Кровь взывает к преисподней

      Поглядывая в зеркало заднего вида на Хоуп, Моника каждый раз довольно ухмылялась; отчасти она пыталась скрыть свою ухмылку, отчасти желала, чтобы трибрид её видела.       Майклсон молчала и не смотрела ни на Монику, ни на Аву, причём взглядов на последнюю избегала специально: Райз выглядела слегка чокнутой, от неё веяло каким-то безумством, к тому же её взгляд по-прежнему пылал злобой. Моника же, очевидно, была просто самодовольной выскочкой, которая была рада прислуживать своей хозяйке, как верная собачонка, поэтому Хоуп она не интересовала вовсе.       Учитывая, с какой скоростью они ехали, не было похоже, что они сильно опаздывают. Майклсон, борясь с тошнотой, пыталась сосредоточиться хоть на чём-то и в какой-то момент заметила, что туман полностью рассеялся. Пока трибрид разглядывала дорогу, её вдруг посетила догадка, куда Моника так неспешно направляется. Однажды Хоуп бывала в том месте, запомнила дорогу. Но вот когда-либо возвращаться в её планы не входило. Да и тот факт, что они едут туда, — отнюдь не благоприятный знак.       — Ты наверняка знаешь историю Мистик Фоллс, Хоуп? — с поддельным интересом спросила Моника, в очередной раз посмотрев на Майклсон в зеркало.       Хоуп промолчала, что заставило Монику закатить глаза.       — Говорят, — продолжила ведьма, так и не дождавшись ответа, — когда-то давно здесь сожгли сотню ведьм. Жуткая история. Но теперь то место, где их сожгли, отмечено особой силой.       Майклсон всё-таки взглянула на Монику, вызвав у неё очередную довольную ухмылку.       — Так ведьмам культа теперь нужно особое место с особой силой? Собственной не хватает? — безразлично спросила Хоуп.       Моника пожала плечами:       — Магия зачастую работает не так, как мы того ожидаем.       Хоуп едва заметно нахмурилась, не уловив смысл ответа; перед глазами всё плыло, и она их закрыла. Хотелось побыть в тишине, но Моника продолжала что-то говорить: её слащавый голос раздражал с каждым словом всё сильнее, усиливая головную боль, и трибрид кое-как сдерживала желание — нет, потребность — заткнуть ведьму, и лучше бы навечно.       Видения захлестнули, как только веки Майклсон сомкнулись: Фрея, умоляюще смотрящая на неё, Ребекка, объятая пламенем, белоснежный мраморный пол, перепачканный тёмно-алым, и пепел, разлетавшийся от сквозняка.       Глаза Хоуп распахнулись, и она уставилась на свои ладони, тут же сжав их в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Ей казалось, что она всё ещё слышит крик Ребекки, — далеко-далеко, но всё же слышит.       Майклсон подняла взгляд, как раз в тот момент, когда Моника остановилась. Сохранявшая молчание Ава вышла первой и, остановившись на расстоянии шага, выжидающе посмотрела на Хоуп сквозь стекло. Майклсон, оглядываясь, всё больше хмурилась: они не доехали.       Моника посмотрела на себя в зеркало, поправила несуществующий изъян в идеальном макияже и, причмокнув, радостная повернулась к трибриду:       — Готова, золотце?       Старательно игнорируя порыв бросить какую-нибудь колкость в ответ на отвратительное «золотце», Хоуп поскорее выбралась из машины. Ава вновь оказалась впереди. Моника взглядом приказала трибриду идти за Райз, после чего направилась вслед за ними.       Неожиданно мир перевернулся вверх тормашками, живот снова пронзила боль, уши заложило от шума крови. Хоуп остановилась, пытаясь держаться на ногах, что оказалось чертовски сложной задачей. Она слышала голоса Моники и Авы, но они звучали так далеко, будто ведьмы пытались дозваться её, находясь в нескольких метрах, а не на расстоянии вытянутой руки.       Первое, что Майклсон смогла чётко расслышать, — растерянный голос Моники:       — Ну… она же беременна.       С сомнением посмотрев на Аву, Моника ещё на шаг приблизилась к Хоуп: казалось, что она даже готова помочь, если девушка вдруг потеряет сознание. Однако в добродушную помощь ведьмы, служащей культу, Майклсон не поверила бы ни за что в жизни.       Взгляд медленно прояснялся. Моника стояла рядом с Хоуп; ближе, чем трибрид того бы желала. Ава, не скрывая раздражения, нервно прохаживалась неподалёку, кидая на Майклсон злобные взгляды. Странно, но на убитую горем мать Райз совсем не походила, скорее на сбежавшую из психушки душевнобольную.       Хоуп пыталась примириться с собственной слабостью — прямо сейчас это так не вовремя! Сильнее слабости, наверное, был лишь страх: она боялась, потому что не понимала причин происходящего с ней. Чувствуя странную тянущую боль, пусть и не такую сильную, как минутами ранее, Хоуп надеялась, что с ребёнком всё в порядке.       Им удалось пройти ещё немного — старый разрушенный дом едва оказался в поле зрения, — прежде чем Хоуп снова остановилась.       — Она тянет время! — резко обернувшись, заявила Ава с твёрдой уверенностью.       Похоже, она решила доказать, что права, а быть может, подумала, что так приведёт Майклсон в чувство, — иначе её дальнейшие действия объяснить было сложно. Главная ошибка ведьмы состояла в том, что она, ринувшись к Майклсон, либо недооценила Хоуп, либо же переоценила себя. Момент — Райз пригвождена к стволу ближайшего дерева, ещё момент — её сердце зажато в ладони трибрида.       — Раздражать меня у вас, очевидно, семейное, — пробормотала Хоуп.       Когда взгляд Майклсон застыл на Монике, глаза ведьмы расширились от страха.       В отличие от Авы, Моника быстро осознала свою ошибку — она была чересчур близко к Хоуп, — но не успела ничего предпринять.

      ***

      Место сожжения было по-настоящему жутким. Майклсон, пока она в одиночестве шла к разваливающемуся дому, казалось, что за ней наблюдают. Скорее всего, культ и вправду наблюдал, но трибрид ощущала на себе другие взгляды, как и присутствие чего-то иного: не человеческого, не живого; ощущала и магию, которой здесь было пропитано буквально всё — от земли до прохладного весеннего воздуха.       Услышав хруст веток позади, Хоуп замедлилась, незаметно огляделась по сторонам. Аларик упоминал, что здесь не рады вампирам и они, в случае чего, вряд ли смогут войти в дом (а если и смогут, то, вероятнее всего, тут же умрут). Правда, были исключения: братья Сальваторе, Кэролайн и её, Хоуп, отец.       Беря во внимание то, как многие относились к Майклсон, считая её ошибкой Вселенной, и не веря ни во что хорошее в трибриде, она не горела желанием прогуливаться по территории, принадлежавшей мёртвым ведьмам, — что в прошлый раз, когда приезжала сюда с Риком, что сейчас.       — Я бы на твоём месте не стала рисковать, — показавшись на пороге, улыбнулась Элайза.       Хоуп с незаметным облегчением выдохнула.       — Вижу, ты одна. — Жрица продолжала улыбаться.       — Зато ты — нет, — хмыкнула Майклсон, швырнув к ногам Элайзы голову Моники и сердце Авы, после чего невинно пожала плечами. — Извини, мы не нашли общий язык с твоими подружками.        По лицу Элайзы пробежала судорога. Она мимолётно посмотрела вниз и перешагнула через голову Моники, остекленевшие глаза которой были устремлены в серое небо.       — Что случилось, Элайза? Проблемы с магией? — окинув местность изучающим взглядом, полюбопытствовала Хоуп, размышляя, где могут быть Кол и Давина.       Среди деревьев проглядывались фигуры. Интересно, они держались на расстоянии по приказу жрицы и дожидались знака — или же так неудачно прятались? Вероятно, они ждали, совсем не заботясь, заметит ли их трибрид, а может, специально мелькали между деревьями, открыто намекая на угрозу.        — Немного, — подумав, кивнула Элайза. — Есть некоторые сложности в моём плане. Из-за тебя, — проницательно глядя на Хоуп, добавила она. — «Око Хроноса» по праву принадлежит мне, а вы, украв артефакт, присвоили его!       Майклсон растерялась, абсолютно не понимая, о чём идёт речь. Продолжая оглядываться, она заметила, как соратники культа постепенно выходят из тени.       — Что-то похожее сегодня уже происходило, — сказала Хоуп, обернувшись: позади неё тоже стояли две ведьмы. — И ничем хорошим не закончилось.       Элайза молча подняла ладонь — видимо, приказала всем оставаться на местах — и быстрым шагом преодолела расстояние, разделявшее её и трибрида.       — Я не Белла, Хоуп, — ледяным тоном предупредила жрица. — Играть в игры с тобой я не буду.       — Рада слышать, — спокойно кивнула Майклсон. — Ты сказала об артефакте. «Око Хроноса» — что это такое?       Сначала, решив, что над ней шутят, Элайза злобно нахмурилась, а затем поняла, что Хоуп серьёзна как никогда, и искренне удивилась, не веря в услышанное.       — Ты не можешь не знать, — пробормотала жрица, на миг растеряв всю свою угрожающую серьёзность.       Трибрид хмыкнула.       — Почему же? В магическом мире всё ещё полно неизведанных тайн…       — Но ты ведь забрала часы! — резко бросила Элайза обвиняющим тоном.       — Часы? — не поняла Хоуп. — При чём тут… — Её вдруг осенило. Вот почему культ искал в особняке часы! — Старые песочные часы? Так они и есть «Око Хроноса»?       Догадка была в равной степени логичной и несуразной. Теперь Хоуп понимала, в чём заключалась вся особенность этих часов, почему культ желал их заполучить. Но вот та часть, где часы оказываются неким артефактом, называемым «Око Хроноса», казалась ей нелепой. И немного пугающей, наверное. Майклсон подозревала, что вряд ли артефакт связан с именем бога времени просто так.       Элайза лукаво ухмыльнулась:       — Ты решила не изучать Гриморию?       Хоуп промолчала.       — Очень зря, знаешь ли, — упрекнула её жрица. — Гримория — кладезь знаний, история твоего рода, целые века, обращённые в слова, — Элайза сделала многозначительную паузу, — и заклинания. Ты бы знала, что такое «Око Хроноса», если бы…       — Если бы меня остро интересовала тёмная магия, я бы непременно продолжила изучение Гримории. — Майклсон хорошо помнила те ужасные ритуалы, заклинания и артефакты, на описание которых она успела наткнуться, пока старинный гримуар находился у неё. Элайза была права: Гримория — кладезь знаний. Однако не тех, к которым стремилась Хоуп. — Но на данный момент мне хватает того, что я уже знаю.       Трибрид оглядела всех, кто её окружал — и людей (или, скорее, нелюдей) заметно прибавилось, — предупреждающим взглядом.       Неожиданно Элайза согласно кивнула со странной благодушной улыбкой, — как у доброй учительницы, довольной успехами своего ученика, — после чего взглянула на наручные часы и, нахмурившись, демонстративно покачала головой.       — Странно иметь сверхскорость и так медлить. Особенно когда над теми, кто тебе дорог, нависла опасность… — Ведьма, сложив руки за спиной, снова посмотрела на Хоуп. Улыбка вернулась, но отнюдь не благодушная, а холодная, злобная, опасная. — Придётся нам поболтать ещё немного. Ну, до тех пор, пока моё терпение не иссякнет окончательно.       Майклсон едва удержалась от усмешки. Потому что её терпение уже было на исходе. Культ продолжал её окружать, теснил к Элайзе… и проклятому дому. Хоуп, понимая, что если начнёт атаковать первой, то наверняка проиграет, постаралась сосредоточиться на другом: в игре, которую вела Элайза, определённо участвовали не только культ и сама Хоуп. Кто-то из Майклсонов попался в сети очередного хитроумного плана жрицы, а учитывая, что в живых остались трое…       — Я послала Давину в школу за часами, — сообщила Элайза равнодушно-будничным тоном. — Планировала, что за ними отправишься ты, Хоуп, но ты что-то особо не торопилась, пришлось кое-что переиграть. Да и Давина как-то… надёжнее, полагаю. Она точно никуда не денется и доставит мне часы, пока вы у меня. Бедняжка. Она так любит своего мужа и даже тебя, что мне её по-настоящему жаль. И всё же, признаюсь, не могу перестать радоваться тому, насколько это оказалось мне на руку.       Значит, в ловушку попалась Давина. Хоуп так хотелось надеяться, что Давина окажется более умной и эгоистичной, что ей хватит решимости сбежать, прихватив с собой дурацкие часы, несмотря на то что её муж и племянница в руках культа… Но Хоуп знала точно: Давина так не сделает. Ведь Элайза права, та слишком любит Кола.       Радовалась Хоуп одному: и Кол, и Давина всё ещё живы. Пусть каждый из них пока что вынужден играть по правилам культа, они могут выбраться. И они смогут.       — Так, зачем тебе это… — Майклсон запнулась, но хмыкнула, выражая своё сомнение, и всё-таки произнесла название артефакта: — «Око Хроноса»?       — Ты сообразительна, Хоуп, — безо всякого притворства признала Элайза. — Поэтому знай ты, что это за артефакт, — догадалась бы, зачем он мне нужен. Вот в чём твоя роковая ошибка: ты зачастую упускаешь возможности, — усмехнувшись, она помахала ладонью перед своим лицом, — которые прямо у тебя под носом.       Майклсон закатила глаза.       — Ну так поведай мне историю столь интересного предмета, Элайза, раз уж ты всё равно в настроении поболтать.       — Не хочешь дождаться момента, когда я им воспользуюсь? — хитро прищурилась жрица.       — Вряд ли я в силах проявить столь огромную выдержку, — пожала плечами Хоуп.       Элайза, вновь нахмурившись, посмотрела на часы, словно успела позабыть, что кое-кто всерьёз задерживается.       — «Око Хроноса» способно сломать время, Хоуп, — голос ведьмы прозвучал странно: растроганно, благоговейно; во взгляде отразились гордость и нечто, походившее на обожание.       Хоуп, хоть и оставалась внешне спокойной, всё же напряглась. Не от услышанного, а от тона; да и от взгляда Элайзы в груди заворочалось нехорошее предчувствие.       — «Око» способно вернуть в прошлое или же из прошлого, отправить в будущее или же перенести в параллельную реальность — в иную жизнь, — показать тысячи вероятностей… Однако этим чудесным артефактом нужно уметь пользоваться, лишь тогда он сработает, не причинив вреда, а умеют им пользоваться единицы — те, кто связан с создателем.       Майклсон усмехнулась.       — Давай угадаю — ты одна из избранных?..       — После того, как твои кровожадные родственнички убили мою дочь Зою, я осталась единственной, вообще-то, — резко бросила Элайза. — «Око Хроноса» было придумано Ковеном Пяти Сестёр…       Хоуп снова не удержалась от усмешки.       — Тёмный артефакт придуман Ковеном, цель которого — искоренить тёмную магию? Ну-ну, охотно верю.       Элайза ухмыльнулась:       — Ты не знаешь всей истории. Я сомневаюсь, что ты в принципе её знаешь. В первом Ковене — в том, о котором ты говоришь, — произошёл раскол, после которого их стало два: Ковен сестёр Света — оставшаяся часть первого Ковена, — и сестёр Тьмы. И всё же «Око» было придумано первым Ковеном до разделения. Оно же, впрочем, и стало одной из причин раскола. Ковен Пяти Сестёр состоял всего из пяти ведьм: Фриты, Дианы, Фебы, Леды и Сиерры.       Последнее имя заставило мысли Хоуп хаотично зароиться, пока не отыскалась нужная: воспоминание, связанное с именем «Сиерра».       «Я хочу уничтожить культ, раз и навсегда. То, во что он превратился, — это неправильно. Наш священный долг — сохранять баланс. По крайней мере, так должно быть и так было до определённого момента», — кажется, так сказала Сильвия?       Культ следовал своему предназначению. Пока жрицей не стала Сиерра, предшественница Карлотты.       «Сиерра понимала, что рано или поздно ей придётся уступить своё место, детей у неё не было, а Карлотта показалась ей прекрасным кандидатом. И она превратила её в своё подобие».       Майклсон не верила в совпадения, поэтому не сомневалась, что Сиерра, одна из сестёр Ковена, и та Сиерра, что была жрицей культа, — один и тот же человек. Но если род Сиерры закончился на ней, то создатель артефакта не она — иначе бы уже никто и никогда не смог им воспользоваться. Если верить Элайзе, конечно.       — Ты слышала второе название Ковена?..       — «Круг Звезды». Слышала, да, — прервала Элайзу Хоуп, в очередной раз оглядевшись: её всё так же продолжали окружать, и теперь количество приспешников культа начинало… сильно тревожить. — Ещё я знаю, что численность Ковена довольно серьёзно увеличилась. — Недоброжелательный взгляд трибрида застыл на жрице. — И в данный момент он носит другое название. «Серена». Но ты-то наверняка в курсе, Элайза.       Элайза сдвинула брови и важно вытянула губы, призадумавшись. Не похоже было, что жрица обрадовалась осведомлённости Майклсон, но она всеми силами пыталась показать, что её это ничуть не встревожило.       — Сиерра была той самой сестрой без магических способностей, — задумчиво проговорила жрица. — Готова поспорить, когда она бросила вызов сёстрам, они пожалели, что решили пробудить в ней магию, заодно отдав часть своей. Тем самым сделав Сиерру сильнейшей из пяти. Забавно, правда? — усмехнулась Элайза. — Сегодня ты ничего из себя не представляешь, а завтра — сильнейшая из ведьм, способная бросить вызов кому угодно, даже тем, кто тебя таковой сделал. Идея «Ока Хроноса» принадлежит Фебе, но воплотила идею моя прабабка, Леда, когда Сиерра втайне от своих сестёр создала новый Ковен. Сестёр Тьмы.       Хоуп понимала: она что-то упускает. Что-то важное. В рассказе Элайзы притаились ответы на некоторые вопросы, но почти все мысли Майклсон сосредоточились на Коле, Давине и часах, поэтому разгадки ускользали от неё, будто вода сквозь пальцы. Ей всё так же было ужасно плохо: временами накатывала слабость, голова болела, а перед глазами то и дело всё расплывалось.       По толпе соратников культа пронёсся ропот смятения. Хоуп, кое-что осознав, довольно улыбнулась.       — Сиерра не просто создала новый Ковен, она объединилась с культом впоследствии. Ну а твой род породил «Серену», Элайза. То есть ты одна из тех, кто вёл борьбу с культом? Как же получилось, что теперь, — трибрид насмешливо поглядела на парочку ведьм, стоящих ближе к жрице, — ты среди них?       Элайза, искоса наблюдавшая за реакцией своих соратников, заметно растеряла высокомерную спесивость: на лицах многих отражались непонимание, нерешительность и досада.       — Всё непросто, Хоуп, — покачала головой жрица, однако в голосе не хватало прежней надменности. — Можно счесть это за объединение…       Майклсон продолжала улыбаться. Она нашла одну из брешей! Культ слепо доверял своим предводительницам, а теперь одна попалась на лжи — и отнюдь не на мелкой.       — А культ знает о том, что они стали частью «Серены»? Или же «Серена» стала частью культа, Элайза?       — Я намерена вернуть Сиерру, — с гордым самодовольством заявила Элайза. — А затем и Карлотту, которая снова займёт своё место. Мы с Сиеррой продолжим управлять «Сереной», но направим её в то русло, которое нужно.       — Как Сиерра направила культ, будучи жрицей? — хмыкнула Хоуп. — Странный выбор делового партнёра, Элайза. Может, вернёшь свою прабабку Леду? Похоже, они с сёстрами справлялись лучше…       — Знаешь, Хоуп, я с нетерпением жду того момента, когда смогу тебя убить, — сделав резкий шаг к трибриду, бросила жрица. — Просто ради своего удовольствия.       — Я сейчас максимально беззащитна, можешь попробовать, — развела руками Майклсон. Выглядела она равнодушно, но глаза опасно полыхнули золотом.       Элайза медленно приближалась, ухмыляясь. Она бы приняла вызов, но обстоятельства вынуждали бездействовать, что ей явно не нравилось.       — Не сейчас. И, возможно, не сегодня. Но однажды — обязательно, — пообещала Элайза.       Майклсон коротко рассмеялась:       — Полагаю, тебе придётся встать в очередь. Думаешь, Карлотта не захочет убить меня первой?       — Ты нужна мне только для того, чтобы вернуть Сиерру, а так как я не люблю соперничество, то верну Карлотту после того, как убью тебя, — серьёзно сказала Элайза.       Хоуп задумалась.       — Звучит чуточку запутанно, — признала она. — Но занимательно.       Однако и взгляд, и голос Хоуп выдавали безразличие.       Элайза, пройдя мимо девушки, оказалась у неё за спиной, чему Майклсон абсолютно не обрадовалась. Две ведьмы, стоявшие неподалёку от Элайзы, теперь заняли её место — и оставлять их позади себя Хоуп очень не хотелось. Но и стоять спиной к жрице казалось не самой лучшей идеей.       Предостерегающе посмотрев на двух ведьм, Хоуп всё же обернулась, вновь встретилась взглядом с Элайзой.       — Здесь мало тех, кто знал Сиерру, но всё же такие есть, — сказала жрица с важным видом, чем вызвала у Майклсон очередную усмешку. — Но все знают её заслуги перед культом. Каждый знает, что она сделала ради него. Сиерра начала новую историю, и Карлотта её продолжила.       Хоуп почти мгновенно поняла, что весь этот спектакль разыгрывается исключительно для тех, кто её окружал, а она сама — случайный зритель. Возможно, Элайза и не планировала рассказывать всем членам культа, кто она такая на самом деле, но как минимум подготовилась к тому, что этот момент может настать, причём не в самое подходящее время.       — Сиерра, напомню, оказалась последней жрицей, которая передала свою власть согласно всем правилам…       Феерично драматичную речь прервала Давина, возникшая рядом с Элайзой. Когда жрица, не скрывая радости, протянула руки в ожидании, что ей передадут часы, Давина взглянула на Хоуп влажными от слёз глазами — виновато и с немой просьбой о прощении.       — Прости. Я должна была…       Уголки губ Хоуп приподнялись в еле заметной улыбке, но в глазах застыли печаль и безысходность. Она не знала, что будет дальше, не понимала, как им отсюда выбраться… Отвлечь всех на себя и предоставить Колу и Давине шанс уйти? Они не уйдут без неё. Кол не уйдёт без неё. Если он здесь. А если нет?.. Да и она сама?.. Что она, Хоуп, будет делать, будучи почти без сил, с таким количеством врагов, желающих растерзать её на кусочки и сдерживаемых одной Элайзой, которой она нужна для одной конкретной цели? Будь Хоуп одна, всё было бы куда проще; ей нечего было бы опасаться, не за кого было бы бояться. Но сейчас любой шаг подвергнет опасности её будущую дочь, а Майклсон и так сомневалась, что с ней всё хорошо.       — Ты обещала нас отпустить, если я достану тебе чёртовы часы. — Давина не спешила отдавать артефакт, и, судя по её виду, если бы кто-то решился отнять его, то ему бы не поздоровилось.       — Я обещала, что не убью вас, пока часы не окажутся у меня, — холодно улыбнулась Элайза, — и пока Хоуп не поможет мне в одном важном деле. Твоего мужа, Давина, пришлось усмирить, но, надеюсь, твоё возвращение его окончательно успокоит.       — Не думаю, — возразила вампирша. — Пока вы не оставите Хоуп в покое, он не успокоится. Ты зря приехала, Элайза. Ты можешь забрать часы. Но мой тебе совет: убирайтесь.       Элайза осклабила ровные белые зубы.       — Призраки преследуют меня всю жизнь, Давина. Считаешь, парочка новых напугают меня?       Жрица сделала неопределённый жест, по-видимому, послуживший знаком, потому что культ оживился. Она всё ещё ждала, пока Давина отдаст артефакт по собственной воле, но терпение верховной ведьмы стремительно заканчивалось, а его и без того к моменту возвращения вампирши оставалось мало.       Вдруг Хоуп, смотря на часы, кое-что осознала. Часы были в школе Сальваторе, и Давина, забирая их, не могла сделать это незаметно для всех. Если Аларик уже в курсе, кто и зачем забрал артефакт…       — Отдай ей часы, Давина, — крайне жёстко, отчасти требовательно сказала трибрид.       Давина, взглянув на племянницу, недоверчиво нахмурилась: Хоуп смотрела прямо ей в глаза ещё более настойчиво, чем звучал её голос.       — Где Кол? — спросила Давина. Артефакт замер в миллиметре от рук жрицы.       Элайза молча бросила довольный взгляд на старый дом, и бывшая Клэр неохотно отдала ей часы.       — Благодарю! — ведьма не смогла сдержать улыбки удовольствия. — Твой возлюбленный жив, просто вытащи кол из его сердца. Впрочем, кому я рассказываю, что делать? Ты же знаешь всё лучше меня…       — Давина, будь осторожна! — предупредила Хоуп, прежде чем жена Кола сорвалась с места, и злобно глянула на Элайзу. — Кулон может перестать работать, когда ты окажешься внутри.       Давина быстро и, скорее всего, необдуманно коснулась украшения, не позволяющего солнечному свету причинить ей вред, кивнула и не слишком уверенно направилась к ветхому дому. Но мимо ведьм культа и всех, кто пришёл с ними, она шагала смело и гордо, не позволяя никому усомниться в её решительности пойти против них, если выпадет шанс.       Трибрид отвернулась от Элайзы, смотря вслед Давине; она понимала, что другие вампиры расслышат её слова, и всё равно тихо прошептала:       — Найди Кола и уходите.       Хоуп надеялась, что Давина услышит её, — и то, как та на короткий момент застыла, доказывало, что всё получилось. Вот только другие вампиры, естественно, тоже услышали и снова оживились.       — Ты действительно думаешь, что я позволю кому-то из вас уйти? — усмехнулась Элайза.       Майклсон едва уловимо пожала плечами.       — Я действительно думаю, что ты мыслишь более здраво, нежели Белла. Я остаюсь, Элайза, и почти по собственной воле готова тебе помочь. Но Кола и Давину тебе нужно отпустить. Я уже убрала часть культа со своего пути…       — Лишившись двух любимых тётушек, — напомнила Элайза, всё с той же довольной ухмылкой. — Кол и Давина следующие, Хоуп, а если ты не перестанешь раскидываться бессмысленными угрозами, то я убью их прямо сейчас. А ещё мне неважно, по собственной воле ты будешь помогать или же нет, ты просто нужна мне живой, вот и всё. Ты — сосуд для магических сил и якорь, с помощью тебя мы с Сиеррой сможем призвать Гекату. Понимаешь?       — Для тех самых магических сил, которые культ веками собирал в чудо-шкатулку Пандоры? — хмыкнула трибрид. — План провальный, Карлотта уже пыталась. К слову, о Пандоре. Где же она?..       — Соскучилась? — рассмеялась Элайза. — И о, моя дорогая, я не Карлотта, мои планы очень редко проваливаются. Я бы сказала: никогда…       Когда Хоуп просила Давину найти Кола, а после — убежать, она надеялась, что они так и сделают. Но если нет, то останутся на месте, заранее подумав о последствиях, которые их всех будут ждать, если они решат действовать. Хоуп не подумала о том, что Давина решит предпринять что-то одна, без помощи мужа, без поддержки Хоуп, которая не только была не готова к безрассудной решительности вампирши, но и всё ещё оставалась как никогда слаба.       Хоуп словно издалека услышала собственный крик, пытающийся остановить Давину.       Всё произошло за секунду. Миг — и от Ребекки Майклсон остался один лишь пепел.       На сей раз секунда ощущалась не столь быстротечной. Хоуп успела осознать, что сейчас произойдёт, успела осознать, насколько бесполезна её попытка остановить Давину, насколько бесполезна и беспомощна она сама…       Давина вскрикнуть не успела, прежде чем Элайза свернула ей шею, а Хоуп едва смогла закрыть глаза и отвернуться, зная, что последует дальше…       Миг — и от Давины Майклсон осталось лишь тело.       — Идиотка, — равнодушно бросила жрица, откидывая окровавленное сердце. — Всё-таки не дала мне насладиться моментом возмездия, — она театрально вздохнула, перешагивая бездыханное тело Давины, чья кровь заливала свежую зелёную траву.       Хоуп слышала и чувствовала, как Элайза подошла к ней, но никак не могла заставить себя открыть глаза. Сознание и без того рисовало ужасающую картину: серая плоть, чёрные вены, дыра в том месте, где должно быть сердце…       Жрица испачканной кровью рукой приподняла подбородок Хоуп, заставив её взглянуть себе в глаза, и устремила на девушку сосредоточенный, пронизывающий взгляд.       — Я же обещала, что они будут следующими.       Они.       Возможно, Давина была в отчаянии? Возможно, её уже не волновали последствия?..       «…просто вытащи кол из его сердца».       Кол не мог причинить Первородному вампиру вред, если только… он не из белого дуба. Но откуда?.. Ни дерева, ни щепки от него не осталось, всё было уничтожено: Майклсоны избавились от дуба; мост Викери — первый мост, — который был построен из белого дуба, сожгла Ребекка; тринадцать кольев, которые изготовили из вывески с названием моста, тоже были уничтожены (одиннадцать лично уничтожил Никлаус, ещё один — Далия); пули, которые изготовили по указу Авроры из деревянной лошадки, игрушки Хоуп, постигла та же участь. Последний кол — тринадцатый — превратился в пепел вместе с Клаусом и Элайджей. Как культ заполучил ещё один кол, если их попросту не осталось и новых появиться не могло?!       — На твоём месте я бы сочла это за одолжение, — Элайза продолжала улыбаться, но в елейном голоске слышалась угроза. — Я не стала пытать их на твоих глазах и уберегла от новой боли…       Губы Майклсон растянулись в ухмылке, и в ней проявилось что-то ужасающее — как кровь, выступающая на теле от смертельных ран. Ладони зудели от рвущейся наружу магии, жаждущей обрести свободу. Всё заволокло уже знакомой красной дымкой, и кровь снова как будто превратилась в жидкое пламя. Боль обволакивала тело, лёгкие горели.       Трибрид не стала проявлять милосердия: ни делать одолжений, ни предупреждать, ни обещать, ни медлить. Левой рукой она схватила Элайзу за шею, почувствовав, как от хватки у жрицы пресеклось дыхание. Глаза Элайзы всё ещё горели любопытством, из груди вырывался хохот, но, когда кожу на её горле проткнули когти, она притихла. Любопытство сменилось неверием, затем — смятением и неуверенностью. Больше жрица не смеялась.       — Ты не сможешь, — просипела Элайза, не обращая внимания на усиливающуюся боль от вонзавшихся всё глубже и глубже когтей, — не выдержишь…       Волчья сущность продолжала рваться на волю, как и разбушевавшаяся магия. Но глаза Хоуп больше не опаляли опасным золотом, напоминая, кто она такая. Теперь глаза трибрида зажглись алым гневом, показывая, кто она такая и на что способна.

***

      Дома́ превратились в одну сплошную белую размытую линию. Пикап Зальцмана пролетел улицы, белое сменилось зелёным, но чётче картинка за окном не стала — скорее, наоборот. Джози, как только они оказались за пределами жилых кварталов, уже боялась смотреть на спидометр. Лиззи, сидевшая рядом с сестрой и отличавшаяся странной сдержанностью, сосредоточенно сверялась с картой. Она больше не давала указания, куда ехать, просто молча следила.       — Что это за место? — спустя долгое время наконец спросила Элизабет, озадаченно нахмурившись. Вопрос вертелся на языке ровно с того момента, как она поняла, что отец точно знает место, где в данный момент находилась Хоуп.       — Долгая история, — бросил Аларик.       — Очень старый дом, — ответила Джози. — Который отмечен особой магической силой, потому что… — Она помолчала и, вздохнув, договорила: — Потому что находится на месте, где в тысяча семьсот девяностом году были заживо сожжены сто ведьм.       — А ты откуда знаешь? — Лиззи недовольно сдвинула брови, глядя то на сестру, то на отца, то на карту.       — Бонни рассказала, — пожала плечами Джо, отвернувшись от окна. От такой скорости начинало укачивать.       — Ты там была?..       — Нет! — резко ответил Аларик вместо Джози, мельком взглянув на дочерей. — И я бы предпочёл, чтобы вы никогда там не появлялись…       — Ну, поздно, — пробубнила Элизабет.       Небо стало стремительно темнеть.       — Знаете, — неуверенно заговорила Джо, — кажется, происходит что-то… — Она замолчала, и её испуганный взгляд застыл на отце.       Усилившийся ветер метал ветви деревьев из стороны в сторону, срывая зелёные листья. Неподалёку громыхнуло — и свинцовый от туч небосвод озарился красными всполохами.       — Боюсь, тебе не кажется, — тихо пробормотала Лиззи. Выглядела она ещё более напуганной, чем сестра.       Новый раскат грома чуть не оглушил их, заставив Элизабет вскрикнуть и закрыть уши ладонями. Замедляющую ход машину тряхнуло. Темноту, которая, как плотное одеяло, накрывала дорогу, рассеивали свет фар и частые красные вспышки.       Аларик оказался меж двух огней: он знал, что ему необходимо быть рядом с Хоуп сейчас. Ещё он знал, что не может подвергать опасности дочерей. Да, он поддался их уговорам, позволил отправиться с ним; да, он прекрасно осознавал, что Джози — одна из выдающихся ведьм, а Лиззи — еретик… Однако они всё ещё оставались его детьми. Защита дочерей всегда будет для него превыше всех осознаний и принятий их исключительности.       Поэтому Рик, наблюдая за тем, что творится вокруг, был полностью уверен, что Лиззи и Джози здесь, рядом с ним, не место. Он ошибся. Стоило оставить их в школе Сальваторе… И едва ли не больше всего на свете Зальцман боялся, что потеря одной из них станет расплатой за эту ошибку.       Яркие алые сполохи вновь пронеслись по тёмному небу, на миг осветив что-то светлое на дороге. Аларик повнимательнее присмотрелся: в свете фар приближающегося пикапа удалось разглядеть машину.       — Мы почти на месте, — разглядывая карту, сказала Лиззи. — Тут…       Её слова заглушил новый ужасный раскат грома.       Джо бросила на сестру сочувствующий взгляд: на каждый раскат Элизабет реагировала болезненным вздохом. Джози не обладала сверхъестественным слухом, но даже ей казалось, что ещё немного — и барабанные перепонки лопнут, поэтому она могла лишь предположить, каково сейчас Лиззи и отцу. Впрочем, похоже, грохот, сопровождавший их почти половину пути, мало волновал Аларика.       

***

      Кроме бушующего урагана и грома, ничего слышно не было. Земля мелко дрожала, застывший электризованный воздух неприятно покалывал кожу и словно бы обжигал лёгкие при каждом вдохе. Пути назад не было. Зальцман оглянулся на Лиззи с Джози и увидел в их глазах только решимость — они и не думали отступать.       — Хочу, чтобы вы пообещали мне кое-что, — перекрикивая треск ветвей и шелест листвы, попросил Рик.       Двойняшки привычно переглянулись.       — Что бы ни случилось, мы не оставим тебя, — уверенно покачала головой Джо.       Аларик, не теряя надежды, взглянул на Элизабет.       — Мы не оставим вас, пап! — категорично заявила Лиззи. — Мы можем стоять здесь, спорить хоть сотню лет, но наше решение не изменится!       Раскат грома вихрем пронёсся по лесу, заглушая ветер и сотрясая всё на своем пути. Земля содрогнулась, под ногами заплясали мелкие камни. Элизабет вновь закрыла уши руками, пытаясь сделать грохот хоть немного тише, но это не сильно помогло. Аларику на момент показалось, что какая-то сила волной прошла сквозь него, и, переглянувшись с Джози, он понял, что так оно и было.       — Лучше поторопиться, — на выдохе произнесла Лиззи.       Плотная завеса тумана мешала и замедляла, дышать становилось тяжело и больно, земля дрожала всё сильнее. Душераздирающие крики резко прорвались сквозь ветер и гром, заставив Зальцманов на секунду остановиться (крики оказались настолько громкими, что их расслышала и Джо).       Лиззи и Джози обеспокоенно посмотрели на отца, но плотный туман мешал разглядеть выражение его лица — они видели лишь силуэт.       С каждым шагом двойняшки всё сильнее ощущали мощь магии. Неземной магии. Но не той, о которой говорила Бонни Беннет, и не той, от которой так отчаянно их оберегали родители.       — Если честно, пап, я бы советовала тебе туда не идти, — серьёзно сказала Джо.       Рик мрачно смотрел перед собой. Он слышал дочь, но у него были веские причины продолжать путь. А вот Джози и Лиззи — другое дело. Но он не знал, как заставить их уйти, и раздумывать над этим не было времени.       Впереди яркий красный свет рассеивал туман и темноту, но чем ближе Зальцманы к нему подходили, тем страшнее становилось. Они всё лучше ощущали силу незнакомой магии: сгустившийся воздух звенел и вибрировал, земля, покрываясь трещинами, продолжала дрожать, небо полыхало алым.       Прокатились громовые раскаты, раздался жуткий треск, будто бы разом ударили сотни молний, с ближайших деревьев посыпались листья и ветви.       — Нет, подожди! — вскрикнула Элизабет, чудом успев остановить отца от шага, который вполне мог стать последним.       Еретик выставила перед собой ладонь, поглощая магию, натиск которой усиливался.       Серая дымка, окутавшая их со всех сторон, бледнела, словно истончаясь и расползаясь в стороны, а красное сияние с каждой секундой становилось насыщеннее и резче, смотреть на него было уже невыносимо. Но ореол алого света уменьшался — казалось, что-то вбирало весь свет.       Присмотревшись, Рик заметил сквозь сплошную мерцающую завесу тёмное пятно, вокруг которого продолжало сгущаться красное сияние вперемешку с чёрными тенями. Постепенно нечто тёмное и неясное стало приобретать очертания человеческой фигуры — и чем ярче становилась она, тем темнее становилось вокруг.       — Хоуп! — Аларик c огромным трудом заставлял себя оставаться на месте, помня о предостережении Лиззи.       Майклсон неподвижно стояла в самом центре вихря.       Джози недоверчиво хмурилась. Цвет магии трибрида всегда был синим с проблесками белого…       — Не думаю, что это Хоуп, — сказала Элизабет, но каким-то совсем слабым голосом.       Джози, взглянув на сестру, ужаснулась: та проигрывала схватку с неведомой магией. И когда Джо попыталась помочь, она осознала слова Лиззи. Они сдерживали магию не Хоуп, а чего-то более древнего…       — Пап, нужно уходить! — крикнула Джози, надеясь, что отец её услышит, потому что из-за грома она с трудом сама себя слышала.       Рик обернулся к двойняшкам.       — Мы не справимся. Это не Хоуп!.. Это магия её предков. Если мы не уйдём, — Джо покачала головой, — она нас уничтожит.       Зальцмана охватило смятение. Джози была права: они должны уйти. Она и Лиззи. А он должен остаться. Аларик взглянул на Хоуп — одна её фигура светилась в бездне мрака, накрывшей, казалось, весь мир, — и вновь обернулся к дочерям. Темноту пронзила молния; в мимолётном проблеске ослепительно яркого света Рик заметил на лице Элизабет струящуюся из носа кровь. Кожа на её руке приобретала пепельно-серый цвет…       — Достаточно!.. — Зальцман мгновенно оказался рядом с Лиззи.       «Рик не должен знать о сегодняшнем разговоре с Сильвией. Я не могу ему сказать. Это поставит его перед выбором, который он не должен делать, Лиззи. Это несправедливо».       Еретик упрямо мотнула головой:       — Нет, мы можем продержаться ещё…       — Не можем! — в страхе схватив сестру за ладонь, возразила Джози, чувствуя, что её собственные силы начинают иссякать. Но если она сейчас отступит, перестанет бороться вместе с Лиззи, оставив её без поддержки, то наверняка потеряет. — Лиззи, остановись! Мы не справимся!..       «Лиззи не считает это своим долгом, это её искреннее желание помочь. Её желание, не наше с тобой, а только её. И если наступит момент, когда её помощь понадобится, она пообещала, что не станет испытывать судьбу, а сделает то, что в её силах, не больше. Никаких прыжков выше головы».       — Лиззи, — Аларик коснулся плеча дочери, тем самым заставив её обернуться к нему, — отпускай! Никаких прыжков выше головы, помнишь?       Глаза Элизабет наполнились слезами; под требовательным взглядом Рика она едва заметно кивнула. Сил почти не оставалось, а от боли хотелось кричать.       — Готовы? — Джо посмотрела на Лиззи, затем — на отца. — Нужно как можно быстрее убраться отсюда… — Она снова взглянула на сестру. — Справишься?       — Да, — прошептала еретик.       — На счёт три! — крикнула Джози. — Один!..       Лиззи ощутила, что натиск магии начинает терять мощь. Или она начинала отключаться?       — Два!..       Аларик заметил, как алое сияние медленно затухает, и это придало ему уверенности: он уведёт двойняшек и тут же вернётся.       — Три! — Джо отпустила ладонь сестры, инстинктивно закрыв глаза, и почти сразу же почувствовала головокружение и странную невесомость.       

***

      — Лиззи?..       Озадаченный голос отца заставил Джози распахнуть веки и оглядеться. Лиззи рядом с ними не было. Аларик забрал Джози, потому что она не обладала сверхъестественной скоростью, в отличие от сестры. Но, по-видимому, Элизабет приняла решение остаться и бороться до последнего.       — Чёрт! — осознав произошедшее, воскликнул Рик. — Оставайся здесь! — взглянув на дочь, бросил он и исчез.       Зальцман вернулся туда, где секунды назад боялся потерять одну из дочерей. Или обеих сразу. И страх этот всё ещё оставался с ним.       — Лиззи!..       — Я в порядке, — тихо отозвалась Элизабет, дрожащими пальцами стирая слёзы и кровь с лица. Глаза её всё ещё оставались мутными от боли, но всё же в них отчётливо читался искренний испуг.       Громовой удар в очередной раз сотряс землю так сильно, что Аларика с Лиззи чуть не сбило с ног. Алый вихрь вокруг трибрида разлетелся ослепляющими искрами. Темнота будто взорвалась, разрушившись на мелкие осколки. Вернулся свет. Воцарилась мёртвая тишина.       Красное свечение, окутывающее Майклсон, оставалось еле-еле заметным, стремительно меняя цвет на бледно-синий. Но сама Хоуп… Элизабет окаменела от ужаса. Глаза трибрида, напоминавшие сейчас две бездонные чёрные пропасти, смотрели из иного мира, в них продолжала бушевать магия.       — Пап, что происходит? — в голосе Лиззи слышалась паника.       У Аларика перехватило дыхание. Не в силах пошевелиться, он смотрел в тёмные глаза Хоуп, со смятением и тревогой наблюдал за тем, как под её кожей вспыхивают красные вены, будто по ним текла не кровь, а пламя. Страшная боль заставила Майклсон упасть на колени. Зальцман понимал: что бы с ней ни происходило, он не в состоянии помочь. Но как он мог оставаться в стороне, пока Хоуп мучилась, испытывая невыносимые страдания? Как мог безучастно наблюдать за происходящим?..       — С ней что-то не так, — надрывным шёпотом произнесла Хоуп.       Сияние вокруг неё полностью исчезло, и Рик в сию же секунду оказался рядом. Он до чёртиков боялся, что Хоуп его не подпустит, как в тот день, когда она впервые не смогла сдержать всплеск магии, случайно навредив Фрее. Но Майклсон с трудом оставалась в сознании, у неё не было сил взглянуть на Аларика, не говоря уже о каком-либо сопротивлении.       Магия предков покинула трибрида.       Зальцман обхватил ладонями лицо Хоуп, всматриваясь в до боли любимые черты: цвет глаз вернулся к привычному голубому, но не ясному, а к тому, что напоминал океан во время шторма; во взгляде застыло замешательство.       Лиззи оглядывалась. Вокруг них не осталось ничего живого. В буквальном смысле. Магия Майклсон выжгла всё дотла — не осталось ни травы, ни деревьев, только голая чёрная земля, покрытая трещинами. Нетронутым остался один лишь… старый дом.       — Я не успела, — тихо сказала Хоуп.       «Ты должна бежать, Хоуп. Только так у тебя будет шанс успеть».       Она пыталась смотреть на Аларика, но не могла — перед глазами всё плыло — и потому просто хваталась за него, как за единственное, что помогало оставаться здесь, в реальности. Каждое движение, даже крошечный вздох, отдавалось адской болью во всём теле.       — Не успела, — всё тем же тихим голосом, почти неразличимым в мёртвой тишине, повторила трибрид.       Аларик не понимал, о чём Хоуп говорит; он обнимал её, успокаивая, а перед глазами всё мелькала пугающая картина, которую он надеялся больше никогда не увидеть: Хоуп, пытающаяся держать глаза открытыми, и алая кровь на её мертвенно-бледном лице. Он тогда до чёртиков перепугался, но сейчас… Сейчас — он видел и чувствовал — дела обстояли намного хуже.       — С ребёнком что-то не так, — выдохнула Майклсон, обессиленно склонив голову Рику на плечо.       И сознание Хоуп поглотила тьма.       …в следующий раз может не повезти.