Зов крови

На следующий же день я отправилась на рынок. Все также легко было найти прилавок, где я и купила вчера провизию попрошайкам. Та же аданет стояла за прилавком, а, увидев меня, улыбнулась и помахала рукой.       — Доброе утро! — воскликнула я, подойдя, — Мне то же, что и вчера.       — Позвольте узнать, кому же вы все это носите? — осведомилась женщина, складывая в протянутую мной корзинку выпечку.       — Так детям местным, — махнула рукой я в сторону города.       — На что ж им, у них все есть, — уливилась она, — Тут только знать, в Барад-Эйтель-то.       — Да нет, вы не поняли. Не эльфам, а людям, человеческим детям, — объяснила я.       — А, нашим, что ль? — догадалась, наконец, торговка, — А тебе, квен-ди-э, — это слово она выговорила с трудом и по слогам, — Стало быть, есть до них дело?       — Ну, вообще-то, я — полумайэ, — с чувством оскорбленного достоинства заявила я.       — Так тем более, зачем? — все еще не понимала женщина.       — Мне же их жалко, — произнесла я, словно бы оправдание.       — Жалко, — усмехнулась она, протянула мне корзинку, — Ну, ладно, жалостливая, вот вам.       — Погодите, — отановила я, — Пока не забыла, хотела спросить, сложно ли эти корзинки плести?       — Ливина! — достаточно громко позвала аданет, и, вскоре, рядом с ней появилась девушка, по всей видимости дочь, очень похожая на первую, за руку ее цеплялся мальчик, едва ли старше двух лет, — Ливина, тут про корзинки твои спрашивают.       — Здравствуйсте, — младшая слегка склонила голову, — Вы леди Мориэль, не так ли?       — Не думала, что меня уже знают в лицо эдайн, — призналась я.       — Просто я, — она понизила голос, бросив опасливый взгляд на мать, — Была на том вечере, в честь приезда лорда Фин…       — Финдарато, — подсказала я, — Значит вот как. Ну, что ж, в любом случае приятно.       — Вы хотели узнать про плетение? Или вас покупка интересует? А, может, где я беру материал? — поспались на меня вопросы.       — Вообще, я хочу сама научиться, если это, конечно, не сложно. — оповестила я       — Научиться? — глаза Ливины загорелись, — Я могу!       — Я готова платить, — заверила я.       — За что ж там платить? — встряла старшая, — Делов то, сделать корзинку!       — Матушка! — обиженно воскликнула девушка, — Ты ведь даже не умеешь! А уже обесцениваешь.       — Ничего я не обесцениваю, но лучше б готовить научилась, — отмахнулась, в свою очередь, та.       — Так что? — поторопила я девушку.       — Да, да, конечно, когда вам будет удобнее? — поинтересовалась она.       — Вечером, наверное, — подумав, решила я.       — Чудно, — аданет улыбнулась, — Велегохтар, оставь камень! — наказала она мальчику.       — Ваш? — осведомилась я, наблюдая за ребенком.       — Да, — улыбнулась девушка.       — Дала имя эльфийское, куда только муж смотрел? — встряла торговка.       — Матушка! Мы же с эльфами живем! — прпыталась объяснить она, — Вот у моего имени нет значения, у твоего нет, а его имя значит «Могучий воин»! Красиво же!       — Ладно тебе, не обижайся, — махнула рукой старшая.       — Мне, наверное, пора, не буду вам мешать, — робко произнесла я, пятясб к выходу.       — До свидания! — попрощалась женщина.       — А корзинки? — опомнилась Ливина, — Ну, хорошо, я вас вечером у ворот подожду!

* * *

Путь до места сбора попрошаек я преодолела достаточно быстро, благо он мне запомнился. Уже знакомые лица я разглядела вдалеке, когда передо мной возник Кео.       — Здравствуйте, леди! — радостно поприветствовал он и на ломанном квенье, непойми откуда услышанном, заявил: — Звезда сияет в час нашей встречи! — а заметив мой смешок уточнил: — Я же правильно все сказал?       — Да, все хорошо, — успокоила его я, — Так, я принесла провизию, зови всех!       — Ты пришла, — отметила серьезным тоном, очень комично звучащем, учитывая ее возраст, Маура.       — Ага, — улыбка все не спадала с моено лица, я потрепала ее по темным волосам, — Пирожок будешь?       — Благодарю, — все так же строго произнесла она, кое-как дотянувшись до корзинки и беря выпечку, я усмехнулась, наблюдая за маленькой аданет.       — Привет! — постепенно подходить начали и прочие дети, принимая по булочке, так что я только и успевала здороваться да раздавать приобретенное.       — Вы такая добрая, — заметила одна из старших девочек.       — Не думаю, — покочала головой я, проягивая ей пирожок.       — Не такая, как остальные здесь, — продолжила, в свою очередь, она.       — Нет, — «Гораздно хуже» — мысленно продолжила я, однако вслух, конечно же, ничего не произнесла, смолчала, а тем временем девочка отошла, уступая место следующему попрошайке.       — А вы петь умеете? — спросил подошедший мальчик.       — Конечно умеет, она же менестрель, — втоил ему старший брат.       — А колдовские песни знаете? — поинтересовался младший и, не дождавшись ответа, попросил: — А спойте!       — Ну, — я замялась, даже не зная, соглашаться ли, тем более, что это может быть опасно.       — Вы можете ветер нагнать? — продолжил тот.       — Ну, я же не Манвэ, — робко попробовала отказаться я, тут же в памяти всплыло задание Мелькора на одном из первых уроков Песен Силы. Когда я закончила тренировать выпады, Мелькор сразу объявил, что переходим ко второй части занятия, не давая даже времени на отдых. — Даже не знаю, что тебе поручить, — он задумался, — Вызови грозу. — Серьезно?! — я ошарашенно уставилась на валу. — А что здесь такого? — Вы предлагаете мне создать целую грозовую тучу? — я поверить не могла: всего-то месяц занимаюсь, а мне уже бурю предлагают вызвать, — И вообще это не в моей компетенции, — заявила я, — Я же не ветром управляю. — Ну, что ж, — вала коварно улыбнулся, отчего мне стало не по себе, — Будет тебе задание в твоей компетенции. Помнится, тогда я чуть не сожгла поселение. Это показало, что эти самые Песни Силы требуют контроля. Я тогда здорово перепугалась и даже чуть не зареклась их не использовать. Правда, спустя долгое время я отточила навыки, однако, все же, плетение таких серьёзных чар — штука опасная.       — Ну, а что можете? — не отставал мальчик.       — Давай что-нибудь менее опасное и способное вызвать непогоду, например, я просто что-нибудь спою. — предложила я, надеясь уговорить его, — Но только после того, как все получат выпечку.       — Хорошо, — кивнул попрошайка. Когда провизия была раздана, мне напомнили о моем обещании. Ничего не оставалось, как усесться в кругу детей и поинтересоваться об их предпочтениях.       — Про любовь! — предложила одна из старших, та, что вчера говорила о якобы моих с Фингоном отношениях.       — Что-то мрачное, — неодиданно для всех произнесла Маура.       — Значит, мрачное и про любовь? — уточнила я, а, получив утвердительные кивки, продолжила: — Ну, хорошо, есть одна такая песня, — улыбка заиграла на губах, — А вы точно не испугаетесь?       — Точно, — воскликнул Кео.              — Заметано, — подмигнула им я и начала: — Чёрные, как ворон, пряди заплетает Дева вечно молодая жатву собирает Только у девицы не с кем поделиться Радостью и горем едким, не с кем ей любиться Одинокой быть ей — так судьба пророчит Но лишь тень любви желанной сон тревожит ночью Та выходит в люди, нежно руки тянет А в ответ плевок на блюде, и никто не взглянет По бесплодным тощим улицам ползёт она То в золочёных залах пьёт бокал вина Её ль вина, что жизнь двуличия полна Удачи, ангел нищеты ли сатана Бедняжке больно, но кому есть дело? Она сдохла б смело, если б было тело Бедняжке больно, но кому есть дело? Слёзы лишь блестели, а она всё пела Мне б любви глоточек, горстку, хоть с обочин Страшной судной ночью руку протяну Я поставлю точку, прячься что есть мочи Час твой не отсрочу, я тебя найду Вот однажды средь толпы спешил навстречу к ней Мальчишка, белый лебедь среди голубей Людей словами ранен, словно от мечей Он среди грязных луж был чистый, как ручей Бедняжке больно, но кому есть дело? Жизнь его не грела, он боролся смело Бедняжке больно, но кому есть дело? Слёзы лишь блестели, а она пропела Мне б любви глоточек, горстку, хоть с обочин Страшной судной ночью руку протяну Я поставлю точку, прячься что есть мочи Час твой не отсрочу, я тебя найду Я тебя найду Я тебя найду Ой, как она бежит к нему Не чувствуя совесть иль вину В объятиях его ой, как тепло Сияет в улыбке лицо Ой, как ярко горит любовь И льётся молодца алая кровь Разверзнется под ними твердь Имя же ей величество Смерть*, — закончила я в полной тишине. Пауза держалась с минуту. Дети не отводили заинтересованных взглядов. Наконец, подала голос все та же Маура:       — Я тоже хочу ее исполнять, — заявила она, — Мне понравилось.       — Так что стало с этим юношей? — спросила девочка постарше.       — Ну, — я замялась, так как концовку счастливой назвать было нельзя, — Смерть его… Забрала.       — А почему? — поинтересовался мальчик, просивший меня петь.       — Я точно не знаю, роль у нее такая, — неуверенно предполодила я, — В конце концов, песню не я придумала.       — А кто?       — Вы ее не знаете, — отмахнулась я, надяесь замять тему.