В твоей "тени" я вижу свет...

      – Здравствуй, господин Дилюк. – направляясь прямо к стойке, произнёс вошедший в «Долю ангелов» Кэйа.       – Твой заказ? – холодно спросил тот Дилюк, что протирал стакан за этой самой стойкой.       А тот, что уже собирался выходить, с грохотом свалился на пол, опрокинув барный стул. Только лишь услышав родной голос, произносящий его имя, он почувствовал, как его замутило, а сердце забилось до боли в груди.       – Эй, ты в порядке? – спросил Кэйа и протянул руку, чтобы помочь незнакомцу подняться.       Но Дилюк ничего не видел перед собой. Его охватили волнение и тревога. Его снова бил озноб, и он не мог издать ни звука, казалось, для этого просто не хватает воздуха.       – Очередной пьяница. – вздохнул устало хозяин заведения.       Кэйа тем временем присел перед Дилюком, заглянул под капюшон, щёлкнул пальцами, и тот наконец сосредоточил взгляд перед собой.       Там, словно призрак прошлого, стоял его давно мёртвый «брат».       Дилюк слился что-то сказать, но язык и губы его не слушались, он постоянно сглатывал и всё пытался.       – Он совсем плох. – констатировал Кэйа, видя полные страха безумные глаза посетителя и его нездорового цвета лицо.       – Горячка? – предположил винодел.       – Похоже на то. Я помогу ему.       Он нагнулся и попытался подхватить Дилюка под руки. Тот тихо плакал на полу, потирая лицо руками. Видеть и слышать живого Кэйю было невыносимо, простой плач грозился перерасти в настоящую истерику.       А когда он коснулся его, Дилюк вцепился в него холодными трясущимися руками, ему вдруг показалось, что всё вокруг нереально и происходит не с ним. Кэйа упрямо тянул его вверх, но как Дилюк ни старался подняться в этом клубке эмоций, ноги его подводили и подкашивались.       – Ну же, давай. – Кэйа силился вытащить его на улицу.       Потихоньку это получилось, он довёл Дилюка до лавочки справа от таверны и усадил. Тот уже немного успокоился, но всё равно дрожал.       – Я принесу воды. – сказал Кэйа и ушёл назад в «Долю ангелов».       Истеричный настрой схлынул довольно быстро, возможность здраво мыслить понемногу возвращалась к Дилюку. Он утёр с лица слёзы, вздохнул поглубже и, сгорбившись, зарылся рукой в свои короткие, криво постриженные волосы.       – Эй, а вот и я. – раздалось рядом.       Он дёрнулся и поднял голову: Кэйа стоял перед ним, протягивая кружку с водой. Когда Дилюк встретился с ним взглядом, он почувствовал, как узел тревоги внутри затягивается с большей силой. Как обухом вдруг ударило осознание, что пока его тащили сюда, с головы опал капюшон.       Теперь Кэйа мог полностью видеть его лицо.       Дилюк внимательно смотрел в глаз напротив, пытаясь распознать признаки того, что его узнали, но там были лишь усталость и напускная вежливость. Кэйа выглядел не особо заинтересованным в этом вынужденном общении. Естественно: сейчас Дилюк перед ним всего лишь незнакомец, с которым ему приходиться возиться в послерабочее время. Хотя может и хорошо, что Кэйа его не узнал. Вряд ли у них сейчас получится хоть сколь-нибудь конструктивный диалог.       – Прости. – Дилюк забрал у него кружку, сделал несколько глотков и поставил её на лавку рядом с собой.       Выудив из кармана самокрутку, он прихватил её губами и поднял руку, чтобы поджечь.  Увидев, как та пляшет в треморе, он понял, что не получится.       – Блядство. – пробубнил еле внятно Дилюк. Давно уже пора было купить огниво.       Он поднялся, накинул капюшон, но не успел сделать и пары шагов, чтобы уйти.       – Ты в порядке? Давай я на всякий случай провожу тебя. – перегородил ему дорогу Кэйа.       – Не надо. Я дойду. – Дилюк был абсолютно не в порядке. Его била дрожь, он снова мёрз и хотел курить, но что самое главное – не знал, что должен сказать.       Он не подготовился. Конечно, было глупо пускать всё на самотёк, но ему казалось, что слова сами найдутся, когда они встретятся. Но того, что произошло, он не предвидел. Реальность контрастно отличалась, и он предпочёл ретироваться. Сегодня не последний день, в конце-то концов.       – Уверен? Я всё же настаиваю на сопровождении.       – Прости. – слова давались тяжело. Не поднимая глаз на собеседника, Дилюк обошёл его. А затем, вспомнившись, добавил. – Я сам. Всё хорошо.       И он пошёл, чувствуя, что никто ему больше не препятствует. Кэйа остался за его спиной, но Дилюк вытряхнул это из головы: он сойдёт с ума, если позволит себе сейчас думать, что оставляет на потом что-то, вернее, кого-то важного.       Проходя по улицам Мондшадта, ему удалось подпалить самокрутку об свечку в удачно подвернувшимся уличном фонаре, который по неопределённой причине был оставлен на паре ящиков.       У фонтана на главной площади он остановился, докурил, потом снял перчатки и умылся. Пусть немного, но это отрезвило его, во всех смыслах. Озноб отступил, спать совсем не хотелось, а в голове стало чуть тише. Идти в собор не было смысла: ворочаться полночи с боку на бок у Дилюка не имелось ни малейшего желания. Лучше прогуляться за городом.       Поразмыслив, он отправился в Долину Ветров. Возможно приятный ветер, гуляющий там, поможет собраться с мыслями. Ведь Дилюку нужно было всё обдумать, проанализировать, сделать выводы и составить план дальнейших действий.       Чего он на самом деле хотел от их с Кэйей встречи? Крепко обнять, а после исповедаться ему и просить прощение за то, что сделал. Только Кэйа сможет быть ему судьёй. Только он сможет вынести справедливый вердикт.       Значит в следующий раз нужно…       Так в раздумьях он дошёл до дерева Веннессы.       Это место было исторически важным, красивым, но главное – памятным конкретно для Дилюка. Здесь они с Кэйей принесли друг другу клятву, когда им было по шестнадцать. Это было то, что делало их больше чем братьями, объединяло в одно.

«Уважать друг друга, как себя самого.

Ценить друг друга, как себя самого.

Защищать друг друга, как себя самого»

      В подтверждение на дереве были высечены их инициалы. После всех прошедших лет Дилюк всё ещё мог найти эти насечки даже в темноте: он точно знал, где они находятся. Это хранилось в его памяти, как ценность. Одна из многих, что остались после…       Он сглотнул, прошёлся пальцами по шершавой коре и ничего не нашёл. Ну конечно. Символ их клятвы остался в другой «тени». От осознания этого стало так невыносимо больно, что Дилюк упал на колени и, прижимаясь головой к дереву, снова заплакал.       Эта клятва была самым значимым и большим символом его чувств. Он был так рад, когда Кэйа согласился дать её. Он так надеялся, что однажды они принесут друг другу ещё одну в день свадьбы.       Но факты упрямы, и против ставить нечего. Это он тот, кто нарушил данную клятву! Не разобрался! Не понял! Даже не попытался, а просто схватился за меч и...       Дилюк отчаянно взвыл и ударил кулаками по дереву, а после в бессилии просто рухнул на землю.       Он должен был поступить правильно после того, что случилось. Не пить и оттягивать неизбежное в надежде, что боль пройдёт, а сразу последовать за ним.       Решимости тебе не хватало?!       Эгоистичный кусок дерьма!       Вот, о чём он должен сказать здешнему Кэйе. Обязательно должен, но…       Тот изменился.       Теперь хотелось узнать насколько. Он же ведь не просто стал выше и старше.       Эта мысль пришла так неожиданно, что Дилюк немного успокоился. Нужно взять себя в руки и вернуться в город. Позже он сможет снова увидится с Кэйей. Стоит сблизиться с ним под личной Тобиаса, прежде чем вываливать на него всё. Может ему даже удастся помирить Кэйю со здешним Дилюком. В любом случае стоит попытаться.       Он поднялся, отряхнулся и закурил. Пора возвращаться. Он брёл в ночи, стараясь не думать ни о чём. Луна освещала землю и его одинокую фигуру тусклым светом.       Уже недалеко от Мондштадта, он увидел факелы и услышал возню. Затаившись, он приблизился к источнику света и шума. Это оказалась группа хиличурлов. Кажется, они готовились организовать новый лагерь и довольно близко к городу. Оставлять их так было совершенно неразумно, но и ввязаться в бой Дилюк не мог: уходил из Мондштадта он в полной растерянности, не подумав захватить с собой оружие.       Хотя даже если бы взял, то биться было не вариант. Сейчас он ощущал себя ужасно уставшим и вымотанным. Поэтому логичней было обойти хиличурлов и доложить о них страже у ворот. Пусть этим рыцари занимаются, это их работа, в конце концов.       Но не успел он и шагу ступить в обход, как на только готовящийся лагерь чудовищ стремительно налетела фигура в тёмных одеждах. Яркие всполохи огня осветили пространство, внушительных размеров клеймор разрубал совершенно не ожидавших атаку хиличурлов.       Дилюк невольно засмотрелся на размашистые удары двуручного меча, охваченного пламенем. Эти движения завораживали и казались знакомыми. В них угадывался классический стиль Фавония, а также приёмы, которые он сам когда-то тренировал.       Надо было убираться под шумок, пока его не заметили. Он тихо, максимально пригнувшись, ушёл в сторону от развернувшегося сражения и растворился в темноте.       Интересно, однако, получается. Неизвестный в чёрном, сражающийся клеймором и имеющий Пиро Глаз Бога, под покровом ночи уничтожил ещё не образовавшийся лагерь хиличурлов. Кажется, сейчас Дилюк стал свидетелем действий того самого загадочного Полуночного героя. И он готов был спорить на винокурню, что знает, кто скрывается за этим ужасным прозвищем.       Настроение было довольно сумбурное: различные впечатления наслаивались друг на друга. Так что до собора Дилюк шёл отстранённый от всего и морально истощённый.       Подойдя к заднему входу, он совсем не удивился, когда увидел курящую Розарию. Они нередко пересекались так в его «тени», сидели вместе, курили, шутили. И бывало на мгновение весь груз вины, если не падал с плеч, то, по крайней мере, давил не так сильно. Только обычно Дилюк был ещё и пьян.       Он подошёл, сел на ту же лавку, поднёс к губам вынутую из кармана самокрутку и, повернувшись к Розарии, спросил:       – Прикурите мне, сестра?       Та уставилась на него удивлённо и слегка недовольно.       – Придурок. – кинула она и протянула огниво.       Дилюк поджёг самокрутку и вернул его.       – Простите, сестра Розария. Я сегодня сам не свой. – сказал он, выдыхая дым.       – Ты и вчера чудил. – холодно заметила она.       – Не берите в голову. – он хотел подколоть Розарию, как это бывало раньше, но понимал, что она не та, кого он знал. Осознание этого немного огорчало, так что он сгорбился и плотно затянулся. По телу пробежал холодок.       – Я просто устал. – выдохнул он. – Хотел нормально поговорить с ним и извиниться. Не думал, что увидеть его вновь будет так…       Дилюк замолчал, не в силах продолжать. Хотелось, чтобы этот день уже просто закончился. Розария тоже молчала.       – Мы не на исповеди, бледный. – сказала она, когда он уже не ожидал ответа. – И я совсем не тот человек, перед которым стоит откровенничать.       Он лишь устало хмыкнул, кинул окурок в мусорку, а после добавил:       – Может выпьем как-нибудь вместе, сестра Розария? Я угощаю.       Не дожидаясь ответа, он поднялся и отправился спать.