Любовь с двойным стандартом

      — Найдётся ли место в вашей компании или у вас уже создана коалиция против меня? — услышали девушки вопрос.       Посмотрели на дверь. В комнату вошёл Эдвард. Он вопросительно смотрел на Аннабеллу. Вид у него был смущённый, видимо, не знал, как извиниться перед сестрой.       — Что скажешь, дорогая моя Дарин? — поинтересовалась Анни. — Что будем с ним делать? Простить или наказать выражением ледяного презрения?       — Действуй, как считаешь нужным, — ответила Даша, — я приму и поддержу любое твоё решение, сестра.       Анни с удовольствием смотрела на смущённого брата, который не знал, куда спрятать взгляд, до того ему было стыдно перед сестрой за произнесённые ранее слова, и смиренно ждал её решения.       — Ну, предполагаю, что на этот раз можем простить, — задумчиво сказала Анни, — думаю, мой братик был в шоке и не соображал, что говорит. Ведь для него это нехарактерно. Если поклянётся никогда больше так не вести себя.       — Клянусь, — с готовностью ответил Эдвард, — никогда больше тебя не обижу, извини, сестра.       — Вот правильно, давно пора, — обрадовалась Даша, — а теперь идите сюда оба.       Девушки, смеясь, потянули Эдварда за руки, опрокидывая на кровать, и начали щекотать.       — Вот тебе месть, — торжествующе-злорадно приговаривала Анни.       Эдвард в ответ тоже стал щекотать девушек. Они весело смеялись, чувствовали себя абсолютно счастливыми.

***

      — Пойду, помогу тёте Кате, — сказала Анни чуть позже, когда безумный восторг, вызванный безудержным весельем, прошёл.       Влюблённые были благодарны ей за тактичность, видимо, девушка поняла, что они хотят остаться одни.       Некоторое время они просто лежали, обнимаясь, периодически гладя друг друга и ласково заглядывая в глаза. Им было хорошо просто молчать вместе, наслаждаясь чувством взаимной нежности.       — Я так хочу поскорее увидеть Артура, — призналась Даша, — скучаю по нему. И больше всего мечтаю, чтобы вы с ним стали настоящими братьями, чтобы мы были одной семьёй.       Эдвард погладил её по волосам с лёгкой улыбкой.       — Я тоже, любимая. Но даже не знаю, как с ним общаться, — в голосе послышалось сомнение и тревога. — Артур, наверное, обижается на меня. Мне очень стыдно.       — Я рада, что ты всё осознаешь, — ответила Даша. — осознание вины — уже первый шаг на пути к исправлению. Ты молодец, работаешь над собой, и я уверена, Артур простит тебя. Точнее, ему даже не надо прощать, он и так тебя любит и принимает, как есть. Да, он может обижаться на тебя, но любовь сильнее обиды. Артур понимает, что ты не виноват в его истории.       Эдвард неожиданно с болью осознал, что ничего не знает о своём вновь обретённом брате. Не знает его историю. И ему стало ещё более стыдно за своё равнодушие, а особенно за то, что посмел думать о нём с презрением. Отнёсся пренебрежительно. Чувство вины грызло, обжигая душу калёным железом.       — Расскажи, пожалуйста, если знаешь, — тихо попросил он.       — Натали встречалась с его отцом, когда ей было восемнадцать, — также тихо ответила Даша. — Она узнала, что беременна, решила родить, опасаясь последствий аборта. Оставила ребёнка отцу. Уехала сразу же, — по щекам Даши потекли слёзы, она начала всхлипывать, — бедный ребёнок. Ведь Оскар тоже не хотел его брать, собирался отдать в дом малютки. Не знаю, что на него потом нашло, совесть замучила, что ли? В общем, забрал его. Женился на русской девушке, чтобы у ребёнка была русская мать и воспитала в наших традициях, он же очень на нас похож, больше, чем на родню отца. Вот и представь себе, как он жил. Родители весь день на работе, денег мало, ребёнок предоставлен самому себе, никто за ним особо не присматривает, никому он не нужен. Отец вообще его ненавидит. А он не понимает, за что с ним так, — не выдержав, Даша разрыдалась в голос. — Когда он узнал правду, для него это стало шоком. Особенно на контрасте, что другой сын его матери живёт совсем по-другому.       Эдварда снова обожгло болью. В голове просто не укладывалось, что всё рассказанное — правда. И кто-то мог жить в таких условиях. И не просто кто-то, а любимый брат, который оказался таким бескорыстным, честным, скромным. Зная правду, ни разу не намекнул на родство, не обижался из-за неравенства, ни в чём не попрекал, ничего не требовал. Молча принял свою судьбу, продолжал жить по правилам, к которым привык с детства, не требуя для себя иной судьбы, того, что принадлежит ему по праву. Не разозлился на брата, которому повезло больше, не возненавидел, а наоборот, всегда был рядом, спокойно приняв неравенство в положении. Всегда помогал, даже спасал жизнь, не ревнуя к матери. Какой ещё человек так бы поступил? И чувство вины ощущалось ещё сильнее.       А Даша всё поняла. Она погладила любимого по голове, успокаивая.       — Да, он очень хороший. Ты даже не представляешь насколько. И тебе надо радоваться, что у тебя такой брат, он уникальный и очень тебя любит. Не беспокойся, завтра вы сможете поговорить, и ты скажешь, что очень благодарен за всё и тоже его любишь. Ты же так скажешь, я надеюсь? — поинтересовалась она.       — Конечно, любимая, — ответил Эдвард, отгоняя нахлынувшие эмоции, — я ему стольким обязан. Хочу, чтобы мы стали одной семьёй. Пора восстановить справедливость.       — Я рада, — улыбнулась Даша, — вот только Натали ничего не надо говорить. Не надо, чтобы она знала, во избежание проблем. Не нужен скандал в семье. Всё останется между нами.       На этом обсуждение Артура и его дальнейшей судьбы посчитали завершённым, пора было подумать и о себе.       — Я так скучала, — сказала Даша, — целый месяц места себе не находила, не могла понять, что происходит.       — Я тоже, любимая, — ответил Эдвард, — но давай не будем вспоминать прошлое. Нам пришлось пережить многое, надеюсь, мы сумеем извлечь из произошедшего урок и больше не совершим ошибки.       — Ты прав, — протянула Даша, придвигаясь ближе, её взгляд стал мечтательным.       Тепло родных объятий дарило ощущение покоя и умиротворения. Они действительно соскучились, в больнице почти не получалось надолго оставаться наедине, да и неудобно было, ведь повсюду камеры.       Снова посмотрев друг другу в глаза, влюблённые почувствовали одинаковое ощущение расходящегося волнами внутри тягучего жара. Напряжение стало почти болезненным.       Они чувствовали проходивший сквозь них электрический ток.       Даша просунула руку ему под рубашку и начала осторожно гладить.       — А ничего, что дома твои родители? — спросил Эдвард, хотя говорил больше для того, чтобы повысить градус напряжения, ведь они не собирались обращать внимания на такие мелочи. Наоборот, то, что совершают что-то неправильное, возбуждало ещё сильнее.       — Боишься моего отца? — со смешком спросила Даша.       — Нет, не боюсь. Но уважаю. И мне стыдно. Он же нам доверяет, уверен, что мы научились на ошибках прошлого и будем вести себя прилично, — он с трудом сдерживал смех, стараясь говорить серьёзно.       — Ну да, конечно, папа теперь ждёт, что мы станем такми высоконравственными, до свадьбы ни-ни, — поддержала девушка и, не выдержав, оба рассмеялись.       Рука девушки совершали неспешные движения по груди и животу любимого, изредка спускаясь ниже, заставляя его вздрагивать и покрываться мурашками. Она не торопилась, хотела растянуть удовольствие, тем более что им необходимо было действовать как можно осторожнее, к сожалению, после операции не могло быть и речи о страсти, должна была иметь место только нежность и бережность.       Близость Даши, как всегда, кружила голову и опьяняла. Срывала предохранитель самоконтроля, толкала на безумства. Ничего не имело значения, ни присутствие посторонних, ни недавний серьёзный разговор. Влюблённые спешили насладиться обществом друг друга, восполнить всё, что упустили за последний месяц.       Даша, коварно улыбаясь, провела пальцами по его брюкам, с удовольствием отмечая, как ткань натягивается сильнее. Она чуть крепче сжала пальцы, вызывая стон нетерпения. Тогда девушка убрала руку, словно передумав, и получила в ответ самый разочарованный взгляд, полный мучительной тоски. Тогда с хитрой усмешкой вернула пальцы к прежнему занятию.       Почувствовав, что любимый больше не может терпеть пытку, наконец, соизволила расстегнуть ширинку.       — Ну всё, теперь ты в моей власти, — хрипло прошептала Даша, сомкнув пальцы на давно отвердевшем члене, — и я могу делать с тобой всё, что захочу. Что ты сказал, я не слышу? — спросила она, различив только стон наслаждения. — Говори громче, — девушка крепче сжала ладонь, а затем очень медленно, дразнящими движения начала слегка перебирать пальцами, чуть поглаживая горячую плоть.       — Даша, ты смерти моей хочешь? — прозвучало невнятно.       — Ага, — кивнула мучительница, — только от удовольствия. Я доведу тебя до космических вершин блаженства, научу летать, отведу в рай и верну обратно на грешную землю, — всё это было сказано низким хриплым шёпотом, заставляющим появляться мурашкам на теле.       Даша ещё сильнее начала перебирать пальцами, щекоча головку. Её рука стала влажной от смазки. Даша довольно улыбнулась.       — Рада, что не я одна такая мокрая, — облизываясь, сказала она.       — Даша, ты меня смущаешь, — он покраснел.       — Наслаждайся, — засмеялась девушка, — пока я добрая. — Она поднесла палец ко рту и слизнула блестящие капли, зажмурившись от удовольствия.       Этого зрелища Эдвард уже не мог выдержать. Он, стараясь действовать нежно и аккуратно, насколько возможно в такой ситуации, перевернул девушку на спину, расстёгивая её платье. Даша начала стонать и извиваться от нетерпения. Горячие губы прошли по её обнажённой коже цепочкой поцелуев, не обделяя вниманием ни один сантиметр её тела. Девушка стиснула зубы от нетерпения.       — Ещё, — она выгнулась дугой.       Мягкий язык облизывал соски один за другим. Медленно, неторопливо, дразня, разжигая страсть. Хотя девушка и так давно была готова, но хотелось продлить наслаждение.       Наконец, понимая, что она уже не в силах терпеть, он спустился губами к промежности, заставляя Дашу дрожать и покусывать губы, чтобы не закричать в голос.       Ощущения были непередаваемые. За месяц Даша уже забыла, насколько это прекрасно. Она едва не плакала от наслаждения, чувствуя, как тёплый язык облизывает и щекочет внутри.       Движения всё ускорялись, язык щекотал чувствительный центр, доводя девушку почти до исступления. Почувствовав, как её уносит за облака безумный фейерверк блаженства, Даша закусила губу до крови, теряя последние остатки самообладания. Она перестала думать, перестала соображать, не понимала, где она — на земле или в небе. Перед глазами сверкали яркие вспышки, а мир превратился в одно сплошное блаженство. Кроме него больше ничего не существовало.       Спустя время, отдышавшись, Даша приходила в себя. Она с удовольствием смотрела, как любимый облизывает губы, глядя на неё голодным взглядом.       Даша обняла его и притянула к себе. Перевернув, уложила на спину, устраиваясь сверху. Слегка повозилась, сползла ниже, не забывая целовать и гладить грудь и живот. Наконец она снова коснулась головки, поглаживая пальцем, растирая влагу по коже. Ответом на её действия послужил довольный стон. Руки любимого зарылись в её волосы, поглаживая их и растрёпывая.       Руки слегка надавили на голову, мягко опуская её ниже. Даша давно уже поняла, что хочет любимый, да и сама это хотела, но дразнила, растягивала удовольствие. Жалобный стон пробудил её к более решительным действиям. Она осторожно коснулась губами головки, слегка пощекотав языком. Руки чуть сильнее надавили на её голову, вынуждая прижаться покрепче, давая начать движения языком. Но Даша была не столь проста. Она медлила, не поддаваясь на настойчивые действия.       Вместо этого начала покрывать верхушку нежными поцелуями и тут же открывалась. Потом слегка усилила поцелуй, начала потихоньку засасывать кожу, щекоча языком. Однако не продвигалась дальше, несмотря на настойчивые стоны и просьбы. Нарочно дразнила и расплавляла.       — Даша, что ты делаешь? — едва слышно простонал любимый.       Оторвавшись от своего занятия, Даша издевательски рассмеялась.       — А сам не видишь? Целую его, а он меня, — как само собой разумеющееся сказала Даша, словно член мог отвечать на её поцелуи, как губы.       Несмотря на сильнейшее возбуждение, Эдвард не смог удержаться от смеха.       — Я уже говорил, что обожаю тебя?       — Кажется, я что-то такое слышала, — Даша сделала вид, что задумалась, — или это был не ты? — она хитро прищурилась, заливаясь звонким смехом.       — Ты меня с ума сведёшь, — возмущённо ответил Эдвард.       — Ладно, успокойся, займёмся делом, — Даша снова рассмеялась и на этот раз уже крепко обхватила губами головку, начав посасывать. Руки снова зарылись в её волосы, прижимая её крепче, девушка ускорила движения языком, с удовольствием отмечая, что плоть начала пульсировать. Когда любимый попытался отстраниться, Даша не дала, позволяя ему излиться ей в рот. Только после этого, наконец, отпустила его и легла рядом, облизываясь с довольным видом.       Несколько минут они приходили в себя совершенно обессиленные, но счастливые и довольные жизнью.       Спустя некоторое время послышался стук в дверь. Это оказалась Катя, которая принесла им еду, естественно, не доверяя никаким слугам.       Влюблённые обрадовались, ведь занятия любовью довольно утомительны для организма, и им как никогда хотелось восстановить силы. Катю тоже пригласили перекусить, а вскоре к ним присоединилась и Анни. Все они испытывали радостное умиротворение. Ведь они вместе, рядом, стали одной семьёй. И так теперь будет всегда, счастье никогда не закончится, а станет только сильнее, когда к ним присоединятся Артур и Нина.