Птица и череп

      «Верни его», — резкой болью отдалось в голове Ланы, от неожиданности она пошатнулась, дернула головой сначала в одну, затем в другую стороны, но толпа вокруг двигалась единым ленивым потоком, совершенно не обращая внимания, никто не пытался заговорить с ней.       — Показалось, наверное, — прошептала Лана себе под нос едва слышно, снова оглядела окружающих, в ответ только поймала несколько взглядов, что тут же отвернулись и поспешили подальше. Ничего не происходило, никаких внезапных нападений или развалившихся зданий, как этой ночью… Утро только-только наступало, сонливость постепенно накатывала, но идти Лане было некуда, пока ремонтные вопросы не решились. Впрочем, она и не знала, как они будут решаться, и будут ли вообще. Наверное, подумала Лана, дело в усталости, она бродила по городу с тех пор, как Лия приняла решение забрать меч себе… Никаких целей Лана не преследовала, просто не знала, что должна делать, когда ответственность перешла из её рук.       «Верни», — повторило что-то снова. Лана опять оглянулась, но никого, кто бы хотел вести с ней бесед, поблизости не было.       — Что вернуть? — спросила она беззвучно, озираясь на прохожих, гадая, считают ли они её ненормальной за необоснованные разговоры с самой собой. Прохожим, впрочем, было всё равно.       «Верни меч», — соизволил уточнить голос. Лана ощутила страх. Этот голос звучал не снаружи, кто-то говорил в её голове! Лана слышала о людях, что были способны влезать в чужие головы и разговаривать с хозяевами этих голов, впрочем, может, это просто были галлюцинации?       — Зачем? — спросила она шепотом.       «Он не в тех руках» — ответил голос.       — Откуда тебе знать, в чьих он руках? Да и кто ты вообще? Или что? Зачем тебе со мной говорить?       «Если хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом, верни меч».       — Я ничего от тебя не хочу, только, чтобы ты не лез в мою голову! — возмутилась Лана вслух, зарабатывая подозрительные взгляды, поспешила свернуть с людной улицы подальше.       «Разве тебе не хочется спасти друга? Думаешь, что все закончится хорошо, если ты не будешь контролировать ситуацию? Думаешь, можно доверять им?»       Кому «им» Лана спрашивать не стала, поняла, что речь о Духах, но вопрос, что за голос пытался вести с ней диалог и откуда он знает подробности… он не стал бы отвечать, если бы Лана спросила ещё раз. Она думала, может быть, он был поблизости, в момент, когда Лана отдавала меч, мог видеть, но откуда он мог знать, что именно находилось в свертке? Тогда, вероятно, продолжала размышлять Лана, он знал о ситуации заранее, видел события, которые происходили до этого. Ей стало страшно, что голос может читать мысли, но она надеялась, если это так, ему не нужно было бы говорить с ней, чтобы заставить что-то сделать. Нужно было спросить, быть может, это бы немного прояснило ситуацию, так что Лана решилась, заговорила чуть громче, хотя невидимый или несуществующий хорошо собеседник слышал её независимо от громкости голоса:       — Что ты знаешь про меч?       «Я ведь уже сказал, что расскажу только при одном условии — ты вернешь его обратно»       — И принесу тебе на личную встречу, где ты раскроешь мне все тайны? — усмехнулась Лана, смотря на стену. Ей представился образ человека в шляпе, который скрывал взгляд за полями.       «Тебе не нужно никуда нести его, только забрать себе. Пока что» — ответил голос.       — И зачем же он мне?       «Вопрос не в том, зачем он тебе, а в том, у кого его не должно быть, понимаешь?»       Лана не понимала. Хотя, быть может, понимала, у неё и самой было подобное ощущение, но когда нечто необъяснимое говорило в её голове о том же самом… создавалось впечатление, будто бы она говорит сама с собой.       — Это точно галлюцинация, — кивнула себе Лана.       — Я ничего не стану делать, пока не получу ответы на свои вопросы, — твердо, но всё же стараясь звучать негромко ответила она.       Голос некоторое время молчал, а затем Лана словно ощутила его тяжелый и усталый вздох.       «Хорошо. Ты хочешь знать, кто я, откуда знаю про тебя или откуда знаю про меч?»       — Всё сразу.       «Нет-нет, один ответ — одно дело. Ты хочешь выполнить одно задание за все вопросы, тогда какой смысл говорить всё сейчас? Я отвечу на один твой вопрос, затем ты вернёшь меч, и мы, быть может, обсудим остальное»       «Быть может» Лане не понравилось, но, по большему счету, она ощутила облегчение: теория о галлюцинации была не верна, нечто было слишком самоосознанное для галлюцинации. Хотя, не то чтобы Лана была специалистом в восприятии несуществующих образов, она задумалась, что именно ей хотелось бы узнать больше. С одной стороны, самым важным вопросом было, кто этот голос вообще такой, но Лана не знала, каков шанс, что нечто, которое ничем не рискует, может говорить правду. С другой, что было важнее узнать в конкретный момент?       — И ты мне соврешь на все три, конечно же, — кивнула она.       «Почему ты так считаешь? Я, может быть, не умею врать».       — В любом случае, я не могу никак проверить ни один из тех ответов, что ты мне дашь. Если только ты не предоставишь мне доказательства.       Голос молчал долгие пару минут, Лана уже решила, будто галлюцинаторное действие чего бы то ни было, наконец, закончилось. Она разочарованно хмыкнула, словно ощутила сожаление от нераскрытой тайны, сделала шаг в сторону улицы, но голос мгновенно вернулся, едва она успела поставить ногу на землю.       «Хорошо. Я могу кое-что сделать, чтобы ты поверила в мои слова.»       Лана была несколько удивлена, так что спросила:       — И что же это?       «Ты ведь участник, так? Тебя не было на первом этапе, так что, скорее всего, очередь до тебя еще не добралась. Я могу рассказать тебе кое-что о твоих способностях, чтобы ты поверила.»       Вопроса у Ланы возникло два: откуда он мог знать, что очередь ещё не дошла, и, что важнее, что он мог знать об её способностях? Ответы, впрочем, пришли в голову весьма быстро: Битва транслировалась, а способности и не её вовсе. Это немного поубавило развивающуюся настороженность, но одно Лана всё же спросила:       — Каким образом мои способности влияют на мое желание поверить тебе?       «Я знаю многое. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Устроит такой вариант?»       Довериться неизвестному было бы слишком опасно, учитывая тенденции последних дней, но, по факту, Лана ведь ничего не теряла. Ей нужно было победить, голосу нужно было, чтобы она забрала меч. Они могли бы сработаться на этом.       — Допустим. Но где гарантии, что твои знания мне помогут?       «У тебя их нет. Как и у меня нет гарантий, что ты поможешь мне. Мне заключаем договор на словах и доверии. Этот факт — твоя единственная гарантия. Если моя помощь окажется для тебя полезной, тогда тебе не захочется предавать наш договор. Ты ведь хороший человек.»       Лана, само собой, считала себя хорошим человеком. Однако что-то не давало ей покоя, гложило, шлейф подозрительности никуда не делся, ведь она так и не узнала, что это за голос и чего он хотел, очевидно было только то, что он кому-то принадлежал, и этот кто-то, может быть, даже знал Лану. Вряд ли лично, ведь она никогда не знакомилась с людьми такого уровня способностей, да и вряд ли бы ей когда-нибудь довелось бы, настолько псионики были редкостью. В том, что, скорее всего, это и был псионик, Лана тоже не была уверена, но других вариантов не находилось. Возможно, он был не так силен, чтобы внушить ей нужную идею на расстоянии. Вряд ли бы он не стал этого делать по другой причине.       Постепенно Шестая Битва восстанавливала свое нормальное функционирование. В свете последних не самых удачных событий первый тур превратился в стремительную гонку с целью добраться до условного финиша как можно быстрее. Исходные четыре сражения превратились в максимально возможное количество в день, вероятно, организаторам казалось, что чем быстрее всё закончится, тем меньше проблем успеет накопиться. По крайней мере, Лана думала, что им стоило бы поторопиться, пока что-то ещё не было разрушено, и тем более, пока никто не пострадал. Быть может, в ускорении темпов имелся и другой, скрытый, подтекст. Быть может, они надеялись, что участники, вышедшие в следующий этап, смогут защитить себя или кого-то с большим шансом, чем сейчас.       Последний, финальный в первом туре бой в ветке огня, самый яркий и красочный, был важен для Ланы. Её вторая возможность показать себя в деле маячила так близко, представлялась картиной идеального успешного будущего. Людей к вечеру на трибунах собралось куда больше, шаровидные камеры летали туда-сюда над их головами, снимая всё подряд. Лана была немного рада такому многочисленному составу зрителей, она была не против внимания, но ей также было тревожно от мысли, что столько желающих увидеть её или не её бездыханное тело на фоне пропитавшегося кровью песка собиралось вокруг. Люди на этой арене показывали себя с разных сторон, с нелицеприятных в том числе, но, впрочем, тут только и просили, что хлеба и зрелищ, и падкая до насилия публика, по мнению Ланы, была более чем рада подобным исходам.       Освещение на небе состояло из нескольких бледно-розовых спутников, что находились в самом зените, вдоль арены тянулись линии горящих прожекторов, а оба противника показались с разных сторон внутреннего кольца. Толпа приветственно зашумела, раздались многочисленные выкрики, суть которых до Ланы не доходила, но она зачем-то помахала им в ответ. Прожекторы ярко горели и укладывали на стадион множественные длинные тени.       Лана прошла чуть дальше по стадиону, поглядывая по сторонам, свет мелькнул прямо в глаза, ослепил, и она не успела заметить движение, отреагировать и уйти в сторону. Её противник — молодая девушка, скорее девочка, слишком молодая для участника Шестой Битвы, но Лана говорила себе никогда не верить внешности, — буквально пролетела мимо, как недавний разрушитель зданий, приземлилась где-то позади, Лана ощутила, как пламя прошлось мимо неё, но ничего не случилось. Быстро собравшись, попыталась ответить тем же, но промахнулась, противница проводила взглядом пролетающий даже не близко к ней огненный снаряд и, наверное, ощутила себя чуть выше, способнее, удачливее, а Лану противником весьма посредственным.       Начало было не лучшим — так облажаться с первых минут. Лана слышала недовольный вой толпы, осуждающий вой, но мотнула головой — некогда, не сейчас, на самокопание останется время позже. Много-много времени.       «Тебе стоило бы быть внимательнее в следующий раз», — внезапно напомнил о себе голос в голове. Лана вздрогнула, рефлекторно оглянулась, хотя уже знала, что кто-то пытался говорить с ней через её мысли. Но рефлексы существовали сами собой, не подчиняясь логике и мысленным установкам.       — Замолчи! — прикрикнула Лана на голос, не желая слушать издевки ещё и со стороны невидимых друзей.       Девушка с той стороны оказалась ближе, Лана отвлеклась на голос, не успев заметить, когда та продвинулась вперед, от неё поползли в стороны ярко оранжевые огненные полосы, земля под ногами Ланы пошла крупными трещинами, песок посыпался в них, а затем вдоль трещин забулькало алое месиво, горячее, будто бы готовое взорваться в любой момент. Лана отпрыгнула в сторону, на ровную землю, огненный гейзер взмыл вверх, но не высоко, не так высоко, как Лана ожидала от него, едва не задел. На удивление, огонь не сжигал, Лана подумала, быть может, иллюзия или стихия земли, она перебирала в голове варианты, параллельно пытаясь вспомнить, не поставила ли лишние отметки при регистрации. Ей казалось, что ничего лишнего не было, тогда… это не могла быть лава, ведь в таком случае она бы ощущалась в разы горячее. Лана находилась совсем близко к гейзеру, но ощущала только легкое покалывание, теплую волну, словно находилась в хорошо освещенном звездой месте или грелась у костра. Она не могла убедить свое подсознание, что огонь не опасен, он не жег, как ожидалось, как должен был бы, но ощущения казались не такими уж и приятными. Лана глянула вниз, рука покраснела на месте контакта с магией пламени, боли не было, но выглядело нехорошо, она чертыхнулась раздосадованно, противница снова атаковала, из трещин хлынул поток, расплываясь по стадиону, он бурлил, собирался пузырями, что лопались один за одним, выбрасывая на поверхность горячие внутренности. Песок, наверняка, плавился под этим слоем, превращаясь в жидкое стекло. Далеко лава не выбралась, растеклась вокруг от трещин, постепенно застывая на самом верху. Но менее горячей внутри она от этого не стала, что Лане было известно. Вокруг арены что-то зашумело, прозрачные экраны издавали гул, словно… вероятно, поднимался жар. Жар, которого Лана не заметила, но зрителей от него пытались уберечь.       «Неплохо работает магия», — усмехнулась она мысленно, осознавая, что совершенно не ощущает дискомфорта, находясь в месте, в котором, скорее всего, было более чем просто тепло. Девушка перед ней тоже не выглядела утомленной окружающей их жарой. Она подняла руку перед собой в быстром, стремительном движении, огненный шар сорвался с её ладони, Лана рванулась в сторону, но не успела уточнить траекторию полета снаряда, тот прилетел ей прямо в бок. Она упала, но ничего, кроме импульса удара, не ощутила.       Лавовая трещина находилась у самой руки Ланы. Она видела, как начинает краснеть кожа, как постепенно краснота расплывается все дальше, но не ощущала боли, не ощущала жара, словно болевые рецепторы не реагировали на магию. Лана не понимала, что происходило. Это должно было быть ужасно, адски больно, она ведь помнила те разы, когда сдирала кожу обо что-нибудь, то нападение, тогда было больно, терпимо, но больно, обжигалась о простые горячие предметы… наверняка обжигалась, последнее Лана не могла вспомнить, быть может, ей везло, но сейчас было не до таких глубоких погружениях в себя. Она не понимала, если магия от рециркулятора и вправду работала так, тогда… какой смысл во всем этом?       Лана поднялась на ноги, неприятные ощущения от падения, тянущая болезненность только привносили большее число вопросов к соревнованию. Она взглянула на противницу, на секунду ей показалось, будто бы та ждала, пока Лана поднимется. Но она моментально повторила предыдущую атаку, зачем-то начиная громко смеяться в процессе. Лана молчала, голос в голове молчал, больше никак не комментировал ничьи действия, она лишь смотрела напряженно и ждала. Ждала, пока очередной огненный шар соберется в нужную форму, чтобы на этот раз увернуться, атаковать следом. Но противница успешно увернулась. Лана перепрыгнула трещину, лава булькнула под ногами, выплескивая капли точно на кожу, но это не остановило её. Лана двигалась дальше, вызывая из своего сознания огонь в различных формах, которые только могла придумать. Пламя собралось в птицу, спикировало на голову её противницы, птица махнула несколько раз крыльями. Лана не понимала, какой смысл в том, что она делает. Лава не наносила ей серьезного урона, птица вокруг противницы сделала несколько кругов и рассыпалась на угольки. Они могли остаться тут навечно, кидаясь друг в друга бесполезными снарядами, и никто бы не вышел победителем, в чём же был смысл?       Спустя пару промахов и столько же словленных фаерболов Лане, наконец, удалось попасть точно в цель, но эффекта от попадания не было никакого, та девушка пошатнулась, но не упала, издала несколько стонущих и одновременно смеющихся сдавленных звуков, и из трещин снова потекла блестящая горячая лава.       — Хей, голосок, — раздосадованным шепотом позвала Лана, — разве ты не планировал помочь мне, чтобы я помогла тебе и всё в этом духе?       «Ты разве не справляешься? — с долей ехидства спросил её голос. — Все идет вполне неплохо»       — За исключением, — Лана увернулась от очередной попытки достать её и ответила своей попыткой, — того, что ничего не меняется.       «Ты просто несерьезно относишься к делу», — рассуждал голос, пока Лана пыталась на что-то повлиять.       «Не видишь главного»       Только загадок ей не хватало, именно сейчас, когда Лана старалась держаться подальше от лавовых трещин, а время на табло постепенно уменьшалось.       — Например? — с придыханием спросила она, уворачиваясь от очередной неоригинальной попытки сбить её с ног. Они обе тут были не оригинальны, только создавали видимость боя, не способные навредить друг другу.       «Присмотрись к своему противнику и, быть может, сможешь увидеть то, что тебе нужно»       — Да ты что?!       Ужасно, просто ужасно всё складывалось, подумала Лана, она явно пришла сюда не ребусы разгадывать, но раз голос так любил говорить загадками…       — Разве не тебе нужно, чтобы я кое-что сделала? — спросила она с элементом ощущения своего превосходства в голосе, и получила ответ:       «Допустим. Посмотри на неё, она едва двигается. Медленно, минимум движений, в отличии от тебя. Думаешь, всё так хорошо, как тебе кажется?»       Лана задумалась в промежутке между двумя огненными вспышками возле неё. Возможно, голос был прав. Сама она ощущала себя неплохо, бегая туда-сюда, в то время как та девушка оставалась на занятой позиции, в единственном более или менее неповрежденном месте, предпочитала стоять и ограничить дорогу к себе при помощи залитого лавой стадиона, явно не хотела двигаться слишком много, не хотела подпускать кого-то к себе.       Внезапно Лану осенило: быть может, она ощущает эта жару? Скорее всего, для неё не так уж просто находиться внутри парилки. Лана с удивлением заметила, что даже контуры трибун размывались от поднимающегося жара вокруг них.       Девушка ударила снова, Лана увернулась. Шары продолжали лететь в её сторону, но она знала, что находится в выигрышном положении, пока температура вокруг ещё не утомила её, не выжгла воздух из легких, не превратила кровь в кипяток, она чувствовала себя на шаг впереди, задумалась: а можно ли заставить кровь кипеть на самом деле? Но не знала, что сделать для этого, решила, кто-нибудь точно мог, но не они обе.       «Есть кое-что еще», — продолжал голос, но на этот раз звучал неуверенно.       — Что?       Какое-то время он молчал, словно бы решал, стоит ли говорить о чём-то, что-то тайное казалось в его фразе, словно древние секреты, которые нельзя было разглашать, открываются Лане. Затем он вернулся, осторожно проговаривая каждое слово. И каждое было полно неуверенности.       «Ты… когда-нибудь думала о том, чтобы что-нибудь взорвать?»       На лице противницы в расплывающемся мареве жара Лана видела насмешку, смешанную с усталостью. Её ощущение преимущества раздражало. Она раздражала.       — Думала, — кивнула Лана. — Прямо сейчас думаю.       «Может, стоит попробовать?»       Этот голос говорил загадками снова и снова, и что именно «стоило попробовать» Лана не знала, не знала, что нужно было сделать для того, чтобы исполнить желаемое, не просто в него поверить же. Девушка в центре лавового озера была необоснованно горда собой, время постепенно выходило, но никто из них не был побежден или обездвижен. Лана не понимала, чего та хотела, на что надеялась, сама она устала, хотела получить ответы, хотела победить, и тот факт, что ничего не получалось, безумно раздражал её. Ненависть поднялась из ниоткуда, заполнила всё одним единственным желанием — она мечтала, чтобы это насмешливое лицо искривилось в страданиях, криках боли, агонии. Ей так хотелось всего этого, и вместе с тем пришло осознание — о чём там говорил голос вовсе не важно. Лана замерла на месте, огненный шар ударился в её плечо, но она даже не пошатнулась, закрыла глаза, делая глубокий вдох, но успокоить раздражение это не помогло. Она выдохнула, медленно, спокойно, словно выдыхала огонь из своих легких. Что-то мелькнуло в голове, что-то отдаленное, наполненное событиями, о которых Лана ничего не знала, словно картинки из книжек, нарисованные крупными мазками, люди или существа на которых могли быть распознаны лишь с расстояния. Лана увидела горящие точки, летящие над темным полем, из которых вниз сыпались искры, словно падающие звезды, затем картина приблизилась, что нельзя было различить происходящее, она увидела сотни глаз, горящих в темноте, и одни желтые на фоне зеленоватой кожи, смотрящие на нее с восхищением, видела красные линии, собирающиеся в непонятные рисунки на чей-то коже, и как они загорались зеленым и исчезали.       Реальность отозвалась в её ушах криком, что принадлежал кому-то другому, и Лана не знала, он в её голове или на самом деле существовал. Мир черноты за закрытыми веками заполонили сотни огненных бабочек-птиц.       Что-то внутри Ланы, не такое осознанное как голос, говорило ей уходить, но вместо этого она ощутила невероятное желание находиться в первых рядах, хотела видеть всё, мельчайшие изменения на лице противницы: удивление, недоумение, недоверие, возвращение усмешки, как они меняются, как превращаются в осознание, панику, боль, и открыла глаза.       Огоньки-бабочки летали вокруг них обоих, кружили в воздухе, собираясь в небольшие тучки. Таких же Лана запускала на самом первом показательном выступлении, она помнила, что рассыпаются эти огоньки быстро. Но в этот раз их жизнь длилась даже меньше. Девушка отмахнулась от подлетевшей совсем близко бабочки, и оглушительный взрыв раздался над стадионом, перемешанный с криком, на этот раз совершенно реальным. На песок хлынула кровь, маленькими пятнами впитываясь мгновенно, оставляя после себя мокрые комья. Девушка отшатнулась в сторону, часть её руки представляла из себя месиво из разорванной кожи, окровавленные кусочки свисали вниз и забавно двигались в такт её бесцельным попыткам скрыться, ведь бабочки окружали её везде, и каждый раз, едва она касалась их, они разрывали себя и её на части. Кожа пузырилась, нагреваясь от контакта с огнем, части тела горели в пламени, оставшемся от ярких огоньков, девушка металась из стороны в сторону, пытаясь потушить их, но только натыкалась на новые и новые источники, которые снова и снова оставляли на ней глубокие кровоточащие раны. Отовсюду раздавались крики, но Лана не слышала их. Она стояла там, ощущая знакомый, почти что ностальгический запах горящей плоти, дышала им, и совершенно не могла вспомнить, как здесь оказалась.