Апельсиновое солнце

Ацуши знал, что проебался. В тот момент, когда решил поверить в себя и остаться в Токио совершенно одному. Акутагава написал корявым почерком на листке бумаги план, придуманный в спешке. Накаджиме он совершенно не нравился. И сам Рюноске, и план, разумеется, но другого не было. Сам виноват, что полез в это дело, сидел бы в школе и готовился к экзаменам. — Мам! – крикнул Ацуши из комнаты, натягивая недавно купленные джинсы. – Я гулять! Мать не откликнулась. Юноша не стал тратить время, чтобы идти к ней в комнату – она может работать, смотреть телевизор, вязать или просто заниматься своими делами, а мешать ей не следует. Если ничего не ответила, значит, непротив. Правильно Чуя всегда говорит, молчание – знак согласия. А отец возвращается с работы поздно, где-то к полночи, поэтому у него уж точно уточнять не надо. Зашнуровав кеды, Ацуши достал из розовой свиньи-копилки деньги и успешно улизнул из дома. Под ногами ещё сильнее смялся и без того мятый коврик для ног с нарисованным зайцем из старого мультфильма. Подъезд, в котором на одной из стен красуются старые надписи, в спешке накаляканные чёрным маркером, опрокинутый с подоконника на четвёртом этаже цветок — что-то точно никогда не меняется. Кто-то даже умудрился поиграть на подъездной стене в «крестики-нолики». На улице шёл ливень, погода в отсутствие Акутагавы и Накахары начала заметно портиться. Погода Токио мало чем отличается от Йокогамы, поэтому у них сейчас наверняка также. Друзья не звонили целый день, не отвечали на сообщения, и юноша начинал едва заметно беспокоиться. Они даже не написали, когда доехали, что было в поезде, где поселились и нашли ли мальчишку. Акутагаве Накаджима писать не любил. Противный одноклассник всегда или игнорировал, иили нажимал на не менее отвратительную кнопку «заблокировать контакт». Через день обычно возвращал всё назад. Особенно, когда нуждался в домашке по японскому. В этот раз Ацуши сделал исключение, но Акутагава даже не заходил в сеть, не говоря уже о просмотре многочисленных сообщений. На контакте Чуи, у которого на аватарке стоял мандарин с улыбающейся рожицей, упрямо значилось этот контакт был в сети в «двенадцать часов сорок одну минуту». И куда они все подевались? Рюноске решил, все вокруг идиоты, они поссорились и он вернулся в Токио, а Накахара отправился на поиски брюнета с фотографии? В голову лезли не самые приятные мысли. Ацуши накинул на себя дождевик, натянул капюшон почти так, что лица не разглядеть и, размахнувшись, ударил себя по щеке. Щека приобрела красный оттенок, сам юноша болезненно зашипел, но мысли решительно отказывались уходить. Тяжело быть тревожным человеком. Вот Акутагава пофигист. Ты ему переживания, а он в ответ: «ну ты и идиот». Или отделывался фразой «жалко у пчёлки», однажды идя после школы рядом с Накаджимой и тоже увидев на дороге мёртвую птицу. Даже сейчас он бы вскинул свои почти бесцветные брови, ухмыльнулся и сказал: «слабые у тебя фантазии. Если бы придумал, что нас похитили кровожадные инопланетяне и отвезли на Юпитер, было бы круче». Что-то примерно в этом духе и обязательно добавил излюбленную фразу об идиотах. Самооценки у Акутагавы хватало с лихвой. Впереди показалось знакомое здание со статуэткой розового фламинго у двери. Захотелось горячего шоколада и круассан, посидеть за любимым столиком возле окна, увидеть Кёку и ещё раз обдумать завтрашний план. Ацуши, почти не раздумывая, открыл дверь. Колокольчик жалобно прозвонил, оповещая о новый клиентах. Поедая вместо круассана моти и запивая горячим шоколадом, Ацуши сидел, проверяя уведомления в телефоне. Почему он стал так беспокоиться о людях, которые его другом-то не считали? Он их считал. Единственные ребята, которые общались с ним в школе, иногда ещё к их компании присоединялся самонадеянный Рампо. Класс у них недружный, чаще случаются драки и вызову к директору, в которых чаще всего участвует страшно вспыльчивый Чуя. По окнам стучали капли дождя, посетителей на ночь глядя негусто, лишь случайные прохожие, забегающие, чтобы взять кофе, согреться и переждать дождь. Кафе предназначено для туристов, японской кухни здесь почти нет, но это не отменяло факта, что Ацуши любил пиццу, маффины, круассаны и вовсе не ел целыми днями лапшу, гёдзы, собу и прочее. Мать европейскую кухню недолюбливала, а пичкать себя каждый день ненавистной рыбой гиблое дело. План Ацуши обдумывать не стал, лишь ещё раз перечитал каракули Акутагавы, кое-как разбирая чужой почерк и запоминая написанное. Даже не заметил, как кто-то подошёл сзади. Юноша вздрогнул и обернулся. — Простите, – Кёка смутилась, забирая с соседнего столика поднос с посудой. – я не хотела напугать вас. — Кёка-чан! – улыбка стала шире ушей. – Конечно, я рад вас видеть! — Вы часто здесь сидите. Давно замечаю. — Вы.. Ты помнишь меня? – Ацуши незаметно для себя перешёл на «ты». Кёка засмеялась. Смех у неё был тихий, а голос успокаивающий, мелодичный, словно кто-то читал вслух сказку. — Ещё бы! Ты постоянно пытаешься ко мне подкатить. Накаджима принялся смущённо рассматривать кружку с горячим шоколадом и недоеденные моти. Кружка красная, с нарисованными белыми колокольчиками, в рождественском стиле. Почему она праздничная, если Рождество давно прошло? — Непротив, я сяду? – спросила Кёка. Ацуши робко кивнул. – У меня как раз свободное время. Ты не думай, я тебя не отшиваю. — Но всегда выглядит, будто ты меня терпеть не можешь. — Почему? – удивилась Кёка. Ацуши пожал плечами. — Ты всегда грустная. Когда я пытаюсь позвать официанта, всегда меня игнорируешь. — Извини.. Ацуши, да? – надо же, Кёка и имя запомнила! Накаджима воспылал духом. – Я непротив, но свидания никак не получится. У меня очень много работы и почти нет выходных. А ещё я постоянно погружаюсь в свои мысли и не обращаю внимания, если меня кто-то зовёт. — Но тебе только восемнадцать, а ты уже надрываешься на работе. – пробормотал Ацуши. — Семнадцать. – грустно поправила Кёка. – Мою маму недавно сбила машины и у неё отказали ноги, а у нас многодетная семья, вот и приходится. Тяжело быть эмпатом. Настроение улыбающегося до этого Ацуши заметно омрачилось. Но он всплеснул руками и почти сразу оживлённо заговорил. — Я могу чем-то помочь? Могу последить за детьми, помочь по дому или ухаживать за твоей матерью. — Да ты прям хозяюшка, Ацуши-кун. – Кёка усмехнулась. Посмотрела в окно, удостовериться, не приехал ли хозяин заведения. В последнее время он зачастил с приездами на своём чёрном бронированном джипе, а если заметит официантку не на рабочем месте, грозит штраф. – Спасибо, но не стоит. — Но я правда хочу помочь! — Ладно, – сдалась она. – Приходи завтра в центральный парк к тиру. Сможешь? Конечно, сможет! Она ещё спрашивает?! — У тебя бумага есть? – Ацуши оторопело кивнул, протянул план Рюноске. Кёка щёлкнула ручкой, аккуратно вывела на обратной стороне номер телефона. Вот это образцовый почерк. Акутагава пишет как курица лапой. — Кёка-чан! – послышался недовольный женский голос из кухни. – Где ты, дрянная девчонка? Салат сам себя не отнесёт! — Повар сегодня не в духе. Мне пора. – девушка поднялась, на прощание потрепала Накаджиму по макушке. – Увидимся завтра. Ацуши пришёл в себя спустя час. Вспомнил про горячий шоколад, превратившийся в холодное невкусное месиво, оплатил счёт. Дождь почти кончился, но отец сегодня возвращается с работы рано и будет не в духе, если сын придёт поздно. Придя домой, юноша отказался от ужина, получил выговор, что не ест домашнюю пищу, а лапша сегодня вкусная, и упал на кровать, уснув почти сразу. Утром юноша встал поздно, когда родителей уже не было. Поставил чайник, доел остатки еды из холодильника, чтобы больше не выслушивать нотации матери о питании, включил телевизор. В новостях ничего интересного не говорили, на радио крутили рекламу, мультфильмы смотреть скучно. Юноша наткнулся на триллер о том, как людей затопило в метро, а двери заблокированы, но смотреть вскоре расхотелось, и телевизор стал играть на фоне, чтобы хоть как-то сгладить скуку. Чуя прочитал сообщение, ответил односложно, что они в Токио и нашли мальчишку, позвонит и расскажет он всё позже, а пока они заняты своими делами. Акутагава вообще ничего не ответил. «Ну и чёрт с ними», решил юноша. Встречи с Кёкой сегодня не выйдет. Как сказала девушка, она случайно перепутала дни недели и идёт в парк в воскресенье, а сегодня только суббота и очередная подработка. Позвонит, как освободится. Ацуши возненавидел субботу всей душой, помыл тарелку и отправился вытирать пыль. Через четверть часа он уже сбегал по лестнице с пятого этажа, потому что не любил лифты и считал, что его в них укачивает. Или просто боялся замкнутого пространства. Чуя, кстати, страдал от похожей проблемы, поэтому тащиться домой всегда приходилось по лестнице. А когда он ходил к кому-то в гости, и этот кто-то жил на самом последнем этаже.. Адрес нужного дома был написан. Чуя постарался, иначе бы Ацуши ни за что не запомнил. В городе он неплохо ориентировался, добраться до автобусной остановки и дождаться нужного не составило труда. Оставалось дело за малым. Всего-то пройти вниз по аллее, перейти мост, найти нужный подъезд и не подвести Чую. Накахара решил, что ключи лучше оставить однокласснику. Ни ему самому, ни Коё они в ближайшее время не понадобятся. ... Дазай ошарашенно смотрел на Чую, будто перед ним стояла сама английская королева со своей свитой, а не его ровесник. Увидеть здесь сына Хисао, который явно приехал не просто так, он не ожидал. Хисао-сан никогда не говорил, что у него есть семья, да и не был похож на семейного человека, любящего детей. Он мало распространялся о себе, а в их встречи Дазай не затрагивал эту тему. Смысл? Они не друзья, Осаму ему никто, чтобы Хисао отчитывался перед ним о своей личной жизни. Зачем мужчина тогда заставил их сфотографироваться, юноша понятия не имел. Коллекционер фотографий, что ли? Но откуда она оказалась у его сына и что этот рыжий мальчишка теперь от него хочет? Вопросы роились в голове тучей. Как вести себя с незнакомцами, Дазай не знал впервые в жизни, однако быстро вернул себе привычное выражение лица. Под маской плохо видно его растерянность, что играло на руку, но чёртова маска не закрывала всего лица. Сын Хисао может помочь в расследовании, может наоборот, сдать в полицию, смотря сколько он успел выяснить и чего конкретно хочет. Самого Дазая сдавать было не за что, ему вообще не привыкать. Осаму боялся из-за другого. — Ну и че ты вылупился? – не выдержал Акутагава всех этих гляделок. Чуя также неотрывно смотрел на Дазая, а тот на него. — Ехали из Токио, а этот идиот разговаривать не хочет! — Вы ехали из Токио ради того, чтобы прийти сюда? – Дазай понял, что рассматривает слишком долго и отвёл взгляд. Маска шута пропала из толпы, хотя только недавно ухмылялась. Жутко, нежели радостно. Рядом с туалетом красноволосая девушка достала телефон-раскладушку. — А ты глухой? — Завали, – Чуя пнул друга в плечо. Акутагава замолчал. – Не обращай внимания, он всегда как старый дед. Сможешь нам помочь? — Смотря что ты имеешь в виду. Объясни, откуда у тебя это. – Осаму нахмурился, взял фотографию в руки. В тот день они с Хисао виделись последний раз. Встреча долго не продлилась, они быстро выпили и разошлись, хотя мужчина был против, чтобы малолетке продавали алкоголь и обещал всё рассказать. Дазай знал, он не расскажет. Ни такой он человек. Никто не должен знать об их встрече, поскольку это могло отразиться и на работе Хисао, смотря кем он там работал, и спровоцировать в семье юноши очередную крупную ссору. Ни того, ни другого Осаму не хотел. Чуя плюхнулся рядом. Для Акутагавы места не хватило. Он, ворча, стал глазеть по сторонам. У каждого свои тараканы в голове, но Рюноске в последнее время стал часто осматриваться, будто искал кого-то взглядом. Юноша проверял, есть ли кто-то, похожий на наблюдавшего за ними. – Это долгая история. — Тогда лучше рассказывать не здесь. Я не знаю многого и видел твоего отца два раза, но за нами могут наблюдать. Он всегда этого шугался. — Предлагаю прокатиться на колесе обозрения, – встрял Акутагава. – Там точно нет прослушки. — Я Чуя, если что. Это – Акутагава Рюноске. – поздно спохватился Чуя. Дазай пожал его руку. Его раздражало присутствие этих людей, особенно этот выскочка с белыми манжетами, но ничего поделать он не мог. Информация не бывает лишней, а в парке Ямасита он давно не гулял. Как-то не приходилось. — Не могу сказать, что мне приятно с вами знакомиться. – задумчиво сказал Дазай, натягивая плащ. Акутагава за спиной показал ему средний палец, а Чуя недовольно зыркнул, но ничего не ответил. Эта длинная забинтованная скумбрия не внушала доверия. — Взаимно, – Рюноске не умел держать язык за зубами. – У тебя ещё на фотографии такая рожа, будто лимон целиком сожрать заставили. — Могли бы не приезжать, – резонно заметил Дазай. – Заметьте, по собственному желанию сюда притащились. — Мы идём или будем дальше выяснять отношения? Парк встретил их сыростью и не высохнувшими лужами. Народа было гораздо меньше, видать, все попрятались от дождя. Ливень прошёл быстро, сквозь туч уже виднелись солнечные лучи. Возле аттракционов стоял продавец воздушных шаров, разговаривающий с коллегой, торгующим дождевиками. Вот плащи в такую погоду нужная вещь, а если купить шары, можно и улететь, как Элли в своём домике. — Радуга будет, – Дазай посмотрел на небо. Чуя кивнул. – Сходим за сладкой ватой? — Фу, – скривился Акутагава. Рампо ел сладости пачками, постоянно открывая на уроке пачку с шоколадными конфетами и хрустя леденцами. С тех пор шоколад стал вызывать у юноши отвращение. – Как эту сахарную бомбу можно есть? Дазай ткнул ему под нос только полученной ватой, засмеялся. Рюноске отпрянул в сторону. Это всего лишь еда, а не ядовитая змея, зачем так шарахаться? — Будешь, Чуя-кун? – протянул он Чуе. Накахара отщипнул кусочек. Розовую вату он не ел ни разу, а белую последний раз лет в одиннадцать. Дазай бы с удовольствием взял белую, потому что считал розовый цвет девчачим, хоть это и стереотип, но продавец сказала, что осталась только такая. — Эконом-тур по Японии! Двухчасовая экскурсия на круизном лайнере! Советуем посетить корабль-музей! Недорого! Пенсионерам, студентам и детям до пяти лет скидка! – кричала в рупор полная женщина в синем фартуке, раздавая прохожим листовки. — Не люблю экскурсии. – заметил Чуя. – Смотреть самому гораздо дешевле и интереснее. — А мне нравится слушать экскурсовода. – не согласился Дазай. — Про достопримечательности круто узнавать. — Нас возили с классом на такую. Старик всю поездку читал нам скучные лекции, а под конец меня вырубило. Будили потом всем автобусом. — Спросоня чуть мне не врезал, потому что я стал ближе всех. – пробормотал Акутагава. — Экскурсии надо слушать, а не дрыхнуть. — Я не виноват, что мне было неинтересно! — Парк Ямасита – исторический портовый парк с кораблём-музеем и прекрасным видом на залив.. – копируя монотонный, по мнению Чуи, тон экскурсовода, процитировал Дазай. — Ой, заткнись. – Накахара отвесил лёгкий подзатыльник. Акутагаве уже поднадоела компания этих двоих. Что узнают, потом расскажут. Это дело неособо ему интересно, а Дазай пока ничего рассказывать и не собирается. — Хочешь, спою? – нашёлся брюнет и загорланил весёлую английскую песню. Пел он, в общем-то, хорошо, куда лучше Накахары, но Чуя всё равно счёл нужным его заткнуть. – За что, Чуя-кун? – обиженно возмутился Дазай. Рыжий пожал плечами. — В воспитательных целях, – наставительно произнёс он. – С твоим голосом только в туалете «занято» кричать. Осаму поравнялся с ним, зашагал рядом. Чуя всегда ходил в быстром темпе, а Дазай недавно натёр ногу новыми кедами и хромал. — С твоей стороны низко так шутить, Чуя. – парировал юноша. Шутка дошла поздно, но когда понял, что новый знакомый имеет в виду, погнался по парку за удирающим Дазаем. Прохожие оглядывались им вслед. Кто-то с осуждением, что взрослые бегают как оглашенные, кто-то с иронией. Чуя бегал быстро, поэтому догнал без труда и пообещал запихнуть в следующий раз эту вату.. Куда именно, Дазай бы не хотел повторять. Акутагава виднелся на другом конце парка – бежать он за ними не стал. Новоиспечённые приятели своими перепалками напоминали ему ссоры с Ацуши. Только Накаджима был с ним одного роста, разницей в пару сантиметров. Интересно, как он там? Они ведь так ни разе ему и не перезвонили с тех пор, как он проводил его на вокзале. Накаджима писал что-то о том, что официантка согласилась пойти с ним на свидание почти сразу, когда они уехали. Акутагава не ответил, не посчитал нужным. Пока они рыскают по Йокогаме в поисках этого чучела с каштановыми волосами, Накаджима ходит по свиданиям, хотя их роли в деле распределялись одинаково. В последнее время он много думал об Ацуши, сам того не замечая. Одноклассник даже перестал его бесить, а раньше от одного упоминания его имени уже хотелось вывернуть кишки наружу. Поняв, что мысли заходят ни в то русло, Рюноске нагнал Чую. — Прохлаждайтесь, – кисло сказал он. – Пока схожу в этот корабельный музей. — Как ты с ним дружишь? – спросил Осаму, едва Акутагава ушёл. – Он ещё та заноза в заднице. — Мы одноклассники, но не друзья. Пассажирский корабль с надписью «Хикава-мару» стоял у дальнего причала. Чуя наклонился, потрогал рукой ледяную воду. Мутная, но рыбки плавают. Дазай, когда пародировал экскурсовода, не соврал. Вид на мост, залив и небоскрёбы на другом конце реки прекрасный. По парку развивалась музыка. Сначала громко, потом всё тише, а затем и вовсе где-то вдалеке. «We were speeding together, down the dark avenues», – звучало из динамика. Увидев, что Осаму прислушивается, Чуя последовал его примеру. – «But besides all the stardom, all we got was blues. We've been riding high and the truth of the matter is I never let you go, let you go». Песня оборвалась. Дазай поднялся со скамейки. Чуя – за ним. — Скажи, хорошая песня? – обратился он к Накахаре. — Фигня, – не согласился тот. Песня ему нравилась, но Дазаю об этом знать необязательно. – Пошли лучше на колесо обозрения. Осаму выкинул палочку от сахарной ваты в мусорное ведро и ехидно заметил: — Вот и славненько. Теперь всегда буду тебя ей бесить. — Всегда? С чего ты взял, что мы видимся ни первый и последний раз? — Во-первых, вы сами искали меня. Значит, я вам для чего-то нужен. Если это касается Хисао или его работы, я могу помочь. Не многим, но могу. Да и потом, – он подмигнул Чуе. – вам же надо где-то жить. — А у тебя есть, что нам предложить? Они прошли мимо ресторана, мимо памятника, изображающего красные туфельки. Чуя вспомнил, что видел его в интернете, а Дазай рассказал про эту достопримечательность. Ладно, экскурсовод он не херовый, Накахара погорячился, но признавать это вовсе не обязательно. — Свою квартиру, это очевидно. – был бы тут Акутагава, выдал бы свою реплику про идиота. — А как же родители? Что ты собираешься им объяснять? — У меня нет родителей. – просто сказал Дазай, будто рассказывал, что ел сегодня на завтрак. Даже глазом не моргнул. А Чуя так не мог. – Я живу с сестрой. Акико попала в реанимацию и вряд ли выберется оттуда в ближайшие две недели, а квартира пустует. Не стоит извиняться, всё в порядке, – предупредил он, стоило Чуе открыть рот. Накахара смутился, понял, что задал неудобный вопрос. — Странно жить с человеком, которого видишь первый раз в жизни. — Я ведь не заставляю. – Дазай подошёл к прилавку возле памятника, где продавали сувениры и конфеты в виде красных туфелек. Чуя таскался за ним. Цены дорогие, как и во всех популярных среди туристов местах, а вот полюбоваться можно. – Здесь есть много хороших гостиниц. — Тебе лет-то сколько? – уточнил Чуя. – Я так, для полноты картины. — Восемнадцать. Тебе, так понимаю, тоже? Дальше шли в тишине, иногда задавая друг другу вопросы, которые обычно и должны спрашивать при знакомстве. Чуя узнал, что Дазай живёт в Йокогаме всю свою жизнь, тоже прогуливает школу и не готовится к экзаменам, что, впрочем классика почти для каждого подростка, живёт с сестрой на конце города рядом с баром, подрабатывал там же официантом, недавно расстался с девушкой и кучу другой ерунды. А, ещё его зовут Осаму, но все называют по фамилии. Идиотское у него имя. Чуя рассказывал о себе поверхностные факты, как и Дазай, Осаму рассказывал о достопримечательностях, мимо которых они проходили, гонял голубей, отвешивал идиотские шутки, получал за них подзатыльники и болтал без умолку. Накахара предпочитал слушать, а не рассказывать. Акутагава из музея так и не вернулся, но его отсутствия никто и не заметил. Звонил Ацуши с какой-то важной новостью, Чуя его послал. Потом перевзонил и обещал ещё раз перезвонить, но уже позже. В парке было уютно. Статуи ангелов, огромные фонтаны, клумбы с разнообразными цветками, памятники, скамейки. Дазай рассказывал про обзорную площадку с видом на панораму города и мост, улицу конных повозок. Удивился, когда Чуя сказал, что впервые о таком слышит. — Ты серьёзно не знаешь про улицу конных повозок? Ну ты и темень конечно. Накахара унаследовал от Акутагавы привычку говорить одну и ту же фразу на протяжении диалога, но Осаму, когда тот пытался его подколоть, приходилось затыкать каждые пять минут. — Заткнись, скумбрия. – Чуя пихнул его в плечо. Они наконец дошли до колеса обозрения. Могли бы покататься и раньше, но юноше хотелось посмотреть парк – он приехал в Йокогаму не только ради дела. Оставалось надеяться, что они не встретят здесь Коё. Женщина звонила сыну, спрашивала как дела, приготовил ли он себе тонкацу или продолжает питаться святым духом. Дазай засмеялся. Теперь точно будет подкалывать ещё и по поводу дурацкой свиной отбивной. — Как думаешь, какая здесь глубина? – спросил Чуя, когда они проходили по мосту. — Небольшая. – Дазай еле заметно потёр шею и поправил бинты. Пиджак он нёс в руках, а из-под рубашки с длинным рукавом торчали бинты. Руки были замотаны как минимум до локтя, а то и до плеч. Прям египетская музыка. – Я как-то прыгал с этого моста. Как видишь, жив. – Что? – Чуя застыл. – Ты прыгал с моста? Дазай ничего не ответил, сразу переведя разговор на шутливую болтовню, сделав вид, что ничего серьёзного не произошло. Про то, что год назад он прыгнул с этого моста, написав очередную прощальную записку, он бы предпочёл не рассказывать. Смерть была бы красивая и болезненная, по его мнению, но на следующее утро он очнулся в больничной палате. Увы, вырвалось. Дазай странный, думал Чуя. Шутит, веселится, но в его взгляде есть что-то такое отчуждённое. Словно ему совсем не хочется веселиться. Псих, таких Накахара терпеть не мог. Психопат, суицидник или просто привлекает внимание, мол, «пожалейте меня». Таких юноша видел множество раз. Честно признаться, терпеть не мог. Обратитесь в психиатрическую клинику, а не трепите людям нервы. Ну или трепите, но только таким, как вы сами. Чуя считал подобных слабаками. Женщина, продающая билеты на колесо обозрения, кивнула и протянула два. — Один круг – пятнадцать минут. Световое шоу на сегодня отменили. — Что за световое шоу? – спросил Чуя, заходя в кабинку. Дазай пожал плечами. — Я не катался. Тут по вечерам такое устраивают, говорят, красиво. Мы поговорить пришли, а не смотреть. Колесо тронулось, открывая вид на весь парк. Люди стали казаться крошечными, похожими на муравьишек, но Чуя смотрел на Дазая. — Начинать рассказ надо с тебя, – проговорил тот, возвращая фотографию. – Мне же надо знать, что именно ты от меня хочешь. — Мой отец умер от инфаркта. – с трудом сказал Чуя, отведя глаза в сторону. – Я разбирал его вещи и за картиной нашёл спрятанные фотографии с тобой и вывеской бара. Больше ничего не смог выяснить, вот и приехал в Йокогаму искать тебя. – Придержи коней. – остановил словесный поток Дазай, не поверив услышанному. – Хисао-сан умер от инфаркта? Скажи, что это бред. — Не бред, – перебил юноша. – Я не шучу на такие темы, я ведь не ты. – Осаму промолчал, но это задело. Он ведь тоже не шутит. Или Чуя считает, что всё, даже бинты – привлечение внимания? – Слушай и не перебивай. Солнце начало заходить за горизонт; в Йокогаме поздние закаты. Дазай увидел, что на лице Чуи, оказывается, есть веснушки. Карие глаза на солнце приняли тёплый оттенок, подметил Накахара, выкладывая историю. Осаму он не верил, но раз тот так удивился, помочь может, сам говорил. Колесо обозрения зависло в воздухе, открывая ещё больший обзор. Небо приобретало самые разные оттенки. Странно, подумал Дазай, сегодня солнце апельсиновое. Не ярко-рыжее, а именно такое, апельсинового цвета. Ему всегда говорили, что на собеседника надо всегда смотреть при разговоре, иначе создаётся впечатление, что ты его не слушаешь. Дазай смотрел в стеклянные стены кабинки, думал об апельсиновом солнце, хотя в этот момент должен думать вообще о другом, и слушал. Слушал и, мягко говоря, был в шоке. Хисао-сан умер от инфаркта. Этот крепкий высокий мужчина. Сложно поверить. — Пиздец. – коротко, но ясно выразился Осаму, дослушав историю. Чуя рассказал всё за пять минут, запинаясь, когда говорил о теперь уже покойном отце. Раньше Дазай бы его понял. Сейчас о родителях он говорил спокойно. Их не стало, и тут ничего не изменить. Так сложилась жизнь. – Я всё ещё надеюсь, что это тупая шутка. Получается, твои родители в разводе, но мать никогда не рассказывала об отце, так? — Да. Я часто спрашивал, но она говорит, что ничего не знает. — Наркотики, прослушка, фотографии. Сука, я будто в детектив попал. – Дазай редко матерился, но в этот раз слова прям так и лезли наружу. – Вы уверены, что это наркотик? — Извини, я не эксперт. – съязвил Чуя. – Белый порошок с голубоватым оттенком. — Так это порошок от диареи или похмелья! – вырвался нервный смех у Дазая. – Не уверен, но очень похоже. Фотографий не осталось? Накахара отрицательно мотнул головой. — А я думал, у вас это наследственное. Коё-сан на следующий день после того, как вы нашли прослушку, укатила к подруге? — Не-а, до этого. Первый раз я ходил один. — И до сих пор позвонила тебе один раз, хотя доставала гиперопекой? Странно. Как зовут её подругу? — А я знаю? – Чую раздражали тупые вопросы. Нашёл гадалку. – Сказала, они давно знакомы, хотя я не помню никаких подруг отсюда. — С этим ясно, – кивнул Дазай. – Прости за такой вопрос, но ты видел тело на похоронах? Чуя поёжился и опять мотнул головой. Осаму закинул ногу на ногу и уселся поудобнее. — Я не верю, что он умер обычной смертью. Он либо жив, либо убит. — Жив? Ты прикалываешься? – Чуя недоверчиво вскинул брови. – Похороны были. — Инсценировка, знаешь такое? — А ты не хочешь рассказать, откуда знаком с моим отцом? — Я нашёл его номер в телефоне сестры. Мы виделись из-за неё, я уточнял некоторые детали, потому что подозревал её. Это неважно. В последний раз он вёл себя очень нервно, постоянно оглядывался и в каждом человеке видел слежку. И настоятельно посоветовал мне больше с ним не встречаться. Он близкий знакомый сестры и сказал, что у них небольшой бизнес. — И кем работает твоя сестра? – Чуя замер, ожидая услышать ответ. Ответом послужила тишина. — В этом и сюрприз. Я не знаю. – ответил собеседник. Внизу прозвонил колокольчик, оповещающий, что пятнадцать минут успешно истекли и надо покупать новые билеты на аттракцион. Колесо обозрения стало плавно опускаться.