Отныне

Паника попадает инъекциями холодной воды в вены, после которых вряд-ли получится выжить. Зеленые ленты сыплются вокруг как конфетти, какой-то студент на периферии просто горит заживо, под ногами следы от копыт кентавров, а над головой великанша размахивает бывшим Малфоевым коллегой, что лопается прямо у нее в руках как мясной шарик и стекает специфическим вареньем по ее рукам. Люциус ведет Цисси куда-нибудь, где есть хоть какое-то укрытие, где возможно, выйдет переждать, но она сопротивляется, кричит, что не пойдет никуда, пока не увидит Драко. В вихре бойни, что блестит смертельными заклятиями тяжело не потерять себя, не то что кого-то еще. Пока это осознание скользит по горячим нейронам бывшая Блэк уже вывернулась и кинулась прямо в этот вихрь в поисках сына. Люциус чувствует себя немощным, но бросается вслед за ней. — Найди Северуса! Он обещал мне! Он клялся! — Взвывает Нарцисса, отбивая подобранной где-то палочкой, сковывающее, что летит в спину мужу. — Что обе… — он не успевает докончить, его внимания требуют три атакующих, что съедает Люциусовым щитом, — Авада Кедавра! Вспышка. Труп. Защитники Хогвартса быстро разбегаются стоит их сокурснице свалиться без признаков жизни. После скорые дуэли с обеих сторон, Люциус чувствует спиной спину жены, слышит ее истерику в голосе. — … Тоталус! — долетают до ушей ошметки женских заклинаний, из ее рук выбивают палочку, еще немного и женщину продавят. Как она полезла в бойню, если на хочет марать руки? Не смотря сразу на двух противников он успевает кинуть за свою спину зеленый луч, и оппонент аристократки сваливается с ног. — Ты спас мне жизнь. — Я кинул наугад. — врет Малфой, вновь пускаясь в бег с женой. — Что пообещал Северус? — Защищать Драко, если кто и знает о нем, то только Снейп. Громкий взрыв закладывает уши и семейка оказывается будто под пеленой, которую не способны пробить звуки. Люциуса шатает, он еле открывает глаза и ничего не слышит, в отличии от остальных, что позадирали головы и что-то слушают с величайшей настороженностью. Пожиратели комками взмывают вверх, оставляя поле боя, и Люциус, схватив жену за грудки, сливается вместе с ней в черный летучий клубок и уносит ее вслед за всеми. Драко в толпе, укрывшейся в Запретном лесу не найти, он либо в замке, либо с Северусом, либо мертв. Третий вариант был менее предпочтительным, так как Люциус просто не знал, что делать, если это произойдет. В остальных, особо тоже, но он никогда не представлял себе похороны сына. Свои он тоже не представлял. — Видел Снейпа? — допытывается блондин у Керроу. — И тебе этот полукровка уперся, да? Не знаю. — хрипит на него Амикус, подписывая себе смертный приговор, оскорбив бывшего начальника. — Империо. — еле слышно говорит Люциус, отойдя и смахивая пальцами в направлении пожирателя, с единственным приказом: — Как только начнется суета ты вспорешь себе горло, падаль. Отойдя, Люциус смотрит на жену, которую он оставил рядом с змееподобным и чокнутой, но обороноспособной сестричкой, а та, ловя его взгляд указывает в сторону визжащей хижины. Он бросается туда. Кровь лежит огромным пятном на полу, стекая в расщелины между досками, пахнет сладким запашком трагического события, с последующими пышными магическими ритуалами, его тело уже бьют конвульсии, а на обожаемом Люциусом месте рана глубиной в два с половиной пальца, и в полтора шириной. Северус хрипит, не в силах даже поднять рук. — Северус! — вскрикивает мужчина и падает на колени рядом с кровоточащим зельеваром, копается в карманах мантии, приговаривая: — Подожди секунду, ты же сильный, ты сможешь. — флакон блестит в трясущихся руках, — Терпи, ты сильный, Северус, разве не твои слова? — истерический смех ломает любую надежду, слезы ударяют потоком. — Люциус… — хрипота прорывается сквозь шипение зелья на шее, и попытки Малфоя перевязки оторванными кусками мантии, — Напрасно, Люциус, послушай… — Что? — быстро поднимаются сапфировые радужки. — Я уже вижу мертвых, Люциус, а ты... Кхм. — его кашель, булькая в горле кровью, переворачивал внутренности, — Как и хотел когда-то...– зельевар еле мог докончить, слова путались, сознание тянуще угасало, – Отныне ты предоставлен только себе. Взгляд серых неподвижных зрачков застыл на лице Малфоя, и будто видел стекающие слезы. Визжащую хижину наполнил тихий плач павлина. Он плохо осознавал что произошло, медленно отнял руки, боялся коснуться трупа. Потолки подпрыгнули и затряслись стены от поминального птичьего крика. Аристократ трясся всем телом, а по губам текли соленые слезы. Он диковато отполз от тела и закрыл глаза руками, так как оторвать глаза просто не мог, но даже через собственные ладони видел это кровавое месиво из человека, которого любил. И любит. Новая волна крика и паники, запах крови и холод, почти потусторонний холод. Вновь нечеловеческий крик. Последняя, надрывная песнь белого павлина по его профессору, родному, ворчливому, понимающему, честному, мудрому и хамовитому, твердому и ласковому, пахнущему можжевельником и туманом. Панихида по его дорогому директору, с резким будто рубленым лицом и серыми зрачками, что любит уединение и тишину, замирать как ящерица, когда читает, шоркать тапочками с утра пораньше наливать ровно по тридцать грамм коньяка по старой зельеварской привычке. Прощание с пожирателем, у которого не дрожат руки, перед смертельными заклинаниями и низкий гортанный баритон становится еще ниже после них. Скорбь по приятелю, другу, любовнику, любимому, по его Северусу чертовому Снейпу. Отныне он предоставлен только себе, но Люциус уже не знает что делать. Сын где-то в школе, возможно мертв, Лорд обезумел, а перед ним тело того, кого он любил больше себя, хотя по общепринятому мнению вряд-ли такое вообще было возможно. Он проиграл все фишки в этой игре. Состояние, положение, семью, любовь. Он банкрот без возможности реабилитации. Ставка не сыграла, биржа ушла в маразматический вираж. А все из-за него, из-за его пульсирующей в венах алчности, которую не насытить имеющимся. Такая долгая партия, и в итоге проигрыш, с запахом безумия, огня и крови. Рука сама тянется к внутреннему карману, и Люциус откупоривает флакон, опрокидывает кверху, пока слезы волнами скользят по уже пройденным дорогам, а радужки не отрываются от Северуса, его Северуса. Сначала этот яд должен отключить мозг и сознание, после остановить сердце и все, finita la tragedia и цветы у двух могил с одной и той же датой, но что-то больно знакомый у зелья вкус. Яд,подмененный Снейпом на Феликс Фелицис, в ночь после Азкабана, спас жизнь в той бойне не только Люциусу, но и всей его семье. Северус Тобиас Снейп был похоронен седьмого февраля тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Люциус Абраксас Малфой с женой прибыли на похороны, но спешно удалились после их конца, усиленно избегая журналистов и колдографов. Спустя некоторое время стали шептаться, что у могилы бывшего пожирателя и Героя двух магических войн видели дикого белого павлина.