Сделка

Это началось давно, ещё в приюте. Он просыпался на улице, стоя босыми ногами на снегу, в огромном зале с плиточным, ледяным полом. Затем уже дома, в заботливых руках Фукудзавы, укладывающего его в кровать или когда Кёка за руку тянула его обратно в кровать. И каждый раз луна насмешливо смотрела на него с неба. Недосягаемая и столь же притягательная. — Я хотел предупредить, но так и не успел, — прошептал Ацуши, обрабатывая укус на шее Рюноске. Его укус. Они сейчас сидели на кухне, тусклый свет лампы давал именно столько света, сколько было необходимо. Через окна гостиной можно было увидеть, как луна стыдливо спряталась за облаками. — Не думаю, чтобы это что-то изменило, — ответил ему Рюноске. Он был спокоен. Ацуши оставалось только позавидовать его невозмутимости, потому что он сам готов был провалиться сквозь землю от стыда. Интересно, Акутагаву вообще можно вывести из себя? С одной стороны, было страшно, а с другой — интересно, что за этим может последовать? — Что тебе снилось? — внезапно спросил Рюноске. Ацуши задумался. Он не всегда помнил сны, которые видел, когда лунатил. Но неизменными было несколько вещей. Ночь, лес и проникающей сквозь ветви свет луны. Все его чувства обострялись, он чувствовал силу и в то же время слабость, он был под властью инстинктов. — Я был в лесу, в теле тигра. Никто его никогда не спрашивал об этом, а его эти сны не тревожили. Наоборот, приносили какое-то спокойствие. Будто он побывал в теле животного, на какое-то время позабыв о житейских проблемах. Но что-то в сегодняшнем сне было не так. Лес обычно был полон живности. Ацуши чувствовал запахи, слышал шорохи, но никого не видел. Но сегодня он столкнулся в лесу с чем-то. Но это было не животное. Что-то тёмное, невероятное сильное и внушающее страх. Некогда приносящий спокойствие сон на этот раз лишь усилил тревожность. — Теперь в следующее полнолуние я тоже превращусь в тигра? — насмешливо спросил Рюноске, выводя Ацуши из тяжёлых размышлений. — Посмотрим, — засмеялся Накаджима. Он уже закончил с обработкой укуса, но было что-то интимное в том, чтобы сидеть с Рюноске в полумраке и обсуждать свои сны. Или касаться его, вынужденно, но испытывать при этом приятное волнение. И сейчас они были так близко к друг другу. Ацуши отстранился, стараясь угомонить свои мысли, они явно вели его не туда. И столкнулся взглядом с Рюноске, тот словно рассматривал его. — Мне тогда показалось, — начал Акутагава. — Что твои глаза были полностью жёлтыми. — А сейчас? — Ацуши потянулся за пластырем. — Такие же как прежде, — улыбнулся Рюноске. — И такие же красивые. Рука Накаджимы замерла на полпути. Сердце забилось быстрее, а щёки вспыхнули. Опомнившись, он наконец-то наклеил пластырь. А затем посмотрел на Рюноске, заметил его тёплую улыбку и заинтересованный взгляд. Ацуши постарался побыстрее уйти, чтобы скрыть своё смущение. В ту ночь он долго не мог уснуть, пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах. Но, в конце концов, так не в чём не разобравшись, под размеренное дыхание рядом, он провалился в сон без сновидений.

***

Солнечные зайчики, проникающие в спальню через окно, пробудили Ацуши от крепкого сна. В кровати было тепло и уютно, одеяло настойчиво, но мягко завлекало поваляться подольше. Потянувшись и сладко зевнув, Накаджима повернулся на другой бок. Они засыпали спиной к друг другу, но сейчас Рюноске лежал лицом к нему. Он выглядел таким умиротворённым и беззащитным, когда спал. Ацуши невольно залюбовался. Акутагава заворочался во сне, одна из передних прядей упала ему на лицо. Ацуши неосознанно потянулся и убрал её, прямо в тот момент, когда Рюноске открыл глаза. Так и замерев с рукой у его лица, Ацуши столкнулся с серыми глазами. Иногда ему казалось, что они как сталь или пасмурное небо, но всё это казалось каким-то слишком холодным и не подходящим. Вот и сейчас он терялся в сравнениях, поддерживая зрительный контакт. Рюноске нахмурился, похоже, не до конца проснувшись. Он коснулся протянутой руки Ацуши, удивив последнего, затем поцеловал и, прижав к щеке, обратно уснул. В итоге, оставив краснеющего Накаджиму разбираться со своими эмоциями. Успокоившись под контрастным душем, Ацуши спустился и замер, поняв, что Гин тоже проснулась. Мичизу с ней не было. Но пути назад уже не было, она его увидела. — Доброе утро, — отозвалась она, от неё повеяло холодом или Ацуши показалось. — Кофе? — Доброе. Я не пью кофе, предпочитаю чай, — ответил ей Накаджима, неловко потирая шею. Только сейчас Накаджима осознал, что вообще не ориентируется на кухне Акутагавы. От слова совсем. Вчера Рюноске ему помогал, когда нужно было убираться. Но где лежит чай, какую кружку ему взять он понятия не имел. А то что здесь была сестра Акутагавы, уверенная, что они живут вместе какое-то время, только усугубляло ситуацию. — Стоит пылиться только, — как-то флегматично сказала девушка, имея в виду кофемашину. Ацуши не знал, любит ли Рюноске кофе, в ресторане он пил чай. Зелёный. Это он запомнил. Накаджима никак не отреагировав, больше думая как сейчас не оплошать, налил из графина воды в стакан и выпил. Руки от волнения немного дрожали. Почему-то он чувствовал от Гин холод, вчера она казалась более приветливой. — Ну, так что, у вас всё серьёзно? — внезапно спросила девушка, Ацуши чуть не подавился. — Что? Это было похоже на какой-то комедийный разговор между отцом девушки и парнем, с которым она встречается. Только вот роли у них не те. — Ты не подумай, я не имею ничего против тебя, — Гин сделала примеряющий знак рукой. — Я тебя не знаю, но мой брат совершенно не умеет выбирать парней, ты уж прости. Я просто не хочу, чтобы ему снова сделали больно. Ацуши сдержался от кивка на высказывание девушки, вспомнив о Косаки. Но он понимал Гин. У него тоже была сестра, возможно, он скажет что-то подобное её парню в будущем. — Я… Договорить Накаджиме не дали. — Доброе утречко! — из ванной вышел Мичизу. Что ж, они всё-таки вместе встали. — Такой момент испортил, — проворчала Гин, так чтобы парень не услышал. Тот уже наливал себе кофе. — Не шумите, — спускаясь по лестнице, произнёс Рюноске. Все проснулись. — Мы хотим позавтракать в городе, — произнесла девушка, пока Акутагава ставил чайник. — На ужин нас зовёт дядя. — Всех? — Акутагава замер. — Ацуши тоже, он очень расстроен, что узнал о нём из новостей. Хочет познакомиться. До Накаджимы донеслись обрывки ругательств Акутагавы. Он был не уверен, слышала ли его Гин, но даже если так, та никак не отреагировала. Их ложь нарастала как снежный ком. — Значит, придётся идти, — в итоге заключил Рюноске, ставя перед Ацуши чашку с чаем так, будто это их обычная рутина, а уже затем беря свой. Накаджима даже не заметил, что он сделал сразу два, он его не просил. Но эта забота была милой. — Я не хочу знать, откуда у тебя пластырь на шее? — уточнила Гин, спустя время, заставив сидящего рядом Мичизу, подавиться от смеха. — Нет, не хочешь, — спокойно ответил ей Рюноске, пока Ацуши уже плавился от смущения, пряча глаза за кружкой. — Ушли, — вздохнул Рюноске, закрыв дверь за Гин и Мичизу. Те ушли завтракать и гулять по городу. Обещали вернуться к вечеру или раньше, не давая им полной свободы. — Чёрт! Дядя! Что-то я не подумал о нём. — Ты уверен, что не хочешь всё рассказать своей семье? — уточнил Ацуши. — А ты своей? — парировал Рюноске. — Так это не мой секрет. — Ладно. Нет, уже поздно. Они бы всё равно всё узнали, просто приезд Гин нарушил все планы, так что теперь ты едешь знакомиться с моим дядей. Я говорил тебе про него. — Тот, что привил тебе любовь к музыке. Да, я помню. Рюноске улыбнулся. — Мы должны как-то подготовиться? Купить что-то к ужину? — уточнил Ацуши. — А что надо? — Надо! Но сначала мне нужно съездить в больницу к Кёке, — мысли о сестре сразу вернули его в реальность. Не стоит забывать, почему он на всё это согласился. — Да. Я написал Дазаю, с ним нам тоже нужно будет встретиться. Он сказал, что как решит с местом, то напишет. Давай так, на такси доедем до больницы, там уже я тебя подожду и будем разбирать с остальным постепенно. Ацуши кивнул. Он не знал, сколько времени займёт больница, но так было бы проще, если они вместе выйдут.

***

— Исключено, — отрезал Чуя. — Ну пожалуйста, ну тебе сложно что ли? — канючил Дазай. — Ты просто пустишь нас, там будет Ацуши, он же твой работник, ты что, ему не доверяешь? — Я не доверяю тебе. Какого чёрта ты вообще заявился ко мне домой? Этим вопросом Чуя задавался с самого начала. Сегодня у него был выходной, но почему-то начался он не с кофе и сигаретой на балконе, как обычно, а с довольной рожи появившийся на его пороге. Он хотел закрыть дверь прямо перед его носом, но тот носком ботинка умудрился ему помешать. Чуя всё-таки пустил его, не ожидая ничего хорошего. И, вполне ожидаемо, теперь он просит его пустить их компашку в закрытый бар, чтобы они обсуждали свой дурацкий план, который Чуя не одобрял. Просто потому, что у них проблемы. При чём тут он, Чуя понятия не имел. — Ты один из нас, — заявляет Осаму. — Ты всё знаешь, так что ты с нами. — Ещё чего! — Что, не хочешь позаботиться о своём друге? — Ацуши не ребёнок, чтобы как мамочка с ним возиться. Сам кашу заварил, пусть сам и расхлёбывает, — Чуе бы хотелось думать так, как он говорит, только вот на самом деле он волновался. Но Дазаю об этом знать необязательно, хотя тот, как всегда, знает, куда надавить. Накахара встала со стула и подошёл к кофемашине. Утренний ритуал никто не отменял. Он молчал, пока настраивал её. Достал свою кружку и очень долго смотрел на ту, что тоже стояла в шкафу. — Ты до сих пор хранишь её? — голос позади заставил поёжиться. Ненужные воспоминания. Немного подумав, Чуя всё-таки достал и её. — Ладно, — согласился он. — Я всё равно хотел увидеться с Ацуши, так что я пущу вас. Сегодня. Он налил кофе себе и во вторую кружку для Дазая. Тот всё равно бы попросил. — Спасибо, Чуя, ты такой добрый, — беря кружку в руку, произнёс Осаму. — За кофе тоже. — Пей свой кофе и будь добр не раздражать меня больше своим лицом, — проворчал Накахара, беря сигареты и выходя на балкон. Ещё раз, ритуал никто не отменял. Закурив, он услышал, что Осаму вышел за ним. Он наслаждался видом. Двенадцатый этаж, кругом множества других домов и вид на оживлённый перекрёсток внизу. Но Чуя сейчас видел лишь бескрайнее синее небо. Сигареты убрали все ненужные мысли. — Навевает воспоминания, — разрушил тишину Дазай, подходя ближе. — Разве нет? Чуя перевёл свой взгляд на него. Внутри что-то неприятно заныло. Когда-то у него всё переворачивалось, когда Осаму смотрел на него так. Даже сейчас сердце предательски дрогнуло, но разум настойчиво заставил его заткнуться. И сейчас Накахара слушал свой разум, потому что приходилось собирать себя по кусочкам после того, как он послушал сердце несколько лет назад. Чуя выдохнул дым ему в лицо и ушёл, оставив того стоять в одиночестве. Да, он согласился пустить их в бар ненадолго, но он не давал согласия на то, что он готов вновь пустить Дазая в свою жизнь.