Со вкусом смерти

Это не было сюрпризом, когда Чонгук увидел на градуснике цифры, означающие повышенную температуру. Не даром у него першило горло недавно, вот точно не просто так. Парень расстроенно шмыгнул носом, который уже обещал потерять способность дышать в ближайшее время. Парня бил озноб, ещё лёгкий, который можно спутать просто с прохладной температурой в доме. Да он даже не заметил бы его, потому что прохлада, по понятным причинам, совсем не нова для его места жительства. Но если даже прикосновение к чему-то казалось холоднее обычного и болезненнее, это уже натолкнуло на определенные мысли. Чонгук расстроенно отложил градусник на прикроватную тумбу и принял полусидячее положение, совсем расклеившись от такой новости. Первым делом он решил отменить все свои занятия на неделю, включив телефон. Глаза слегка слезились, свет экрана доставлял лёгкий дискомфорт, и Чонгук поскорее отписался всем и выключил его. В уме прорисовывался примерный план действий, и тяжелый вздох уже рвался из груди. Он нечасто болеет, но ухаживание за собой в таком тяжелом положении всегда сказывалось на нем неприятно. В такие секунды всегда его тактильность обострялась, а желание заботы о себе возрастало. Он встал на ноги, довольствуясь тем, что еще не разболелся и легко стоит на ногах. Он спустился на первый этаж и прошел на кухню, где Тэхён веселился с салфетками, вырезая из них различные фигурки. Он сразу оторвал взгляд от своего занятия, как только Чонгук вошел в комнату. Сначала он широко улыбнулся и поднял салфетки перед собой, показывая получившихся человечков, но улыбка быстро пропала с его лица, когда он заметил покрасневшее и уставшее лицо друга. — Ты в порядке? Он соскочил, почти подбегая. Его холодная рука коснулась чужого лба, и Тэхён закусил губу, потому что для него Чонгук всегда кажется горячим, так что таким способом не вариант проверить его температуру. — Относительно. Просто приболел, нехорошо себя чувствую. Чонгук слабо улыбнулся, пока в глазах Тэхёна повышалось беспокойство. Он даже свёл брови, вновь обведя взглядом Чонгука. Ему хватило несколько секунд на размышление, прежде чем он усадил Чонгука на стул. — Может, я и давно не сталкивался с болезнями, но всё ещё помню, как с ними бороться и ухаживать. Не перенапрягайся, я все сделаю сам. Чонгук слегла распахнул глаза, сначала собираясь возмутиться, но потом невероятная нежность тёплым потоком протекла по его организму, будто заменяя кровь. Он молча повиновался словам Тэхёна. Тэхён не забыл, как ухаживать, а Чонгук забыл, когда ухаживают. Хоть пока он и не чувствовал себя настолько критично, но было очень приятно просто позволить позаботиться о себе. Он даже не думал, что это так быстро заставит его размякнуть. Тэхён не терял время зря. Он быстро подошёл к холодильнику и открыл его, но через несколько секунд уже с недовольным лицом закрыл его. Такую же процедуру он проделал со всеми кухонными шкафчиками и расстроенно поджал губы. Сколько времени уже Чонгук здесь живёт, но из еды всегда берет самое необходимое на один вечер. Червячок осуждения уже рос в груди, желая прочитать лекцию парню, но Тэхён на время задавил его. Он повернулся к парню. — Чонгук? Ты можешь заказать продукты онлайн? Я не очень хочу, чтобы ты шёл пешком в магазин. Чонгук слегка удивлённо поднял брови, но затем мягко улыбнулся. — Хорошо, сейчас. Он быстро сходил за ноутбуком и принёс его на кухню, чтобы Тэхён сам смог взять всё то, что ему было нужно. Один день можно и расслабиться. Чонгук просто наблюдал за сосредоточенным парнем, который старательно подбирал необходимое. Это не заняло и пяти минут, когда тот закончил и повернулся лицом к Чонгуку, подошёл и слегка ткнул его коленом. — Вставай. Иди ложись. Это всё не быстрое дело, поспи пока, — в глазах внезапно вспыхнуло беспокойство. — Ты же не слишком голоден? Ничего страшного, если придётся подождать? Чонгук коротко посмеялся. — Нет, не волнуйся. Я не умру от голода. Спасибо. Чонгук искренне поблагодарил парня за заботу о себе. Он легонько похлопал того по плечу, затем поднялся наверх и в кровать, как и планировалось. В груди было тепло, а в голове сомнения, что этот жар только из-за температуры. Ведь внизу готовят для него. *** На этот раз Чонгук проснулся с уже конкретным жаром и помутневшим сознанием. Его кто-то тряс за плечо, но глаза будто слиплись. Каждый раз при попытке открыть их, свет ощутимо резал до слёз. И Чонгуку правда казалось, что он сейчас заплачет. Одежда неприятно колола, двигаться было так тяжело, будто сам он один большой груз, озноб был ещё сильнее, чем до этого. Чонгук повернулся с бока на спину, в полной мере прочувствовав минусы того, что его потревожили. Горло пересохло из-за температуры и покрылось неприятным налётом, очень сильно требуя именно холодной воды. Жажда, озноб и жар одновременно окутали всё тело, доводя почти до истерики. Чонгук боялся, что не сдержится и заплачет. Он тяжело дышал и несколько раз судорожно попытался сглотнуть, чтобы хоть как-то смочить рот, но эффекта было очень мало. Тут Чонгук почувствовал, как к его губам прислонили что-то, из-за болезни потребовалось некоторое время, прежде чем он понял, что это бокал. Он раскрыл потрескавшиеся губы и жадно начал пить, чувствуя, как вода льется иногда мимо, очень неприятно увлажняя шею, а горло невероятно резало. Смочить горло было прекрасно, но боль и теплая температура воды перекрывали приятные ощущения. Из него будто вывели все силы. Приняв сидячее положение, лишь чтобы попить, он сразу упал обратно на спину, не сдержавшись. Он тяжело дышал как от бега, лишь попил, но по ощущениям отработал полный рабочий день. Он просто хотел заснуть. Чтобы кончилось всё это. Боль, жар, озноб. Чонгук уже закрыл глаза, готовясь исполнить свое желание, как его снова потрясли за плечо и под лопатки просунули руку, подталкивая. До ушей как через вату доносился знакомый голос, наполненный беспокойством. — Чонгук-и, ну же, вставай. Надо поесть, тебе станет лучше, после выпьешь лекарство. Давай же, Чонгук-и. Станет лучше? Правда? Чонгук-и? Кто зовёт его так ласково? Чон нахмурился, пытаясь вспомнить, кому принадлежит этот голос. Его никогда не называли так ласково «Чонгук-и». Может быть, когда-то давно. Когда он ещё только учился разговаривать. Так с кем же он сейчас? Но рука настойчиво толкала в спину, голос что-то не всегда понятно бормотал на ухо, не то утешающее, не то ободряюще. Но голос говорит, что станет легче. Станет легче, если он пересилит, потратит всю свою силу на то, что сядет. Можно ли верить этому голосу? Правда ли всё станет лучше? — Чонгук-и, вставай, поешь, выпей лекарство и сразу снова ляжешь спать, я обещаю. Обещаю… Обещает? А можно ли ему верить? Может, это всё бред? Сон? Может Чонгуку лишь кажется. Он лишь на секунду закроет глаза… — Чонгук! Нет, не сон. Чонгук приоткрыл глаза, сразу закрывая их. Слеза всё же скатилась, потому что воспалённые глаза были против такого смелого поступка. Не сдержав хнык, с чужой помощью Чонгук всё же присел, мечтая лишь снять с себя всё. Одежду, нижнее бельё, кожу. — Вот, молодец, хороший какой. Давай, обопрись на стену. Чонгуку помогли подвинуться слегка назад и облокотиться скорее на спинку кровати, чем на стену, но это точно облегчило его мученья, когда не надо держать себя самостоятельно. Голос стал отчётливее, и с небольшим усилием над собой Чонгук всё же смог открыть глаза, несдержанно потерев их ладонью. Они всё ещё слезились и чувствовались воспалёнными, но Чонгуку хотя бы удалось видеть. Тэхён. Он вспомнил. Перед ним Тэхён. Хотелось улыбаться, но сил на это уже не осталось. К его рту поднесли ложку с куриным супом*, и Чонгук позволил накормить себя. Аппетита не было вовсе, горло нещадно отбивало какое-либо желание есть или пить, но Тэхён сказал, что ему станет лучше. А Тэхёну можно верить, не так ли? — Хорошо, умница. Ещё немного, и ты сможешь поспать, давай, потерпи. Чонгук уже не прислушивался. Ему казалось, что он уже заснул, на автоматизме проглатывая суп. Он даже не сразу заметил, что его перестали кормить, а уже подставляют что-то странно пахнущее. — Это лекарство, я понимаю, что оно не очень приятное, но надо, Чонгук-и. Чонгук-и. Чон не сдержал мягкой улыбки, сам удивляясь себе. Он уже доверительно приоткрыл рот, с радостью идя навстречу, пока первая капля не попала в рот. Чонгук сразу скривился, поднялась тошнота, и он качнул голову в сторону, но ладонь Тэхёна помешала ему исполнить задуманное. — Тш-тш, я всё понимаю, но пожалуйста, ты сразу же ляжешь спать. Допей, а потом сразу засыпай. Давай, Чонгук-и. К его губам снова прислонили бокал с лекарством, а нервная система Чонгука будто готовилась сдать. Чон старался пить большими глотками, сдерживая тошноту. Временами ему приходилось останавливаться, чтобы рвотные позывы стихли и спокойно допить. Он облегчённо отодвинул голову назад от бокала. — Ты молодец, вот так. Ложись теперь. Его похлопали по бедру, и Чонгук буквально проскользнул вперёд, укладываясь теперь полностью в лежачее положение. Облегчённый вздох вырвался само по себе. — Засыпай. Чонгук не знает, поспособствовало ли его сну это «засыпай» или он так устал, но сон сморил его моментально, как он закрыл глаза. *** Раздался громкий стук, отбиваясь от стен и пронзительно ощущаясь изнутри головы. Чонгук, ещё не отошедший полностью ото сна, сморщил лицо и повернул голову в сторону, раздражённый столь неприятным пробуждением. Голова всё ещё болела, хотелось спать и перед глазами всё расплывалось, но уже не так сильно знобило. Чонгук распахнул глаза, проморгавшись. Свет в комнате был тусклым, горела прикроватная лампа, не обжигая глаза. За окном тоже виднелось, что уже далеко за вечер. В горле запершило. Чон кашлянул и приподнялся на локтях, сразу цепляясь взглядом за Тэхёна, виновато стоящего с подносом и упавшей книжной подставкой вместе с книгами. Тэхён не заговаривал, молча смотря на Чонгука как провинившийся щенок. Чон решил первым разрушить эту неловкую тишину. — Привет. Тэхён ещё несколько секунд не двигался, полутенью стоя. Чонгуку пришлось жмуриться, так как света от одного светильника маловато. Он уже хотел озвучить просьбу, чтобы мёртвый включил свет, как тот резко дёрнулся вперёд, оставив поднос на рабочем столе. — Извини, пожалуйста, что разбудил! Как ты себя чувствуешь? Тебе ещё холодно? Болит где-то? Что-нибудь принести? Чонгук даже не успел среагировать, как парень уже сидел перед ним на кровати, протягивая градусник. Чонгук слегка рассеянно опустил взгляд вниз на протянутый предмет, прежде чем взять его, на долю секунды соприкоснувшись пальцами с чужой ладонью — ледяной. Мурашки пробежались от макушки до поясницы, и Чонгук послушно начал замерять температуру. — Ничего страшного, но что ты хотел сделать? Голос был очень хриплым, говорить было неприятно, но не так сильно, как во время ангины. Чонгук чувствовал, как сильно вспотел, в одежде было очень дискомфортно, она прилипла и при каждом движении грубо натирала кожу. — Я хотел принести тебе ещё суп и лекарство. Ты проспал десять часов… Я хотел тебя разбудить, но не таким способом, прости. Тэхён снова извинился, и Чонгук не сдержал еле слышной усмешки. Тэхён обычно не настолько вежлив. Извиняться за то, что разбудил громким шумом, немного не в его характере. — Ничего страшного, — Чонгук потёр лицо, желая стряхнуть сон и стать более бодрее. — Ты не можешь включить свет? Боюсь, в такой темноте я снова усну. — Да, конечно. Тэхён так же резво встал с кровати, врубив свет. Чонгук на несколько секунд зажмурился, постепенно открывая глаза и привыкая. Не намного, но всё же это помогло стать бодрее. Сознание оставалось всё ещё слегка мутным, но в душе остался осадок того ужаса, который он ощущал… Десять часов назад. Чонгук поднял глаза, немного не понимая, почему Тэхён стоит на месте. Мёртвый же топтался на месте, немного неуверенно смотря на больного и оттягивая футболку на себе. Что? А это что ещё за новости? Чонгук хотел задать интересующий его вопрос, как его снова прервали. — Так какая температура уже? Чонгук подозрительно сощурил глаза, но всё же вытащил градусник и посмотрел. — Тридцать семь и три. Тэхён облегчённо выдохнул, немного увереннее подошёл к столу и взял поднос. — Я принесу тебе поесть. Я рад, что у тебя снизилась температура. Тебе было очень плохо первые два часа, ты плакал. Я сейчас приду. Хватило насколько секунд, как Тэхён исчез. Чонгук удивлённо смотрел на дверь, за которую только что вышел парень. Плакал? Почему плакал? Он коснулся подушечками пальцев щёк. Часто ли он плакал во время высокой температуры? Раньше он этого не замечал за собой. Он напряг память, стараясь вспомнить, что же ему такого снилось, но на ум ничего не приходило. Вслед за попытками вспомнить сон, он вспомнил и свое пробуждение. Щёки моментально зарумянились. Точно. Как же он мог забыть? Тэхён ухаживал за ним. То есть, не то чтобы он не ухаживал и сейчас, но тогда это ощущалось… Иначе. По-другому, чем сейчас. Чонгук вспомнил, как его хлопали по спине, помогали присесть и поесть. Ярко-красный цвет перешёл даже на уши и шею. Чонгук согнул колени, утыкаясь лицом в одеяло, накрытое на них. Он ощущал ничем несравнимое смущение и стыд. Его кормили с ложечки, потому что он не был способен на это. Он повернул голову вправо, уложив ее так же на свои согнутые колени. Но как же это было приятно. Тепло. Очень тепло. Смущение переплеталось с лёгким ощущением счастья, которое перекрывало все неприятные чувства, такие как боль в горле или насморк. Мог ли Чонгук вспомнить, ухаживали ли за ним так раньше? Родителей не особо волновало его здоровье, они всегда считали, что это мелочь, не стоящая их внимания. Температура? Выпей лекарство и вперёд. Кашель, насморк, боль в горле. Это все просто как щекотка было для них, они не чувствовали за собой должное, чтобы как-то ухаживать за ним. Даже во время высокой температуры, когда он мучился ночами от озноба, они ничего не делали лишнего. Максимум — просто ради приличия давали неприятные и гадкие лекарства, ругаясь, если он отказывался их пить. Никогда не было вот так. Чонгук устало вздохнул, прикрыв глаза. Он не уснёт, может, просто подремает, пока Тэхён не придёт к нему. Если Тэхён будет приходить к нему со своей заботой, то он согласен каждый день пить эти лекарства. Он согласен болеть, если это означает объятия. — Я пришёл! Чонгук в уже более сонном состоянии поднял голову, с улыбкой встречая парня, который немного неловко пытался донести до него поднос с уже относительно знакомой тарелкой супа и лекарством. Если Тэхён его обнимет после лекарства, то он готов уже сейчас его выпить. Чонгук сложил ноги по-турецки, беря тарелку с подноса. Слабость ощущалась даже в таком лёгком движении, но он уже чувствовал себя не настолько плохо. Он начал медленно кушать. До этого он не ощущал вкуса, но сейчас в почти полной мере мог понять, как же неплохо готовит Тэхён. Суп согревал, тёплым сгустком спускаясь вниз в желудок. Аппетита не было, но если это обещает объятия после… — Это очень вкусно, спасибо. Чонгук улыбнулся, передавая мёртвому пустую тарелку, получая в ответ довольную улыбку и протянутый бокал с лекарством. Чон тяжело вздохнул и взял, слегка неуверенно делая первый глоток, сразу же сморщившись. Невкусно и гадко. Слегка кисло. Чонгук сразу сделал большой глоток, сдерживая желание выплюнуть всё это. На плечо снова положили руку с уже знакомыми ощущениями. Его стали поддерживать. Сразу стало легче. Чонгук за несколько глотков допил и отдал бокал парню. Тэхён довольно оглядел пустую посуду и поднял поднос с ней, желая отнести обратно вниз, но Чонгук остановил его, обхватив подол футболки. — Ты можешь… — в следующую секунду его глаза широко распахнулись. — А это ещё что такое? Тэхён резко дёрнулся, снова чуть не роняя поднос, и хотел было отойти, но Чонгук обхватил его второй рукой. На это ушло очень много сил, но он не мог поверить своим глазам. Кровь. У Тэхёна текла кровь. Пояс штанов весь был в крови, в совсем чуть-чуть запёкшейся. Он поднял футболку вверх, открывая вид на живот, разрисованный красными красками. Хотелось бы, чтобы это было красками. Запах металла. Из-за насморка Чонгук не мог почувствовать его, пока не встал перед источником напрямую. Чонгук судорожно выдохнул, поднимая обеспокоенный взгляд на зажавшегося Тэхёна. — Почему… почему у тебя так сильно идёт кровь?