В другую сторону

[Все те же декорации, то же время, с иного ракурса] В маленьком и тесном приёмном отделении психиатрии (расположенном почему-то сразу за металлической дверью в конце перехода, а не в фойе на первом этаже), стояло характерное для события затишье, хотя совсем уж звенящей тишиной это было не назвать. Слышно пощелкивала секундная стрелка висевших на стенке за ресепшном часов, ходу стрелки вторило короткое эхо, отдающееся в деревянном корпусе массивной рамки часиков. Пощелкиванию, в свою очередь, аккомпанировал мерный гул светильника с давно уставшими лампочками, да с открытой двери выхода на этаж доносились эхо топота и обрывки праздной болтовни медперсонала, в фойе теряющих подобие внятности, и доходящее до ресепшна в форме наводящего сонливость жужжания. Возле заваленной макулатурой стойки, потаптываясь, стояла желтая нутрия, держа на своих предательски дрожащих лапках огромную кипу медицинских карточек. Сегодня с ума никто не сходил, выезжать так никуда и не пришлось, а пациенты вели себя до подозрительного тихо, так что она неосмотрительно согласилась помочь коллеге перебрать документацию. Вот только никто не предупредил, что распределение их труда будет не очень справедливым, так что теперь подгребая все норовящую разъехаться кипу, она пыталась выглянуть из-за нее и одарить сидевшего за стойкой маренгового ондатру недовольным взглядом с намёком, но в очередной раз поняв, что это безуспешно, принималась тихо сопеть от возмущения и тяжести своей ноши. Ондатра же, старательно не обращая внимания на проблемы коллеги, невозмутимо делал свою часть работы – скрипнув деревянным стульчиком, поднимался с места, забирал очередную карточку, пошуршав грифелем карандаша, неторопливо выводил на кремовой картонной обложке пометку "В АРХИВ" и небрежно швырял доселе аккуратно собранные бумаги в коробку у себя под стойкой. Так оба зверя и работали, время от времени шевеля ушами, чтобы отогнать похожий на назойливое насекомое звук жужжания доносящейся с этажа болтовни, пока в гармонию рабочего процесса не ворвалась раздражающая трель стоявшего на стойке телефона. Нутрия от неожиданности едва не выронила кипу документов, а ондатра на момент скривился и втянул голову в плечи, но сообразив, что на звонок все же стоит ответить, принял нормальное положение, неодобрительно посмотрел на продолжающий надрываться аппарат и поднял трубку, приняв на свои уши тараторящий писк звонившего. Просидев так с минуту, явно пытаясь понять, что до него хотят донести, на его морде постепенно стало проявляться выражение полного отупения, но услышав какое-то наводящее слово в потоке болтовни, он резко оживился и проговорил: -Ах, вот оно что?! Хорошо, я попытаюсь... Прижав трубку к уху плечом, ондатра разгреб валявшиеся на столе папки, включил микрофон системы внутреннего оповещения и, откашлявшись, пробубнил в него: -Позовите к телефону кто-нибудь Плантэйн, что из персонала… -Уф-ф... чего меня звать, если я уже полчаса тут с тобой рядом?! –Злобно пропыхтела нутрия, только сейчас догадавшись повернуться боком к нему. -Действительно… –Смутился ондатра, и протянул ей трубку. –Это кто-то из твоих ребятишек на проводе. Кажется, у них там что-то случилось… Услышав это, зверушка охнула, побледнела всей шкуркой тушки и бросила свою бумажную ношу, грохнувшуюся об пол со звуком пистолетного выстрела. Пока ондатра, уткнув лапки в боки, с недовольным видом смотрел на эти весело разлетевшиеся по всему полу и безнадежно перемешавшиеся листки, нутрия схватилась за телефон: -Алло? Что у вас там?! –Торопливо спросила она, прижав трубку к уху. Как оказалось, звонили ее двойняшки. Когда они, перебивая друг друга, прогалдели, что у них всего-навсего отменили вечерние уроки, нутрия заметно успокоилась и стала заваливать их вопросами: -Значит, занятий не будет? Хорошо, но зачем звонить мне на работу? Вас не отпускают одних?! Почему?! А, ну да – все эти события... нет, я вас заберу. Сейчас придумаю что-нибудь… Повесив трубку, нутрия бросила ондатру в одиночку собирать разбросанные ей документы и, подергивая на ходу задней лапой, к которой пристал один листков, вышла в коридор. Она решила найти оленя, и попросить его присмотреть за порядком, а сама в это время забрать ребятишек из школы. Едва выйдя за дверь, зверушка натолкнулась на своего друга-белку, ковыляющего в обнимку с одним из психбольных. -Стиффи, –коснулась она его плеча белки, –ты не знаешь, где сейчас Гёлпи? Тот вздрогнул, осунулся и стал бормотать что-то бессвязное, избегая смотреть на нее. Его ментально неисправный попутчик расплылся в странной, неприятной ухмылке. Нутрия огорченно вздохнула, убрала лапку с плеча перепуганного друга. Лучше бы тогда, девять лет назад она те злосчастные ножницы себе в сердце загнала, а не ему в задницу. Одно неразумное действие, совершенное под толчком психоза – и вот, расхлебывай последствия. Сколько еще пройдет времени, прежде чем этот белк забудет про нанесенную ему травму? Когда он перестанет шарахаться от протянутой ему лапки? Закончит ли он когда-нибудь ссутулиться и поджимать хвост как побитая собака, стоит ей даже слегка повысить голос на него? Наступит ли день, когда она сможет обнять его по-дружески, не ощущая идущую от него нервную дрожь и еле слышное поскуливание? Наверное, просто стоило оборвать их дружбу, стать сугубо коллегами по работе, по окончании очередной смены расходящимися в разные стороны и обсуждающими только рабочие моменты, но нутрия даже думать не хотела о таком варианте, предпочитая поддерживать друга и по возможности как-то заботиться о нем в надежде на то, что настанет день, когда его отчужденность и страх окончательно развеются под влиянием времени и ее внимания… -Олень сидит в общей комнате. –Неожиданно подал голос психбольной. Оторванная от своих гнетущих размышлений нутрия поблагодарила его и пошла к лестнице. Спустившись на этаж ниже и добравшись до общей комнаты, она действительно нашла столь искомого ей парнокопытного – тот сидел на диване, низко свесив свою безрогую голову. "Стыдно то как!" –Мысленно смутилась нутрия, неслышно приближаясь к нему. –"Выдернула этого несчастного зверя с отпуска, загоняла за ночь и опять собираюсь на него все свесить... но теперь уж точно не задаром..." Олень смотрел на выцветший палас годов шестидесятых, с блеклыми ромбиками, кружочками и прочей геометрией на некогда кремовой, безнадежно засаленной поверхности ковра и тихо триповал, не в силах оторвать взгляд от истоптанной ворсистой поверхности. Мысли о том, что после работы ему придется явиться к шерифу за своей третьей по счету статьей и последующей отправкой за решетку, повергали его в состояние моральной капитуляции. Будет он не оленем по имени Гёлпи из медперсонала, а безликим “Заключенным S-72”, изо дня в день дробящим камни где-то на дальних окраинах Веселого Леса. Продолжая пялиться на ковер, олень все больше и больше видел в его узоре место, где потерял порядка десяти лет своей жизни. Вот уже и не простой квадрат виднеется на поверхности ковра, а самая настоящая вышка с кофейным пятном тушки охранника, зорко следящего за заключенными, сидя в обнимку со своей винтовкой. А вот тот ромб – ну точь-в-точь, как их вечно строящаяся притюремная шахта, а вся эта рамка по краям ковра – их огороженный колючкой периметр, полный пятен, напоминающих отупевших от тяжелой монотонной работы зверей, связанных одной цепочкой и психованных надсмотрщиков, радостно накидывающихся на каждого, кто осмелится выбиться из рабочего ритма. Как вчера, он помнит – отложит лопату на минуточку один из заключенных, а охрана уже тут как тут. Вцепятся в несчастного, изобьют прикладами дробовиков, а как веселье кончится, там, не торопясь и главный подтянется, схватит провинившегося за шкуру и начнет истерично визжать: -Чего застрял?! Утомился?! Тогда бросай заступ – ты в карцер идешь отдыхать. Кру-у-угом! Шагом марш за мной, животное!!! На этом моменте в размышления оленя ворвалась легко коснувшаяся его плеча ладонь. Это движение наложилось на неприятные воспоминания, перемешалось с ними и моментально ввергло парнокопытного в состояние слепой ярости. “Не имеете права – я пока свободный зверь!!!” –Злобно подумал он, с силой вцепившись в коснувшуюся его лапу. -Гёлпи! Мне больно! –Раздался испуганный писк, но олень поднял свою искаженную от ярости морду с побагровевшими белками глаз к оппоненту, черты морды которого в этот момент казались смазанными за вспышкой гнева, а затем резко, с шумом выдохнул, вцепился в него и попытался повалить на пол. Нутрия, просто собирающаяся попросить оленя об одолжении, здорово перепугалась его нездоровой реакцией на простое касание, но, когда тот стал наседать на нее с явным намерением повалить на лопатки, додумалась отставить заднюю лапу и, пользуясь преимуществом в центре тяжести, устояла на ногах. Поняв, что оппонента с ходу не опрокинет, олень попытался боднуть ее рогами, но вспомнив что их у него нет, растерялся, и нутрия, воспользовавшись заминкой, пнула его по коленной чашечке. Поморщившись от боли, парнокопытный наконец-то пришел в себя, но боржоми пить было уже поздно – нутрия перехватила его за локоть, завела лапу ему за спину, резко заломила ее, и уложила своего разбушевавшегося дружка мордой в облезлую сидушку дивана. -Нокаут! –Торжествующе провозгласила она и переключилась на возмущенный тон. –Гёлпи, что на тебя вообще нашло?! -А-ай! Извини, Плантэйн! –Глухо запищал опомнившийся олень. –Я о тюрьме вспоминал, и выпал из реальности... отпусти лапу, мне больно! -Забудь о тюрьме! Ты теперь на свободе, так? Вот и изволь вести себя, как все нормальные свободные звери. –Укорила нутрия и наконец-то отпустила его. Усевшись на месте, олень горько усмехнулся ее словам, поморщился и стал потирать нудящее предплечье. -И без усмешек мне тут, психопатик! –Уткнув лапки в боки, заявила нутрия. –Если узнаю, что ты опять на кого-то накинулся – голову оторву!.. На секунду умолкнув и оценивающе глянув ниже брюшка провинившегося друга, она закончила: -...а какую именно, я еще подумаю. Даже икнув от такой угрозы, олень сместил задние конечности, да еще и обеими лапками попытался прикрыться, но тут же поморщился и ухватился за продолжающую саднить лапу: -Черт, ну и силища у тебя – даже пальцы занемели... -Ну извини, Гёлпи... –Погладив его по плечу, просительно сказал нутрия. –...ты ведь первый начал. Олень мрачно промычал что-то, хотя по его глазам было видно, что не так уж он и сердится. Игриво улыбнувшись, нутрия подсела к нему, перехватила его лапку, поцеловала в ладошку и заботливо поинтересовалась: -Теперь не болит? -Теперь не болит. –Расплывшись в глуповатой улыбке, подтвердил тот и несмело пододвинулся к нутрии, обнял ее за плечо. –Я теперь даже вот так могу... -А совсем обнять? Сможешь?.. –Спросила та, мельком глянув в сторону коридора, после чего беззастенчиво переползла к нему на колени и обвила его шею лапками, рассчитывая на ответные объятья, но олень вместо этого так и застыл, даже дыхание задержал. Нутрия даже ощутила себя крайне неудобно, словно на дерево влезла, а не на живое существо, с которым у нее стремительно развивались отношения. -Ну, что ты так напрягся, Гёлпи? –Ласково коснувшись его гладкошерстой морды, спросила она. –Неужели тебе опять надо доказывать, что я не передумала насчёт совместной жизни? Или ты за ночь... -Нет! –Торопливо заявил олень, взяв ее за обе лапки. –Я тоже не передумал, и не передумаю! Просто никак не могу привыкнуть к тому, что со мной рядом снова кто-то есть... -Лучше тебе привыкнуть, тыковка моя безрогая (ну, не раскисай только – они же отрастут, ты лучше меня об этом знаешь). Не понимаю, почему ты продолжаешь терзаться сомнениями насчет нас? Лучше бы ты все это просто проглотил, и всё. Я на тебя плотно нацелилась. Хочу быть с тобой... теперь особенно сильно. -Это... после нашей драки? –Понемногу оттаивая, выдавил олень и вновь застыл, когда подружка запунцовела, нахмурила брови, и возмущенно воскликнула: -Ах, значит, это единственное, на что ты обратил внимание?! Считаешь, что мне доставляет какое-то удовольствие тебе по репе стучать?! Почему ты меня демонизируешь?!! Еще не успел парнокопытный подобрать какие-то слова в своё оправдание, как нутрия успела успокоиться, так же резко, как вышла из себя. Приникнув к офигевшему оленю покрепче, она игриво произнесла: -Впрочем, тут ты тоже прав. Я теперь вижу, что тебя завернуть – всего ничего делов. Пригодится... -Не обольщайся, Плант! –Нахмурился тот. –Я просто вовремя пришел в себя... -М-мх, тебе лишь бы поспорить... –Раздосадовано заметила нутрия и опять надулась. -Ну, что ты так... –Укачивая ее на коленках, забормотал олень. –...я вовсе не хочу с тобой спорить или ругаться... Сунув лапу ей под полу рубашки, он запустил пальцы в ее густую, приятную на ощупь шерстку. Ощущая приятное тепло от ладошки, мягко бороздящую кругами ее поясницу, нутрия прикрыла глаза, тихо замурлыкала от удовольствия и приникла к оленю. Вроде, невинные ласки, но такие приятные. Впрочем, неудивительно – даже это было лучше, чем уныло мастурбировать похолодавшими ночами, прячась под одеялком и нервничая, что в спальню незаметно нагрянет кто-то из детишек и заметит ее за этим занятием. -Как все-таки удивительна жизнь… –Шепнула она. –…снестись с малознакомым коллегой и всего за ночь совместной работы проникнуться такими чувствами, да еще и полностью взаимными. -Взаимными… –Неопределенно повторил олень, продолжая поглаживать ее по спине. В иной ситуации он бы всеми лапами “ЗА” поддержал ее мысль, но ведь всего за полночи картина круто поменялась. Не должно быть у них никакой связи – он через несколько часов отправится за своим новым сроком в тюрячке и исчезнет действительно надолго. Лучше им прямо сейчас как-то разойтись. По возможности, мирно. Но как? Изобразить резкую прохладу по отношению к ней? Это будет выглядеть глупо и ненормально после нежностей меж ними. Нахамить ей, оскорбить ее? Самый простой путь. С учетом ее темперамента, это легко сработает, но будет тем еще свинством, да и у него язык скорее отсохнет, чем с него сорвется хоть одно бранное слово по отношению к этой девочке. Не годится. Просто сказать ей напрямую, что ничего из их союза не выйдет? Тут то же самое, что с оскорблениями – он и слова вымолвить не сможет в этом направлении, да и прозвучит все это неубедительно. Он на самом деле ее любит. Честно объясниться, сказать, что скоро отправится за решетку и предложить оборвать все контакты, пока не поздно? А если она и так его не бросит? С одной стороны, хотелось бы (если верить всяким там книжкам, то так настоящая любовь и выглядит), но с другой – будет сидеть старой девой, и ждать его, а он таких жертв от нее не хотел… Неожиданно, оленя осенило довольно простым решением – просто ничего не говорить ей и молча отправиться в то место, куда он не хочет. Она то, конечно, рано или поздно докопается до причин его исчезновения, но там уже сама разберется, как ей поступать. Может, это немного безответственно, но такой маневр освободит его от необходимости самостоятельно обрывать все связи с ней. “Хорошо же, Пи!” –Вдруг услышал олень свой внутренний голос. “Ты ей ничего не скажешь, окей. Уже думал, что напишешь ей оттуда в ответ, когда тебе упадет долгожданная весточка от нее? А я вот уже набросал примерный текст твоего первого письма, послушай: “Здравствуй, Плантэйн, родная! Извини, что так резко исчез и не давал о себе знать несколько месяцев – в исправительном учреждении “Дружная Связка” не так часто дают писать письма. Я живу неплохо, в камере грибка мало, нары почти сухие, а подаваемая баланда иногда даже годится в пищу (по пятницам и средам, в основном). Соседи у меня нормальные – мелкие садисты, неуверенные в своих силах насильники, неудачливые серийные убийцы и политики-оппозиционеры. Изнасиловать или убить меня почти не пытаются – это случается всего шесть-восемь раз в неделю, и иногда я даже в состоянии дать отпор. Скучать в камере не приходится, я ежедневно работаю на благо леса. Выйду нескоро, сразу признаюсь, хотя знающие звери уверяют, что лет через двадцать меня могут выпустить досрочно, чтобы я, истощенный содержанием и работой на каторге, мог спокойно умереть дома. Все это может звучать неприятно, я понимаю, но надеюсь на то, что ты меня и таким любишь, и ждешь, разбазаривая и так утекающие годы жизни на это ожидание. Как там твои дети? Как там наши коллеги по больнице? Я надеюсь, вы все там нечасто умираете? Не подумаешь о небольшой передачке для меня? Обратный адрес указан на обороте листка…”” Подумав обо всем этом, расстроенный олень посмотрел на нутрию, успевшую задремать на его широкой (на самом деле нет – такой же, как у остальных персонажей мульта) груди. Как ему в голову могла прийти мысль трусливо свалить, впоследствии поставив ее перед крайне неприятным откровением? Зачем разбивать ей сердце и пятнать репутацию таким ужасным поворотом? Нет – во имя любви, надо все пресечь здесь и сейчас! -Плантэйн… –Твёрдо начал он, положив ладошку ей на голову, но замолк, когда нутрия вздрогнула, проснулась, резко оторвалась от него и бросила обеспокоенный взгляд на завешенное сеткой окно, где сквозь пасмурную погоду проглядывались уже ощутимые призраки скорого вечера. -М-м, Боже... –Прошептала она, вновь повернув голову к оленю. –Гёлпи... я ведь вовсе не за телячьими нежностями пришла. Я очень не хочу наглеть, но... можно опять тобой воспользоваться? -Опять? –Хихикнул тот, мгновенно забыв о своих намерениях после услышанной двусмысленности. –А когда ты в первый раз успела? -Нет, ну я сейчас серьезно... -Что, прямо здесь? Я в публичном месте не смогу! -Ну, Гёлпи – не смешно уже... -Ладно, ладно. Колись, что там опять со мной? -Ты ночью действительно неплохо себя показал, как бригадир. Могу я теперь тебя ненадолго оставить на присмотре за порядком здесь? У детей отменили уроки, но в одиночку из школы их не отпускают, после вчерашних происшествий... -Школа? Но ведь лось шерифствует – какие сейчас занятия в школе? -Для младших классов выписали двух замещающих учителей из города, но с ними тоже накануне что-то приключиться успело, так что они подсократили уроки на сегодня. -А, ну это хорошо! –Произнес олень и мотнул головой. –То есть, ничего хорошего… Поняв, что запутался, он раздосадовано крякнул и медленно произнес: -Я хочу сказать, что давай так и поступим! Забери малышню, чтобы не мариновалась в пустой школе. -Здорово! –Воскликнула нутрия, чмокнув его в щеку, но с места не сдвинулась, продолжая держать лапку у него на плече. Когда олень поднял на нее взгляд, она, помявшись, спросила: -Гёлпи, я потом собираюсь тебя отпустить, ты же в отпуске... но какие у тебя планы на вечер? -Ну, я не думал еще. –Сознался олень, и неуверенно спросил: -А ты... не откажешься, если я загляну к вам в гости? -Если честно, то я на это рассчитывала. –Просветлела нутрия, погладив его по груди. –Приведешь себя в порядок и приедешь ко мне. Я тем временем приготовлю что-нибудь вкусненькое, проведем вечер вместе, с малышней познакомишься… Склонившись к его уху, она прошептала, краснея: -А если на ночь останешься, то тоже будет совсем неплохо... нам обоим. Выспимся... а перед этим... эй! ЭЙ!!! Только не начинай настраиваться раньше времени! Что это мне в круп уперлось?! -Ты бы еще откровеннее на меня уселась! –В свою очередь покраснев, заявил олень. -Ах, так тебе еще и не нравится? –Злорадно произнесла нутрия и, задрав носик, заявила: -Тогда ничего ночью делать не будем! -Вот, значит, что? А я тогда на ночь не останусь! –Парировал олень и показал ей язык. -Ну-у, я так не играю, Гёлпи. –Прогудела нутрия, поуютнее прильнув к нему. –Нельзя что ли просто покаяться, чтобы я оттаяла? -Слушай, Плант… –Сменил тему олень, задумчиво глядя в сторону окна. –Зачем оно тебе сдалось – потом сюда переться? Забирай своих, и ждите меня дома все вместе. После окончания смены я сам приду… На этом моменте он прикусил язык, вспомнив, что после смены ни по каким гостям ему ходить не придется. Хотя, почему бы в самом деле не зайти к ней, перед явкой? Он ведь ненадолго задержится – объяснит, что к чему, и уйдет навсегда. Решив, что так и поступит, олень качнул сидевшую у него на коленках нутрию и спросил: -Ну? Как тебе моя идея? -Не, Гёлпи – еще не хватало. –Покачала головой та. –Я вроде как работаю, а тебе вообще полагается быть где-то подальше от этого места и сидеть в заслуженном отпуске. -Если я доработаю до конца смены, это меня не убьет. Давай сделаем, как я предложил? Просто такой вариант будет рациональней… -А я, значит, нерациональна?! –Вспыхнула, было, нутрия, но олень коснулся указательным пальцем ее губ. Та послушно умолкла, успокоилась. Убрав палец, олень обхватил ее за затылок, придвинул поближе к себе и приник к ее губам. Позабыв, пожалуй, обо всём на свете, нутрия охотно ответила на поцелуй. Когда они закончили, она смущенно призналась, отодвинувшись от него: -Думаешь, мне нравится рычать по поводу и без? Ты знаешь – я себя такой дурой чувствую, после каждого приступа резкости… -Может, это просто “красные дни” так на тебя действуют? –Понимающе кивнув, предположил безрогий. -Я надеюсь, это ты сейчас про осень… –Холодно произнесла нутрия, насупившись. -Разумеется. –Поспешно заверил олень и соскочил на актуальную тему. –Есть еще один интересный момент – как ты собираешься добраться до школы без машины? -Не знаю, –безразлично пожала плечами нутрия, –может, автобус удачно подвернется? -Да не, это несерьезно. Давай ты немного подождешь выхухоля? Я ему одолжил машину с утра. -Гёлпи, да когда он вернется? -Привет, друзья! –Неожиданно донесся с порога комнаты знакомый писк с заметным рычащим акцентом. Сладкая парочка дружно вздрогнула и покраснела, нутрия торопливо слезла с оленя на диван и оба устремили взгляд на проем комнаты, где, облокотившись о стеночку, стоял невероятно кстати объявившийся выхухоль, покручивая на пальце кольцо с ключами от машины оленя. Не дождавшись ответа от напряженно глядящих на него коллег, он оторвался от стены, подошел к ним и протянул ключи владельцу: -Ключи вот, машина окей… почти… -Ну… ты прям как по волшебству, Лоскоуток! –Обрадовался олень и кивнул на нутрию. –Отдай их девочке. -Ты водишь, Плэнтен? –Поинтересовался кротовый, послушно вручив той ключи. -А кто не водит? –Пожала плечами нутрия, поднялась и по-дружески обняла выхухоля. –Спасибо, Лоск. Направляясь к выходу из общей комнаты, она обернулась к оленю: -Гёлпи, и тебе бескрайнее спасибо! Обещаю, я буду очень благодарна за все свои поручения, когда ты до нас дойдешь. -Можно я присоединиться? –Сально ухмыльнувшись, спросил выхухоль. -В гараже к выхлопной трубе “присоединяйся”. –Съязвила нутрия и вышла из комнаты. -Вот тебе, Лоскуток! –Хохотнул олень, глядя на растерявшегося выхухоля. –Нарвался на грубость? -Я не понял, что сказали. –Соврал тот и улыбнулся: -И все же ты любишь Плэнтен… -Ну, не очень-то распространяйся, землеройка! –Покраснев, буркнул олень и на момент сник. Какая, впрочем, теперь разница, узнает кто-то еще про его с ней отношения или нет? Немного помолчав, он что-то вспомнил, воспрянул духом и весело спросил у выхухоля: -Подвез Гигглс? Как оно получилось? -О, было здорово! –Сделав вид понаивнее, объявил тот. –Она мне сделала экскурсию в ее доме. Американский образ жизни, средний класс, интересно… -Ты серьезно?! –Поперхнулся олень. –Ты приехал к ней и смотрел ее дом?!! Схватившись лапой за морду, он промычал “Лоскуток, ну ё-моё…”, просидел так с минуту, после чего поднял голову и язвительно поинтересовался: -Ну и как тебе ее домик, понравился? -О, очень милый домик. –Продолжая косить под дурачка, закивал выхухоль. –Спальня, душ и кухня – очень хорошая… -А прихожая что – не хорошая? –Сменив язвительность на неподдельную грусть за коллегу, спросил олень. -Не знаю… –Пожал плечами выхухоль и, вновь сально ухмыльнувшись, закончил: –…мы в прихожей “это” не делали. -Ах ты, чертов коммуняка! –Осклабился олень, вскочив с дивана. –“Спальня, душ и кухня” – как я сразу не понял, куда ты клонишь?! Иди-ка сюда!.. Обхватив хохочущего выхухоля за шею, он стал яростно тереть ему макушку: -Ты меня в шок вогнал поначалу! Я-то всерьез поверил, что ты как дурачок по ее дому мотался, а потом увалил! -Ты правда думал, я не использовал этот шанс? –Выдавил выхухоль, продолжая заливаться смехом и пытаясь одновременно выдернуть голову из хватки оленя и не дать свалиться с носа очкам, накануне выданным ему нутрией. –Ладно, дай мне уйти! Я потеряю очки! Еще пару минут помучив коллегу, парнокопытный оставил его в покое. Пока выхухоль прилизывал взъерошенную шерсть на голове, олень с грустью подумал, что будет скучать и по этому парню – хоть и не подружились по-настоящему, но все же здорово сблизились несколько лет работая бригадой. -Ладно. –Произнес выхухоль, наконец приведя себя в порядок. –Я уйду, буду делать форд. Купил детали и тормоза. Я сделаю его, больше не будет скрипеть. Ребятам понравится это! -Да, я тоже выхожу. –Кивнул олень. Оба зверя вышли из общей комнаты и уже собирались разойтись в разные стороны, когда выхухоль тронул оленя за плечо и сбивчиво произнес: -Знаешь, Гёлпи… спасибо, что познакомил с девочкой. Пару лет у меня не было “этого”. -Я только рад. –Отозвался парнокопытный. –Но надеюсь, ты понимаешь, что это было единоразовой акцией? -Чего? –Нахмурился кротовый, силясь понять, что сказал олень. -Я имею в виду, что это между вами один раз было, и всё. –Терпеливо разъяснил тот более-менее понятными словами. –Лучше не приставай к той девочке больше. -А! –Воскликнул выхухоль и мотнул головой. –Конечно, понимаю! Она сказала мне утром то же. И так лучше, я считаю. Еще раз спасибо тебе! -Надеюсь, ты и вспоминать меня будешь с благодарностью. –Грустно улыбнулся олень и протянул ему лапу. –Прощай тогда, Лоскуток… Выхухоль опять кивнул, явно не разобрав, что именно подразумевает коллега, пожал ему лапу и оба, наконец, разошлись – олень отправился дорабатывать последнюю на долгое время (если на всю оставшуюся жизнь) смену, а сам выхухоль спустился во двор, под едва начавшийся осенний ливень. Выйдя за огороженную забором территорию психушки, он приветливо помахал отъезжающему шевроле с сидящей в нем нутрией и, получив в ответ приветливое бибиканье, направился к гаражу, где его уже ждали побитый после вчерашних событий грузовик скорой и бумажный пакет с логотипом местного автомагазина. "Больше никакого зубодробительного скрипа при торможении!" –С гордостью подумал выхухоль, запихивая свою тушку в чей-то ветхий комбинезончик, замызганный масляными пятнами до подобия городского камуфляжа. Подкатив домкрат и подняв машину, зверь, мурлыча песню про человека и кошку, отодрал от колес колпаки и стал ковыряться с гайками... *      *      * Выйдя во двор, подгоняемая промозглым осенним ветром нутрия прошла бетонную прогулочную площадку, по пути пнув оставленный с теплых дней мячик для волейбола. От этого схватился за сердце и немедленно умер престарелый зверь-физрук, наблюдавший эту сцену из палаты в отделе кардиологии, но это совсем неважно. Перейдя со двора на парковку, нутрия зависла, пытаясь вспомнить, какая из припаркованных машин принадлежала оленю, когда ее внимание отвлек какой-то грохот, доносящийся с обратной стороны дерева. Обойдя его по кругу, она заметила возле подвала зверя, плотно закутанного в комбинезон химзащиты с сильно выпирающим противогазом, возившегося с кучей каких-то потёртых бочек. Подтащив очередную тару к спуску и поставив ее в пригодное для перекатывания положение, он слегка толкал бочку лапой, и та с неимоверным грохотом слетала вниз по ступенькам, завершая свой спуск чудовищным ударом об дверь подвала. "Если у нас с грузами так обращаются, то неудивительно, что тот баллон в подвале потёк" –Подумала нутрия, покачав головой, но вмешиваться с неудобными вопросами не стала – погода наконец-то решила разразиться сильным дождем, грозящим промочить ей шкуру до неподъемного состояния, да и в конце концов, погрузочно-разгрузочные работы со стороны зверя выглядели вполне официальными. Еще раз покачав головой, нутрия вернулась на парковку, нашла любезно предоставленную оленем развалюху. Заведя мотор, она хлопнула по клаксону в ответ выхухолю, вылезшему под дождь и приветливо помахавшему ей лапкой, а затем повела машину с территории больничного городка… Неведомый пока зверь заканчивал свою возню с бочками. Спустив последнюю, он гулко выдохнул, тряхнул головой, после чего спустился в подвал, от двери и до конца коридора заставленный точно такими же емкостями. Шурша дутым белым комбинезоном химзащиты, он вкатил очередную бочку, прикинул, куда ее разместить, но в результате лишь озадаченно почесал охваченный нейлоновым капюшоном затылок – похоже, что приткнуться положительно некуда. Пожав плечами, он снова схватился за свою ношу, подкатил ее к больничному грузовому лифту. Откинув вмонтированную в стену дверцу щитка питания, он дернул рубильник и привычно отдернул лапку, заслышав угрожающий треск искры (хотя в плотных резиновых перчатках удар током ему и не грозил). За металлической дверью лифта прокатилось эхо от гула механизма, проснувшегося где-то высоко под крышей, в тесной щелочке меж дверьми кабины пробилась полоска тусклого света. Удовлетворенно хмыкнув, зверь отпер створки лифта, закатил бочку внутрь, с трудом поставил ее в нормальное стоячее положение и с еще большим трудом задвинул ее в угол, после чего двинулся на выход и проделал аналогичную операцию с остальной своей тарой, убив на погрузку в сумме минут тридцать. Закончив с этим, он протиснулся на узкий островок свободного места и со спокойной душой ткнулся затылком в последнюю кнопку на панели управления. Пока кабина лифта, поскрипывая от натуги, медленно ползла на четвертый ярус дерева, зверь чуть присел, любовно погладил по боку одну из бочек и бегло глянул на ее маркировку. "Диметилгидразин" – гласила полустертая этикетка, соседствующая с такими же потертыми наклейками, предупреждающими о высоком классе едкости, токсичности и пожароопасности содержимого. Наконец, кабина зависла на верхнем ярусе дерева. Распахнув створки, зверек высунул морду в коридор, бросив короткий блик одинарной линзой противогаза, отразившейся от лампочки. Убедившись, что горизонт чист, он схватился за первую попавшуюся бочку и, неимоверно пыхтя от натуги, выгрузил ее из лифта, повторил операцию с остальным грузом из лифта. Так как этаж был полностью его вотчиной, то теперь вопросы провокационного шума его не занимали. Выставив бочки одну за другой, он паровозиком покатил их по коридору, но те, разогнавшись на ровном месте, вскоре вышли из под контроля и с грохотом впечатались одна за другой в торцевую стену, смявшись до бесформенного состояния. Увидев, как дело обернулось, зверь снова пожал плечами, и стал возиться с дверью в свой кабинет. Он не заметил, что у одной из бочек при ударе сорвало наспех заваренное горлышко, и теперь тара самозабвенно протекала тонкой струйкой бесцветной топливной жидкости. Не заметил утечки он и пока закатывал свой груз за настежь открытую дверь – здорово вспотевшая морда успела затуманить линзу противогаза и теперь зверя волновал только вопрос скорого размещения своего груза, где бы то ни было. Помыкавшись по кабинету, обычно полному укромных мест, но теперь кажущегося слишком маленьким, чтобы спрятать хоть что-то, он не вытерпел, распахнул здоровенный шкаф с методическими материалами, выгреб его содержимое и быстренько перетащил на балкончик. Оценив взглядом оставшееся на балконе свободное место, он выкатил сюда же одну из бочек, затем забил место в шкафу оставшейся тарой (причем, последняя показалась ему подозрительно полегчавшей). И вот, работа окончена. Зверь перевел дух, устало оперся об стол и задумчиво глянул на незакрытый шкаф, куда спрятал свой груз. Глупой идеей было давать поставщику свой рабочий номер, хотя, как иначе? Дома, очевидно, было бы куда сподручнее возиться с этим, но сгрузи поставщик их там, в его отсутствие с ними неминуемо бы что-то произошло, вызвав экологическую катастрофу, или даже подняв на воздух весь район. А между тем, покупка была очень полезной – кустарное синтезирование ракетного топлива было трудоемким и затратным процессом, ко всем прочему, еще и требующим много свободного времени. Да и зачем напрягаться, если в лесу было вполне реально достать готовое через определенных зверей? Оно даже выходило в очень заманчивую стоимость (возможно, из-за нарушений условий хранения), в сравнении с реактивами под суррогат. В любом случае, столь ценный ресурс у него надолго не залежится – идея для реализации быстро найдется. Еще раз окинув взглядом кабинет, загруженный пожароопасным веществом, зверь немного посомневался над вопросом безопасности, но в итоге решил, что нет никаких факторов, располагающих к катастрофе – время уже не летнее, курящих к нему в кабинет не заходит, а сам он достаточно аккуратен в обращении с подобными веществами (момент с перегрузкой в подвал не в счет). Потом, конечно, еще придется как-то перевезти домой все эти бочки, но это уже проблема будущего его, не так ли? Немного отдохнув, зверь стянул с морды жутко надоевший ему противогаз и явился Сниффлсом. Сразу втянув хоботом побольше свежего воздуха, муравьед выпучил глаза и гулко закашлялся – атмосфера, казалось, была густо пропитана вонью аммиака и рыбы. Машинально перечислив самому себе, каких токсичных веществ он успел надышаться, он стиснул лапками хобот и вылетел на балкон. Прикрыв дверь, но даже через дверную щель ощущая специфический запашок ракетного топлива, он кое как отдышался и заглянул в застекленное окошко балконной двери. С тоской посмотрев на пропитавшийся чуть не на половину ковер с еще не просохшей влажной дорожкой, тянущейся к шкафу и вспомнив легкую по сравнению с прочими бочку, муравьед схватился за уши и стал мучительно размышлять над поганостью положения. Однозначно, произошла утечка высокотоксичной и легковоспламеняемой гадости, которая теперь активно окисляется, разнося ядовитые испарения по всему кабинету! А может даже по всему корпусу, попадая в вентиляционную систему! И он при этом не может ничего с этим поделать – чтобы нейтрализовать эту дрянь, ему придется съездить домой за химикатами, а это займет достаточно времени для того, чтобы токсичные вещества распространились по всему корпусу клиники, отравив окружающих. Убрать пропитавшийся гептилом ковер тоже не выйдет – слишком уж много мебели на нем стоит, да и какой смысл, если пары опасного вещества уже распространились по комнатушке? Он и сам в опасности, если вдуматься – противогаз остался в кабинете, и уже был непригоден для использования, а без него в отравленном кабинете он долго не протянет. Вновь собравшись схватиться за уши от ужаса положения, Сниффлс понял, что и так уже за них держится и простонал: -Хуже этого и представить ничего нельзя! Делать, однако, было нечего. Скинув промокшие насквозь комбинезон и перчатки, муравьед набрал побольше воздуха в грудь, задержал дыхание и ринулся делать, что мог – распахнув дверь и балконные окна в надежде, что запах хоть немного выветрится, он вбежал в кабинет, вскочил на диван и закрыл заслонку вентиляционной системы. Так теперь хотя бы меньше этой гадости просочится к остальным. Забрав со стола бокс с отходами, Сниффлс побежал к выходу, по пути наступил в лужу ракетного топлива на ковре и затянул, было, приглушенное “А-а-а…”, почувствовав, как едкая жидкость обожгла подушечки лап, но от токсичного миазма гептила у него моментально перехватило дыхание. Пытаясь сдерживать остатки воздуха в груди, Сниффлс рысью выскочил из кабинета, уперся спиной в дверь и попытался отдышаться хотя бы здесь, но оказалось, что мерзкое амбре гептила царило и в коридоре, вызывая режущую боль в легких, и непрошенные слезы на глазах! Уже понемногу заливаясь нехорошей бледностью, муравьед вновь задержал дыхание, наскоро запер дверь, пооткрывал окна на этаже и торопливо слинял по лестнице. Спустившись на первый этаж и выйдя (точнее, выпав бревном) на крыльцо, Сниффлс наконец-то надышался чистым сдобренным свежестью дождя воздухом и постепенно пришел в себя. Отдохнув и успокоившись, он отставил бокс с отходами, поднялся на ноги и протянул лапку за пределы крыльца. Дождавшись, пока ладошку оросят тяжелые ливневые капли, он снял очки и протер раскрасневшиеся глаза, после чего заложил лапки за спину, сгорбился, и, не обращая внимания на бьющий по его шкуре ливень, спустился во двор и принялся бродить по огороженному участку психбольницы, разгорячено думая над тем, как разгребать то, что он наворотил. Сделав полный круг и вернувшись под непромокаемую сень крыльца, муравьед опомнился, протер залитые дождем очки и пришел к выводу… что ничего не будет делать. Все-таки, Веселый Лес – пристанище для зверей, что не семи пядей во лбу. Каждый когда-нибудь (а то и вовсе напропалую) совершает какие-то чудовищные для окружающих ошибки. Разве не имеет и он права хотя бы раз пошагать в едином с ними строю, проявив размашистую беспечность, преступную халатность, губительное допущение или, говоря народным языком, просто “накосячить”? Закончив день и вернувшись домой, он придумает, как разобраться с токсичными парами гептила, витающими на этаже психушки. А пока… Посмотрев на лежащий рядом с ним бокс для отходов, Сниффлс кивнул какой-то своей мысли, забрал его, принял как можно более невозмутимый вид и, мысленно сетуя на то, что не догадался прихватить из кабинета зонтик, прогулялся до основного дерева больнички, вошел внутрь. Отряхнув шкурку и хвост, он поприветствовал коллегу на ресепшне, заглянул на склад, где подобрал себе чистенькую рубашку медика (как-то неприлично было шататься с голой шкуркой, находясь на работе, а свой инвентарь остался в зараженном кабинете). Со склада он перешел в душевую, где тщательно смыл со своей тушки возможные последствия контакта с гептилом. Минут через десять сияющий чистотой и одетый по форме муравьед уже был в архиве. Забрав из неприметного уголка пару давно отложенных папок, он поднялся по ступенькам на третий этаж, огороженный решетчатой дверью с магнитным замком. Похлопав себя по шкуре, он нащупал пожелтевшую магнитную карточку, хлопнул ей по считывателю и вошел в коридор с палатами-одиночками. Заглядывая по пути в окошки пустующих палат, с аккуратно застеленными койками, Сниффлс наконец-то нашел нужную, занятую особенно важным для него пациентом. Под холодным светом плафона было видно тушку Натти, недвижно сидящего на койке, с крепко зажмуренными глазами. На тихий щелчок замка и легкий скрип открывшейся двери белк не отреагировал. Неслышно подойдя к нему, и удовлетворенно отметив, что друг уже не выглядит так ужасно, как накануне ночью, Сниффлс скинул папки на тумбочку рядом с койкой, сгрузил рядом бокс для отходов. Натти приоткрыл глаз, посмотрел на махинации друга и снова плотно зажмурился. Закончив, муравьед подсел на краешек койки и пощёлкал пальцами у него над ухом: -Натти, это я! Ты меня слышишь? -Нет, Сниффлс – Натти здесь Я. –Сипло поправил белк. –И я прекрасно тебя слышу. -Чувство юмора на месте, уже обнадеживает. –Улыбнулся муравьед. –А почему ты сидишь с закрытыми глазами? Что-то болит? -Нет, просто стены шатаются, когда я глаза открываю. –Отозвался Натти таким же сиплым голосом. -Это пройдет... –Заверил Сниффлс. Не зная, как грамотно подступить к сути дела, он взялся за лапку друга, пожал ее. Почувствовав, как белк ответно стиснул пальцы на его грабалке, он немного воодушевился и с чувством проговорил: -Натти, как же я рад тебя снова увидеть! С возвращением на этот свет, друг! Пока что… Натти, уже улыбнувшийся и собравшийся в ответ сказать лучшему другу что-то не менее теплое, здорово смутился, заслышав последнюю фразу. -Как это... –Все так же сипло протянул он, но на этом моменте у него пересохшее горло словно в узел стянулось. Поморщившись, белк смолк и стал нащупывать стоявший на прикроватной тумбочке графин с водой, но Сниффлс отвел его лапку, сам налил воды в стаканчик и подал тот другу. Отпив немного, белк облегченно выдохнул, только теперь открыл глаза, кое-как навел резкость затуманенных после наркоза глаз на муравьеда и обеспокоенно переспросил: -Что значит "пока что"? Я скоро умру? -Ну, Нат, –почесал затылок муравьед, –это зависит от тебя, сам понимаешь. Я просто хочу сказать, что вчера ты действительно ходил по краю, но пока все хорошо. -Что со мной вообще произошло? -Хотел бы знать это от тебя. Белк нахмурил брови, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера. Наконец, сделав еще глоток воды, он поставил стакан на стол и сбивчиво забормотал: -У меня вечером страшно разболелся живот и поднялась температура. И, кажется, бред еще был... я зашел немного отдохнуть в какой-то дом… а дальше сказать ничего не могу – все было таким странным... нет, это точно был бред… -Понимаю. –Пробубнил муравьед, мало что поняв на самом деле. –Что ж, а если говорить о том, что я видел, то тебя доставили к нам с лопнувшим аппендиксом и… прочими травмами. Спасибо, что еще не по кусочкам. -Аппендикс? –Переспросил белк и, приспустив одеяло, показал на своё перешитое брюхо. –Это из-за него у меня эти швы? -Именно. –Подтвердил Сниффлс и, уперев лапки в боки, поинтересовался: -А куда бинтовая повязка делась? -Не знаю, делась куда-то… –Пожал плечами белк, краем глаза глянув на матрац, из под которого выглядывал хвостик пресловутой повязки, содранной им почти сразу после пробуждения. -Наложим новую чуть позже. –Вздохнул Сниффлс и протянул лапку к шву. –Дай посмотрю, как оно там… -Не трогай! –Испуганно хлопнул его по лапе Натти. –Еще насмотришь там что-нибудь, что у меня кишки вывалятся! -Нат, ну я же тебя штопал – неужели ты думаешь, что я тебе стану вредить? –Успокоил друга Сниффлс, вновь потянувшись к его заштопанному бочку. –Тебе замеряли температуру сегодня? -Нет. -Почему? -Им стоило принести нормальный градусник, а не ректальный. Тогда бы я не возражал… Понимающе хмыкнув, Сниффлс внимательно осмотрел зашитое брюшко друга. Углядев кое-что, он поднял к нему голову и возмущенно спросил: -Проклятье, Нат! Почему стежки так растянуты? -Ну что ты всё спрашиваешь?! Не знаю я! –Нервно ответил тот. –Воды попил, брюшко раздуло – вот и растянулся шов. -Фантазёр. –Хихикнул Сниффлс и серьезно добавил: -Если шов сильно растянется, то придется по новой тебя зашивать. Можешь себе представить, как это неприятно? -Хорошо, я больше не буду ковырять твой дурацкий шов... –Буркнул белк. -Ага! –Торжествующе воскликнул муравьед, указав на него пальцем. –Значит, ты его все-таки трогал, лгунишка! -НЕТ! Я оговорился! Он сам растянулся! –Моментально дал заднюю Натти, но Сниффлс смотрел на него с таким насмешливым и уличающим выражением, что ему захотелось как-то уесть лучшего друга, но он не нашел ничего лучше, чем принизить его компетентность. По крайней мере, слова для этого нашлись быстро: -Я очень надеюсь, что кроме аппендикса вы ничего не прихватили! –Заявил он, с самым серьезным видом. –Я точно разозлюсь, если узнаю, что у меня каких-то органов не хватит… Увидев, как опешил муравьед, Натти сразу пожалел о словах. Даже в запальчивости не стоило кидаться подобными обвинениями. Помолчав, Сниффлс поджал кончик хобота, нахмурился и холодно процедил: -Ну, знаешь ли… мы с Гигглс ночь потратили на то, чтобы ты на тот свет не отправился, а ты еще и говоришь такое… -А причем здесь вообще Гигглс? -Она спасла тебя, неразумный! Пока мы с ней изучали твой богатый внутренний мир, ты у нас зачем-то начал умирать. Скажи спасибо ей – именно она не дала тебе скончаться на операционном столе. Кстати говоря, тебе бы ей конфет принести, когда выпишешься. Без сомнений, ты бы сумел подобрать хорошие… -Да, конфеты – это мысль! Надо взять... –Слабо улыбнулся Натти. –...может быть, даже для Гигглс что останется. Только зачем ждать, пока я выпишусь? Я и так… С тем, он откинул покрывало и спустил лапы с кровати, но Сниффлс перехватил его за торс и уложил обратно: -Куда это собрался? -За конфетами! Ты же сам сказал мне притащить немного? -После выписки, Натти. Все после выписки. -Хорошо, выписывай. Я подожду. -Не взлетит, друг. Тебе придется несколько дней тут провести – куда ты пойдешь со свежим швом на брюхе? -Домой я пойду! Что мне еще тут делать? Все кончилось, и я даже остался жив! Думаю, что после всех приключений мне сейчас лучше сходить домой и отдохнуть!.. С тем, Натти опять попытался слезть с койки, но Сниффлс снова уложил его на место: -Нет, нет, нет, друг – не торопись… -Почему?! –Возмущался белк, вяло пытаясь отбрыкнуться от друга. –Все позади, и я хорошо себя чувствую. Отпусти меня, зачем мне здесь торчать? -Во-первых, тебе в ближайшие дни потребуется покой и постоянное наблюдение здесь, в стационаре. Во-вторых, я хочу поговорить с тобой, так что перестань брыкаться и выслушай меня… -Поговорить со мной? –Скосился Натти на Сниффлса, учуяв, что разговор пойдет совсем не на обыденные темы. Простенькая мордашка белки тотчас приняла болезненное выражение. -Знаешь, Снифф – ты прав, похоже. –Нарочито устало произнес он, откинувшись на подушку и прикрыв глаза. –Мне стоит немного отдохнуть… -А, вот оно как? –Хихикнул муравьед. –Тебе в свете важного разговора резко поплохело? -Уйди, я сплю… –Чуть слышно отозвался белк и попытался отвернуться набок от друга, но тот взял его за плечо, повернул мордой к себе: -Вовсе нет, обманщик! И ты прекрасно понимаешь, о чем у нас пойдет разговор. Серьезно, Нат, прекращай! Нам надо поговорить. Ты не догадываешься, о чем? -Мне надо следить за собой, и стараться держать себя в лапках. –Закатив глаза, пробубнил белк. –Я помню, Сниффлс! Не надо в десятый раз этой лекции! -Не только это, Натти… –Пробормотал Сниффлс, поднявшись с койки. Переложив на нее папки и свой ящик с медотходами, муравьед расстегнул на нем зажимы: -Знаешь, Нат... твой четвертый, или пятый приступ аппендицита – это еще туда-сюда, но сейчас надо переговорить о кое-чем еще. -Ты что-то собираешься делать со мной? –Спросил Натти, с опасением глядя в сторону водруженного на койку ящика. –Колоть не будешь? Я сейчас не в настроении на это… -Нет, я просто хочу поговорить. –Терпеливо повторил муравьед. -А ящик зачем тогда? –Прищурился белк, пытаясь заглянуть внутрь бокса. –Что у тебя в нем? -Вещдоки. –Ответил Сниффлс, продемонстрировав ему содержимое с дурно пахнущими пакетиками. -Ух-х… рвотой пахнет. –Поморщившись и зажав нос пальцами, прогнусавил белк. –Зачем ты эту дрянь сюда притащил? -Да так… –Недобро улыбнулся муравьед, извлекая зиплоки из бокса. –Похвастаться тем, какой гадости ты успел нажраться вчера… С тем, глазам Натти предстала кучка пластиковых пакетиков с замызганными рвотными массами презервативами и слегка разложившейся зажигалкой Cricket. -Здесь не меньше десятка контрацептивчиков и одноразовая зажигалка. –Подсчитал Сниффлс. –Всё это мы достали из твоего желудка. Упаковка одного из кондомов прорезал его стенки, и у тебя развился перитонит. Вот поэтому у тебя живот и разболелся. Остальное забило твой аппендикс, вызвав воспаление. Мне даже представить страшно, как ты таскался с этими мучительными болями… -Я ничего из этого не ел. –Запоздало возразил Натти. –Ты меня с кем-то спутал. -Напомню, мы всё это достали у тебя из желудка… -Даже представить не могу, как это оказалось у меня там! -Зато я могу, и повторю тебе, как. Ты все это съел, Натти! Увидел все эти цветистые вещички, и проглотил их, приняв за сладкое и даже не задумываясь об их съедобности. Тебя не посещали мысли о том, что это ненормально? -А ты заботливо всю эту дрянь собрал, с собой таскал всюду, а теперь еще и принес похвастаться! –Немедленно парировал Натти. –Тоже считаешь себя нормальным после этого, Сниффлс? Стушевавшись на пару секунд от, в общем, справедливого замечания, Сниффлс все же нашелся: -Таскался я с этой “дрянью”, Нат, только потому что иначе ты бы и говорить со мной на эту тему не стал. –Заявил он. –Я припер тебя к стенке с этим вещдоком, но даже на этом не остановлюсь! Давай немного углубимся в прошлое – я на этот случай давно и хорошо подготовился… Закинув вонючие пакетики обратно в ящик, Сниффлс взял одну из папок и с самодовольным видом раскрыл ее: -На тебя уже два полных тома с отчетами о вскрытии набралось. Чуть не в каждом втором фигурируют интересные упоминания о том, что нашли в желудке твоего остывшего трупа. Натти засопел, побарабанил пальцами по покрывалу и медленно потянул лапку к одной из папок, но Сниффлс заметил маневр, и забрал ее, не отрываясь от изучения той, что держал в лапах. -Да дай полистать хоть одну, не жадничай! –Попросил белк. –Там про меня написано, а значит, это моё, и я имею право посмотреть их! -Сам напросился. –Кивнул ему муравьед и протянул папку, но заметив в глазах друга какой-то лукавый блеск, в последний момент передумал и отдернул ее: -Хотя нет, погоди. Лучше я сам тебе все зачитаю... Полистав несколько страниц, он торжествующе пискнул и произнес: -Вот, например – перед Рождеством прошлого года, слоняясь возле дома Лампи, ты съел ярдов сто гирлянды! Как тебе такое? -Да никак! –Повертел головой Натти. –Я не помню такого. -Не мудрено, –кивнул Сниффлс, –ведь это отчёт о вскрытии. Ты на тот момент был холодным кадавром, валяющимся на прозекторском столе с закатившимися глазами и препарированный, как лягушка. -Сниффлс… –ошарашенно выдохнул белк, –…за что ты так со мной?.. Мотнув головой, он пришел в себя и заявил: -Хотя, как вообще разница? Не ел я никакой гирлянды, не было со мной такого! -Предсказуемо, ты всё отрицаешь. –Зевнул муравьед, после чего достал листок и тыкая пальцем в поля на титульнике, начал спрашивать: -Тут ведь твоё имя? -Ну, так написано. -Пол – мужской? -Когда в последний раз проверял, то всё соответствовало! –Похвастался белк, слегка хлопнув себя чуть ниже брюшка. –Если ты понимаешь, о чём я… -Дата, месяц, год рождения – тоже твои? –Уточнил Сниффлс, пропустив скабрезность друга мимо ушей. -Ну, похожи на мои, и что? –Равнодушно пожал плечами Натти. –Тоже ни о чем не говорит. Мало ли со мной в один день еще белок-самцов родилось? -Тебя ничем не проймешь. –Промычал Сниффлс, устало подперев лапкой щеку. -Ну, ладно! –Провозгласил вдруг Натти с неожиданно пробудившимся в нем великодушием. – Может, со мной и было что-то такое пару раз. И что? Со всеми бывает, что они иногда что-то не то проглотят. За это каждого под замок запирать? Позапрошлым летом в походе ты вот муху проглотил! Как вчера помню, как ты бегал и сипел. -Что-то я такого не припомню! –Нахмурился Сниффлс. -А ты задохнулся минут через пять после этого. –Пожал плечами белк. -Вот как?.. –Тихо пробормотал обалдевший на момент муравьед, а затем мотнул головой: -Так, секундочку! Это вообще не важно, что и где я там проглотил! Не заговаривай мне зубы! -Нет, важно! У тебя тоже проблемы! Как поступим – будем делить одну палату в психушке, или забудем про всю эту ерунду и разойдемся по-хорошему? -Ну нет, Натти – ты меня с темы не собьешь! –Ткнул друга пальцем в грудь муравьед. –Кстати, я вижу, что ты уловил мои намерения, хотя я ни слова о них не сказал! Я действительно собираюсь ненадолго упечь тебя под замок. Отбросив папку и положив лапищу другу на плечо, он чуть встряхнул его и добавил: -Поверь, тебе станет лучше, если ты некоторое время отдохнешь в дереве по соседству. Курс реабилитации займет всего месяц и за это время ты научишься себя контролировать, и уж точно перестанешь видеть еду в вещах, для этого не пригодных. Хорошо, что ты сам поднял тему. Это говорит о том, что ты осознаешь свою проблему, но боишься просить о помощи! Я тебя услышал, и готов все сделать ради того, чтобы помочь тебе справиться с твоими зависимостью и пищевым расстройством. -Э-э! Стоп-кран, брэк, полный назад и еще всякое такое! –Отпихнул его граблю Натти. –Ничего я не осознавал, ни в какой помощи не нуждаюсь, и про психушку у меня случайно вырвалось! Наверное, от наркоза. Я не считаю, что у меня есть какие-то там проблемы, и мне вообще нельзя в сумасшедший дом. Такие как я там быстро чахнут! Лучше зависимый друг, чем мертвый, так? -Все так, но я предпочитаю, чтобы у моих друзей и зависимости не было. –Буркнул Сниффлс. -Ну, тогда нам и общаться больше не о чем. –Развел лапками белк. –Я никуда не отправлюсь, кроме как с вещами на выход! -Натти, но тебе это необходимо! –Не уступал муравьед. –Ты не только бередишь свою психику непомерными дозами сладкого, но и жрешь то, что в пищу непригодно, только из-за того, что оно хотя бы отдаленно напоминает сладости! Все это не нормально! А еще, ты проворовался за лето! Лампи заходил ко мне в августе, нажаловался, что с конца мая насчитал за тобой семьдесят два нападения на других зверей, совершенных ради присвоения сладкого! Это уже не шутка! -Что за чушь? –Расплылся в насмешливой улыбке лаймовый. –Он давно бы меня нашел, будь это правдой. -Ему просто сейчас не до тебя. –Объяснил Сниффлс, глядя в пол. –Окажешься у него в лапах – придется тебя судить. Все твои грабежи в сумме на несколько лет в исправительном заведении потянут. А если я предъявлю лосю справку о том, что ты был госпитализирован, как психически ненормальный и прошел курс лечения и реабилитации, он сможет закрыть дело на тебя. -Ну вы и бюрократы, друзья! –Хихикнул Натти, заложив лапки за голову и поудобнее откинувшись на подушку. –Напиши ему просто эту справку, и оставь меня в покое. Я постараюсь вести себя спокойнее. Или хотя бы подумаю об этом… завтра, например… Тут белк нетерпеливо поерзал на месте, и пробормотал: -Так, ладно, мне надо… Не договорив, он откинул покрывало, слез с койки и завис, пошатываясь. Если в лежачем малоподвижном положении он уже успел как-то справиться с мучавшими его до того “вертолетами”, то стоило встать на лапы, как окружение снова заходило ходуном, точно при корабельной качке. Сниффлс до поры остался сидеть на месте, решив понаблюдать за перемещениями Натти. Вообще, он рассчитывал, что друг сейчас побредет к отдельному помещению, стыдливо ютящемуся в углу палаты, но увидев, что тот лунатичной походкой направился к выходу в коридор, вздохнул и решил вмешаться. Подойдя к белке, на момент зависшего на месте от головокружения, муравьед развернул его покачивающуюся тушку кругом и повел обратно к койке. Вновь оказавшись подле только что оставленного лежбища, Натти озадаченно пробормотал: -Я вроде не сюда шел… -Но почему-то оказался именно тут. –Хихикнул муравьед, помогая ему улечься обратно. –Да, бывает. Может, в другой раз получится? -Слушай, мне так плохо становится, стоит на ноги подняться… -Это остаточное действие от наркоза. Шатать тебя будет вплоть до завтра, гарантирую. Затем, твой организм ослаблен после пережитого, и это тоже влияет на твою способность передвигаться. Натти рассеяно кивнул, с трудом собрал глаза в кучу и вдруг спросил: -Снифф, а сколько времени сейчас прошло? -Э-э-э… ну, не знаю. –Замялся муравьед. –У меня нет часов, но полагаю, что минуты две пройти успело. -Значит настало время для другого раза… –Пробормотал белк, и вновь попытался спустить лапы на пол. -Нет. –Отрезал Сниффлс, уже всерьез прижав его к матрацу. –Нет, Натти! Пожалуйста, успокойся и отдохни. Нам с тобой предстоит серьезно поработать. До того времени ты никуда не пойдешь! -Да что тебе от меня надо?! –Прохныкал Натти, делая вялые попытки отбрыкнуться. –Сколько еще ты собираешься меня здесь удерживать? Я хочу домой, мне здесь не нравится! -Повторяю, об этом не может идти и речи. Пока что ты остаешься на стационарном наблюдении, после операции. Обычный протокол. Дня через два уже сможешь нормально передвигаться, еще через парочку тебя можно было бы выписать, но я тебя не выпущу, пока мы не придем к какому-то решению твоей проблемы. Я не знаю... наверное, соберу остальных, кто согласится заглянуть, и уже все вместе тебя будем уговаривать полечиться. В любом случае, ты пока будешь сидеть тут! Натти раздраженно крякнул, откинулся на подушку и отвернулся от друга. Вздохнув, Сниффлс поднялся с койки, собираясь уходить. Подобрав притащенное с собой барахло, он посмотрел на ощетинившуюся спину друга и несколько виновато попросил: -Нат, не обижайся на меня, прошу. Ты же мой самый-самый лучший друг! Я ничуть не хочу задевать твое достоинство, или ставить под сомнение твой… кхм… интеллект… но сейчас складывается такая картина, что ты явно не в состоянии понять, как будет лучше для тебя. Может, ты поймешь меня со временем, может нет, но… нет, ну правда – не злись на меня! -Я не злюсь. –Бросил белк совершенно спокойным тоном, так контрастирующим с выражающим отчуждение видом. Облегченно выдохнув, муравьед подумал: “А, какого, собственно? Работать в создавшихся условиях сейчас просто невозможно, да и я ведь тоже не биоробот – мне необходимо общение с кем-нибудь, кроме психов, а я не видел Натти несколько месяцев! Сброшу весь этот хлам, и вернусь к нему, отдохну в его компании и плавно уговорю принять мои условия. Ха, да ведь это даже прогулом нельзя будет считать – выходит, что я работал с пациентом!..” -Натти, я вот что решил… –Забубнил муравьед, решившись. –Я сейчас кое-какие дела улажу и вернусь к тебе. Посидим, поговорим на отвлеченные темы. Я давно тебя не видел и очень хотел бы знать, как твои дела. Просто подожди, пока я вернусь… С тем, он уже повернулся к выходу из палаты, когда белк его окликнул: -Подожди, Снифф… Муравьед послушно обернулся и увидел, что Натти вновь сидит на койке. -Дай хоть лапу, на прощание. –Попросил тот, протянув ему ладонь. -В этом нет нужды, Натти. –Улыбнулся Сниффлс. –Я скоро вернусь, ты и соскучиться не успеешь, обещаю. -Я понял, но дай лапу. Ты же хочешь меня как-то поддержать? Вот и пожми мне лапу… Не уловив подвоха в настойчивости друга, Сниффлс поставил бокс на пол и послушно протянул ему переднюю конечность. Натти обхватил, ее встряхнул пару раз... а затем резко вывернул муравьед кисть. Тоненько вскрикнув, Сниффлс даже на колени повалился. Чуть согнувшись, чтобы не ослабить хватку, Натти продолжил выкручивать его ладошку, вынудив ботана задубасить кулаком второй лапы по полу, словно тот этим движением пытался дать хоть какой-то выход боли, пронизывающей напряженные сухожилия. -Ха-ха!!! Обманули дурака на четыре кулака! –Принялся злорадствовать белк, при виде искаженной от мучений мордашки муравьеда. –Хоть ты мне и друг, Сниффлс... лучший друг... но даже не тебе решать, как для меня лучше! Я ухожу, а ты не вмешивайся, или хуже будет! Отпустив лапу Сниффлса, Натти с тычка в скулу отправил того в короткий нокаут, после чего спрыгнул с кровати и на низком старте рванул к двери. Белк был уверен в том, что если будет двигаться быстро, то никакое головокружение за ним не угонится. Отчасти он не ошибся – тигриный рывок к двери у него действительно удался, но уже на моменте, где надо было повернуть ручку и выскочить наружу, его слабенький звериный вестибулярный аппарат дал такого кренделя, что пришлось взять короткую передышку, перед тем как выйти наружу. Собственно, последнего ему уже не удалось – успевший оклематься Сниффлс подошел к нему, взял его за талию и развернул его в сторону кровати. -Нат, хвалю за трюк. –Сдержанно произнес он, ведя белку на место. –В плане друзьям напакостить тебе ума не занимать, но надеюсь, ты хоть теперь понял, что при своём состоянии далеко не уйдешь. Ложись в постель... -Я не стану... –Пролепетал белк, задрав лапу и упершись ей в бортик койки. Сниффлс нахмурился, уже не столь обходительно сграбастал его в охапку и попытался уложить на матрац, но тут Натти отчаянно взвизгнул, застучал зубами, и подался спиной на муравьеда, пытаясь завалить его на лопатки. Сниффлс, уловив маневр, вовремя отставил одну лапу и устоял. Поняв, что так друга не повалит, белк резко согнулся, пытаясь хотя бы перекинуть его через себя, но силенок на завершение приёма у него не хватило, и он остался стоять буквой “Г” с висящим на его горбу муравьедом. -Натти, ну ты даешь!.. –Не удержавшись, хихикнул Сниффлс, за что сразу получил от белки удар затылком. Мало того, что это было больно, так у муравьеда еще и очки слетели, что по его меркам уже ни в какие ворота не лезло! -Ах ты!.. –Возмущенно прошипел он, и контратаковал друга пинком под зад. Хоть удар был несильным, но и того хватило, чтобы обессиленный Натти завалился с ним набок. Пытаясь одержать верх друг над другом, зверьки принялись кататься по полу, делая что-то своё – белк то и дело клевал затылком пытаясь вновь попасть Сниффлсу по морде, заодно пихаясь локтями и извиваясь гусеничкой. Сниффлс же пытался удержать этого живчика в хватке и подняться с ним на ноги, в ответ на все его тумаки отвечая одним и тем же пинком с колена под зад. В очередной раз перекатившись, и оказавшись под белкой, муравьед почувствовал, что в спину упирается какой-то посторонний предмет. “Очки!” –Вспомнил нёрд. –“Много ли смысла пытаться скрутить этого белку, если я все равно ничего не разгляжу?” Наконец-то отпихнув от себя Натти, Сниффлс встал на четвереньки и, подслеповато щуря свои глазки-бусинки, переключился на поиски столь ценного для него предмета. Оставленный в покое Натти с некоторым удивлением посмотрел на озабоченно шарящегося по полу муравьеда и просёк фишку. “Пусть попробует поймать меня без своих глазелок!” –Решил он, вскочив на ноги и подключился к поиску предмета. Хотя его взгляд сейчас и выделывал те еще кульбиты, но кое-как наведя резкость, он наконец-то заметил очки, возле которых уже опасно близко блуждала лапка друга. -Холодно! Не там ищешь! –Злобно хихикнул белк, спихнув Сниффлса набок. -Не мешай, амёба! –Огрызнулся тот, и принялся нащупывать пропажу уже совсем в другом направлении. Вновь хихикнув, Натти занес над очками лапу и с силой опустил ее. Заветного хруста, однако, не послышалось, что неудивительно – проклятая пара округлых линз чуть не четверилась в глазах отходящего от наркоза белки. Кое-как прицелившись, он снова топнул лапой, и снова промазал, но сдаваться не собирался. Запоздало смекнув, что там собирается сделать Натти, Сниффлс, перебирая всеми четырьмя, развернулся в сторону лаймового пятна, рявкнул “НЕТ! Не смей!” и хватил наугад кулаком, крайне удачно попав другу по голени второй лапы. Моментально потеряв опору от ненамеренно сделанной подсечки, белк со всей дури сел на копчик и застенал, теряясь между невыносимой болью в ноге и не менее болезненным результатом падения на особо чувствительную кость. Догадавшись поискать возле поверженного друга, Сниффлс наконец-то нашел свои очки. -Безоговорочная победа… –С пафосом произнес он, проверяя линзы на повреждения. Убедившись, что все в порядке, он надел их, после чего обхватил Натти, одним рывком закинул его обратно на койку и бегло осмотрел его перешитый бочок. Слава Богу, в результате всей этой борьбы нанайских мальчиков, ничего не растянулось и не порвалось. -Как же ты мне надоел!.. –Всхлипнул тем временем белк, даже не зная, за какое из пострадавших мест ему хвататься. –Знаешь, как больно это все было?!! -Ты первый драться начал! –Безжалостно заявил Сниффлс. –Я бы на тебя в жизни лапу не поднял, если бы ты не начал вести себя, как ненормальный! Почему ты вообще сцепился со мной?! -Потому что я не хочу здесь сидеть! –Завизжал белк сквозь слезы. –Хватит издеваться надо мной, Снифф! Отпусти меня, я все равно сбегу!!! Доктор Смерть! Менгеле! Врач-палач! Калекарь! -Натти… –Погрозил ему кулаком муравьед. –…если ты сейчас сдвинешься с места, или скажешь еще хоть одно слово в критику моей компетентности, я тебе еще одну подсечку сделаю! Сиди тихо, ради своего же здоровья… В очередной раз подняв принесенное с собой барахло, Сниффлс стал пятиться задом к выходу из палаты, не зная, что еще в состоянии учудить друг и стараясь быть начеку. Свободной лапкой нащупав щель приоткрытой двери, он уже собирался выскользнуть в коридор, но оступился и вместо этого навалился на нее, хорошенько так защемив себе пальцы захлопнувшейся створкой. Взвизгнув и выронив свои вещи, муравьед отскочил от двери, еще и ободрав костяшки до ссадин. -Ух-х, это должно быть больно. –Всерьез посочувствовал Натти, при виде бешено размахивающего пострадавшей лапой друга. –Хорошо, что еще ничего не оторвало. Неожиданно на его мордашке проступил хитрый прищур: -Мне кажется, тебе стоит помочь выйти… –Заявил он и вновь спустил лапы с постели, но тут психанувший от неприятностей муравьед тихо зарычал, и решительно подошел к нему. -Сниффлс, да я же помочь хотел… –Испуганно пролепетал белк, быстренько улегшись обратно место. Что-то неприязненно ворча, муравьед накрыл его с головой покрывалом и подоткнул кончики под него, вкладывая в свои действия заботливость, не терпящую возражений. -Проклятье, Натти! –Воскликнул он, надежно спеленав друга. –Никуда ты не пойдешь, даже если вся эта чертова больница вдруг взлетит на воздух!.. Немного помолчав, он добавил, острастки ради: -…и перестань ковырять долбаный шов! Я скоро вернусь с линейкой и замерю – если он растянется хоть на йоту, я тебя самолично зафиксирую! -Что значит “зафиксирую”? –Подал голос белк из-под покрывала. -Привяжу к койке! –Без обиняков разъяснил Сниффлс и сунув прищемленные пальцы в хобот, пробубнил, успокоившись: -Теперь сиди тихо, и жди моего возвращения… -Погоди, Сниффлс… –Высунул мордашку сладкоежка из-под своего тканевого кокона. Почувствовал, что почему-то вновь закипает, муравьед нервно отозвался: -Да что тебе еще надо?!! Белк хихикнул, сделал снисходительную мордашку и спросил: -И все же, давай начистоту – неужели ты думаешь, что меня удержит взаперти какая-то там дверь? -О-о-о, тут не только дверь, Натти! –Торжествующе ответил Сниффлс. –Ты сейчас в палате одиночного содержания. Обычно здесь содержат карантинных больных… а также преступников, нуждающихся в медицинской помощи. Каждая дверь этого этажа запирается на специальный ключ, но как я только что сказал, это еще не всё… Достав из кармана рубашки магнитную карточку, он закончил: -…если ты как-то сумеешь выбраться из палаты, то придется столкнуться с магнитным замком на выходе с этажа. Без специального браслета, или вот такой вот карточки выйти не получится никак! Натти озлобленно засопел, думая, чем крыть такой расклад. Так ничего и не придумав, он решил прицепиться к отдельному моменту: -Значит, я сейчас в палате для преступников? –Обиженно спросил он. –Ну, Снифф – так с друзьями не поступают… -А как быть иначе, если у меня есть такой друг, которые плохо различает, что ему пойдет на пользу, а что во вред? –Парировал Сниффлс. Радуясь тому, что все расклады на его стороне, он воодушевился и решил подсластить пилюлю другу: -Эй, Нат, –подмигнул он приунывшему белке, –посмотри на своё положение с другой стороны! Я тебе даже немного завидую! Ты валяешься в теплой постели, слушаешь, как за окном шумят ветер с дождем, и ничего не делаешь. -Я и дома мог бы этим заниматься… –Угрюмо парировал Натти. –…и дома мне было бы гораздо уютнее. -Брось, старик! –Не уступая ему в упрямости, продолжал уговаривать муравьед. –Ты все равно не любишь воду, а за окном сам видишь, что началось. Буря – просто кошмар! Я пока просто дошел от корпуса психушки, вымок насквозь! Даже будь ты в полном порядке, я бы тебя все равно никуда не отпустил. Такие погодные условия любого из нас на кусочки разорвут, ты знаешь. Вообще, считай, что ты у меня вроде как в гостях на работе. Чуть позже я зайду за тобой, выпьем немного чаю… если не будешь глупить, то я пару печенюшек тебе принесу. Только не тоскуй, дружище. Прими всё как есть… Наконец-то покинув палату и заперев дверь на ключ, Сниффлс спустился на первый этаж. Коридоры больницы почему-то запустовали, никого из коллег не было видно на месте. Выжди муравьед немного, он наверняка бы застал какое-нибудь гротескное явление вроде перекати-поля из бинтов или молчаливой тени какого-нибудь насмерть залеченного страдальца, но он не обратил внимания даже на странное отсутствие персонала, пребывая в плотных раздумьях над тем, как откорректировать проблемы лучшего друга. “Прежде всего, напрочь исключить сахар из рациона…” –Прикидывал он, закинув более не нужные документы обратно в архив. “…когда у него станет получше с концентрацией внимания, буду с ним плотно беседовать” –Продолжил размышлять он, направляясь к выходу на улицу. –“Еще стоит поднять все имеющиеся у нас учебники и справочники по наркологии. Мало ли, вдруг там есть что-то по теме его типа зависимости…” На полпути к выходу кто-то вдруг похлопал его по правому плечу. Повернув голову, Сниффлс никого не заметил. В следующий момент его похлопали по левому плечу. Муравьед повернул голову влево, и тоже никого не заметил, а в следующий момент его фамильярнейшим образом обхватила за шею очень знакомая оранжевая лапища…