Любовь с двойным стандартом

      Нина разрывалась от противоречивых эмоций. Она испытывала страх. Боялась того, что сейчас должно было произойти. Психологически и эмоционально ещё не была готова. Как будто в мозгу стоял блок, который запрещал ей испытывать удовольствие. Он контролировал её действия и мысли, не позволял увлекаться. Как тот настойчивый голос, утверждающий, что она поступает неправильно. Девушка догадывалась, что это последствия её вечных запретов самой себе быть счастливой. Она загнала себя в тесные рамки, не позволяющие жить в своё удовольствие. Глубоко внутри она была очень закомплексованной. Правило, привитое ещё в детстве, клятва, данная самой себе о том, что должна сперва обязательно выйти замуж, причём только удачно, не давала ей расслабиться. Подсознание как будто пыталось удержать от ошибки. Да, он сделал ей предложение, но это же ещё не свадьба. Кто знает, может, завтра передумает или полюбит кого-то ещё, а Нина останется у разбитого корыта, потеряв всё, включая честь. Таким образом, её тело и сознание вступили во внутренний конфликт. Если всё её существо наслаждалось ласками и ожидала большего, то мозг объявил активную тревогу, к чему она старалась не прислушиваться.       Нина никак не могла определиться. Хотела этого и не хотела одновременно. Ей живо вспомнился аналогичный пример. Это было как с едой. Поскольку ей приходилось постоянно сидеть на диетах, то любой кусок пирога, мороженого, шоколадки и любые другие сладости превращались для неё в пытку. В магазинах и ресторанах она могла часами рассматривать сладости и буквально плавилась, мечтая о них, но разум настойчиво твердил о запрете. И она вступала в конфликт с собой, почти плакала от бессилия и разочарования и чаще всего уходила ни с чем, чтобы обречённо жевать свои салаты, которые уже ненавидела. Но иногда происходили срывы, и она испытывала невероятное наслаждение в момент употребления запрещённых для неё продуктов. Потом муки совести становились невыносимыми, ей было настолько плохо и морально, и физически, что пила таблетки от переедания, лежала, не в силах встать, мучилась совестью.       И сейчас испытывала нечто подобное. Но в этот раз всё зависело не только от неё, но и от другого человека. Теперь уже он решал за них двоих. Нина понимала, что у неё нет выбора.       Кроме того, было ещё кое-что, что её сильно беспокоило, и Нина решилась задать вопрос.       — Скажи, не знаешь, мне будет очень больно? — робко спросила она.       Артур в очередной раз поцеловал её, прежде чем ответить.       — Нет, дорогая, сегодня тебе совсем не будет больно. Можешь не бояться.       — Не понимаю, — удивилась Нина, — разве не должно быть?       — Нет, любимая, не сегодня, — он слегка отстранился, — я не собираюсь повторять прошлые ошибки, в этот раз всё будет по правилам.       — Я всё ещё не понимаю, — Нина почувствовала одновременно облегчение и разочарование, — ты же сказал, что покажешь мне, что значит любить по-настоящему.       — Да, именно так. Любить, а не трахаться. Это большая разница, — спокойно ответил Артур.       Нина поморщилась от такой прямолинейности, ей по-прежнему было неловко говорить о подобном.       — Разве это не одно и тоже? — осторожно спросила она, краснея и избегая смотреть ему в глаза.       — Нет, конечно. Трахаться можно и без любви. Со всеми этими тёлками, Норой и остальными, — в его голосе послышалось пренебрежение, — я к ним ничего не испытываю, и мне неважно, что они при этом чувствуют. Там главное — поскорее кончить, снять напряжение. Важен только результат, а не действие. И мне совершенно неважно, с кем я. А любить — это именно быть с любимой девушкой, думать прежде всего о ней, об её удовольствии, и не думать о себе. Важен сам процесс, хочется подарить как можно больше радости любимой, чтобы она наслаждалась. Когда любишь кого-то, меньше всего думаешь о себе. Поэтому у нас всё будет постепенно, не сразу. Ты должна привыкнуть ко мне, научиться получать удовольствие, и только когда будешь готова…       — Ты серьёзно? — перебила его Нина. — Невероятно.       — За кого ты меня принимаешь? — немного обиженно спросил Артур. — Я же много раз говорил, что люблю тебя, а это значит, что думаю в первую очередь о тебе, чтобы тебе было лучше.       Нина задумалась. Чуть прикусила губу от пришедшей ей в голову мысли.       — Я тебя не привлекаю? Или ты думаешь, я не опытная? Не такая, как те девчонки, к которым ты привык, — в её голосе смешались грусть, сомнение и ревность.       Артур рассмеялся.       — Что ты, малышка? Не выдумывай. Я же сказал, что привлекаешь меня, как никто до этого. И опыт тут не при чём. Это не имеет значения. Я тебя всему научу, мне это будет очень приятно. Именно потому, что люблю тебя, не хочу спешить. Надо, чтобы в этот раз всё было правильно, если мы решили начать новую жизнь.       Нина слушала его и не верила. Она не представляла, что он способен на такое ради неё.       — Но ты же любишь меня, как ты это выдержишь? Разве ты не думаешь обо мне всё время?       — Именно о тебе я и думаю. О том, что лучше для тебя. Не хочу совершать ошибок.       — Какие именно? — спросила Нина.       — Сейчас неподходящий момент. Не время и не место. У тебя нервный срыв, а голова при этом должна быть ясная, с полным пониманием того, что ты делаешь. Всё должно быть осознанно, а не просто как лекарство от стресса. Ты должна точно знать, что хочешь. И тебе действительно будет больно в первый раз, не знаю, насколько, у всех по-разному. Но пока мы здесь, тебе надо быть в хорошей форме, на всякий случай. А ещё из-за твоей карьеры тебе пока нельзя иметь детей, беременным не особо предлагают роли, тем более, если у нас тайные отношения, у всех возникнет вопрос об отце, на который тебе по понятным причинам не ответит. А здесь мы никак не можем предохраняться. Все мои девушки пьют таблетки, а у тебя их, конечно, нет. Нам надо будет решить этот вопрос заранее, сходим к врачу, чтобы тебе что-то подобрали, сама видела, что происходит, если не думать об этом.       — Обалдеть, насколько ты по-деловому подходишь к этому, никогда бы не подумала, — потрясённо сказала Нина, — я думала, для тебя нет ничего проще.       — С другими, любимая, но не с тобой. Первый раз влияет на всю дальнейшую жизнь, к этому нельзя относиться просто. Надо, чтобы он стал лучшим моментом в жизни, поэтому я хочу, чтобы мы как следует подготовились.       Нина почувствовала облегчение.       Как будто камень с души упал.       — Спасибо, — сдерживая слёзы, сказала она, — я уже говорила, что ты очень добрый? Просто уникальный человек. Думаешь не о себе, а обо мне, а ведь я не достойна этого. Не заслужила.       — Давай не будем об этом, — Артур снова обнял её, — мы знаем, что ты совершила ошибку. Знаем, почему. Больше не вернёмся к этой теме.       В душе Нина не была с ним согласна. Она по-прежнему считала, что совершила страшное преступление и знала, что ничем его не искупить. Но ей была приятна забота любимого. Она никогда бы не подумала, что после всего этого он её простит и не бросит. Знала, что недостойна такого.       — Кстати, я не говорил, что мы ничего не будем делать, — Артур прервал её мысли. — Кое-что можно. Потому что ты права, если ничего не будет, я так не выдержу. Быть рядом с тобой, но при этом бесконечно далеко — невыносимо для меня.       — А что именно? — удивилась Нина.       — Примерно как до этого в больнице… — он не стал продолжать, чтобы не вспоминать трагические события, но Нина и так поняла.       — Мне понравилось, — она покраснела от смущения и задрожала от сладких воспоминаний.       — Сейчас нам никто не мешает продолжить, — тихо сказал Артур, снова привлекая её к себе.       Сердце девушки пустилось в бешеный танец, а дыхание сбилось, когда увидела, что его глаза потемнели и в них загорелось сильнейшее желание. Она задрожала от собственного возбуждения. При этом ей было спокойно, потому что доверяла любимому, знала, что не нарушит слово и не сделает ничего, что она бы не хотела.       А дальше она испытала самое настоящее счастье. Какого ещё никогда не испытывала. На несколько часов она забыла обо всём, больше ничего не имело значения, кроме их любви. Нина не представляла, что можно так наслаждаться, когда любишь кого-то. Она задыхалась от бесконечной нежности, наполнившей её до краёв.       Когда Артур посмотрел ей глаза, Нине показалось, что она расплавилась от этого взгляда, как от огня. Он протянул руку и ласково прикоснулся к её подбородку. Осторожно провёл пальцами по щеке. Её дыхание стало прерывистым. Нина закрыла глаза. Артур придвинулся к ней ещё ближе и порывисто поцеловал. Нина подумала, что задохнётся от накативших эмоций. Её губы приоткрылись, его язык скользнул внутрь, даря ей неземные ощущения. Нина растворялась в волнах удовольствия, теряя себя в бешеном калейдоскопе эмоций. Он крепко прижимал её к себе, так, что девушка чувствовала каждый сантиметр его разгорячённого тела. И ей это нравилось, она чувствовала пробегающие по сознанию электрические импульсы. Его руки и губы ласкали её грудь. Нина даже не могла понять, в какой момент сняла спортивную футболку и поняла, что не делала этого, видимо, Артур снял её так, что она и не заметила. В его руках она становилась покорной ему, как гитара, послушная своему музыканту.       Его губы переместились ниже, он целовал её плоский рельефный живот. Нина совершенно потерялась в своих эмоциях, стонала, не слыша собственного голоса, и пружинно выгибалась ему навстречу. Горячие губы уже исследовали участок кожи ниже живота, нежно лаская, дразня, играя с её телом, возбуждая неведомые ранее ощущения. Девушка чувствовала волны, искры, пробегающие по всему её существу.       — Такая нежная, гладкая кожа, — прошептал её любимый, — ни у кого такой не встречал. Моя нежная, сладкая девочка, как я тебя люблю. Мне так хорошо с тобой, никогда так ещё не было.       Эти слова ещё больше усиливали её возбуждение. Она хотела большего, не понимала, почему он так медлит. Мечтала ощутить его внутри, слиться с любимым в единое целое. Впервые в жизни эта сильная девушка встретила того, кому хотелось покориться, стать маленькой, слабой, беззащитной, без возражений принять его первенство над ней. Стать его собственностью и душой, и телом. Её внутренняя феминистка давно дала бы за это пощёчину, но сейчас молчала, не выдержав бурного натиска чувств.       — Ещё, пожалуйста, ещё, — стонала Нина, умоляя его. Взгляд помутился от страсти, — я больше не выдержу.       Это действительно была сладкая пытка. Почти до боли от нетерпения. Игра на грани. Нина уже не могла выдержать, ей хотелось всего и сразу, разрядки, подобно той в больнице, и чтобы сразу почувствовать себя лёгкой и расслабленной. Она и подумать не могла, что можно испытывать именно такие ощущения, когда любишь кого-то. И ещё поняла, что никогда и не была способна полюбить никого, кроме Артура. Он необыкновенный, уникальный мужчина. Знает её лучше, чем кто угодно другой, понимает её, чувствует её душу и тело, угадывает все её желания. Артур принадлежит ей, только ей, он её собственность. Её головокружение, шторм, землетрясение, а также тихая гавань, крепость, защитник. При нём она в безопасности, с ней ничего не случится в его присутствии. И она его никому никогда не отдаст.       Нина не могла понять, как он может это выдерживать и просто играть с ней, дразнить её ласками, не заходя дальше, когда сама уже не выдерживала.       — Сейчас, любимая, — Артур повернулся так, что она оказалась сверху. Так Нина смогла прижаться к нему и двигаться в одном ритме. Она с удовольствием легла на него сверху, радуясь тому, насколько она худая и хрупкая и не способна сильно давить на него, — моя пушинка, — улыбнулся Артур, который хоть и осуждал её диеты, но, видимо, всё-таки ценил её прекрасную фигуру.       Теперь уже Нина с удовольствием изучала его тело губами, постанывая от возбуждения. Однако стоило ей спуститься чуть ниже живота, как он перехватил инициативу, снова переворачивая девушку, чтобы оказаться сверху. Нина, которая уже ничего не соображала от сжигающего её желания, о чём-то его умоляла, сама не зная о чём. Он снял её спортивные штаны, слегка развёл её ноги. Девушка на секунду напряглась, вспомнив о том, что ей будет больно.       — Не бойся, мы же договорились, — прошептал любимый, видимо почувствовав её напряжение, легонько поцеловал в губы, затем шею, грудь, перемещаясь всё ниже. Наконец, девушка почувствовала его горячее дыхание внизу и задрожала от возбуждения. Она уже сгорела в огне. Неспешные касания тёплого влажного языка пробуждали ещё более сильные ощущения, чем до этого. То быстрее, то медленнее, меняя темп, дразнил её, вызывая всё новые волны удовольствия в её теле.       Нина уже не знала, как извиваться и стонать. Она балансировала на грани экстаза, не приходя к нему. Вначале не поняла почему, а потом заметила, что Артур каждый раз, когда она готовилась испытать наивысшее наслаждение, замедлял движения языком, останавливался и смотрел на неё, улыбаясь и облизывая губы. Девушка вздыхала от разочарования, не понимая, зачем он её так мучает. Её тело требовало разрядки. В состоянии крайнего возбуждения она бы сейчас всё отдала, лишь бы взлететь к облакам в неземном восторге.       — Зачем ты это делаешь? — с трудом прошептала она, когда Артур в очередной раз облизал губы, глядя на неё непередаваемым взглядом.       Он усмехнулся, видимо, ему нравилось, насколько она сейчас зависима от него, от его воли, только он сможет сделать её счастливой, доставить наивысшее удовольствие.       — Растягиваю удовольствие, — хрипло ответил Артур, — чем дольше откладывать, тем лучше будет, сама увидишь. Я же сказал, что хочу показать, что такое настоящая любовь и что я могу заставить тебя почувствовать. Обещаю, что со мной ты увидишь все звёзды на небе. Кстати, почему ты такая вкусная? Мой любимый десерт.       От этих слов по её телу прошёл разряд электрического тока такой силы, что Нина удивилась, как ещё не сгорела. Она не могла представить себе, что Артур, который хотя и не скрывал своей истинной страстной натуры, но всё же раньше держался с ней уважительно, будет говорить такое. Причём выходило совершенно естественно, не приторно, как в мелодрамах.       Артур снова улыбнулся и опустил голову, продолжая эту пытку языком. На этот раз глубже, дольше. Нина почему-то вспомнила, как впервые увидела его в толпе фанатов, затем, как пришёл к ней домой, все их встречи. Как всегда сдерживал себя, чтобы не намекнуть недостижимой звезде о запретных чувствах. Каким страстным взглядом, полным желания, смотрел на неё, когда думал, что она не замечает этого. Как дрожал, когда брал её за руку, и с каким обречённым видом рассказал о своих чувствах, заранее зная о том, что это невозможно. И вот сейчас насколько он должен быть счастлив от того, что происходит невозможное. Эта мысль стала последней каплей, и девушка дёрнулась и задрожала, чувствуя, как её увлекает в водоворот страсти. Она и в самом деле улетела к звёздам, к самым настоящим, а не таким, какой являлась сама. Это было не похоже ни на что испытанное ранее. Она стонала, не сдерживаясь, и, кажется, вцепилась пальцами ему в волосы, вытягивалась по дивану, сотрясаясь в лихорадке удовольствия.       — Артур, любимый, — кричала она между волнами удовольствия.       — Любимая моя, счастье моё, спасибо тебе за всё, — шептал он, целуя её губы, когда Нина ещё приходила в себя после пережитого.       Нина вдруг заметила, как натянулась ткань его брюк, намного сильнее, чем раньше. Да, она иногда замечала это, опять же, когда он думал, что она туда не смотрит. Хотя на самом деле смотрела. Поддавшись порыву, девушка протянула руку, прикоснувшись нежным ласкающим движением, что, несмотря на недавнюю разрядку, вызвало в ней новую волну возбуждения. Какой-то инстинкт заставил её сжать пальцы. Нина услышала сдавленный стон. Его взгляд не поддавался описанию. Так на неё ещё никто не смотрел. Теперь уже Нина почувствовала себя хозяйкой положения. Сейчас Артур был в её власти, от неё зависело его удовольствие. И уже он смотрел на неё умоляюще. Девушка двигала рукой вверх-вниз, пока любимый не застонал ещё сильнее, а она почувствовала, что ткань брюк стала влажной, как и её рука. Не думая о том, что делает, она лизнула ладонь, и, похоже, это зрелище ещё больше усилило его восторг. Нина снова испытала уносящий её за облака вихрь восторга.       Потом они очень долго отдыхали, обнимаясь, приходя в себя. Нина подумала, что ни о чём не жалеет. Ей хотя и было стыдно, но поняла, что готова простить себе это безумие, так как оно вызвано не стрессом, а любовью. Которая, какой бы запретной ни была, всегда найдёт выход. И чем она запретнее, тем слаще результат. Хотя главного ещё не произошло, Нина чувствовала, что они стали единым целым. Навсегда.

***

      На другой день они поехали на машине Луи в город, точнее то, что раньше было городом. Сейчас это представляло одни развалины. У Нины сжалось сердце при виде таких разрушений. Артур сжал её руку, догадываясь об её эмоциях.       «Я не хочу смотреть на это, не хочу и всё», — говорила девушка самой себе, но у неё не было выбора.       Они приехали в лагерь беженцев. Там находилось несколько сотен человек. Среди них были и здоровые люди, и пострадавшие с травмами различной степени тяжести. Все они были голодные, мучились от обезвоживания. Несчастные лежали на голой земле, за неимением ничего лучше. Нина поначалу опасалась, что они будут проявлять агрессию, но у этих несчастных совершенно не оставалось сил. Они только лежали, безучастно глядя перед собой. Страх сменился жалостью. Нина готова была расплакаться от собственных эмоций.       Спасатели и волонтёры начали раздавать еду и воду. Клэр, изучавшая в университете медицину, стала осматривать раненых. Нина растерянно стояла в стороне, не зная, что ей делать.       — Mademoiselle, — услышала она шёпот рядом с ней, испуганно посмотрела на говорившего. Это оказалась маленькая девочка.       — Oui, ma chère, — постаралась спросить Нина как можно доброжелательнее.       — Tu es belle, comme une actrice, — бесхитростно сказала девочка, восторженно рассматривая её.       — Merci, — слегка вздрогнув, ответила Нина, надеясь, что девочка не узнала её, а просто она показалась ей красивой, — хочешь есть? — спросила Нина по-прежнему по-французски.       — Да, и пить тоже.       Нина подошла к ближайшей сумке, достала бутылку с водой и бутерброды, которые приготовила с утра. Затем посадила девочку на землю и села рядом с ней. Напоила водой и стала кормить. Девочка была хрупкой, почти прозрачной как котёнок. Нина почувствовала прилив нежности, ей захотелось, чтобы это был её ребёнок, хотя понимала, что это невозможно. Почему-то после истории с ребёнком поняла, что полюбила детей, которых раньше ненавидела. Она погладила девочку по голове и, поддавшись порыву, обняла её.       В этот момент сердце, покрытое ледяной коркой, окончательно оттаяло. И Нина вдруг поняла, что на свете нет ничего важнее помощи другим, особенно детям. Ей пришло в голову, что с удовольствием поменяла бы профессию, выбрала бы что-то связанное с детьми. Например, создание студии актёрского мастерства для детей, мечтающих стать актёрами. Или модельную школу для девочек. Пока Нина обнимала ребёнка, чувствовала, что слёзы готовы снова пролиться из её глаз при мысли о собственном племяннике. Как она мечтала увидеть его и также обнять, как эту девочку. Сейчас для неё не было существа ближе, чем ребёнок Даши. Она, не колеблясь, отдала бы жизнь, только бы он существовал.       Но это было невозможно, она сама всё испортила. Уничтожила всех, кого любила. Глубоко вздохнув, Нина отпустила девочку и пошла к пострадавшим. Она, останавливаясь возле каждого, всем давала бутылку с водой и еду. Для всех пыталась найти слова, которые могли бы их как-то подбодрить. Сквозь слёзы, застилавшие глаза, смотрела на этих несчастных, а сердце надрывалось от боли, и она уже не знала из-за кого. Дашиной семьи или пострадавших людей.       Это оказался насыщенный день. Девушки кормили пострадавших, давали им лекарства, разговаривали с ними. Спасатели отправились в центр города, чтобы попытаться достать людей из-под завалов.       Когда вечером все собрались в лагере волонтёров, Нина чувствовала себя другим человеком. Помогать людям, быть полезной — это было настолько новым для неё, так понравилось, что впервые подумала о том, что у неё ещё есть надежда на будущее. Надо только разобраться с долгами, всё как-то выплатить, и тогда можно будет посвятить свою жизнь искуплению вины, помощи другим. Она сидела на земле, не отрывая взгляда от огня в костре, и испытывала необыкновенный душевный подъём. Так легко и спокойно ей ещё не было, несмотря на абсурдность ситуации и место, где они находились.       А волонтёры и спасатели старались не унывать даже в такой ситуации. Они радовались тому, что за этот день смогли многим помочь, что теперь все эти люди уже вне опасности. Особо пострадавших собирались отправлять на самолётах в соседние страны на лечение. Нина тоже очень радовалась, что смогла внести вклад в общее дело.       Артур подошёл к ней и обнял её.       — Вы всё обсудили и теперь будете вместе? — спросила Анн-Мари.       — Конечно, — ответил Артур, поскольку здесь Нину не узнали, можно было ничего не опасаться, — мы решили пожениться.       — Поздравляю, — взвизгнула девушка, — все слышали? У нас тут свадьба!       Все обрадовались, подошли к ним. Нина смутилась и покраснела. Их заставили танцевать свадебный танец под Марш Мендельсона, который исполнили волонтёры. Неожиданно Нине стало смешно и весело, как в детстве. Она подумала о том, как хорошо, что есть жизнерадостные люди, которые не теряют бодрость даже в таких ситуациях.       — Долгих лет жениху и невесте, — кричали все, — даже на руинах мира процветает любовь. Ура!       Потом все пили лимонад, ели шашлык, правда, Нина старалась не увлекаться, помня события прошлого вечера.       В самолёт они вернулись полные впечатлений.

***

      Артур и Нина лежали, обнявшись на диване. Говорить не хотелось, всё было ясно и без слов. Им было так хорошо вместе.       — Хочу, чтобы это длилось вечно, — неожиданно сказала Нина, — давай останемся здесь. Смотри, мы можем быть собой без всяких масок. Мы равны друг другу. Можем открыто быть вместе, не боясь осуждения. Я чувствую себя настоящей, живой.       Артур хотел ответить, но не успел. К его удивлению, сработала аварийная частота рации, про которую совсем забыл.       — Извини, малыш, я сейчас, — он встал, не зная, отвечать или нет. Может быть, это что-то важное. А может быть, профессор ищет их. Но Артур знал, что пока не ответит, не узнает. А так хотя бы поймёт, узнали об их местоположении или нет. А ведь могли по спутнику, раньше ему это не приходило в голову, но сейчас обдало ледяным холодом от этой мысли. Он поскорее нажал на кнопку.       — Артур, — раздался возмущённый голос, в котором он, к своему удивлению, узнал диспетчера, — ты совсем обалдел? Что ты, мать твою, творишь, придурок? У нас из-за тебя будут серьёзные проблемы. Никто же ожидал, что ты на Гаити попрёшься, да ещё с этой актрисой. Голливуд на ушах, весь мир обсуждает её падение. А ты сам хорош, то с Норой трахался перед отлётом, я видел по камере, как вы лизались, и ты её в комнату увёл, понятно для чего, а сейчас с актрисой. Тебе не много ли будет? Или ты себе гарем создаёшь?       Артур шокировано слушал диспетчера, даже забыв о том, что работала громкая связь, и Нина всё слышала. Он был в таком шоке, что не обратил внимания на потрясённый вздох сзади, а следом всхлип. Какое-то движение, дуновение ветра, и дверь самолёта хлопнула. Но в своём состоянии он отметил это только краем сознания, ни с чем не связав. Важно было лишь то, что все узнали про них с Ниной. Он сломал ей карьеру. Всё кончено, она никогда ему это не простит.       — В общем, ты таких дел натворил, не знаю, как будешь всё исправлять. Тебя точно уволят. Нора сказала, что президент в ярости и требует, чтобы ты немедленно включил телефон поговорить с ним.       — Что-что? — Артур уже ничего не соображал. — Кто хочет поговорить? Какой президент? Профессор, что ли?       — Ты идиот? — диспетчер, казалось, сам разозлился. — У нас один президент — Эдвард Оболенский. Причём тут какой-то профессор? Ты башкой приложился или открыто отвергаешь власть? Что является государственной изменой.       Голова закружилась и перестало хватать воздуха. Артур задыхался от волнения, шока и противоречивых эмоций.       — Я ничего не понимаю, его же убили. Профессор убил и захватил власть, — растерянно прошептал он.       — Точно, придурок, — сказал диспетчер, — неужели ты поверил этим глупым слухам? Да были какие-то хакеры-шутники, которые пытались дискредитировать власть в стране, распространять идиотские сплетни о том, что президент в коме из-за какого-то несчастного случая. И что он, оказывается, тайно женат на простой девушке, не дворянке. А её отец, типа учёный, сказал, что в случае чего он будет преемником, потому что остров на него оформили. Но это ерунда. Не знаю, кто так развлекался, надеюсь, их уже нашли и наказали. Господин президент уже опроверг все эти глупые сплетни, успокоил всех, что он в полном порядке. А вот у тебя теперь проблемы.       Артур побледнел, не зная, что и думать. Если это план профессора, чтобы связаться с ним, то зачем ему это нужно? Ведь если весь мир уже знает, что они на Гаити, то Малинин послал бы за ними кого-нибудь, не сообщая об этом заранее, чтобы захватить врасплох. А если предупреждает, то это значит…       — Это правда? — спросил он почти жалобно, отказываясь верить.       — Включай телефон, идиот, — проворчал диспетчер, — не хочу, чтобы из-за тебя у всех были проблемы. Ведь в обязанность диспетчера входит знать, куда летит самолёт. А то, что ты нас обманул и поменял курс, никто и слушать не станет.       Артур, всё ещё в шоке, не веря в реальность происходящего, включил телефон. Сеть, естественно, не ловила, но можно было подключить его к спутниковой связи, что было дороже, но о деньгах Артур думал меньше всего.       Ждать, сходя с ума от волнения, пришлось недолго, так как на экране появилось уведомление о звонке со знакомого номера. Но Артур боялся ответить, не зная, кого он услышит. Нет, в мистику, зомби, вампиров, а также воскрешение он не верил. Скорее боялся, что всё это входит в план профессора по его поимке. Тот вполне мог забрать телефон Эдварда, отследить местонахождение самолёта по спутнику, а затем потребовать от диспетчера связаться с Артуром. Но зачем ему это, если проще было послать за ним, не предупреждая заранее? Что он может такого сказать по телефону? Просто угрожать? Нет, Артур определённо ничего не понимал. Но знал, что профессор не оставит его в живых после всего, что Артур узнал о нём. Однако Артур, несмотря на угрозу захвата мира, не собирался никуда заявлять и кого-то предупреждать. Всё произошедшее настолько шокировало его, что он вовсе не собирался стать тем героем, что спасёт мир. Он сразу решил самоустраниться, абстрагироваться от всего и начать новую жизнь с Ниной. Ни в коем случае больше не вмешиваться в игры великих мира сего. Пускай, кто хочет — захватывает мир, кто хочет — спасает его, но только не Артур. Наигрался в героя, надоело. Чуть не убили за компанию. И мстить больше не собирался, достаточно того, что отомстил Нине, заварившей эту кашу. Правда, месть пошла не по плану, в результате превратилась в романтическую поездку, хоть и не в самое лучшее место на земле, но хотя бы далеко от профессора. Ещё Артур понимал, что против Малининых бесполезно что-то предпринимать. Если эта семейка решит уничтожить весь мир, вряд ли им кто-то помешает. Эти учёные кажутся настолько ничтожными, что их до последнего никто не будет принимать всерьёз, особенно с их видом невинных овечек. До тех пор, пока не станет поздно. А телефон всё звонил, и Артур понял, что у него нет выбора. Надо было хотя бы узнать, действительно ли это профессор.       — Да, слушаю, — сказал он, надеясь, что голос не дрожит от волнения, — это профессор Малинин?       — Безусловно, мне очень приятно, что меня назвали величайшим гением всех времён, — услышал Артур знакомый насмешливый голос, надменно растягивающий интонации, — но спешу тебя разочаровать, это всего лишь я.       — Эдвард? — Артур с трудом сдержался, чтобы не заплакать, всё же никогда так не поступал, но не узнать голос друга было невозможно. Профессор не смог бы его изобразить. Но он не смог сдержать эмоций. — Это правда ты? Не верю, не может быть. Я же всё видел, этот козёл убил тебя. Поэтому так просто невозможно. Это розыгрыш, глупая шутка. Кто там прикалывается? Не смешно.       Однако строгий голос тут же спустил его с небес на землю.       — Если думаешь, что это тебе поможет, ошибаешься. Разве я не запретил тебе лететь на Гаити? Получается, мои приказы для тебя ничего не значат? Ты не только не послушал меня, но ещё и втянул в это Нину. Мне, конечно, нет до неё дела, но родители беспокоятся. Что я им скажу? — его голос был жёстким, лишённым эмоций, каким бывал, когда отчитывал провинившихся подчинённых. Эдвард умел быть не только милым и любезным, но и жестоким.       «И это после всего, что было? Когда я почти рыдал из-за того, что с ним сделали? Переживал до такой степени, что чуть снова не подрался с профессором, чтобы отомстить? Рискуя жизнью, пришёл к Даше передать его слова. И это благодарность за то, что был верным другом. Правильно говорят: богатые дружить не умеют. Только непонятно, как он жив остался».       Артур был ужасно разочарован. Если до этого в мечтах представлял себе, что друг выжил, то разговор ожидал совсем не такой. Зато теперь не оставалось сомнений, что это Эдвард. Хотя Артур по-прежнему не понимал, как такое возможно.       — Извините, господин президент, — также холодно и официально сказал Артур, — я не стал бы нарушать ваш приказ, зная, что вы живы. Но я был точно уверен, что этот урод…       — Не называй так моего отца, — перебил его Эдвард, — это величайший человек на земле. Я ему всем обязан.       Артур уже ничего не понимал. Но, кажется, у него мелькнула догадка.       — Он сделал из тебя робота, киборга или ещё что-то вроде этого? Теперь ты будешь исполнять его приказы?       Эдвард неожиданно рассмеялся, как будто только что не ругал его.       — Нет, всё совсем не так. Он не такой, как мы все думали. Это необычный человек, уникальный, — в его голосе слышалось неподдельное восхищение.       — Этот уникальный человек ввёл тебе какой-то вирус. И растворил бы тебя в кислоте, чтобы скрыть следы преступления. Не знаю, как ты справился с этим вирусом — загадка. Но, наверное, это единственный случай в его практике, — возмутился Артур.       — Артур, ты всё не так понял. Это был не вирус, а транквилизатор. Он имитировал анабиоз. Да, признаю, на мне ставили опыты, испытывали нейроинтерфейс. Но это всё в прошлом. Профессор спас моих детей. Для меня нет ничего важнее этого.       — Не понимаю, каких детей? — тупо спросил Артур.       — Моих. Их будет двое, — Артур опять услышал безграничную любовь в голосе Эдварда, с которой тот каждый раз говорил о своём ребёнке.       — Подожди, не понимаю, — растерянно прошептал Артур, — врач же сказал, что ребёнка не спасли? Он ошибся?       — Профессор помог и Катя, она сама оперировала. У них было для этого какое-то новое изобретение. Не знаю, что это, но оно помогло. И детей двое. Не представляю, чего ему это стоило, чтобы простить врага, переступить через свои принципы и спасти детей. Он герой и стал моим приёмным отцом. Я, наконец, нашёл свою настоящую семью.       Артур был поражён фанатизмом в его голосе. Тем, что он так легко простил потенциальных убийц. И в очередной раз подумал, что у Эдварда не всё в порядке с головой. Постепенно до него стала доходить вся нереальная информация, которую он услышал. И Артур понял, что сейчас потеряет сознание от шока.       — Хочешь сказать, что ребёнок жив? И не один, а двое? Близнецы? Это нереально и из разряда фантастики.       — Малинины и оказались существами из мира фантастики, — спокойно ответил Эдвард, — хотя я всегда догадывался об этом.       — Иди ты, — начал Артур, но Эдвард прервал его.       — Что ты мне сказал? — севшим голосом спросил он. — Ты меня сейчас послал, если я правильно понял? Да как ты посмел?       — Нет, нет, — быстро перебил Артур, не желая, чтобы его слова были неправильно поняты, — это я так выразил удивление. Просто не могу поверить. Всё как в сказке. Нинка тут уже сгрызла себя от мук совести. Рыдает весь день, пыталась покончить с собой. Только и говорит, что о своём несчастном «братике» и бедном племяннике, которого так мечтала бы увидеть. Я уже не знаю, как её успокоить. А они все, оказывается, живы. Значит, зря она себя поедом ест. Бедная, столько пережила, врагу не пожелаешь. Значит, всё закончилось хорошо, и я могу её обрадовать? Не поверишь, какое счастье. И вообще, я очень, очень рад. Люблю тебя, несмотря на то, что постоянно ко мне придираешься. Я рад, что ты жив и дети тоже. А насчёт нарушения приказа, я же думал, что тебя убили, иначе не стал бы это делать. Извини.       — Хорошо, — Эдвард сказал это чуть теплее, чем раньше, — забудем об этом. Возвращайся скорее. Родители ждут Нину, даже её отец прилетел. Они очень беспокоятся.       — Мы с Ниной решили пожениться, — сообщил Артур, — будет трудно, придётся пойти на тайные отношения, но что делать? Ей же надо долги отдавать.       — Разберёмся с её долгами, — ответил Эдвард, — не волнуйся. Я ещё не заплатил ей за фильм. Думаю, этого хватит.       — Ты в самом деле поможешь нам? — поражённо спросил Артур. — После всего, что было?       — Конечно. Даша простила Нину, значит, я тоже. Не хочу вспоминать прошлое. Возвращайтесь к нам, всё будет хорошо.       — Спасибо, — растроганно ответил Артур, — я сейчас же обрадую Нину, вот это будет новость! И мы немедленно вернёмся, только надо топливо найти.       — Если не найдёшь, я пошлю кого-нибудь за вами.       — Думаю, мы справимся, спасибо огромное. И поздравляю с детьми, папаша. Это самая радостная новость.       — Спасибо.       И только сейчас Артур сообразил, что Нина должна была быть здесь, рядом и всё слышать. Он как-то не задумывался об этом, шокированный последними новостями. Потом подумал, что она пошла в душ после тяжелого дня, пока говорил, поэтому не подумал, почему её так долго нет.       — Твою мать!       — Что ещё? — недовольно спросил Эдвард. — Можешь не употреблять такие выражения в моём присутствии?       Артур хотел напомнить ему о слове, которое он произнёс за два дня до этого, когда узнал правду о Нине, но не стал ничего говорить, было не до того.       — Нина! Её здесь нет! Она пропала, — в шоке сказал он.       — Найди её немедленно. Не забывай о её родителях. И Даша переживает. Надеюсь, с ней ничего не случилось.       — Конечно, думаю, всё хорошо, — Артур больше не хотел разговаривать. Было не до того.       Сбросив звонок, он направился в ванную, надеясь, что Нина там. Но какое-то чутьё подсказывало, что её там не найдёт. И так оно и оказалось. Вся эйфория, вызванная тем, что Эдвард и его дети живы, а профессор, по-видимому, не собирается уничтожать мир, сразу же испарилась. Ему стало очень страшно, жутко, как никогда до этого. По коже прошёл мороз, а дыхание сбилось. Артур вдруг подумал, что сейчас разрыдается как девчонка. Он старался не допустить этой паники, но не получалось.       «Куда же она делась?» — в отчаянии подумал он. И вдруг яркая вспышка воспоминания пронзила сознание:       «— А ты сам хорош, то с Норой трахался перед отлётом, я видел по камере, как вы лизались, и ты её в комнату увёл, понятно для чего, а сейчас с актрисой. Тебе не много ли будет? Или ты себе гарем создаёшь?»       И сразу же после это потрясённый вздох Нины, шорох ветра и звук захлопнувшейся двери.       Получалось, что Нина вышла из самолёта…       Ночью…       В опасной, разрушенной стране, где непрерывно что-то разваливается, образуются новые трещины в земле, горят дома, а по улицам рыщут мародёры, преступники и отчаявшиеся беженцы…       И Нина там… Его малышка, любимая, единственная невеста, которой он сломал жизнь…       Опозорил…       Испортил карьеру…       Предал, изменил дважды…       Ему нет прощения…       Артур в ужасе выбежал за дверь. Вокруг полная темнота, не видно ничего. И следа Нины не осталось. Паника забила горло, дышать стало невозможно. Крик застрял в горле. Девушка исчезла, как будто испарилась. Он посветил фонариком от телефона. Лётное поле было пустым. Только сгоревшие разрушенные постройки. И это он во всём виноват. Она убежала и попала в беду из-за него. Артур был уверен, что с ней что-то произошло, и не знал, откуда такая уверенность. Нина расстроилась не из-за потери карьеры, а из-за измены. Он поступил слишком цинично и потерял её.       — Нина! НИНА! Пожалуйста, ответь мне, я всё объясню, — отчаянно кричал он в темноту, но никто и не думал отзываться.       Девушка растворилась во влажном, сыром, дымном воздухе. Пропала, когда всё наладилось, и они могли спокойно вернуться домой, решив все проблемы, даже финансовые.       — Нина, Нина, Нина!       Только ветер шевелил редкие листья немногих сохранившихся деревьев.       — Нина-а-а-а-а-а-а, вернись, я люблю тебя, Нина-а-а-а-а-а-а!       Бесполезно.       В отчаянии Артур не соображал, что делает и где оказался. Только страшная боль и чувство вины сжигали изнутри. Он каким-то образом оказался у первых домов поселения, таких же разрушенных, как остальные. Земля снова затряслась, паника накрыла его с головой. Где-то что-то рушилось, один из домов загорелся. Повсюду метались испуганные люди, все кричали. Это был настоящий ад. Всё рушилось и ломалось, но он не обращал на это внимания. Ведь это не имело значения. Ничего не имело значения. Артур понял, что больше не увидит её. Он отомстил. Слишком жестоко отомстил, и его прекрасная возлюбленная упорхнула от него с дуновением ветра. Нина не смогла это преодолеть, предательство стало последней каплей, ведь полностью ему доверилась, а он не оправдал её доверия.       — Любимая, — позвал он на всякий случай, зная, что она не ответит, — прости меня, — сердце разрывалось от боли. Он понял, что не сможет жить без неё. Эту пытку не выдержит. — Нина, пожалуйста, — прошептал Артур, чувствуя предательские слёзы на щеках.       Никто не ответил ему. Только рядом с разрушенным домом, превратившимся в развалины, рыдала женщина, обнимая двух маленьких девочек. Что-то в них привлекло внимание Артура. Он вспомнил, что видел их сегодня.       Именно одну из этих девочек Нина кормила днём. А сейчас маленькая семья рыдала, глядя на дом.       Он подошёл к ним ближе, чтобы услышать то, что заставило его почти потерять сознание от боли.       — Запомните эту девушку, дочки, — по-французски сказала женщина, — она героиня, пожертвовала собой, чтобы спасти вас. Ангел милосердия.