Птица и череп

      Открыв глаза, Шин заметил ровно две вещи — абсолютно пустую комнату и мигающую лампу на потолке. Присмотревшись к окружению, он увидел, что лампа на потолке частично оторвалась от крепления и свисала вниз одним боком, что дверь, ведущая на выход, едва держалась на петлях, а кровать, которую Шин отлично помнил в реальности, более под ним не находилась, и лежал он на холодном полу, не замечая, впрочем, никакого холода, а только воображая его в соответствии с антуражем. Стены выглядели обшарпанными, покрытыми плесенью, желтыми и местами покрытыми коричневыми пятнами неизвестного происхождения. Хотелось думать, что то была не чья-то засохшая кровь. Шин поднялся с пола, ощущая, как пыль и грязь врезается в кожу ладоней, отряхнул одежду, осмотрелся снова, прислушался. Звуков не было. Никаких.       — Что за чёрт? — выругался он, слова отразились от стен, но вскоре затихли, возвращая тишину. Не имея ни малейшего представления, что случилось и где он оказался, Шин двинулся в сторону непрочной двери, легонько толкнул её, и та с грохотом вывалилась вперед, поднимая столб пыли в свете мерцающих ламп.       Конечно же, он помнил, что происходило до. Он был в сознании достаточно, чтобы все помнить, но… то, что происходило не имело к Шину никакого отношения. Или имело только незначительное. Он ещё не определился, насколько большой (или малый) процент вины готов взять на себя. И пока не планировал вдаваться в самокопание.             — Ладно, — кивнул он сам себе, — сначала выбраться, потом разбираться с совестью.       Коридор выглядел так же, как и в самом медцентре, однако здесь он был совершенно пуст, покрыт пылью, то тут, то там валялись нерабочие приборы, куски проводов, шприцы, ампулы и скомканные серо-желтые грязные тряпки. Это место выглядело заброшенным, пустым, словно давно покинуто любыми разумными существами. Шин двинулся дальше, заглядывая в открытые двери палат, но видел в них лишь ту же картину, что и везде — разрушения и ни следа людей.       — Что это за место? — продолжал он задавать вопросы в пустоту, продвигаясь всё дальше, без понимания, куда движется.       Коридор постепенно темнел из-за нерабочих ламп и закончился двойной дверью, которую Шин также легко открыл, однако на этот раз она осталась на петлях. В лифтовом холле, куда вела дверь, не было освещения, пробравшись в сторону лифта практически на ощупь, Шин попытался нажать на все, что показалось ему способным нажиматься, но ничего не произошло, лифт не приехал.       — Следовало ожидать, — нахмурился Шин. Не отрываясь от стены, он двинулся в сторону лестницы, она ведь должна была быть где-то рядом, на случай, если лифт сломается. Пытаясь обнаружить другой выход, Шин задумался, могли бы где-то здесь располагаться портальные арки, но тут же решил, что вряд ли в этих условиях они бы работали, если им требовался контроль со стороны, как и любой другой технике. Шин обошел холл по кругу, но везде на ощупь определялись лишь холодные, местами скользкие и отвратительные, вызывающие дрожь, стены. Он вернулся к коридору, из которого пришел, не найдя более никаких других дверей, только стены и неработающий лифт.       — Кто построил это здание так криво? — пробубнил Шин, совершенно не удивляясь ничему, и двинулся по коридору в обратную сторону, проходя мимо тех же палат, он почти с радостью отметил, что все разбросанные предметы находятся на тех же местах и ничего не поменялось с прошлого раза, что несколько успокаивало. Что бы тут не происходило, оно не пыталось свести Шина с ума. Самое главное, что он был вменяем. Вернее, он, наконец, был вменяем.       — Эй, — раздался голос за спиной. Шин резко отпрыгнул вперед, разворачиваясь, потянулся к мечу и осознал, что его не было.       — Не дергайся, — продолжил голос, исходящий из стоящего неподалеку существа. Рассмотрев его получше, Шин чуть успокоился, но не полностью, не расслабился, чтобы не дать своим ошибочным представлениям себя обмануть. Говорящее существо ему уже встречалось, и оба раза были наполнены не самыми положительными воспоминаниями, однако здесь Шин был готов принять любую помощь, которую мог получить. Перед ним стоял черный волк с горящими синими точками глаз, в воспоминаниях он казался меньше, но здесь его морда располагалась ровно напротив лица Шина, и одно это уже вызывало тревогу.       — Что это за место? — спросил он у волка. На что тот, конечно же, не ответил, только развернулся и двинулся вдаль по коридору.       — Иди за мной, — сказал волк, обернувшись, но рта у него не было, и, вероятно, его голос раздавался сразу в голове.       Часть Шина хотела сопротивляться, но у него было странное ощущение, что волк понимал, где они находятся, и что делают, к тому же… они все не так давно пытались ему помочь, и, вероятно, волк также участвовал в плане. Шин ничего не понимал, но он помнил Лану и ту девушку, Дору, что была с волком, так что… по крайней мере,имон мог доверять.       — Куда мы идем? — спросил Шин, хотя надежды на ответ у него не было.       — В одно место, — ответил волк, не оборачиваясь. Они миновали несколько дверей, прошли через палаты, в которых точно не должно было находиться других выходов, однако те там были, атмосфера, правда, все никак не менялась, оставаясь такой же разрушенной и заброшенной.       Шину хотелось спросить нечто в духе: «Почему ты думаешь, что я пойду с тобой?», но он понимал, что уже пошел и задавать подобный вопрос поздновато. Следуя за волком, он вышел из медцентра на площадь, которой Шин не помнил, было темно, стадион находился вдалеке, но половина здания отсутствовала, да и сама площадь выглядела куда больше, здания общежитий располагались будто бы намного дальше, чем им следовало бы и тянулись вверх так, что крышу разглядеть не представлялось возможным. Шин обернулся посмотреть на медцентр, и его здание идентично тянулось в небо, теряясь верхушкой в серых тучах.       — Что здесь происходит? — спросил Шин, глянув на волка. Возможно, ему только показалось, но в синих точках глаз мелькнуло раздражение, волк не ответил. Он наступил куда-то, и от его лапы потянулось голубое свечение, что поднималось вверх прямыми лучами, теряясь в тучах. Шин поднял голову, и его показалось, что небо стало еще более черным, чем было до этого, разрезанное голубыми лучами. Ответа он не получил, только кивок морды, совершенно ничего не говорящий Шину. Он пожал плечами. Волк словно бы вздохнул разочарованно и пояснил:       — Подойди.       Желания сопротивляться Шин более в себе не находил, он ничего не понимал, и следовать чьим-то инструкциям казалось ему наиболее приемлемым способом разобраться с ситуацией. Шагнув ближе, он ощутил, как свечение захватывает его и словно бы погружает в некий теплый кокон, Шин закрыл глаза, надеясь, что с ним ничего не произойдет. Когда свет исчез, он приоткрыл один глаз и вместо разрушенных комнат и зданий разглядел вокруг темно-зеленое поле, заполненное разрушенными камнями, покрытыми мхом, лианами и некоторыми блеклыми цветами, в трещинах россыпью торчали обломки мечей, помятые фрагменты доспехов; разнообразные разноцветные полупрозрачные существа летали из стороны в сторону, следуя друг за другом. Шин обернулся, чтобы найти волка, однако позади виднелась лишь темнота. Зеленый луг колебался расплывающимися краями, обрываясь бесконечной чернотой, что пугала своей всепоглощающей неизвестностью. Шин стоял на самом краю этих двух миров, так что, недолго думая, шагнул вперед, тьма сомкнулась позади, словно вода, обернувшись снова, Шин увидел только зеленые холмы и поля вплоть до горизонта. Была ли это иллюзия он не знал. Но в самом центре на камне расположился силуэт человека, который мог бы дать ответы.       — Кто ты? — спросил Шин, подойдя ближе, не желая размениваться на долгие приветствия и знакомства, в конце концов, он хотел выбраться, а не терять время на приветственное вежливое обсуждение погоды. Небо внутри купола, к слову, было ярко-синее, совершенно не под стать тому, что Шин видел ранее, создавало приятное впечатление, казалось куда более безопасным. Силуэт обернулся, превращаясь из неопределенного в молодую женщину, её глаза пробежались по Шину, после чего она подложила руку под подбородок и уперлась локтем в колено.       — И это ты — новый владелец? — спросила она усталым голосом.       — Чего владелец? — уточнил Шин, хотя мысль, что речь могла идти про меч, учитывая обстоятельства, промелькнула у него в голове.       — А ты не знаешь?       — А должен?       Она нахмурилась, Шин подобрался ближе, так что смог начать различать черты её фигуры и лица — выглядела незнакомка весьма приятно, впрочем не сказать, что молодо, ее осунувшееся и бледное лицо выдавало годы, но Шин не разбирался в возрастах людей; чем-то внешне она напоминала Лану с ее любовью к длинным и постоянно путающимся волосам, надета на ней была белая бесформенная ткань — Шин не был уверен, что это не пик местной моды, учитывая, что он не видел никого, кроме этой женщины и волка, — что добавляло ей определенного шарма таинственности; она в целом напоминала привидение — темные волосы местами сбились в комья, светлая одежда, словно разорванная монстром, интонация её голоса вызвала беспокойство: утомленная и почти что злобная — как-то так Шин и представлял заточенных призраков. Вопросы, впрочем, раздражали, хотя он и сам начал с них, понимал, что такими темпами они оба могли и не получить никаких ответов. Впрочем, Шин подумал, что ей вряд ли нужны от него какие-либо ответы.       — Полагаю, — задумчиво протянула женщина, — мне стоит тебе рассказать, но, если честно… я не особо хочу? — она вздохнула и продолжила — Ты знаешь, что это за место?       Шин не знал, означал ли её вздох, что она собралась что-то рассказывать, но решил ответить честно:       — Нет.       — Тебе что-нибудь сказали о плане?       — Плане?       — Сочту за нет. Она сказала что-нибудь обо мне?       — Она?       Лицо женщины мрачнело с каждым его ответом, и Шину почти захотелось соврать, чтобы не расстраивать её так сильно, но это бы им не помогло.       — Видимо, тоже нет, — вздохнула та снова. — Хорошо. Краткий экскурс. Это, — она обвела пространство вокруг рукой, — обратный мир. Сюда попадают после смерти призыватели и часть рассеянной энергии духов. Ну, и еще такие люди, как я. И как ты. Те, кому создали проекцию. Понимаешь, о чем я?       — Не особо, но допустим, — кивнул Шин.       — Понимаешь, зачем ты здесь?       Шин задумался на какое-то время, мысли в голове крутились разные, но он не мог выбрать верную, так что пожал плечами:       — Нет. Со мной что-то сделали? Я сплю? Я умер? Наверное, это как-то связано с… тем парнем?       Женщина понимающе улыбнулась.       — «Тем парнем», да? Полагаю, мы говорим об одном и том же парне. Может быть, когда мы закончим здесь, тот парень расскажет тебе о себе больше, а, может, нет. Он весьма непостоянный, знаешь? Нет, конечно нет, тебе только предстоит об этом узнать. Отвечая на другой вопрос, не думаю, что ты мертв. Тебе ещё рановато, да и ты пока нужен живым. От создания проекций никто не умирал, хотя, насколько мне известно, обычно это происходит менее торжественно, чем в нашем с тобой случае. Знаешь, кто создает проекции обычно?       Шин не понимал ничего совершенно, но решил плыть по течению, пока она сама все не расскажет, он нахмурился:       — Нет?       — Те, кто называют себя исполнителями желаний. Но многие предпочитают звать их просто демонами, или джиннами или ещё кем. Строго говоря, только они сами себя так и называют «Исполнители желаний». Конечно, у них есть свои требования за твое желание и…       — К чему это все? — перебил её Шин.       Женщина нахмурилась, раздраженная тем, что её прервали, но продолжила:       — Действительно. Тот парень — своего рода такой исполнитель желаний, возможно, тот, от которого всё началось, прародитель демонов или что-то в этом духе, кузнецы называют его Берсерком, вероятно, потому что он сводит с ума владельцев оружия. Ты ведь знаешь, что за меч тебе достался?       Потерянно Шин покачал головой. Женщина вновь вздохнула, на этот раз в её вздохе слышалось больше раздражения и злости.       — Конечно же! И как же такое возможно? — возмутилась она.       — Он достался мне такой, какой есть и… много чего произошло без моего участия.       Шин не планировал добиваться от неё жалости или чего-то подобного, но черты её разгладились и на лице отразилось понимание.       — Жертва обстоятельств, — кивнула она, — я тоже была ей, но мир катится ко дну, если тебе интересно, со дня своего возникновения, и это не мешает нам брать судьбу в свои руки, чего я тебе и советую сделать прямо сейчас.       — Я не знаю, зачем я здесь, чтобы брать в руки какую-то судьбу! И кто ты, между прочим, тоже! — гаркнул Шин.       — О, тебе действительно так интересно? Хотя, понимаю, нельзя доверять незнакомцам. Уж тем более мертвым незнакомцам. Меня зовут Адель. Аделаида Хотхильд, если угодно. Когда-то очень давно я была Посланником. Первым Посланником, если быть точным.       Шин, в конце концов, ожидал чего-то необычного, чего-то такого, что будет для него открытием или тем, где, наконец, сойдутся все пути, соберутся воедино все нити, разбросанные по различным историям. И вот, когда нечто подобное произошло, он не знал, с чего начать задавать вопросы. Ему хотелось бы знать больше, понять, в конце концов, куда именно сошлись воедино его воображаемые пути, узнать что-то, что никто не мог знать, но Аделаида не позволила этого сделать, спустилась со своего камня и двинулась куда-то, махнув рукой, чтобы он следовал за ней.       — Что мы будем делать? — спросил Шин, ощутив себя маленьким ребенком, которого вели в неизвестном направлении. Он представил себе ожидающего подарка ребенка, но ощущалось это так, будто его вели делать уколы или лечить зубы.       — Возвращать тебя к сознательной жизни, — ответила Аделаида. — Возможно, ты заметил, что с ней возникли некоторые трудности.       Было сложно не заметить, ведь Шин прекрасно осознавал все происходящее, но не мог ничего контролировать. Не было никакого «второго голоса», который заставлял его делать то, что ему не хотелось, не было никакого подсознания, откуда бы Шин наблюдал за происходящим со стороны, никаких мук совести и размышлений о праведности поступков, он просто… был там, делал то, что в тот момент казалось отличной идеей. Он понимал сейчас, насколько идеи были отвратительными, неуместными и неадекватными, насколько ужасными и опасными являлись они для окружающих. Тогда каждая казалась лучшим в мире решением. И от этого Шин ощущал себя паршиво, словно запачканным изнутри несмываемым слоем чужой крови, словно что-то оставило в нем свой отпечаток или вовсе не собиралось никуда уходить, словно что-то внутри было разрушено, размозженно и собрано заново из остатков как попало. Анализируя все это, Шин хотел думать, что это был лишь кошмарный сон, который осознаешь только при пробуждении, а внутри него всё кажется тебе вполне удобоваримым, он успокаивал себя этим, потому что не было времени думать обо всем сейчас. Ведь Аделаида ждала ответа, а, быть может, и нет, ничего не услышав от Шина, она продолжила.       — Есть только один способ с этим справиться. Старый, как мир. И простой, как самая первая мысль, что придет тебе в голову. Но, возможно, сам процесс будет немного сложнее.       — Процесс?       — Да. Все тривиально — тебе нужно убить то, что хочет убить тебя.       — Звучит очень воодушевляюще, — скривился Шин.       — Но есть кое-какая проблема, — Аделаида наклонила голову. — Как только я выйду за пределы моего острова, я тоже вступлю в эту игру.       — И… что это должно значить?       — Что тебе придется убить то, что хочет убить тебя. Особенно, если это буду я.       — Я не хочу убивать тебя! Мы даже не знакомы! Ты мне так ничего не рассказала! — возмутился Шин, остановившись на месте. Мысль о смерти не пугала его всего мгновение назад, но… умереть не страшно, когда видишь перед собой некое воплощение загробной жизни (которое и вовсе не такое, как историях знакомых Шину), но исчезнуть ведь означает перестать существовать вовсе, рассыпаться на молекулы, на атомы, распространиться энергией по космосу и больше никогда не осознавать себя как живое существо — это пугало куда больше. Шин не хотел думать о том, чтобы лишить кого-то загробной жизни.       — Воспринимай это как преимущество, — улыбнулась Аделаида. — Кому-то из нас придется умереть сегодня, и лучше бы это быть мне, я уже порядком утомилась находиться здесь.       — Могу я кое-что спросить? — перебил её Шин снова.       — Если хочешь, — она пожала плечами. — Если хочешь уменьшить свои шансы на успех.       Шину по большему счету было плевать на успех.       — Почему ты делаешь это? Помогаешь мне?       Аделаида окинула его тревожным взглядом, Шину подумалось, что так смотрела на него мать, когда он уезжал на Битву, потому он ожидал услышать что-то теплое и мотивирующее, но услышал совершенно другое.       — Я не помогаю тебе, –отвернулась Аделаида, смотря в сторону границы купола, что выдавала себя рябью на рисунке полей, — я помогаю себе, потому что не могу больше здесь находиться, и ты — мой билет на свободу. Хотя, — она усмехнулась как-то горько, — у меня есть несколько пожеланий, я бы хотела, чтобы ты выполнил их, когда вернешься, ладно?       — Звучит так, будто ты уже решила, что умрешь сегодня, — протянул Шин невесело.       — Я вижу это как возможность, — Аделаида пожала плечами, — я думаю, что ты вполне справишься с той задачей, которая была на тебя возложена. Я не особо тебя знаю, но ты кажешься мне ответственным и честным, так что я надеюсь, что ты выполнишь и пару моих просьб.       — Если они не включают убийство кого-то ещё, — нахмурился Шин.       — О, я бы убила Леванте, но, знаешь, сейчас я даже его понимаю. Я хотела защитить Эйлис, но он должен был защищать остальных, и все, что я делала, не было так уж хорошо продумано, как мне хотелось верить тогда. Потому я хочу попросить тебя передать ему, что я не держу на него зла за свою смерть, я была готова к тому, чтобы умереть в тот день, так что…       — Я ничего не понимаю, — прошептал Шин, не желая больше перебивать её, но Аделаида услышала и мягко рассмеялась. Она больше не была похожа на приведение, её волосы и балахон развевались на несуществующем ветру, и она выглядела вновь молодо и красиво. Шин подумал, что… наверное, Аделаида умерла в этом возрасте. И ощутил боль от несправедливости.       — По правде говоря, — улыбнулась та, — я ведь тоже ничего о тебе не знаю. Я не думала, что этот меч проживет столько времени, что кто-то будет помнить заклинания и пытаться пробудить Берсерка. Он любит кровь врагов, не знаю, связано ли это с моим желанием убить левиафана тогда или все они такие, эти волшебные мечи, но если крови достаточно, он может сделать владельца настолько сильным, что тому и не снилось. В этом даже есть плюсы — быть сильнее, быстрее, лишенным гнета морального выбора, не ощущая боли; я почти скучаю по этому чувству, — она усмехнулась, — но безумие — плата за силу. Плата за желание, что было исполнено.       — Я не понимаю, почему я должен тебя убить в таком случае?       — Потому что я так хочу? Тебе будет достаточно этого ответа?       Шин посмотрел на её извиняющееся выражение и покачал головой.       — Тебе не понравится, если я скажу, что сама не знаю, поможет ли тебе наш план, — рассмеялась Аделаида нервно. — Я хоть и заключила договор, не то чтобы я успела оценить результат его работы. Как я сказала, мои действия были не слишком продуманными. Потому я надеюсь, если ты будешь думать о моей просьбе, это поможет тебе вернуться назад. Незаконченное дело всегда помогает в историях про призраков, да?       — Ты права, — кивнул Шин, — это совершенно мне не нравится.       — Но у тебя нет особого выбора. Я просто хотела быть честной.       Не ожидая подобного, Шин ощутил, как ему защемило сердце от благодарности, хотя он не мог толком понять, за что, но все равно сказал:       — Спасибо. Я попытаюсь выполнить твою просьбу, если ты мне объяснишь, о ком идет речь.       Аделаида улыбнулась, подходя ближе к границе острова, коснулась рябящей поверхности. Вблизи стена с полями вдали выглядела совершенно неубедительно и больше напоминала отражение в воде.       — Я была первым Посланником Духа, которого мы называли Леванте, — начала Аделаида. — Мы с моей сестрой Эйлис были первыми, нам повезло, мы подошли им, и нас выбрали, но… тот, кто был Духом Эйлис… у него не было человеческого имени, он говорил, что подобные имена нужны слугам, чтобы знать, кого зовешь, а духам не нужен человеческий язык, чтобы общаться, так что мы могли называть его только Господин. Он обращался со всеми ужасно, но особенно страдала Эйлис, так что я хотела помочь ей. Так возник Ари’Ир и мое желание убить левиафана. Я была довольно самонадеянна, хотела все сделать сама, хотела, чтобы Эйлис была рада и благодарна. Наверное, я была просто самонадеянной и желала, чтобы сестра обратила на меня внимание, ведь это она всегда была той, на кого обращали внимание, так что… О, могучее Древо, зачем я только это всё рассказываю…       — Мне интересно, — кивнул Шин.       — Время здесь запутанное, так что у нас действительно есть возможность всё обсудить, но… Моя попытка убить левиафана… не была провальной, однако последствия… У меня ведь была дочь, знаешь? Я совершенно не хотела её, но… таковы были требования моей семьи, даже несмотря на то, что мы были Посланниками, это ничего не значило тогда, я даже не думала о несчастной, когда всё это начала. Считаешь, я ужасная мать?       Шин не знал как реагировать на настолько внезапные откровения, так что только нелепо пожал плечами, когда Аделаида обернулась к нему.       — Да, ты прав, я и после о ней не думала, когда оказалась здесь, только о том, как Эйлис себя чувствует, думает ли она о том, что я сделала это для неё, винит ли меня. Я знаю, что она все ещё жива, что я обрекла её на бессмертие. И что Леванте тоже жив, конечно же, такой как он найдет способ выбраться из любой ситуации. Я просто хочу, чтобы ты сказал им, что я сожалею о своем поступке и не виню их. И хочу, чтобы они не винили меня.       — Я же не знаю, кто они, — ответил Шин.       — Знаешь, — улыбнулась Аделаида.       И внезапный поток ветра толкнул его в спину.       Выбравшись за пределы освещенного круга, Шин попал в относительно темную пустоту, черное небо было заполнено редкими блеклыми белыми точками, так похожими на звезды, дающими небольшой элемент света. Земля тоже казалась черной, словно состояла из ничего, она была ни жесткой, ни мягкой, идеально ровной и не создавала звуков от шагов, словно поглощала любые колебания. Шин обернулся, часть светлого купола проглядывалась позади него, словно прозрачный мираж, контуры зеленой травы и бежевых камней походили на галлюцинацию или пятна из-за попавших в глаза инородных тел. Остров, однако, более не имел значения. Шин находился здесь один, или, по крайней мере, чувствовал, что был один. Он огляделся, но в кромешной тьме не представлялось возможным различить хоть что-то. Берсерк, как называла его Аделаида, также находился где-то здесь, Шин так думал, пока напряженно всматривался в окружение, пытаясь увидеть хоть крупицы… чего-то. Он злился на Аделаиду за то, что она ничего толком не объяснила и просто бросила его в пустоту, однако…       — Есть тут кто? — спросил Шин у пустоты, почти с удивлением отмечая, как глухо прозвучал его голос. Словно он разговаривал внутри звуконепроницаемой комнаты или под водой. Не то чтобы Шин знал, как выглядят разговоры под водой, да и во звуконепроницаемых комнатах никогда не был, но предполагал, что звучание могло быть похоже. В ответ ему раздался смешок. Голос показался знакомым, но понять, откуда он доносился, было невозможно, тот словно звучал в голове.       — Где ты?       — Попробуй найди, — ответил тот же голос, и Шин понял, почему он показался ему знакомым — это был голос той девушки, — Эмили, — воспоминания о которой Шин старательно прятал в самых дальних углах разума, и, пока он не был тем, кто управляет своей жизнью, ему отлично удавалось избегать их, однако сейчас… словно холодом ему сжало внутренности, он понял, что не хотел здесь находиться, хотел сбежать и больше никогда не возвращаться к этой ситуации. Шин ощущал внутреннюю дрожь, хотя он не думал, что боится призраков, а также понимал, что Эмили никак не может быть настоящей, и что это все в его голове… это знание никак не помогало избавиться от неприязни к себе и страха. И желания развернуться и уйти. Шин сделал шаг назад, обернулся, но кроме черноты ничего более не разглядел, никаких силуэтов острова более за спиной не располагалось, он остался один посреди пустоты и темноты, не зная, что делать. Полушепотом он спросил:       — Что тебе нужно?       Но не получил никакого ответа, только очередной издевательский смешок раздался словно бы за его спиной. Шин резко обернулся, потянулся к браслету, но не смог найти его на руке, позади также никого не оказалось. Смешок раздался снова, у левого уха, Шин сделал еще оборот вокруг себя. Липкий страх захватил его, он пытался высмотреть что-то, но глаза ничего не различали, будто были закрыты в самом деле, он не понимал, что происходит и чего ожидать, и неведение пугало его больше, чем темнота.       — Что ты хочешь?! — выкрикнул Шин. Его голос дрогнул, и он был уверен, что призрак Эмили прекрасно это услышал.       — А что хочешь ты? — спросил призрак. Голос донесся откуда-то справа, Шин повернулся на звук и увидел Эмили, но совершенно не такой, какой она была на арене — здесь её глаза горели белым пламенем, Шин ощутил, словно она выжигала ими его внутренности, и напряженно шагнул назад. Эмили снова рассмеялась заливистым громким смехом, что эхом разнесся в разные стороны, так не соответствуя тем глухим звукам, что Шин слышал от себя. Затем она обернулась куда-то назад, Шин бросил короткий взгляд в том направлении, но не хотел терять Эмили из виду ни на секунду. Его сердце громко билось, отдаваясь ударами в горле, ладони потели, он ужасно хотел иметь хоть какое-то оружие, хоть что-то, чтобы просто выставить вперед, даже если бы это ни капли не помогло разобраться с призраком, но у него ничего не было. И то, что находилось за спиной Эмили, что приближалось из темноты, постепенно проявляясь белыми очертаниями рваной одежды, совершенно не делало ситуацию спокойней. Эмили присела в коротком реверансе, склонив голову, и пламя её глаз дрогнуло, словно на кончике свечи, оставляя рваные фрагменты в воздухе, затем она развернулась и поклонилась кому-то за своей спиной. Шин ничего не знал о настоящей Эмили, но чувствовал, что она не могла быть такой, что эта проекция, этот образ, был просто ничем иным, как его воображением, она даже выглядела совершенно обычно, за исключением глаз, Шин ожидал от призраков большей оригинальности, но думал об этом он разве что с целью успокоить свое бешено колотящееся сердце. В белом рваном балахоне приближалась Аделаида, её одежда и волосы развевались на несуществующем ветру ровно так же, как и в границах острова, но на этот раз в руках она держала два меча, а её глаза… светились красным. Шин не успел и подумать, что сейчас она могла бы быть на его стороне, стоило увидеть эти глаза. Аделаида остановилась около Эмили и кивнула ей, после чего та вновь издала язвительный смешок, бросив на Шина презрительный взгляд. Он думал, что Аделаида отдаст Эмили второй меч, но та вместо этого бросила его вперед, и он упал на черную землю, не издав ни единого звука, прокатился вперед, остановившись в нескольких сантиметрах от кончиков ботинков Шина. Он проследил за ним и поднял взгляд. Аделаида стояла неподвижно, ожидая, Шин теперь заметил как в пугающей улыбке растянулись её губы. Эмили нигде не было, но отчего-то её присутствие ощущалось, и Шин продолжал слышать её смех в голове.       — И, — начал Шин, — каков план?       Повисла тишина, словно Аделаида размышляла над ответом, а быть может, планировала, как начать атаку. Шин пытался быть готовым к любому варианту, но даже не знал, чего ждать, бросал короткие взгляды на меч у ног и в то же время старался продолжать глядеть пристально на Аделаиду. В ответ она смотрела своими горящими красными глазами и улыбалась, а затем ответила:       — Бери.       В конкретизации Шин не нуждался, он опустился на колени, не отрывая от Аделаиды взгляда, но та ждала, когда он поднимет меч, а затем, словно вновь стала собой, добавила:       — Я не хочу тебя убивать.       — Мы можем обойтись без этого — ответил Шин. Аделаида прикрыла глаза и покачала головой, её безумная улыбка спала с лица, отчего она действительно стала выглядеть такой же, какой Шин запомнил её внутри острова.       — Это не так, — сказала Аделаида, поднимая руку с мечом. Шин не хотел с ней драться, но выбора никто ему не предоставил, или, скорее, он сделал этот выбор, когда решил приехать на Линегрим.       Лезвие бесшумно пришлось в миллиметре от лица Шина. Аделаида передвигалась быстро и не издавая звуков, Шин же шумно дышал и постоянно промахивался. Он сделал шаг назад, уворачиваясь, отчего-то вспомнил, что к стае диких животных нельзя поворачиваться спиной и убегать, но он не мог решить, было ли разумно расценивать одну Аделаиду как стаю. Её движения были будто бы отточены годами практики, но тоже самое Шин чувствовал, когда разгуливал по Ситте, будучи не в себе. Он знал каково быть на той стороне, где находилась сейчас Аделаида, и он также знал, что случалось с теми, кто оказывался по другую сторону, где сейчас находился он сам. Движения Аделаиды были точны и выверены, а Шин в это же время состоял из страха, бешено мчащейся по сосудам крови, громко стучащего сердца и абсолютно отказывающегося работать мозга, он мог лишь уворачиваться и убегать, меч Аделаиды резал воздух, словно бы в издевку, словно бы она действительно не хотела его убивать, словно бы… поддавалась. Но Шин был достаточно способен оценить свои куцые способности к фехтованию, чтобы осознание этого факта не могло помочь ему ни капли. Меч в руках ощущался слишком тяжелым, громоздким, его было трудно держать даже двумя руками, и он совершенно не имел никакой магической силы внутри себя, отчего Шин не мог положиться на привычные способы, не мог спрятаться, не мог застать врасплох. Аделаида теснила его к несуществующей границе, и они могли бы застрять здесь навечно, если бы усталость не начинала давать о себе знать. Шин не был уверен поначалу, что способен ощущать её, будучи запертым в мире духов, но в тоже время его руки начинали болеть, а дыхание сбивалось всё больше, и разум застилало пеленой, он меньше и меньше понимал, что происходило вокруг, голова начинала кружиться, меч Аделаиды проскользил вдоль левой руки, оставляя глубокий порез, но боль добралась до Шина будто бы откуда-то из другой реальности, он словно чувствовал её и в то же время совершенно не замечал за пеленой, что окутывала сознание. Часть его уплывала куда-то, он бросил взгляд на порез, кровь лилась из него совершенно неадекватно, словно вода из крана, Шин точно знал, что такого быть не могло, она была черной, но в тоже время красной, и он не понимал, как может воспринимать два цвета одновременно, его замутило, голова закружилась сильнее. Он попытался ответить, выкинул вперед правую руку, но меч в ней был слишком тяжелым, что Аделаида легко смогла уйти в сторону. Она не настолько была готова поддаться, насколько Шину хотелось — он ни разу не смог хотя бы зацепить её. Под ногами начало хлюпать, кровь собиралась в лужи, Шина затошнило, он не мог больше тут находиться, подумывал, что просто лечь и закрыть глаза было бы отличным решением проблем. Он мог бы просто игнорировать их существование.       — Сдаешься? — усмехнулся Аделаида, её голос отчего-то звучал так же звонко, как до этого смех Эмили.       — Почему ты думаешь, что уже победила? — спросил Шин, почти задыхаясь. Ответ был очевиден, но он не мог не попытаться.       — Я так не думаю, — пожала плечами Аделаида.       — «Я это знаю»? — усмехнулся Шин. Он не чувствовал ни малейшего признака, что может обернуть ситуацию в свою пользу, и совершенно не знал, чего хочет добиться подобными разговорами, но оттягивать время казалось ему неплохой стратегией. Вместо ответа Аделаида обвела взглядом увеличивающуюся лужу под их ногами, и Шин снова усмехнулся:       — Откуда мне знать, может, это то, как работает ваш мир?       Аделаида снова окинула его сомневающимся взглядом, посмотрела на меч в его руках. Шин едва мог его держать, он уперся кончиком в землю, используя его в качестве опоры, прекрасно понимая, что был слишком самонадеянным, когда соглашался на подобное, что останется здесь, отчего-то эти мысли почти его не пугали, обратный мир казался местом тишины и умиротворения, где он мог бы просто спрятаться от проблем, Шин подумал, что Аделаида ждала от него не этого, но в самом деле, ему было плевать, кто и чего от него ждал. Он устал соответствовать ожиданиям, устал пытаться и каждый раз проваливаться. Аделаида больше не нападала, лишь смотрела и ждала.       — Прекрати меня жалеть! — прикрикнул на неё Шин, но она не пошевелилась. — Ты же этого хотела, разве нет? Просто закончи и, не знаю, можешь занять мое место! Или как это работает в этом вашем мире мертвых?       — Я не хочу тебя убивать, — ответила Аделаида.       — А я не могу тебя убить! Как бы ты на это не надеялась! Я просто не могу! Это невозможно!       Вместо ответа Аделаида отбросила в сторону меч и развела руки в стороны, её горящие красным глаза потускнели, и Шин понял, что она прекрасно контролирует свое безумие. Но от подобного жеста ему стало только противнее смотреть на самого себя.       — Я не буду тебя убивать, — сказал он. — Ты победила, так что…       — Я победила, — перебила Аделаида, — и мое желание как победителя — умереть.       — Так не должно быть! — разозлился Шин.       — Все идет именно так, как должно, — сказала Аделаида, — у меня не было наивных ожиданий, что ты можешь победить меня, но мне было интересно, чего ты стоишь.       Её горящие глаза потухли окончательно, в их взгляде Шин смог различить, насколько невысокого мнения она о его способностях, но вслух Аделаида ничего не сказала.       — Ты обещал выполнить мои пожелания, — произнесла она вместо этого.       Шин кивнул на продолжающую течь из его руки фонтаном кровь и ответил:       — Я не думаю, что здесь можно умереть.       Аделаида щелкнула пальцами, кровь исчезла вместе с раной, а на её лице отразилась самодовольная улыбка. Шин пораженно выдохнул:       — Конечно же! Кому ещё нужен меч, создающий иллюзии? Как это вообще не пришло мне в голову сразу?!       — Тебе многому стоит научиться, — пожала плечами Аделаида.       — Как я мог не догадаться? — сокрушался Шин. — Это же было так очевидно! И ты все это создала? И Эмили тоже?       — Ты можешь подумать об этом позже, время здесь не резиновое, ты должен выполнить обещания.       В голосе Аделаиды прозвучали нотки нетерпения, но Шин до сих пор не был готов убивать кого-то в самом деле, концепция казалась ему такой далекой, но сейчас… если возможность выбирать существовала, он хотел бы смертельно ранить её в бою, однако этого не могло случиться при его уровне умений, но Аделаида ждала и Шин должен был принять решение, взять на себя подобную ответственность.       — Я ни о чем не жалею, если тебя это успокоит, — сказала она. Шин кивнул, поднял меч, хотя его не могли успокоить никакие слова, он попытался собраться с мыслями, понимая, что делает это по её просьбе, что происходящее скорее акт милосердия, чем в самом деле убийство, что у этой ситуации нет ничего общего с тем, что произошло на арене, и что… это было тоже самое, как бы Шин не пытался себя убедить, а на арене он не приложил никаких усилий ни к самому деянию, ни к тому, чтобы предотвратить его, и настоящее было в разы хуже.       — Я не могу этого сделать, — прошептал он. Аделаида бросила на него почти что разъяренный взгляд       — Ты должен! — выкрикнула она. Шин вздрогнул и сглотнул нервную панику, подступающую к горлу, покрепче сжал рукоять меча двумя руками, ощущая, как ужасно он скользит в них и то и дело норовит вывалиться. Он сделал шаг вперед, затем ещё несколько, Аделаида прикрыла глаза, не меняя позы с раскинутыми руками, Шин приблизился к ней вплотную, занес меч, уткнул его кончиком в то место под ребрами, где должно быть сердце, зажмурился и толкнул меч вперед изо всех сил. Аделаида не издала ни звука, меч прошел сквозь нее с усилием, но спустя всего несколько секунд Шин ощутил его ужасную тяжесть и выпустил его из рук, меч упал на черную землю беззвучно, но Шин отчего-то услышал пронзительный звон металла в своей голове. Он открыл глаза и не увидел никого, остался совершенно один в пустоте и черноте.       — Аделаида? — позвал Шин осторожно, но никто не ответил.       Наверху раздался треск. Шин вскинул голову, увидев, как черное небо с белыми точками расходится огромной трещиной в разные стороны, и свет проходит сквозь неё. Что-то посыпалось сверху, мелкое, словно пыль, забилось Шину в глаза, и он ощутил резкую боль, зажмурился, начал тереть их, чтобы избавиться от неприятной рези, пока треск становился всё громче. Шин снова поднял голову, глаза слезились и плохо видели, но трещина ушла куда-то в сторону, там же вдалеке виднелись мерцающие границы острова, они осыпались и шли трещинами вслед за небом, являя зеленые луга внутри себя. Шин понял — это был остров Аделаиды. Он вновь вскинул голову вверх, определяя местоположения трещин и кинулся бежать в противоположную от них сторону. Из трещин раздавался скрежет, треск, словно что-то ломалось, что-то тяжелое и прочное. Шин обернулся на бегу — из самой большой трещины над островом посыпался вниз белый песок, словно водопадом он стекал, сверкая в лучах пробивающегося света, погребал остров под собой. Шин бежал настолько быстро, насколько мог, надеясь, что песок его не догонит, его легкие горели, но постепенно треск прекратился, и только шуршание песка оставалось вдалеке. Шин остановился и обернулся — лучи света, что пробивались сверху, начинали приобретать форму небольших существ с крыльями, что светились в непроглядной темноте, их становилось все больше и больше, нити света тянулись от одного существа к другому, они кружили вокруг трещины, словно пытаясь зашить её этими нитями, песок постепенно замедлялся, так что, казалось, существа преуспевали в своем деле, однако тот продолжал сыпаться, постепенно занимая всё большую и большую территорию вокруг. Шин облегченно выдохнул, хотя и не понимал, что именно произошло, он был в относительной безопасности. Или хотел бы так думать.       Светящиеся существа замедляли песок, Шин наблюдал за ними, не зная, что ему следует делать дальше, не был уверен, что произошедшее означало что-то положительное для его ситуации, и в тоже время узнать было не у кого. Внезапно он ощутил тепло, существа обернулись на него и медленно поплыли в его сторону, Шин полагал их неопасными и не ощущал, что ему стоило бы бояться их, потому только ожидал, что те планируют делать дальше, часть его думала, что это плохая идея, но другой у него все равно не находилось. К ощущению тепла прибавилось что-то странное, Шин не мог описать это чувство, словно… мир разваливался и в тоже время собирался, словно кто-то резал его на части и параллельно сшивал светящимися нитями, словно хаос и порядок сосуществовали в одной точке пространства, но Шин не мог понять, откуда взялось это чувство и почему оно настолько ярко ощущалось.       — Разрушитель, — раздался голос в голове, он больше походил на женский, но точно сказать не представлялось возможным, голос звенел словно колокольчик и в тоже время был наполнен низкими, глубокими звуками, описать которые Шин не был способен.       — Хранитель уничтожен, — продолжал голос, разносясь по пространству вокруг, он тянулся вслед за движениями светящихся существ, создавая впечатление, что все они говорят разом, но при этом Шин был уверен, что слышит голос где-то в глубине своей головы.       — Разрушитель должен занять место Хранителя, — не угоманивался голос.       — Я не понимаю, — сказал Шин, не уверенный, что получит ответ, но голос и не соизволил пояснить. Белые существа подобрались ближе, Шин чувствовал исходящее от них тепло, несколько ударились в него, но ничего, кроме тепла, Шин не ощутил, словно ничего и никого вокруг в самом деле не существовало.       — Займи место Хранителя, — раздался голос снова, и яркие нити потянулись в разные стороны от существ. Шин зажмурился, не способный смотреть на них, но вокруг становилось всё ярче и ярче, что веки не помогали защитить глаза, он думал, что ослепнет, попытался закрыть глаза рукой, но свет словно проникал сквозь плоть, заполняя пространство вокруг.       — Займи место Хранителя, — повторял голос словно мантру, набатом стучащую в голове. Шин не мог воспринимать более ничего, только слышал голос и видел свет, он подумал, что в историях о загробной жизни предполагается что-то такое — свет, на который нужно идти, чтобы попасть в свою следующую жизнь, — но ощущал лишь тепло и умиротворение, и ничего более не вызывало у него тревоги. Шин подумал, если бы свет звал его куда-то, он бы с легкостью пошел.