Лишь его продолжение. Тирис Гортензия Бэтт.

      Захватывающее заколдованный потолок Большого Зала: спокойное и глубокое чернильное озеро с переливающейся россыпью звезд — далекими кристалликами, созвездиями, планетами, спутниками и даже такой близкой, но такой недостижимой — Луной.       А в этом мерцающем мареве, едином водовороте, но ниже, старясь быть похожими, стараясь дотянуться до бесконечной глади пламенными язычками, отчаянно соревнуясь в яркости и не менее отчаянно, но безуспешно пытаясь затмить сами звезды — парили и нежно теплились в своем дыму, покачиваясь в неспешном бесконечном танце, тысячи свечей. Сон среди сновидений. Пестрящее море под густым звездным небом, а на самом дне — далеко-далеко внизу, в самых глубинах — длинные столы факультетов, заставленные пока еще пустой, мерцающей и искрящейся золотой посудой, вблизи которой вились темные рыбки в остроконечных шляпах.       По залу плыли приглушенные взволнованные голоса, слышался смех и разговоры, тут и там проскальзывало бодрое звяканье задетых по неосторожности тарелок и столовых приборов, а где-то вдалеке, за пределами видимости, звучали тихие, едва слышные переборы струн арфы. Завораживающий танец между звуками и тишиной.       Наконец, настал тот долгожданный день, когда Хогвартс распахнул свои двери для студентов.       — Бэтт, Тирис.       В Большом зале, заметно разбавив общий гул веселых и непринужденных голосов, раздался тихий, недоуменный, взволнованный ропот и шелест, многие ученики, оторвавшись от разговора с друзьями, недоуменно повернули головы в сторону шеренги робких первокурсников, застывших в ожидании распределения.       — Кто?       — Я не расслышал…       — Что она сказала? — спросил кто-то, разглядывая сбившихся в плотную, пугливую кучку первокурсников.       Профессор Макгоногал недовольно поджала губы и строго указала резко оробевшей девочке на освободившееся место.       — Быстрее, пожалуйста! — нетерпеливо сказала она, заметив, что Тирис не торопится садиться на стул.       Та нервно улыбнулась и, стараясь не смотреть по сторонам, быстро, словно птичка, опустилась на жердочку — краешек высокой деревянной табуретки. Тут же на ее глаза опустилась латанная-перелатанная волшебная шляпа, скрыв в своих объятиях не только брови и глаза, но даже кончик вздернутого носа. Звуки вокруг резко стихли, стало темно, запахло затхлостью, сыростью и тысячелетней древностью, в точности как в кладовой, где обычно хранится картошка и прочие корнеплоды.       — Мм-м, интересно, очень интересно, — прошептала шляпа. Таинственный глубокий шепот наполнил голову, мысли вдруг стали тяжелыми, неповоротливыми.       Так странно было делить свои мысли с кем-то еще…       Тирис закусила губу. Она так и не определилась на каком факультете хотела бы оказаться, наверное, все же больше склонялась к Когтеврану… Да. Она никогда не считала себя глупой. И… не скрывала этого.       Шляпа тем временем тихо нашептывала.       — Вижу… вижу талант. О, да. Амбиции, определенно. Непомерная гордость. Ум, да-да. Вы умеете мыслить взвешено. Видите перспективу и знаете, как её достичь. И это не просто пустые слова. Вы знаете, что можете добиться всего, стоит лишь только захотеть. Не так ли? Так много идей, столько возможностей, так много целей… Что ж, это похвально. Знаете, вы могли бы стать украшением любого факультета. Но ваше место… конечно, определенно… СЛИЗЕРИН! — громогласно выкрикнула шляпа.       Со стороны факультетских столов раздались вежливые аплодисменты, но они были не столь бурными и радостными как те, что прежде раздавались для других первокурсников.       Даже не осознав происходящее, Тирис устремилась к своему столу. Собственно, если честно, она сперва даже не поняла, на каком факультете оказалась — просто инстинктивно бросилась к тому столу, который хлопал громче всех.       — Ты Бэтт?! Правда Бэтт?       Не успела взлохмаченная, раскрасневшаяся девочка приземлиться на скамью, как ребята с «теперь уже ее» факультета буйным зелено-черным водоворотом накинулись с расспросами, Тирис растерялась, — она не ожидала такого внимания и совсем не была к этому готова.       — Ты Бэтт?!       — Ты правда дочь того самого? Ты дочь Терроруса Бэтта?       — Я… я не знаю, — растерялась Тирис, не понимая как реагировать на столь бурное внимание и заинтересованность.       — Я не слышал, чтобы у Бэттов была внучка! Они никогда не упоминали об этом!       — Ага, станешь упоминать о таком…       — А я слышала, что у него есть ребенок, но думала, что все это байки…!       — Так ты ЕГО дочь?       — Я… не знаю. — неуверенно повторила Тирис и растерянно посмотрела в сторону других факультетов, — с соседних столов без малейшего намека на дружелюбную или ободряющую улыбку хмурились и косились на стол Слизерин. И не просто на стол. Смотрели именно на нее. Стало не по себе.       — Как это, не знаешь? — кто-то фыркнул.       — Ты росла в их поместье?       — Я… нет, я росла в м-магловском приюте.       — Что-о…? Чего? — раздались удивленные возгласы.       — А кто этот Терорус? — спросила Тирис. За столом рассмеялись.       — Да брось…       — Может она правда не его дочь?       — Совпадение? Грязнокровка?       — Не неси бред, она бы не попала на Слизерин. — авторитетно заявил какой-то белобрысый мальчишка.       Все завертелось как снежный ком. Ее окружили, стали спрашивать, кто она, откуда, кто ее родители. Словно забавная зверушка, которую представили публике. Тирис совершенно не ожидала столь бурного внимания, а от этой суеты у нее заныли зубы.       Она с досадой посмотрела на взбудораженных слизеренцев. Обязательно выяснять это прямо сейчас? Да, это явно не просто случайность. Это было очевидно. Может быть, этот некий Бэтт действительно ее… родственник? Может быть, даже и правда ее… отец?       Однако, даже несмотря на непонятную всеобщую заинтересованность ее фамилией и косые взгляды, по телу разливалось пьянящее чувство усталости и облегчения, голова стала ватной и небывало легкой — тревога, держащая в напряжении последние несколько часов, наконец, отпустила из своих цепких объятий. Тирис улыбнулась сама себе. Она прошла отбор, стала частью этого мира! Теперь уже точно. Даже эта странная шляпа дала ей это понять и… можно сказать осыпала комплиментами.       Торопливый шепот спорящих слизеренцев продолжался, раздражая и мешая сосредоточится. Девочка поморщилась. Даже если и правда ее это касается — она разберется со всем потом… Точно не сейчас. Сейчас она была слишком расслаблена и счастлива, чтобы с головой окунуться в свое возможное прошлое. Просто хотелось наслаждаться праздником, теплом и светом, исходящим от этого дня. И, конечно, она не могла не заметить как на нее смотрят другие… Но она подумает об этом потом… потом, потом, потом! Не время портить себе вечер грустными мыслями! Ведь впереди была целая жизнь.       Вдруг захотелось смеяться — ведь еще пару месяцев назад, она, думала, что ее жизнь так и закончится на задворках юга Англии.       Тирис задрала голову и обвела взглядом величественный Большой Зал. «Как красиво!».       Однако, невероятное зачарованное небо было не единственным, что притягивало внимание, — в каменных стенах были вставлены искрящиеся кусочки разноцветного витража, а над факультетскими столами парили серебристые приведения, не вызывая у сидящих под ними ни страха, ни волнения. Как будто так и должно быть. «Так и ДОЛЖНО быть», — поправила она сама себя.       Тирис посмотрела на профессор Макгоногал, — первокурсников, ожидающих распределения заметно поубавилось, а к их столу за это время под бурные аплодисменты примкнули еще трое — некая напыщенная Паола, Харпер и какой-то мальчик, чье имя она уже успела забыть.       Взгляд скользнул на преподавательский стол, теперь ей хорошо было видно сидящих там волшебников — вот Златопуст Локонс в переливающемся аквамариновом плаще, она его сразу узнала, во Флориш и Блотс везде были его фотографии, да и список учебников недвусмысленно намекал на будущего преподавателя… только за его книги ей пришлось выложить целое состояние и лишь покупка волшебной палочки обошлась дороже!       В середине стола сидел Дамблдор как всегда в пестрой сказочной мантии, — как оказалось, причудливо выделяющейся даже в волшебном мире; на краю здоровяк Хагрид. Загорелый преподаватель без ноги и руки, вероятно, это тот самый Кеттлберн — преподаватель ухода за магическими существами.       Остальные были ей совершенно незнакомы — добродушная (на первый взгляд) и не совсем опрятная дама с копной кудрявых седых волос, нарядившаяся в цвета Пуффендуя; солидный коротышка с усами, восседающий на высоком стуле; напоминающая стрекозу женщина в огромных очках-линзах, которая прямо на глазах Тирис неуклюже опрокинула на себя кружку с тыквенным соком и попыталась незаметно вытереть пролитое, свисающим со стола, краем белоснежной скатерти.       Девочка усмехнулась, интересно, что она ведет…?       А по левую руку от «стрекозы» сидел худой, бледный мужчина с длинными, лоснящимися, черными волосами и выдающимся крючковатым носом. Он… смотрел прямо на Тирис.       Девочка смутилась и резко отвернулась.       Быстро наклонившись к соседке справа, она прошептала.       — А кто сидит за преподавательским столом? Справа от Златопуста, в дальнем углу? Возле окна.       — Это… — та подслеповато прищурилась, — А… это Трелони, ведет прорицания… — девушка злобно усмехнулась, — Она недалекая. Из наших мало кто посещает ее курс. А дальше… профессор Снейп — наш декан. Ведет Зелья. Он нормальный, правда, строгий. Ну… когда как, конечно. Но если надо прикроет и выгородит перед другими профессорами… особенно перед Макгонагалл. Вот только… это только к слизеринцам относится, понимаешь? Остальным — сочувствую. — старшекурсница фыркнула, демонстративно кивнув в сторону столов других факультетов, а затем куда более заинтересованно спросила, — Скажи, а ты правда дочь того самого Терроруса?       Тирис нахмурилась.       — Я даже не знаю кто это…       Та разочарованно протянула.       — Вот, как.