Птица и череп

      У Ланы в злополучной графе стояло «Огонь», что очень успокаивало — Шин бы не вынес мысли о том, что им пришлось бы сражаться против друг друга, потому что не был уверен в своих возможностях так, как Лана. Самовнушение говорило, что он проиграет. Реальность говорила, что он проиграет. Сам он думал: может, повезет, может, нет, а, может, стоит всё бросить и не кидать бесполезную веревку без петли в надежде зацепиться хоть за что-то. По крайней мере, помимо самой Битвы, впереди его ждал один не менее сложный этап, еще одна проверка на выдержку — получение кусочка магии, которая уживется в организме с вероятностью в сорок три с копейками процента.       К тому же, Дух его ветки впечатление производить умел отличное — Шина до сих пор не отпускало чувство опасности и собственной ничтожности. Оно пробиралось прямо под кожу, как постоянное упоминание о том, насколько они все крошечные, насколько мало прожили, как легко могут умереть.       Ему не хотелось встречаться с этим ощущением снова, но он знал, что ему придется. И дело касалось не только Духов.       — Лу попросил заглянуть к нему сегодня, — внезапно сказала Лана, смотря куда-то в сторону рассеянным взглядом.       Они нашли себе место в кафе с удобными диванами, где Лана, наплевав на все общественные нормы, растянулась прямо поперек, закидывая ноги на подлокотник. В руках она держала сумасшедшего цвета коктейль, слои которого не смешивались, хоть Лана болтала в нём трубочкой. Шин не решился брать что-то из того, чего не понимает.       Впрочем, о чем она говорила он тоже не понимал.       — Чего?       — Лу сказал, чтобы я заглянула к нему сегодня, — беспечно повторила Лана, продолжая размешивать цвета. Трубочка царапала по стенкам, но цвета стойко держались отдельными ровными полосками.       «Да ладно? Вот так просто? «Загляни» среди белого дня?» — промелькнуло у Шина в голове, но вслух он спросил только:       — С какой целью?       Стараясь при этом звучать максимально незаинтересованно. Ситуация сильно раздражала, но конкретно сказать, что бесит больше, он не мог.       Лана пожала плечами, смотря в стакан:       — Не знаю, он просто сказал зайти.       Конечно, подумал Шин, у таких личностей всегда всё просто. Сомневаться не приходилось — Духу даже не нужно было утруждаться, люди и без вложенных с его стороны усилий с готовностью выполняли желания.       Шин знал — отговаривать Лану бесполезно.       — Я пойду с тобой, — решительно заявил он. Что являлось единственным возможным решением, пришедшим в голову за короткое время, и, вероятно, не лучшим.       Лана поперхнулась коктейлем и, смотря на собеседника огромными шокированными глазами, спросила:       — Зачем?       — На всякий случай.       — Что ты думаешь, он от меня хочет?       — Явно не то, что ты хочешь от него.       — Ой да ладно. Ты серьезно? — язвительно произнесла Лана, с усилием втыкая трубочку в самое дно. Стакан выдержал. Трубочка тоже.       Шин пожал плечами. Он мог только догадываться со своей стороны, кто и чего хотел, но эти предположения ему не нравились.       — Как хочешь, — бросила Лана, резко ставя стакан на стол, поднялась с дивана плавным прыжком, словно кошка. По счету они уже расплатились. — Если тебе так нравится эта идея, то пожалуйста.       Главное, она не разозлилась, подумал Шин с облегчением.       У великого Древнего Духа воздуха в главном корпусе имелся целый отдельный кабинет. В общем-то, имело смысл, если он занимался общественной работой. Шин одного не мог понять: в честь чего у него развилось такое саркастичное отношение и желание использовать длинные официальные формулировки в своей голове?       Кабинет сам по себе выглядел под стать всему корпусу — белый цвет, минимализм и несколько ярких деталей, вроде двух голубых диванов в центре комнаты. А еще аквариума, занимающего ровно половину помещения справа, по диагонали. Этого дизайнерского решения Шин не оценил и не понял. В дальнем углу располагалось большое панорамное окно в той части стены, которая не была захвачена аквариумом. Там же, на возвышении в виде подиума, находился рабочий стол и несколько шкафов. Все белое.       Без размаха, но достаточно масштабно в рамках минимализма.       Помимо прочего, Дух оказался не один. Вторым почтил обычных претендентов своим присутствием Дух огня — не менее молодо выглядящий мужчина, из образа которого в глаза бросались его желтые, почти горящие глаза, напоминающие птичьи, и огненно-рыжие волосы, которые, впрочем, не создавали эффекта переливов пламени, как Шину довелось наблюдать у Духа воды. Согласно информации из сети его звали Крис, что, видимо, должно было означать, что кто-то назвал Духа настолько простым именем, чего Шин до сих пор не мог себе представить. Одетый в повседневную неброскую одежду, он совершенно не создавал ощущения, что относился к тем самым духам-источникам, ради магии которых все здесь собрались.       Возможно, Шин не понимал чего-то в концепции Духов Эгиоса.       Лана рванулась к новому знакомому со всей своей такой привычной энергичностью, вцепилась в его руки, хотя, наверное, это было не тем подходом, который стоило бы использовать на Духах, и замерла, так ничего не сказав.       Дух огня тоже не двигался. Шин смотрел на них обоих, но видел только Духа, и тот факт, что его желтые глаза светились странным свечением, его завораживал.       Он не до конца подумал, что именно делает, потому что Лана не собиралась отпускать свою добычу, так что Шин решил обойти их по большому кругу, чтобы убедиться — радужка у Ланы тоже светилась, только более темным, алым, под цвет её глаз.       Оба они молча и неотрывно смотрели друг другу в глаза.       Ошибка Шина состояла в том, что второй Дух находился как раз там, где закончилась дуга, и он не подумал об этом заранее. Как и о том, что Дух окажется достаточно незаметным, чтобы неожиданно появиться за его спиной. Шин ощутил, как в его плечо с правой стороны уперлось что-то тяжелое. Обернувшись, он осознал, что Дух находился настолько близко, чтобы использовать его в качестве подставки, отчего Шина прошибло недавними опасными воспоминаниями, но он старался вести себя спокойно и не выдавать своей нервозности.       Но все же вздрогнул, когда Дух заговорил.       — Как тебе? — спросил тот с непонятной усмешкой. Шин сбился с линии понимания происходящего, не находя ответа на более глобальный вопрос: зачем Духу говорить с ним, если, по сути, Шина сюда никто не звал?       — Что? — переспросил он шепотом.       — Ситуация.       — И что это значит?       — У твоей подруги и нашего Криса светятся глаза так, словно они обретенные родственные души. Что думаешь?       Шин об этом не думал — о душах. Быть того не могло, чтобы понятие родственных душ работало в концепции Духов и Посланников, по той причине, что не было бы необходимости проводить соревнования для поиска сильнейшего, если нужен был подходящий.       — Что она теперь избранная? Можно сворачивать Битву?       Дух рассмеялся, отчего Шину стало неуютно, он захотел дернуться в сторону, но стоически перетерпел, предпочтя не двигаться.       Ни Лана, ни Дух огня не обращали на них внимания.       Шин не мог себе представить, что все строилось на избранности — слишком просто для мира. Но в то же время сомневался, а, может, могло?       — Было бы… интересно, — сказал Дух с усмешкой.       — И к чему это все? — Шин не понимал, в первую очередь, зачем Дух вообще завел с ним диалог, и нуждался в ответах.       — Потому что это забавно. Ну, ты сам посуди: они стоят, не двигаются, держатся за ручки, глаза светятся, а… — весело начал перечислять Дух, а затем внезапно остановился и добавил чуть более холодно. — Ах да, ты же не понимаешь, в чем суть. Я, кстати, тоже не до конца понимаю, как это вышло, я вообще-то не этого ожидал.       — И в чем суть? — спросил Шин, ощущая, что ситуация начинает его подбешивать. Он уже давно понимал, что есть вещи, о которых он ничего не знает, но в этот раз Дух зачем-то решил ткнуть его этим знанием прямо в лицо.       — В том, чего он не знает, а она не помнит. Так иронично, — загадочно растягивая гласные, ответили ему. Улыбку Шин определил исходя из интонации, ведь поворачиваться страшновато, он так и стоял всё время, замерев и не двигаясь, словно его могли не заметить, как маленьких прячущихся в траве животных. К сожалению, он был как на ладони.       — И вот мы с тобой… не в тех условиях, но все же… — продолжал Дух, а затем резко повернул Шина к себе за подбородок той же рукой, которой упирался на него, заглянул в глаза с выражением исследователя и рассмеялся, — нет, не светятся.       Шин невольно задержал дыхание, превратился в еще более деревянное неподвижное изваяние. Он ощутил, как пульсируют виски и как чрезмерно громкая, быстрая и горячая кровь распространялась по всему лицу, принося жар.       Отпустили его сразу же. Словно тот факт, что Шин буквально слышал, как стучит сердце, то ли от страха, то ли от подобной близости кого-то, был абсолютно незначителен.       — Интересно, в чем же суть, — продолжал Дух какой-то преувеличенно веселой интонацией для того, кто действительно был заинтересован в вопросе.       — Тебе не интересно, — ответил Шин шепотом, даже не думая обращаться к Духу на «вы», однако удивленно заметил, как голос сломался на середине фразы.       — Будь ты чуть более милой девушкой, может, было бы, — без улыбки ответил ему Дух, совершенно никак не прокомментировав подобную фамильярность. Лана ведь называла его Лу, чем Шин был хуже, в конце концов?       В целом, он даже был согласен: милой девушкой он не являлся, да и вряд ли хотел бы быть в контексте подобной беседы. И разве речь не шла про Лану изначально? Причем здесь он?       Вопрос возник спонтанно:       — Попытался бы затащить меня в постель, как Лану?       Шин мгновенно пожалел, что задал его, внутренне съежился, ожидая расправы. До сих пор не мог понять, откуда берется это желание перечить и тестировать границы. Дух, правда, в ответ лишь хмыкнул насмешливо и покачал головой, словно не воспринимал как что-то оскорбительное:       — Зависело бы от тебя.       Шин знать, на деле, не хотел. Ему не нравилось, насколько просто чего-то добиться, будучи Духом Эгиоса. Сила — пожалуйста, власть — вот она, уважение — на раз два, любовь огромного количества людей бонусом. Вот почему все так рвались сюда — стать частью потока. Шин полагал, что был тут не за этим, но находился на грани осознания, что завидует Лане за её «избранность», которую ему никто не предлагал.       Та, наконец, отмерла, шагнула назад, отпуская Духа, окинула всех рассеянным взглядом, затем сделала ещё шаг.       — Нет, — прошептала она, — я не…       В её выражении лица отразилось нечто, напоминающее испуг, смешанный с внезапным осознанием, будто она хотела сделать что-то, но оно вылетело из головы. Шин не успел разглядеть, Лана тут же развернулась и вылетела из помещения, едва не врезавшись в дверь. Он кинулся за ней на автомате, ведь никто не держал его.       — И что ты там увидел? — донеслось все тем же необъяснимо веселым тоном Духа воздуха, но ответ оказался вполне прозаичным:       — Ты и сам в курсе.       Разве что голос прозвучал куда безразличнее, чем Шин ожидал.       Фима назвала это «Контактом». Но то, что Шин рассказал ей о случившемся, вышло совершенно случайно.       Догнать Лану он не смог, и в комнате её не оказалось. Возможно, она просто не открыла, так что единственное, что Шину оставалось — найти кого-то другого, кто с ней знаком, и кто мог бы помочь. Он нашел Фиму. От нее комплекс неполноценности превращался в зияющую бездну, потому что Фима была умной, Фима находилась в числе лучших, Фима знала, что говорить. Что делало только хуже, но выбора у Шина не было.       — Неполноценный, я думаю, — продолжила объяснения Фима, — что-то такое, что можно сравнить с Контактом. Знаешь же про него?       Шин кивнул. Трудно было не знать о финальной части Битвы, находясь на самой Битве — тест на связь между Духами и четырьмя полуфиналистами, который он, конечно же, не пройдет, потому что оснований для успеха у него не имелось ровным счетом никаких. Фима умела выбирать темы, о которых Шин не хотел разговаривать, отчего в попытке успокоиться он сжал правую руку в кулак, впиваясь ногтями в ладошку, суставы заныли от легкой боли. Эта боль совсем не помогала, но Фима не была виновата в его проблемах.       — С тобой все в порядке? — осторожно спросила она.       Шин кивнул снова. С ним ничего не было в порядке, но… говорить о своих он вообще не хотел ни с кем.       — Контакт много на чём основан, — осторожно решилась продолжить Фима, — память крови, твое прошлое, доверие, ценности, энергетическое сходство, если можно это так назвать. Вопрос не только в связи между двумя, это нечто более глубокое, изучающее всего человека. Вероятно, котокнижники разбираются в этом лучше.       — Кто?       — Те, кто могут читать из информационного поля. Я встречала тут одну во время регистрации.       Шин вспомнил большого кота, который убедительно просил его подумать, прежде чем принимать участие, что лишь добавило в котел негодования очередную причину.       — Видел таких, — процедил он.       — Не знаю, имеют ли они отношение к проведению Контакта, но могут знать, как он работает. Спросить их, конечно же, вряд ли выйдет, — Фима будто бы и не заметила его реакции. Или делала вид, что не замечает.       — Конечно же, кто мы такие, — усмехнулся Шин, ощущая, как апатия все больше накрывает его поверх привычного гнева. Удивительно, что Фима не посчитала этот разговор поводом для расспросов, Шин был ей даже благодарен за это.       Но они не знали, где искать Лану, и просто ходя по улице успеха добиться сложновато — вряд ли Лана могла потеряться. Да и учитывая, что взаимодействие с тремя Духами за короткий промежуток времени не вызывало у неё какого-либо беспокойства, она наверняка могла постоять за себя в случае чего.       Может быть, и искать её смысла не было, она точно справится, если уже стала главным героем жизни всех присутствующих. Шин постоянно ощущал себя второстепенным персонажем в своей же жизни — она вечно проходила мимо, когда другие герои делали всю работу.       Эта мысль не отпускала никогда, но конкретно сейчас становилась только больше.       — Ты правда думаешь, она что-то вроде избранного? — спросил Шин.       — Не уверена, что такая реакция говорит об избранности. Если бы им нужны были избранные, так ходили бы и трогали всех подряд, но они организовали Битву, — с усмешкой произнесла Фима, словно пытаясь его успокоить.       Удивительно, что она разделяла его мысли, это даже сблизило бы их на уровне общего мироощущения, если бы Шин был кем-то, кроме себя — кем-то, более способным на продуктивные контакты с людьми. Мысль о том, насколько могла быть важна Лана, заполнила его голову целиком: может, вся суть в этом, потому Духи её знают, потому ведут себя так дружелюбно? Может, она нужна им?       Один даже упомянул об этом практически прямым текстом: имел информацию о чем-то, чего не знал о Лане Шин, и… ему казалась смешной подобная тайна.       Злость полноценно превратилась в апатию. Он поймал себя на мысли, что уже ничего не сможет сделать с тем, что у него есть.       Но при этом, продолжая думать о возможности Духов получить кого угодно в качестве… он даже не представлял, как называть такой тип отношений, глянул на Фиму, пытаясь представить себя в схожей ситуации, но не ощутил даже малейшего желания подобного толка. Ему показалось, что Фима не заслуживает такого отношения, и ему самому было бы тошно, предложи он что-то в этом духе.       Впрочем, может, он снова что-то упускал.       Лана нашлась ранним утром следующего дня, потому что в этот день все зарегистрированные претенденты отправлялись за самой ожидаемой частью всего начального этапа Шестой Битвы — получением кусочка силы от одного из четырех Духов. Конечно же, речь не шла о личном взаимодействии, в эпоху технологий дело сводилось к сложным механизмам и равному распределению. Фима называла механизмы рециркуляторами и в качестве описания использовала сравнение.       — Словно из большого чана воды тебе выдается самовосполняемая кружка, с которой ты можешь делать, что захочется. Проигравшие, образно выражаясь, отдают кружку победителю, и это продолжается до тех пор, пока кто-то один не доберется до вершины и не соберет коллекцию всех кружек. При этом разделение метафорической воды между Духами и Посланниками строится на чистой магии, и не имеет ничего общего с рециркуляторами. Быть Посланником — это совершенно другое ощущение, чем быть победителем, — восхищенно вещала Фима, ведь истории про магию всегда были темой, на которую она охотно разговаривала часами. А в той очереди, где они с Шином снова встретились, делать было больше нечего. Они неловко помахали друг другу в толпе, и этого оказалось достаточно, что вызвало невероятное облегчение от того факта, что Фима разделяла и понимала всю социальную неловкость, с которой ему приходилось сталкиваться ежедневно.       Шина эти очереди, правда, утомляли всё больше, но скоротать время ожидания общением с интересным, вдохновленным своими рассказами, человеком всегда лучше, чем стоять одному и смотреть в одну точку.       Именно здесь Лана появилась сама по себе. Фима моментально замолчала, осторожно поглядывая на них обоих попеременно. Первой мыслью, пришедшей в голову Шина просто от того, как вновь беспечно Лана выглядела, стало: «Да, может быть, она и правда избранная». Второй мыслью он заглушил просыпающуюся зависть: «А имеет ли это большое значение?»       — С тобой все хорошо? — спросил Шин без приветствия, отбросив ненужные мысли.       — А что должно быть со мной? — недоуменно спросила Лана.       На деле, она даже не выглядела как-то иначе, может, чуть менее воодушевленной, чем обычно. Но совершенно не казалась потерянной, какой выглядела вчера, словно вчерашнее являлось лишь воображаемым событием.       Лана не изменилась. Шин хотел знать только одну вещь:       — Ты вчера убежала так неожиданно, я подумал, может, случилось что-то серьезное? Что ты увидела такого?       — Мм, — задумалась Лана, прикладывая руку с подбородку, будто бы это помогало ей думать, — я не помню. Но вряд ли что-то важное. Важное я бы не забыла.       Шин оторопел, не понимая, как могла она просто взять и забыть? Или ничего, и правда, не случилось такого, чтобы помнить? Как… сон? Смешивая эту мысль с той, в которой Духи знали о ней что-то, Шин подумал, что, быть может, они как-то замешаны в её потере памяти после вчерашнего, и том, что он так и не смог её найти, она ведь словно сквозь землю провалилась. Это показалось взаимосвязанным настолько, что он ощутил прилив липкого страха за их жизни.       Шин судорожно огляделся по сторонам, рассматривая толпу вокруг них, словно бы пытался увидеть кого-то конкретного, кто ответит на вопросы, но в то же время просто скользил взглядом между цветами, формами и размерами.       Кто-то смотрел на него. Пристально, не отрываясь. С презрением во взгляде. Шин замер, всматриваясь в ответ. Его теория в голове обрастала новыми идеями и картинками. У девушки, смотревшей так внимательно, дернулись на голове кончики больших, чуть меньше её собственной головы, песочного цвета пушистых ушей, но взгляда она не отвела.       Пристальное внимание, смешанное с пренебрежением, постепенно переводило эмоции Шина из тревоги в раздражение, но в то же время оно прибавлялось к его теории заговора. Шин думал: «Да кто она такая? Она следит специально? Что я уже успел ей сделать за несколько дней? Мы виделись?» — вопросы сумбурно протекали в голове, смешиваясь друг с другом. Но, он думал, что запомнил бы её, так что вряд ли они виделись ранее.       Откуда-то у этой незнакомки имелись причины смотреть так на окружающих. Тем более, что смотрела она не только в сторону Шина, её цепкий взгляд сверлил и Лану. Становилось не по себе от подобной ситуации.       — Мне кажется или она пытается убить нас взглядом? — произнес Шин с сомнением. Очередь ни у кого из них даже не подходила, так что пока они стояли единой кучкой в центре зала.       — Кто? — спросила Лана, оглядываясь.       Шин кивком головы указал на ушастую незнакомку. Та чуть сдвинулась с места, прячась в толпе.       — Ох, какая милая, — вздохнула Лана. — Хочу потрогать эти уши. Это нормально? — она рассмеялась, но Шину смешно не было. В толпе торчащие уши продолжали привлекать внимание, а их владелица наблюдала с неприязнью во взгляде, которую он не мог понять.       — Не думаю, — наконец, ответила Фима, оборачиваясь в сторону незнакомки. — Не думаю, что трогать других без их желания, нормально.       — Смотреть на кого-то таким взглядом тоже ненормально, — напомнил Шин, что речь изначально была отнюдь не про уши. Нервозность в нем установилась на уровне «она странная, но опасности, кажется, не представляет».       Он уже видел полулюдей — глобализация и межгалактические путешествия постепенно стерли границы какого-либо разделения. Кого-угодно можно было встретить где-угодно. Однако конкретно эта незнакомка вела себя несколько некомфортно. Он не знал, что обычно считается за норму в крупных центрах, где люди… немного другие, чуть более свободные в своих возможностях и выборе, но такое внимание… его же нельзя было назвать положительным, в конце концов!       — Может, взгляд у неё тяжелый, — предложила вариант Лана, никак не тронутая вниманием.       Шину такой вариант совсем не понравился.       — Она смотрит так уже минуты три. Дело не во взгляде.       В ответ на это Лана только и могла, что пожать плечами и дать свой дельный чисто лановский совет:       — Ты можешь спросить у неё.       — Спасибо, нет, мне не настолько интересно.       Словно бы все варианты решения проблем для Ланы сводились к простому «иди и говори с кем-то». Таким советам Шин не хотел следовать, да и не так уж сильно хотел получить ответ. Ему не нравилось подобное внимание, но он мог бы и пережить. В конце концов, где он находился, чтобы не дойти до стадии смирения? Рано или поздно придется либо игнорировать, либо отвечать на вопросы, если этой странной ушастой девушке было что-то нужно, пускай подходит сама, решил Шин. Лично ему не нужно ничего. До тех пор, пока она не представляет опасность.       На табло, наконец, загорелся его номер, отвлекая от странного взгляда, которым незнакомка проводила Шина аж до самой портальной арки. Этот взгляд ощущался, как нечто материальное, по какой-то причине давил на плечи, создавая впечатление, словно бы все вокруг также следили.       И он понимал: так и будет рано или поздно. Спустя незначительное количество времени огромная толпа начнет следить за всеми, кто пройдет в число участников. И Шин наделся оказаться в их числе, а, если так, то взгляды не должны были его волновать, даже если и было в них нечто подозрительное, это не имело значения. Отбросив неприятное ощущение, пробежавшее по спине от этой мысли, Шин решил: хотят смотреть — пусть смотрят, он пришел за возможностью, отвлекаться на мелочи уже глупо.       То, что называла Фима рециркулятором, выглядело как машина для пыток. Состояла она из кресла с креплениями на подлокотниках (что пугало больше всего) и десятка свисающих с потолка механических рук с непонятными насадками, больше всего напоминающих иглы. Шин ощутил приступ легкой дрожи, что постепенно усиливалась против его воли, конечности похолодели, невольно он замер на месте.       — Уверены в принятом решении? — раздался голос неожиданно слева, что Шин шарахнулся в противоположную сторону. Мозг судорожно отдавал команды бежать и скрываться как можно быстрее, что он титаническими усилиями игнорировал.       У дверей стояла очередная очень похожая на остальных светловолосая девушка в зеленой форме, улыбаясь, как положено персоналу, и не проявляла никакого участия, задавая вопросы по протоколу.       — Зачем спрашивать? — неуверенно решился уточнить Шин.       — Процедура довольно… неприятная, — с заминкой ответила ему сотрудница, переводя взгляд с него на аппарат, и ответом на вопрос её фраза не являлась. Шин взглянул по направлению аппарата, отчего лучше ему не стало: вязкая слюна собиралась в горле, попытка заговорить привела к тому, что голос его сорвался.       — Это и есть рециркулятор? — спросил он сипло. Смотреть в ту сторону больше не хотелось. Тем более как-то контактировать с пыточным агрегатом.       — Не совсем. Скорее выводное устройство от него. Рециркулятор — это достаточно большая и сложная система, чтобы уместить её в одной комнате, — ответила девушка с той же несменяемой вежливой улыбкой, выражение лица практически не менялось, за исключением нескольких незначительных движений губ, уголки которых изредка чередовали степени своего подъёма, чтобы не вызывать отторжения.       Подобная запрограммированная вежливость не помогала Шину бороться с его внезапной, но совершенно обоснованной нервозностью. Слова всех, кто отговаривал его, всплыли в голове один за одним.       — Ну что, начнем? — сотрудница приподняла руку, указывая в сторону кресла. Шин сделал один маленький шаг в ту сторону, хотя хотел в противоположную. Он не мог понять, что именно вызывало в нем такую панику? Быть может, внешний вид аппарата или тот факт, что момент, наконец, настал.       Тот самый, когда Шин узнает, насколько обоснованными являлись слова тех, кто говорил ему отказаться от затеи в самом начале, насколько важен достаточно большой процент совместимости, чтобы пройти этот этап. Быть может, это беспокоило больше всего.       Тот факт, что он может не справиться с задачей. Что его обычный органический организм не выдержит подобной нагрузки.       Шин понятия не имел, о каких именно нагрузках идет речь. Что случится, что может случиться или что никогда не произойдет.       Он шагнул ещё немного вперед.       — Вы всегда можете отказаться, — продолжала девушка. — Это не проблема. Шин не был с ней согласен. Это была проблема. Его проблема. С которой он должен разобраться, и отказ не являлся ключом разрешению. Но была ли излишняя уверенность ключом?       Девушка в светло-зеленом застегивала крепления на руках и ногах с оперативной точностью. Изнутри они ощущались мягкими, а снаружи выглядели крепкими. Шина продолжало трясти, а, впрочем, начало ещё больше — в разы сильнее, он ощущал, будто бы дрожь начинается из самого нутра, распространяясь как чертова лавина, зубы стучали, словно он уже находился под слоем снега и замерзал до смерти. Погребен и ожидает помощи, которая никогда не придет.       — Зачем это? — спросил Шин шепотом, чтобы не было слышно как дрожит голос. Девушка обладала, наверняка, отличным слухом, отвечая:       — Как я уже говорила, процедура не самая приятная, поэтому необходимы меры безопасности. Не волнуйтесь. Всё будет в порядке.       Она взялась за одну из механических рук, активируя легким прикосновением, пододвинула ближе к креплениям на запястьях. От касания он ощутил легкую боль, но, когда манипулятор, обнаружив необходимую цель, вонзил что-то острое в его руку, обхватывая металлическим захватом запястье целиком, Шин осознал, что первая боль была больше воображаемой, чем настоящей. Он понятия не имел, что находилось внутри, но очень хотел уйти. Уже сейчас. Хотел, но понимал, что не может.       Он сам это выбрал, в конце концов.       Вторая такая же игла вонзилась в другое запястье с болью чуть меньшей, вероятно потому что Шин ожидал её. Ещё несколько рук манипулятора без игол оказались закреплены сотрудницей в других местах: два кольца на голенях, и одна, самая крупная, что имела два отдельных провода с присосками, которые девушка закрепила на уровне висков Шина, повисла над головой.       — Я бы посоветовала закрыть глаза, — мягким тоном произнесла сотрудница, Шин решил послушаться.       С закрытыми глазами лучше не стало, его трясло точно так же, как и до этого. Он слышал, как громко стучит сердце в груди, как пульсирует в висках, как пульс отдает в кончики пальцев, и не представлял, что именно происходит вокруг.       Из-за неприятного непонимания Шин попытался снова открыть глаза, но понял, что не может этого сделать. Попробовав пошевелить рукой, осознал, что не может и этого. Хотел было открыть рот и спросить, что происходит, но ни один мускул не двигался. Он попытался вздохнуть. И не смог.       — Мы начинаем, — услышал голос девушки, доносившийся словно издалека.       В груди горело от недостатка кислорода, сознание затопила паника, Шин попытался сделать хоть что-нибудь. Снова и снова пробовал заставить хоть какой-нибудь мускул зашевелиться, но ничего не происходило.       Поднимающийся механический гул в ушах слился с ощущением чего-то ползущего внутри тела, словно по сосудам текли фрагменты острых игл. Боль разлилась следом — жгучая, тянущая, хуже, чем недостаток кислорода. Хотелось кричать, молить о помощи, но это было невозможно — никто не слышал его мыслей.       Шин не мог двигаться, говорить, дышать, сознание постепенно оставляло его один на один с болью, темнотой и безысходностью.       На фоне он уловил короткую мысль: «Это и есть смерть?», с которой почти мгновенно успел смириться, прежде чем и она утонула в водовороте агонии.