Одну жизнь назад

      Оседала пыль, жители деревни приходили в себя. Я стояла посреди воронки и чувствовала, что мир сосредоточился именно в этой точке. Время остановилось, остановилось все вокруг, замерло, словно никогда и не было движимым. Люди, животные, разрушающиеся дома, сам воздух. Ничего не колебалось. Сюрреалистичная картина, в которой только мы с Мелиодасом были живыми, настоящими, дышащими.       Парень протянул ко мне руку и дотронулся до плеча. Прикосновение обожгло огнем, навсегда оставив его отпечаток на мне.       — Элизабет, ты в порядке? — его голос был наполнен неприкрытой заботой и волнением, а глаза сияли неведомым светом. Я не могла разобрать ни одной эмоции, что они излучали, но понимала одно: он беспокоился обо мне больше, чем о себе, больше, чем когда-либо.       Меня хватило лишь на слабый кивок, что стало сигналом для оживления мира. Деревенские жители пришли в движение, взбудоражено поражаясь случившемуся; строения, через которые пролетел Мелиодас, окончательно развалились, оставляя от себя лишь пару стен да камни, наваленные под ними; воздух зашевелился, ветер растрепал волосы, прошел сквозь каждого и закружился пыльной дымкой вокруг нас.       — Тогда пойдем, нам нужно собираться и уходить.       Демон осторожно, словно я хрупкое сокровище, взял меня за руку и повел вверх по склону, к месту стоянки таверны. Ведомая им, я ощущала непонятную тоску, сердце колотилось как сумасшедшее, то замирая на миг, то снова пускаясь вскачь. Я смотрела на его спину, прямую, с гордой осанкой, и понимала, что только ему могу довериться в этом огромном противоречивом мире. Только он защитит и спасет меня.       — Спаси меня.       — Всегда.       Ветер, шедший за нами по пятам, ласково коснулся лица и унес эту тихую клятву с собой.

***

      Жители Бернии еще долго стояли на плато и смотрели нам вслед. Некоторые приветливо махали рукой. Стайка ребятишек, во главе с Мидом, носилась по кругу. Их совсем не заботили разрушения. Они были рады и благодарны. Я следила за ними в одно из окон, пока даже их тени не скрылись за горизонтом. Только это произошло, я вернулась к работе — протирала столы и расставляла по местам стулья.       Стоило нам вернуться в таверну, как в ней поселилась тишина. Только чавканье Хорка, что подбирал оставшиеся объедки, разбавляло ее. Мелиодас стоял за стойкой и протирал кружки и стаканы, глубоко погруженный в свои мысли. Даже выражение его вечно улыбающегося лица незримо изменилось. Что-то извечное, застарелое легло тенью на него. Я украдкой бросала взгляд и никак не могла понять, что же это.       — Я закончил, остальное оставляю на вас, — голос Хорка разрезал тишину. Он устало хрюкнул и отправился в кладовую спать, давая нам возможность побыть наедине.       Я чувствовала, что должна что-либо сказать, хоть что-нибудь, но слова не желали срываться с губ. Поэтому я продолжала тихо убирать. Тряпка шуршала по деревянным столам, ножки стучали о каменный пол, стоило передвинуть один из стульев, скрипело стекло стаканов.       И внезапно это все закончилось. Давящее чувство пустоты и грусти исчезло, как будто оно никогда и не поселялось тут. Я подняла голову и увидела улыбающегося, по-настоящему, Мелиодаса. Он смотрел на меня, ощупывал взглядом и был таким умиротворенно-радостным, что я сама невольно улыбнулась. Легонько, уголком губ.       — И куда мы направляемся теперь, Элизабет? — Мелиодас сломал тишину и вернул жизнь в таверну.       Я радостно встрепенулась и перебралась к столам, что стояли поближе к стойке, чтобы не пришлось повышать голос. Степенно и спокойно пересказывая слова, что услышала от местных, я посвящала Мелиодаса в нюансы предстоящего приключения.       — Значит, лес белого сна целый год покрыт туманом и даже постоянно путешествующие охотники отказываются заходить в него? Как интересно, — парень рассуждал вслух, вслед за моим рассказом, словно раскладывая его на составляющие. — Отличное место, чтобы укрыться от святых рыцарей.       — Вот и я так подумала. Вдруг там мы сможем найти кого-нибудь из твоего ордена?       — Ты совершенно права. Молодец, Элизабет.       На лице расцвела улыбка. Мне было приятно слышать похвалу от него. Но еще более особенно с его губ слетало мое имя. Ему словно нравилось произносить его раз за разом. Он смаковал его, протягивал гласные, а иногда произносил коротко, но так смотрел, что хотелось отвернуться, чтобы скрыть стыдливый румянец, появлявшийся на щеках.       — Элизабет.       — Что?       — Что я могу получить в счет нашей договоренности?       И вся моя радость сдулась, как лопнувший шарик. Я совсем забыла о том, что натворила сегодня днем. И сейчас, кажется, придется расплачиваться за свою беспечность. Поднять взгляд и посмотреть на Мелиодаса, что сказал это абсолютно безмятежным голосом, смелости не хватало, поэтому я прошептала в стол:       — Все, что захочешь.       — Тогда, могу я делать с тобой все, что угодно, всего минуту? Позволь мне проверить кое-что. Большего мне не нужно.       Я вскинула голову и посмотрела в его глаза. И утонула в решительности их зелени. Я не знала, как реагировать на его намерения. В воздухе витали терпкая неопределенность, робкий страх и липкое ожидание. Молчаливое обещание с его стороны давило не меньше, чем собственная глупость. Ничего ведь не случится, если я разрешу? Это просто… что это? Ответа на этот вопрос у меня не было.       Я склонила голову, негласно позволяя Мелиодасу сделать то, что он просит. Он медленно, будто и не веря, вышел из-за стойки, подошел ко мне и протянул руку. Я зажмурилась и сжалась.       — Это ты.       Слова, пропитанные невообразимой горечью и радостью, тихим шепотом сорвались с его губ. Сильные пальцы провели от виска по скуле к губам и там остановились. Дальше они не двигались.       Я, не веря во все происходящее, в полном смятении застыла истуканом. Открывать глаза не было сил. Чувства сорвались с цепи, неуклюже расшатывая рассудок. И страшно, и странно, и пьяно, и мучительно, безнадежно нежно.       Все закончилось так же резко, как началось. Пальцы перестали касаться подбородка, ощущение тепла его тела рядом исчезло, а голос раздавался издалека.       — Уже поздно. Тебе пора отдыхать, Элизабет, — рвано, через силу обуреваемых эмоций, проронил Мелиодас. Я знала это, потому что чувствовала тоже самое.       Его шаги эхом отдавались у меня в ушах. Глаза открывать я боялась. И только спустя несколько томительно долгих, поразительных минут я смогла их распахнуть и осмотреть пустой первый этаж таверны.       Мелиодаса здесь нет. И спокойствие мое он забрал с собой.       Ну вот и что это сейчас было? Что за мысли? Я со всей силы бросила тряпку, которую до сих пор держала в руках, на стол. Чертов стержень, чертов канон, чертово перерождение. Я села и попыталась успокоиться. Сделала дыхательную гимнастику, считая до десяти туда и обратно. Но покой мне только снится.       Все эти эмоции, что я только что испытала, вся смущенность, мягкость, неуверенность — это было не мое. Все это навязал мне стержень, основа этой вселенной. Что есть стержень — это та первооснова, спираль, по которой движется история раз за разом. Можно совершать другие поступки, говорить иные слова, но в конечном итоге все сведется к тому, что уже было прописано когда-то давно и повторяется из раза в раз. И сейчас стержень попытался вернуть меня на путь истинный, что проходила Богиня Элизабет. Она была очарована Мелиодасом с первого взгляда — значит, и я должна. А если не хочешь, противишься — заставит. Подавит волю, затмит разум, заворожит чувства. И прости-прощай, настоящая личность.       Сухие рассуждения не помогали успокоиться. Рационализм нервно переминался с ноги на ногу. Меня немного колотило от всего, что происходило этим вечером. Еще и непонятная выходка Мелиодаса. Вот чего он хотел добиться?       Столько вопросов — и никаких ответов.       Я поднялась, погасила лампы и медленно побрела на второй этаж в выделенную мне комнату. На лестнице совсем не было света, но мне показалось, что я видела тень. Следит, паршивец. Зайдя в комнату и слегка прихлопнув дверь, я оперлась на нее. Нужно придумать, как ее подпереть, чтобы точно никто не зашел. Но чего-либо подходящего, как назло, в обозримом пространстве не было. Зато, окинув помещение взглядом, я зацепилась за стопку новой одежды, лежащей на кровати. Видимо, пока кто-то, в лице меня, витал в облаках, о нем решили позаботиться. Как ни странно, в ней находилось все необходимое: пара юбок и рубашек на смену, ночные сорочки и пижама. И, конечно же, белье. Интересно, откуда он узнал, что я люблю простое однотонное?       — Спасибо, — ни к кому особо не обращаясь, сказала в пустоту я. Думаю, до адресата моя благодарность дошла.       Впервые за этот день я добралась до душа, чему была бесконечно рада. Хоть что-то приятное в этом непостоянном мире. Зато спать я ложилась снова с чувствами, находящимися в полном раздоре. Мое положение оставляло желать лучшего, а непонятные действия демона вводили в ступор. Не подойдешь же к нему с вопросом: «А что это такое вчера было?» Да и сомневаюсь, что получила бы правдивый ответ.       Сон совершенно не шел, обходя меня десятой дорогой. Постоянно мерещилось, что дверь приоткрывается, и кто-то, крадясь, входит. Такие беспокойные мысли и сморили меня.

***

      А когда я открыла глаза, показалось, что даже не засыпала.       Но не это было самым удивительным в сегодняшнем утре. Осмотревшись, я поняла, что комната стала более обжитой: появился небольшой столик и два стула, на стене, около которой они стояли, висела картина с двумя бабочками, порхающими над ветвями сакуры, на двери ранее пустующей комнаты появилась надпись «гардеробная». И все это за одну ночь. Значит, мне не показалось.       Я поднялась с кровати и голыми ногами прошлепала до стола. На нем лежала маленькая деревянная квадратная коробочка со снимающейся крышкой. Такие уже давно никто не делает — слишком простые, пусть и ручная работа.       Любопытство высунуло нос и навострило уши. После вчерашнего, чем же еще меня решили удивить? Странное желание открыть ее боролось с мыслью, что это можно оставить на потом. Сначала бы в ванну наведаться. В итоге победило упрямство, и я со смутной тоской посмотрела на подарок и поставила его на место.       Уже через пятнадцать минут я снова была рядом со столом и рассматривала неожиданный дар от демона. Со стороны — обычная шкатулка, не тяжелая и даже, кажется, пустая.       Больше тянуть смысла не было. Я подняла вверх крышку и неверяще уставилась на содержимое. На дне лежал букетик из трех цветков белого клевера, перевязанный ниткой.       Флористику мне преподавали. Я знала, как правильно составить букет, какие цветы использовать, чтобы показать свое расположение или нежелание видеть конкретного человека, как комбинировать цвета, чтобы верно донести свои чувства. А еще я знала само значение каждого цветка, что мне когда-либо приходилось использовать. Выразить чувства, настроение, тайные желания.       А букетик из белого клевера означал нерушимую клятву, что будет исполнена во что бы то ни стало.       Шкатулка чуть не вывалилась с рук, но я ее удержала. Я совершенно не знала, как это понимать. Он догадался, что я ненастоящая? Он напоминает Богине Элизабет о своем обещании? Или он не знает о значении и просто решил порадовать меня таким простым способом?       — О, Элизабет, ты уже проснулась? — в комнату просунулась вихрастая макушка рыцаря, что подозрительно лукаво смотрел на меня. — Ты уже нашла мой подарок? Тебе понравилось? Я сорвал их на одной поляне. Это, конечно, не королевские букеты, что постоянно стоят в твоей комнате, но лучше, чем ничего. Верно? Спускайся вниз, позавтракаем, и я расскажу тебе о алкоголе, что подается в «Шляпе кабана». Раз ты моя официантка, то должна соответствовать.       Дверь громко захлопнулась за озорно улыбающимся Мелиодасом. По ступенькам задорно застучали каблуки, и через секунду раздался голос демона, требующего, чтобы Хорк переставал дрыхнуть и принимался за работу. Он сказал еще что-то, но неразборчиво. Но какой у него был веселый голос!       Он точно надо мной издевается!       Но злиться из-за него на цветы я не могла. Что бы это не значило, это был приятный подарок. Я установила коробку боком и осторожно поставила букетик. Клевер пах нежно и ненавязчиво, обезоруживающе. Все негативные эмоции отошли на второй план, оставляя лишь безмятежность и умиротворенность.       Спускалась вниз я в благодушном расположении духа.       — Элизабет, ты прямо светишься, — Хорк, сидящий около стойки, не преминул сделать мне комплимент.       — Спасибо, Хорк, ты как всегда мил, — дарить лучи добра оказалось легко. Если немного отпустить ситуацию, то тогда стержень ненадолго отстанет от меня, пока, конечно, не догадается о моих каверзах. — Надеюсь, Мелиодас не притрагивался к приготовлению завтрака? Кстати, где он? — я прошла на кухню, чтобы приготовить себе порцию кофе.       — Разбирает что-то в подвале. Сказал, как позавтракаешь — тоже подходить.       — Обещанный ликбез об алкоголе, — протянула я, ловко управляясь с туркой.       — Лик… что? — озадачился свин, смотря на меня своими глазками-бусинками.       — Ликвидация безграмотности, — только сейчас я поняла, что жители этой страны вряд ли знают о такой государственной программе. — Забудь, — отмахнулась от задумчивой свинки, взяла в руки кружку с кофе и стала спускаться по лестнице в подвал.       Подвальное помещение оказалось достаточно обширным, что даже взгляд начал разбегаться. Если так подумать, то сейчас я нахожусь в животе мамы Хорка. Как бы меня тут не переварило. Когда я сделала последний шаг со ступенек, меня окружило огромное количество стендов с разномастными бутылками. Каждая хранилась отдельно, хотя иногда я и спотыкалась о стоящие на каменном полу ящики, которые подозрительно звенели. Целая алкогольная империя.       — О, Элизабет, — из-за одного из шкафов выглянул Мелиодас и поманил меня за собой.       Допив остатки кофе, я спокойно поставила чашку на полочку стенда и зашла за тот, где скрылся демон. Передо мной предстала освобожденная на скорую руку площадка, в центре которой стояли сдвинутые вместе несколько ящиков. На них находилось около десятка бутылок. Не успела я их рассмотреть, как Мелиодас, до этого стоящий в тени, приобнял меня за талию и подвел ближе. И так же скоро отстранился. Вроде и не облапал по-старинке, но что-то этакое было в его действиях.       Я, не понимая, что это тут творится, вопросительно посмотрела на него, наклонив голову набок и приподняв левую бровь. Старая привычка, за которую меня жестоко ругали учителя, считавшие, что такой жест могут использовать только простые люди, а не принцессы.       Парень слишком странно отреагировал на такую мимику, но ничего не сказал.       — Добро пожаловать во святая святых «Шляпы кабана». Сегодня я расскажу тебе об эле все, что должна знать официантка нашего заведения. Отдельного урока заслуживали бы и вина, но, боюсь, в этой области ты с легкостью обойдешь меня, — Мелиодас по-мальчишески ярко улыбнулся и подмигнул.       На самом деле, сегодня он улыбался постоянно. Словно вкрутил лампочку с бесконечным зарядом и светился, светился, светился. Только яркость и менялась. Если, когда я подходила, улыбка была просто обыденной, то сейчас она была индивидуально-ослепительной. Исключительно для меня.       Рассказ велся неспешно. Мелиодас начал с истории. Рассказал о происхождении, о способе брожения, не забыл упомянуть пару уникальных случаев, когда попытался приготовить его сам. Получившееся не смог выпить даже Хорк. Эль был просто убийственным. Не забыл упомянуть о разнообразии грюйта, что используется для каждого сорта. Но самой страшной оказалась классификация. Любой эль классифицируют в зависимости от цвета, привкуса, аромата, используемых добавок в закваску.       — Конечно, ты можешь запомнить только названия и ориентироваться в них, — Мелиодас по очереди назвал каждый эль, указывая на бутылки. Я послушно кивала, с легкостью запоминая их. — Но иногда посетители просят принести целую бутылку и просят налить прямо в их присутствии, — из ниоткуда появилась кружка. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть все как можно детальнее. — И делать это стоит так.       Мелиодас за долю секунды оказался у меня за спиной, взял мои руки в свои и стал направлять. Одной парой рук, его руки были поверх моих, мы держали бутыль, а другой — кружку. Парень, что прижимался ко мне каждой клеточкой тела, медленно наливал алкоголь в наклоненную кружку, попадая прямо в центр. Я завороженно следила за этим филигранным действием, не в силах отвести взгляд. Сколько же времени ему понадобилось, чтобы научиться такому?       — Вот так. Поняла, Элизабет? — магия момента продолжала окутывать нас. Голос Мелиодаса, не отступившего не на шаг, прозвучал пронзительно близко от моего уха. Его дыхание обдало щеку. А потом я почувствовала его взгляд в вырезе моей рубашки.       — Поняла. Можешь отойти, — окутывающее нас странное волшебство исчезло, и я снова почувствовала себя в своей тарелке.       Что он вытворяет со вчерашнего дня? Я была готова отражать его канонные приставания, а не такие завуалированные, осторожные, что даже не придерешься.       Оборачиваться не стоило — я увидела притихшего демона, что мягко улыбался и смотрел на меня со смесью восхищения и нежности.       — Что-то не так?       — Все отлично, — странное выражение исчезло из его глаз, вернув былую стихийную зелень. — Ты прекрасная ученица, Элизабет. Теперь я не боюсь, что ты напортачишь. Пойдем, перекусим, скоро мы прибудем в лес Белого сна.       Мелиодас заложил руки за голову и двинулся наверх, насвистывая незамысловатый мотивчик. Я смотрела ему в спину и не могла понять, что с ним не так. Где тот обалдуй, что вечно лез под юбку и ощупывал невинную принцессу? Где странные шуточки и лукавство, на которые она велась, как миленькая? И, собственно, кто он? Не может же он быть таким же осознанно перерождающимся, как я?