Pure blood above all / Чистота крови превыше всего

      Астория торопливым шагом шла по пустому коридору, опаздывая на ужин в Большой Зал, где они условились встретиться с Миллисентой, с которой она всю последнюю неделю проводила куда больше времени, чем с собственной сестрой. Учеба началась четыре дня назад, но напряженная обстановка, царившая на совместных уроках с гриффиндорцами, успела порядком надоесть Астории. И, если в конце первого курса ей начало казаться, что она к этому привыкла, и ничего естественнее неприязни между двумя факультетами быть не может, то после убийства Хлои Абботт и ареста Говарда Паркинсона положение стало совершенно невыносимым. Остальные факультеты ополчились не только против самой Пэнси, но и всего Слизерина. Колкости в спину и продукция из магазина близнецов Уизли стала лишь небольшой долей того, как развлекались студенты Гриффиндора, Пуффендуя и Когтеврана, хотя, надо отдать должное последним, они в межфакультетские конфликты почти не вмешивались.       Завернув за угол, она резко затормозила и отпрянула назад, боясь быть пойманной. Возле витражного окна посреди коридора, ведущего к Большому Залу, расположился Гарри Поттер со своими друзьями и, судя по обрывкам разговора, донесшимся до Астории, обсуждали они Драко.       — Гарри, я правда не думаю, что это Малфой проклял Кэти. И потом, даже если и так, у нас нет никаких доказательств, — шептала Грейнджер, но эхо в пустом коридоре помогало Астории расслышать каждое ее слово.       Астория захлопнула рот рукой, чтобы даже случайно не издать и звука. Как знать, какая реакция будет у Поттера и его друзей, если они ее увидят. А, учитывая, что обсуждали они Драко, информация и вовсе была слишком важной, чтобы упустить ее по собственной глупости. Грейнджер выглядела устало, словно разговор этот происходил у них уже далеко не в первый раз, и ей порядком надоело втолковывать Поттеру одно и тоже.       Неужели Поттер допускал мысль, что Драко был Пожирателем Смерти и проклял Кэти Белл? Конечно, они никогда не дружили, и выводы о Драко он мог делать весьма поверхностные, но все же как ему такое вообще могло прийти в голову? Он обладал весьма сложным характером и далеко не со всеми находил общий язык, но кто из слизеринцев был легким в общении? Убийцей Драко быть не мог, в этом Астория не сомневалась. Они ведь знали друг друга с самого детства, и пусть он не пускал ее в круг близких друзей, потому что разница между ними в два года зияла пропастью, она проводила в его обществе достаточно времени, чтобы заметить, что для Драко убить даже жука было большой проблемой. Что уж говорить о человеке.       — Тогда куда, по-твоему, он девается едва ли не каждый вечер, Гермиона? На карте его нет.       «О какой карте говорит Поттер? Карта школы?»       — Ты думаешь, что его вызывает Сам-Знаешь-Кто, и Малфой под носом у Дамблдора наведывается к нему?        — Если у тебя есть вариант получше, Рон, то я слушаю, — огрызнулся Поттер.        Астория нахмурилась. Она и сама нередко замечала, что Драко пропускал ужин, но ровно в полночь он возвращался в гостиную, она частенько видела его там, когда допоздна засиживалась за уроками. Однако этого времени, конечно же, не хватило бы, чтобы, воспользовавшись камином в личном кабинете профессора Снейпа с разрешения профессора Дамблдора, отправиться к Темному Лорду, а после вернуться через несколько часов. И неужели Поттер считал своего любимого директора полным идиотом, не замечающим очевидного у себя под носом? Здесь она, хоть ее и огорчал этот факт, была согласна с Уизли.       Однако ее, как впрочем и Поттера, интересовало, куда все-таки по вечерам исчезает Драко, потому что выглядел он, вернушийся после Рождественских каникул, еще хуже, чем до них. Под глазами пролегли еще более глубокие тени, словно кто-то нарисовал их, неумело воспользовавшись косметическими заклинаниям, а кожа стала совсем тонкой, почти прозрачной. Вот только если Поттеру оставалось только строить теории и догадываться, Астория могла выяснить все без особого труда.       «Святые Мерлин и Моргана… А что если Поттер прав? Метка бы многое объяснила: и уход из команды, и частые отлучки по вечерам, и плохое самочувствие. Только вот куда он уходит? — размышляла Астория, отходя от угла, и направляясь в обратную сторону, понимая, что ее могли поймать с поличным в любой момент, стоит только задержаться на пару минут. — Что если это та самая Выручай-Комната, где в прошлом году Амбридж вместе с Инспекционной Дружиной устроила облаву на «Отряд Дамблдора»? Раз они так долго искали ее, значит обнаружить и войти в нее не так уж и просто. Но как выяснить, где она находится, не наведя подозрения на Драко? Друзья Поттера вряд ли расскажут об этом за чашкой чая с чебрецом…»       Идея подойти с этим вопросом к Теодору возникла не сразу. Но, когда Астория поняла, что у Пэнси и Блейза ее интерес вызовет ненужные подозрения, не говоря уже о самом Драко, то Теодор остался единственным человеком, способным пролить свет на сложившуюся ситуацию. Астория не могла не замечать странного поведения Дафны, избегающей его общества, словно это не она только несколько недель назад вешалась ему на шею при всей школе, но все же надеялась, что Теодор ей поможет. Будущий родственник, как-никак. Дафна в итоге смирится со своей участью быть миссис Нотт, никуда на денется. Отец ведь не отступит, а против его приказов чаще шла Астория, нежели Дафна.       Понимая, что выяснить у Теодора, где находилась та самая Выручай-Комната, большого труда не составит, Астория направилась в гостиную Слизерина, услышав еще днем в библиотеке, как он предупреждал Винсента, что опоздает на ужин. Она столкнулась с ним в коридоре у входа в гостиную, не успев даже назвать пароль. Теодор выглядел растерянным и дерганным, и, столкнувшись с ней, отпрянул точно от огня, прежде чем смог понять, что перед ним стояла Астория, а не кто-нибудь из недоброжелателей.       — Все в порядке, Тео? — поинтересовалась она, оглядывая его беспокойным взглядом.       Он быстро кивнул, шумно выдыхая. Астории показалось, что он от чего-то убегал, но задавать ненужных вопросов она не собиралась. В конце концов, ей нужна была от него информация о Выручай-Комнате, а Теодор вряд ли захочет ею поделиться, если она начнет бестактно лезть в его личные дела.       — Ты почему не на ужине? — спросил он.       — Не голодна, — ответила Астория, пожимая плечами и старась выглядеть при этом как можно беспечнее. — Послушай, Тео, помнишь, как вы с профессором Амбридж поймали Поттера в Выручай-Комнате в прошлом году? Не подскажешь, где она находилась? Мне она нужна для практики в применении заклинаний.       — Как же не помнить, конечно, помню. И даже расскажу любимой свояченице, — он расплылся в широкой улыбке на последнем слове. — На восьмом этаже и находится, там же, где и была раньше. Помню я тот день, мы проследили за этой психичкой Лавгуд, она же все время в облаках витает — вообще ничего не замечает. А там уже взорвали Бомбардой стену, чтобы не тратить время на сложные чары, защищающие комнату. Лица Поттера и его шайки были бесценными, Тори, жаль, ты тогда училась только на третьем курсе, а то Амбридж и тебя бы в Дружину приняла.       Информации Теодор ей поведал куда больше, чем Астории требовалось, однако она не стала перебивать Теодора, выслушав его рассказ с милой улыбкой, даже кивая и поддакивая в нужных местах. Ему — приятно, ей — несложно, почему бы и не порадовать будущего родственника. Тем более, Астория все больше убеждалась, что ей придется играть не последнюю роль в отношениях Дафны и Теодора, в их примирении, в частности.       После того, как их пути с Теодором разошлись, Астория, воспользовавшись тем, что многие все еще находились в Большом Зале на ужине, свернула в противоположный коридор и бегом понеслась на восьмой этаж, надеясь, что лестницы не сменят свое направление в самый неподходящий момент. Она надеялась получить хоть какие-то ответы на свои вопросы, и чем больше Астория размышляла о теории Поттера, тем менее безумной она ей казалась. Она все еще не верила, что Драко отлучался по вечерам из замка, но его вступление в ряды Пожирателей после ареста отца… Это казалось вполне себе логичным, если бы не тот факт, что до совершеннолетия Драко оставалось еще целых полгода.       Вот только если Поттера волновала безопасность школы, то Асторию беспокоило лишь благосостояние Драко.       Во время каникул Астория много размышляла о том, что же могло стать причиной столь странного поведения Драко, но ей и в голову не могла прийти подобная мысль. Она списывала его физическое и моральное истощение на переживания за отца, вот уже полгода как находившегося в Азкабане, за мать, оставшуюся одной в огромном мэноре, в конце концов, кто из них не переживал о собственном будущем? Но слова Поттера заставили Асторию взглянуть на происходящее с Драко с совершенно иной стороны, и картинка стала как никогда четкой.       «Грейнджер с Уизли и правда идиоты, если не понимают, что Поттер прав»       На каникулах ей хотелось поделиться своими подозрениями с Дафной, но Астория быстро передумала что-либо ей рассказывать, так как после той ссоры они все еще не удастаивали друг друга и взглядом, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами при родителях, когда это было уж совсем необходимо. Она не могла понять, куда делась ее любимая старшая сестра: голубые, столь похожие на ее, глаза смотрели равнодушно, безразлично, словно Астория за пару дней стала ей чужой. Неужели Дафне действительно нравился Драко, а с Теодором она лишь развлекалась, понимая, что, выйдя замуж за него, не получит никакого титула?       Наконец остановившись возле глухой стены, Астория на мгновение закрыла глаза, переводя дыхание. Она неслась сюда со всех ног, чтобы успеть во всем разобраться до того, как студенты покинут Большой Зал и в коридоре станет слишком многолюдно для столь серьезного разговора.       Никакой двери Астория не обнаружила, даже не нашла ни узенького прохода ни щели — ни малейшего намека на вход в Выручай-Комнату, хотя внимательно осмотрела каждый уголок совершенно пустого коридора, стараясь передвигаться как можно тише, почти бесшумно. Астория догадывалась, что Теодор и сам не знал, как войти в зачарованное помещение, не взрывая добрую часть стены, как в прошлый раз, и от того не мог объяснить и ей.       После несколько минут безрезультатного изучения каменной стены Астория поникла и уже сделала пару шагов в сторону лестницы, чтобы побыстрее попасть в подземелье, во избежание столкновения с кем-то из гриффиндорцев, как громкий противный скрежет распахнувшейся железной двери заставил ее замереть на месте, не зная, что предпринять. Ее не было здесь секунды назад. Откуда она взялась? А если там не Драко, и сейчас из Выручай-Комнаты выйдет кто-нибудь из профессоров? Как она объяснит им, что забыла здесь?       Желая сбежать отсюда побыстрее, она резко обернулась, сталкиваясь с высокой фигурой, издав громкив возглас, вмиг попала в плен серых, как пасмурное небо, глаз, и, в следующее мгновение оступившись от неожиданности, потеряла равновесие и чуть было не полетела кубарем вниз по ступенькам. Упасть ей не позволила быстрая реакция сильных рук, крепко схвативших ее за предплечья. Сердце гулко стучало в груди от резкого выплеска адреналина в кровь, и Астория на мгновение зажмурилась, моля Мерлина и Моргану, чтобы помогли ей пережить этот разговор. Она ведь совершенно не подумала, как объяснит ему все.       — Тори? Ты что здесь делаешь? — Драко нахмурился, отходя на пару шагов назад. Астория опустила взгляд, уставившись на собственные новенькие туфли, но он все понял, по всей видимости, и без ее объяснений. — Ты совсем спятила?! Ты что же, шпионила за мной?       — Драко, я… — все слова вылетели из головы под этим строгим хмурым взглядом. — Я просто хотела помочь тебе. Я не шпионила, клянусь. «Мерлин, Астория, разнообразия ради, начни сначала думать, а только потом делать!»       — Помочь чем? — голос Драко так и сочился ядом. — Что ты знаешь, Астория?       Он редко называл ее полным именем, лишь когда очень злился. Со дня их знакомства Астория слышала от него столь формальное обращение раза три. Но как он не мог понять? Она же просто хотела его предостеречь, помочь, попросить довериться. А он рассердился, при том весьма несправедливо. Серые глаза метали молнии, каждая из которых, ударяясь о тело Астории, оставляла ожог обиды и разбивала сердце. Но она не собиралась демонстрировать ему собственную слабость. Она, в конце-то концов, не какая-нибудь глупая пуффендуйка!       — Ничего! У меня только теории. А вот Поттер, кажется, догадывается о том, что происходит. Думала, ты захочешь знать об этом, — мгновенно ощетинилась Астория.       Стоило словам сорваться с ее губ, как Драко рассвирипел только еще больше. Оглядев пустой коридор быстрым взглядом, наверняка на предмет присутствия здесь Поттера, отчего она едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, он сократил расстояние между ними, подходя к ней вплотную. Цепкие пальцы небольно сжали ее подбородок, заставляя Асторию взглянуть Драко прямо в глаза. Она давно мечтала оказаться настолько близко к нему, но точно не тогда, когда он был столь рассержен: красивые черты лица исказила ярость, а скрежет его зубов, казалось, могли расслышать даже в подземельях.       — И поэтому ты пришла сюда, чтобы облегчить ему задачу? — прошипел он, касаясь кончиком своего носа ее. — Решила помочь моему врагу?       Сердце замерло на мгновение от его близости, а кожа покрылась предательскими мурашками, и Астория бы растеклась небольшой лужицей возле его ног, прямо на баснасловно дорогие черные ботинки, не слышь она слов, что срывались с его губ. Драко мог быть порой очень жесток в выражениях, если хотел этого: Астория не раз становилась свидетельницей подобных сцен, но ей и в голову не могло прийти, что в один не слишком прекрасный день его ярость будет направлена на нее. Как он мог подумать, что она помогала Поттеру следить за ним? Как он вообще посмел допустить эту мысль?!       — Он меня даже не заметил! — воскликнула Астория, которой его необоснованные обвинения уже порядком надоели. — Думаешь, я настолько дура, что не заметила, что за мной шпионят?       — Даже не знаю, — протянул Драко, всплеснув руками. — Умной тебя точно не назвать, раз сюда пришла, вместо того, чтобы бежать со всех ног к директору и всеми силами стараться спасти школу от такого, как я.       — Я достаточно умна, — она выделила последнее слово. — Достаточно, чтобы понять, что спасать нужно тебя, а не школу. Возомнил себя главным злодеем? Спешу расстроить, на эту роль ты совсем не тянешь.       Астория понятия не имела, откуда в ней взялись эти внезапные смелость и дерзость. Раньше ей в самом жутком кошмаре не могло прийти в голову, что она может разговаривать с ним в таком тоне и выражениях. Маленькая Астория робела перед ним, краснела и терялась, частенько не в силах вымоливить и пары связных фраз, чем часто привекала к себе внимание Пэнси, а сейчас высказала ему все, что думает, и даже взгляд ни разу в пол не опустила, хотя пальцы и подрагивали в ожидании грома, что грянул, не заставив себя долго ждать. Она видела, как его мелко потряхивает от гнева, как покраснели его щеки от всех эмоций, что бушевали внутри. Но так просто сдаваться она не собиралась. И с места не сдвинется, пока он ей все не расскажет!       — Замолчи, Астория! Кто тебе вообще рассказал об этом месте?       — Говорю же, я услышала, как Поттер обсуждал с друзьями, как ты иногда пропадаешь с какой-то карты. О Выручай-Комнате я сама догадалась, лишь спросила у Тео, где она находится, — терпеливо объяснила Астория, хотя и понимала, что им нужно было побыстрее уходить отсюда, пока им не посчастливилось привлечь внимание профессоров к своей небольшой ссоре. — Что ты вообще там делаешь? — спросила она, стараясь заглянуть ему за плечо, но ничего, кроме груды старого хлама, ей увидеть не удалось, а в следующее мгновение исчезла и она, так как Драко громко захлопнул дверь.       — Прекрасно, теперь еще и Нотт будет лезть в мои дела, — Драко тяжело вздохнул, потерев ладонями лицо. — Что за карта? Откуда я там пропадаю?       Астория пожала плечами, покачав головой. Ей и самой хотелось бы знать, о какой карте говорил Поттер со своими друзьями, но, если бы она осталась там еще минуты на две, уйти незамеченной бы не вышло, и сейчас допрашивал бы ее не Драко, а Поттер, Грейнджер и Уизли, а может и весь Гриффиндор — всей толпой.       Ей было неловко и даже стыдно от мысли, что она могла навлечь на Драко интерес Теодора, однако она и предположить не могла, что ее догадки подтвердятся. По дороге сюда в ней все еще тепелилась надежда, что догадки Поттера — лишь разыгравшаяся паранойя, пусть даже все и выглядело вполне логично и объясняло многое. Но сейчас, все сомнения лопнули точно мыльный пузырь. Если бы все не было настолько серьезно, Драко бы не озирался так нервно, сжимая кулаки, не дышал бы так тяжело. Поттер оказался прав — Драко действительно был Пожирателем Смерти, но Асторию это не испугало. Сердце не замерло от страха перед ним, скорее за него. Она слишком сильно любила его, чтобы бояться. Если Поттер поймет, что его догадки верны… О последствиях и думать было страшно.       — Не знаю. Какая-то карта замка, судя по всему. Может напоить их Сывороткой Правды и все выяснить? Или украсть карту, к примеру.       Драко усмехнулся, стоило ей только поделиться своими идеями.       — Ты даже не знаешь, как она выглядит. Сомневаюсь, что на ней написано «Карта для слежения за перемещениями по школе Драко Малфоя».       — Я выясню, — решительно ответила она, но Драко покачал головой, выставляя вперед ладонь:       — Ты ничего не будешь делать, Астория. Я сам со всем разберусь. От тебя прошу лишь одного: не разболтать никому мой секрет.

***

      — Темпус! Ужин закончился полчаса часа назад. И куда Драко запропастился? Нужно было пойти с ним.       Блейз, в который раз воспользовавшись заклинанием, показывавшим точное время вплоть до секунды, вздохнул. Драко еще до ужина ушел в Выручай-Комнату и так до сих пор и не вернулся. Пэнси видела его обеспокоенность, но помочь ничем не могла. Им действительно стоило пойти с ним, но уж больно изнуряющим сегодня оказалось практическое задание по Трансфигурации.       — Наверняка сцепился с Поттером по дороге, — усмехнулась Пэнси, всплеснув руками. — Брось, Блейз, не переживай, плохие новости быстро долетают. Кому как не мне знать?       Каждый день она приходила в Большой Зал в надежде, что сова принесет ей письмо от мамы, хотя бы несколько строчек о положении отца, о том, как скоро его отпустят. Но Гиацинт, по всей видимости, предпочитала хранить молчание и не посвящать дочь в детали дела, что изрядно нервировало Пэнси. Почему мама до сих пор считала ее ребенком, которому нельзя было ничего доверить? Происходящее, в конце концов, отражалось и на ее успеваемости, и на статусе в школе: Пэнси не помнила, когда в последний раз могла спокойно пройтись по коридору, не оборачиваясь каждые несколько секунд всякий раз, когда ловила на себе десяток осуждающих взглядов от однокурсников, выглядевших так, словно были непрочь послать в нее парочку Непростительных заклинаний.       — От миссис Паркинсон все еще никаких новостей?       Пэнси покачала головой и уже хотела было излить душу, как внезапное появление растрепанного Драко заставило ее отложить этот разговор на потом.       — У нас проблемы, — объявил он, как только наложил запирающее заклинание на дверь. — Астория знает, что я… Что у меня…       Если бы Пэнси стояла, то она, не удержавшись на ногах, упала бы прямо на мягкий изумрудно-зеленый ковер, лежавший на полу прямо перед кроватью Блейза. Она не ослышалась? Он сказал «у нас проблемы»? И это при том, что именно он, Драко, ходил по замку с таким выражением лица, что не то что Астория, самый глупый первокурсник уже наверняка успел догадаться, что именно Драко скрывал. Хотя Пэнси и понимала, что далеко не каждый окажется настолько проницательным, ведь она сама ни о чем не догадывалась, пока Драко не отдернул левую руку в тот вечер в Выручай-Комнате.       — Астория знает о чем?! — вновь обретя дар речи, она ужаснулась. — Драко, ты лишился рассудка, если считаешь, что об этом можно болтать на каждом углу. Какого дракла ты ей обо всем рассказал?! О задании она тоже знает?       Она перевела взгляд на Блейза, но тот лишь слушал друзей, подперев кулаком подбородок. Карие глаза, чуть прищурившись, изучающе смотрели на Драко, что точно зверь, запертый в узкой клетке, нервно расхаживал из одного угла в другой в ожидании того, на кого можно было бы сорвать всю свою ярость.       — Подожди, Пэнс, — наконец сказал Блейз, все еще сверля Драко взглядом. — Это явно не все. Продолжай, Драко.       — Да не говорил я ей ничего, и о задании она ничего не знает! — мгновенно всплыл Драко, взглянув на них и заметив их реакцию. — Я же не идиот, в конце-то концов! Она услышала разговор Поттера с Уизли и Грейнджер. Он подозревает, что я вступил в ряды Темного Лорда, а Уизли с Грейнджер считают, что он спятил. У Поттера есть какая-то карта, с которой я пропадаю, когда ухожу в Выручай-Комнату.       Пэнси в ужасе закрыла лицо руками. Она могла бы сейчас сказать, что про идиота момент крайне спорный, но предупреждающий взгляд Блейза заставил ее закатить глаза, проговорив одними губами:       — Да молчу я, молчу.       Тем не менее, она все еще считала, что Драко вел себя крайне неосторожно, и это могло стоить ему жизни. Да и не только ему. Всем им. Если даже недалекому Поттеру хватило всего лишь нескольких месяцев, чтобы начать подозревать, что на левом предплечье Драко красуется Метка Темного Лорда, то дело обстояло крайне плохо. Он ведь не успокоится, пока не засадит их за решетку. Поттер ведь весь такой из себя правильный, возомнивший себя самым благородным на свете. Посмотрела бы она на его справедливость, если бы ему пришлось выбирать между своими драгоценными Уизли и спасением всего магического мира.       В последнее время Пэнси казалось, что она по-настоящему сходит с ума. Опасность мерещилась ей на каждом шагу: в блеске очков-половинок Дамблдора, смотрящего будто с пониманием, его взгляд и мягкая улыбка словно говорили:       — Я прощаю Вас, мисс Паркинсон.       Ей становилось не по себе от любопытных взглядов сокурсников, даже от внезапных появлений школьных призраков и полтергейста Пивза, на которые раньше она бы и внимание не обратила. Хождение по лезвию ножа, на волосок от смерти и заключения в Азкабане до добра не доведет, Пэнси это прекрасно понимала. Конечно, она не применяла никаких Непростительных заклинаний, но одно то, что она стала невольной свидетельницей их применения и не вызвала авроров… Визенгамот с радостью приговорит их с Блейзом к году лишения свободы. Это если повезет, конечно.       — Мы должны срочно забрать медовуху у Слизнорта, — прошептал Драко. — Если сейчас с Дамблдором что-то случится…       Ему не нужно было договаривать, Пэнси и так знала, что будет, если Дамблдор сейчас погибнет. Одного слова Поттера будет достаточно для того, чтобы их вызвали в Министерство Магии и допросили под Сывороткой Правды или использовали Легилименцию. Одно неосторожное действие сейчас могло привести к самым ужасным последствиям, и вся их жизнь будет разрушена навсегда. Пэнси старалась не думать о том, что они сейчас находились на пороге от совершенно другой, ужасной жизни. Она часто видела статьи в Ежедневном Пророке о преступниках, попавших в Азкабан: среди них были и Сириус Блэк, и Беллатрисса Лестрейндж, и ее муж и деверь, и Барти Крауч-мл. Все они куда больше походили на вурдалаков, нежели чем на людей.       — Я поняла, Драко. Завтра во время ужина я заберу бутылку.

***

      — Ты не рада, Дафни? Разве это не прекрасно: мы с тобой поженимся, будем жить вместе долго и счастливо, как в тех сказках, которые ты так любила читать в детстве?       Дафна едва сдержалась, чтобы не сморщиться от присутствия Теодора, его голоса и тех слов, что он говорил. Он снова подлил ей эту жуткую смесь из любовных зелий за завтраком. Теперь, когда она каждое утро пила лечебные зелья, находившиеся в коробке, Дафна могла без труда отличить обычный сок от того, в который он подмешивал ей это гадкое пойло. У него был до тошноты приторный вкус — и как она раньше этого не заметила? Наверняка волшебные, затуманивающие разум свойства начинали действовать стоило только жидкости коснуться губ. Теперь ей каждое утро приходилось глотать эту гадкую жижу, едва сдерживая рвотный рефлекс, а после строить из себя влюбленную в Теодора дурочку.       Самым сложным оказалось притворяться влюбленной в Теодора. Дафна чувствовала, как горький ком встает в горле, стоит ему только коснуться ее руки или обнять. Но отвратительнее всего было ощущать его поцелуи и отвечать на них — противные мурашки бегали по телу, Дафне хотелось вырваться из его рук и сбежать как можно дальше. Она уговаривала, почти умоляла себя потерпеть, выдержать эту муку до лета, но с каждым днем это становилось все более невыносимым. День помолвки уже был назначен — шестое февраля. Дафна мысленно отметила его черным цветом, ведь если задуманное не получится осуществить, эта дата станет для нее началом конца.       — Конечно, рада, — Дафна заставила губы расплыться в счастливой улыбке, а глаза сиять влюбленным светом, как у Миллисенты, когда она влюблялась в очередного парня. — Разве может быть иначе, когда я рядом с тобой?       «Модред, надеюсь, это звучит правдоподобно… Помнить бы еще, как я себя вела, когда и правда находилась под воздействием этой гадости… Но провалы в памяти…»       — Но почему ты хочешь на мне жениться, Тео? Всмысле, я тоже этого очень хочу, — быстро добавила она, чтобы не выдать себя. — Но все же, когда ты решил, что хочешь на мне жениться?       — Когда мы были детьми, еще до Хогвартса, — не тратя много времени на раздумья, ответил Теодор, сжав ее ладонь в своей. — Мы гостили у Вас, кажется, это было Рождество. Мы с Драко поругались тогда, после нашего матча по квиддичу, даже подрались, и разбили вдребезги любимую вазу твоей матери, помнишь?       Вряд ли Дафна, прожив даже сто пятьдесят лет, могла бы позабыть тот день.        «Звон бьющегося старинного китайского фарфора до сих пор раздавался в ушах восьмилетней Дафны. А она ведь их тысячу раз предупреждала, что стоит быть поаккуратнее со своими дурацкими спорами и драками — оба еще не умели контролировать свою магию, и та в любой момент могла выйти из-под контроля. Но ни Драко, ни Теодор не обратили внимание на ее слова. И, как выяснилось почти сразу же, очень зря.       Дафна с Асторией успели лишь переглянуться, и в глазах сестры она заметила тот же ужас, что бушевал в ее душе. Родители будут в бешенстве, в этом у нее не было никаких сомнений. И Дафне оставалось только надеяться, что они позволят ей объяснить, что она здесь вообще не при чем, и разбитая ваза дело рук, а точнее кулаков, Драко и Теодора.       Простейшее Репаро, конечно, решило проблему, собрав осколки воедино, однако суровые взгляды взрослых приследовали их до самого вечера. Каждый заперся в своей спальне: Астории и Дафне досталась одна на двоих. Продолжать игры не было никакого желания.       Драко ходил как в воду опущенный: Дафна своими ушами слышала, как мистер Малфой запретил ему приближаться к метле на целую неделю. Для него это стало целой трагедией, судя по глазам, в которых застыли непролитые слезы. Никто из них не мог позволить себе эту слабость, они знали, что слезы только разгневают родителей еще больше.       Сама Дафна только и могла мечтать о том, чтобы поиграть в квиддич с Драко, Теодором и Блейзом. Оставаясь в Малфой Мэноре на несколько дней, она пробиралась по ночам во внутренний двор, где хранились метла, и тайком летала над садом, крепко держась за рукоять метлы, чтобы ненароком не соскользнуть с гладкой поверхности прямо на розовый куст миссис Малфой. Безусловно сложно было помнить о мерах предосторожности, когда ноги отрывались от земли, а шум в ушах заставлял забыть обо всех невзгодах, что она оставила там, внизу.       О ее маленькой шалости знал только Драко, однажды так некстати вышедший из дома в сад, чтобы подышать свежим морозным воздухом. Дафна, заметив его, едва ли не потребовала принести Непреложный Обет, поклясться, что он никому не выдаст ее тайну. И хотя Непреложный Обет прервало появление эльфа-домовика, на которого тогда сильно рассердился Драко, он так и не выдал ее секрета. Страшно было представить, как бы отреагировал отец, узнав, что она посмела нарушить его запрет.       — Ты должна быть женственной, Дафна. Оставь метлу для мужчин, — с самого раннего детства наставлял ее отец. — Скоро научишься трансгрессировать, и метла тебе даже не понадобится.       Она смиренно кивала, а сама считала дни до заветного Рождества или летних месяцев, когда они уезжали из своего поместья, отправляясь к Малфоям, Забини, Булстроудам и Ноттам. Поместье первых ей нравилось больше всего. Оно было настолько огромным, что там она без труда могла спрятаться ото всех. Никто и не вспоминал про тихую послушную Дафну, когда нужно было следить за тем, чтобы Драко с Пэнси проказничали не слишком сильно и не разнесли все детское крыло мэнора в пух и прах.       — Дафна, ты ведь хозяйка этого дома и должна быть гостеприимной, — упрекнул ее отец перед ужином. — Где Теодор? Почему еще не спустился?       — Я сейчас позову его, отец.       Подойдя к двери гостевой спальни, где жил Теодор, Дафна услышала чье-то едва слышное приглушенное хныканье, словно кто-то страдал от боли, но не хотел или не мог кричать. Сначала она решила, что мучают домовика, и ее сердце сжалось от боли и жалости к этим несчастным существам, но приблизившись к замочной скважине, она заметила красный луч, выходивший из волшебной палочки мистера Нотта и врезавшийся в тело Теодора. В ужасе Дафна закрыла рот рукой: родители кричали на них с Асторией, могли даже поднять руку иногда, но Круциатус… Ей трудно было поверить, что кто-то мог использовать Пыточное заклятие в качестве наказания за небольшую провинность. Услышав очередной сдавленный крик Теодора, она, не отдавая отчета своим действиям, забарабанила кулаками по двери.       — Остановитесь! Прекратите! Хватит!       Когда тяжелая дубовая дверь с грохотом распахнулась, за спиной высокого худого мужчины — мистера Нотта — она смогла разглядеть тяжело дышащего Теодора, лежащего на полу и сжимающего мантию в кулаках. Дафне казалось, она с двери могла услышать, как скрежетали его стиснутые до боли зубы. Когда Нотт-старший опустил палочку и Круциатус перестал действовать, Теодор свернулся калачиком на холодном полу, и лишь раз вздрогнул, когда хлопнула дверь — мистер Нотт, раздраженно вздохнув и смерив ее недовольным взглядом, вышел из комнаты.       В любое другое время Дафна бы вздрогнула от столь пронизывающего ее хрупкое тело злого взгляда, однако в тот момент все ее внимание было сосредоточено на стонущем от боли Теодоре. Прикрыв дверь и оставив лишь небольшую щелку, Дафна быстро подбежала к нему, опускаясь на колени возле лежавшего на полу Теодора.       — Ты в порядке, Тео? — она несмело коснулась его плеча. — Тебе все еще больно? Мне позвать кого-нибудь?       Когда его холодные подрагивающие пальцы коснулась ее теплой ладони, она вздохнула. Дафна помнила, как порой становилась свидетелем жестокого отношения отцам к домовикам, и, хотя ничем не могла им помочь, тихо плакала от несправедливости, заперевшись в своей спальне. Худенький Теодор, ниже нее на целую голову, а то и на все полторы, в глазах Дафны мало чем отличался от домовиков. Теодор, хрипя от боли, принял сидячее положение и взглянул на Дафну, постаравшуюся ободряюще улыбнуться ему. Она затруднялась даже представить, насколько больно ему было. В магическом мире все знали о Круциатусе.       — Просто побудь со мной, Дафни, — шепотом попросил он, словно боясь ее отказа, и Дафна кивнула, садясь на пол поближе к нему и стирая мелкие капельки пота с холодного, точно лед, лба.»       Если бы Дафна только знала, какие чувства вызывет в Теодоре ее жалость и милосердие… Если бы она только могла предположить, чем обернется для нее простое человеческое желание помочь, вошла бы она в ту комнату? Протянула бы ему руку, попыталась бы успокоить? Как бы сложилась ее жизнь, не войди она туда? Возможно, сейчас над ней не нависала бы угроза брака с нелюбимым, а организм не был бы отравлен щедрой порцией смеси из всех существующих Приворотных зелий.       Вынырнув из воспоминаний, Дафна почувствовала на себе пристальный взгляд Теодора, смотрящий ей прямо в душу. Она надеялась, что ее маска не спала, и он не сможет понять, какая буря эмоций бушевала в ее груди.       — Хорошо, что я оказалась возле твоей комнаты в тот вечер, — прошептала она, заставив себя улыбнуться, и Теодор расплылся в ответной улыбке.

***

      — Пэнси, тебе не стоит идти туда одной, — в сотый раз сказал Блейз, выйдя из Большого Зала вслед за Пэнси в самый разгар ужина и перегородив ей дорогу.       Тот самый идеальный момент, которого они ждали несколько дней, настал: битком набитый голодными студентами и преподавателями Большой Зал, и профессор Слизнорт преспокойно жующий уже третий кусок тыквенного пирога, запивая его соком, и в ближайшее время не собирающийся вставать из-за стола. Драко легонько толкнул Пэнси, кивнув головой в сторону выхода. Она же медлила: ей становилось не по себе от мысли, что придется вломиться в личные покои профессора Слизнорта. Повторить судьбу школьного лесничего Хагрида, лишившись волшебной палочки, совершенно не хотелось. К тому же, кто знает, какие скелеты таят шкафы безобидного на первый взгляд профессора Слизнорта. После Квиррела с Темным Лордом на затылке и Люпина, обрастающего шерстью раз в месяц, Пэнси сомневалась, что хотела знать тайны профессора Слизнорта.       — Блейз, пожалуйста, вернись в зал. Я справлюсь, — пытаясь унять дрожь в руках, ответила Пэнси, смотря на него почти умоляюще.       Ее душу раздирали на части отчаяние и паника, но Пэнси храбрилась, хотя ей и ужасно хотелось, чтобы Блейз пошел с ней, подстраховал ее, она не могла не понимать, что ему необходимо было остаться в зале и присмотреть за профессором, да и спрятаться одной в случае чего ей будет куда проще. Пэнси ведь сильная, она справится. Но, Мерлин, кто бы знал, как ей надоело быть сильной…       Порой ей хотелось наплевать на все, прижаться к Блейзу и больше не отпускать его никогда. Постараться забыть о войне, о Темном Лорде, сбежать куда-нибудь подальше ото всех и жить в маленькой итальянской деревушке на исторической родине Блейза, где их никто не знает. Но Пэнси понимала, что оставить Драко сейчас в столь тяжелый для него момент будет самым настоящим предательством. А своих Пэнси не предавала никогда и начинать не собиралась.       Не сумев совладать со своими чувствами, она провела тыльной стороной ладони по слегка небритой щеке, печально ему улыбнувшись. Сдерживать чувства к нему мешала абсолютная уверенность в том, что ее влюбленность взаимна. Блейз плохо скрывал свои эмоции, особенно когда они оставались наедине, да и ей самой порой трудно было отвести от него взгляд, даже когда знала, что рядом находятся их друзья.       — Ты уверена? Пэнси, это ведь опасно.       Сколько они так простояли, Пэнси не знала. Первым отошел Блейз, все так же мягко улыбаясь и позволяя ей пройти. Она ведь должна была успеть проникнуть в покои профессора Слизнорта, забрать бутылку и выйти из них незамеченной, а ужин не мог длиться вечность. К тому же, если кому-нибудь придется заболтать профессора и дать возможность Пэнси выиграть время, то лучше это сделать Блейзу, регулярно посещавшему Клуб Слизней, а не Драко, которого профессор Слизнорт в упор не замечал, как бы он ни старался.       — Не опаснее, чем то, через что мы уже прошли.       С каждым днем становилось все тяжелее подниматься с постели и посещать занятия. Раньше она и мысли не допускала о том, чтобы нарушить правила — перебранки с Золотым Трио не в счет: они стали доброй традицией с самого первого курса. Пэнси не ходила в Запретный лес без сопровождения Хагрида, ни разу не гуляла по замку после отбоя, всеми силами стараясь не разочаровать родителей. Несмотря на то, что по Уходу За Магическими Существами и Прорицаниям ее оценки оставляли желать лучшего, по любимым предметам она училась очень даже хорошо и даже ни разу не оставалась после уроков в качестве наказания. Но сейчас… Сколько правил Пэнси нарушила за прошлый семестр? Ночной поход в Хогсмид, Оборотное зелье, которое они варили в туалете Миртл, присутствие при наложении Непростительного заклинания на мадам Розмерту — всего не упомнить. Ее жизнь напоминала снежный ком, летящий с горы и даже не думающий остановиться, лишь набирающий скорость и грозящий снести все, что появлялось у него на пути.       Погруженная в мрачные мысли, Пэнси не сразу заметила, что дошла до комнаты профессора Слизнорта. Горько усмехнувшись, она открыла дверь, едва слышно прошептав:       — Алохомора. «Профессору следовало бы запирать дверь получше»       Возможно, знай старина Слизнорт, что в его комнате лежит отравленная медовуха, так бы и поступил. По крайней мере, ей хотелось надеяться, что бутылка находилась здесь, а не в кабинете директора, откуда ее уже не вытащить, и он не отправится в мир иной в самый разгар учебного года. Она неоднократно и в самых ярких красках представляла то количество авроров, которое налетит на школу, с целью разыскать того, кто посмел покуситься на жизнь Альбуса Дамблдора.       Оглядевшись и удостоверившись, что в коридоре ни души, Пэнси переступила порог темного помещения. Ее ладошки дрожали, словно она вновь находилась в поезде, куда вошли дементоры. Пэнси уже тысячу раз успела пожалеть о том, что не приняла предложение Блейза пойти с ней, хотя и понимала, что поступила правильно, руководствуясь разумом, а не эмоциями и сиюминутными желаниями. Тем не менее, в эту минуту ей необходим был рядом человек, кто помог бы успокоить бешено колотившееся сердце и дрожь в руках. Казалось, будто в следующее мгновение из темного помещения выйдет страшное чудовище и оборвет ее жизнь. Хотя между быстрой смертью и муками в Азкабане она бы выбрала первое.       Личные покои профессора встретили ее звенящей пугающей тишиной и кромешной темнотой. Пэнси казалось, будто каждый ее шаг раздается эхом в коридоре, как и гулко бьющееся в груди сердце. Никогда раньше ей еще не доводилось посещать комнаты профессоров. Даже професор Снейп принимал посетителей исключительно в рабочем кабинете. Немного успокоившись и взяв себя в руки, понимая, что отступать было уже поздно, она огляделась. Первое, что бросилось в глаза — большой камин, которого так не хватало в их спальнях в подземелье, всегда холодном и часто сыром, и колдографии на нем. Да и диван в спальнях тоже бы не помешал. У профессора Слизнорта Пэнси их насчитала целых три.       «Интересно, это только Слизнорту директор такие хоромы выделил? По старой дружбе, так сказать»       Заметив большой сервант у противоположной стены, Пэнси нахмурилась. Возможно, медовуха находилась там. Она взмолилась Мерлину и Моргане, чтобы так оно и было.       Но Мерлин и Моргана остались глухи к ее мольбам.       Открыв с тихим скрежетом стеклянную дверцу, Пэнси разочарованно вздохнула. На ее несчастье бутылок в серванте оказалось слишком много: целая коллекция французских вин, огневиски, испанских бренди, пунша, даже сливочного пива. И медовухи, в том числе. Профессор Слизнорт наверняка даже и не заметит, если из его огромной коллекции пропадет одна бутылка, вот только… Как ей понять, какая именно из них отравлена? Они-то с Драко никак ее не пометили, она бы запомнила.       Пэнси уже потянулась, чтобы взять одну из бутылок в руки и попробовать как-нибудь найти отравленную медовуху, как резко отпрянула, схватившись за сердце, стоило ей только услышать звук открывающейся двери. По спине пробежал холодок, и Пэнси словно окаменела безо всяких парализующих заклинаний, и лишь горько усмехнулась, представив, как сейчас будет ломать комедию перед профессором Слизнортом. Шестеренки завертелись в ее голове, стараясь найти как можно более правдоподобное объяснение.       «Спокойно, Пэнси, ты ведь слизеринка. Выпутаешься как-нибудь»       Вдруг со стороны двери раздался чересчур высокий, почти писклявый, голос, услышать который Пэнси ожидала в последнюю очередь:       — Ты что тут делаешь?       Пэнси резко обернулась, чтобы получше рассмотреть того, а вернее ту, кто сорвал весь ее план, отобрав последнюю надежду на быстрое избавление от бутылки, способной принести серьезный вред тому, кто ее откроет.       — Могу задать тебе тот же вопрос, Вейн. Это не Гриффиндорская башня, — она окинула Ромильду Вейн своим дежурным надменным взглядом, полным холода и презрения. — И ты тут явно не за тем, чтобы посмотреть тему следующего урока по Зельям. А за это и баллы с факультета полететь могут. Я староста, и имею на это полное право.       — Ты не в том положении, чтобы допрашивать меня, Паркинсон, — огрызнулась Вейн. — За какие заслуги тебя все еще не освободили от обязанностей старосты факультета? Или профессор Снейп поощряет тех, у кого родители — преступники?       С начала учебного года Пэнси часто становилась невольным свидетелем того, как Драко бросался на людей, говоривших всякие мерзости о его отце. Ей всякий раз приходилось успокаивать его после, говоря, чтобы он не реагировал на глупых гриффиндорцев, кого только радовали чужие невзгоды. Однако, оказавшись в похожей ситуации, следовать собственному совету не хотелось совсем. Отчаянное желание наслать на Ромильду Вейн пару-тройку заклинаний, одно хуже другого, охватило ее с небывалой силой, но Пэнси лишь зажмурилась, стараясь унять бурю эмоций. Сейчас не то время, чтобы поддаваться им. Она должна выйти из этого проклятого помещения, не заработав себе наказания.       — Профессор МакГонагалл, судя по всему, посылает своих студентов в личные покои других преподавателей воровать зелья? Что ей нужно? Зелье вечной молодости? — парировала Пэнси.       Ромильда Вейн заметно побледнела и попятилась к выходу. У самой двери небольшой круглый предмет в ее руках заблестел в лунном свете, и всего лишь нескольких мгновений хватило Пэнси, чтобы разглядеть небольшую склянку в ее руках, которую Вейн судорожно сжимала, стараясь от нее спрятать. Судя по цвету содержимого, это была Амортенция. Губы Пэнси растянулись в хитрой ухмылке.       В том, что Вейн сварила его не сама, сомнений не было никаких, та училась только на четвертом курсе, Амортенция же входила в программу шестого, да и то, если повезет сдать СОВ хотя бы на Выше Ожидаемого, хотя профессор Снейп в свое время не принимал студентов, получивших по Зельям на СОВ ниже Превосходно.       — Или ты решила влюбить в себя профессора Слизнорта, Вейн? Неужто никого помладше не нашла? Поговаривают, ему больше ста.       — Закрой рот, Паркинсон! — воскликнула Вейн, и Пэнси едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.       Ее крик мог привлечь к происходящему здесь совершенно ненужное внимание.       — Злишься, — утвердительно кивнула Пэнси. — Значит я права, ты действительно собралась использовать Амортенцию. Но способностей и знаний, чтобы приготовить зелье самой, у тебя нет, и поэтому ты решила позаимствовать немного у профессора Слизнорта, и сейчас пришла, чтобы вернуть оставшуюся часть. Так ведь? Не прячь глаза, Вейн. Я за прошлый год тебе подобных ловила по три за месяц. Неужели вы думаете, что, влюбив в себя человека против его воли, станете счастливее?       Она не уважала тех, кто пользовался услугами Амортенции. Никогда, даже когда Драко совершенно не обращал внимание на нее, как на девушку, Пэнси и в голову не приходило использовать любовное зелье. Зачем? Только себя обманывать. Рано или поздно покажется, что дело не в Амортенции, и человек действительно влюблен, но стоит только прекратить прием зелья, как вся пелена мигом срывается с глаз. Несчастными остаются оба.       — Чего ты хочешь?       Пэнси улыбнулась. Наконец деловой разговор. Она была готова поспорить, что влюблять в себя Вейн собралась Поттера — других знаменитостей в Хогвартсе не имелось. Раньше по количеству влюбленных в них девушек конкуренцию Поттеру на Гриффиндоре могли составить разве что близнецы Уизли. Но те выпустились в прошлом году, точнее, просто сбежали из школы, а значит никто, кроме главной местной знаменитости объектом воздыхания Ромильды Вейн быть не мог.       «Мне бы с такой дедукцией в помощники сеньору Альваро идти»       — Все просто: я не видела тебя, ты — меня. Рискнешь разболтать о нашей встрече, я сразу же пойду к профессору Снейпу. Уж он-то знает, как справляться с гриффиндорцами.       Вейн нервно кивнула: слова Пэнси о профессоре Снейпе окончательно сбили с нее всю спесь. Угрожая ей, Пэнси совершенно позабыла о том, зачем сама пришла в покои профессора. К счастью, услышав шаги, она успела захлопнуть дверцу серванта и отскочить от него на несколько метров — к самому окну — Вейн не успела заметить, чем она тут занималась.       «Нужно поскорее уносить отсюда ноги! У мамы сейчас и так проблем много. Конечно, за проникновение в комнату профессора в Азкабан не посадят, однако проблем не оберешься»       Подумав об Азкабане, Пэнси вспомнила отца. Она сгорала от нетерпения, от желания увидеть своего, пусть и скупого на эмоции, строгого и требовательного, но все же заботливого и любящего отца. Хотелось найти предсказателя, кого-нибудь получше Трелони, предсказывающей только смерть и прочие катастрофы, того, кто сможет убедить ее, что все будет хорошо. Отца не осудят, он вернется домой, и, если даже случится война, никто из дорогих ее сердцу людей не погибнет. Они победят.       Но кто эти «они»? Темный Лорд? Пожиратели Смерти? Чем больше она об этом думала, тем больше сомневалась в правильности их идей. Особенно после слов Ханны. Пусть Блейз и сказал, что менять сторону поздно, Пэнси не могла не представлять, как бы сложилась ее жизнь, если бы Говард Паркинсон не вступил в ряды Пожирателей Смерти. Победа Темного Лорда… Что вообще означала эта победа? Она не знала. Больше не понимала.       — Мисс Паркинсон, — когда она вышла в коридор, за спиной раздался строгий голос профессора Снейпа, заставивиший ее вздрогнуть и силой подавить вздох. — Вы-то мне и нужны. В мой кабинет, живо!       Взглянув на профессора Снейпа Пэнси поняла, что застала его не в лучшем настроении. Если такое у Северуса Снейпа вообще когда-нибудь бывало. Чаще всего «Гроза Подземелий», как его окрестили первокурсники-пуффендуйцы пару лет назад, ходил по школе с сдвинутыми на переносице бровями и колючим ледяным взглядом, которым он награждал каждого встречного студента. Пэнси ни разу не видела, чтобы профессор Снейп смотрел на кого-то с теплотой, лишь изредка, когда студенты Слизерина одерживали победу над остальными факультетами, на суровом лице проступала этакая гримаса одобрения и гордости за своих студентов.       — Мисс Паркинсон, полтора года назад я предложил директору Вашу кандидатуру в качестве старосты Слизерина. Не заставляйте меня пожалеть об этом! — рявкнул профессор Снейп, запирая дверь своего кабинета заклинанием «Коллопортус». — Уж не станете ли Вы отпираться, что сегодня вечером влезли в личные покои профессора Слизнорта?       — Нет, сэр. Не стану, — тихо пролепетала она, желая побыстрее скрыться от его колючего взгляда. — Мне нужно было одно зелье… Аморте…       Недолго думая, Пэнси решила, что выдать причину визита Ромильды Вейн за собственную, будет довольно логично и правдоподобно. К тому же, из запасов профессора Слизнорта действительно пропало некоторое количество Приворотного зелья, так что все будет выглядеть достоверно. А если потребуют вернуть, то придется его откуда-нибудь достать… Не велика беда, попросит маму прислать ей подарок Миллисенты. Она, конечно, станет ее ругать, но просьбу все же выполнит, поняв, что другого выхода нет.       Вот только Пэнси сильно недооценила профессора Снейпа, забыв, что провести его не так уж просто. Никому из ее однокурсников еще ни разу не удалось обмануть его. И с чего Пэнси решила, что получится у нее?       Профессор Снейп не позволили ей даже договорить, резко перебивая:       — Амортенция, значит? Рискну поинтересоваться, мисс Паркинсон, зачем она Вам понадобилась? Опаивать мистера Малфоя? Или, может быть, мистера Забини? — произнеся фамилию Блейза, он многозначительно взглянул на Пэнси, и та сама почувствовала, как кожа лица вспыхнула от смущения и неловкости. Неужели она настолько плохо управляла собственными эмоциями? — Спешу Вас заверить, мистер Забини питает теплые чувства к Вам уже давно, так что не стоит тратить запасы профессора Слизнорта впустую.       Пэнси в замешательстве взглянула на профессора Снейпа.       Откуда он узнал о ее чувствах к Блейзу? Только Дафна и Драко догадывались, но вряд ли они стали бы болтать о ее личной жизни с профессором Снейпом. Обоим сейчас было не до этого. Дафна все дни напролет проводила с Теодором, словно они и не ссорились перед Рождеством, готовясь к помолвке, Драко пропадал в Выручай-Комнате до позднего вечера, а по возвращении в гостиную, тут же проваливался в глубокий сон. Неужели она и правда настолько плохо скрывала свои чувства к Блейзу, что даже профессор Снейп без труда все понял? Так и до Миллисенты недалеко, а уж она от них точно не отстанет.       — Сэр, я… — Пэнси попыталась оправдаться, но один только строгий взгляд почти черных глаз заставил ее захлопнуть рот, так и не договорив.       — Чем Вы вообще думали, входя в покои профессора?! Вы вообще понимаете, что это крайне серьезное нарушение, за которое могут исключить из школы? И, если я сообщу о произошедшем директору, уж поверьте, так и будет.       — Но, профессор…       — Прекратите эти жалкие попытки оправдаться, мисс Паркинсон, — с нажимом процедил профессор Снейп. — У вас это все равно не получится!       Он отошел к окну, сцепив руки за спиной и всматриваясь куда-то вдаль. Пэнси стояла у одной из парт, понуро опустив голову и вперив взгляд в гладкую поверхность из темного дерева, начищенную до блеска так, что она могла увидеть в ней свое испуганное лицо, не в силах не то что сдвинуться с места, даже пошевелить пальцами. Она казалась себе пойманным беглым преступником, ожидающим часа своей неизбежной смертной казни. Оставалось только молиться, что профессор Снейп не расскажет о ее проступке директору, сжалившись или просто не захотя искать новую старосту, которой доверял так же, как и ей. В прошлом году он остался весьма доволен ее работой.       — Поступим так. Я не стану Вас наказывать за сегодняшний проступок, однако… — он замолчал на мгновение. — Вы проследите, чтобы Драко больше не попадал ни в какие неприятности до конца учебного года. Я ясно выражаюсь?       Он… Он хотел, чтобы она отговорила Драко от выполнения задания? Пэнси правильно все поняла? Она, конечно, знала о Неприложном Обете, который дал профессор Снейп миссис Малфой, однако Пэнси не думала, что он когда-нибудь заговорить об этом достаточно прямо, насколько позволяла ситуация. Ей и самой уже порядком надоело нарушать школьные правила одно за другим, лишь бы не видеть страдальческую гримасу Драко, и ее не могло не радовать требование профессора.       — Я все поняла, сэр. Поговорю с Драко сегодня же, сейчас же.       — Хорошо. Можете идти, — произнеся отпирающее заклинание, он махнул рукой в сторону двери.       Пэнси бесшумно выскользнула из кабинета в коридор, делая глубокий вдох и тут же хватаясь за сердце. Насыщенный вечерок получился, нечего сказать. Сначала Вейн со своей Амортенцией, теперь профессор Снейп, повелевший ей отговорить Драко от выполнения задания. Знал бы он, каким упрямым порой был его крестник, не поручал бы ей столь ответственное задание. И как в этой школе можно дожить до выпускного, не свихнувшись?       «Тебе бы просто дожить. С разумом или без — уже не столь важно»       До отбоя оставалось уже не так много времени, и Пэнси торопилась, чтобы успеть войти в гостиную до того, как ее поймают дежурившие сегодня старосты Когтеврана и Гриффиндора. С представителями факультета красно-золотых она сегодня уже имела невезение пообщаться и понимала, что еще одного раза не выдержит, ведь она достаточно хорошо узнала Уизли с Грейнджер, чтобы не сомневаться в том, что они устроят ей допрос и снимут баллы с факультета. Голова и без того раскалывалась после пережитых эмоций, и здоровый и крепкий сон сейчас был первой необходимостью.       Еще только завернув за угол, ведущий к гостиной Слизерина, Пэнси заметила знакомый высокий силуэт, что мерил нервными шагами узкое пространство перед дверью, надежно спрятанной в глухой каменной стене. Встретившись с Блейзом взглядом, Пэнси ускорила шаг, почти переходя на бег. Он выглядел усталым и обеспокоенным, и Пэнси нахмурилась, мгновенно запереживав, не натворил ли Драко чего за время ее отсутствия: перед глазами тотчас же встала картина внезапного появления Драко на Рождественской вечеринке профессора Слизнорта.       — Наконец! — всплеснув руками, воскликнул Блейз. — Ты почему так долго? Еще пять минут, и я бы пошел к Слизнорту сам.       — Это был очень долгий вечер, Блейз, — устало вздохнула Пэнси, спиной опираясь на холодную стену возле входа в гостиную. — Начнем с того, что бутылку я не нашла. Более того, мне посчастливилось столкнуться с Ромильдой Вейн, которой именно сегодня вечером приспичило вернуть Слизнорту пузырек позаимствованной раннее Амортенции. И в завершении этого потрясающего вечера у меня случилась увлекательнейшая беседа с профессором Снейпом! Как тебе?       — Профессор Снейп? Он наказал тебя?       Они заняли свободный двухместный диванчик в углу гостиной, у самого камина, подальше от всех любопытных глаз. Одно только присутствие Блейза рядом опьяняло Пэнси, окутывало уютом и ощущением дома, нехватку которого которого она испытывала, даже находясь в собственном поместье.       Пэнси с самого детства отчаянно желала тепла, которое ей не мог дать отец, да и у матери за переживаниями о муже не хватало на нее времени. Выполнить любой каприз единственной дочери — всегда пожалуйста, стоит только захотеть, но посидеть и поговорить по душам, просто выслушать и дать совет — этого ей так хотелось. У Блейза, Пэнси знала, ситуация сложилась немногим лучше. Лукреция души не чаяла в единственном сыне, но постоянные суды, адвокаты и периодически сменяющие друг друга мужья — все это мешало ей наладить отношения с единственным сыном.       — Нет, но потребовал уговорить Драко не предпринимать никаких действий для Ты-Знаешь-Чего. Легче сделать, чем сказать, на самом деле. Я вообще не представляю, как мы убедим его не предпринимать больше ничего. Он не послушает, ты ведь знаешь, насколько он упрямый, — вздохнула она.       — Предоставь это мне. Думаю, я смогу его убедить.       Уверенность Блейза заставила Пэнси расплыться в усталой улыбке. Ее взгляд скользил по его лицу, часть останавливаясь на пухлых губах. Чем чаще она вспоминала их поцелуй, тем больше проклинала себя за теперь казавшееся совершенно глупым решение остаться друзьями. Почему она не остановила Блейза? Почему не сказала, что не выдержит быть просто друзьями, находиться так близко к нему и в то же время так далеко? Ведь теперь она почти теряла рассудок от желания просто коснуться его.       Уговорить Драко оказалось труднее, чем они думали. Пэнси порой казалось, что если ее попросят назвать синоним к слову «упрямство», она сразу же ответит: «Драко Люциус Малфой». Первые несколько дней он и слышать ничего не хотел, лишь отмахивался от них, точно от назойливых мух, и быстрым шагом выходил из помещения, зная, что они не побегут за ним, чтобы не привлечь к себе внимание однокурсников. Во время ужина Пэнси частенько ловила на себе пронзительные взгляды Астории, но откладывала их разговор на потом. Достаточно было того, что Драко предупредил ее, чтобы не болтала на каждом углу о ситуации, в которой он оказался.       Так продолжалось около недели, пока в один январьский вечер Блейзу с Пэнси наконец не надоело поведение Драко.       — Ты понимаешь, что профессор Снейп прав? Драко, ты не справляешься, как бы ни отрицал это. Просто прекрати свои безнадежные попытки выполнить задание и предоставь ему сделать все самому. Осталось не так уж и много времени.       — Что если он убьет маму или отца? — сиплым голосом проговорил Драко.       На сей раз Пэнси хранила молчание, предоставив Блейзу возможность поговорить с Драко, понимая, что просто сорвется на него, так как и сама в последнее время пребывала в весьма мрачном расположении духа из-за ареста отца. Она даже предложила Блейзу попросить Асторию поговорить с Драко, но тот отмахнулся, сказав, что тот даже и не станет ее слушать. Пэнси пришлось согласиться.       — Послушай, если уж на то пошло, главное, чтобы Дамблдор умер, разве не так? Какая разница, кто его убьет? Поверь, когда все случится, Темному Лорду будет не до тебя и не до твоей семьи.       — Блейз прав, — поддержала его Пэнси. — Когда все случится, про тебя никто и не вспомнит.       Конец января и начало февраля ознаменавались двумя событиями: во-первых, в Хогвартс прибыл Уилки Двукрест — работник Министерства Магии — для обучения шести- и семикурсников трансгрессии. Уроки проводились три раза в неделю, еще до завтрака, в Большом Зале. Ранний подъем для Пэнси оказался, как и ожидалось, тяжелым испытанием, однако она не могла не признать, что куда лучше было проснуться ранним утром, чем, избавившись от содержимого желудка, опозориться прямо перед всеми однокурсниками. Гриффиндорцы ей этого точно не забудут. И, как всегда, тяжелая ноша пала на плечи Дафны. Именно она, будучи самым настоящим жаворонком, должна была разбудить своих подруг и младшую сестру.       Второе, совсем не столь же интересное и положительное: Винсент и Грегори спустя долгих три месяца начали подозревать что-то неладное. Пэнси порой даже поражалась, как они не начали допрашивать их раньше, в самый первый раз, когда Драко заставил их выпить Оборотное Зелье и сторожить его возле глухой стены, за которой скрывалась Выручай-Комната. Ей начинало казаться, что они и вовсе никогда не поинтересуются, для чего раз в несколько дней превращаются в двух первокурсниц не слишком приятной наружности.       — Пока ты не объяснишь, что происходит, я не собираюсь пить эту гадость, — прошипел Грегори, небрежно швыряя куда-то в угол склянку с зельем.       Хрупкое стекло, не выдержав столкновения с каменным полом, разбилось вдребезги, заставив Пэнси вздрогнуть от неожиданности и, взмахнув волшебной палочкой, тихо прошептать:       — Эпискеи.       «Еще не хватало, чтобы Поттер с Грейнджер почувствовали запах Оборотного. С него станется…»       Она тяжело вздохнула, уже заранее догадываясь, чем это обернется. Блейз скривился.       — Я тоже! Когда я прошу друзей постоять на страже, то стараюсь объяснить им, чем намерен заняться, — пробурчал Винсент. — Пусть они тебе помогают, — он махнул рукой в сторону Блейза с Пэнси.       Глаза Драко метали молнии, его челюсть плотно сжалась, и Пэнси даже показалось, что она слышала скрежет его зубов.       — Драко, на нас все смотрят, — она силой сжала его плечо, чтобы привлечь внимание, заметив как метнулся взгляд Поттера в их сторону. — Не сейчас.       И правда, в холле возле входа в Большой Зал столпились сонные студенты со всех факультетов в ожидании мистера Двукреста. Стоило только Драко открыть рот, чтобы ответить Грегори и Винсенту на их претензии, как из-за угла вышел и сам Уилки Двукрест — мужчина не старше тридцати лет, довольно невысокого роста, бледный, с безучастным ко всему происходящему выражением лица.       «Слава Мерлину, мне никогда не хотелось работать в Министерстве. Интересно, они там все такие сонные и бледные?»       — Доброе утро, — сказал мистер Двукрест. — О, мистер Поттер, Вы-то мне и нужны…