так что чета Бай, роняя слёзы, дала разрешение. И вроде бы всё нормально, да только стоило лишь поставить табличку с именем возлюбленного в храме предков, как на следующий же день Лу Фэн обнаружил, что та расколота пополам. Никто не мог понять, что произошло. Предполагали, что им просто попалась некачественная древесина и от сырости она раскололась. Купили новую, снова установили её. И вновь на следующий день обнаружили табличку, расколотой точно пополам, пересекая иероглифы имени Бай Синя. Семья Лу приняла это за плохой знак и убедила сына не ставить не успевшему вступить в их семью омеге табличку в храме предков, чтобы не накликать беду. Лу Фэн, скрепя сердце, согласился. Но вот только, когда родители Бай Синя установили табличку уже в своём храме предков, её постигла та же участь, что и в дому четы Лу. Словно для души Бай Синя больше нигде не было места. Даже в виде имени на табличке в родном доме. Сюэ Мэн усмехнулся, услышав последние слова: — И только основываясь на этом, вы считаете, что это дело рук злого духа? Мо Жаню нестерпимо захотелось стукнуть братца по голове. Да так, чтобы тот больше не смог говорить такого бреда. Совершенно нормально, что обычные люди были подвержены всяким суевериям и глупостям, но в данном случае ситуация с табличкой кажется действительно странной. — Это ведь была первая жертва… — тихо прошептал Мо Цинван, но услышали его все присутствующие. — Так и есть, — невесело улыбнулся Шу Сюинь. — Началось всё в прошлом году и за эти двенадцать месяцев погибло семнадцать человек. Девушки, юноши… — И все омеги, так? — продолжил за мужчину Мо Цинван. Шу Сюинь с горечью кивнул. — Я их всех знал, некоторые из них на моих глаза росли, а с кем-то сын даже играл в прошлом. — Во всех случаях действия повторялись? — снова привлёк к себе внимание старосты Мо Жань. — Да. Всё как и в первый раз. От и до. Мо Жань задумался. Если это и вправду был злой дух, тогда при жизни он скорее всего затаил серьёзную обиду за омег, раз уж убивает только их. Но столько жертв за год? Ему были известны случаи, когда такое количество людей бесследно исчезало за сотню лет, но никак не за такой короткий промежуток времени. Наследный принц думал спросить у старосты ещё некоторые детали, однако понял, что в этом нет смысла. Шу Сюинь знал всех погибших лично, но, к сожалению, не мог посвятить их в тонкости, связанные с ранами на телах или точным способом убийства. Их путь лежал к лекарю. Мо Вэйюй уже собирался сказать, что им уже нужно идти, когда Шу Сюинь неожиданно спросил у них: — А кто именно отправил вам прошение о помощи? Возможно, он и интересовался этим чисто из любопытства, однако с учётом всех обстоятельств, едва ли семья, просившая о помощи, захотела бы выдать себя. Мо Жань очаровательно улыбнулся и ответил на вопрос: — Мы не можем разглашать этого. Если староста города и был недоволен, то не стал говорить этого вслух, просто нахмурившись и с пониманием кивнув. Наблюдая за тем, как собираются его спутники, Мо Вэйюй снова обратился к старосте: — Где мы можем остановиться? Это дело явно займёт у них не один день, поэтому стоило позаботиться о месте ночлежки заранее. — Здесь неподалёку есть постоялый двор, — даже не задумываясь ответил мужчина. — Не думаю, что она придётся по вкусу господам заклинателям, однако в Цайде более ничего такого не найти. — Сойдёт, — угрюмо бросил Тяньлан, однако Шу Сюинь разговаривал вовсе не с ним, уже открыто игнорируя присутствие старейшины. Видя, что Наставник этих молодых людей не отличается воспитанностью, староста предпочёл продолжить общение с Мо Жанем. — Через четыре дома отсюда стоит почтовая станция, только там есть конюшня. И-эр отвёл ваших лошадей туда, о них позаботятся, уж можете не переживать. А рядом со станцией вы найдёте и постоялый двор. Пропустить его сложно. Мо Жань уважительно поклонился ему, поблагодарив за помощь. Он демонстрировал удивительную учтивость со столь незначительным человеком как Шу Сюинь, и этим подкупал. Ему хотелось верить: в его добропорядочность и искренность. — А лекарь? Где его найти? — Он держит аптекарскую лавку дальше по улице. Там же и живёт, в пристройке. Зовут стариной Цунем, но, если хотите ему понравиться лучше зовите мастером. Этот прохиндей любит, когда его возвеличивают. Сразу язык распускает и рассказывает всё обо всех, даже не замечая, что мелет, лишь бы подчеркнуть свою исключительность. Слова Шу Сюиня обнадёживали. Это указывало на то, что у них есть возможность узнать гораздо большее, чем просто общие факты о телах. Покинув двор старосты Шу, они вслед за Тяньланом двинулись дальше. Но не пройдя ещё и полпути до постоялого двора, старейшина обернулся к ним и сказал: — Нет смысла нам ходить всем вместе. Только время потеряем за зря. Сюэ Цзымин пускай идёт на постоялый двор. Но Сюэ Мэн тут же воспротивился. — Я?! Почему это должен быть я?! По привычке этот дурак орал на всю улицу, привлекая к себе ненужное внимание. Мо Жань потёр висок и хотел было заткнуть его, как раздался неуверенный голос Мо Цинвана. — Если брат не хочет, то это могу быть я. Мо Цинван славился своими спокойствием и серьёзностью для четырнадцатилетнего юноши, поэтому Тяньлан не стал ему препятствовать, безразлично махнув рукой. На ладонь Второго принца лёг мешочек с серебряными слитками. — Я сниму нам комнаты. Где потом мне найти вас? — спросил альфа, обращаясь к Мо Жаню. — Мы тогда пойдём к лекарю… — А как же семья Чэнь? — нахмурился Сюэ Мэн. Мо Жань глянул на Тяньлана. Если тот сейчас скажет, что к ним наведается он сам, а их всех просто рассосредоточит по всему городу — это будет педагогический провал. Так как все трое юношей впервые отправились на задание от Пика Сышэн, они надеялись приобрести как можно больше опыта с этого дела. Если каждый из них будет заниматься разными поручениями, то чему они научатся? Сбору информации? Но как быть, если кто-то запомнит что-то не верно? Им требовался Наставник, который смог бы направить их по нужному пути. Ладно ещё отослать Мо Цинвана на постоялый двор. Снять комнаты много ума не надо. Но как, скажем, Сюэ Мэн будет общаться с семьёй Чэнь? — Старейшина, — обратился к Тяньлану Мо Жань. — Мы с вами можем двинуться вперёд, к лекарю, а А-Ван закончит с делом и придёт к нам. Вместе мы поговорим с господином Цунем, а потом навестим семью Чэнь. Как вам такая задумка? Тяньлан смотрел на него злобно, однако Мо Жань не успел толком оскорбиться, как мужчина кивнул в знак согласия. — А-Ван, — обратился Мо Жань теперь к брату. — Мы будем ждать тебя у лекаря. Поторопись, хорошо? Тон его голоса был так мягок и добр, что Мо Цинван тут же воспрял духом. Ему казалось, что брат стал относиться к нему хуже, но как хорошо, что это не так. Однако Мо Цинван был воспитан Нин Жэньмэй в строгости, она с самого детства учила его скрывать свои истинные чувства за холодным выражением лица. Поэтому ни один мускул не дрогнул на его отрешённом лике, лишь кивок давал понять, что он согласен. *** Мо Цинван шёл согласно указаниям старосты Шу. Первым делом он зашёл проверить всё ли в порядке с их лошадьми и, убедившись, что всё хорошо, проследовал к постоялому двору. Хозяин гостиницы встретил его оценивающим взглядом. Обычно так осматривают потенциальную жертву, а не гостя. Этот мужчина уже много лет занимался своим делом и по беглому осмотру мог понять, насколько человек состоятелен и глуп. Видя облачённого в не столь дорогие заклинательские одежды такого юного посетителя, хозяин понял, что многого ждать от него нет смысла и почти сразу потерял всякий интерес. Мо Цинван подошёл к стойке, за которой расположился хозяин и вежливо заговорил с ним: — Добрый день, хозяин. Мне нужно снять четыре комнаты. — Всё занято, — бросил мужчина, даже не удостоив альфу прямым взглядом, причём тон его словно напрочь отрезал любые попытки заговорить. Второй принц замер, не понимая, что ему следует делать. Этот человек был с ним так груб, что непривыкший к такому отношению Мо Цинван сразу растерялся. Но ему всё ещё нужно было снять комнаты для своих спутников и альфа не мог подвести их. Однако одной из особенностей Мо Цинвана было то, что когда он терялся и начинал паниковать, его лицо превращалось в ледяную маску, все эмоции исчезали из глаз, отчего этот юноша преображался в надменного и жёсткого человека. Даже голос, до этого не знавший излома обратился в низкий повелительный тон. — Неужели всё? — спросил альфа грозным басом, при этом нервничая. На самом деле хозяин постоялого двора использовал свой обычный приём для проверки состоятельности гостей. Обычно люди, желая получить что-либо, готовы заплатить двойную сумму. И мужчина сейчас намекал как раз на это. Но перед ним ведь был принц, взращённый в стенах дворца, где каждый слуга по щелчку пальцев готов исполнить его пожелание. Именно поэтому Мо Цинван и не знал, как ему стоит поступить после отказа. Он искренне считал, что его не могли обманывать, вот и растерялся окончательно. В его голове проносилось столько мыслей, что из ушей вот-вот повалил бы пар, но в этот же момент кто-то сказал: — Зачем ты врёшь? — словно ушат ледяной воды обрушился на их головы. Голос говорившего был глубоким и сильным, не лишённым строгости и властности. Этот тон был до ужаса похож на тон его матери в моменты недовольства. — Кто тут врёт?! — возмутился хозяин постоялого двора, однако тогда он ещё не видел того, кто стоял за спиной юноши, но, поняв, кто перед ним, тот сразу захлопнул рот. Видя, как быстро поменялся в лице мужчины, Мо Цинван осторожно обернулся через плечо, чтобы посмотреть на того, кто одним своим видом мог заставить людей замолчать, и увидел невероятной красоты мужчину. Его лицо казалось выточенным из нефрита высочайшего качества, утончённые черты гармонично сочетались с резкими росчерками бровей, похожих своей остротой на мечи. Раскосые глаза феникса своим холодом могли заморозить даже самый безжалостный бушующий пожар. Он узнал его. Не мог не узнать. Стоило только этому человеку пройти мимо, как каждый готов был свернуть шею, провожая его взглядом: восхищённым, полным раздражения и ненависти, раболепным, жаждущим — каким угодно. Но этот недосягаемый небожитель никогда не удостаивал никого из смертных своим вниманием, как бы те не умоляли, ведь жалость была ему неведома. Второй Молодой господин Чу. — Тебе хватает совести спрашивать об этом? — Чу Ваньнин с презрением усмехнулся. — Считаешь, если на порог твоей гостиницы пришёл юный заклинатель, то можно его обвести вокруг пальца и развести на деньги? Что за бесстыдство! Сначала Мо Цинван испугался, что Чу Ваньнин ненароком выдаст его, назвав Его Высочеством, но потом ему показалось, что омега его просто не узнал. Мо Цинван знал, что был достаточно невзрачным, особенно если сравнивать его со старшим братом, поэтому не видел ничего удивительного в том, что порой его никто не мог запомнить, чтобы поприветствовать. Он знал… однако всё равно отчего-то ощутил неприятный укол в сердце. Хозяин гостиницы препирался как мог, но суровый вид и твёрдый голос столь благородного господина действовал не хуже оплеухи. Получив несколько таких оплеух, мужчина заскрежетал зубами и поклонился Мо Цинвану, принося извинения под суровым взглядом Второго Молодого господина. Получив все четыре комнаты, Мо Цинван набрался смелости взглянуть в лицо оказавшего ему помощь человека. О нраве Чу Ваньнина ходило множество слухов. Среди них можно было услышать о том, как он избивал своим священным оружием несчастного старика-альфу, или как бранился на совсем юных адептов какой-то духовной школы, препирался с бывалыми учёными и ранил острым взглядом нежных омег. Мо Цинван не знал, во что можно верить, а во что — нет. Когда Мо Цинван наконец-то собрался с силами и решил обратиться к нему, фигура в белых одеждах уже исчезла. Он обескураженно захлопал глазами и закрутил головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать мужчину, но поблизости никого уже не было. Растерянный Второй принц поджал губы, он считал своей обязанностью выказать почтение и поблагодарить мужчину. Юноша вышел с постоялого двора, продолжая оглядываться по сторонам, однако вокруг стояла лишь тишина, ни единого человека. Он опечалено вздохнул и в этот же момент снова услышал этого голос. — Вам не стоит ходить одному по таким местам. Мо Цинван стремительно обернулся. За его спиной действительно стоял Чу Ваньнин. Наверное, это был первый раз, когда он видел его настолько близко. Между ними всё также сохранялось учтивое расстояние, однако чувствовалось это иначе. Словно они не были лишь единожды представлены друг другу, а встречались уже хотя бы несколько раз. Наконец-то, вспомнив о манерах, альфа сложил руки в приветственном жесте и поклонился ему, проговаривая чуть нервничая: — Этот адепт приветствует Второго Молодого господина Чу. Называя себя адептом, Мо Цинван как бы осторожно намекал, что сейчас он всего лишь обычный ученик ордена Сышен, и его истинный титул должен был остаться в тайне. К счастью, Чу Ваньнин понял намёк и тоже вежливо поклонился ему в ответ. Он был облачён в тёплые белые одежды с широкими рукавами, которые изящно развивались, когда он двигал руками. Если так подумать, то чаще всего этот мужчина выглядел именно так — опрятно и статно. — Этот Чу также приветствует адепта, — часть тёмных волос мягкой волной обрамляла его лицо, когда другая была убрана под небольшую серебряную заколку, поддерживая аккуратную причёску. Его внешний вид всегда оставался великолепным, без единого изъяна. Им невозможно было не любоваться. Мо Цинван смутился от этих мыслей и порадовался, что всё ещё склонял голову в поклоне и никто не мог увидеть его растерянность. Альфа подумал, что на него сейчас посыплется град вопросов, и он уже готовился давать ответы, но Чу Ваньнину, видимо, не было до этого никакого дела. Понимая это, Мо Цинван наконец-то получил возможность сказать: — Позвольте выразить вам свою благодарность за помощь. Чу Ваньнин с непроницаемым лицом выслушал его и сказал лишь короткое: — Не стоит. Таким ответом омега обрубал на корню все возможные попытки для продолжения разговора. Мо Цинван поджал губы, не до конца понимая, почему чувствует себя расстроенным, и уже ничего не ждал, когда Чу Ваньнин снова сказал ему, словно между делом: — Юноша, вам не стоит прогуливаться одному. Поторопитесь и вернитесь к своим соученикам. После Второй Молодой господин Чу снова вежливо поклонился и удалился, сказав напоследок только: — Всего доброго. Говорили, что встреча с Чу Ваньнином приносит лишь несчастья. Кто-то сравнивал его с ураганом, разрушающим всё на своём пути или лавиной, погребающей под собой всё живое. Но на самом деле его скорее можно было назвать холодным ветром. Тем самым, который может и остудить твой пыл и дать тебе хлёсткую пощечину, чтобы отрезвить, а после исчезнуть, словно и не было его. Мо Цинван всё ещё стоял и смотрел на ту тропу, где скрылся Чу Ваньнин. Когда вокруг стало до странности тихо, а чужой силуэт исчез из поля зрения, альфа отмер и поспешил нагнать своих спутников. В тот момент он почему-то не задался вопросом, что здесь делает Второй Молодой господин Чу. *** Как и говорил староста, дом лекаря Цуня находился дальше по улице. Они остановились неподалёку и, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, свернули за поворот. Никто ничего не говорил. Сюэ Мэн стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на стену соседнего дома, как бы показывая, что лучше уж созерцать её, нежели морду Мо Вэйюя. Удивительно, но Наследному принцу было на него глубоко плевать. Его голову забили мысли об этих убийствах, а именно альфа пытался вспомнить, было ли такое в прошлом. Мо Жань никогда не мог похвастаться хорошей памятью. Даже некоторые его любовники, с которыми он провёл большое количество ночей, не оставили в его памяти ни единого следа. Он утешал себя тем, что прошло много лет с тех пор. Правда, даже если бы не прошло, принц всё равно не вспомнил их. О делах Мо Цинвана и Сюэ Мэна он и вовсе никогда не беспокоился. Эти двое поначалу не очень-то общались. Однако спустя какое-то время те спелись настолько, что становилось страшно. Были ли у них общие цели? Собирался ли Сюэ Мэн поддержать Мо Цинвана в претензии на престол? Хрен его знает… Всё равно Маленький Феникс умер задолго до того, как Мо Цинван собрался свергнуть Мо Жаня. Мо Вэйюй не стал исключать вероятность, что эти двое в прошлом также отправлялись в Цайде. Могло ли считаться его вмешательство в это задание попыткой изменить грядущее? Он не знал, хотел ли верить в это. Обычно считалось, что изменить будущее не подвластно никому. Даже если обернуть время вспять и исправить что-либо, то Течение времени всё равно возьмёт своё. По крайней мере Мо Жань вычитал это не так давно в одной из книг. Но… подчинялась ли этим правилам возможность вмешательства Кровавого Бога? Вопрос, на который он скорее всего никогда не получит ответ. Пока Мо Жань думал об этом, их нашёл Мо Цинван. Он отчитался, что снял им четыре комнаты на постоялом дворе и они вместе двинулись к аптекарской лавке. Вот только… Мо Цинван умолчал о том, кого встретил… Аптекарская лавка была небольшой. Всё вокруг пропиталось запахом различных трав. За прилавком сидел полный мужчина, выглядевший на все пятьдесят лет. Он смешивал между собой какие-то травы, чтобы после перемолоть их в небольшой ступе. Сосредоточенное выражение лица сменилось на недовольное, когда он заметил пришедших. Правда разглядев их получше и заметив заклинательские одежды, мужчина тут же просиял и поспешил умаслить клиентов. — Господа заклинатели пожаловали к этому недостойному! — он выбежал из-за прилавка и склонился в три погибели перед ними. Такой приём явно польстил Тяньлану, на его лице расползлась усмешка. Но Мо Жань не мог сказать, что она была злой или самодовольной. Объяснить её природу у него не получилось. — Чего же изволят господа бессмертные? Мо Жань не знал, стоило ли ему и в этот раз взять на себя роль переговорщика. Вроде как сейчас старейшина выглядел готовым общаться самому, а не сидеть с недовольным лицом и молчать. — Мы пришли, чтобы узнать о телах погибших, — едва Тяньлан сказал это, как лицо лекаря побледнело. — Каких телах? — спросил он. — Телах омег. Мужчина отвёл взгляд. Это сразу бросилось в глаза заклинателям. Становилось понятно, что тут что-то не так. — Боюсь, что этот недостойный не сможет вам помочь. Тяньлан сразу сделался недовольным, губы его поджались. — И почему же? — всё-таки спросил он, прежде чем начал ругаться. — Я не причастен к этому, — такой размытый ответ сбивал с толку. — Разве не вы осматривали тела после их нахождения? — спросил Мо Жань. Он не до конца понимал этого человека. — Разумеется, нет. В этой области я бессилен. Получается, староста Шу их обманул? Но Шу Сюинь не выглядел, как тот, кто может соврать в столь серьёзной ситуации, наоборот он рассказывал всё в подробностях, желая, чтобы душегуба поскорее поймали. Мо Жань, откровенно говоря, не хотел верить в возможность обмана, ведь тогда подозрения лягут на старосту. Поэтому юноша решил попробовать действовать, как посоветовал Шу Сюинь в надежде, что это как-то поможет. — Мастер Цунь, — обратился Мо Жань к лекарю. — Мы прибыли издалека, чтобы покончить с чередой убийств, и для этого нам нужна помощь и содействие всех проживающих в Цайде. Мужчина, услышав обращение, несколько раз обескураженно моргнул, а затем понимающе протянул: — А-а. Так вам нужен мастер Цунь. Что ж вы сразу не сказали. Трое юношей удивлённо выкатили глаза. — Так вы — не мастер Цунь? — спросил Мо Цинван неуверенно. — Конечно, нет. Я всего лишь аптекарь. Работаю на него, — махнул рукой собеседник. — Мастер Цунь сейчас в пристройке. Готовится к… предстоящему осмотру тела… По видимому, труп погибшей девушки еще не перенесли сюда, раз лекарь только начал приготовления. — Я могу провести вас. — Аптекарь отвёл взгляд и поджал губы. — Только хочу предупредить — он старик вредный, многое поведал на своём веку, приверженец старых взглядов на некоторые вещи, так что может показаться грубым сухарём, но в своём деле он мастер. Поэтому не удивляйтесь некоторым вещам. И сейчас у него… гость… немного нежеланный… Но не думаю, что это помешает вашему разговору. Аптекарь поманил их за собой на улицу. Обогнув дом, они очутились на достаточно просторном, но пустом заднем дворе. Пристройка оказалась достаточно большой и несмотря на название находилась внутри дома, просто имела два входа: один снаружи — как раз с заднего двора, другой изнутри. Друг за другом они переступили порог. Внутри было темновато, однако миновав коридор они наконец-то оказались в нужном месте. И за дверью комнаты, куда указал аптекарь, кто-то кричал. — Думаешь, раз ты благородный господин, тебе всё можно?! Да в прошлом таких как ты секли как скот за лишнее слово! И рта раскрыть не посмели бы! По сморщившемуся лицу аптекаря было видно, что кем бы не оказался гость мастера Цуня, рады ему явно не были. — Я повторю вопрос — что вы можете сказать про тела? Сердце Мо Жаня взлетело и забилось с небывалой силой. Голос. Это голос он мог узнать из тысяч. То был голос Чу Ваньнина. Мо Цинван, не так давно говоривший с ним, тоже узнал его, но сделал вид, что они не встречались и он понятия не имел, кто за дверью. Мастер Цунь захрипел, как хрипел издыхающий карп на песчаном берегу. Готовый испустить последний дух, он только и делал, что бранился. Оскорбления сыпались из него как из рога изобилия. Мо Жань не выдержал всего этого потока ругани, обрушивающейся на Чу Ваньнина, и нетерпеливо толкнул дверь, потеснив аптекаря. Мужчина и пискнуть что-то против не успел. Дверь распахнулась и со стуком врезалась в стену, заставив седовласого старика внутри вздрогнуть и перевести взгляд на вошедшего. Юноша, представший перед стариком Цунем, был до жути хорош собой. Крепкий, молодой альфа в заклинательских одеждах с сопровождением. И все его товарищи также были альфами, к тому же с ними был наставник, выделяющийся среди этих юношей. Брови старика сошлись над переносицей, его внимание переметнулось на незваных гостей. Вот только отношение к вторженцам было совершенно иным нежели к гостю, что пришёл раньше. — Чего господа заклинатели изволят? — он повернулся к Чу Ваньнину спиной, напрочь игнорируя. Но Мо Жань игнорировать Чу Ваньнина просто не мог, поэтому он сразу заметил, как сжималась рука омеги, а между пальцев вспыхивали золотистые искры. Если бы они не ворвались в комнату, скорее всего этого старика уже постигла участь быть избитым божественным духовным оружием. Чу Ваньнин всегда был вспыльчивым, порой хватало парочки неосторожных слов, чтобы раздуть небольшой огонёк до громадного пожара, который спалит всё к хренам. Ему уже доводилось видеть своего супруга в гневе раньше, сейчас же альфа не желал, чтобы тот тратил на гнев свои силы. Тяньлан обогнул застывшего на месте Мо Жаня и заговорил со стариком. — Мы прибыли сюда из ордена Сышен, чтобы разобраться с духом, свирепствующим в Цайде. Как и старик он проигнорировал присутствие здесь Чу Ваньнина, не выказывая ему никакого почтения. Возможно, они не были знакомы? Однако, глядя на усмехающиеся глаза Тяньлана, Мо Вэйюй понял, что нет — знакомы. По статусу Чу Ваньнин был выше, но Тяньлан являлся старейшиной Пика Сышен, и самое главное — альфой. Статус, права, возможности — всё это перечёркивалось длинной непреклонной линией. Факт того, что кто-то родился омегой напрочь лишал его светлого будущего. Политика, наука, военное дело — дверь куда угодно была закрыта. Внутри Мо Жаня медленно тлела ярость. Слова старика, сказанные в адрес Чу Ваньнина до этого, останутся выжженными на сердце Наследного принца навсегда. Есть вещи, которые не забыть, и слова, которые не простить. Второй Молодой господин Чу имел полное право избить этого безродного старца. И будь на месте Чу Ваньнина любой альфа никто не посмел бы даже косо посмотреть в его сторону и сказать что-то против, безмолвно наблюдая как этого старика избивают плетью. Мо Жань осторожно глянул в сторону Чу Ваньнина. На лице омеги застыло отрешённое ледяное выражение, от которого по спине побежали мурашки. Если ярость Мо Жаня лишь тлела внутри, то ярость Чу Ваньнина уже вовсю полыхала в сердце. Но тот не говорил ни слова, а старик тем временем вовсю любезничал с Тяньланом. Ни Сюэ Мэн, ни Мо Цинван не знали, что им делать. Они молчали, поджав губы и глядели во все глаза. То на старейшину со стариком, то на застывшее лицо Чу Ваньнина. Несмотря на всё, Чу Ваньнин, однако, уходить не спешил, даже если его игнорировали. И позже Мо Жань понял, почему. Старик, по-видимому, пришёлся Тяньлану очень по душе. На самом деле старейшину очень радовало, что кто-то решил поставить Чу Ваньнина на место. Этот зазнавшийся омега уже давно не видел берегов и считал себя едва ли не равным альфам, хотя на деле из себя тот ничего не представлял, хоть и был одарён сверх меры. Старейшина прекрасно понимал, что «одарён сверх меры» — это не то понятие, которое можно было употребить в адрес Чу Ваньнина, однако он никогда в жизни бы не признал это вслух. Тяньлан тогда ещё не знал, что в скором времени ему придётся не просто сотрудничать со Вторым Молодым господином Чу, но и признать его мастерство как заклинателя в открытую и… не только. Но сейчас Тяньлан ни о чём таком не догадывался и продолжал говорить с стариком Цунем, как ни в чём не бывало.