Любовь не по плану

Бал в честь королевского визита собрал высшую знать королевства в роскошном дворце. Зал был ослепительно красив. Потолок, украшенный лепниной, был покрыт золотыми узорами, и в его центре висела гигантская люстра из хрусталя, которая отражала свет множества свечей, расставленных вдоль стен. Шелковые занавески свисали с оконных рам, тонкие и воздушные, будто волшебные, колыхались от лёгкого ночного ветра. Вдоль стен стояли статуи из мрамора, освещённые мягким светом от канделябров, а на полу лежал роскошный ковёр, словно морская волна, сверкающая золотыми и серебряными нитями. Оркестр, скрытый за большим занавесом, играл живую мелодию, наполняя зал изысканным звучанием. Скрипки, виолончели и флейты переплетались в чарующую симфонию, будто бы сама музыка была частью магии этого вечера. В центре огромного зала танцевали пары, поглощённые вихрем музыки и движения. Дамы в великолепных платьях, украшенных драгоценными камнями и перьями, вращались в танце, их наряды мерцали в тусклом свете, как звезды на ночном небосводе. Мужчины, облачённые в строгие костюмы с вышивкой, изысканно переплетались с дамами, их лица серьёзны, а в глазах – блеск амбиции и страстности. Принц Хан стоял в тени одного из колонны, наблюдая за происходящим. Его взгляд был прикован к танцующей паре – Юнджи и Бан Чан танцевали с таким совершенством, что казалось, они стали единым целым. Принцесса, весёлая и сияющая, была вся в сиянии своего платья, её глаза искрились, и смех, как лёгкий ветер, пронзал зал. Король, с его непередаваемой грацией, держал её так уверенно, что казалось, мир вокруг них исчезает. Хан чувствовал странное, глухое беспокойство в груди, которое не мог понять. Он уже ощущал нечто подобное в прошлом, но никогда не придавал этому значения. Его сердце билось быстрее, а пальцы, скрещенные за спиной, слегка сжимались. Он пытался отвести взгляд, но не мог, словно что-то невидимое тянуло его обратно. Ему хотелось вмешаться, но... почему ? Почему его сердце болело, когда он видел их вместе ? Он не мог избавиться от этого чувства – оно не отпускало, как туман, охватывая разум. Джисон сжался, пытаясь понять, что с ним происходит. Не в силах больше игнорировать свои чувства, принц обернулся к своему ближайшему другу, Сынмину, который стоял рядом, тоже внимательно наблюдая за танцем. – Сынмин, — начал Хан, сдерживая волну недовольства. — Я... что-то не так с моими мыслями. Я не могу понять, что это за чувство. Мне неприятно смотреть на них, но я не знаю почему. Как будто... я хочу быть на месте брата. Я не могу остановить это... Я переживаю, и меня это раздражает. Почему ? Что это ? Придворный, погружённый в наблюдение за танцем, сначала не сразу откликнулся. Его взгляд оставался прикованным к фигуре Бан Чана, который с лёгкостью и грацией вёл Юнджи по паркету, словно они были созданы друг для друга. Он слишком хорошо знал это чувство, он сам переживал его не раз, когда смотрел на своего короля. – Это ревность, принц, — ответил Сынмин, продолжая смотреть на пару, будто не обращая внимания на разговор. Джисон повернулся к придворному, его глаза расширились от удивления, и он не мог сдержать смех, хотя внутри него бушевали противоречивые эмоции. Ревность ? Он не мог в это поверить. Но когда он вновь посмотрел на Юнджи и Бан Чана, его сердце сжалось, как будто кто-то сжимал его в тиски. Сынмин был прав, то чувство, которое он испытывал, было настоящей ревностью. Он никогда не мог бы признаться себе в этом, но сейчас это было очевидно. Он сжал пальцы в кулак, пытаясь совладать с собой. Это чувство... оно было неправильным. Бан Чан – его брат, а Юнджи... она предназначена брату. Он знал что этот союз был предначертан политическими обстоятельствами, что её брак с Баном был делом чести для их королевства. Тем не менее. Сейчас, когда он видел их вдвоём, его сердце сжалось от боли. Как я могу чувствовать это ? — думал он, внутренне крича от недоумения. Я не должен... Я не могу так себя вести. Это неправильно! Он мой брат! Она его невеста, и их союз–это будущее для королевства. Но чувства не спрашивают разрешения. Они приходят, внезапно, пронзают, а потом оставляют человека в смятении и сомнении. – Это неправильно, — произнёс он вслух, но больше для себя, чем для Сынмина. — Я не должен так чувствовать, это невозможно. Однако внезапно, среди этого бурного потока эмоций, до придворного дошло то, что он не сразу осознал – Хан ревнует. Не просто по какой-то абстрактной причине, а именно к принцессе. Это откровение шокировало его, и он почувствовал, как его сердце пропустило один единственный удар. На лице Кима отразилось недоумение. Его лучший друг испытывает то же, что и он сам ? Как он мог не заметить этого раньше ? – Вы... ревнуете Юнджи ? — произнёс он тихо, едва веря собственным словам. – Может быть... да, я... не знаю. Это всё так запутано, — его голос был тихим, почти шепотом. – Но вы ведь знаете, что ваш брат намеревается заключить брак с ней, — проговорил Сынмин, и в его голосе появилась горечь. В словах скрывалась не только тяжесть осознания, но и некая неизбежность. – Я знаю, —произнес Джисон, и его голос был полон боли и отчаяния. — Я знаю, что Юнджи должна быть с Чаном. Я понимаю это, и я... должен это понять. Я не могу позволить себе это чувствовать. Это не правильно. Это не место для меня. Но... но ничего не могу с этим сделать, Сынмин, — он сжал зубы, и из его груди вырвался почти невидимый, но яростный вздох. Придворный молчал. Он понимал его. Он понимал больше, чем хотел бы. Эти чувства, которые казались такими неправильными, но которые невозможно было игнорировать. Это было как буря, как огонь, который ты не можешь потушить, потому что он слишком давно разгорелся внутри. И даже если разум кричал, что это неправильно, сердце продолжало гореть. – Но ты ведь не расскажешь об этом моему брату ? — неожиданно с напряжением спросил принц, его голос звучал с ноткой тревоги, как будто он боялся услышать ответ. Ким, вздохнув, почувствовал, как его собственное сердце сжимается. – Как я могу ? — ответил он, стараясь сдержать голос, чтобы не выдать своих чувств. — Всё, что происходит между нами, останется лишь между нами. Хан с облегчением выдохнул. Ощущение лёгкости охватило его, а в сердце зажглась глубокая благодарность к Сынмину – единственному человеку, которому он мог доверить свои самые темные и тревожные мысли, тому, кто не осудит и не предаст. В его глазах застыло отражение чувства, которое не могло быть сказано словами, но всё же было прекрасно понятно между ними. Они стояли в молчании, погруженные в свои мысли, каждый из них переживал собственную неразделённую любовь. Вокруг царила атмосфера волшебства и романтики, но в их сердцах разгорался лишь печальный огонь тоски. Вдруг к ним подошла молодая леди, словно сошедшая со страниц сказки. Её нежные черты лица были овеяны утончённостью, а волосы, как солнечные лучи, струились по плечам. Великолепные блондинистые локоны кокетливо обрамляли её лицо, а большие голубые глаза, полные загадки и мечты, сверкали, как звёзды на ночном небе. Длинные ресницы придавали взгляду особую глубину, словно она могла понять и разделить их чувства. – Добрый вечер, надеюсь, я не помешаю вам ? — начала она разговор. У Джисона заблестели глаза, как только он её увидел, и он не удержался, сделав шаг навстречу. – Нет, конечно, леди Оливия, я всегда рад вас видеть, — ответил он с искренней улыбкой, наклонившись, чтобы поцеловать её руку в знак уважения. — Могу предположить, что вы прибыли не одна, — добавил он, с лёгким намёком. Оливия лишь улыбнулась, её глаза вспыхнули от понимания. – Вы правы, мой брат не мог пропустить этот вечер. Он, вероятно, где-то здесь, общается с кем-то. Вы же знаете, как он общителен и любит знакомиться с новыми людьми, — произнесла она, её голос был полон лёгкости и игривости. – В общем, как обычно, — подхватил он, и в воздухе раздался их заразительный смех, словно они вновь оказались в детстве, когда всё было проще и легче. Придворныйстоял рядом и с удивлением наблюдал за их взаимодействием. Он не впервые слышал имя Оливия от Хана, который часто упоминал её и даже встречал её брата. Но это был первый случай, когда он видел её вживую, и его сердце наполнилось любопытством. Успокоившись и отдавшись атмосфере, взгляд Оливии переместился к фигуре, стоящей рядом. – Извините, могу я узнать ваше имя ? — осторожно и с легким смущением спросила она, обратившись к нему. – Я лишь при... — начал бы Сынмин, но прежде чем он успел закончить своё предложение, принц быстро закрыл ему рот, не позволяя продолжить. – Это лорд Ким Сынмин, — произнёс Джисон с едва заметной улыбкой, глядя на своего друга с хитрым, почти игривым взглядом. Ким, услышав эти слова, застыл на мгновение, его лицо на миг побледнело, а глаза широко распахнулись, будто его только что вытолкнули в самое сердце баллового зала, не дав ни малейшего шанса отступить. Лорд ? Какой ещё лорд ? Он посмотрел на Хана с испепеляющим взглядом, но прежде чем он успел возразить, принц уже убрал свою руку с его лица. – Лорд Ким Сынмин ? — с искренним удивлением переспросила Оливия, её улыбка была тёплой и доброжелательной. — Я леди Оливия из семьи Ли. Сынмин же молчал, не зная, что сказать. Он чувствовал, что Джисон, возможно, потешается над ним, но в глубине души понимал, что это было не злое подшучивание, а попытка вывести его из привычной замкнутости. Он, наверное, даже не помнит, как часто я говорил ему, что нужно развеяться, —подумал Хан, наблюдая, как Сынмин теряется в новой роли, которой он никогда не стремился. Обычно тот всегда был рядом с Баном, как тень, избегая общения с дамами, за исключением служанок. Но сегодня принц решил, что, возможно, на этом балу будет не лишним, если его друг хоть немного отступит от своих привычек. Он знал, что после бала Ким припомнит ему этот момент, но ему хотелось, чтобы друг хотя бы раз по-настоящему повеселился на этом вечере. Придворный, собравшись с мыслями, повернулся к Оливии, на мгновение задержав взгляд на её фигуре, словно оценивая её присутствие в этом моменте. – Благодарю за знакомство, леди Ли, — произнёс он, его голос был тихим, но полным уважения. — Принц Хан много рассказывал о вас. Она, улыбнувшись, с любопытством приподняла бровь. – Правда ? — спросила она, её глаза заискрились, а губы слегка приподнялись в игривой ухмылке. — Надеюсь, Его Высочество не рассказывал обо мне ничего нелепого ? – Что вы, леди, — с лёгким тоном обиды в голосе возразил Джисон, широко распахнув глаза и изобразив ужимку. — Я лишь восхищался вашей неземной красотой и тем, как изысканно вы кружитесь в танце. Лорд Ким как раз мечтал познакомиться с вами и пригласить на танец. Сынмин едва сдержал удивление. Он не мог поверить, как свободно и без заботно принц пускается в эти легкомысленные игры, в то время как сам бы он никогда не сказал ничего подобного. Стиснув челюсти, он ощутил, как внутри него нарастает буря эмоций. Его взгляд, полон негодования и подавленного гнева, был устремлён на Хана, и в этом взгляде читалось лишь одно: "Ты ещё об этом пожалеешь". – Если так, —произнесла она, привлекая их взоры. — Я была бы не против потанцевать с вами, лорд Ким. Когда Оливия предложила танцевать, в его сердце на мгновение возникло чувство неловкости, как если бы он попал в западню. Он знал, что это приглашение – не просто вежливость, а знак того, что он не может отказаться, если не хочет выглядеть грубо. Он пытался найти какой-то выход, попытаться вежливо уклониться, но понимал, что это будет невероятно невежливо и, возможно, даже обидит её. Джисон, конечно, не оставил ему выбора. Его лёгкая улыбка, его взгляд – всё говорило о том, что он теперь не оставит Сынмина в покое до тех пор, пока тот не сделает этот шаг. – Благодарю, леди Ли, — произнёс он, глубоко вздохнув и смело глядя ей в глаза. — Для меня будет честью пригласить вас на танец. Она весело улыбнулась, её глаза засияли, и её лёгкая рука с трепетом коснулась его локтя. Она была уверена в себе, как всегда, и в её взгляде не было ни тени сомнения. Придворный не мог не заметить, как легко она вела себя в этом мире, полном света и сверкающих нарядов, в то время как он чувствовал себя как чужак, неожиданно оказавшийся в центре внимания. Музыка в зале плавно сменяла ритмы, и танцевальный зал наполнился движением. Оливия и Сынмин уже подошли к центру бала, и она, с лёгкой улыбкой на губах, вела его уверенным шагом. Она не обращала внимания на его волнения, её взгляд был сосредоточен на его лице, но не с целью прочитать его душу. Она скорее изучала его реакцию, ловила его напряжение, как следовало бы делать с любым новым знакомым, которого она хотела бы понять. Её глаза сверкали искренним любопытством, но всё, что она хотела от Кима, это чтобы он доставил ей удовольствие своим обществом на этом балу. Для неё это было просто развлечение. Придворный почувствовал, как её рука легла на его плечо, и с каждым её шагом его сердце било быстрее, а ноги становились тяжелыми. Он пытался сосредоточиться на танце, следить за её движениями, но внутреннее беспокойство было сильнее. Он снова и снова напоминал себе, что должен просто выполнить свою роль, не выдать своих эмоций. Он танцевал, как мог, но в его движениях не было той лёгкости, которая присуща тем, кто действительно наслаждается моментом. Оливия, в отличие от него, излучала абсолютную уверенность, её присутствие словно наполняло пространство лёгкостью. Каждый её шаг был изящен, как будто она танцевала не в этом дворце, а в облаках, где время и пространство теряли свои границы. Её движения были столь грациозны, что казалось, она плыла по воздуху, а взгляд, искривлявшийся в улыбке, сверкал, как драгоценные камни, окрашенные в тонкие оттенки вечернего неба. – Вы умеете держать партнёра, лорд Ким, — произнесла она с лёгким, почти фальшивым акцентом. Сынмин молчал, лишь немного кивая в ответ. Он старался сохранить внешнее спокойствие, несмотря на бурю эмоций внутри. Он был слишком зажат, слишком насторожён, чтобы наслаждаться танцем. Каждое её движение напрягало его, словно натягивая невидимую сеть, из которой он не знал, как вырваться. И как бы он ни пытался уклониться от этого ощущения, оно не отпускало его. В другом конце зала, в тени сверкающих люстр и среди высоких гостей, Бан Чан и Юнджи вели непринуждённую беседу с несколькими высоко профильными гостями, обмениваясь комплиментами и лёгкими шутками. Его внимание было полностью поглощено разговором, но едва ли не в полусознательном состоянии его взгляд скользил по танцующим фигурам, и его глаза остановились на знакомой паре – Сынмин и Оливия. Король приподнял бровь, увидев их вместе. Это было немного неожиданно. Он знал, что его придворный был довольно замкнут и избегал таких светских мероприятий. И вот теперь он танцевал с Оливией – да, она была очаровательна и уверена в себе, но для Чана это всё казалось слегка поверхностным. Тем не менее. Вего глазах отразился лёгкий интерес и облегчение, когда он понял, что Ким, наконец, решился выйти за пределы своей привычной зоны комфорта. В душе Бана зажглось тепло от мысли, что его друг, возможно, начинает "раскрываться" и взаимодействовать с дамой, что было для него чем-то новым и радостным. Но он не стал углубляться в свои мысли. Он быстро вернулся к разговору с окружающими, снова погружаясь в атмосферу королевского бала, хотя мысли о Сынмине не исчезли полностью. Его глаза, хотя и следили за танцующей парой, не заостряли внимание на происходящем – он был слишком поглощён обязанностями и гостями, с которыми нужно было поддерживать разговор. В конце концов, когда музыка затихла, придворный осознал, что этот танец оказался для него не только физическим испытанием, но и эмоциональным. С легким поклоном он выразил своё уважение, а Оливия, не сводя с него своих глаз, с благодарностью ответила ему тем же жестом. – Спасибо за великолепный танец, лорд Ким, — произнесла она, и в её голосе звучала лёгкость и беззаботность. Сынмин, ответив на её слова благодарности мягкой улыбкой, почувствовал, как напряжение постепенно покидает его тело. Музыка утихала, и танцевальный зал наполнялся звуками разговоров, смехом и отголосками радостных голосов гостей. Он чувствовал, как его напряжённое тело постепенно расслабляется, хотя внутренний комок беспокойства не исчезал полностью. Танец с леди Ли был, конечно, непростым испытанием для него, но, несмотря на свою застенчивость и неловкость, он справился. – Вам спасибо, леди, — наконец произнес он, отвечая на её комплимент. Оливия на мгновение задержала взгляд на нём, оценивающим его с интересом. Она чуть приподняла бровь, словно раздумывая над чем-то. Но вскоре её внимание переключилось на чём-то или, точнее, на ком-то позади Сынмина. В её глазах мелькнуло искреннее любопытство, а затем на губах заиграла едва заметная ухмылка. Она обернулась к "лорду" и с улыбкой произнесла: – Простите, лорд Ким, но мне нужно отлучиться. Надеюсь, мы ещё продолжим наш разговор позже. Сынмин, едва успел кивнуть в ответ, как она с быстрым движением пошла в сторону другого уголка зала, оставив его одного посреди бала. Его взгляд невольно последовал за ней, и в этот момент он заметил, что она направляется прямо к мужчине, который сразу привлек его внимание. Этот юноша был как будто создан для того, чтобы привлекать взгляды. Его высокая фигура, прямой, уверенный шаг и невероятно красивое лицо не могли не завораживать. Чёрные волосы, длинные и блестящие, касались плеч, идеально подчёркивая его резкие, но вместе с тем гармоничные черты лица. Аккуратный нос и немного приподнятые брови, создающие в сочетании с его глазами ауру некоторой загадочности, придавали его внешности особую привлекательность. Этот молодой человек был невероятно красив, возможно, даже более чем Ким, и Оливия явно не могла не заметить этого. Наблюдая за их взаимодействием, он понял, что этот момент не стоит его внимания. Ли явно была женщиной, которая привыкла быть в центре, а её общение с мужчинами всегда было легким и непринужденным. Она была словно облако, уносящее за собой всех тех, кто попал в её орбиту. Придворный, хотя и знал, что она красива и умна, почувствовал в её манерах некоторое поверхностное отношение ко всем этим светским играм. Она умела вести себя так, чтобы заставить людей чувствовать себя важными, но в её взгляде порой была холодная отстраненность, как у человека, который, возможно, уже слишком часто видел, как быстро уходит внимание. После нескольких минут наблюдения Сынмин почувствовал, как усталость начинает накатывать на него. Его тело напряжено после танца с Оливией, его мысли были сбиты с толку, а в голове не прекращался шум. Он нуждался в отдыхе, и решение стало очевидным: он должен покинуть этот зал, передохнуть, разобраться в своих чувствах и эмоциях. Мне достаточно этого бала, — подумал он, когда взгляд снова скользнул по паре короля и принцессы. Он знал, что их будущее предначертано, и что он не может вмешиваться в то, что должно быть. Он развернулся и, не дождавшись, чтобы кто-то его остановил, направился к выходу из зала. Всё вокруг оставалось в буре звуков и света, но ему уже не было до этого дела. Мимо проходили дамы и кавалеры, светский разговор, музыка, но он лишь ускорял шаг, отчужденно пробегая мимо всех этих фрагментов мира. Войдя в тень коридора, он почувствовал, как расслабляется, словно сходит с дороги, которая вела в долгий и нескончаемый вихрь. Внутренне он был вымотан и нуждался в тишине. В конце коридора была его комната, его укрытие, место, где он мог оставить все эмоции за дверью и просто быть собой, без излишнего давления со стороны окружающего мира. Он прошел через комнату, закрыл за собой дверь и буквально рухнул на кровать. Сняв обувь и поправив простыню, он откинулся назад, глядя в потолок, пытаясь осмыслить, что же произошло за этот вечер. В этот момент, в тишине своей комнаты, он почувствовал, как клонит в сон – глубокий, безмятежный сон. Его тело расслабилось, а мысли начали затихать. Сынмин сделал выводы. В конце концов, на сегодня ему хватит.

* * * *

Когда Оливия шагнула в сторону нового знакомого, её лёгкая походка едва касалась пола, словно сама атмосфера вокруг неё сгущалась в этот момент. Она двигалась уверенно, её взгляд неотрывно следил за юношей, которого она заметила среди людей. Он стоял у окна, лёгкий свет отражался на его лице, создавая ауру загадочности, и его облик, безусловно, привлекал внимание. В зале было много красивых людей, но этот молодой человек выделялся особенной харизмой. Его фигура была прямо-таки в идеале: стройная и подтянутая, что говорило о годах тщательной физической подготовки. Это была не просто красота, а нечто, что заставляло других оглядываться и задумываться. Ли не могла не подойти к нему, привыкшая к тому, что её присутствие не оставалось незамеченным. Он был красив, загадочен и явно из тех, кто не обращает внимания на внешние условности, следуя своим собственным правилам. Её шаг был лёгким, и её фигура легко скользившая через толпу, вскоре оказалась прямо перед ним. – Добрый вечер, — сказала она, его внимание уже было направлено на неё. Её голос был теплотой, которая, казалось, могла растопить любую ледяную преграду. Юноша, заметив её, посмотрел на неё с лёгкой заинтересованностью. Он слегка приподнял брови, как если бы удивился, что она подошла именно к нему. Его глаза изучали её, но в его взгляде не было излишней настороженности или того, что он почувствовал бы себя скованно. Напротив, его взгляд был полон уважения. – Добрый вечер, леди, — ответил он, слегка склоняя голову, чтобы выразить почтение. Его голос был мягким и уверенным. — Я граф Хван Хёнджин. И кто же вы, леди, которая осмелилась подойти ко мне ? — его слова прозвучали игриво, но в то же время с оттенком искреннего интереса. – Я Оливия, из дома Ли, — её глаза заискрились, и она почувствовала лёгкое волнение. Это было то мгновение, когда знакомства и встречи становятся важными, особенно в такую ночь. Она сразу почувствовала, что Хван не был обычным человеком. Он был не просто привлекателен, но и обладал чем-то, что привлекало её внимание. – Ли, говорите ? Я слышал о вашей семье, — сказал он с лёгким любопытством, его взгляд при этом оставался внимательным и оценивающим. — Очень приятно познакомиться, леди. Оливия стояла перед Хёнджином, поглощённая его вниманием, когда внезапно её размышления прервала громкая, почти театральная фигура, которая неожиданно возникла рядом. Он подошёл с видом, полным смущённого волнения, и, заметив её, тут же приблизился к ней. – Оливия! Где ты была ?! Я буквально обежал весь зал в поисках тебя, отец звал нас. Он хочет познакомить нас с кем-то... — его голос был полон неудовлетворённого нетерпения, которое только усиливалось, когда он увидел её в беседе с кем-то. Она слегка вздрогнула от внезапного вмешательства брата, и её взгляд замер на его лице, пока она не сделала вид, что не заметила его лёгкой паники. В конце концов, Феликс всегда был таким – рассеянным, прямолинейным и немного беспокойным. Граф, в свою очередь, не смог сдержать удивления. Он был не просто поражён сходством между ними, он был потрясён, как эти двое были одинаковы. Их черты лица, осанка, взгляд – всё в них говорило о том, что они были близнецами. Это казалось странным, почти мистическим, словно они были почти одной душой. Но его взгляд не задерживался слишком долго, потому что юноша, будто чувствуя его интерес, вдруг повернулся и, заметив, кто именно разговаривал с его сестрой, застыл в лёгком потрясении. Перед ним стоял молодой человек, который был не просто красивым, а каким-то необычным. Его утончённые черты лица, стойкая осанка и уверенность сразу вызывали уважение. Внешность Хёнджина, казалось, несла в себе что-то мистическое, а его аура была настолько сильной, что он не мог не почувствовать небольшое смущение. Даже он, всегда уверенный в себе и своём положении, не мог не заметить, что его сестра оказалась в окружении кого-то гораздо более... завораживающего, чем он ожидал. Юноша, окинув взглядом Хвана, несколько замедлил шаги. Его лицо на мгновение потемнело от изумления, и он быстро подал руку, стараясь не дать волю своему удивлению. – Ли Феликс, — произнёс он, его голос звучал несколько напряжённо, как бы пытаясь скрыть свою растерянность. — Очень рад познакомиться. Я... из той же семьи, что и Оливия. Хёнджин, чуть удивлённый его внезапной резкостью, но не теряющий своего благородного обаяния, принял рукопожатие. Его рука была уверенной, но при этом мягкой, излучая чувство спокойствия. – Хван Хёнджин, рад познакомиться, — произнёс он, его голос звучал тепло и уверенно, но его взгляд вновь коснулся Оливии и с лёгким смехом он добавил. — Ваша сестра действительно потрясающая, господин Ли. Я не мог не заметить её красоту. Феликс, неподвижно стоявший, словно находился в состоянии гипноза, вдруг, не раздумывая, выпалил: – А что насчёт меня ? — эти слова прозвучали неожиданно, и граф на мгновение не понял, что именно имел в виду Ли. Он слегка приподнял брови, его улыбка стала немного более озадаченной. – Простите, что вы сказали ? — спросил он, стараясь уловить суть его слов, он не был уверен, расслышал ли правильно. Феликс, всё ещё заколдованный внешностью Хвана, продолжал держать его руку, словно это было естественным продолжением их знакомства. Оливия, заметив заинтересованность своего брата к Хёнджину, не выдержала и с лёгким, едва заметным движением толкнула его в бок, заставив немного отступить. Её пальцы, как будто случайно, касаются руки графа, и она быстро разрывает их ладони, давая всем понять, что беседа должна продолжиться в другом ключе. – Простите, — произнесла она, слегка улыбаясь и бросая быстрый взгляд на брата. — Мой брат всегда так шутит. Он не имел в виду ничего серьезного. Феликс, давай немного отойдём в сторону, нам нужно обсудить кое-что. Она мягко, но решительно подталкивала брата в сторону, её манера была одновременно нежной и авторитетной. С улыбкой она обратилась к Хвану, как бы извиняясь за поведение своего брата, и с легким кивком передала ему свою признательность. – Мы вернемся к разговору позже, если вы не возражаете, — сказала она, её глаза светились, но в них также можно было заметить лёгкое смущение, вызванное неожиданной выходкой Феликса. Хёнджин по-прежнему стоял в состоянии лёгкого замешательства, но вскоре на его лице заиграла ухмылка. Он наблюдал за этим странным, но в то же время забавным дуэтом – братом и сестрой, и не мог не признать, что эти двое начали его заинтересовывать. Оливия, отстранившись от Феликса, взглянула на него с выразительным упреком. Легким движением руки она ущипнула его за запястье. – Ай! Ты что делаешь ? Больно же! — воскликнул он, возмущенно вытаскивая руку из её захвата. – Это тебе за то, что ты испортил мой идеальный вечер с этим мужчиной! — с возмущением ответила она, прищурив глаза. Ли с легкой улыбкой посмотрел на свою сестру. – Ах, вот как ? Только тебе разрешается развлекаться с такими красивыми мужчинами ?—сказал он с сарказмом, однако в его голосе всё равно звучала лёгкая зависть. —Тем более что он полностью соответствует моему идеалу. – Как ты смеешь! — она была так ошарашена его дерзостью, что едва могла сдержать эмоции. — Он будет моим! Понятно ?! – Посмотрим, кто кого, — ответил он с игривым подмигиванием, наслаждаясь её реакцией. Из глаз Оливии, казалось, вот-вот выйдут искры от ярости, а лицо её покраснело до такого состояния, что могло бы посрамить самый спелый помидор. Но Феликсу это нравилось. Он всегда любил поддразнивать сестру, наслаждаясь тем, как она теряется, не зная, что ответить, и как её лицо становится всё более ярким и выразительным от смущения. Этот момент был для него маленьким спектаклем, где он был режиссёром, а она актрисой, ведущей свою роль с редким и в то же время неизменно трогательным фальшивым беспокойством. Они были неразлучны с самого детства, как две капли воды – близнецы, между которыми существовала особая, несказанная связь. Они всегда поддерживали друг друга, и в этом не было ничего странного. Ведь даже когда они, как два шутника, в мгновение ока могли поменяться местами, притворяясь друг другом так мастерски, что никто не замечал, они всё равно оставались неотделимыми. Их тайны, хранящиеся в самых укромных уголках их сердец, были их единственным языком – без слов, но полным понимания. Оливия знала, что брата влечет не столько женщины, сколько мужчины. И хотя он никогда не проговаривал этого вслух, она не видела в этом ничего необычного. Для неё это было естественно, ведь с детства Феликс был другим, и её это не тревожило. Он всегда искал и находил не тех, кого ожидали, и знал, что никто, кроме неё, не поймёт этого так, как она. А она, принимала его безусловно, каким бы он ни был. Даже тогда, когда он не мог или не хотел сказать этого вслух. Феликс же, в свою очередь, знал всё о её увлечении: как она с детства любила носить мужскую одежду, прятать волосы под капюшоном или шляпой и выходить на улицу в образе парня, смешиваясь с толпой простых людей, не привлекая к себе внимания. Это было её маленьким бегством, её способом быть кем-то другим, частью мира, в котором она могла скрыться от взглядов. Эти тайные миры, которые они создавали, были связаны между ними не видимой нитью, ещё более крепкой, чем кровь. Они делили друг с другом то, что никто не знал, и именно это делало их отношения такими уникальными и неповторимыми. Оливия сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться и вернуть себе контроль над ситуацией. Она почувствовала, как горячая волна раздражения отступает, а лицо её снова принимает более сдержанное выражение. Все эти маленькие игры с братом, его провокации – она привыкла к ним, но сейчас время не располагало к продолжению спора. Она взглянула на него, и его улыбающийся взгляд и лёгкая насмешка, как всегда, говорили о том, что он не оставит её в покое. – Ладно, — проговорила она, немного устало, но с оттенком нежности. — Спорить с тобой, это как бороться с ветром. Придётся оставить это на потом. Отец нас звал, так что нам нужно идти. Феликс, наконец, вспомнил, зачем пришёл сюда. Он бросил быстрый взгляд на сестру и начал торопить её, подталкивая в спину. – Ах да, точно, отец! Пошли уже, Оливия, — сказал он, с трудом сдерживая радостную улыбку. — Не думаю, что он будет ждать. Она кивнула, её лицо снова стало серьезным, и, несмотря на лёгкое раздражение, мягко повела брата за собою. Они снова подошли к Хёнджину, и, не желая затягивать прощание, Оливия быстро взглянула на него, чувствуя лёгкую неловкость из-за ситуации. – Граф Хван, — обратилась она к нему, слегка наклоняя голову в знак уважения, — Извините, нам придётся идти. Отец нас ждёт. Но мы вернемся, если всё будет в порядке. Было приятно познакомиться. Хёнджин, который до сих пор не совсем отошёл от небольшого удивления, что его так внезапно отвлекли, чуть помедлил. – Конечно, леди. Было приятно познакомиться с вами. И с вами, господин Ли, — добавил он, сдержанно кивнув в сторону Феликса, который, несмотря на все свои странности, всё-таки казался ему интересным человеком. – До свидания, граф. Надеюсь, мы ещё увидимся. —тихо, с едва заметной ироничной улыбкой, и с лёгким подмигиванием ответил Ли. Оливия сдержанно улыбнулась, и, не произнеся больше ни слова, мягко потянула брата за собой вглубь зала. Их шаги были легкими и уверенными, словно они знали каждый уголок этого места. Хван остался у окна, его глаза продолжали следить за удаляющимися братом и сестрой. Мы встретимся гораздо раньше, чем вы себе представляете, господин Ли, — мелькнула в его мыслях легкая усмешка, едва касаясь его уст. Он знал, что встречи в этой ночи не случайны, и что его судьба вновь переплетется с их путём. Он чуть повернул голову, когда его мысли прервала знакомая тёплая мелодия, голос, который он знал с самого детства. Голос его матери, мягкий и утешительный, проникал в самую душу, как солнечный свет сквозь утренний туман. – Сынок, куда ты ушёл ? — её вопрос был полон беспокойства, но в то же время не лишён мягкой настойчивости. — Ты ведь не забыл, что твой отец хотел познакомить тебя с другом ? Он так ждал этого... Хёнджин, всё ещё стоящий у окна, полностью повернулся к матери. На его лице появилась лёгкая улыбка – та, которая всегда была у него, когда он разговаривал с ней. В её присутствии его мир становился немного мягче, и заботы казались менее тяжёлыми. Он взглянул на неё с любовью и уважением, как только сын может смотреть на свою мать. – Мама, — сказал он, его голос был тёплым и спокойным, словно смягчённый самой атмосферой этого вечера, — Я не забыл. Просто иногда мысли уносят меня далеко, и мне нужно немного времени, чтобы разобраться в себе. Она улыбнулась ему, её глаза наполнились материнской теплотой, и она мягко кивнула. – Я понимаю, — ответила она с лёгким вздохом, и её тон стал менее настойчивым. — Но помни, что твой отец не любит ждать. Он рад был бы видеть тебя в компании своего друга, а ты ведь знаешь, как важно для него это знакомство. – Я знаю, мама, — ответил он, и его слова звучали уверенно. — Пойдём, — и с этим, с лёгким кивком, они оба направились в сторону где находился его отец.

* * * *

Хан продолжал стоять у колонны, его взгляд всё так же был прикован к фигурам Бан Чана и Юнджи, поглощённым светом и движением мероприятием. Он успел выпить несколько бокалов вина, и в его груди уже закипала лёгкая неуверенность – алкоголь не совсем мог отвлечь его от того, что происходило вокруг. Он ощущал, как застрял в самом центре происходящего, в вихре шума, света и людей, не в силах вырваться из этого переплетения ощущений. Пытаясь избавиться от беспокойства, Джисон с усилием заставил себя двинуться в сторону балкона, намереваясь найти уединение в прохладе ночи. Он знал, что тишины здесь не найти, и не искал её. Он просто хотел сделать паузу, глотнуть свежего воздуха и хоть немного очистить мысли, хотя понимал, что эта ночь будет держать его в своих руках. Но едва он сделал несколько шагов, его путь неожиданно преградила массивная грудь. В момент остановки принц не смог сдержать внутреннего раздражения. Лишь бы не ты, — мимо его мыслей пронеслось почти молниеносное отчаяние, и он, не без усилий, сдержал тяжёлый вздох. Он поднял глаза, и взгляд встретился с тем, кого он меньше всех хотел бы увидеть. Чёрт, — с горечью подумал он, чувствуя, как его внутреннее напряжение нарастает. Этот человек... его взгляд, его фигура, даже сама аура перед ним – всё это словно тянуло его в сторону, отрывая от всего того, к чему он так старался приблизиться. Минхо стоял передним, его фигура, как всегда, была внушительной и уверенной. Он немного наклонил голову, оценивая Хана, который, похоже, уже был под воздействием алкоголя. Легкое покачивание его тела, вялые движения, напряжение на лице – всё это говорило о том, что он уже не в состоянии скрыть свою неуверенность. Ли знал, что это именно тот момент, когда можно поставить всё на кон, когда слабость собеседника становится очевидной. Он не мог удержаться от своего привычного ехидного замечания, которое всегда играло на нервах Джисона. – Вы не нашли, с кем провести вечер ? — его голос был низким, чуть притягивающим тоном, в котором скрывалась насмешка. Принц почувствовал, как его челюсти сжались, а внутри что-то скрутилось. Его взгляд стал более холодным, но это не смогло скрыть растущего раздражения. Он попытался пройти мимо Минхо, сделать несколько шагов в сторону, но перед ним оказалась тяжёлая стена, не дающая ему пути. – Это не ваше дело, — рявкнул он, голос был хриплым. Алкоголь только усиливал это раздражение, делая его слова резкими, а шаги неуверенными. Ли, не обратив внимания на грубость, едва заметно улыбнулся. Он сделал шаг вперёд и протянул руку, так, как приглашают даму на танец – с абсолютно серьёзным видом и спокойным жестом. – Видимо, у вас никого нет, — произнёс он с лёгкой уверенной ухмылкой, как будто не было ни одного сомнения в своих словах. И прежде чем Хан успел что-то ответить, он сделал шаг вперёд, наклонился, и подтягивая плечи протянул руку с абсолютно серьёзным видом и спокойным жестом. — Тогда, может, потанцуем ? Принц замер. В этот момент всё вокруг как будто замерло. Он взглянул на протянутую руку, не веря, что это происходит. В его голове мелькали мысли, смешиваясь с чувством паникующего бессилия. Он почувствовал, как его грудь сжалась, а руки стали влажными от пота. Его взгляд метнулся по сторонам, все вокруг продолжали танцевать, разговаривать, поглощённые собственными мыслями, но ему казалось что все взгляды устремлены на них. Вся комната казалась вдруг слишком тесной. – Вы в своём уме ? — его голос был едва слышен, почти шёпотом, но в нём была явная паника, от которой он не мог избавиться. — Перестаньте себя так вести. Минхо стоял перед ним, не двигаясь, его рука всё ещё тянулась к нему, как если бы времени было мало. Его взгляд не оставлял шансов для отказа. – Вы же знаете, что я не отпущу вас просто так, — сказал он тихо, уверенно, будто каждый его шаг был заранее спланирован. — Так что... танцуем ? Джисон почувствовал, как его руки становятся холодными, как его сердце начало колотиться быстрее. Он сделал шаг назад, но внутри него что-то начало ломаться. Его разум, словно накрытый туманом, не мог сосредоточиться на чём-то одном. Нет, он не мог этого допустить. Он не мог. – Нет, — выдохнул он, его голос был сдавлен и напряжён. — Два танцующих мужчин на бале... Это... Это неправильно! Это омерзительно! Это неприемлемо, вы не понимаете ? Это не принято в обществе! Ли, выслушав его, едва заметно прищурился. На его лице мелькнула тень недовольства, и в его глазах появился легкий огонь – неприязнь к этому ограниченному взгляду. Он шагнул ближе, поднимая брови, словно ему было интересно, что Хан скажет дальше. – Вы прекрасно понимаете, что не имеете выбора, — произнес он, его голос звучал ровно, но в нем ощущалась сила, скрытая в легкой, почти неуловимой настойчивости. — У нас с вами договор, принц Хан. И вы не можете мне отказать. Его слова будто пробили его Джисона, он почувствовал, как нестерпимая злость начала захлёстывать его. Его внутренний мир рушился, и он не знал, что делать. Он хотел уйти, сбежать, но был связан этим проклятым договором, и всё вокруг давило на него. И вот она, эта безысходность – она сжала его грудь, подступая к горлу. Гнев, страх, и усталость, всё это накатывало. Он стиснул пальцы в кулаки, пытаясь как-то удержаться от разрыва. Но когда он совсем не ожидал этого, его глаза наполнились слезами. Он стоял, стиснув зубы, пытаясь сдержаться, но чувства переполняли его. И вот, наконец, слеза. Она катится по щеке, холодная и горячая одновременно, в неё вложена вся его ярость, усталость и растерянность. Она не была только от вина, не только от злости. Она была от того, что он чувствовал себя в ловушке, в тени договоров, в тисках, которые сжимаются с каждым моментом. И, возможно, алкоголь в какой-то степени заставлял его быть более уязвимым, чем он сам мог бы себе признаться. Минхо замер, увидев её. В его лицо мелькнуло что-то новое – замешательство. Он не знал, что делать, не знал, как себя вести. Это было совершенно неожиданно для него. Его глаза, обычно полные уверенности, стали мягче, но что-то внутри него запуталось, словно он сам оказался в ловушке собственных эмоций. Он произнёс что-то невнятное, почти неслышное, его слова сбивались, как шёпот, порывистый и неуверенный. – Я... я пошутил, принц. Это всё... я не... — его голос казавшийся всегда таким сильным, вдруг стал тихим и хрупким, едва слышным, словно он сам терял уверенность в том, что происходит. Но даже его попытка успокоить ситуацию выглядела неловко и неуместно. Но Джисон уже не слушал, он не мог больше это выдержать. Он резко оттолкнул его и без слова развернулся, уходя в сторону. Ему нужно было убраться подальше куда угодно, чтобы быть один, чтобы уйти от этого взгляда, от этой ситуации. Ли стоял, наблюдая за его уходом, и ощущал, как внутри него что-то заскрежетало. Его привычная уверенность, которую он всегда носил, как броню, вдруг пошатнулась, как будто мир вокруг него слегка накренился. Это было не просто раздражение. Нет, это было нечто гораздо более глубокое и неуловимое, как тень, которая проскользнула по его душе и осталась в груди тяжким, смутным чувством. Он не знал, как назвать это ощущение – оно сжало его сердце, оставив лёгкую боль. Он остался стоять, словно приросший к месту, и почувствовал, как этот странный, давящий момент тянет его вниз. Он не мог избавиться от мысли, что всё, что он сделал, обернулось совершенно не так, как он рассчитывал. Его тщательно выстроенный план, потерял свою прочность, разрушившись всего за одно мгновение. Всего за одну слезу. Прошло не мало времени которое тянулось медленно, как густой туман. Хан продолжал поглощать бокал за бокалом, пытаясь заглушить в себе бурю, которая не стихала. Он уже не пытался скрыть свою растерянность, алкоголь стал его единственным спутником, его способом избегания того, что происходило в его душе. Каждое выпитое вино лишь усиливало ощущения – смутные, глухие, и такие болезненные. Он не знал, как выбраться из этой ловушки, как избавиться от тяжести, что сжимала грудь. Его движения стали ещё более неуверенными, шаги – вялые, а лицо – изможденным, как будто что-то внутри него сдавливало, лишая сил. Алкоголь медленно, но верно вытягивал его из реальности, растворяя в тумане ощущений и забытых мыслей. Каждая рюмка приносила иллюзию облегчения, но она была кратковременной. Он будто с каждым глотком становился всё более оторванным от всего, и от себя, и от этого мира, который не переставал крутиться вокруг него. Ноги едва держали его, но он продолжал двигаться по залу, где свет фарфоровых люстр преломлялся в шипах хрусталя, рассыпая блики по мраморному полу. Его глаза были полны мутного взгляда, а дыхание всё чаще становилось прерывистым, как у человека, заблудившегося в собственных лабиринтах разума. Всё вокруг смазалось: музыканты, танцующие пары, весёлые разговоры, всё сливалось в одно единое пятно света и шума, где он был лишь частью, не имеющей смысла. Он шёл, не чувствуя земли под ногами, пока не столкнулся с кем-то. Резкий удар плечом заставил его на мгновение вернуться в реальность. Он поднял глаза, и перед ним стоял Феликс, его старый друг, которого он не замечал среди всей этой пышной толпы. Ли быстро подскочил к нему, в глаза ему бросился его странный вид – взгляд мутный, лицо красное, движения неуверенные. Он нахмурился, увидев его в таком состоянии. – Джисон ? — произнёс он с недоумением, подойдя ближе. — Ты... ты в порядке ? Хан посмотрел на него сквозь мутную пелену алкоголя, едва ли осознавая, кто перед ним. Его глаза не фокусировались, и мысли путались в голове, как густой туман. – Я... я не знаю, — слова смешивались в бормотанье, и Феликс едва мог разобрать их. — Всё... слишком много всего... – Джисон, что происходит ? — снова спросил он, но, не дождавшись ответа, понял, что здесь не стоит ждать логики. Принц всё больше терялся, и ответов не было. Ли, опустив плечи, вздохнул. Он знал, что Хан не в состоянии сейчас объяснить, что с ним, и что сегодня ночью ему явно не удастся. С досадой и решимостью он взял Джисона под руку, пытаясь выровнять его шаги. – Ладно, тебе нужно отдохнуть, — сказал он, аккуратно положив руку на его талию, чтобы поддержать его. — Пойдём, я проведу тебя в твою комнату. – Не... — принц сдержал дыхание, пытаясь удержаться на ногах, но внутренний мир рушился, и его взгляд был совершенно пустым. — Я... Я сам... Феликс заметил, как шаги Хана становятся всё более шаткими, и, не обращая внимания на слабые протесты, крепче взял его под руку и направился к выходу. Но едва они сделали несколько шагов, как внезапно кто-то схватил Джисона за другую руку, резко и неожиданно. Это движение остановило их, заставив Ли повернуть голову. В его глазах мелькнуло недоумение, и он почувствовал, как напряжение нарастает. Перед ними стоял человек, чей взгляд был ледяным, а лицо напряжённым. – Я сам отведу его. Феликс замер. Он не знал, кто этот человек, но его интуиция подсказывала, что он не был просто гостем на балу. Он мгновенно почувствовал напряжение в воздухе и не доверял этому человеку. Как бы он ни выглядел уверенно, его незнакомый взгляд вызывал у него вопрос. – А кто вы, собственно ? — Феликс, стараясь сохранить вежливость, спросил с настороженностью, но в голосе звучала уверенность. — Что вам нужно от него ? Минхо едва заметно приподнял одну бровь, но его взгляд оставался холодным и непроницаемым. Всё его существо словно выражало уверенность в своей неприкосновенности. – Это я должен спрашивать кто вы такой ? Ли, несколько смущённый, выпрямился и, не выпуская из рук Джисона, ответил, но в его глазах скользнула тревога, едва заметная, но явная. – Я сын графа Ли, Ли Феликс, и лучший друг Хана. Но вы не ответили на мой вопрос. – Этот бал организован в честь меня и моей сестры, — произнёс он с лёгкой насмешкой. — Думаю, этого достаточно, чтобы понять, кто я. И тут, словно молния, до Феликса дошло, кто стоит перед ним. Он замер, глаза расширились от осознания. Этот мужчина был не просто незнакомцем. Это был Ли Минхо – король соседнего королевства, тот самый правитель, чье имя было известно всем, как синоним суровости и власти. Поняв свою ошибку, Ли испугался, его лицо побледнело, и он поспешно извинился, едва ли не согнувшись в поклон. – Извините, Ваше Величество... — его голос дрогнул, и он мгновенно отступил, позволяя королю взять принца на себя. — Я не знал... Я прошу прощения. Минхо лишь едва заметно усмехнулся, не удостоив взглядом извинений Феликса, и, не сказав ни слова, взял Хана под руку. Он уверенно поддерживал его, но, понимая, что тот едва держится на ногах, крепко обнял его за талию, помогая сохранить равновесие. Ли Феликс остался стоять на месте, растерянно оглядываясь вокруг, не в силах понять, что ему делать. Шаги Джисона стали всё более неуверенными, и его тело всё чаще поддавалось весу алкоголя, заставляя его наклоняться вперёд. Все взгляды, обращённые на них, казались острыми и настороженными, но Минхо не проявил ни малейшего признака смущения, словно ему было безразлично, что думают окружающие. Прохладный коридор, в который они вошли, был длинным и тускло освещённым. Лишь редкие тусклые огоньки давали слабый свет, отражаясь в полированном полу. Каждый шаг принца был неуверенным и замедленным, как будто его тело не слушалось его воли. Он не понимал, что происходит. Всё вокруг расплывалось, а его собственные мысли и чувства смешивались в беспорядочном потоке. Он бормотал что-то невнятное, но слова не имели смысла, и он даже не осознавал, что ненавистный ему, Ли Минхо, его поддерживает. Его сознание было затуманено, и он не знал, где он, почему его ведут и что происходит. Казалось, его тело было отделено от разума, и единственным ориентиром для него оставались тёплые руки, которые крепко держали его. Ли, словно не замечая этого, продолжал уверенно вести его вперёд, и вскоре они встретили одну из служанок. Увидев их, девушка мгновенно остановилась и сдержанно наклонила голову в знак уважения. – Покажите дорогу в комнату принца Хана, — произнёс он, его голос был тихим, но несомненно властным, как у человека, чьи слова всегда исполняются. Служанка не произнесла ни слова, лишь кивнула и, обернувшись, повела их через длинный коридор. Её шаги звучали едва слышно на каменном полу, а тишина вокруг была почти оглушающей. Когда они подошли к двери, служанка тихо приоткрыла её, давая им возможность войти. Минхо, поддерживая Джисона, повёл его внутрь. Комната была прохладной и просторной, в ней царил порядок, но всё вокруг словно поглощала мягкая полумрак. Ли, с лёгким вздохом, перевёл взгляд на принца, который, с трудом переваливаясь с одной ноги на другую, продолжал бессвязно бормотать. Тот, казалось, не замечал ничего вокруг, его сознание было где-то далеко. – Нужно ли что-то ещё ? — спросила служанка с лёгким наклоном головы, всё ещё стоя у двери. Минхо, не снимая взгляда с Хана, тяжело вздохнул. – Нет, можете идти, — тихо проговорил он, почти шепотом. — Закройте дверь. Девушка молча кивнула, и с легким шумом двери, она закрыла её, оставив их одних. Король остался один с принцем, и в этой тишине, наполненной только тихими дыханиями и непониманием, Ли продолжал держать его, не позволяя ему упасть. Он осторожно попытался уложить Джисона на кровать, но тот, казалось, не желал поддаваться. Он начинал бороться, пытаясь вырваться из его рук, не желающий уступить бессмысленной, но неизбежной силе. Его движения были неуверенными и запутанными, как у человека, пытающегося вырваться из своего тела. Минхо терпеливо, с усилием, снова и снова старался уложить его на мягкие простыни, но все попытки были тщетными. – Ложитесь, принц, — произнёс он, и в его голосе проскользнула усталость, почти незаметная, но ощутимая. Однако Хан продолжал сопротивляться. Он едва стоял на ногах, его тело дрожало, взгляд был мутным, а слова, вырывавшиеся из уст, едва могли быть разобраны. – Юнджи... — тихо, с хриплым, едва слышным голосом, беззвучно повторял он. Ли наклонился ближе, пытаясь расслышать, что тот говорит. Но он не мог понять, что именно он шепчет, но это звучало так, словно он не был в себе, словно его разум не мог отделить реальность от того, что происходило в его сознании. Минхо уже был готов попытаться снова уложить его на кровать, когда внезапно принц, будто в отчаянной попытке найти опору, схватил его за шею и потянул на себя. Это было настолько неожиданно, что Ли не успел среагировать – и в следующее мгновение они оба оказались на кровати. Минхо оказался сверху, его тело почти прижималось к Хану. Секунда замедлилась, и они оказались в такой близости, что их лица были всего лишь на несколько сантиметров друг от друга. Ли почувствовал дыхание Джисона на своём лице, его горячие, прерывистые вздохи. Принц с трудом сконцентрировал взгляд, его глаза были пьяные, мутные от алкоголя, но он продолжал смотреть на короля, словно пытаясь увидеть кого-то другого. – Юнджи... — снова вырвалось из его уст. Минхо застыл, ясно услышав имя. В его груди словно что-то сжалось, ему было тяжело дышать. Он не знал, что делать с этим моментом, с этой неожиданной близостью, которая казалась одновременно реальной и ненастоящей. В его голове вспыхнули эмоции, которые он не мог связать: шок, растерянность и какое-то неопределённое чувство, которое было не из этой ситуации. Всё это было слишком близко, слишком чуждо, чтобы понять. Хан пьяными глазами смотрел на Ли, всё ещё пытался разглядеть что-то внём, в его взгляде отражалась растерянность, тоска и непонимание. Он не мог различить, кто перед ним, и его слабая рука всё ещё удерживалаегоза шею. Минхо же, не знал, что делать, его мысли перемешались, как и чувства. Джисон всё ещё был в его руках, и его состояние не облегчало ситуацию. Он почувствовал, как в его голосе появляется что-то неопределённое, какое-то чувство, и смесь сожаления и чего-то ещё, что он сам не мог понять. – Я не Юнджи... — едва слышно произнёс он, и его голос был тих, словно он говорил самому себе, а не тому, кто перед ним. Принц, однако, ничего не понимал. В его восприятии всё смешивалось: чувства, образы, голоса, и то, что он видел, не имело ничего общего с реальностью. Король попытался отстраниться, но Хан резко потянул его за затылок и прижал его губы к своим. Это было мгновение, которое захватило его, сделав реальность и иллюзию невозможными для различения. Он не успел ни оттолкнуть его, ни осознать, что происходит, просто замер, охваченный этим напряжённым, невыносимо близким ощущением. Это было нечто неожиданное, слишком близкое, слишком личное. Всё, что он знал, это то, что, он не мог позволить, чтобы всё пошло дальше. Не в этот момент. Не так. Резким движением он оттолкнул Джисона, встал, чувствуя, как его сердце стучит в груди быстрее, чем когда-либо. В голове словно стояла пустота, а мыслей было слишком много, чтобы их собраться в одно целое. Он стоял в нерешительности, не зная, как теперь быть, что думать, что чувствовать. Не зная, как поступить, он сделал шаг назад, глядя на Хана, который уже отключился и мирно сопел. Минхо понимал, что не может оставаться здесь, не зная, как быть с этим чувством внутри себя. Он не мог понять, что это было – ошибка, случайность, или что-то большее. Мысли словно крутились в туманном вихре, и, не произнеся ни слова, Ли вышел из комнаты, оставив принца одного. Шаги короля Ли эхом разносились по коридору, а за ним осталась тишина, тяжёлая и гнетущая, наполненная чем-то невысказанным. Он шел, ощущая, как его сердце продолжает стучать в груди. И хотя он знал, что должен что-то понять, что-то осмыслить, он лишь шагал вперёд, поглощённый собственными мыслями и этим невыносимым чувством, которое не могло найти себе места.