Pure blood above all / Чистота крови превыше всего

      Жизнь сестер Гринграсс можно было смело назвать идеальной. Родившись в одной из двадцати восьми чистокровных семей Соединенного Королевства, к тому же еще и очень богатой, они не знали нужды ни в чем, кроме, пожалуй, родительской ласки. Мистер и миссис Гринграсс смогли обеспечить своим дочерям счастливое детство без косых взглядов и попыток обелить фамилию от грязи, как случилось с Малфоями, Ноттами, Паркинсонами и многими другими их семейными друзьями, однако материнской любви и тепла Дафне всегда не хватало. Она всегда с грустью наблюдала за сокурсниками, чьи родители обнимали их, встречая после долгой разлуки, теми, кто мог без утайки рассказать все, что беспокоит, своей маме. София Гринграсс ограничивалась лишь светской беседой, интересуясь тем, как у них с Асторией обстояли дела с учебой. Никого не интересовали хорошие оценки — единственной задачей было быть красивой и выйти замуж за того, кого выберут родители.       Дафна не знала, что такое любовь, ведь родители, как и все остальные семейные пары в их окружении поженились по наставлению родителей, и лишь немногим удалось полюбить друг друга впоследствии. Она полагала, что и ей не удастся испытать на себе это прекрасное чувство, о котором пишут книги и поют песни. В конце концов, ведь не зря за ней с детства закрепилось прозвище «Ледяная Принцесса» с легкой руки Теодора Нотта. Сейчас Дафна не понимала, как могла не замечать того, насколько он был прекрасен: вьющиеся темно-каштановые пряди, спадавшие ему на лоб, пухлые губы, которые ей так хотелось целовать всякий раз, когда их взгляды встречались, даже в гостиной Слизерина полной их однокурсников — Теодор Нотт был самым красивым парнем в школе, и никто не мог с ним сравниться.       — Даф, ты в порядке? — поинтересовалась Пэнси, когда они сидели с Большом Зале.       Дафна, так и не притронувшаяся к своему завтраку, что успел уже остыть на тарелке, бросала тоскливые взгляды на дверь в ожидании Теодора. Она не видела его со вчерашнего вечера и успела соскучиться, но в зал входили их однокурсники, студенты младших курсов, профессора — кто угодно, только не тот, кто был ей необходим как кислород. Сейчас Дафна и правда не могла себе представить, как раньше жила, не ища с ним встречи, не пытаясь поймать его взгляда на уроке, не обнимая его. Ей было совершенно все равно на то, что скажут родители и подумают знакомые. Совершенно все равно.       На занятиях, когда надоедало слушать занудных профессоров, она исписывала пергамент его именем. Несколько дней назад, замечтавшись на уроке Истории Магии, она и сама не заметила, как исписала целых пять пергаментов, приставляя к собственному имени его фамилию: «Дафна Нотт». К счастью, сидевшая рядом Трейси Дэвис ничего не заметила, старательно делая пометки в учебнике.       Дафна кивнула.       — Жду Тео. Когда же он наконец придет?       От ее внимания не ушли переглядки Пэнси и Миллисенты, но она ничего не ответила, потому что в Большой Зал вошел Теодор. Дафна бросилась на шею своему парню, счастливо смеясь. В животе порхали те самые бабочки, о которых она так много слышала от Миллисенты, и сердце колотилось как сумасшедшее. Дафна чувствовала, как от одного взгляда его темно-карих глаз у нее перехватывает дыхание.       «Это и есть любовь…»       — Привет, красавица. Как настроение? — он сел возле нее, обнимая одной рукой за талию, второй заботливо подливая в стакан любимый Дафной тыквенный сок.       — Как только ты пришел, сразу стало замечательным, — проворковала Дафна, целуя его в щеку.       — Дафни, здесь же дети, — строго осадила ее Пэнси, толкая в бок. — И профессора.       Дафна, шикнув на нее, закатила глаза.       — Пусть привыкают. Верно, любимый? — переведя взгляд на Теодора, она захихикала, прикрывая рот ладонью.       Он кивнул головой, пылко целуя Дафну на глазах у всей школы. Она мгновенно ответила на поцелуй, чувствуя легкое головокружение, но совершенно не обращая на него внимание. Теодор, ее Тео, заставлял ее забыть про весь мир, думая и мечтая только о нем.

***

      Ежегодно в первое воскресенье декабря студенты третьего курса впервые посещали Хогсмид. Они ждали этого дня с большим нетерпением и чуть ли не с начала года показывали своим старостам и деканам подписанное разрешение от родителей или опекунов, мечтая попасть в «Сладкое Королевство» и «Зонко» — два самых популярных магазина в волшебной деревушке Хогсмид.       Старшекурсники же с ностальгической улыбкой поглядывали на них, вспоминая эйфорию от первого посещения волшебной деревушки. Большинство предпочитало проводить время с друзьями в «Трех Метлах» или со второй половинкой в кафе мадам Паддифут, названном в честь его владелицы. Особые смельчаки стремились зайти в «Визжащую хижину», чтобы убедиться, обитают ли там те самые страшные привидения, о которых с первого дня в замке им рассказывали главные задиры школы последнего десятилетия — Фред и Джордж Уизли.       Для Пэнси же это событие больше не казалось столь радостным, ведь волшебная деревушка с недавних пор перестала ассоциироваться с весельем и радостью. Стоило ей вспомнить тот желтоватый дымок, просачивавшийся сквозь щели комнаты мадам Розмерты, как тело пробирала дрожь. Драко перешел черту, использовав Непростительное заклинание и став преступником, она же стала соучастницей этого преступления. Ей очень хотелось притвориться больной и никуда не идти, но никто не поверит, ведь Пэнси Паркинсон слишком редко болела: ее не брала никакая простуда, даже в самые холодные и сырые дни.       Расположившись на кровати Блейза вместе с ним, Пэнси вот уже двадцать минут наблюдала за Драко, что мерил шагами комнату, глубоко и печально вздыхая. Пэнси прекрасно понимала, в чем причина подобных вздохов, но помочь больше ничем не могла. Драко казался ей таким уверенным и решительным накануне вечером, что видеть его столь разбитым сейчас было очень уж странно, хотя Пэнси и понимала, насколько тяжело ему далось то решение.       Однако наблюдать за подавленным и сожалеющим Драко не столько заставляло ее жалеть его, сколько приводило в неописуемую ярость. Какого драккла он позвал их с собой, сделал соучастниками преступления, если теперь дрожит, словно эльф-домовик перед хозяином, боясь каждого шороха? Одной капли Сыворотки Правды будет достаточно, чтобы Визенгамот приговорил к тюремному заключению не только Драко, но и ее, и Блейза, который никак не связан с Темным Лордом, даже через родителей, но вместо того, чтобы довести дело до конца, он паникует и вздрагивает от собственной тени.       — Драко, может хватит?! — взорвалась наконец Пэнси, не выдержав, после его очередного тяжелого вздоха. — Да, мы пошли на преступление, использовать Империус запрещено законом, это даже первокурсник знает. Но сделанного не воротишь, пойми ты наконец, нельзя обратить время вспять! Уже слишком поздно отступать и сожалеть, точка невозврата была пройдена еще тогда, когда Он дал тебе это задание.       Казалось, напряжение в комнате можно было резать ножом до тех пор, пока Пэнси наконец не высказалась. Теперь воздушный шар словно громко лопнул, оставляя после себя лишь пустоту. Она ничуть не сожалела о своих словах, хотя осуждающий взгляд Блейза и дал понять, что для столь пламенной речи время было не самое подходящее. Пэнси и сама это знала, но отступать было некуда. Да и незачем. Она искренне не понимала, в чем великий смысл сожаления о содеянном, если уже не воротить и не исправить? Драко следовало только смириться и завершить начатое, раз он уже совершил первые шаги.        — Вот именно, Пэнси, я использовал Империус! Непростительное заклинание, — наконец опустившись на кровать, Драко схватился за голову. — Помнишь на четвертом курсе у нас был урок, где Крауч под Оборотным использовал Непростительные заклинания на пауке? И всем было жаль бедное существо, все обвиняли профессора в излишней жестокости, а Долгопупс так вообще чуть в обморок не упал. Так вот я даже хуже Крауча! Я использовал Непростительное на человеке!        — Это именно то, о чем я говорю! Ты использовал Империус! Это ужасно, да, но сделанного не воротишь. Или ты собрался благородно помереть, а заодно отправить на смерть мистера и миссис Малфой? — ответила Пэнси, зная, что давит на больную мозоль, но иначе нельзя было заставить Драко одуматься. — Да я сама лучше убью этого чертового старика, чем пойду на твои похороны, ясно тебе?!       — Пэнс, перестань. А ты, Драко, возьми себя наконец в руки, — Блейз глубоко вздохнул, вставая между друзьями. — Поздно уже отступать. Завтра пойдем в «Три Метлы», чтобы у нас было алиби. Раз уж начали, нужно закончить. Умрет директор завтра, или у нас ничего не выйдет, еще неизвестно, но нужно быть готовыми ко всему и выйти сухими из воды.       Он говорил тихо и спокойно, в отличие Драко с Пэнси. Именно Блейз, даже в самой сложной ситуации, когда они с Драко были готовы разругаться в пух и прах, обладая почти идентичными характерами, мог достучаться до обоих и заставить их хоть немного успокоиться.       После ночной вылазки в Хогсмид они поняли, что кое-что не учли. Перед ними встала еще одна проблема: частое отсутствие Драко станет очень заметно, если он будет несколько раз в неделю отлучаться, чтобы дать мадам Розмерте указания, и рано или поздно на это кто-нибудь обратит внимание и заподозрит, что Драко проворачивает какие-то дела. Они днями напролет ломали головы, но никаких идей у них так и не появилось: мантии-невидимки не было ни у одного из них, а стащить ее у Поттера они не смогли бы даже при большом желании, да и даже в этом случае отсутствие Драко в школе кто-нибудь да заметил бы. И полбеды, если это будет всего лишь профессор Снейп. Он в последнее время едва ли не каждый день вызывал Драко в свой кабинет, пытаясь «вразумить и умоляя не делать глупостей», но тот оставался глух ко всему, что говорил ему его крестный.       Тот вечер они проводили в библиотеке, пытаясь написать эссе по ЗОТИ. С тех пор, как этот предмет стал преподавать профессор Снейп, программа стала в разы тяжелее, но интереснее. Тем не менее Пэнси не помнила, чтобы шестикурсники когда-либо так страдали. Правда прежде этот предмет у них должным образом и не преподавался. То Квирелл, вечно заикающийся и дрожащий, как выяснилось потом, с Темным Лордом на затылке, то Локонс, отменно владеющий лишь Обливейтом, то оборотень Люпин, то Барти Крауч-младший, скрывающий свою личность под оболочкой Аластора Грюма. А прошлый год и вовсе никому не хотелось вспоминать. Их факультету, конечно, досталось куда меньше, чем остальным, но и для них Амбридж оказалась далеко не лучшим профессором.        — Кажется, я кое-что нашел, — прошептал Блейз, опускаясь на скамью возле Пэнси с толстой книгой в руках. — Протеевы чары.        — Но это сложная магия, Блейз. К тому же, как ты это себе представляешь? — ответила Пэнси, пробегая глазами по тексту в книге. — Эти чары использовал Сам-Знаешь-Кто…        — А еще Грейнджер для их зачарованных галлеонов в прошлом году, — протянул Драко, склонившись над друзьями. — Идея хорошая, мне нравится. Пэнс, не смотри на меня так! Если получилось у грязнокровки Грейнджер, то у тебя тем более получится. У тебя за все шесть лет ниже «Превосходно» по Заклинаниям не было!        Пэнси тяжело вздохнула, понимая, что Драко не оставит ее в покое, пока она не согласится. Упрямство было едва ли не самым главным его качеством, которым он привык многого добиваться. В частности, от собственных родителей. Маленький он частенько закатывал истерики, когда хотел новую метлу или любую другую игрушку, и не переставал вопить, пока мистер Малфой ее ему не покупал.       — Ладно, — согласилась она наконец, когда ей надоело чувствовать на себе его прожигающий взгляд. — Но не слишком надейся, что все получится. Ничего даже отдаленно похожего на Протеевы чары мы не проходили никогда.       И поэтому в течение последних двух недель большая часть дня Пэнси проходила в Выручай Комнате, где Драко с Блейзом пытались починить Исчезательный шкаф, а она — наложить Протеевы чары на самые обычные галлеоны. Конечно, они могли бы забрать монеты у членов Отряда Дамблдора, не обучавшихся на Гриффиндоре, но и это было весьма небезопасно. Даже пуффендуйцы и когтевранцы могли доложить Поттеру об их просьбе, и от его и без того повышенного внимания к персоне Драко и вовсе не удалось бы избавиться.       За последние дни Пэнси прочитала тонны информации из всевозможных книг, прежде чем попытаться заколдовать монеты, ведь понимала, чем меньше галлеонов она испортит, тем лучше. Пришлось даже обратиться к профессору Снейпу за советом, хотя поначалу Пэнси и сомневалась, стоит ли в это дело впутывать преподавателей. Стоило видеть его лицо: краска схлынула с лица, а глаза округлились, когда Пэнси, задержавшись после урока, озвучила ему свой вопрос.        — Мисс Паркинсон, боюсь спросить, зачем Вам понадобилась эта информация.       Профессор Снейп сидел за своим столом, проверяя эссе студентов пятого курса о дементорах, когда Пэнси обратилась к нему с просьбой. По выражению его почти черных глаз, она поняла, что для него не стало большой неожиданностью то, что Драко все ей рассказал. Кажется, он был уверен, что его крестник не выдержит и поделится с друзьями теми проблемами, что на него навалились. Пэнси не знала, как бы отреагировала на подобное на месте профессора Снейпа, ведь знала, что и он состоял в рядах Пожирателей Смерти. Вряд ли бы ей понравилось, что кто-то посвящает в столь серьезные дела тех, кто не имеет к их делу весьма сомнительное отношение.       — Полагаю, мы оба знаем, зачем она мне понадобилась, профессор, — он тяжело вздохнул, кивая и откладывая пергамент, который держал в руках. — Вы поможете?       Профессор Снейп поделился с ней всем, что знал о Протеевых чарах сам. Информации было немного, но она оказалась очень полезной, и вскоре у Пэнси наконец получилось наложить чары на монеты. Они проверили несколько раз, чтобы удостовериться, оставляя друг другу сообщения, и все работало идеально. Стоило Пэнси постучать по монете два раза и произнести слова, как тут же вторая монета светилась едва заметным золотым светом, и на ней появлялось сообщение. Предстояла теперь другая, не менее сложная задача — незаметно передать монету мадам Розмерте.       — Вам не кажется, что Дафна ведет себя как-то странно? — поинтересовалась Пэнси, когда они в очередной раз заперлись в Выручай-Комнате. — Она ведет себя как будто ей двенадцать, постоянно вешается на Тео, говорит о нем, не замолкая.       — Да брось, Пэнс, ты просто параноишь. Дафна влюбилась в Тео, только и всего. Он страдал по ней с детства, вот наконец дождался.       — Вот именно, влюбилась, а не упала с метлы и стукнулась головой, — недовольно вздохнула Пэнси, громко захлопывая книгу. — И в прошлый раз, ты тоже говорил, что я паранойю, Блейз. В итоге кто оказался прав?       «И почему меня никто не слушает?»       Воскресным утром Пэнси разбудили Миллисента с Дафной. Они собирались на завтрак, а после трапезы планировали, не теряя времени, отправиться в Хогсмид. Из головы Пэнси благополучно вылетело то, что она дала подругам обещание провести время с ними, и теперь ей нужно было придумать три сотни оправданий, почему она не может его выполнить. Ей не хотелось, чтобы они обижались на нее, но понимала, что и Драко бросить не может. Не в такой ответственный момент. Раз взялась помогать, нужно было довести дело до конца.        «Хотя… Чем больше нас будет, тем меньше вероятность, что кто-то что-нибудь заподозрит! Мерлин, надеюсь Драко меня не убьет»       Спустившись в гостиную факультета, она обнаружила Драко и Блейз уже ожидавших ее: Драко сидел с кислым выражением лица, уставившись в огонь, Блейз же листал свежий выпуск Ежедневного Пророка, откинувшись на спинку кресла, закинув ногу на ногу. Стоило им спуститься, как Дафна тут же подбежала к Теодору, стоявшему с Винсентом и Грегори чуть поодаль, обнимая его со спины и заставляя Пэнси и Миллисенту с Асторией синхронно закатить глаза. Уж больно глупо Дафна выглядела.       Компания третьекурсников весело болтала, расположившись на креслах в углу, находясь в предвкушении своего первого похода в Хогсмид, первокурсники и второкурсники же завистливо поглядывали в сторону остальных, мечтая поскорее попасть в «Зонко».       — Ну что, ребята? Готовы к походу? — спросила Дафна, встав в центре гостиной. — Драко, чего сидишь, нам еще нужно успеть на завтрак! — он кашлянул и нечитаемым взглядом уставился на Пэнси, стоявшую за спиной Дафны, разводя руками, как бы говоря «а что я могла сделать?».       — Я сначала тоже хотела найти миллиард отговорок, а потом подумала, что чем больше компания, тем быстрее мы сольемся с толпой, и на нас никто не обратит внимание, — объяснила Пэнси, когда они подходили к Большому Залу.       Драко что-то тихо проворчал, закатив глаза.       Гулять по заснеженной деревне было одно удовольствие. Снег у Пэнси всегда ассоциировался со счастливым детством, однако теперь счастье, казалось, навсегда потерянным, и от этого порой становилось дурно. Неужели ей больше не удастся искренне рассмеяться над шуткой друзей, беззаботно болтать с кем-нибудь в коридоре замка, не думая о том, что Драко могут обнаружить входящим или выходящим из Выручай-Комнаты, и тогда их жизни окажутся под большой угрозой.       Погруженная в мрачные мысли, Пэнси даже не заметила, как они подошли к пабу. Теодор с Дафной вошли, держась за руки и целуясь, и Астория с Миллисентой последовали за ними, о чем-то тихо переговариваясь. Пэнси и Блейз, заметив, что Драко замедлил шаг, остановились и обернулись. На его лице застыло нечитаемое выражение: смесь ужаса, печали, страха — Пэнси не сомневалась, посмотри она на себя в зеркало, увидит нечто похожее. Им троим приходилось несладко, и с каждым днем стойко держаться под давлением времени и обстоятельств становилось все труднее.        — Нет. Идите без меня. Я не могу, — Драко развернулся, но не успел сделать и пары шагов, как был остановлен рукой Пэнси, схватившей его за рукав мантии.        — Драко, подожди. Ты должен быть здесь, — она несильно сжала его плечо, чувствуя, как он мелко дрожит. — Мы здесь, чтобы все проконтролировать, сам ведь понимаешь. К тому же, у нас должно быть алиби. У всех.        Спустя добрых десять минут уговоров, они все же вошли в «Три Метлы». Паб оказался до того забит людьми, что найти занятый друзьями столик оказалось нелегкой задачей. Здесь отдыхали как студенты школы, так и местные жители, любившие обсудить важные новости за кружкой вкуснейшего сливочного пива. Большое помещение только на первом этаже вмещало два десятка столов, которые студенты часто объединяли в один большой, когда приходили сюда большой компанией или отмечали день рождения. По периметру же расположились парочки старшекурсников на уютных диванчиках, скрытые от любопытных глаз остальных.       Пэнси оглядела помещение презрительным взглядом, едва войдя в него. Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй — представители всех трех факультетов присутствовали здесь, заполонив собой все пространство. Ее раздражало всеобщее веселье и радость, она не понимала, как можно быть такими глупыми и слепыми. Пэнси кое-как смогла отыскать столик, который заняли их друзья, и, махнув Драко и Блейзу, чтобы шли за ней, стала проталкиваться к нему через толпу «грязнокровок и полукровок».        — Ну и где вы были? Опять секреты от остальных? — накинулась с вопросами Миллисента, едва они подошли к столу.       Пэнси вздохнула. Любопытство Миллисенты не знало границ, ко всему прочему, она крайне редко задумывалась о том, при каких обстоятельствах можно говорить все, что душе угодно, а когда лучше попридержать язык. Поэтому и разозлить собеседника у Миллисенты выходило ровно за пять секунд. После же, со слезами на глазах она сетовала на невоспитанность людей, хотя и сама не была святой.       — Булстроуд, замолчи. Не до тебя сейчас, — буркнул Блейз, занимая место у края стола и тут же получая локтем в бок от Пэнси.       Нечего грубить ее подруге.       Пэнси не сомневалась в том, что Драко сел между Блейзом и Тео, спиной к залу, чтобы не встречаться взглядом с мадам Розмертой, Пэнси же досталось единственное оставшееся свободным место напротив него. Она старалась сохранять стойкость, скрывая за маской безразличия и презрения все свои эмоции, но почти не слушала, что рассказывала ей Астория. Пэнси ловила ее взгляды, направленные на Драко, что, устремив напряженный взгляд на картину, висевшую на стене, где был изображен предыдущий владелец паба, размышлял о чем-то с весьма мрачным видом. Пэнси не сложно было догадаться, о чем он думает. Драко не хотел находиться здесь, он мечтал оказаться где угодно, только не в пабе «Три Метлы». Ей ли не знать, если сейчас она думает о том же.       — Вчера на уроке Зелий Слизнорт попросил передать тебе, что в следующие выходные устраивает встречу клуба Слизней, насколько я поняла, в преддверии Рождества. Приходить с парой, — Пэнси перевела взгляд с Драко на Асторию.       Слова «Рождество» и «приходить с парой» в воображении Пэнси сплелись в причудливую картинку, этакую колдографию, на которой Блейз целовался с другой девушкой под омелой, от чего настроение окончательно испортилось, ей и захотелось накричать на Асторию за дурацкую новость, которая сейчас была совсем не к месту. И лишь осознание, что Астория здесь совершенно не при чем, а проблема заключается в ее глупой ревности, немного отрезвило Пэнси. Отрицать очевидное было глупо: она ревновала Блейза Забини, своего лучшего друга, в чьем вкусе могла быть Амелия или ее подруга Патриция, кто угодно, только не Пэнси. Однако она продолжала себя успокаивать тем, что к романтическим чувствам это не имеет никакого отношения, ей просто обидно, что парни обращают внимание на тупиц вроде Амелии.        — С кем пойдешь, Забини? Могу посоветовать, с кем можно приятно провести время, — Пэнси перевела удивленный взгляд на Теодора.       Дафна, возмущенно глядя на него, скрестила руки на груди. Пэнси тяжело вздохнула, желая встать и уйти прямо сейчас, лишь бы не слышать продолжение разговора и обсуждение «красивых девушек» их факультета. Она не видела в них совершенно ничего привлекательного: будучи, пожалуй, глупее даже Долгопупса, они с трудом пользовались даже простейшими заклинаниями и едва ли могли трансфигурировать один предмет в другой. Однако парням эти девушки нравились, а Пэнси для всех была лишь «своим парнем». Эта проблема ее преследовала и во времена влюбленности в Драко, и…       «Нет. Нет, Пэнси, нет. Никакой влюбленности. Только не в Блейза, исключено»       — Нотт, уймись. Сам разберусь без твоих советов, — осадил его Блейз, на что Теодор лишь пожал плечами.       Пэнси удивленно вскинула брови, вовсе не ожидая от Блейза такого ответа. Он, пожалуй впервые на ее памяти отказался от знакомства с симпатичной девушкой. Но сказать она ничего не успела, так как ее внимание привлекло какое-то движение около женской уборной комнаты, находившейся под лестницей.       Она нахмурилась, силясь разглядеть происходящее на противоположном конце зала, но когда увидела Кэти Белл, заходящую в зал с пакетом в руках, замерла. Мадам Розмерта отдала проклятое ожерелье ей. Слегка толкнув Блейза под столом, чтобы привлечь его внимание, она указала взглядом за его спину, туда, где Кэти Белл сидела со своими подругами. Блейз, стараясь выглядеть естественно, быстро обернулся, а после одними губами произнес:       — Белл?       Пэнси едва заметно кивнула.       Кэти Белл училась на седьмом курсе Гриффиндора. Они никогда не общались, существуя параллельно друг другу, и Пэнси должно было быть все равно на то, кто передаст Дамблдору ожерелье, но, увидев его в руках семнадцатилетней девушки, чью жизнь они подвергают опасности, она почувствовала, как ей становится плохо. Пэнси изо всех сил старалась думать об окружающих ее людях, как о средствах достижения своих собственных целей, как всегда учил ее отец, но в последнее время это получалось все с большим трудом.       — Драко, — тихо позвала она его и незаметно для остальных кивнула, давая понять, что все идет, как нужно.       Он устало вздохнул, кивая в ответ.

***

      Наказание у Макгонагалл! Модред, и как он мог забыть? Стукнув кулаком по столу, Драко подскочил со своего места, чуть не опрокинув на себя сливочное пиво. Все взгляды устремились на него, и он хотел было огрызнуться, как его локоть больно сжали пальцы Блейза, заставляя вспомнить, где он находится и что вообще происходит. Коротко выдохнув, он вернул себе самообладание.       — Я совсем забыл о наказании у Макгонагалл. Мне нужно быть у нее ровно через пятнадцать минут, — пояснил он, подрагивающими от волнения руками надевая пальто. — Продолжайте без меня, встретимся в гостиной.       Его руки дрожали, точно он последние лет пять каждый день употреблял Огневиски каждый день. Драко хотелось остаться в пабе, чтобы лично убедиться, что Кэти Белл отнесет ожерелье директору, находясь под воздействием. Звучало зловеще. Но стоило ему вспомнить лицо отца, когда им разрешили свидание в Азкабане, и мать, рыдающую каждый день, тоскующую по мужу, переживающую за жизнь сына… Драко понимал, что был готов на все, лишь бы сохранить жизнь родителям.       Стоило ему оказаться на людной улице Хогсмида, как он, сжав кулаки, огляделся. Драко казалось, будто каждый проходящий мимо него житель Хогсмида в курсе происходящего, и где-то за углом его поджидают авроры. Разум твердил ему, что он просто паникует, и ни один из проходящих мимо него волшебников не догадывался о том, что происходит в его душе, но эмоции… Драко всегда плохо их контролировал. Не то что отец. Всю свою жизнь Драко старался подражать отцу, быть достойным сыном и наследником, но в последнее время от проблем, свалившихся на его голову из-за фамилии, жить хотелось все меньше.       — Драко, ты в порядке? — он не сразу понял, что человеком, окликнувшим его, была Астория.       — Что ты тут делаешь? Возвращайся в паб.       Но Астория его не послушала, лишь подбежав к нему, положила руку на плечо, заглядывая в самую душу. Драко боялся, что темнота, которую Астория может в нем увидеть, поглотит и ее тоже. Но даже это было не самое ужасное. Если Темный Лорд увидит ее в его мыслях, будучи отменным легилиментом, Драко подставит под удар всю ее семью. И сама Астория… Он не простит себе, если разрушит ее жизнь.       — На тебе лица не было, я хотела помочь…       Драко фыркнул, стараясь выглядеть как можно суровее. Он знал единственный способ, которым можно было оттолкнуть эту юную влюбленную в него девочку. Задеть ее гордость.       — Помочь? — он надменно усмехнулся, понимая, насколько сильно сейчас обижает ее. — Думаешь, ты можешь мне помочь? Гринграсс, не заставляй меня тратить свое драгоценное время на твои глупости. Возвращайся в паб к сестре. Ты ей явно нужнее, чем мне.       Драко казалось, что он слышал, как разбивается сердце Астории в ее груди. Она ненавидела, когда ее называли по фамилии близкие ей люди — это все знали. Драко в том числе. Он обращался к ней по имени, что использовалось лишь самыми близкими — Тори. Драко замечал, как румянец покрывал ее щечки, стоило ему обратиться к ней подобным образом. Астория расплывалась в счастливой улыбке и внимательно слушала все, что он хотел ей сказать.       Зашагав в сторону замка, Драко вздрогнул, услышав, с какой силой захлопнулась дверь в паб. Запахнув получше пальто, он сжал руки в кулаки. Сейчас не время для эмоций. Драко хотелось вернуться и попросить у нее прощения, но знал, что нельзя. Тогда придется отвечать на ее вопросы, а делать это было опасно, прежде всего, для нее самой.       — Простите за опоздание, профессор, — постучав по двери два раза, Драко вошел в кабинет профессора МакГонагалл.        — Вы опоздали, мистер Малфой, — она строго взглянула на него через свои круглые очки, поджав губы. — Сначала Вы пропускаете занятия по Трансфигурации, потом опаздываете на наказание. Я сообщу профессору Снейпу, молодой человек. Пусть поговорит с Вами.       Тяжело вздохнув, он кивнул, смиряясь с собственной судьбой. Хуже этот день стать просто не мог.

***

       Вечером того же дня по школе разлетелись слухи о том, что Кэти Белл прокляли. Драко, вернувшись после наказания, наотрез отказался выходить из спальни, выставив из нее всех. В голосе слышалась явная паника и всепоглощающий страх. Пэнси понимала, чего он боялся. Если в чью-нибудь светлую голову придет мысль, что он мог быть причастен к состоянию Кэти Белл, Драко исключат из школы, арестуют, а с мистером и миссис Малфой расправится Темный Лорд. Пэнси, которую он после долгих уговоров все же согласился впустить, старалась успокоить его, но все ее попытки оказались тщетны, а все слова пропущены им мимо ушей. Драко, словно дикий зверь, запертый в клетке, ходил по комнате, иногда швыряя предметы, попадавшиеся под руку, в стену. После третьего раза Пэнси даже перестала вздрагивать от резких звуков.       Когда дверь в спальню резко отворилась, Драко сидел на кровати, запустив руки в волосы, а Пэнси сидела возле него, буравя взглядом стену. От звука внезапно открывшейся двери оба вздрогнули, но Пэнси облегченно выдохнула, увидев на пороге Блейза. Оглядев спальню и поджав губы, он прошел в комнату, закрывая за собой дверь и прошептал:       — Коллопортус. Муффлиато, — теперь им невозможно было помешать и подслушать, даже используя глупую продукцию из магазина Близнецов Уизли. — Если будешь наводить панику и вести себя подобным образом, то даже такой болван как Долгопупс догадается о твоей причастности к состоянию Белл.       — Есть новости? — поинтересовалась Пэнси, стараясь не показать Драко, что ей не безразлично состояние Кэти Белл       — Белл забрали в Мунго. Она жива, но состояние тяжелое, — сообщил Блейз. — Сомневаюсь, чтобы она что-нибудь вспомнила, да и ее подруга знает только то, что Белл кто-то передал ожерелье с просьбой передать его Дамблдору. О мадам Розмерте и тебе никто и не подозревает.       — Ты в этом уверен? — казалось, слова Блейза возымели на Драко нужный эффект. Голос звучал тверже и ровнее.        — Ставлю тысячу галлеонов на то, что она ничего не вспомнит.       Думать о моральной стороне вопроса время было не самое подходящее, Пэнси это понимала. Речь шла о жизни Драко — в сложившейся ситуации выбирать не приходилось, однако ей было немного жаль Кэти Белл. Пэнси гнала от себя сочувствие и жалость к борющейся за жизнь Белл, понимая, что подобные мысли сбивают ее с толку, уводя с намеченного пути. Отцу бы это не понравилось. Говард учил Пэнси быть жесткой, в меру жестокой, если того потребуют обстоятельства, но с каждым прожитым годом следовать наставлениям отца становилось все тяжелее.       Пожалуй, только сейчас Пэнси начала серьезно задумываться о том, во что она ввязалась. Не Драко, нет. Она сама. Готова ли она была стать причиной смерти другого человека? Какая бы кровь не текла по венам. Семья Кэти Белл не была чистокровной, ее отец женился на магглорожденной волшебнице. Стоило ей представить мертвенно-бледную Кэти Белл, лежавшую на больничной койке, как ее начинала душить ледяная рука страха, все сильнее сжимая горло.        Пэнси не помнила момент, когда начала презрительно относиться к тем, чьи семьи не входили в список Священных Двадцати семи, лишь с самого детства слышала от родителей, что чистокровные лучше и не стоит разбавлять волшебную кровь маггловской. На окончательное формирование ее мировоззрения повлияла и вражда факультетов. А теперь… Теперь мир Пэнси Паркинсон стал рушиться, ломая созданные родителями устои, многовековые традиции, усвоенные с самого детства. Имели ли они право ломать чужие жизни? Даже ради благой цели. Сегодня чуть не погиб ребенок, их ровесница. Сколькими жизнями Пэнси была готова пожертвовать, чтобы спасти Драко? Она не знала ответа на этот вопрос.