Чудотворец

      Как волшебно падают снежные хлопья с зачарованного потолка Большого зала. Почти долетают до макушек студентов и бесследно тают, будто их никогда и не было. Даже мокрого пятнышка не оставят, если высоко поднять раскрытую ладонь им навстречу. За окнами летают точно такие же, но обжигающие щеки и застревающие в вязанных шапках. Такие же белые, но выполняющие свое предназначение до конца — падают на землю и покрывают ее слепящим ковром.       «Реальные снежинки»              Бет странно наделять погодные осадки таким словом, но оно прекрасно отражало все ее тяжелые мысли, когда она думала о настоящей Беатрис.       Она четко помнила, что до нее была она. Помнила, как проснулась в то утро и нервно надевала на себя колготки и платьице с расшитой красной розой на воротнике. Помнила, как удивлялась живым портретам, когда кралась на кухню к Холландам, и как подслушивала разговоры социального работника, пришедшего написать по ней отчет. Эти воспоминания, как назло, сидели в ней крепко. А Бет хотелось бы о них тоже забыть.       Потому что Беатрис — настоящая снежинка, а Бет — искусственная.       Бет думает об этом, растягивая обед до немыслимого промежутка времени. Не то чтобы она опаздывала на факультатив или заставляла Серафину ждать себя. Нет, она следила за временем. Просто с первым снегом за окном время будто остановилось. Замерзло. Хотя в свете последних событий в душе должны были проклюнуться первые подснежники, знаменующие о сладких ростках тепла и любви. Но ожидаемого цветения так и не происходило.       Она уже вторые сутки думает о маленькой девочке, которую забрал бог. Думала о том, как сложилась бы жизнь настоящей Беатрис, не пропади Регулус бесследно. Он бы точно ее никогда не бросил. И будь Фрида жива, а Бет была точно уверена, что любящая бабушка также неожиданно покинула этот мир, то нелюбовь Джулиан к родной дочери притупилась. Неприязнь сгладилась, а может, и вовсе исчезла. Ведь даже несмотря на ее набожность, Фрида никогда бы не отказалась от внучки, и Беатрис никогда бы не постигла участь брошенной собаки.       Все эти годы Бет часто представляла, как ей жилось в приюте среди маглов. Из единственного воспоминания, где у нее отобрали единственное, чем она дорожила, — плюшевого медведя, было и так понятно, что жизнь ее была далеко не сахар. Очевидно, что никто странную девочку не любил. Ничего у нее не было, кроме издевательств и недоедания. Бет же прекрасно помнила себя в одиннадцать: острые палки-коленки, да в косичке три волосинки. После ее забрали Холланды, но и их у нее отняли. Бет забрала у нее последнее: семью, лицо и громкую фамилию. И ради чего? Ради непостижимого божьего промысла?       Девушку вновь загрызала вина, которую она так пытливо все годы закапывала вместе со словом «подселенка». Потому что таковой Бет и являлась. Подселенкой.       А помимо синдрома подселенки был еще Снейп, Джейн, Реддл, боги и она сама — искусственная и вообще «не пойми кто». Радости от такого хоровода, естественно, не было. Впрочем, радости не было ни у кого.       Если раньше наступление зимы скрашивало дурное настроение сокрытием слякоти и грязи, а глаз восторгался праздничным убранством Хогвартса, запахом душистых елей и блеском оживших стеклянных игрушек, то сейчас заставить себя радоваться таким обыденным вещам она не могла. Никто не мог. Дело было даже не в паршивом настроении, а в самой школе, постепенно погрязающей в непривычную тишину.       Привидения всё реже залетают в Большой зал. Да и студенты в нём почти не разговаривают между собой. Пропали хлопушки, розыгрыши и волшебное радио, которое можно было послушать в перерывах между трапезами и отсутствием занятий. Кстати, радио с новостями конфисковала заумная Амбридж, подумав, что новости спорта сборной Англии по квиддичу вносят лишь больше суеты и в без того не шибко умные головы студентов.       Декреты об образовании плодились на стене перед входом в Большой зал каждую неделю. Это даже напоминало день сурка: довольный Филч долбит в стену очередной гвоздь, Амбридж улюлюкает рядом, а стоящие мимо студенты останавливались, чтобы закатить глаза. Но последних можно понять. Школа стремительно скатывалась в дурку.       — О чем задумалась? — спросила Серафина, орудуя ножом над запеченным куском мяса.       — О том, что происходит вокруг. — размыто ответила Бет, возвращаясь к тарелке. — В коридорах теперь нельзя колдовать. Только на уроках.       — Да, есть некий шарм в том, что наша школа превращается в цирк. Хорошо, что потешный клоун только один. — более тихо произнесла девушка, украдкой поглядывая на компанию Малфоя, сидящего неподалеку. — Ну или не один…       — Зато отрабатывает за всех. — Блэк резко пригнулась, заметив боковым зрением большое пятно, летящее на нее.       Крупный филин коричневого окраса пролетел над ней, задел крылом голову Кассиуса, чуть не получил рукой от Эдриана и завершил свое неуклюжее пике над головой Пэнси Паркинсон, которая в одно ловкое движение поймала письмо. Шекли, наблюдающая всю эту картину, удивленно подняла брови и повернулась обратно к соседкам.       — Я сейчас подумала, что если бы Паркинсон взяли на роль ловца, то наша команда хоть иногда бы обыгрывала Гриффиндор, а не сливала всё в последний момент после весеннего тура. Как это было в прошлом году, например.       — Знаешь, дорогая моя, с твоим подходом к квиддичу тебе стоит начать делать ставки. Или заняться кадровым подбором команды. — без тени сарказма сказала Ларкинс, а после обратилась к своему парню. — Кас, ты слышал?       — Что слышал? — недовольно пробурчал он, наваливая себе ещё добавки. — Я утром проспал, чуть на Трансфигурации не сдох, а ты предлагаешь мне что-то слышать и думать? Можно я просто поем?       — И что? Еда важнее работы мозговых извилин? — Ларкинс одарила его осуждающим взглядом. А свой фирменный она не жалела ни для кого. Даже для собственного парня.       — Растущий организм. — поддакнул Эдриан в его защиту. — Или ты думаешь, что ему мускулы на день рожденье подарили? К твоему сведению, Джессика…       Бёрк с Блэк переглянулись, а после вернулись к своим тарелкам, предпочитая пропустить утренние склоки мимо. Хоть Серафина и делала отсутствующий вид, но по хитрым карим глазам так и было видно, что все их сцены — сплошной мёд для ушей.       Бёрк в целом была полна талантов. Она умела делать вид, что подобное ей неинтересно и вообще все слухи да перепалки — не её уровень. Но в глубине души ей нравилась эта лёгкость, которую давала ей школьная жизнь. Наверное, из-за высокой планки ей и приходилось взрослеть раньше, чем остальным. Родители Серафины всегда требовали от неё больше, чем послушная дочь могла дать. Поэтому она и не могла признаться даже себе, что ей не хочется с ней расставаться. Как и взрослеть.       Пока совы мельтешили над головами, разбрасывая письма с газетами направо и налево, Джудит прилетела к Блэк без письма. Птица приземлилась на пол и сразу же стала щипать клювом шнуровку на ее ботинках, привлекая внимание.       — Я прекрасно вижу, что ты здесь. — Бет наклонилась к ней и аккуратно взяла ее к себе на колени. — Прекрати верещать, я тебя умоляю…       Джудит довольно затопталась у нее на коленях и задрала любопытную морду выше стола. Птица мотала головой туда-сюда и приценивалась, высматривая, что можно вкусного стащить.       — Забавная она у тебя. Прям как кошка. — сказала Бёрк, протянув руку, чтобы ее погладить. — Ай!       Но Джудит чуть не клацнула ее за палец и так сильно выпучила желтые глазища, будто хотела сожрать ее на месте.       — И до сих пор чужим не дается. — Серафина явно не обиделась, а наоборот, взяла стручковую фасоль и протянула к ее клюву. — Смотри, Джу, какая вкусная фасолинка. Давай за маму…       Птица свирепо нахохлилась и, кажется, ещё больше оскорбилась.       — Положи ко мне в тарелку. С чужих рук она тоже есть не будет. — Бет успокаивающе погладила сову, и та прикрыла глаза от удовольствия, но закрывать их полностью не спешила. Хитрый прищур внимательно следил за Бёрк и ее рукой, предлагающей фасолину.       Подруга положила кусочек в тарелку ее хозяйки. Джудит немного поколебалась, но после ухватила ее клювом и в два присеста проглотила. Птица постучала клювом по посудине и, схватив недоеденный кусок мяса, умчалась в воздух.       — Скучает. Я же мало провожу с ней времени, а внимания Джуди требует, как ребенок. — Бет встала со стола. Следом за ней поднялась Бёрк, поправляя юбку и волосы.       — Это же здорово. Мой сычик даже гладиться не дается. Не то чтобы посадить его на колени. А кормлю я его по-королевски! Такая неблагодарная птица…       Бет, проходя мимо гриффиндорского стола, заметила Поттера в своей компании. Парень о чем-то увлеченно спорил с Роном и Гермионой, не замечая никого кругом. А сегодня Гарри ей был необходим. Письмо Сириусу само себя не напишет. Но Бёрк так увлеклась пересказыванием домашней утвари, живущей у них в поместье, что перебивать ее не хотелось. «Выцеплю Поттера позже…»       Позже в туалете Миртл…       Пергаменты, украшенные по сторонам руническим письмом, лежали в сумке между учебником Амбридж и листами домашней работы по трансфигурации, которую она так и не успела дописать. Бет в целом не успела за сегодня ровным счетом ни-хе-ра.       Зато после занятий она несколько часов просидела в комнате над их бумажным мессенджером, а после ужина успешно выхватила Поттера из Большого зала. И, встретившись в туалете Миртл, где было тише, чем на кладбище, девушка продолжительное время сидела на карачках и катала Сириусу рассказ о Регулусе. Она не забыла также несколько раз упомянуть, что воспоминания видел еще и Дамблдор, что точно подтверждало правдивость ее слов. Бет будто оправдывалась перед ним. Оправдывалась, что их сумбурное родство не ложное.       — Не повезло тебе с матерью. — подвел итог Гарри, вкратце выслушав от нее содержимое воспоминаний.       — А тебе с тёткой. И с дядей. И кузен у тебя странный…       — Да, тётя Петуния не подарок, конечно, но в приют хоть не сдала.       — Нашел ей оправдание тоже. Она растила тебя в чулане, как животное.       — Не всегда! — запротестовал гриффиндорец. — С двенадцати у меня своя комната. — иронично подчеркнул Гарри важным голосом. — За выслугу лет досталась. А из окна какие виды…       Гарри с довольным выражением лица подзавис, разглядывая их отражения в зеркалах, висящими как раз над теми раковинами, где был проход в Тайную комнату. Он говорил о своем чулане всегда так легко, что Блэк поражалась, как ему еще хватает сил шутить про это.       — Гарри, ты оправдываешь человека, который растил тебя в чулане и постоянно наказывал. Это же ненормально! — возмутилась девушка, оторвавшись от письма. — Это место для метелок и швабр, а не для ребенка. Если бы я не видела его собственными глазами, то не поверила бы, что это правда.       В мгновение его лицо стало серьезным, а голос тоскующим.       — На самом деле сидеть в пыльном чулане — это не самое худшее. Самое худшее — засыпать в нем. — неожиданно признался он.       — Места мало?       — Нет, дело не в маленьком пространстве. — Гарри подошел к раковине и крутанул кран в сторону, а после выполнил это бессмысленное действие обратно. — Когда я был маленьким, то я часто представлял, как однажды дверь откроется, и я увижу маму. Мечтал, что она заберет меня ночью из дома и я убегу вместе с ней. И когда кто-то из Дурслей спускался на кухню ночью, я представлял, что это мама ищет меня. Будто мы играли в прятки, и ей нужно было отыскать меня в их доме. — он прошелся мимо зеркал и молча уселся на подоконник, рядом с ней. — Но, как очевидно, она меня так не нашла.       У Бет к горлу подступил неприятный ком, а Гарри так и оставался спокойным и смирившимся с несбыточностью его детских фантазий.       — А еще в чулане пауки противные. Не люблю пауков. — Его лицо снова озарила неестественная насмешливость, и он повернулся к Бет, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Что с тобой? Я тебя расстроил?       — Умеешь ты прошибать на слезу, Поттер. — Девушка сжала переносицу у уголков глаз и в полной собранности объявила: — На следующем занятии ты будешь ныть, ясно?       — Как скажешь. Наколдую себе носовых платков побольше.       — Тебе лишь бы шутить. — Бет дописала последние прощальные строки криминальному дяде и сложила пергамент пополам. — А смешного мало.       — Да, знаю. Министерство сходит с ума, Амбридж от дурости цветет и пахнет. И с каждым разом всё сильнее. — Гарри скривился. — А снаружи всех нас ждет Воландеморт. И только когда я начал дуэлировать с тобой, понял, что я ничего из себя не представляю. Как еще не помер только…       — Не переживай, Гарри. — Бет протянула ему письмо в руки, а после полезла к себе в сумку. И хорошенько порывшись, вытащила свой блокнот, в который она много лет выписывала боевые техники. — Да, мы в жопе и нам нужно отработать множество заклинаний, но мы придем к хорошему результату, если будем заниматься не два дня в неделю, а три. Например, в воскресенье.       Гарри с интересом рассматривал отпечаток темной ладони на блокноте, но, услышав, про воскресенье, где и так первая половина дня уходит на квиддич, невольно состроил гримасу мученика. Он даже домашнее задание выполняет через пень-колоду, не говоря уже про то, чтобы вплотную заняться зельями. Снейп-то за красивые мамины глазки «превосходно» не нарисует.       — У меня тренировка по квиддичу в воскресенье, а всё остальное время я кое-как дописываю домашки. Мне и так Макгонагалл с Флитвиком делают постоянно поблажки. И то, терпение нашего декана, как ты знаешь, не вечное. — И Гарри ни капли не врал.       — А с чем у тебя проблемы? — оживилась Бет. — С зельями опять?       Если бы с Поттера точили скульптуру позднего Ренессанса, то у него было бы самое многострадальное выражение лица за всю эпоху. В зеленых глазах плескалось всё: негодование, смирение, отчаяние и признание, что в зельях он не очень.       — Тебя Снейп валит?       — Нет, — парень не стал наговаривать на «любимого» препода, но при его упоминании мученически возвел глаза к потолку. — Он не валит. Просто зелья сами по себе сложные, а домашнего задания Снейп задает всегда как в последний раз. Ну, ты знаешь, чтобы напоследок из нас душу выжать. На шестой курс к нему мне даже не светит… А у меня еще и по другим предметам не гладко.       — Как по другим предметам не знаю, но с зельями надо подумать, как тебе помочь. В теплице теперь-то запрещено варить. Да и из чего варить… — Блэк ушла в мыслительный процесс, думая о закрытых магией дверях предприимчивой Помоны Стебель.       — Бет, спасибо, но мне не нужно помогать…       — Ну да ладно! — Блэк похлопала по своему блокноту. — Мы придумаем, что делать с зельями, а пока я хочу отдать тебе это.       Девушка приложила ладонь к отпечатку, и его силуэт слабо подсветился изнутри. Блокнот открылся, и она указала на первую страницу, где было написано: «Пособие вышибалы от Б.Б.». Гарри пролистал пару страниц и начал бегло читать текст.       — Да ладно! — воскликнул он. — Да это же считай, второй учебник по ЗОТИ…       — Здесь комбинации защитных и формулы атакующих заклинаний. Желательно натренировать на них руку… — она пролистала несколько страниц вперед. — А вот здесь заклинания на случай, если придётся сражаться в особых климатических условиях. Например, в темноте или в тумане. Давай на следующем занятии я помещу нас в искусственный туман, и мы погоняемся друг за другом?       — Ты меня решила совсем убить, да? — прямо спросил Поттер, разглядывая ее схемы. — А если серьезно, это очень круто. Сколько ты потратила времени на это?       — Ну… Достаточно.       — И ты надеешься вместить мне это в голову до конца года?       — Желательно, Гарри, — Бет закрыла блокнот и взмахнула над ним палочкой. — А надо сделать тебя владельцем.       — А зачем? — Гарри задумчиво почесал затылок, хоть по нему было видно, что он очень даже не против пролистать такое пособие. — Разве недостаточно просто держать его под подушкой и читать на ночь?       — На нем чары Оберега на крови, — пояснила Бет. — Только я могу открыть его. В чужих руках блокнот сгорит, если долго будут пытаться открыть. Так что давай руку. Нужна твоя кровь как связующий компонент.       Гарри неуверенно протянул ладонь, но Блэк ухватила его за указательный палец и что-то прошептала себе под нос. Из крохотной ранки стекла капля крови.       — Дотронься до отпечатка. Да, сюда…       Парень приложил палец, и обложка мгновенно впитала кровь. Отпечаток подсветился, а Беатрис принялась чертить над ним магическую формулу, шепча слова на латыни, которые он слышал впервые. Наложение магии не заняло много времени, и вскоре Бет кивнула на отпечаток. Гарри неохотно прикоснулся к обложке. Чёрная кожа согревала пальцы, а от магии слегка покалывала. Он без труда открыл пособие ровно посередине и на испачканном чернилами листе разглядел таблицу заклинаний первой медицинской помощи.       — Всё, Гарри. Можешь забирать.       — Я верну его, как только дочитаю, — воодушевленно сказал он. — Правда, я не Гермиона и не смогу прочитать так быстро, как она.       — Нет, теперь он твой навсегда. Ты же хочешь стать мракоборцем? Вот тебе и пригодится.       — А ты?       — Тебе нужнее, — Блэк подобрала сумку с пола и закинула ее на плечо. — И пошли уже отсюда, мы и так здесь засиделись…       Гарри бодро зашагал к выходу, желая поскорее добраться до своей комнаты и с головой зарыться в пособие. Бет следовала за ним, мельком оглядывая открытые кабинки туалетов уже в десятый раз. Миртл так и не появилась за всё время, но они без конца озирались на двери. Бет казалось, что страх, что в пустом помещении их может кто-то подслушать за шторкой заклинания, надуман ее паранойей. Гарри тоже планомерно заражался этой болезнью, прекрасно понимая, что с этого года каждый его шаг будет отслеживаться самыми неприятными личностями.       Гарри неспешно шел по коридору и говорил о трансгрессии и дезиллюминационных чарах, которые он хотел бы освоить раньше шестого курса, а Бет слушала и очень хотела, чтобы Поттер шел медленнее. Время хотелось оттянуть до последнего.              В подземелье…       Стрелки на часах показывали половину девятого вечера, а карта-следилка открытый путь до Северуса, который давно ее ждал. Но ей не хотелось идти. Что-то внутри противилось и не желало даже близко подступать к нему. И девушка не могла понять, почему любимый человек вдруг стал вызывать у неё такое отторжение. Но дойдя до подземелий и остановившись перед дверью его кабинета, она поняла одну из причин своих противоречивых чувств — ложь.       Опять лгать. И теперь придется изворачиваться в тройне, лишь бы ни один скелет из шкафа случайно не выпал ему под ноги.       «И когда-нибудь эта ложь мне аукнется…» — подумала она и, пройдя пустой кабинет, быстро постучалась в его комнату.       Северус сидел за столом и, судя по всему, что-то писал до ее прихода, раз застыл с пером в руке. Осмотрев ее с ног до головы он отвернулся обратно к пергаменту.       — Думал, что ты уже не придешь, — монотонно сказал он, промакивая перо в чернила.       — Мы же договорились, — Бет подошла ближе к нему и выжидательно застыла за его спиной.       Она в целом ждала от него дальнейших действий. Как говорить с ним и как правильно себя вести в его присутствии, она не знала. С обновлением статуса в их отношениях ей, увы, инструкцию так никто и не выдал. Блэк перевела взгляд с его плеч на кровать и в ярких красках вспомнила, какими интересными делами они на ней занимались. Северус встал, быстро сложил пергаменты и небрежно бросил их на стопку книг, неизменную по размеру, но всегда разнообразную по содержанию.       — Подойди ко мне, — он поманил ее рукой к себе, а сам открыл выдвижной ящик стола, доставая что-то крохотное. — Выпей сначала это.       Бет подошла ближе и получила в руки маленький пузырёк без этикетки. Внутри плескалась незнакомая темно-бордовая жидкость, и она не могла понять, что это за зелье.       — Зачем мне его пить? — настороженно спросила Блэк и прищурилась, будто Снейп предлагал ей глотнуть яду.       И не удивительно. После сыворотки она и стакан воды из его рук не возьмет.       — Рад, что ты наконец начала спрашивать, — с легкой иронией ответил Северус. — Это контрацептивное зелье, Беатрис. — И, увидев, как она нахмурилась, добавил: — Маловероятно, что ты захочешь от меня детей, так что пей.       Бет открыла склянку и залпом выпила содержимое. Сначала вкус она не почувствовала, но послевкусие догнало языковые рецепторы неприятной горечью. Она поморщилась, но комментировать вслух свои гадкие ощущения не стала и быстро поставила флакон ему на стол. Нервировало еще то, что Северус внимательно отслеживал все ее действия, будто рассматривал бабочку под лупой.       — А это ранозаживляющая мазь, — продолжил он разъяснять, отдавая ей в руки уже знакомую баночку. — Ей желательно было настояться не менее трех суток, но ее нынешних свойств будет вполне достаточно, чтобы свести твои синяки.       На алюминиевой крышке красовался знакомый рисунок клевера в круге. Этот символ означал старый торговый знак одной ирландской аптеки, которая в последний раз производила зелья на рынок лет пятьдесят назад. Аптеки давно уже нет, а фирменная тара осталась, перекочевав неизвестно как в кладовую Снейпа.       — Как ты себя чувствуешь? — будничным тоном поинтересовался Северус, ослабляя узел галстука, приспуская его вниз.       — В целом… — она напряглась, как струна, ощущая его холодные пальцы у горла. — В целом, хорошо. Не стоило так заморачиваться с мазью. Сами бы сошли…       — Но они всё равно доставляют тебе некоторые неудобства, — подметил он, имея в виду ее распущенные волосы, которые большую часть ее жизни были всегда собраны.       Когда он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, Бет ощутила привычный холодок пробежавший по спине до пяток. Вглядываясь в его бледное лицо, она не видела в застывшей мимике хоть какие-то изменения. Северус был всё так же холоден, привычно сдержан и сейчас был полной противоположностью той личности, которая гоняла ее по кровати. Лишь глаза выдавали его интерес, но в черном, как всегда, тепла не было.       Остановившись на третьей пуговице, он отодвинул ворот рубашки в сторону и пальцами бережно взял ее за подбородок и повернул голову в сторону. Бет открыла мазь, и между ними повис резкий пряный аромат с примесью эфирных масел.       — Я и сама могу.       — Знаю, — задумчиво произнёс Снейп и нежно провёл пальцами по поврежденной коже. — Просто я был с тобой немного неаккуратен. Я хочу это исправить.       Бет стояла неподвижно, пока он аккуратными движениями размазывал субстанцию по синякам, ставшим в некоторых местах пожелтевшими пятнами. И как всегда, напоминать ему о своей дееспособности смысла не имело.       — Смотрю, тебе нравится играть со мной в медсестричку?       — Нравится, но не во всех случаях. — Северус прошелся пальцами по ключице, а затем убрал ее распущенные волосы за плечо. — Но трогать тебя всегда занятно.              Шея с той стороны, где он сейчас ее трогал, открывала новый полигон для действий, потому что по сравнению с другой стороной была не так сильно искусана. Однако устойчиво держала на коже багровый след. Бет продолжала стоять натяжной струной перед ним, а Снейп же, как всегда, был невозмутим. Могло даже показаться, что он находил некое умиротворение от процесса.       Закончив, он закрутил мазь и отдал ее обратно Блэк в руку.       — Хочешь я помогу тебе со спиной? У тебя там царапины…       — Нет необходимости.       — А как твоя рана на груди?       — Лучше расскажи мне, что тебя тревожит. На тебе лица нет, — быстро отрезал Северус, продолжая пристально вглядываться ей в лицо.       Бет замялась и, по привычке, начала заламывать пальцы, заметно нервничая.       — Ты расстроена из-за воспоминаний или из-за того, что мы теперь вместе? — он накрыл ее руки своей ладонью, чтобы прекратить эту навязчивую манию. — Почему ты не хочешь поговорить со мной?       — Я просто не знаю, о чем говорить, — честно призналась Бет, опустив глаза и собираясь мыслями. — Всё слишком спонтанно… И меня до сих пор мучают мысли, что я испорчу тебе жизнь, если ты свяжешься со мной. А как донести это до тебя я не знаю.       — Убеждать меня в этом — это бесполезная трата времени, так что можешь забыть о своих отговорках.       — Но подумай сам. Разве из нас может получиться что-то хорошее? Мы же всегда ссоримся!       Северусу было неприятно слышать такое опять, но лучше услышать от нее правду сейчас, чем когда-нибудь «потом». Впрочем, к ее поискам причин для расставаний он уже относился снисходительно. У его девочки меняется привычный уклад жизни, и ею движут страхи. А ему нужно лишь внушить ей, что в этих переменах нет ничего плохого.       Он ласкового провел пальцами по ее щеке, и спросил:       — Бет, вспомни, из-за чего мы ругаемся в последнее время? — Девушка выглядела такой подавленной, что его голос полностью смягчился. — Я никогда не ругал тебя просто так. Ты многое скрывала от меня, например, того же Крауча. И посмотри, чем обернулось для тебя твоё дополнительное образование? Ты молчишь о письмах с угрозами, ходишь в Хогсмид, когда я строго-настрого запретил тебе даже приближаться к воротам. Думаешь, я делаю это из вредности? Нет. А недавно ты стерла часть моей жизни. Очень важную для меня.       — Прости меня, Северус. Умоляю, прости меня, — она прижалась щекой к его ладони и потерлась об нее, как виноватая кошка. — Я стерла тебе память, чтобы уберечь. Я так боюсь, что Волан-де-Морт узнает, и ты подставишься из-за меня, что не могу перестать об этом думать.       — И чтобы этого не произошло я и прошу тебя об очень простых вещах. — В нем проснулась змея, прощупывающая слабости жертвы, и он интуитивно перешел на язык скрытой манипуляции. — Вспомни, как мы уживались у меня дома. Тогда не было ссор. Мы замечательно ладили. Так что же нам мешает ладить теперь?       — Я чувствую, что доставлю тебе проблем и…       — Не будет никаких проблем, если ты услышишь меня и выполнишь единственное, что я от тебя прошу, — не искать неприятностей и быть со мной рядом. Неужели это так много?       — Конечно, нет. Для меня просто все непривычно.       Его просьба была слишком простой и невыполнимой одновременно. В голове опять закружились сделки, и, будь Блэк одна, то она бы забилась в какой-нибудь угол от безнадеги.       — Просто доверься мне, и у нас все будет хорошо, — он пригладил ее волосы у виска, совершая этот тактильный жест уже по старой традиции.       Северус уже в который раз находит некую прелесть в ее грустном выражении лица. В такие моменты ему всегда хотелось приласкать ее, понежить это милое существо на коленях, чтобы стереть с личика вину, а из головы — дурные мысли. Тем более, в глубине души он переживал, что Бет снова перемкнет и сегодня-завтра опять оповестит его, что не хочет быть с ним вообще. Так что наклонившись к ней для поцелуя, ему хотелось закрепить эффект и просто забыться в новом для него чувстве.       — Я думал, что ты начнешь избегать меня после всего, — сказал он и нежно поцеловал ее в губы.       — Если бы я только могла, — Бет смущенно улыбнулась ему и мягко коснулась его руки.              Его взгляд потемнел от смеси нежности и напряжения, которое преследовало его в последнее время. Он с нежностью поцеловал ее ещё раз, но уже не отстранялся, а наоборот, углублял сладкое прикосновение. Бет постепенно расслаблялась в поцелуях, а по телу растекалось ощущение приятной усталости, хоть в голове все еще кружились тревожные мысли.       Его рука сместилась к ее затылку, и пальцы мягко переплелись с прядями длинных волос. Почувствовав, как ее теплые ладони нежно коснулись его плеч, а дыхание стало прерывистым, Северус стал терять самообладание быстрее, чем ожидал.       Ладони медленно скользили по ее бедрам, ткань юбки снова неприятно колола пальцы, запах эфирных масел кружил голову пряным дурманом. Он осыпал её шею медленными поцелуями, особенно задерживаясь в местах укусов, борясь с желанием смочить в ней зубы вновь. А Бет будто сама ее подставляла, дразнила его, поощряя сладкими поцелуями в ответ.       Когда Северус всё же не выдержал и чуть прикусил ее, Бет издала сдержанный вздох и крепче прижалась к нему. Похоть всё быстрее брала над ним верх, и вскоре все его ласки растеряли первоначальную плавность и тягучесть. Поцелуи с уверенных перешли в беспорядочные.       Бет в глубине души хотела его, но из-за собственных мыслей не могла полностью расслабиться в его руках и получить удовольствие. Голова разрывалась, как пчелиный улей.       Подселенка!       Ненастоящая!       Обманщица!       Так и жужжало внутри, и как бы она ни старалась быть вовлечённой в процесс, у неё ничего не получалось.       Северус же не знал об этом и давно был на своей волне. Когда он рукой начал задирать подол юбки, Бет инстинктивно уперлась руками ему в грудь, отталкивая. В груди снова возникло незнакомое протестующее чувство. Нутро постепенно заполняло страхом, отторжением к нему, хотя причин для этого не было.       — Я делаю что-то не так? — сразу поинтересовался Снейп, оторвавшись от нее.       — Все хорошо. — с трудом ответила она, и посмотрев ему в глаза, насторожилась.       Внутри что-то неприятно сжалось. Этот знакомый блеск в его глазах. Этот взгляд… Диковатый, лихорадочный, кричащий, что он скоро будет не в ладах с собой. Она часто видела эту «особенность» в приступах гнева и боялась его до глубины души. Но даже в такие моменты, как этот, когда причин для страха нет, в его глазах сохранялась всё та же демоническая искра, пугающая ее уже на подсознательном уровне.       — Тогда иди ко мне, раз все хорошо… — прошептал он будто не своим голосом и вернулся целовать ее, освобождая Бет от школьной мантии.       Но Блэк, опять напряженная и скованная, не могла ответить ему с прежней чувственностью. Заметив перемены в ее настроении, Северус с огромным усилием засунул свои похотливые желания куда поглубже, хотя он явно и хотел обратного. Он пообещал себе не давить на нее после всего, прекрасно понимая, что они сейчас находятся на максимальном тонком льду.       — Что случилось? — обеспокоенно спросил он, вглядываясь в ее обеспокоенное лицо уже с прежним хладнокровием.       — Ничего. Мне всё нравится, правда, — неуверенно заверила его Бет, понимая, как глупо сейчас выглядит со стороны. — Просто дай мне привыкнуть, хорошо?       Бет невесомо провела рукой по его груди, где была рана и легонько прикоснулась к этому месту губами, извиняясь.       — Слишком много произошло за одну неделю?       — Да. Постоянно думаю о том, что чуть не убила тебя тогда. Это сводит меня с ума.       — Тебе не стоит переживать об этом, Бет. Поверь, мне это было даже полезно. — Снейп даже посетила странная мысль, что ему не помешал бы ошейник, который шарахал бы его током всякий раз, когда у него будут вспышки агрессии в ее сторону. Сам уже понимал, что его выбросы — это полный пиздец.       Блэк обняла его и закрыла глаза. Снейп обнял в ответ, предполагая, что сейчас она больше нуждается в таких обычных вещах, как объятья. И он не упустит шанса дать ей то, в чем она нуждается — в тишине и спокойствии.       Они некоторое время стояли, обнявшись, и вдыхали все еще витающий запах эфирных масел. Затем Блэк высвободилась из его рук и ушла к кровати, где на краю лежала ее школьная сумка.       — Это наш мессенджер, — объявила она, вытаскивая два пергамента. Протянув ему один из них, добавила: — Этот твой.       — Мессенджер? — переспросил Северус, взяв пергамент в руки.       Он внимательно рассматривал руническое письмо по краям листа и не мог понять, почему именно «мессенджер»? Почему не «связующий пергамент» или как-нибудь еще? Особое его внимание привлек круг, также покрытый руническими символами.       — Обмен сообщениями, — пояснила Бет, наблюдая, как он хмурится. У неё самой в голове крутились смутные воспоминания насчет этого слова.       — И чтобы пергамент привязался только ко мне и я один видел сообщения, мне нужно пожертвовать кровь в это руническое кольцо? — быстро сообразил Снейп.       — Верно.       Северус положил листок на стол, рассек воздух палочкой и придавил указательный палец к кругу. Отпечаток пальца четко проявился на бумаге, а после пергамент впитал его в себя, забрав из вида кровь, и сам волшебный круг с рунами.       — В нем можно писать чем хочешь. Чернила, ручка… он все вбирает. Если хочешь удалить строку, то просто зачеркнуть ее, и она исчезнет. Сообщения держатся до тех пор, пока ты не прочитаешь его. Так что если будешь занят, то сообщение от меня никуда не денется.       Северус обмакнув перо в чернила, вывел на бумаге небрежное «привет». Бет показала, как на ее пергаменте проявляется его почерк. Всё работало.       — Я недавно подумала, а возможно ли оставлять голосовые сообщения через бумагу, как патронус. Интересно, это возможно? — в ее голове мелькала смутная картинка подобного функционала из прошлого, который был ей интуитивно понятен, но образ современного смартфона уже полностью стерся из памяти. Задумавшись, она стала кусать ноготь и говорить уже про себя: — И панель со смайлами…       — И для чего нужна эта «панель»? — Снейпа поток новых терминов немного сбил с толку, а ее уход в себя насторожил.       — Для эмоциональности… — задумчиво ответила она, а когда поняла, какую чушь несет, смутилась. — Ну, мне нужно идти.       — Уже? Ты только что пришла.       — Меня Серафина ждет. Нам нужно дописать трансфигурацию.       Похлопав себя по карману мантии и убедившись, что чудо-мазь она забрала, Бет ушла к двери. Снейп последовал за ней. Открыв входную дверь, она сжала его ладонь в прощании, поблагодарила за мазь и ушла в темный коридор подземелий.       Снейп, глядя ей в спину, на короткое мгновение представил, как она с легкостью целует его в щеку на прощание, и также здоровается с ним при встрече. А сцена, где он мог бы держать ее за руку во время прогулки и вовсе показалась бредово-подростковой. Блэк слишком далека от этого, да и Северусу держание за ручки и приветственные поцелуи тоже не сдались. Она права. Всё это не для них. Да, и по ней видно, что она заставляет себя быть с ним.       Обнадеживало только то, что в состоянии полной уязвимости Беатрис была как пластилин. Нерешительная, запутавшаяся, сама не понимающая, чего хочет. Но главное, что идущая к нему навстречу, хоть Северус проницательно предугадывал ее страх. Боится — вот и покладистая. Уязвимая — значит, податливая. Разрушенная — значит, можно лепить из нее всё что угодно.       Поздней ночью…       Остаток вечера Блэк провела, уткнувшись в книгу по Рунам, которую теперь могла читать практически без словаря. Сейчас, она признала, что самое правильное ее решение за всю сознательную жизнь было изучение Рун с первого дня в школе. Да, и вообще — учиться.       Беспросветная учеба выработала в ее мозгу прочную систему, где каждая закорючка крепко запоминалась и сразу переводилась на бумаге в нужное слово без особых проблем. Но сейчас руны складывались в дробленные отрывки, которые собирались в общий смысл с большим трудом. Зачем она вообще взялась за чтение, раз мысли не желают сходиться в нужно точке? Наверное, чтобы оправданно не поддерживать разговор с соседками?       Блэк мельком глянула на кровать Серафины, где Ларкинс, устроившись с журналом «Модная ведьма», показывала ей пальцем на что-то красивое, раз ее подруга рассматривала страницу с нескрываемым восторгом.       — Смотри, как на ней меняется цвет! А как же красиво переливается… — восхищалась Серафина.       — А мне больше нравится вот эта модель, — Джессика перелистнула страницу, и они обе уставились на прекрасную вейлу, кружащуюся на странице в серебристом платье. — Пишут, что ткань платья продолжает сиять в темноте. Вот бы на выпускной такое!       Так что, да. Бет очевидно пряталась за книгой.       Ее тревожило происходящее, и чем чаще она смотрела на Серафину, тем сильнее хотела обо всем ей рассказать. Раньше она бы сразу похвасталась подруге отношениями с САМИМ Северусом Снейпом. Схватила бы рассудительную мисс Бёрк за плечи и счастливо прокричала бы, что гроза подземелий снизошел до неё и они теперь вместе! Что ее грозовая мечта воплотилась в жизнь!       Но сейчас, после всего, хотелось не хвастать, а услышать объективное мнение на их беспросветный союз. И дело не в божественных «нюансах», а в них самих. Особенно в ней, потому что сегодня девушка наконец-то призналась себе, что боится его, хоть и продолжала безусловно любить. Но другая часть ее запуганной души хотела держаться на расстоянии, желала спрятаться от его неправильности, которой он был пропитан насквозь.       — Его поведение ненормально, — думала Бет, рассуждая сама с собой о его личностных переменах.       — Но это же я виновата во всем, что случилось! — и сразу же оправдывала его следом.       — Но ты же говорила ему «нет». Северус не понимал и всё равно стоял на своем. Он бы взял тебя измором. Ты ДОЛЖНА была так поступить.       — Но он прав. Это моя вина…       — В злости он себя не контролирует. А когда он выйдет из себя в следующий раз?       — Но сейчас-то он относится ко мне хорошо. Я так ужасно с ним поступила, а он простил меня. Чуть не убила…       — Он хочет с тобой только спать. А когда попользуется тобой вдоволь, то сразу же бросит.       — Нет, он любит меня!       — Любит? — спросил с подковыркой голос разума.       — Должен любить…       И этот спор здравого смысла и влюбленного сердца продолжал биться в ней уже вторые сутки, не утихая даже ночью.       А сегодняшний день был и вовсе показательный, где у нее выскочила новая проблема — заняться с ним сексом. Вроде хочется, но боязно. А чего уже бояться? У них все уже было, и секретов особых нет. Вот и Блэк, привыкшая анализировать каждый свой шаг, не могла понять, в чем дело. Не могла понять саму себя.       В любовь с его стороны верить очень хотелось, но из-за скрытого характера Северуса не получалось. Единственное, что было очевидно на лицо, — это его желание раздеть ее. Но он как-то заявил, что хочет построить с ней «жизнь», но если помнить, каким способом они пришли к перемирию, то всплывает встречный вопрос: «А жизнь-то у них будет какая?»              «На скандалах и криках», — отвечала она сама себе. — «А с живым Реддлом и с быстрыми похоронами».       Некоторое время спустя…       Школьный отряд Дамблдора продолжал заниматься в Выручай-Комнате. Занятия старались проводить два раза в неделю, но иногда из-за тренировок по квиддичу их и без того редкие встречи сокращались до одной.       Гарри, который полноценно отрабатывал за преподавателя ЗОТИ, вскоре получил хорошую помощь в лице Беатрис. А через две недели в образовательный процесс влился Роджер Дэвис (и, как ни странно, по инициативе Бет).       Они устроили показательную дуэль перед остальными и чуть не покалечили друг друга, исходя из старой привычки. Однако продемонстрировали другим какой-никакой «уровень». Роджер после выпуска метил в Аврорат и горел дуэльным искусством так же, как и Бет, но, увы, не мог похвастаться быстрой реакцией. Дуэль между ними была подвижной и эмоциональной. Неискушенный зритель назвал бы их демонстрацию «жаркой». Роджер энергично двигался и быстро блокировал заклинания. Бет уворачивалась, танцевала под его искрами, поджидая нужный момент, чтобы сбить его с ног. После тренировок с Краучем и Снейпом драться с ровесниками было даже боязно, но Роджер чрезмерно активничал и не забывал ее шутливо подначивать, почти как в старые добрые. И когда она его обезоружила и дуэль закончилась, девушки без конца восхищались им, даже несмотря на то, что он проиграл.       После Дэвис активно подключился к обучению остальных.       Не рады были лишь близнецы Уизли. Парни до сих пор враждовали, и их недоброжелательность, тянувшаяся еще с первых курсов, только усилилась после недавнего турнира, где Когтевран разбил Гриффиндор с таким разрывом, что самодовольная улыбка капитана синей команды не сходила с его лица всякий раз, когда он сталкивался с рыжими близнецами. Уизли припоминали их подлости на поле (будто никогда не играли со Слизерином), а Дэвис с дружками упражнялся в сарказме, оттачивая сей навык до совершенства. Но чтобы предотвратить незапланированные дуэли, Беатрис взяла с них обещание, что в пределах Выручай-Комнаты, они даже близко не подойдут к друг другу.       И, к удивлению, парни слово держали.       Еще около недели назад всех удивила Гермиона Грейнджер, придумав наихитрейший способ связи между членами ОД. На одно занятие она принесла мешок с фальшивыми галеонами и подробно объяснила принцип их работы.       — Цифры на ребре настоящей монеты показывают серийный номер, указывающий, каким гоблином она была отчеканена. А на наших галеонах, фальшивых, эти цифры будут меняться, — объясняла она, держа перед ребятами образец монетки. — Чтобы не бегать друг за другом в Большом зале и не вызывать подозрений, мы будем менять дату и время собрания. Эти цифры будут меняться и если Амбридж захочет нас обыскать…       — А она может! — уверенно вставили Фред и Джордж в унисон, которые недавно выворачивали перед ней карманы в коридоре.       — …то она не найдет ничего подозрительного, — закончила свою речь перебитая Гермиона и протянула фальшивую монетку Гарри.       — Навести Протеевы чары на монеты — это гениально! — восхитилась Бет, вытянув ладонь вперед, и, получив свой галеон, добавила: — Лучше уже и не придумать.       — Так что, будем пользоваться? — спросила смущенная ее похвалой Гермиона, раскрывая мешок шире, чтобы все желающие взяли себе средство связи.       — Ты можешь наводить Протеевы чары? — поинтересовался Терри Бут. — Это же уровень ЖАБА!       Грейнджер лишь скромно кивнула и продолжила раздавать монеты.       Но если вернуться в режим реального времени, где у них проходила очередная тренировка в Выручай-Комнате, можно отметить заметные достижения некоторых участников. Например, все наконец-то освоили многострадальный Экспеллиармус и приловчились быстро выкручивать формулу Протего, чтобы отражать легкие заклинания.       Особый прогресс был у Невилла, которому заклинания давались всегда тяжело. Но, освоив их, парень выпрямлялся на глазах. В прямом смысле. Невилл прекратил сутулиться, а через месяц смог побороть страх неудач и подколок. Наконец-то он стал колдовать, не оглядываясь на остальных. И буквально на глазах зашоренный ботаник превращался в более уверенную версию себя. Братья Криви тоже немного усмирили свою бестолковую импульсивность и колдовать уже более осознанно, за что все остальные были весьма благодарны. Оказывается, что люди будут относиться к тебе чуточку лучше, если им в затылок прекратят прилетать увесистые книги с полок.       Тарани Бейкер, которая также присоединилась к общему кипишу, была олицетворением невероятной энергичности. Веселая пуффендуйка хоть была и далека от всех атакующих заклинаний (воевать не в ее натуре), однако самая первая смогла освоить патронус и отбрасывающие чары.       Поскольку преподавателей-самоучек целых трое, то каждый получал больше внимания на отработку ошибок.       Гарри часто крутился вокруг Чжоу и ее подружек, уже редко поправлял Невилла и всегда проходил довольный мимо Полумны Лавгуд, у которой и без него все получалось хорошо. Роджер больше кружил вокруг своих сокурсников и недовольно хмурился, когда дело касалось их старосты — Лесли Морган. Девушка честно старалась успеть за парнями, но у нее не получалось ни защищаться, ни атаковать. Чем и бесила Роджера, которому приходилось уделять ей больше всего внимания, потому что у Дэвиса на нее просто не хватало терпения.       Бет иногда поглядывала на нее и сразу отворачивалась. Глупая подсознательная ревность все еще давала о себе знать, и девушка старалась если не избавиться от нее, то хотя бы не замечать этого негодования, вызванного Морган. Которая, к слову, ничего плохого в жизни ей не сделала.       На занятии…       — Реласкио! — крикнула Тарани Бейкер, запуская заклинание в Джорджа.       Джордж, не успевший отбить его, хорошенько кувыркнулся в воздухе, а после беззвучно шлепнулся на утолщенный зачарованный ковер. Близнецов развели еще после первых занятий, когда стало понятно, что пока они стоят друг напротив друга, Уизли будут больше куролесить и подкалывать все, что на глазах движется. Поэтому в напарники Джорджу поставили Тарани. Она хоть и была младше, но давала ему такую фору, что парню было уже не до шуток.       — Вот так-то! Видел, как я могу? — самодовольно сказала она и заливисто засмеялась.       Джордж лишь снисходительно посмотрел на неё, встал с ковра и демонстративно отряхнул пыль с жилетки.       — Тебе просто повезло, Тарани. То, что ты удачно атаковала меня, ещё ничего не значит.       — Ничего страшного. Еще пару раз, и я отучу тебя меня подкалывать! — ответила Бейкер и гордо задрала подбородок. — Я же всё правильно сказала, Бет? — обратилась она к Блэк, проходившей мимо них.       — Не знаю, о чём ты, но если тебе от этого станет легче, то дерзай, — ответила Беатрис, похлопав ее по плечу и отправилась прямо к Невиллу и Симусу, которые слишком громко спорили в углу зала.       Глаза Тарани засияли коварным озорством, а на лице появилась довольная улыбка. Она с вызовом посмотрела на Джорджа.       — И как? Тебе стало легче? — с ухмылкой спросил Уизли.       — О, Джордж, мне стало намного легче. А сейчас будет еще лучше. — И Тарани без предупреждения запустила в него ещё одно заклинание.       Кто и кого начал троллить первый — загадка. Возможно, Джордж бы всё рассказал, но его снова отбросило на спину. И, лежа на лопатках, он подумал, как же хорошо Гермиона зачаровала эти ковры. Падать на него — сплошное удовольствие. Прям как броситься в невесомое облачко. В голове даже закралась спонтанная мысль забрать его в комнату, чтобы спать до конца года только на нём.       Занятие пролетело мгновенно.       Стрелка часов уже перескочила за шесть вечера, и время тренировки подошло к концу. Взбудораженные от бодрой тренировки все уже толпились у выхода. Гермиона с Роном выходили почти последними, и оба посмотрели на Гарри: Гермиона — с ноткой одобрения, а Рон — с сожалением. Близнецы выходили перед ними. Джордж всё продолжал подначивать Бейкер, а она грозилась выбросить его в следующий раз в окно. Или даже исполнить свои угрозы прямо по пути в общий холл.       Симус задержался перед дверьми и недоверчиво посмотрел на Поттера, переговаривающегося с Бет. Рядом с ним остановились Лаванда Браун и близняшки Патил.       — А вы что, не уходите? — спросил он, обращаясь к Гарри. — Опять будете заниматься вдвоём?       — Да, мы будем ещё дуэлировать, — нехотя ответил Поттер.       — А чем ваши индивидуальные занятия отличаются от наших?       Симус сложил руки на груди и недовольно смотрел то на одного, то на другого. Лаванда переминалась с ноги на ногу, а Парвати мучила свою красивую косу — накручивала концы волос на пальцы.       — Понимаешь, Симус, они отрабатывают более продвинутые заклинания, — тактично вмешалась Гермиона, явно желая поскорее закончить разборку и уйти, пока библиотека открыта.       — За ним же этот гоняется, — продолжил ее мысль Рон. — Ну ты понял.       Рональд обменялся с Симусом многозначительными взглядами. Парень хотел что-то сказать, но его опередила Лаванда Браун:       — Ты его учишь Тёмным искусствам, да? — с дрожью в голосе спросила она и сразу перевела взгляд с Бет на Рона. Она почему-то не решалась долго смотреть ей в глаза. О Блэк и ее темных увлечениях уже давно ходила дурная слава.       — Нет, — спокойно ответила Бет. — Он тренируется, чтобы научиться хорошо дуэлировать и не теряться в трудных ситуациях. К темным искусствам наши занятия не имеют никакого дела.       — Но нам всё равно интересно, чему ты его здесь учишь, пока нас нет, — не унимался Симус. — На словах я тоже могу сказать, что превращаюсь в горного козла, но это же не так. Так чему вы учитесь?       — Уклоняться и бодро подпрыгивать, — раздраженно ответил Гарри. — А если одним словом, то не сдохнуть.       Рон подавил смешок и утвердительно кивнул головой. Ни добавить, ни прибавить.       Заметив, что Симус готовиться засыпать его вопросами, Рон несильно хлопнул его по плечу и сказал:       — Пойдём, пойдём, дружище, — приговаривал он, направляя его к двери. — Гарри потом всё тебе расскажет в комнате в виде письменного отчёта. Я лично прослежу за этим…       — А ты мне не указывай, что делать. Я ещё не закончил! — возмутился уже покрасневший Финниган.       — За дверью закончишь, — продолжал давить на него Рон. — Пошли скорее, пока коридоры пусты. Не хватало ещё нарваться на инспекционную дружину.       Симус хотел ещё многое сказать и спросить, но Рон с проворностью швейцара ненавязчиво выпроводил его за дверь. Гермиона ушла следом. Лаванда и близнецы Патил не желая идти до башни одни, тоже поспешили уйти следом. Когда дверь наконец-то захлопнулась, наступила долгожданная тишина. Бет и Гарри остались одни.       — Симус отнял у нас немного времени, — сказала Бет, доставая палочку из кармана.       — Представляю, какие слухи распустит Лаванда. Да и Симус наговорит лишнего. Если честно, он так достал меня своими допросами. — Гарри встал на своё место и ждал, пока Бет дойдёт до противоположной стороны учебного зала. — Ведет себя, как ревнивая женушка.       — И пусть.       — Хотя, главное, чтобы болтали только среди наших, — добавил он. — Кстати, мы сегодня с манекеном?       — Нет, только вдвоём.       Гарри облегчённо выдохнул. Потому что манекен, которого Беатрис зачаровала специально для него, он люто ненавидел и считал эту раздвижную саранчу похуже акромантула.       Бет, остановившись перед камином, палочкой притушила свечи. Зал постепенно погружался в сумрак, а в центре комнаты начало сгущаться темное пятно, напоминающее туман.Вскоре по сторонам расплываться чёрные сгустки, принимающие очертания дымчатых колонн и острых зубьев, среди которых им придется сегодня «играть».       — Догонялки? — уточнил Поттер.       — Да. Разогреемся, а после будем учиться накладывать защитные чары на объекты. Ты готов, Гарри?       Гарри не был готов. Однако он решительно вошёл в туманную сферу и приготовился к игре.       Они носились по залу добрых полчаса. Гарри прятался от нее за дымовыми завесами, а Бет пыталась в него попасть. Она недавно решила разбавить их привычные дуэли игрой в пятнашки, где для начала они решили обойтись очень популярным марательным заклинанием Импресекурус, оставляющим в месте попадания яркое голубое пятнышко. Безобидно, не больно, но довольно показательно.       Теневая иллюзия, где они бегали друг за другом, выглядела зловеще, но Гарри за пару занятий быстро привык к ней и тоже научился накладывать ее. Только не мог пока добиться расщепления теневой завесы и ее хаотичного плавного передвижения. Густые сгустки, формирующие столбы, за которыми они прятались, через время растекались и плыли по полу в другое место, где вновь поднимались вверх и принимали прежнюю форму.       — Попал! — радостно крикнул Поттер и ловко заскочил в дымовую завесу, скрываясь от нее.       — Почти в глаз! — она потерла щеку и бесшумно обошла две колонны в поисках его. — Пятое попадание, Гарри.       Поттер хотел возразить, что седьмое, но промолчал. Он уже не ведется на ее манипуляции, ведь только голос подай, как она выскочит из-за спины и шмальнет ему заклинанием меж бровей. Поэтому Гарри молчал и глубоко дышал, приводя дыхание в норму. Дышать он приучился, кстати, так же, как и ходить — бесшумно.       Если начинали они всегда серьезно, то под конец тренировки, охваченные азартом, оба начинали подначивать друг друга и хохотать, выдавая свое местоположение с головой.       И сейчас они оба запыхавшиеся, но увлеченные выглядели как полуночные грибы в крапинку. Гарри же был тоже не промах. Он быстро пригинался, уворачивался и бегом быстро компенсировал все попадания Бет, что та тоже мелькала среди теней, как новогодняя елка.       Гарри осторожно выглянул из-за колонны, пытаясь понять, где находится Блэк. Вот в сумраке мелькнул ее силуэт в дымке, и он едва заметно ухмыльнулся. План был проще сикля: обежать три препятствия и атаковать. Он только приготовился, как внезапно его лицо исказилось от боли. Шрам на лбу загорелся с такой силой, что Гарри невольно замычал, стиснув зубы. Он схватился за лоб и стал растирать кожу, чтобы унять жжение, но становилось только хуже. Боль стреляла в висок, а голову будто охватил раскаленный обруч и стал сдавливать. От сильной боли закружилась голова, а в глазах все потемнело. Не в силах справиться с приступом, Гарри рухнул на колени, держась за голову.       — Что с тобой?!       Бет мигом подбежала к нему и попыталась его поднять.       — Гарри!       — Мой шрам… — еле выговорил он, и его очки упали на пол, а он сам тяжело задышал.       Бет судорожно схватила очки и попыталась поднять его еще раз, но Гарри застонал от прилива острой боли и опять осел на пол. Бет пугалась его припадку все больше и больше. Парень бледнел на глазах.       — Что же делать… Черт… Гарри, скажи, что мне делать! Гарри, покажи, что там…       Он с трудом поднял голову и убрал ладони с лица. Шрам как шрам. Никаких изменений. Гарри тяжело дышал и постоянно жмурился от боли, но меньше чем через минуту гул в голове постепенно начал утихать, и он наконец-то раскрыл свои очки, вложенные ему в руку.       — Тебе легче? — с тревогой в голосе спросила она, помогая ему подняться.       — Да… Мне лучше, правда. — пробормотал Гарри.       Он потер лоб, всё ещё и бледный, как поганка, и поплелся к скамье у стены. Бет рассеяла волшебную иллюзию, и Выручай-Комната залилась теплым светом от вспыхнувших свечей. Гарри прислонился головой к стене, и устало прикрыл глаза. Бет осторожно опустилась рядом, не сводила с него глаз.       — Как часто это происходит? — тихо спросила она.       — Нечасто, но периодически, — ответил Гарри с тяжелым вздохом, повернув к ней голову. — Как он воскрес, я чувствую эту боль и не знаю, что делать. Раньше шрам болел только ночью, когда мне снились кошмары. Но теперь и днем бывает. Всегда боюсь, что шрам заболит на уроке и…       Парень резко замолчал, а Бет обеспокоенно вглядывалась в его побледневшее лицо. Ночные кошмары для нее близкая тема.       — Ты сказал, что это происходит после кошмаров. Расскажи, что ты в них видишь.       Поттер медлил с откровениями.       — Я бы не назвал это кошмарами. Мои сны скорее… странные, чем страшные, — вымученно ответил он, еще морщась от отступающих болевых волн.       — Что там? Расскажи мне.             — Я вижу темные комнаты и каменные туннели. Вижу все, будто чужими глазами. Иногда каких-то незнакомых людей. Слышу шелест, шепот, — перебирал Гарри, помрачнев в лице. — Вижу, как ползут змеи, как они переплетаются в клубок. Вроде ничего особенного, но после этого шрам болит так, что я подрываюсь с криком и бужу всех. Рон даже привык.       — Ты связан с ним через шрам, — произнесла она, будто всегда знала эту истину. — И видения чужими глазами могут означать, что ты видишь от его лица.       — Думаешь, у нас настолько сильная связь? — спросил Гарри, задумавшись. — А если и так, то может ли он видеть мои сны? Может ли он видеть… моими глазами и знает ли он об этом?       — Надеюсь, что не знает. Но тебе нужно поговорить с Дамблдором об этом, — серьезно сказала Бет. — Такие сны могут разрушить тебя. Изнутри.       Гарри, измученный кошмарами и ночными головными болями, молчаливо согласился.       Они ненадолго погрузились в молчание. Когда Гарри совсем отпустило, а голова прояснилась, он сам поднялся размять ноги. Бет встала вслед за ним. После активной беготни, они начали замерзать, и девушка накинула на них согревающие чары. По телу растеклось приятное тепло.       Гарри подошел к школьной доске в углу комнаты, на которой Гермиона мелом расписала план их занятий в виде таблицы. Его взгляд задержался на единственной фотографии первого Ордена Феникса, скромно прикрепленной к самому краю. Гарри забрал ее из дома Сириуса, и после основания ОД они с Гермионой решили прикрепить ее здесь. Грейнджер посчитала это данью уважения к их памяти и что дело всей их жизни продолжается.       Однако впервые колдофото больше всех повлияло на Невилла. Он после занятия долго стоял перед ней и глядел на ясные лица родителей, еще нетронутые безумием. А все остальные молча наблюдали за Невиллом.       Сейчас Бет с Гарри смотрят на его родителей.       Парень с тоской скользил взглядом по лицу матери, которую никогда в живую и не видел. Рядом с Лили Поттер стоял Джеймс Поттер и держал ее за руку. На их молодых лицах теплилась легкая улыбка, а когда цикл движений в колдографии обнулился, то они с нежностью посмотрели друг на друга и снова повернулись к камере.       — Могу представить, как тебе тяжело смотреть на них, не имея возможности коснутся.       — Меня успокаивает то, что они были смелыми и прекрасными людьми, — грустным голосом ответил Гарри. — Жаль только, что они погибли из-за меня. Если бы я не родился, то они остались бы в живых.       — Не вини себя. Не твое рождение стало причиной их смерти, Гарри.       — Он бы не пришел к ним в дом.       — Все равно бы нашел их. Петтигрю рано или поздно всех бы сдал, — Бет попыталась утешить его и мягко положила руку ему на плечо. — Так что не вини себя. Реддл рано или поздно заплатит за все сломанные судьбы.       Он надолго погрузился в молчание, борясь с желанием сжать её ладонь у себя на плече.       — Знаешь, иногда я представлял, как моя мама таскала бы тетю Петунью за волосы, если бы узнала, что я спал в чулане. — с печальной улыбкой произнес Гарри, представляя эту безумную сцену в голове.       — Я бы всё отдала, чтобы это увидеть, — поддержала Бет. — Мы бы сидели на диване, а твоя мама гоняла бы твою тётку метлой по её гостиной.       — Да… Жаль, что это только фантазия.       Гарри посмотрел на Сириуса и от мысли, что он жив и ждет его на Гриммо под Рождество, отогнало тоскливые мысли по умершим родителям. А Бет, думая о сломанных судьбах, вспоминала Северуса и представляла, каким он мог быть, не свяжись с Пожирателями. И не погибни Лили. Теперь, когда она смогла в полной тишине разглядеть ее получше, она могла предположить, за что Северус ее любил. Лили даже с фотографии грела, как огонек, и чем-то напоминала ей солнечную Женевьев. Тем более все вокруг, когда упоминали родителей Гарри, часто отдавали самые теплые слова Лили.       «Она была невероятно чутким и добрым человеком», — сказал о ней как-то Римус.       И Бет верила его словам, потому что уж кто, а Римус знал о доброте побольше некоторых. Только девушка уже не помнила, что Северус дружил с ней в школе. Воспоминания об этом покинули Бет еще неизвестно когда, оставив лишь единственный факт, что Северус очень ее любил. А может, и до сих пор любит.       — Мы будем практиковать дезиллюминационные чары? — вырвал ее из мыслей Гарри, подзывая к себе палочкой куртку со скамьи.       — Давай в другой раз. Ты слишком бледный.       — Тогда пойдем отсюда. Уверен, что у тебя домашней работы тоже достаточно.       — Более чем, Гарри. Более чем…              Последнее, о чём Блэк попросила — нет, потребовала — на развилке коридоров, где они должны были разойтись, было настойчивое напоминание навестить директора.       — Обещай, что поговоришь с ним о снах, — серьёзно сказала она, глядя ему прямо в глаза.       — Я схожу к нему. Обещаю, — нехотя пообещал Гарри, кивнув с видимой усталостью.       И они разошлись в разные стороны, каждый думая о своем.              После наступила долгая неделя, которая больше напоминала бесконечный День сурка и казалось, что дни в ноябре прекратили сменяться вообще. Но была в этой тягучей однообразности и своя прелесть.       Например, у Снейпа с Блэк запустилась неделя привыкания, где горе-любовники осваивали пергамент и учились включать друг друга в ежедневный распорядок дня. Отношения у них продолжали находиться в натянутой фазе, и как бы Северус не хотел, Бет в его присутствии вела себя настороженно. Даже замкнуто.       У него опускались руки, потому что, несмотря на то, что она его обнимает, у него складывалось четкое ощущение, что Бет заставляет себя это делать. Потому что до этого всего она вела себя с ним куда раскованнее и непринужденнее. А сейчас девушка будто замуровалась в невидимый панцирь, за которым ее эмоции и истинные мотивы были непонятны вовсе.       Впрочем, на другое он и не надеялся.       Но ее приход к нему почти каждый вечер перед отбоем или после него вселял в него больше уверенности, что он довьет свои веревки вокруг нее и девушка будет точно его. Не потому, что он надавил на нее, когда подвернулся удачный случай, а потому, что она сама этого хочет. В ее слова о любви он верил неохотно, но Северус предполагал, что любовь все же имела место быть. Просто она действительно любит его как человека. Оттого и не хочет близости, которая мужчине была очень нужна.       Первые дни Северус очень жалел, что их отношения начались именно так.       Что опять через ругань, драку и безрассудную потерю контроля, которая уложила их двоих под эмоциями в кровать. Жалел, потому что Бет, переступавшая порог его покоев, становилась скованной и напряженной, а на вопросы о потере воспоминаний замыкалась вовсе и начинала искать предлоги, чтобы уйти от разговора. Или уйти совсем. Он понимал, что эта тема для нее больная и только хотел помочь, но Блэк… не давала ему такой возможности, и как ему показалось, даже не пыталась эту помощь искать. А приемные родители… Они, как оказывается, даже не в курсе.       Однако за пару таких вечеров он много узнал о Холландах. Первое, это то, что Бет их боготворит. Не просто любит, а боготворит с большой буквы. Когда она рассказывала ему об опекунах, наверное, единственный раз на его памяти он увидел в ее глазах признаки жизни. Бет будто оживала, а вечно грустное лицо озарялось каким-то внутреннем светом. Она наговорила о Холландах столько хорошего, так разрекламировала их, что Снейпу теперь очень хотелось увидеть этих людей в очию.       Мистер Холланд — талантливый ученый-исследователь, его жена — святая женщина, сошедшая с небес, старший брат Майкл — полиглот, говорит свободно на четырех языках и лучший стиратель памяти Франции. Вдобавок Майкл, по ее словам, гений в Рунном Зачаровании и именно он вложил в ее голову принципы Рунного плетения. А еще у него есть красавица-жена Женевьев и двое детей… Одним словом, не семейство, а какие-то сказочные существа.       И второе, это то, что Холланды о Блэк не знали ничего. Они не знали, как ее чуть не пришиб тролль, как чуть не убил Квиррелл в лесу, как на чемпионате она подралась с Пожирателем, не знают даже, что именно с ней хотел сделать Крауч с Сивым в ту ночь. Бет призналась, что по приезду на каникулы никогда не говорит им о плохом, потому что не хочет, чтобы они переживали.       Оказывается, Беатрис очень жалеет чувства приемных родителей.       «А вот мою нервную систему — нет» — подумал Снейп, поражаясь, как Блэк живет свою лучшую жизнь.              После рассказа о родителях, огонек интереса в ее глазах гас, а на красивое лицо ложилась привычная печать невыразимой тоски. Больше о семье, он ее не расспрашивал. Знал, что и так разворошил улей достаточно.       Однако, несмотря на ее замкнутость, Северус, как всегда, смог интуитивно прощупать, где у панциря шов и как его можно вскрыть.       Он стал иногда усаживал Бет к себе на колени и разговаривал с ней именно в таком формате. Поначалу она изъявляла желание пересесть на стул, но после уже сама садилась к нему и, откинувшись на спинку кресла, проводила с ним целый час за разговорами. Снейп спрашивал, как прошел ее день, спрашивал, а все ли у нее есть (он бы с охотой ей что-то купил), спрашивал о домашних заданиях и все ли ей понятно. Он даже предлагал ей свою помощь, но Бет отказывалась. Однако по ней было видно, что его внимание ей приятно.       И спустя неделю лёд наконец-то начал таять.       Бет с нетерпением ждала отбоя, чтобы прийти к нему. Еще бы! Северус был с ней так добр и ласков, что ей и уходить от него иногда не хотелось. Наконец-то перед ней тот Северус Снейп, о котором она всегда мечтала, — смотрящий на нее с теплом. И сама того не замечая, под их разговоры «обо всем и ни о чем» она часто брала его ладонь и неосмысленно гладила, а после стала прижиматься к нему, чтобы он ее обнял, что Северус с удовольствием и делал. Ей в такие мгновения казалось, что ее накрывает теплое одеяло, из-под которого не хотелось выползать. С ним, в тишине под треск горящего камина, она постепенно забывала о всех своих проблемах.       Впервые в жизни Бет испытала чувство защищенности, а измученная душа — спокойствие.       Для Снейпа Блэк тоже наконец раскрылась в новом свете: девушка оказалась такой домашней, теплой, ласковой, что будто перед был ним другой человек, а не оторва-Блэк, к которой он так привык. И эта Беатрис нравилась ему куда больше. Да, от роковой дьяволицы из снов ей ой как далеко, но Снейп и хотел именно такую — домашнюю Бетти, легкую и беззаботную.       И спустя некоторое время их отношения наконец-то наладились, приобрели нужный романтичный оттенок и доверительный тон. У них наступило долгожданное «по-нормальному». Если к ним эти слова могут быть ещё применимы.       Слушать Бет было важно, давать ей выговориться о школьных буднях — еще важнее. Но под конец он все чаще терял нить разговора, а кровать за ее спиной предлагала помимо болтовни более интересный досуг. Особенно когда Бет неосознанно ерзала, усаживаясь удобнее, или когда Северус слишком долго задержал ладонь у нее на коленях. Капрон был таким приятным на ощупь, что так и хотелось провести рукой чуть выше, под юбку.       Несомненно, Блэк удовлетворяла его интеллектуальные потребности. Она его понимала и говорила с ним на одном языке, но, кроме разговоров, ему хотелось большего.       Снейп, опробовавший впервые в жизни секс с объектом своей измученной любви, ощутил огромную разницу. Будто он всю жизнь ел траву, а теперь его накормили мясом. И контраст был настолько поразительный, что Северус не мог даже предположить, что ночь с ней настолько превзойдет все его ожидания. Потому что за раз он получил сразу всё: поцелуи, нежные касания и взгляд, полный обожания к себе. А эмоций-то сколько!       И если раньше Снейп зависел от Блэк только в психологическом, патологическом и иррациональном смысле, то сейчас к списку его разрушительных созависимостей добавился последний пункт — эротический. Теперь потребность в ней была не просто болезненной, а губительной.       Задушевные разговоры — это всё хорошо, но ему хотелось иногда разбавлять свою похоть, которая начинала в ее присутствии тихо давить на мозг. Да, склонять ее к сексу, наверное, плохая идея, но… Северус и так долго ждал. А его аскетичный (почти монаший) образ жизни лишь усугублял его контроль над примитивным инстинктом. Вдобавок Бет была такой скромной и невинной на личико, что так и хотелось поизвращаться над ней.       Например, как этим поздним вечером…       Когда они совершали уже привычный за неделю ритуал — проводили время друг с другом.       Бет рассказывала ему свой будний день, не отличающийся от других, а он слушал. Точнее, смотрел стеклянным взглядом сквозь нее, хоть с виду могло показаться, что мужчина опять бродит где-то в своих чертогах. Бет, заметив его долгую отчужденность, ласково проводит по его щеке и легким поглаживанием возвращает его к себе.       — Тебе, наверное, надоела моя болтовня, да? — спросила она с понимающей легкой улыбкой и придвинулась к нему чуть ближе. — Мне уйти?       Снейп перевел взгляд с ее губ на нее в целом. Его Бетти смотрела на него с такой скромной нежностью, что в области сердца приятно защипало. Разве от такого можно устать?       — Я задумался, извини, — его голос прозвучал немного хрипло, а он сам сдержанно улыбнулся уголками губ, чувствуя, как мысли наполняются похоть.       — О чем, если не секрет?       — О тебе думал.       — Что я слишком болтлива сегодня? — усмехнулась Бет и стала медленно водить пальцами по его шее.       Северус как завороженный разглядывал ее расслабленное лицо, отмечая, с каким влюбленным выражением она смотрит на него. Не был бы Снейп зельеваром, то подумал бы, что Блэк под воздействием любовных опиатов. Но нет. Просто Бет в этот день особо тактильная. Такая легкая с ним и ласковая, что до сих пор не верилось, что это она.       — Северус, я пойду, наверное. Уже половина одиннадцатого.— Более серьезно спросила Бет, убирая от него руки.       Она хотела отсесть от него, но он с силой сжал чуть выше ее колена, останавливая. А после провел рукой к бедру, чуть задрав юбку повыше, вызывая в ней мгновенную дрожь. Это простое действие всегда будило в нем что-то первобытное, а в сочетании с ее смущенным личиком — и вовсе сносило крышу.       — Зачем тебе уходить, — произнес он на выдохе низким голосом. — Лучше иди ко мне. Мы и так редко видимся…       И, подтянув ее ближе, впивается требовательным поцелуем в мягкие губы.       От неожиданности у Бет перехватило дыхание, и она напряглась всем телом. Северус опять без церемоний из ромашкового поля тащил ее в безумный омут. Но горячая ладонь, гуляющая свободно по бедру, и чувственные поцелуи быстро увлекли ее настроиться на его волну. В глубине души она очень даже хотела этих поцелуев, жаждала их, потому что за столько дней успела соскучиться по ним, но из-за собственных заморочек боялась проявить инициативу. Правильнее сказать, ей было даже не до этого, но теперь… когда она с каждой секундой все больше терялась в страстных поцелуях, все ее запретные желания с чистой совестью выползли наружу. Прямо ему в руки.       — Северус… — ее голос был едва слышен, почти задушен дыханием.       — Если ты хочешь, чтобы я остановился, то я не остановлюсь. — прошептал он и продолжил осыпать ее поцелуями. — Я слишком хочу тебя.       Она замерла от его слов. Но не потому, что хотела остановиться, хоть блеск в его глазах опять настораживал. Внутри стали расти сомнения, но девушка поспешила прогнать их прочь. Им так хорошо сейчас, что, несмотря на свою странную боязнь близости с ним, она решила побороть ее. Нельзя все опять испортить. Только не в этот момент, когда у них все наладилось. Тем более Северус так умопомрачительно целовался, что заразиться его страстью было просто невозможно.       Северус с ласками не спешил. Каждое его движение было продуманным, каждое прикосновение — с расчетом. Его пальцы двигались медленно, изучая каждый изгиб ее тела, а губы скользили по линии ее ключиц. Северус наслаждался ее реакцией — ее учащенным дыханием и легкими движениями навстречу ему. И, не заметив ни намека на ее нежелание, он по-хозяйски начал гладить ее под юбкой, а после, сминая неприятную ткань, переключился на живот, ребра и, добравшись до округлой груди, сильно сжал ее, чем вызвал у нее сдержанный вздох. Блузка, так и не расстегнутая до конца, рисовала ей довольно порочный образ, будоражащий. И теперь, когда Северус будет смотреть на нее на занятиях, то явно будет думать о «лишнем».       Держать ее на коленях он мог бы целую вечность, но в брюках слишком тесновато. Вдобавок Бет прижалась к его груди так близко, что любое неосознанное ёрзанье бьёт из причинного места прямиком в голову. Решив, что пора уже заканчивать с прелюдиями, Северус без труда проник пальцами между её ног, оттянув колготки и ткань белья, без труда вошёл в неё. Его девочка была уже влажной. Ей всё нравилось.       Неспешно трахая её, он внимательно смотрел на Бет, как та извивалась змеёй, то хватаясь за подлокотник кресла, то, наоборот, тянулась к нему за поцелуем. Этот момент он запомнит надолго. Как его скромный ангелочек постанывает и как кровь очаровательно прилила к её губам, сделав их от поцелуев алыми.       Но самое приятное — это то, что именно он причина помутнения ее рационального рассудка.       — Раздевайся. — рычащим голосом приказал он, резко вытащив из неё пальцы. — Снимай колготки, если не хочешь, чтобы я их порвал, как в прошлый раз.       Бет немного замялась, но быстро слезла с его колен.       — Юбку можешь оставить.       Девушка смутилась. Но больше от самого Снейпа, чем от его властных указаний. Знакомая дьявольщина в глазах, руки покоились на подлокотниках, а сама вальяжная поза, в которой он расселся в кресле, делали его снова схожим с гепардом, чьи движения были наполнены фальшивой леностью. Вся прыть у Блэк стушевалась ещё больше, когда она проследила за его ладонью, сжимающей подлокотник. Его пальцы оставили на тёмной коже влажный след. От её выделений.       — Вам нужна помощь, мисс Блэк? — иронично спросил Северус, кивая на её ботинки. — Сказать, с чего вам следует начать?       — Себе помоги… — огрызнулась она полушепотом, потому что он опять начинал её подначивать без причины.       — Опять язвишь мне? — по голосу он явно не был задет. Ему её дерзость даже нравилась. После всегда возникало желание её наказать, что в их «новых» реалиях означало хорошенько отлюбить.       Бет промолчала и принялась снимать ботинки. И если с ними она справилась без труда, то с колготками было немного проблематичнее. Пальцы дрожали, и сердце колотилось как бешеное. А под его взглядом раздеваться было просто невыносимо. Северус же внимательно наблюдал за ней, как голодный хищник.       От желания побыстрее усадить её на себя член болезненно заныл. Однако, когда она полностью избавилась от противных колготок, бросив их на пол к ботинкам, в нём, наверное, проснулся скрытый мазохист, и он решил растянуть свои мучения.       — А теперь расстегни блузку. — сказал он в мягко-приказном тоне.       — Может, ещё стриптиз станцевать?       — Если можешь, то станцуй. — сказал он как ни в чем не бывало и продолжил с жадностью следить за ней.       Происходящее его здорово забавляло, хоть от похоти в голове давно мутно. Он бы давно уже взял ее и в одежде, стянув только лишнее, но наблюдать ее смущение — отдельный вид искусства. У Бет так мило румянились щеки от стыда, что извращаться над ее невинностью он мог бы сутки напролет, пока она не растеряет эту милую особенность.Ради этого даже ненормальное желание побыстрее её выебать отходило на далёкий второй план.       Когда девушка ослабила галстук и сняла его, Северус одобрительно кивнул, а когда она расстегнула первую пуговицу, то он без тени стеснения положил ладонь на ноющий пах. Блэк невольно сбилась и не могла достать пуговичку из петли. Щеки порозовели еще ровно на тон. Наблюдать вечно хмурого Северуса, который сейчас трет свою плоть через брюки, — отдельная картина маслом. Он жестом показал ей продолжать раздеваться, а сам стал неспешно расстёгивать ремень.       «Никакого стыда» — подумала Бет и сглотнув, продолжила мучить блузку.       Блэк как под гипнозом не могла оторваться от него, и когда Северус чуть приспустил брюки и достал стоящий член, она прекратила дергать пуговицы вообще. Такое зрелище кого угодно не оставит равнодушным. Мистер Снейп, гроза подземелий, постоянно сдержанный на эмоции, сидит и надрачивает перед ней член. И делает это так невообразимо пошло, что девушка, еще полностью не привыкшая к интимной жизни, окончательно смутилась. Но не могла сказать, что этот извращенный перфоманс ей не нравился. Но она поражалась, как рассудительный Северус кардинально менялся, когда дело касалось секса. Будто это был другой человек.       Наблюдая ее немой ступор, он усмехнулся и продолжил двигать рукой вверх-вниз.       — Садись. Я тебя покатаю. — сказал он и похлопал по своему колену рукой.       — Мы будем не в кровати? — неуверенно спросила она, поёжившись от холода. Босиком стоять на каменном полу было уже неприятно.       — Нет, хочу, чтобы ты попрыгала на мне. — сказал он самым будничным тоном, будто предлагал ей такое каждый день. — Если мы ляжем в кровать, то тебе придется остаться здесь на ночь… — и повторив этот жест-хлопок, он всерьез задумался натренировать Бет на этот рефлекс так, чтобы после хлопка она сразу же садилась к нему на колени. Снейпу показалось это забавным, что он не смог сдержать легкой улыбки. — Иди ко мне.       Бет подошла к нему, и Северус притянул ее за руку, усаживая на себя. Теперь она была в той позе, которую он хотел — полностью под его контролем.       Усевшись к нему на колени, она сразу же ощутила, как его ладони, как по проторенной дорожке, проникли под юбку и с силой сжали ягодицы, подтягивая ее ближе к ширинке. Огладив ее задницу, он без церемоний провел пальцами по половым губам и, вызвав в ней тихий вздох, засмотрелся на нее. Блэк же старалась не смотреть ему в лицо, потому что взгляд черных глаз прожигал сейчас насквозь. Но она была в предвкушении получить уже привычное удовольствие, которое он мог доставить только своей рукой, и неосознанно прикусила нижнюю губу. Внутри нее все сотрясалось от его прикосновений. Последние мысли хоть про какие-либо приличия покидали ее с завидной скоростью, потому что все ее внимание было приковано к члену, торчащему из приспущенных брюк. Заметив ее нескрытый интерес, он взял ее ладонь и направил к паху, чтобы любимая монашка наконец-то перестала бояться его трогать. А то от Блэк инициативы, как всегда, полный ноль.       Бет казалось, что ее щеки сейчас румянее самых спелых помидоров. Прикоснувшись к головке, она в глубине души испытывала смущение и даже затаила дыхание, ведь до этого момента она никогда не трогала его там. А сейчас… Его теплый, твердый член в ее руке, а Северус направляет ее ладонь вверх-вниз, показывая, как ему нравится.       А ей очень хотелось, чтобы ему нравилось. Впервые хотелось сделать приятное ему именно так.       Бет запоминает этот момент. Записывает как он тяжело дышит и прячет внутренние стоны. Хочет запечатлеть его мужскую слабую сторону, где вечно серьезный Северус Снейп облизывает губы и двигает навстречу бедрами, когда она держит руку на его члене и водит от основания до головки. Но надолго Северуса не хватило и ругнувшись себе под нос, он убрал ее ладонь, задрал юбку и резко вошел в нее, вызвав у нее болезненный стон.       — Тебе еще больно?       — Немного. — девушка положила ладони ему на плечи и замерла, привыкая к пульсации внутри.       — Расслабься, милая — сказал он удивительно мягким голосом. — Еще несколько раз и ты привыкнешь.              Бет прошептав губами «знаю», почему-то вспомнила об американских горках и потянулась к нему за поцелуем, обхватив его шею руками.       Северус двигался постепенно, но быстро наращивал темп, задавая ритм. Он крепко держал ее за бедра и сжимал пальцами кожу так сильно, что к утру в этих местах опять проступят следы его присутствия. Поцелуи окончательно лишились нежности, а сам Северус — самого себя.       Он терялся в ее прикосновениях, в том, как Бет отзывалась на его ласки. Руки блуждали по телу и даже немного дрожали от напряжения. Каждый ее тихий стон лишь сильнее раскрывал невиданную ранее садистскую суть, что каждый поцелуй опять переходил в укус, лишь бы вырвать из нее стон погромче. И чем громче она стонала, тем сильнее у него сносило крышу. Хотелось громче. Довести до крика. Выколотить из нее всю правильность и довести до такого состояния, чтобы на всю комнату было слышно только его имя. Достать из нее ту роковую Беатрис из снов, раскованную и манящую, как темное суккубское отродье, которое за год полностью отравило его разум.              С каждым толчком он становился всё более властным, единолично забирая всю инициативу. Бет только отстранилась от него и попыталась подвигаться на нём сама, как Северус притянул её за шею обратно и жадно поцеловал, прикусив ей нижнюю губу. В его глазах читалось маниакальное, абсолютное желание власти, и Бет не смогла противиться. Даже если и захотела бы, то вскоре всё равно сдалась бы, подставляя шею, оголённую грудь и другие части тела, которые от его грубых рук покроются синяками. Тем более Северус брал её в таком бешенном ритме, что мыслям в голове не хватало места.       А в кожаном кресле, где они занимались любовью места хватало.       Тихий скрип сиденья, шуршание одежды и тяжелые вздохи чередовались откровенными стонами. Северус пожалел, что не позволил ей расстегнуть его рубашку до конца, ему было так жарко, а внутри нее так горячо. Он чувствовал, как ее стенки все сильнее сжимали его член, и, прижав Бет к своей груди, Северус совершал последние самозабвенные движения бедрами. Он положил ладонь ей на затылок и запустил пальцы в растрёпанные волосы, вдыхая их запах. Бет мазнула коротким поцелуем по его подбородку и от сильных вколачиваний схватилась за его плечо с такой силой, будто хотела выдрать ткань рубашки.       Несколько фрикций, пара шлепков, и Снейп кончил в нее, чувствуя приятные покалывания внизу. Блэк издала последний стон и уткнулась ему в плечо, переводя дыхание.       Они минут десять приводили дыхание в порядок. Бет закрыла глаза и слушала, как тарабанит его сердце под рубашкой. Его поглаживания по голове и спине усыпляли разморенную девушку, и ей хотелось продлить этот момент как можно дольше. На нее обрушилась такая усталость, что идти до комнаты не было сил. Оба не спешили одеваться и приводить себя в порядок.       Когда они наконец-то отошли и с вниманием посмотрели друг на друга, Снейпа посетило спонтанное желание сказать ей о том, какая она красивая сейчас. Блестящие голубые глаза, в которых он сейчас не меньше греческого божества, смотрели прямо в глубь его души и разворачивали там все вверх дном. Осознание, насколько его любовь к ней губительна, он не мог поверить, что кто-то будет иметь над ним столько власти, как это невинное существо, смотрящее на него с такой преданной любовью, что Северус прям чувствует, как внутри искрится невероятное чувство.       «Что же я делаю?» — спросил он мысленно себя, понимая, что рано или поздно загубит ее.              Но он ничего ей не сказал, решив оставить как всегда все свои мысли при себе.