Лишь его продолжение. Тирис Гортензия Бэтт.

      Каждодневные рассказы Грюма, фееричная статься Скиттер в Ежедневном пророке…       Тирис просто не могла не стать вновь у всех на слуху, более того, приобрела еще большую известность. Теперь ее боялись даже Дурмгстранцы и Шармбатонцы. И даже смазливый, вредный Каркаров с козлиной бородкой вдруг стал избегать взгляда девушки.       Однако…       Отличие было. И весьма существенное! Да, за ее спиной вновь шушукались и с новым интересом рьяно обсуждали подвиги ее отца, но… если раньше Тирис старалась избегать подобных разговоров, то теперь она привыкла. Они стали для нее частью жизни. И даже не самой частью, а ее основным содержанием. К тому же, теперь она умела за себя постоять. Хотя, конечно, понимали это немногие. К их сожалению.       Да, теперь Тирис знала и умела использовать много заклинаний. И почти все они были очень действенными, если не сказать разрушительными. А главное, она не боялась их применять. В конце концов… ведь она была дочерью дуэлянта. Как там сказал Грюм? Кровь возьмет свое? Вот… взяла. Она могла колдовать, и колдовала. Порой даже без слов, лишь мысленными посылами. Это было странно и пугающе. Но это было в ней.       И она не боялась. Знала, что ее никто теперь больше не тронет, если она сама того не захочет. Она могла просто уйти. Не убегать, а просто уйти, если ей что-то не нравилось, и никто не смел ее останавливать. Никто не мог ей приказать.       А если что-то заставляло ее волноваться, бояться, то она умела это волнение прятать за маской хладнокровия и показной уверенности. Словно интуитивно понимала, что ей надо делать и как себя вести, чтобы ее ничто не могло вывести из себя… Но иногда это было довольно непросто. Иногда в ней бушевал ураган эмоций, чаще без причины ее захватывала — ярость, злость, гнев, раздражение. Хлестал по венам адреналин, заполнял каждую клеточку тела. И тогда она с легкостью могла стать агрессивной, вспыльчивой, способной на самые дикие поступки.       И когда никого не было рядом, Тирис предалась своим ощущениям. Превращалась в настоящую фурию, становясь совершенно неуправляемой. Как агрессивный бык, вышедший на арену.       В такие минуты она была готова на все, лишь бы сбросить с себя чуждые ей ощущения. Отправлялась в Запретный лес, где сражалась с местными тварями и даже стала свидетелем схватки горного тролля и единорога. С болезненным рвением увлеклась выслеживанием существ, которые, по слухам, обитали в глубинах Запретного леса, и даже побывала в логове Браконьеров, умыкнув у них из-под носа ценные трофеи. Исследовала глубины Хогвартса в поисках скрытых комнат и коридоров… и в итоге, ей даже удалось найти парочку потайных ходов, ведущих за пределы замка, а также в запретную секцию библиотеки, а еще несколько, запечатанных рунами, древних кладовых, с хранящимися в них стопками древних свитков и книг по заклинаниям… настолько сложных и замудреных, что Тирис так и не смогла разобраться в их сути.       В такие моменты ей было все равно, кто и как ее воспримет, если она попадется. И тогда она казалась другим людям дикой и даже несколько безумной. Но потом наступало отрезвление, и Тирис понимала, что ей просто хочется сбежать от самой себя, потому что она не может справиться с собственными эмоциями, не знает, когда все это может выплеснуться наружу, когда можно позволить себе расслабиться и даже посмеяться над собственными страхами.       Возможно, это была та самая кровь. Кровь дуэлянта. Вспыльчивая неуравновешенная кровь Бэтта, подкрепленная подростковыми бунтующими гормонами. Но к счастью, обычно Тирис все же хватало воли держать себя в руках.       В этом и заключалась одна из ее главных слабостей — Тирис не могла позволить себе такую роскошь как быть слабой и уязвимой перед кем-то. Приходилось постоянно контролировать себя. Кровь… матери? Или просто отголоски разума? То, что в теории отличало ее от отца. Ум, настороженность, предусмотрительность. Неважно. Она не должна была позволить никому и ничему угрожать ей, а тем более воспользоваться ее слабостями.       Ведь даже несмотря на внезапные вспышки беспричинного раздражения и гнева, периодически доводящие до белого каления даже стойкого к чужому нытью и снисходительного к ней профессора Снейпа, Тирис ни разу за всю жизнь еще не чувствовала себя настолько защищенной, как сейчас. И тем более, не позволяла себе думать о том, что может случиться, если она вдруг окажется беззащитной перед кем-то. Да, в глубине души боялась быть униженной и растоптанной в собственной гордости.       Старый учебник Принца-Полукровки, найденный в кабинете зельеварения во время очередной генеральной уборки кладовой Снейпа — стал ее другом и прекрасным наставником, страницы, которого вдоль и поперек были исписаны таким знакомым лаконичным бисерным почерком.       На каждом листе, на каждой странице, на каждой строчке было что-то написано. Все, что касалось Принца — все было занесено в этот учебник. Это был ее второй дом. Ее второй мир. С каждым днем, она все больше в него погружалась, читая и перечитывая вновь и вновь эти записи, в надежде найти хоть что-нибудь новое.       Снейп. Она училась тому, что он уже давно умел, старалась превзойти его в том, что ей было интересно, и мечтала, как однажды станет такой же, как он. Сильной и независимой.