
Пэйринг и персонажи
Метки
Повседневность
Психология
AU
Частичный ООС
Забота / Поддержка
Неторопливое повествование
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Развитие отношений
Слоуберн
Согласование с каноном
Элементы драмы
Магия
Второстепенные оригинальные персонажи
Проблемы доверия
ОЖП
ОМП
Songfic
Воспоминания
Прошлое
Боязнь смерти
Депрессия
Навязчивые мысли
Психические расстройства
Психологические травмы
Упоминания смертей
Сновидения
1990-е годы
Великобритания
Волшебники / Волшебницы
Принятие себя
Намеки на отношения
Горе / Утрата
Упоминания религии
Магические учебные заведения
Ответвление от канона
Ритуалы
Преподаватели
Низкая самооценка
Советский Союз
Броманс
Книги
Переезд
Бытовое фэнтези
Колдовстворец
Хогсмид
Описание
По бывшему СССР полным ходом катится разруха 90-х. Чтобы уберечь хоть часть маломальски способного молодняка от участи пушечного мяса, директор Колдовстворца, пользуясь павшим железным занавесом и знакомствами, в срочном порядке добровольно-принудительно отсылает профессорскую молодежь подальше в Европу. Приходится бросать все: семью, друзей, работу. Но какой смысл в переезде, если проблемы остались те же самые? Разве что теперь придется учиться жить заново.
Примечания
Аккуратно, персонажи, жанры и метки будут меняться в процессе написания.
https://vk.com/shyumeg - записки по "Шюму".
Глава II. Tűnj el innen
20 сентября 2023, 01:39
Три круга. Именно столько отмотала Дерн по главному лондонскому вокзалу в попытке понять, не ошиблась ли она местом. На сером ажурном уже немного потрепанном билете на Хогвартс-экспресс, который Натали нервно крутила в руке, было написано ясно и понятно: платформа 9¾. В другой руке девушка держала бумажку со схемой, нарисованной под бдительным взором заместителя директора. Ей подробно объяснили, как добраться до нужной платформы, но теперь Дерн сомневалась в каждом вроде бы запомненном слове. Переложив обе бумаги в одну руку, она взяла тележку с вещами и еще раз прошлась вдоль платформ.
Британцы – все же странные люди. Зачем настолько все усложнять – непонятно. На родине Натали все было куда проще: по обыкновенной почте заранее приходил билет на автобус с адресом вокзала, а там уже у входа в транспорт контролер выкрикивал имя и фамилию – минимальный шанс ошибиться машиной. Да, так было на родине. Только как ее теперь называть официально – еще большой вопрос.
Остановившись в который раз на стыке платформ 9 и 10, девушка, недоверчиво сощурившись, посмотрела на каменную кладку. В которую надо было влететь с разбега. И это притом, что девушка сомневалась, правильная ли это колонна. Мысленно представив, как она расшибается о кирпич, Натали поежилась.
Вдруг с громким скрипом ее тележку подрезала другая, набитая доверху чемоданами, поверх которых была водружена большая клеть с филином, и в ту же секунду исчезла в колонне между 9-й и 10-й платформой вместе с хозяином. Вздрогнув от неожиданности, Натали поспешила одернуть свой багаж в сторону, удивленно проводив взглядом хозяина тележки. Она обошла колонну, но не увидела наглеца с другой стороны. Значит, это действительно был портал.
Девушка с сомнением провела рукой по кирпичной кладке, но та даже на ощупь казалась совершенно обычной.
– Добрый день, миз. Вам нужна помощь?
Услышав голос у себя за спиной, девушка вздрогнула и резко обернулась. Приятного вида светловолосый мужчина с исполосованным мелкими шрамами лицом мягко улыбнулся, выразительно посмотрев на помятый билет в руке Натали. Девушка отвела глаза и невольно съежилась.
– Нет, спа…
– Если нервничаете, возьмите разгон, не бойтесь. Давайте, я вас подстрахую, – он переложил небольшой саквояж и пальто в правую руку. Его свободная ладонь легла на рукоять тележки, помогла развернуть поклажу и подтолкнула к порталу. Еще раз посмотрев на застывшую рядом Натали, он кивнул на место рядом с собой. – Вы готовы?
– Н-не стоит…
– Успокойтесь, все будет хорошо, – мужчина будто не услышал ее неуверенное мямляние. – Возьмитесь за ручку. Сделаем это на счет “три”.
Натали испуганно вцепилась в рукоять тележки, пытаясь выровнять свое дыхание. Но сердце в груди билось так, будто собиралось сломать ей ребра. Мужчина начал отсчет, но девушка не могла заставить себя вымолвить ни слова протеста. Внутри нее пустила глубокие корни невыразимая паника.
– Три! – мужчина толкнул тележку в сторону портала, и Натали, чуть не упав, бросилась вперед. К ней, заслоняя все поле зрения, приближалась кирпичная стена, убегающая во все стороны и теряющаяся в бесконечности.
Шаг, еще один – сердце пропускало удары. Когда колонна приблизилась на расстояние вытянутой руки, Натали зажмурилась… И в следующую секунду больно ударилась бедром о свой же багаж.
– Миз? Все в порядке? – учтиво поинтересовался все тот же теплый голос, и горячие руки легли на ее плечи. Девушка рефлекторно скукожилась.
Натали распахнула глаза, тяжело дыша, и с испугом воззрилась на исполосованное тонкими шрамами лицо. Мужчина смотрел на нее с нескрываемой тревогой, но девушка, сглотнув, резко отстранилась. Только сейчас она заметила блестящий алый локомотив, а затем и вывеску “Платформа 9¾”.
– Миз? – мужчина окликнул ее, и Натали тут же обернулась к нему и слегка склонила голову в качестве благодарности:
– Спасибо вам большое…
– Вот, возьмите, – он протянул ей шоколадный батончик в серебристой обертке.
– Не надо, спасибо, – Натали попыталась отказаться, но мужчина настойчиво вложил сладость в ее ладонь.
– Съешьте, – он улыбнулся. – Вам полегчает. Не нужно так переживать.
Мягко улыбнувшись, незнакомец, прощаясь, качнул головой и моментально смешался с толпой. Натали откатила поклажу в сторону, чтобы ее снова не сшибли, и бросила недоверчивый взгляд на батончик. Подслеповато сощурившись, девушка поправила очки и огляделась по сторонам. Платформа напоминала муравейник: везде сновали туда-сюда дети, родители, работники вокзала, везде были тележки, чемоданы, клетки со всевозможными питомцами. Но она видела и похуже. Развернув поклажу, Натали покатила багаж по довольно странной и неудобной траектории. Мимо урны. Принимать подарки от незнакомцев ее давно отучили.
Направившись к поезду, девушка прошла несколько очередей к контролерам, и подошла к вагону, где почти не было ждущих посадки учеников. На удивление, ее быстро пропустили внутрь, однако, это было лишь началом.
Заглянув в очередное купе, девушка тихо вздохнула: в нем уже расположилось несколько учеников. Кажется, она выбрала не тот вагон – несмотря на то, что постаралась приехать раньше, блуждания по перрону сильно ее задержали. Она протащила свой чемодан дальше и заглянула за следующую дверь. Похоже, на этот раз ей повезло – внутри молча сидели мальчик и девочка. Оба одновременно посмотрели на Натали, и та поежилась от ледяных взглядов их голубых глаз.
Они были похожи друг на друга, как две капли воды, даже родинки на подбородках у них были будто отзеркалены. Под их высокомерными неприязненными взглядами девушка чувствовала себя настолько не в своей тарелке, что первой ее мыслью было извиниться и пойти дальше по коридору, ища свободное место, однако она понимала, что вагон уже заполнен школьниками и пытаться пробиваться в другие купе нет смысла.
– Простите, могу я сесть с вами? – наконец выдохнула она, потоптавшись на пороге еще несколько мгновений.
Мальчик выпрямился, с прищуром оглядев Натали с ног до головы. Посмотрев на сестру, он дождался ее кивка и указал на сиденье рядом с собой.
– Да, садитесь, – у него был сильный шепелявящий акцент, не похожий на шотландский. Натали втащила свой чемодан в купе, и мальчик из вежливости помог ей поднять его на полку. Дерн старалась не поднимать глаз, но все же чувствовала, что девочка, сидя у окна, пристально на нее смотрела. От этого взгляда было немного не по себе. Лишь устроившись рядом с мальчиком, она заметила на коленях у его сестры щенка с черно-серой шерстью. Девочка нежно гладила его пятнистую спинку.
Они сидели молча до самого отправления поезда, отвечая лишь когда к ним в купе заглядывали другие ученики, ищущие свободное местечко. Однако больше к ним никто так и не присоединился, что несказанно обрадовало Натали. Мальчик у окна устроился читать какую-то книгу в потрепанной обложке, подняв ноги на сиденье, а девочка достала из дорожной сумки вышивку. Они изредка обменивались говорящими взглядами, и Натали ловила обрывки их жестов – брат с сестрой прекрасно понимали друг друга без слов. Казалось, они совершенно забыли о существовании своей попутчицы.
Щенок сладко спал на коленях своей хозяйки, уткнувшись носом в ее живот. Похоже, ему что-то снилось, и он забавно дергал лапами. Отвлекшись от вышивки, девочка успокаивающе положила руку на его бок. Щенок завозился и, прижавшись к ней еще сильнее, вновь крепко уснул.
Натали попыталась отвлечься, глядя в окно, но пейзажи лондонского пригорода совершенно не производили на нее впечатление, да и у них не было ни единого шанса: за плечами девушки было уже слишком много километров железнодорожного полотна, асфальтовых и грунтовых дорог бывшего Союза. Пустым и практически голым равнинам, разрубленным невысокими каменными изгородями, за которыми прятались английские домики, и редким рощицам не тягаться ни с блеском синего, как небо, и до ужаса близкого, только руку протяни, Байкала, гладь которого простирается до самого горизонта, ни с волнами Черного моря, которые сдерживают разве что зубчатые волнорезы, иначе бы те могли залить пути, ни с густым темно-зеленым занавесом тайги, линованным светлыми стволами сосен, где тебя часто провожают редкие смелые звери, привыкшие к стуку колес, или сухие одинокие старушки с вязанкой хвороста за спиной, неведомо куда и откуда идущие посреди глухого леса. Но поезд есть поезд. В каждом из них какая-то своя магия. Во всех смыслах. Стук колес постепенно успокаивал внутренний мандраж.
Девушка достала из чемодана книгу в ярко-алой обложке с гротескно нарисованными на ней человечками и карманный, но очень пухлый, черный словарь, открыла заложенную новогодней открыткой страницу и попыталась углубиться в чтение. Конечно, у нее был большой словарный запас, но иногда ей все же приходилось листать свой путеводитель в мир английского, чтобы понять смысл некоторых предложений. Из-за того, что ей приходилось часто отвлекаться, Натали никак не могла уловить атмосферу мелькавшего на страницах текста. Механическое чтение не приносило никакого удовольствия, и девушка совершенно не понимала, какую картину пытался нарисовать автор. Остановившись на очередном абзаце, Натали пыталась вспомнить, почему вообще начала читать эту книгу, но в памяти не осталось даже этого, не то, что прочитанных ранее в качестве подготовки к переезду первых глав. Иногда она отрывала глаза от полотен текста, опускала томики на колени и отрешенно смотрела в никуда, пытаясь что-то осмыслить. Строчки начинали понемногу плыть, в болезненно покрасневшие глаза будто насыпали добрую горсть песка.
Тем временем за окном мелькали куцые стволы деревьев. Погода, еще утром норовившая испортиться окончательно, более чем осуществила свои намерения: небо щедро поливало окрестности сплошной стеной дождя, отчаянно барабанившей крупными каплями по стеклу. В купе стало довольно темно, хотя до вечера еще было много времени. Натали огляделась, щелкнула выключатель, и в помещении, мигнув, зажегся неяркий электрический свет. Колеса негромко стучали, из коридора даже через запертую дверь был слышен детский гомон. Мимо них проехала тележка со сладостями, даже не остановившись у зашторенного купе.
На пяльцах девочки, которые она отложила в сторону, были вышиты неровные желтые цветы. Похоже, это была ее первая самостоятельная работа – нитки, выбранные для каждого из них, отличались оттенком, хотя, возможно, Натали это показалось из-за тусклого освещения лампы. Сама девочка, обняв своего любимца, свернулась калачиком на сиденье. Мальчик, укрыв сестру своей теплой кофтой, смотрел в окно. Натали не помнила, когда он успел дочитать книгу, но теперь она лежала на столике, пестрящая разноцветными язычками закладок с односложными пометками. Ей казалось немного странным, что за всю поездку дети не произнесли ни слова, но с другой стороны это было и к лучшему – она совершенно не хотела слушать постоянную болтовню под ухом. Натали в очередной раз опустила оба томика и закрыла глаза, прислонившись виском к стенке. Монотонный шум ее окончательно успокоил, она наконец смогла абстрагироваться от всего и вся вокруг. В голове зияла приятная пустота, заполняемая только звуком стука колес поезда. Никаких мыслей, никакой тревоги.
В кои-то веки.
– Простите, а откуда вы?
Тихий голос внезапно вытащил ее из мира полузабытья. Натали подняла уставшие глаза на мальчика, который уселся по-турецки и внимательно и пронзительно на нее смотрел.
– Из бывшего Союза, – немного опешив, ответила девушка. Мальчик улыбнулся. Его сестра завозилась и приподняла голову, разбуженная разговором.
– У вас говорящий акцент, – продолжил он. У Натали пошли по лицу крупные красные пятна. Она прекрасно знала, что ее английский крайне далек от идеала, и уже минимум четверо ткнули ее носом в реальность. Девушка снова внутренне напряглась, стараясь скрыть беспокойство в глазах под очками и челкой. – Вы новый преподаватель?
Вместо ответа она кивнула. В очередной раз открывать рот просто не хотелось. Натали подняла книги с колен и сделала вид, что увлечена чтением, но мальчик, похоже, не поверил. Его льдисто-голубые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь.
– Вы будете преподавать ЗОТИ, да? У нас каждый год меняются профессора по этому предмету, – спросил он. Девочка потерла глаза и облокотилась на купейный столик, второй рукой мягко поглаживая спящего щенка по пятнистой шерстке.
– Нет, мой профиль – прикладная ритуалистика, – краем глаза Натали заметила, как сидящий рядом парнишка нахмурился и не понимающе переглянулся с сестрой. – Это новый предмет.
– Но весной мы видели список предметов по выбору у второкурсников, и подобного там не было, – девочка непонимающе наклонила голову.
– Мой предмет добавили летом. Я буду набирать группы в течение сентября.
Натали попыталась быть с близнецами пожестче, не вдаваясь в подробности. Ее наставник говорил, что в англоговорящих странах всегда учтиво относятся к обладателям какого-либо акцента, поскольку и в самой Великобритании полно разномастных диалектов. То, что почти каждый встречный указывал на ее произношение, откровенно выбивало из колеи.
Однако близнецы будто и не заметили холода в словах Натали.
– Мы тоже не местные, с родителями приехали сюда пять лет назад. Мы из Печа. Я Ковач Миклош, Рейвенкло, четвертый курс, а это, – мальчик кивнул на девочку. – Моя сестра, Эва, тоже четвертый курс, с Хаффлпаффа.
– Натали Дерн, очень приятно, – девушка кивнула в ответ, задумчиво нахмурившись. Она ни разу не слышала о таком городе. Эва, продолжая разговор, придвинулась ближе:
– Простите, а что за прикладная?..
Поезд внезапно сильно тряхнуло, и тот остановился. Брат с сестрой непонимающе переглянулись, но в следующее мгновение их лица вытянулись от страха, будто они что-то почувствовали. Миклош приник к стеклу, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в сгустившейся тьме. Щенок на руках девочки поднял голову и прислушался, но в следующее мгновение вскочил и ощерился, глядя на дверь.
– Тиль!.. – воскликнула Эва, но пес издал тихое рычание, и она с испугом отдернула руки. Вагон качнуло, как если бы в поезд кто-то сел, и свет несколько раз мигнул.
– Ой, – Миклош вздрогнул, отпрянув от окна – по стеклу медленно расползались белые узоры инея.
Натали, увидев это, резко вскочила, бросив на сиденье книги, и приоткрыла шторку на двери, проверив замок. Ее глаза резко распахнулись, уловив в конце коридора неспешно движущуюся черную фигуру в струящимся по воздуху тряпье. Девушка пошарила в левом рукаве под черной манжетой, вытащив длинную бело-серую палочку и монетку на красной нитке. Присев на корточки, Дерн прислонила кругляш к двери, что-то негромко нашептывая. Металлическая монетка загорелась красным и исчезла, оставив на дереве выжженный след в виде солнца с закрученными влево лучами. Натали выпрямилась, направила палочку на дверь, злобно уставившись наружу, и негромко прорычала:
– Poshol von otsyuda, tvar’.
Фигура в черном приостановилась в двух купе от двери, медленно развернулась и поплыла обратно к выходу. Символ на двери горел алым еще с минуту, а затем погас, когда существо покинуло вагон. В купе стало гораздо теплее, иней на стекле оттаял, и, оставляя тонкие дорожки, крохотные капли скатились вниз.
Натали еще несколько секунд постояла без движения, заметив, что кружок погас. Щелкнул замок, и в коридор, слегка тряхнув перехваченным кверху черной заколкой-крабом коротким хвостом, высунулась ее взлохмаченная голова и оглянулась по сторонам.
В проходе было пусто.
Шумно выдохнув, Натали опустила палочку, засунула ту обратно в рукав под манжет и вернулась в купе. Но стоило ей обернуться, она тут же встретилась с ошарашенными взглядами близнецов. Дети удивленно смотрели на нее, будто увидели впервые. Девушка отвернулась и, заметив свои разбросанные книги, начала поспешно их складывать. Разноцветная закладка выпала из страниц, и Натали не глядя сунула ее внутрь. Похоже, она сильно напугала детей, но, впрочем, другого она и не ожидала. Главное, что угроза была позади.
– Профессор Дерн, что это было?! – воскликнул Миклош, вырвав Натали из неприятных размышлений, однако, когда она вновь на него посмотрела, в его глазах не было ни тени ужаса или осуждения. Это было искреннее детское любопытство.
– Это ведь солнечный амулет? – мальчик указал на дверь, где все еще виднелся след от использованного Натали знака.
– Gromovik, – по инерции отозвалась девушка на родном русском и получила в ответ непонимающий взгляд. – Это одноразовая защита. Отваживает всякую нечисть.
– А вы будете такому на занятиях учить? – осторожно спросила Эва, прижимая к груди щенка, который отчаянно вилял хвостом, радуясь, что напасть обошла их стороной. – Просто… Что это было такое?
– Я никогда не видел таких существ, – кивнул Миклош, переглянувшись с сестрой. – Это чувство… Такое темное…
Натали рассеянно опустилась на сиденье, поглаживая переплет книги, которую все еще держала в руках. Поезд качнулся и вновь тронулся. Вскоре стук колес вернулся привычным успокаивающим фоном, и девушка позволила себе немного расслабиться.
– Профессор Дерн? – Миклош, подсев ближе, осторожно коснулся ее плеча.
Натали невольно вздрогнула, внезапно поняв, что пропустила слова близнецов мимо ушей, и покосилась на тронувшую ее ладонь.
– Это был дементор-р, – сказала девушка, случайно по привычке прорычав последнюю букву на манер родного языка. Тут же осознав ошибку, Натали стушевалась и сгорая от стыда поджала губы. Близнецы не могли этого не заметить. Предчувствуя, что сейчас ей снова сделают замечание, она нервно сняла очки и стала протирать их полой своей черной блузки. Показаться некомпетентным преподавателем перед будущими студентами – лучше уж пойти под расстрел.
Но близнецы, будто пропустив это мимо ушей, незаметно переглянулись. Миклош, подмигнув сестре, улыбнулся уголками губ, и она ответила ему тем же. Это не укрылось от Натали, и она отвернулась, шумно вздохнув. Однако следующие слова Эвы заставили ее удивленно поднять голову.
– Скажите, а можно сразу записаться к вам на курс?
Задумавшись на мгновение, Натали покачала головой, постаравшись придать своему голосу как можно больше безразличия:
– Дождитесь, пожалуйста, начала учебного года.
Какова была вероятность, что это сиюминутное желание не позабудется на следующий день? Натали слишком хорошо знала о легкомыслии подростков, вступивших в переходный возраст: сейчас у них в голове, зачастую, только ветер. Смысла распыляться, агитировать, рекламировать свои курсы сейчас не было никакого. Все покажут первые три-четыре занятия. Поэтому она предпочла сохранить почтительную дистанцию. Тем более так не придется лишний раз открывать рот.
А с другой стороны как быть с самим языком? Ведь скоро начнутся занятия, и что тогда? Надо было пользоваться каждой возможностью общения с любыми носителями языка. Но это разговорная речь. А как же научный стиль? Только писать заранее конспекты занятий, заучивать материал на английском и упражняться, упражняться, упражняться… Но наедине. Просить кого-то из коллег – значит показывать непрофессионализм, а эта школа уже сейчас сделала огромное одолжение, что приняла на работу иностранку прямо перед началом учебного года, еще и со своим предметом. Хотя все профессора, встреченные Натали в первый день пребывания в замке, показались ей вполне доброжелательными людьми, она хорошо помнила слова учителя-радиста, что британцы – крайне замкнутые люди. Они могут улыбаться тебе из вежливости, а что у них на уме на самом деле – попробуй разбери. Нужно было надеяться на себя, пытаться подстраиваться под обстоятельства, не навязываться... И морально готовиться слушать замечания касаемо ее произношения из каждого встречного цветочного горшка. Смириться с этим было сложно, но необходимо.
– Хорошо, тогда мы обязательно придем на занятия, – Эва мило улыбнулась. Будто подтверждая ее слова, щенок впервые подал голос, задорно тявкнув, и завилял хвостом.
Натали посмотрела на детей и заметила странные перемены: их взгляды больше не казались ей настороженно-холодными, наоборот, они смотрели на нее с какой-то непередаваемой радостью, которая слегка ее озадачила.
– Буду рада видеть вас на своем курсе, – Дерн вежливо кивнула близнецам.
От такого внимания ее вновь начало мутить, и даже приятный стук колес внезапно стал бить по вискам набатом. Отложив книгу, девушка не спеша снова поднялась со своего места, отворила дверь купе и вышла в коридор. Повсюду были детские голоса, и грохот состава звучал намного громче. Пройдя до конца вагона, она вышла в тамбур. Окно было открыто на форточку, на полу медленно растекалась небольшая лужа дождевой воды. Здесь было в разы прохладнее, и это отрезвляло.
Прислонив руку к чуть запотевшему стеклу и собрав влагу, Натали провела ладонью по лбу, сделав глубокий вдох. Надо было собраться с мыслями: откуда в поезде с детьми мог взяться дементор? Судя по реакции студентов, это было совершенно ненормально. Ни директор, ни профессор Макгонагалл не предупреждали о том, что дорогу до школы будут охранять подобные твари, ведь еще недавно, когда ее провожали до замка, их не было в округе. Что могло случиться в Хогвартсе за такое короткое время? Надо будет обязательно расспросить об этом коллег.
Но сейчас головная боль никак не желала проходить.
Снаружи проносились мимо тонущие в сумерках крошащиеся ржавыми листьями леса и рощи, поблескивающие в свете поезда, змеи мелких извилистых речек. Иногда где-то вдали мелькали среди деревьев яркие прямоугольники окон мелких деревень. Поезд неторопливой гусеницей полз все дальше на север.