На пути к Тихому Приюту

— Всем оставаться на корабле! Рога, не смей больше слушать эту мразь! — Многое возомнил о себе, щенок! — Ло, нет! — На корм угрям уродов!.. Отчаянный крик Роги утонул в какофонии, когда мир вокруг взорвался. Наемник дернулся изо всех сил, сам не зная куда, — к Логану ли, которого одним размашистым ударом сабли отшвырнул от себя Аркофар, или к Фредди, на который в мгновение ока уже перебралось несколько противников — но ему быстро заломали руки, сложили едва не пополам и спешно потащили куда-то в сторону трюма. Перед глазами мелькали цветные пятна, в потоке криков невозможно было разобрать конкретные голоса. Где-то в отделении с пищащим хлопком разорвался снаряд со знакомым желтоватым дымом, за которым последовали возмущения и проклятия — Чарли все-таки нашел применение той чесоточной гадости. На периферии промелькнуло гибкое туловище Джо-Джо, с трескучим рычанием сцепившимся с туловищем чешуйчатым и длинным, что тут же обвило его в змеиные тиски. Зазвучала атональная музыка выстрелов из револьверов, помповых ружей, короткоствольников, дробовоздушников и паропневматов… Крик. Звон стали. Ругань. Выстрел. Крик. Свист. Череда хлопков. Вой. Снова выстрел — в этот раз короткой очередью. Хруст ломающегося дерева. Топот. Высокое верещание — то ли цепной пилы, то ли кого-то из людей. И снова крики… А вокруг, аккомпанируя творящемуся безумию, продолжала бушевать стихия — устрашающая, неукротимая. Завывал ветер, громыхали волны, вторя развергнувшимся небесам. В голове каждое мгновение отзывалось тупой болью, в ушах тянуло, слезились глаза. Рога все порывался сделать хотя бы что-то, выдавить из себя хоть слово, но язык отказывался подчиняться, а тело одеревенело. — Абордажная батарея по правому борту, готовь! — выкрикнул Хрэ совсем рядом, и Рога зашелся бессильным ревом. Неожиданно Вдова сотряслась от резкого толчка, швырнув пленника вместе с неудержавшимися конвоирами на палубу. Рога быстро, как смог, огляделся по сторонам и тут же обомлел, даже позволив схватить себя вновь. Фредди расправил парусные крылья. Усиленная Элом легкими драконьими костями еще на Натэшари Шкере, многосекционная конструкция в прямом смысле оттолкнула от вражеского корабля легкую бригантину — не сильно, но достаточно, чтобы абордажные крюки перестали представлять угрозу. Над Вдовой пронеслась новая волна возмущений, выстрелов и ругательств, перебиваемых насмешливым хриплым смехом. Что-то пробасил, перекрикивая ветер, Эл. Скрылась в люке батарейной палубы Лин. Рога перевел взгляд на квартердек, где, выстукивая зубами дробь, играл на рычагах Руди. Даже на расстоянии было видно, что рыжие волосы на виске покраснели от крови. Штурман порывистым движением смахнул с глаз дождевые капли, что-то выкрикнул, и после Рога услышал знакомый нарастающий свист воздушной пушки. На все — считанные секунды. Секунды ли? Ощущалось, будто вечность — во время боя время всегда течет необъяснимо медленно. А затем… Мир застыл. Внезапно и резко — словно кто запечатлел окружение в фотографии. Наступившая тишина резанула по ушам стерильным вакуумом. Рога ошеломленно проморгался и закрутил головой, оглядываясь. Люди, пули, море с небом — все замерло. В воздухе висели дождевые капли, блеснувшая в небе молния освещала, подобно лампе. Неподвижным стало абсолютно все — но только не сам Рога, что он и проверил, вывернувшись из рук окаменевших конвоиров и рухнув на палубу. Задетые в этот момент капли дождя чудным образом разлетелись в стороны — мягко и плавно. От приземления на четвереньки о себе с новой силой напомнила сломанная нога, прострелив острой болью до самого затылка. Рога невольно вскрикнул и перенес вес на здоровую ногу. Перевел дух. Когда ощущения в чертовой конечности немного подутихли, приподнял корпус, опираясь на целое колено и помогая себе рукой. Шмыгнул носом, приводя разрозненные мысли в порядок. Нахмурился. Ну, что же. Это… Вообще, за свою жизнь Рога успел повидать очень много необычных вещей. И все же, даже он начал замечать некоторую закономерность в череде последних событий, с завидной регулярностью происходящих — вот уж совпадение — аккурат после его знакомства с одним изуродованным безумцем. Есть тираннозавра было странно. Говорящий ящер-невидимка — это тоже странно, но не сказать, что из ряда вон выходящее. Пепел с неба? Очень странно, но тоже еще куда ни шло — чай, не страннее тех же парящих островов. Озеро-недопортал, неслышимая песня, неизвестное яйцо и — надо же — иное течение времени… да вообще весь чертов остров! уже больше, чем просто «странно». Но это… С уверенностью можно было сказать, что данный феномен однозначно не помещается в слишком простое для него понятие о странных вещах. Это не странно, нет — это ошеломительно, дико, невообразимо. Перегруженный впечатлениями разум, казалось, работал на чистом адреналине — в противном случае, Рогу бы уже определенно захлестнула истерика. Собственно, если бы не острая боль в ноге, что напоминала о реальном положении дел, он бы решил, что просто отключился, а все вокруг — не более, чем ересь воспаленного разума. В реальности ведь такого быть ну просто не может. Никак. Совсем. Наемник, конечно, разбирался в точных науках на уровне «никак», но даже он знал, что подобное противоречило всем учениям и физики, и алхимии, и молекулярии, и… всему, в общем. Применение артефакта?.. Сомнительно. Такие штуковины были огромной редкостью и, конечно, обладали различными удивительными свойствами, — вроде самого известного, Червового Камня, хранящегося у главы Беспристрастного Совета, и прикосновения к которому вынуждали дотронувшегося против воли говорить исключительно правду — но даже их спектр сил ограничен. По крайней мере, у всех доселе найденных и известных Роге, хоть над их происхождением и природой ученые умы до сих пор голову ломают. А тут тогда что, если так? Камень времени? Фотоаппарат реальности? Универсальный пульт от жизни? Бред… Пожав плечами и в сердцах сплюнув, Рога еще раз окинул окружение внимательным взглядом. Его охватил какой-то неясный, странный ступор. Решил уж, что ладно, пусть так — бред так бред. Но, раз так сложилось, то стоит подумать, как перебраться назад на Фредди — благо, чертова псина не додумалась отдать приказ оставаться на Вдове. Только вот трап во время толчка канул в морской бездне. Да и в целом расстояние увеличилось. Зато качки больше не было, а значит, можно попробовать перебраться и с помощью абордажного пистолета. Или вплавь… Интересно, а море на ощупь теперь как желе? Или твердое, или такое же жидкое внутри?.. Рога вновь сплюнул и дал себе мысленный подзатыльник. Наобщался с кэпом, теперь тоже какие-то абсурдные идеи в голову лезут. Кстати… Рога отыскал глазами Логана и Джо-Джо. И если первый выглядел хоть и потрепанным, но вполне бодрым, то положение другого было крайне плачевным — обездвиженный плотными змеиными кольцами Сайшу, сам он однозначно не выберется, когда… отмерзнет. Если отмерзнет, конечно. Ибо вот что странно — кок не дышал. Вообще никто не дышал и не моргал. Умерли? Организм функционирует вообще или как? Проверяя свои догадки, Рога протянул руку и попытался нащупать пульс у грода Кхагда — и точно, пульса не было. Но, если все вокруг умерли, значит, и кэп умер, а тогда сам Рога… Наемник не успел додумать леденящую кровь мысль — ее прервал расколовший могильную тишину звук. Затем еще один. И еще… И тогда Рога действительно заорал — наверное так, как не орал никогда в жизни, даже когда собственноручно ломал себе ногу. Потому что эти звуки высветили один из тех темных закоулков памяти, где были запечатаны те самые важные воспоминания. То, что Рога всегда и хотел, и не хотел вспоминать. Логическая цепочка сложилась сама собой, и он поспешно, насколько мог, заковылял прочь. Не мог больше терпеть. Его обуял ужас. Будто все нутро прошили ледяными щупальцами. Нервы сдали, по щекам потекли слезы. Истеричные рыдания сливались в вой. Страх — животный, постыдный, который толкал делать что угодно, хоть вскрыться, лишь бы не слышать этих звуков и не видеть того, кто их издает. В голове разрозненно вспыхивали невнятными огнями обрывки образов и фраз: мрачный чертог, Архаэль, Тартар, боль, страх… И бежать, прочь, скорее! Но звуки гремели вокруг, подобно грому, и убежать от них, как и от их источника, было невозможным. Рога это понимал во всем своем отчаянии, и все же инстинктивно пытался скрыться туда, где не слышно этих шагов, заглушаемых звенящими ударами кандалов о палубу и легким позвякиванием цепей… И вдруг наемник остановился. Как парализовало. Он так и замер, как двигался — только вот дышать и моргать мог. И в этот момент он подумал, что у него сейчас на полном серьезе ко всем чертям остановится сердце. Следом смолкли и шаги за спиной — одни цепи продолжали бряцать — и слуха коснулся голос. Молодой, даже детский, но глубокий, сильный, странным образом реверберирующий и… спокойный: — Трекстиа? Ни вити во? Но, аспета… — голос замолчал ненадолго — только цепи беспрерывно звенели. — Аноис? К’о? Да блин, где же это… — Рога слушал это бормотание на непонятных языках и заполошно дышал, пока наконец не прозвучало: «Сейчас понимаешь меня?». Наемник послушно закивал — удивительно, что эту возможность ему оставили. Ответить более вразумительно из-за душившей его паники он был не в состоянии. — Хорошо. Я сейчас отпущу тебя, и ты выслушаешь меня. В мои планы вредить тебе не входит. Повернись, пожалуйста. Невидимые обездвиживающие путы спали, и Рога невольно задержал дыхание. Медленно развернулся. От увиденного у него свалился камень с души. Даже не камень — огромная скала. Да что там! Рога испытал такое облегчение, будто до этого весь Пограничный Пояс со Скайдолфином в качестве навершия тащил на плечах. И хоть в целом не сказать, что он был рад видеть этого… субъекта, — скорее, совсем наоборот— но это не шло ни в какое сравнение с тем, кого Рога увидеть ожидал. Меньшее из зол, как говорится… На общем фоне такой визит и вовсе можно воспринимать, как подарок судьбы. На Фредди, рядом с застывшим Руди, стояла невысокая фигура. Противоречия во всем облике визитера Рогу всегда удивляли — и тревожили одновременно. Небрежно накинутый капюшон потрепанной черной мантии почти не скрывал ни безэмоционального, тонкого юношеского лица, ни длинных седых волос. Седина не отливала серебром, как у кэпа, а походила, скорее, на выгоревший на солнце лен. Как же это… Ветхий. Да, ветхий — такое определение можно было дать этому цвету. Как, собственно, и многому остальному — и вылинявшей, явно большей по размеру рубахе, и ободранным штанам, и паутине, что покрывала сзади мантию тончайшей кружевной вуалью, напоминая нечто вроде стрекозиных крыльев, и ржавым кандалам, которые толстыми цепями пленили босые ноги, и куда более легким цепочкам, что пусть и были порваны почти у середины, но тоже опутывали тонкие кисти. Кисти старческих, столь контрастно не подходящих этому юноше, рук — сухих, в пигментных пятнах, костлявых. Но самым удивительным было то, что эти руки делали, заставляя звенеть цепочки — беспрерывно будто рисовали в воздухе необыкновенный орнамент, или же что-то перелистывали, увеличивали, вытягивали, закручивали; ни на секунду не останавливаясь, длинные пальцы вычерчивали в воздухе замысловатые узоры, складывались в непонятные фигуры, перебирали воображаемые струны. А между этих самых пальцев яркими всполохами мелькал космос. Синие, фиолетовые, бордовые и черные искры закручивались в удивительной красоты водовороты, мерцали белесыми звездами, клубились насыщенным туманом. Там горели спирали галактик, темнели черные дыры, змеились кометы. Крошечная, прирученная вселенная. Зрелище, от которого невозможно было оторвать глаз. Но Рога все же оторвал, чтобы встретиться с глазами другими — абсолютно белыми, пустыми и слепыми, за которыми читались даже не столетия и не тысячелетия — миллионы лет. И при взгляде в эти глаза становилось очевидно, что их обладатель на самом деле видит намного больше, чем все зрячие вместе взятые… Рядом с Руди стоял тот, кто был известен большинству как Звездный Сын. Один из тех восьми, кого называли Великими Богами. Скрипя зубами, Рога доковылял до бизань-мачты и подпер ее спиной, расслабив больную ногу. — Привет, Норо, — выдохнул он, дергано улыбнувшись. Вышло не особо приветливо — скорее, виновато. Вот и что за болван, спрашивается? Как можно было сразу не додуматься до этого типа? И ведь воспоминания-то из-за звуков всплыли, отчего-то, совсем иные… Вернувшейся способностью разговаривать вопреки приказу Рога озадачился лишь мимоходом. Говорит — и ладно. Пожалуй, он уже просто устал удивляться. — Хторонос, — устало поправил Звездный Сын и, чуть склонив голову, участливо заметил: — Выглядишь паршиво. Несмотря на разделявшее корабли расстояние, из-за тишины вокруг Роге было прекрасно слышно чужие слова. Да и видел он не меньше — но тут уже стоило говорить спасибо природному острому зрению, которое, кроме всего прочего, обострялось в экстренных ситуациях. Хоть какие-то плюсы, что же. — Спасибо, — хмыкнул Рога. — Слушай, если ты насчет того случая с кэпом, то я… — О, не за этим. Забудь, это уже не имеет значения, — перебил Норо. — Между прочим… Он вдруг развернулся к Руди. Вновь склонив голову, будто изучая, он взмахнул правой кистью и, сложив пальцы в нехитрую фигуру, прислонил их к переносице штурмана. Рога заметил легкое свечение, после чего Норо, выдержав небольшую паузу, опустил руку ниже и очертил средним пальцем на лице Руди широкую улыбку — в прямом смысле от уха до уха. И только затем костлявая рука продолжила плести космические узоры. Рога не мог разглядеть, что именно сделал Звездный Сын, но что-то в лице штурмана неуловимо изменилось. — И что это значит? — аккуратно спросил наемник. Норо, сразу потеряв к Руди всякий интерес, медленно направился в сторону собеседника. — Архаэль мне задолжал. Я вернул долг. Рога нахмурился. Упоминание имени Темного Отца всегда отзывалось внутри тревогой. Особенно в подобном контексте. — Не понимаю, ты… — он запнулся, пытаясь сформулировать ускользающую мысль. Голова плыла, тело болело, проблем и без того было выше крыши, а тут еще и ребусы разгадывай. — Я не понимаю. Не вижу связи. Что ты сделал с Руди? При чем тут Архаэль? Зачем вообще все это шоу?.. — Не истери, — спокойно ответил Норо, грациозно спрыгнув на воду и зашагав к Вдове. Значит, море все-таки застыло и стало твердым. Наверное. Проверить бы самому, да не время для неожиданных авантюр. — Мне нужен был… помощник, назовем это так. Душа этого человека принадлежала Архаэлю — ты сам ее продал. Теперь принадлежит мне. И так уж совпало, что он очень усердно взывал о помощи — ко мне, в том числе. Отказывать в столь искренней мольбе было бы жестоко. Вот я и совместил все сразу, — он неуловимым движением запрыгнул на борт Вдовы и остановился напротив Роги. И замолчал. Как ждал чего-то. Соображалось, мягко говоря, туго, и этому процессу совсем не способствовал пристальный слепой взгляд могущественной божественной сущности. Наемник задумчиво пожевал невесть когда разбитую губу. — То есть, ты пришел нам помочь, потому что не хочешь, чтобы умирал Руди, потому что… он теперь — твой помощник? — Рога сам не до конца понимал, что несет и к каким выводам приходил. А уж к каким должен был прийти — и подавно. — А со мной решил поговорить, потому что… — О, я хотел, чтобы ты передал это своему верховному хозяину, — сразу отреагировал Норо. — Кажется, это так называется. Сунув руку за спину, он извлек небольшой предмет и вложил его в ладонь наемника. Это оказались старинные латунные часы на длинной цепочке, что кое-где потемнели, окислившись. Впрочем, Рога почти тут же мысленно исправил себя — это не часы… Или все-таки часы? На странном циферблате, расположенном меньше чем на половине корпуса, насчитывалось верные двенадцать делений, но стрелка была всего одна. Другая же половина — чуть большая по площади — представляла из себя сам механизм часов. Шестеренки, винтики, пружинки — настоящая механическая эстетика, только в некоторых местах прикрытая маленькими латунными пластинами. Ни заводного механизма, ни каких-либо кнопок Рога не нашел. На обратной стороне была грубыми острыми буквами выгравирована надпись на неизвестном ему языке. Градус сюра однозначно начал зашкаливать. Рога рассматривал вещицу довольно долго — скорее, машинально, ненароком погрузившись в транс. Мысли в голове перекатывались лениво, уходили в какие-то неясные дебри и посторонние темы. Устал. Как же он устал. В особенности, от подобного дерьма. — Зачем тебе я? Почему ты сам не отдашь их Архаэлю? — спросил он наконец. — А при чем тут Архаэль? — переспросил в ответ Норо. Пожалуй, не смазывай картинку реверберация и общая безликость голоса, тон можно было бы принять за удивленный. — Ну… Верховный хозяин, ты сказал. — Я говорил про Сэйдона, — пояснил Норо. — Там же написано имя. Рога фыркнул. — Можно подумать, я могу это прочитать. И что еще за Сэйдон? Вместо ответа Норо повернулся и… направился к Логану. Тот застыл, видимо, во время уворачивания — чуть полубоком к Аркофару, в полуприседе, схватившись рукой за фальшборт. На груди зияла глубокая сабельная рана, с десяток порезов кровоточили в разных местах, но лицо выражало непоколебимую решимость и ярость, а в единственном глазу бушевал такой же шторм, что и вокруг. Рога с уверенностью бы ответил, что мог смотреть на это вечно. Освещенный вспышкой молнии и электрическими дугами от протеза, кэп выглядел несмотря ни на что удивительно красивым. Норо подошел к Логану почти вплотную и что-то тихо сказал на неизвестном языке. Так же безэмоционально, но Роге почему-то слышались грусть и сожаление. Или так только показалось?.. — Передай ему, — не приказал, не вынудил — попросил Норо. — Это его вещь. — А что с… — Архаэль больше не твой хозяин, — опередил вопрос Звездный Сын. — Ты сам признал хозяином его, — он неопределенно крутанул ладонью в сторону Логана, — заключил Договор. Я не знаю всех тонкостей, но Архаэль сказал, что хочет на это посмотреть. Думаю, он не против. Рога устало помассировал виски. Много, слишком много всего. — Это другое. Не просто найм, а что-то вроде… симбиоза, или типа того, — он тяжело вздохнул и… громко, срываясь на хрип, воскликнул: — Раздери тебя, Норо, у меня служба! Всратая проклятая служба! Что значит «не против»?! Хочешь сказать, что он снял с меня все обязательства и отпустил на все четыре стороны?! Серьезно, твою мать?! Да скорее аюсталы начнут срать цветами, чем я поверю в подобный акт милосердия! Ты хоть представляешь, что я испытываю, что терплю каждый сраный день?! Счастье?! Свобода?! Я забыл, что значат эти слова! Потому что потерял себя самого хрен знает когда! Нету ничего — кукла, оболочка! Меня отняли у меня же, просто вырвали, нахрен, с мясом! А теперь типа с бухты-барахты вали и радуйся?! Изумительно, обосраться просто! И ведь все равно, не одна залупа — так другая! Что за хрень с кэпом?! А с этими гребаными часами?! А с Договором?! Все больше и больше, сколько можно уже?! Я не подписывался на все это дерьмо! И не хочу все это разгребать! Я устал! Устал! Я просто хочу сдохнуть! Норо молчал. Он не перебивал, и лицо его по-прежнему ничего не выражало. Терпеливо им было выслушано это душеизлияние, и ни фразы не обронилось даже когда Рога замолчал и опустошенно сел на доски, зарывшись пальцами в волосы. Заговорил Норо лишь спустя какое-то время, когда шумное дыхание наемника подутихло: — Передашь? Рога поднял голову и взглядом разом окрестил собеседника полным кретином и занозой в заднице. Норо, само собой, посыл не уловил. Все слова улетели в пустоту. — Передам, — буркнул он, возвращаясь в прежнюю позу, — хотя все равно не понимаю, почему ты не можешь этого сделать сам. Сейчас бы вон подошел да надел. — Смертные нас не видят, — пояснил Норо. — А вмешиваться в нить судьбы я не имею права. Это может привести к любому исходу. Он может умереть или нить оборвется безвозвратно. Не стоит трогать никого из них. — О, спасибо, что сказал, — ядовито отозвался Рога, ибо уже подумывал о том, чтобы по-тихому попробовать перерезать всех неугодных. — И типа сейчас ты не вмешиваешься в эту свою судьбу подобными выкрутасами? — развел он руками, вкладывая в этот жест максимум ехидства. Норо склонил голову и даже чуть нахмурился, как показалось наемнику. — Я делаю только то, что велит Мойра. Она говорит, что нить судьбы проходит через один случай из всех. У каждого она своя, и ее общая важность тоже разная. Кто-то следует ей, кто-то — нет. Если Мойра посчитала, что я должен вмешаться здесь и сейчас, значит, так надо. Где-то петля должна разорваться. Пусть лишь и в одном случае из бесконечного числа вероятностей. Там, где соберутся в единый поток все нити. Возможно, нынешний случай — тот самый? Рога едва не взвыл. Теперь еще и Справедливая Мать… Было ощущение, что его грубо насилуют прямо в мозг. Все это было так знакомо — вся эта информация, но истина продолжала ускользать. Ведь было, было в словах Звездного Сына что-то безмерно важное. Ключ от всей головоломки. Но память, усталость, отвлекающая от толковых мыслей боль — все играло против. Рога прикрыл глаза. Пусть так, ладно, черт с ним. Потом обмозгует. Немного посидев в молчании, он спросил: — Эти фокусы на пепельном острове — твоя работа, да? — Не только, — уклончиво ответил Норо. — Ясно. И снова молчание, прерываемое звоном цепочек на старческих руках. Долго ли Рога так сидел? Он не представлял. Норо ничего не говорил — вовсе не шевелился, если не считать гипнотизирующих движений пальцев. Существовало ли в такие моменты, рядом с самим властелином времени, время как таковое?.. Рога глубоко, прерывисто вздохнул и поднял голову, вперившись взглядом в космические всполохи. Такие близкие, но столь далекие. Невообразимо далекие для него… Больше всего возможного хотелось коснуться этого искрящегося света, влиться в звездный танец и раствориться в вечном покое… Рога не сразу заметил, что плачет. В который уже раз за сегодня? Позор, какой же позор… Он даже не стал смахивать мокрые соленые капли — какая уже разница? Аркофар прав. Тряпка, и больше никто. Способен лишь жалеть свое никчемное существо. Ничтожество. Падаль. И движет им разве что эгоистичный страх за собственную шкуру. Зачем вообще такой вот в этом мире нужен? Для чего?.. — Зачем это все, Норо? — озвучил вдруг Рога свои разъедающие мысли, всхлипнув. — Почему я? Почему меня заставляют делать все это? Почему я вообще создан таким? Почему я не могу жить как простой человек?.. — Но ты ведь не человек, — указал тот на очевидное. — Да знаю я! — огрызнулся наемник, добавив потом тише: — Но все равно… Хотелось бы быть кем-то большим, чем я есть… — Ты можешь. Будучи полезным им, — сказал Норо, очертив радужно-звездной дугой Фредди, — и не оборвав нить. У Роги дернулся глаз. Происходящее все больше походило на идиотскую шутку. Такое чувство, что этот божественный ублюдок издевается. Ну, или правда не понимает. — Каким образом? Я обуза! — взорвался он. Страх, стыд, злость, жалость к себе — всего этого было внутри слишком много и уже переливалось через край. — Я подставил их всех, подложил кэпу такую свинью! Людей, для которых в кои-то веки я не просто дырка и исполнительное мясо! И в итоге?! Не смог справиться со своей проблемой! Я ничего не могу… Ничто, пустое место… Не человек, не бог, не какой-то там демон — даже не животное… Так кто я, Норо? Дух? Гомункул? Разумное растение?.. — Думаю, что на этот вопрос ты должен найти ответ сам… — многозначительно предположил Звездный Сын. Рога фыркнул, утирая глаза. Ну, разумеется. Чего он вообще ожидал? — Ох, ну вот где в тебе умещается столько пафоса? — бросил он. — Не даром, что божество. — Зачем ты все это говоришь мне? — наконец спросил Норо с неподдельным интересом — это было заметно даже в обезличенном голосе. Рога дернул плечами. Кисло улыбнулся. Действительно, зачем? Звездный Сын ведь все равно не поймет. Никто не поймет, пожалуй, кроме отдельных членов семьи — да и то под вопросом. Наверное, в нем все же еще осталось что-то человеческое — что-то, чему нужна обычная поддержка и сочувствие. — А что? Ты никому не расскажешь, — хмыкнул он. — И тебе, по большому счету, плевать. Где еще найти такую жилетку?.. — Рога вытер ладонью лицо и протяжно выдохнул, отпуская удавливающую его усталость в небо. — Ладно, забудь, просто накипело… — Что для тебя значит Сэйдон? — спросил вдруг Норо. — Кто? — переспросил наемник. Звездный Сын мотнул кистью на Логана. — А, кэп… Не знаю. Не могу понять. Но я… чувствую его. Как никого другого. И с ним мне спокойнее. Будто он отдает мне что-то мной утерянное. Душу, наверное… — подумав немного, поделился смущенно: — Он спас меня. Тогда. И сейчас вот за меня вступился. Хотя мог бы просто бросить и забыть. И он со всей командой так бы поступил, я уверен. Это… так странно. Но очень приятно. Чувствуешь себя в безопасности. На душе легче, когда он рядом, когда чувства его ощущаю — знаешь, хоть ненадолго помогает забыть и отвлечься от самоедства и ожидания того… — он запнулся, подбирая нужное слово. Но просто не знал, как описать эти ощущения. Боязнь конца? Нового вечного начала?.. Что за ахинея… — А еще голод. Он усмиряет его. Черт, да я когда первый раз с ним переспал, даже не поверил! — воскликнул он убеждающе. — Думал, показалось. Обстановка, алкашка, да мало ли что! Вроде ж если подумать, в жизни насколько более умелые любовники были, с которыми и близко так не отпускало. Но не показалось. На самом деле. Да и вообще… Он когда смеется, аж разрядами по позвоночнику прошибает, веришь? Или когда просто рад, или спокоен… да дьявол его задери, даже когда в очередной раз усирается от восторга из-за какой-нибудь совершенно дикой ерунды — вроде и понимаю, что это ну совсем бред полный, клиника, вроде и задницу ему надрать за его выкрутасы до ломоты в костяшках порой хочется, а все равно… Прям выкручивает всего от этих его эмоций. И с каждым разом все сильнее. Как фейерверки взрываются, а когда он кончает, будто сам каждой клеткой оргазмируешь… Вот прям нутром с ним переплетаешься в этот момент. В одно целое. И ты не представляешь, каково это — вот так… Уже как наркота, наверное, — конец прозвучал совсем тихо, теряясь в новой паузе. Норо не сразу отреагировал. Обдумывал, должно быть, и только после этого уточнил: — И на что ты готов ради него? Рога скривил рот и погладил большим пальцем часы, что сжимал в ладони. Разве не очевидно? Как можно с ним говорить о подобном — с существом, чью мышление совершенно иное? Как объяснить? Никак. Все, что им нужно, Боги знают и так. — На все. Что мне еще остается? Теперь куда он — туда и я. Хоть в мрачный чертог, — он непроизвольно поежился, но быстро согнал наваждение. — Команда дорога ему — значит, важна и для меня. Моя обязанность защищать их всех. Но я… — он закусил губу. Паршиво вышло. И следом произошло то, что добило измученное сознание Роги окончательно — Звездный Сын улыбнулся. Мягкой, широкой, безмятежной мальчишеской улыбкой. И даже незрячие глаза словно весело сверкнули. — Если так, то ты не оборвешь нить. Просто делай то, что должен. И тогда что должно — случится. Норо вскинул руки над головой, и они закружились в невероятном танце, высекая пальцами галактические брызги. Звон цепочек слился в ритмичную мелодию, отдававшейся пульсацией во всем теле. Все быстрее, все громче. Тонкая мальчишечья фигура начала таять на глазах, утрачивая привычные человеческие черты, пока от нее не остался сияющий абрис. А после этого… Вокруг разверзся звездный океан. Мириады огней. Кометы, туманности, планеты, звенья созвездий… Бескрайнее, бесконечное. И в этом бескрайнем Рога видел и прошлое, и настоящее — врата в другие, иные миры, иные реальности. Водоворот событий, карусель жизни. Гораздо больше, чем просто «весь мир». И посреди этих тонких, извилистых пространственно-временных троп — он, ведущий по этим путям, вратарь всех дверей, ткач паутины событий. Воплощение самого времени. Проводник между мирами. Звездный Сын. Хторонос. — Видишь? Ты часть гораздо большего, чем думаешь, — возгласил он. И слова его растворились в космосе вокруг, отражаясь тысячекратным эхом, проецируя через себя голос каждого живого существа. — Новая история создается даже из-за взмаха крыла бабочки. Бесконечное множество миров в бесконечных вариациях. И лишь через единственное сочленение нужных событий проходит нить судьбы. Происходившее вокруг не подходило под описание «красиво». Пожалуй, любое известное определение смотрелось бы преуменьшенным и вульгарным. Рога сомневался, что подобное вообще можно описать при помощи слов. Он даже не пытался. Просто смотрел и растворялся в безвременном черном вакууме. Сильнее всего на свете желая остаться тут навсегда… Рога не уловил момент, когда вернулся назад на корабль, хотя старался вовсе не моргать. Вернулся туда же, в изначальную позу, поддерживаемый конвоирами — в какой и замер. Как и не произошло ничего — никуда не ходил, ничего не делал. Только болтавшиеся на шее часы доказывали обратное. Но на душе почему-то стало гораздо легче. Норо стоял на фальшборте Вдовы, что-то выглядывая в замерших морских глубинах. И молчал. — Что я должен делать? — спросил у него Рога. Ничего уже не исправить и не вернуть, никогда — он в очередной раз в этом убедился. Жалуйся, плачь, сетуй — а все бестолку. Просто терпи и делай, иного выбора не дано. Видимо, таково и есть его предназначение. Исполнитель, наемник — каким всегда и был. Солдат, выполняющий отданные ему приказы. Верный пес, обязанный служить названному хозяину. Раз уж так вплетено в высшее знамение, кто он такой, чтобы противиться этому? Как-никак, со своей участью и навеки утерянной свободой он смирился давным-давно… Норо оторвал взгляд от моря и полуобернулся на собеседника. — Ты сам поймешь. И Рога засмеялся. Запрокинув голову, неприлично громко. Ничего не поменялось. И не поменяется. Потому что такова чертова судьба, уготованная им всем кем-то откуда-то свыше. Фигуры на шахматной доске. Игрушечные солдатики. Остается плыть по течению и верить, что оно принесет тебя в более-менее приятное место — изредка барахтаясь, если позволяют ненадолго ослабленные нити божественных кукловодов. Сценарий не восхитительный, но и не самый поганый, если задуматься. А потом Рога задал вопрос — тот же, что задавал Звездному Сыну всегда, хотя заранее знал ответ на него: — Скажи, Норо… — Хторонос, — поправил тот с еле уловимым недовольством. Но Рога продолжил, игнорируя эту просьбу. Как и обычно: — …что там, на той стороне? Норо вновь улыбнулся. Тепло и искренне. — Никто не знает. А после исчез. Растворился в воздухе, как и не было. Вот так вот просто. Определенно, когда закончится вся эта чертовщина и когда они выберутся из всего этого говна, Рога упьется вусмерть и утрахается до кровавых мозолей. До слуха долетел нарастающий гул, быстро обретающий форму привычных звуков, и мир вокруг вдруг ожил. Рога даже решил, что у него от такого контраста лопнут барабанные перепонки. Снова выстрелы, крики, гром, вой. Свистнул воздушной пушкой Фредди, прыгая вперед, бабахнули пушки Вдовы. Вскочили на ноги конвоиры, вздернув и потащив дальше свою ношу. И Рога не противился им. На лице сама собой расцвела плотоядная улыбка, когда палубу озарило электрическими дугами. Нужно просто плыть по течению, значит, да? Что ж, хорошо. Это было понятно, и это Рога умел. Как и находить лазейки в приказах и запретах. Потому он подождет. Потерпит. Улучит момент. И тогда утопит этот ненавистный корабль в крови. Когда дверь в трюм захлопнулась за ними, Рога со смаком втянул в себя затхлый запах темного коридора. И поднял на сопровождающих бездонные в своей глубине провалы черных глаз.