Лишь его продолжение. Тирис Гортензия Бэтт.

      Минули дни, недели, месяцы. Незаметно прошел целый год. Канула в лету половина следующего.       Хогвартс остался в сладких, тянущих душу воспоминаниях. Новая работа увлекла, поглотила, помогала отвлечься. Склады с контрабандой, незаконный ввоз или изготовление опасных ядов под видом безобидных зелий, поддельные снадобья под видом лечебных, оборот редких ингредиентов… — все это было как бы продолжением Хогвартса, только теперь Тирис Гортензия Бэтт была в роли надзирателя, а не мелкого, скрывающегося от гласа закона, нелегального зельевара.       У нее был свой собственный просторный кабинет в Министерстве Магии, заставленный резной лакированной деревянной мебелью. Вдоль каменных стен тянулись высокие, массивные, дубовые шкафы и стеллажи, забитые стопками бумаги и старыми книгами в кожаных потрескавшихся переплетах, перешедших ей в наследство от прошлых владельцев.       На стенах висели гравюры и картины — портреты известных людей в старинных рамах, среди которых был портрет и одного из родственников Тирис — прабабушки Монморанси, в чертах которой явно прослеживалась волшебная вейловская красота. На все вопросы Тирис — «правда ли ее родня держала в клетках вейл», бабуля недовольно поджимала губы и переходила на картину весело щебечущих и беззаботно варящих лечебные зелья барышень, где быстро терялась в толпе и суете. Бабуля Монморанси вообще была не в ладах с Тирис, считая ее слишком юной и легкомысленной для серьезных бесед. И все же портрет ее был хорош.       В восточном углу стоял огромный камин, а в западном углу на облицованным кафелем полу на высоких подножьях выстроились три разномастных котла.       В углу возле окна стоял длинный стол с несколькими резными стульями — здесь она обычно писала и работала. Впрочем, Тирис чаще можно было НЕ застать в кабинете, чем застать.       Работать приходилось много, а отдыхать мало: на службе надо было постоянно быть начеку и в любой момент оказаться готовым к действию — нередко приходилось задерживать вдруг сорвавшегося с места торговца, лишь только завидевшего в конце улицы хрупкую фигурку Тирис в окружении огромных, шкафоподобных мракоборцев или (нередко в одиночку) обезвреживать или зачищать склады контрабандистов и вскрывать подпольные лаборатории, тесно работать с Авроратом, давать консультации сотрудникам из отдела Тайн, устранять последствия лопнувших в пылу сражения едких ядовитых зелий, разбираться с нелегальными покупателями и производителями (кого-то милостиво отпускать, кого-то отправлять в Азкабан), терпеливо объяснять сотрудникам Министерства Магии, почему не стоит трогать эту «нечаянно пролитую на пол жижу» даже в перчатках из драконьей кожи.       Работа не была скучной или однообразной, — она казалась увлекательной опасной игрой со всеми вытекающими последствиями. Тирис чувствовала себя как на фронте: ее не отпускало чувство тревоги и напряжения, жизнь была полна острых ощущений, к которым она так уже успела привыкнуть; к тому же она стала ценить те редкие минуты отдыха и спокойствия.       Рос опыт, амбиции, азарт, авторитет. Карьера стремительно летела вверх, перепрыгивая через головы менее решительных и целеустремленных.       Ее узнавали. В магических улочках, на улицах Лондона, толкотне Министерства Магии. В каком-то смысле она была знаменита. Впервые в светлом ключе — так-то неожиданно для себя пополнив ряды борцов со злом и встав на один пьедестал вместе с Поттером и Грейнджер.       Во многом помогли колдографии и статьи в Ежедневном пророке после Битвы за Хогвартс, где Тирис (едва ли не наравне с ныне знаменитым Северусом Снейпом) прировняли к тайным агентам Дамблдора. Немыслимая, какая-то новая уважительная популярность, символ борьбы с Темным началом. Это была и новая власть, которую она получила, уважительный трепет других перед ее способностями, силой, происхождением. Это льстило.       Магазинчик на краю Косой Аллеи и Лютого переулка — процветал. Выкупленные над ним апартаменты пестрели изобилием магических безделушек, свитков, книг, а полы и мебель сверкала чистотой и наведённым уютом домовиками.              Все, что нужно было Тирис для ее работы или ее личных нужд — она могла купить. Любую самую ненужную безделицу. И не просто где-нибудь на рынке или в лавке старьевщика за один сикль и пять кнатов. Она была владелицей собственного бизнеса и могла позволить себе все то же самое по значительно более высокой цене.       Ячейка в Банке Гринготс — ее наследство, так и осталась практически не тронутой, а содержимое наоборот приумножалось.       Все было прекрасно.       Вот только в душе было пусто.       Порой, в редкие, не занятые работой минуты, сидя в уютном бархатном кресле перед камином — ее одолевала тоска. Сердце вдруг резко падало куда-то вниз.       Ей хотелось опять увидеть его лицо, услышать голос… Хотелось вернуться туда. К нему. К тому времени, когда они еще были вместе. Даже необязательно в Хогвартс. Хотя бы к тем временам, когда она жила в его доме. К их любви, которая так и не состоялась. На которую даже и намека то не было. В этом и заключалась главная прелесть ее положения.       Ведь она давно уже не ребенок, она… — могла делать все, что хочет и быть там где хочет. Ведь, если захотеть, можно просто вдруг появиться перед его домом в Паучьем Тупике, постучать в дверь и… он откроет. Ну, разумеется, откроет и ворчливо спросит, что ей нужно. Или даже не спросит, а просто молча откроет дверь пошире, залив потрескавшееся бетонное крыльцо перед входом теплым светом из длинного коридора за своей спиной. И она войдет. И все будет как раньше… Она сядет в глубокое кресло в гостиной напротив камина, а может и на продавленный (в свое время толстым задом Хвоста) диван. А ОН сядет в свое любимое кресло с высокой скруглённой спинкой, а перед этим предложит Тирис чай или кофе.       Как и всегда, она будет сидеть у камина и взахлеб рассказывать ему о своей жизни, планах, победах, неудачах, нелепых случайностях, промахах… А он будет молча слушать и смотреть на нее своими темными внимательными глазами… изредка покачивая головой и ворчливо комментируя что-то вроде:       — Удивительно, прочему вы не на Гриффиндоре, учитывая вашу тягу к безрассудству…       А она бы ответила, как и всегда, недоуменно приподняв бровь:       — Разве цель не оправдывает средства?       Но она не решалась сделать этот такой желанный шаг. Больше нет. Каждый раз ее останавливала мысль о том, что все уже кончилось! Что она вообще ему скажет? Почему вдруг появилась на пороге его дома? Для чего? Зачем? С какой целью? Разве он не задастся вопросом, почему она хочет излить свои мысли именно ему?       Все кончено.       У нее больше не было веских причин навещать его. Их двоих больше ничего не связывало, кроме давно прошедшего прошлого да клейма, оставшегося на всю жизнь. Она для него — всего лишь ученица. И пускай она теперь называла его просто по имени «Северус», между ними все еще существовала пропасть, пусть и исчезнувшего из лексикона слова «профессор». Профессор и ученица, пусть и бывшая.       Но иногда судьба сводила их снова. И в эти краткие минуты сердце вновь замирало. Всего лишь случай, миг, мгновение. Легкий кивок издалека в Министерстве Магии, неожиданная встреча в магазинчике в Косой Аллее или Лютом переулке, случайные взгляды на торжественном собрании в Министерстве Магии, праздники общих влиятельных знакомых, на которые Северус Снейп — директор Хогвартса просто не мог не пойти, а Тирис шла лишь только за тем, чтобы его увидеть.       …А потом они снова расставались, чтобы через какое-то время встретиться вновь.

      ***

      — Я сама могу присмотреть за мастер Тирис! — воскликнула молодая эльфа в кукольном платье в цветочек.       — Нет! — пропищал второй эльф в бархатном коричневом комбинезончике. — Мастер Снейп поручил мне самому ухаживать за гостьей!       Большие уши эльфийки гневно встрепенулись, она ткнула тонким острым пальчиком ему в грудь — прямо в вышитого плюшевого мишку на вельветовом кармане.       — Это. Моя. Обязанность! — провизжав каждое слово по отдельности, отчеканила она.       — Тише, пожалуйста, тише… — тем временем едва прошептала Тирис, с силой сжав руками виски. Ее мутило, голова раскалывалась на части, будто по затылку между двумя полушариями ударили тупым топором. Резко бросило в жар, окутав волной противного влажного пота. В глазах потемнело.              Домовые эльфы — один ее собственный, а второй совершенно незнакомый продолжали ругаться, выдергивать у друг друга из рук поднос, с ходящими ходуном, оглушительно звякающими и с грохотом перекатывающимися по металлической поверхности зельями в тяжелых хрустальных флаконах. В общем-то, некоторые снадобья уже успели треснуть и пролиться, залив одеяло и простынь.       — Хватит… — простонала Тирис, сгорбившись на кровати и что есть силы зажав дрожащими руками уши. Как же ей было плохо. К горлу подкатывала тошнота. Вот-вот стошнит. Только бы не потерять сознание.       — Отпусти! — резко взвизгнул один из эльфов.       Звук такой, словно провели острым ногтем по стеклу.       В тот же миг стоявшая на буфете ваза с оглушительным грохотом раскололась на части. Ее осколки усыпали пол, подоконник, сходящей лавиной устремились в складки штор и хлынули на кровать. Два борющихся эльфа замерли от неожиданности, а потом одновременно во весь голос пуще прежнего завопили:       — Мастер Тирис, не шевелитесь!       Тирис издала вымученный стон, вцепившись руками в волосы у висков. Черт. Этого еще не хватало. Потеряла контроль. Не смогла сдержать выброс.       — Что здесь происходит? — протянул низкий бархатный голос.       Тирис приоткрыла ослепшие от боли глаза.       «Наконец-то этот кошмар закончится!».       Северус Снейп взмахнул волшебной палочкой, собирая расколотую вазу, взял с подноса уцелевшие зелья и шагнул к сгорбившейся на кровати девушке, коротко бросив через плечо:       — Свободны.       Оба эльфа с негромким хлопком исчезли, до последнего упрямо продолжая молча исподтишка пихать друг друга в худые ребра.       Тирис опустила руки. В комнате, наконец, стояла долгожданная упоительная тишина.       Она аккуратно откинулась на подушки и прикрыла глаза, стараясь справиться с тошнотой, затем несколько раз глубоко вздохнула. Перед глазами плясали радужные круги.       Лба коснулась рука, и Тирис с наслаждением наклонилась вперёд, прижавшись к прохладной ладони.       — У вас снова жар. — тихо сказал Снейп.       — Что со мной случилось? — не открывая глаз, прошептала Тирис.       — И я хотел бы этот знать, — скривился мужчина, резко одёргивая руку, — Почему вы оказались на моем пороге практически без сознания, а в крови у вас была мешанина ядов…?       Пальцы Тирис с силой вцепились в волосы у корней. Веки плотнее сомкнулись. Она не помнила. Ничего. В голове пустота. Никаких мыслей, воспоминаний.       — Вам повезло… — протянул Северус. — Что вы остались живы. Даже ваш браслет использовал все свои противоядия, чтобы спасти вас. — мужчина кивнул на тумбочку возле кровати, где свернулась клубочком изрядно почерневшая серебряная змейка-браслет — статус принадлежности к отделу по контролю за Магическими Зельями в Министерстве Магии. — И на шее… очевидно, вы пытались использовать все возможные… противоядия, которые были в вашем арсенале.       Тирис инстинктивно провела пальцами по шее.       Плетеной (теперь уже не из джута, а серебра) цепочки с привычными стеклянными шариками-противоядиями и неизменным любимцем безоаром больше не было. Девушка выдохнула. Головная боль постепенно притуплялась.       Серебряную змейку — тоже было жалко. Хоть она и не была в полном смысле живой, но могла передвигаться по руке и оплетать те части тела (запястье, предплечье, локоть, пальцы — наподобие браслета или кольца), где не мешала бы движениям Тирис. У каждого сотрудника из ее отдела было такое украшение и носить его было строго обязательно… можно сказать, жизненная необходимость. Змейка следила за состоянием крови владельца, а в случае внезапной интоксикации маленькими острыми зубками прокусывала кожу «хозяина» и вливала в его организм один из наиболее подходящих, универсальных антидотов.       Проблема была в том, что теперь Тирис предстояло долго и муторно объясняться с Министерством Магии за подотчетную, испорченную (не на службе) змейку, а также то, то что она не обратилась в Больницу Святого Мунго после отравления.       — Я… не помню. Ничего… Только, что собиралась домой. Ждала лифт в Министерстве Магии. А потом… — Тирис покачала головой и поморщилась.       — Вы явно пытались от кого-то сбежать. — задумчиво сказал Снейп.       — Да… наверное.       Он хмыкнул.       — Вы были еще в сознании, когда попали сюда.       — Да… — ответила Тирис, вспоминая. — Пыталась… Помню как… колотила в дверь. И все. Но я не помню, как попала сюда…       Тирис нахмурилась. Она не помнила, что произошло, однако… Вряд ли эта была очередная мелкая, едкая стычка с Малфоем. Скорей всего… ей в очередной раз пытались отомстить обиженные или укрывшиеся от правосудия Пожиратели Смерти… или их родственники. Выследили, наконец. Возможно, кто-то из них попытался ее отравить. Точнее… им ПОЧТИ это удалось.       Разумеется, сделать из Тирис охотничий трофей после Битвы за Хогвартс пытались не первый раз, но впервые они смогли подобраться так близко… На волосок! Как же глупо было бы погибнуть от собственной неосторожности!..       Но как бы то ни было, она осталась жива. Снейп… Северус спас ее. Собственно. как и всегда.       Тирис хорошо запомнила первое утро после отравления — оно было очень ярким… Его… сосредоточенное лицо над ее. Она пыталась бормотать ему какие-то постыдные глупости, но к ее облегчению, неразборчивые. Онемевший язык отказывался слушаться. От одних только воспоминаний душу затопил стыд.       Тирис с трудом села на кровати. В голове зашумело, но она уже чувствовала себя лучше.       — Это… должно быть, было действительно неприятно, — вздохнул мужчина, — но вы живы и это главное.       — Давно у вас эльф-домовик? — спросила Тирис.       — Недавно. Стромбакс распустил своих эльфов прежде чем отправиться в Азкабан.